Страница:
- Конечно, - откликнулся он. - Но вы снова совершенно правы, довольно легко нельзя прочесть ни один древний документ, если он не написан на каком-нибудь, скажем, европейском языке.
- Но, как я понимаю, европейские языки в данном случае отпадают, резюмировал Филд. Мелу на этот раз не согласился с ним.
- Это не совсем так, - мягко заметил он. - Землетрясение произошло в середине или в конце XVI века. А в те годы многие испанские экспедиции уже достигли тех мест.
- Значит, можно предположить, что рукопись испанская?
- Вполне. Но вот никак не вспомню, какой же отважный мореход смог в то время добраться до тех мест. Среди громких имен - никого.
- А этот, как его, - Филд, вспоминая, пощелкивал пальцами. - Ну, он ещё сражался с амазонками.
- Франциско де Орельяно? - помог ему Мелу. - Нет, он не заходил в притоки и рукава Амазонки. Исследовал только среднее и нижнее течение. Разве только кто-то из неизвестных. Но отсюда следует вывод: об этом парне никто ничего не знает. Стало быть, он в Испанию не вернулся.
- Если рукопись испанская, это значит, что сокровища были уже испанскими, отвоеванными, правильно? Ваш неизвестный мореход покорил обитавший там народ, но по неизвестным причинам - болезни, например, остался там навсегда. Нашел свой конец, если проще. Не исключаете такого поворота событий?
- Не исключаю.
Филд удовлетворенно потер руки.
- Вот видите, профессор, кое-чего мы уже добились. Туманные сокровища уже начали посверкивать, а манускрипт получается легко читаемым. И это серьезно. Еще несколько вопросов, чтобы увериться до конца. Вы не определили по размерам руин города или по каким-то другим признакам численность населения того народа?
- Да, мы прикидывали это, и у нас получилось что-то около 15 тысяч.
- А сколько у них могло быть золота, вы, конечно, не знаете.
- Я не берусь довольно точно определить это. Но я ещё и геолог и, опираясь на некоторые геологические факторы и признаки, не забивая вам голову специфическими терминами, все-таки допускаю, что золота в тех местах хватает.
- Следовательно?
- Это племя было очень богато. Вы хотите знать хотя бы приблизительное количество?
- Не мешало бы, мистер Мелу.
- Тогда послушайте немного истории и сделайте соответствующие выводы, - профессор оседлал любимого конька. - Вы слышали, конечно, выражение "ночь тристе"?
Филд удивленно поднял брови.
- "Ночь тристе"?.. Не могу вспомнить.
Мелу улыбнулся и покачал головой. Теперь он уже не обращался к галстуку Филда, а смотрел тому в глаза.
- Значит, - сделал он вывод, - эта дисциплина хромала у вас в школе. А о сокровищах Монтесумы слышали?
- Вот это - что-то знакомое. Слышал несколько раз.
- Тогда вы легко вспомните, как только я начну. А начну я с Эрнандо Кортеса, покорившего Мексику. - Мелу сцепил пальцы и начал рассказ: Суеверие погубило ацтекский народ, богом которого был Кецалькоатль. О нем было сложено множество легенд. Изображали его, в частности, в виде бородатого великана - сами ацтеки были безусыми. Они видели воплощение своего бога в бородатых пришельцах. Кортес, узнавший о легенде, уверил индейцев в неземном происхождении и якобы бессмертии испанцев. К тому же ацтеки с ужасом взирали на лошадей, которых до этого не видели ни разу. Один конь мог обратить в бегство целый полк ацтекских воинов. Кортес, призвав в союзники бога ацтеков и ржание лошадей, легко поставил империю Монтесумы на колени.
Мелу немного передохнул и продолжил:
- Далее следует сказать о чинампас - знаменитых плавучих садах ацтекской столицы. Это были легкие плоты, на которые наносили слой плодородной почвы. На них сажали фруктовые деревья и выращивали овощи. И вот представьте себе озера и каналы столицы, как бы замаскированные плавучими садами. Теперь - забытый вами термин "ночь тристе". Одной из темных ночей около тысячи испанских солдат и четыре тысячи индейцев-носильщиков, нагруженных сокровищами Монтесумы, нашли свой конец в озерах ацтекской столицы. Плоты не выдержали веса золота и погребли под собой и его, и испанцев, и союзников-индейцев. Вот и прикиньте, сколько золота могут унести пять тысяч сильных мужчин.
- Впечатляет, - отозвался Филд.
А Мелу продолжил:
- Племя, которое интересует нас, по численности раз в десять меньше населения ацтекской столицы. Это вам мой приблизительный ответ.
- Да, это серьезно, - ещё раз повторил хозяин кабинета. - Предположим, что некий испанский отряд завоевал тот город, где вы ведете раскопки, но не сумел вернуться на родину и спрятал сокровища, оставив как бы предсмертную записку - где, что и как.
Теперь настала очередь Мелу удивиться стройному выводу Филда.
- Идея недурна. Но мы пока не обнаружили останков ни индейцев, ни европейцев. Город пуст, мертв. А так вы хорошо подвели черту, - Мелу похвалил-таки Филда. Тот, довольный, принял комплимент.
- Спасибо, профессор, работа такая. Теперь - хоть в школе преподавай. А сейчас последний, наверное, вопрос - и закончим. Харлан рассказывает, что экспедицию что-то подтолкнуло на то, чтобы приостановить часть работ возле Сантарена и отправиться выше по Топажосу. Он упоминает о каких-то находках.
- Находок таких не было, тут Ричард допустил неточность. Просто мы собирали легенды и притчи. Из некоторых явно улавливался смысл, что один из притоков Топажоса, недалеко от водопада, ведет в страну духов, или великих людей. Я трактую это не как великие, а как большие, в смысле высокие, отличающиеся от других индейцев ростом. Также были упоминания и об амазонках. Нам стало интересно, и нам повезло. Повезло в том смысле, что первая, выбранная наугад притока привела нас к городу.
- Значит, вещественных доказательств у вас не было?
- Не было.
- Ну что ж, мистер Мелу, давайте на этом закончим. Предстоит долгий анализ и долгая работа.
Лицо профессора вытянулось.
- Долгая, вы сказали? А как же Ричард?
Филд поспешил успокоить его.
- Долгая работа значит оперативная. Смотрите, мы не так много времени провели в беседе, а сумели выжать из нескольких слов записки Харлана если не все, то почти все. Вам не о чем беспокоиться. Сейчас Саймон проводит вас в гостиницу, вы будете под наблюдением, отдыхайте спокойно. Вот номер телефона, по которому вы сможете связаться со мной. И мы, в свою очередь, при необходимости будем беспокоить вас. Еду вам будут приносить в номер, так что никуда не отлучайтесь. До свидания.
Сильвио Мелу пожал руку Филду и вышел в сопровождении Освальда.
3
Бразилия, район средней части бассейна р. Топажос, 12 ноября 2003 года
42-летняя Сьюзи Форман не была единственной женщиной в археологической экспедиции Ричарда Харлана. Часть археологов и рабочих осталась близ Сантарена, продолжая начатую работу. В их числе находилась её подруга археолог Эмели Маттис. Сегодня Сьюзи связалась с лагерем по радиостанции и поговорила с Эмели. Ее беспокоили некоторые события, плотная череда которых заставляла морщить лоб ассистентки Харлана.
Первым шел, конечно, внезапный отъезд профессора, который по спешности напоминал бегство. Да и само его поведение начиная с момента находки манускрипта было неузнаваемым. Харлана словно подменили: он был то бледен и угрюм, то вдруг на его лице проступала розовая наэлектризованность; иногда - не в меру весел. И еще: профессор стал скрытен. За многие совместные годы работы Сьюзи не могла вспомнить ни одного случая, когда бы шеф что-то скрывал от нее. Во всяком случае, по работе. А тут даже не показал содержимого амфоры, которую она лично, с помощью рабочего Бена Троупа, извлекла из подземелья.
Широкое горлышко амфоры было закупорено пробкой и залито прозрачной, отвердевшей со временем смолой. Сьюзен так обрадовалась находке, что не стала дожидаться, пока Харлан откроет её, а рьяно продолжила раскопки, согнувшись в три погибели в полуразрушенном коридоре. А он, освободив сосуд от тайны, уединился и вечером на её законный вопрос ответил весьма странно. Вы, мол, Сьюзи, извините меня покорно, но пока вам ничего сказать не могу. Он даже удручающе вздохнул, и вид у него был бледно-виноватый. Но Сьюзи обиделась всерьез. Она взяла ужин в палатку и из еды почти ничего не тронула.
Потом, спустя два дня, её обида раздулась и стала просто огромной: то, чего в свое время нельзя было узнать ей, он хвастливо поведал этой пигалице из "Жорнал до Бразил". В её же, Сьюзи, присутствии. Это было похоже на пощечину. Она, сгорая от стыда и ненависти, бросилась под защиту брезента палатки и долго плакала. А он даже не поинтересовался, где она. И вот вчера, под утро, возвратился из Белена Сильвио Мелу, сказав невероятную вещь: Ричард Харлан вылетел в Нью-Йорк. Ага, ночью, тайком. Давай-давай. Сьюзи строила из себя дурочку, подыгрывая Мелу. Потом и этот в таком же духе испарился.
Было очевидно, что старики что-то замышляют, и сегодня Сьюзи решилась осмотреть палатку Харлана. Она не нашла там его фонарика, рюкзака; не было на месте и матраца, отсутствовала также "Моторола" - портативная рация, какой они иногда пользовались. Она ещё тщательней обыскала палатку и не нашла знаменитого булата профессора - подарка коллег из Индии. Так. Она села, скрестив ноги, и попробовала представить профессора с набором отсутствующих вещей. Получилось что-то комичное, если брать в расчет то, что в таком вот снаряжении он отправился в аэропорт. Нет, подумала Сьюзи, он никуда не улетел. Поэтому она и связалась с Эмели Маттис.
Если он не в Сантарене, то где? Вдвоем с Мелу ведет индивидуальные раскопки? Она нашла бригадира рабочих Томаса Флетчера и спросила у него, сколько у них свободных палаток, - он после долгих поисков сообщил, что одной палатки не хватает. И добавил: "Странно, однако".
Весь следующий день она провела у развалин, носящих следы здания пирамидальной формы. Предварительно его определили как усыпальницу вождей. Развал земли произошел точно под основанием усыпальницы, и она как бы вывернулась наизнанку, уйдя вершиной в разверзшуюся пропасть. Камни, имевшие кубическую форму, были скреплены между собой глубоко вросшими корнями деревьев. Рабочие до вечера трудились только лишь над одной каменной глыбой, но не напрасно. Уходящее за горизонт солнце блеснуло лучами на золотой поверхности погребальной урны в руках Сьюзи.
Глава II
1
Лэнгли, ЦРУ, 12 ноября 2003 года, 19.20
Директор ЦРУ Артур Шислер, дожив до шестидесяти, имел, пожалуй, всего один недостаток: он очень медленно говорил. Но думал он быстро. Его массивная, подстриженная "бобриком" голова, казалось, была напичкана сверхбыстрыми процессорами, безукоризненно выполняющими свою работу. За четыре года правления разведкой он, работая по восемнадцать часов в сутки семь дней в неделю, не сделал практически ни одной ошибки. Правильнее было бы сказать, что не ошибались руководители многочисленных отделов его ведомства, чьи подчиненные, в свою очередь, не допускали промахов. И так далее. Он не прощал небрежности в работе и устраивал подчиненным по этому поводу настоящий террор. Воля Артура Шислера, его ум, четко организованная работа, ответственность за каждый шаг и жесточайший личный контроль сделали центральный орган разведки действительно органом, где малейшее отклонение от норм пагубно влияло на все в целом. Правда, перечисленные факторы присутствовали в работе ЦРУ всегда, делая его мощнейшей из разведок мира. Но все же благодаря Шислеру работа пошла не то чтобы по-новому, а стремительнее, может быть, вдохновеннее. Это - как замена старого кондиционера на новый: старый хоть и исправно гонял воздух, но новый был мощнее.
Директор внимательно выслушал Челси Филда и за те полчаса, в которые уложился подчиненный, рассказывая о деле Ричарда Харлана, подолгу не сводил глаз с огромных напольных часов своего кабинета.
- Я бы назвал это дело тривиальным, - как всегда, медленно начал Шислер, - если бы не сама записка Харлана. Не её содержание - к нему мы ещё вернемся, - а просто текст. Лично я делаю три вывода по поводу её генезиса. И начну с наименее вероятного её происхождения. Первое: Харлан написал её в тот промежуток времени, когда шел процесс его захвата. По логике - это невозможно. Похитили его ночью, тихо и без шума, очень организованно. Его взяли спящего. Просто абсурдно предположить, что ему дали время на сборы, оставив наедине. Отбрасываем это, чтобы не возвращаться никогда. Второе: записка была написана после похищения. Кто и когда доставил её в лагерь, в палатку профессора? Неожиданный союзник среди похитителей - вряд ли. Скорее всего, если брать за основу второе, Харлана заставили написать её под диктовку, чтобы сбить со следа и увести поиски в другом направлении. Но для этого похитителям нужны были неопровержимые доказательства существования клада и его точное местоположение. Профессор - человек старый, "расколоть" его труда не составит, применив к нему несколько способов давления вплоть до физического. Теперь имеет смысл вернуться собственно к содержанию записки. Тут явно прослеживается оттяжка времени: предостережение Мелу не обращаться к властям Бразилии, а связаться с нами. Я делаю вывод: клад ещё не найден, но его существование доказано. Доказано в очень короткий промежуток времени. Значит, сокровища вовсе не у водопада, до которого восемь миль, а совсем близко от лагеря. Тогда появляется противоречие: Харлан в интервью говорит, что драгоценности довольно далеко от места раскопок.
- Вероятнее всего, - подал голос Филд, пользуясь паузой, когда директор прикуривал сигару, - что Харлан намеренно сказал об этом. Чтобы на место раскопок не хлынули энтузиасты-кладоискатели.
- Да, я тоже так считаю, - сказал шеф, окутываясь облаком дыма. Второй вариант пока оставим как наиболее удобоработаемый. Теперь третье. Подумаем о том, что записка была написана до похищения. Челси, выскажите свои соображения. Это очень интересный, на мой взгляд, пункт.
Филд в отличие от шефа не считал этот пункт очень интересным. Ответ был простым, но он на несколько секунд задумался.
- Харлан знал или догадывался, что его похитят.
- А что могло вызвать подобные мысли? Что могло насторожить профессора, чтобы он принял столь неадекватные меры, - ведь что значит простая записка? Он мог бы, к примеру, предупредить коллег или хотя бы поделиться с ними своими опасениями.
- Вероятно, у него не хватило на это времени. Записка была написана непосредственно перед похищением.
- И опасения похищения родились у Харлана в опасной близости самого действия. Да и местоположение клада он указал намеренно - водопад. И так же намеренно уводил похитителей от истинного места. В нескольких вариантах все сводится к тому, что клад все-таки находится очень близко от места раскопок.
- Только мы не знаем, что заставило Харлана насторожиться. Зато мы почти уверены, что профессор подставился через прессу. Это очевидно. Он словно просил, чтобы его похитили.
- Не совсем убедительная просьба, - как бы случайно обронил директор, но глядел на собеседника пристально.
Лицо Филда начало проясняться.
- Вы имеете в виду "утку", шеф?
- Да. Статья, в которой сквозит откровением, всегда вызывает недоверие. И наоборот, прозрачный намек рождает ажиотаж. Вот этим и интересен пункт номер три. Харлан через газету раздувает шумиху вокруг себя, заранее зная, что вряд ли кто-то - за исключением эмоционального Мелу - всерьез примет его заявление на веру. Профессора никто не собирался похищать, нет оснований. Газетная "утка" - это ещё не повод. Харлан пишет записку - и скрывается. Все головы заняты его освобождением, а он спокойно сидит в надежном месте. Мы ведь толком не знаем ни Харлана, ни Мелу. Вполне возможно, что это согласованный тандем. Если не сказать более категорично. Но бросать вызов ЦРУ... Поднимем брошенную нам перчатку, Филд?
Тот не перенял энтузиазма директора.
- Нам нельзя сбрасывать со счетов второй вариант, шеф.
- Это тоже перчатка, только с другой руки. И в том и в другом случае это вызов.
- Мне непонятно поведение Харлана, его цель, если он действительно морочит нам голову. Он, безусловно, умный и одаренный человек, его мозг прекрасно просчитывает ситуации. Тут что-то другое, непонятная пока нам причина.
Директор сдвинул на край стола перевод статьи из бразильской газеты. Во время доклада Филда он пару раз прочел текст.
- Вы сделали запрос о членах археологической экспедиции?
- Да, и вполне возможно, что ответ уже пришел. Графологи работают сейчас с запиской и с полученным по факсу рукописным отчетом Харлана из его университета. Но предварительный анализ показал, что почерки идентичны.
- Ну что ж, независимо от того, положительный Харлан герой или отрицательный, но личность он известная и весомая. И мне придется докладывать об этом деле в аппарат Президента. Бразильские власти, естественно, пусть остаются в неведении. До поры до времени.
Шислер взглянул на часы: 20.55. Через пять минут он должен выйти на связь с ежевечерним докладом помощнику Президента по национальной безопасности.
- Побудьте ещё некоторое время у себя, - попросил директор ЦРУ Филда. - Примерно полчаса. Я соединюсь с вами.
2
Вашингтон, округ Колумбия, 12 ноября 2003 года, 21.00
Помощник Президента по национальной безопасности отсутствовал в Белом доме в связи с захватом в Ки-Уэсте, штат Флорида, пассажирского лайнера ДС-11. Сейчас он находился в аэропорту этого города и вел переговоры с террористами. Поэтому докладывал Шислер первому помощнику Президента.
Блез Курно, занимающий этот высокий пост, буквально соловел от тягучей речи Шислера. Монотонные слова шефа разведки больничной капельницей просачивались в сознание первого помощника, и он с тоской смотрел на невидимый флакон системы: тот явно опорожнился только наполовину. Курно пришла в голову идея: впредь записывать доклады Шислера на магнитофонную ленту и слушать потом в режиме перемотки. Блез улыбнулся своим мыслям. Но улыбка тут же сбежала с его внезапно побледневшего лица.
Могучий бас Артура Шислера вязью вырисовывал перед глазами сцену объяснения с Президентом. А сцена будет точно, так как он не мог ослышаться: археолог Ричард Харлан похищен в Бразилии. Конечно, Блез Курно знал, что Харлан сейчас ведет раскопки в Южной Америке. Да и как не знать, когда...
- Что вы предприняли по этому поводу? - прервал он директора.
- Отрабатываем несколько версий, пытаемся понять сущность Харлана.
От этих слов лоб первого помощника приобрел температуру включенного в сеть утюга. "Чего?! Сущность?"
- Да вы что там, со своей потешной командой, рехнулись, что ли?!
- Я не пойму вашего недовольства, господин первый помощник, - тяжело выговорил Шислер. - Мы работаем, и пользу от нашей продукции разве вы не ощущаете ежесекундно?
Кто-то невидимый крутил реостат утюга, все больше прибавляя напряжение. Нет, не кто-то, это директор ЦРУ заживо жарил сейчас Блеза Курно! Чтобы не сгореть совсем, он выпустил пар:
- Ощущаю, чувствую, но, Бог мой, Шислер, неужели вы не знали, что Ричард Харлан - родной брат матери жены Президента?.. Не поняли? У Президента есть, к сожалению, теща, а у неё родной брат - Ричард Харлан. О Господи, как не повезло мне сегодня! Босс с визитом в Северной Корее, помощник по национальной безопасности во Флориде. Знаете что, Шислер, я жду вас. Возьмите с собой все имеющиеся у вас материалы этого дела и приезжайте.
Блез Курно повесил трубку секретной линии связи с ЦРУ и слепо посмотрел на свое отражение в зеркале - в безукоризненно сидевшем костюме и темно-зеленом галстуке. То же самое делал и Артур Шислер, но уже в машине, быстро доставившей его из Лэнгли в Вашингтон. Когда водитель свернул на Пенсильвания-авеню, чтобы проехать полуторакилометровый участок от здания конгресса до Белого дома, директор окончил свое созерцание в дверном стекле автомобиля.
Спустя час Блез Курно ещё больше возненавидел Шислера за его утомительную речь. Получалась какая-то глупая игра, в которой первому помощнику предлагалось угадывать слова: пока Шислер выговаривал одно, Курно уже лез ему в рот за другим, отчаянно думая - угадал или нет; тихо радовался, когда угадывал, и тихо кипел от злобы, когда нет.
Наконец - спустя вечность - в Овальном кабинете, где в отсутствие Президента Курно принимал Шислера, раскатом миниатюрного грома прозвучало заключительное слово. Первый помощник мысленно перекрестился. Он ещё раз бегло пробежал глазами справку, предоставленную Нью-Йоркским музеем естественной истории, которая вместе с другими материалами дела Ричарда Харлана лежала перед ним на столе.
"Ричард Харлан родился 15 сентября 1931 года. Закончил университеты Нью-Йорка и Иллинойса по специальности "палеоантропология и археология".
С 1969 года - научный сотрудник Колумбийского университета, Дортмундского университета и ряда исследовательских центров США, Франции, Великобритании и Австралии. С 1972 по 1980 годы - заведующий кафедрой естественной истории. В 1980 году вступил на должность заместителя директора Колумбийского университета. Является его Почетным профессором. Занимался проблемами эоценовых приматов, филогении, естественной истории Америки и др.".
- А сейчас я вам скажу, что за человек Ричард Харлан, - сказал Блез Курно. - Моих показаний вам будет достаточно?
Шислер кивнул: вполне.
- Харлан даже от своих коллег по работе скрывал свое родство с Президентом, только несколько близких друзей знали об этом. Вам нужна полная характеристика или частичная? Может, вы будете задавать мне вопросы? - язвительно предложил Курно.
Директор ЦРУ был непроницаем.
- Пожалуй, нет. Но ситуация в корне меняется. Если пару часов назад я мог самостоятельно принимать решения, то теперь, не посоветовавшись с вами, не сделаю и шагу. Дело перестает быть интересным, становится просто серьезным.
- В вас, Артур, преобладают шпионские страсти, а тут такой оборот. Не знаю даже, как его назвать. Здесь нужен другой подход.
- Поставьте в известность Президента. Существует, пожалуй, единственный и приемлемый план по освобождению Харлана, и только Президент может не утвердить его, а дать согласие или указание. Другие способы менее болезненны для Президента, но более - для профессора.
- Объясните, - тихо попросил Курно, закрывая глаза и чувствуя, что вот-вот потеряет терпение.
Шислер несколько дольше, чем того требовало простое приличие, смотрел в черные глаза первого помощника.
- Президент захочет выслушать меня лично. К чему повторяться, тем более что я вас раздражаю.
Блез Курно покраснел и поднялся с кресла.
- Простите меня, Артур. Но в этом деле дорога каждая секунда, а вы... Складывается впечатление, что вы намеренно затягиваете время. Поймите, мое раздражение подсознательно.
Шислер простил первого помощника. И, будто намереваясь исполнить древний ритуал индейцев - выкурить трубку мира, достал сигару, не обращая внимания на недовольную мину некурящего Курно. "Пусть нюхает и терпит, теперь эта проблема больше его, чем моя".
Курно пультом дистанционного управления отрегулировал работу кондиционера по-новому, после чего сказал:
- Я поставлю Президента в известность только тогда, когда услышу от вас конкретные предложения. Ведь не смогу же я связаться с ним, имея только плохие известия! Он сразу спросит: что вы предприняли? Итак, слушаю.
- Дело в том, господин Курно, - начал Шислер, - что, кроме показаний бразильского археолога, записки Харлана и статьи в газете, мы ничем не располагаем. Мы, конечно, можем узнать больше, у нас мощные агентурные связи, но будет потеряно время. Самое разумное действие в этой ситуации официально предъявить бразильскому правительству ноту о незаконно удерживаемом или похищенном в их стране гражданине США. Но подобный шаг привлечет широкое внимание со стороны прессы, телевидения и станет достоянием тех структур, которые совершили акт похищения. Действия этих структур решительны, и, скорее всего, Харлана они не отдадут. Переведут в другое место, чем усложнят нашу задачу. Я предлагаю, не теряя времени, силами диверсионного отряда освободить профессора.
Блез Курно встал и медленно прошелся по кабинету. Секунду-другую постояв у темного окна, вернулся на место.
- Я знал, что именно это вам и придет на ум. Президент не пойдет на такой шаг.
- То, что я предлагаю, не такая уж редкая процедура. У нас богатый опыт по внедрению диверсионно-разведывательных групп в различные страны.
- Этого требовала национальная безопасность США, - возразил Курно. - А тут совсем другое дело.
- Я вынужден не согласиться с вами, Блез. Профессор Харлан - гражданин нашей страны, её достояние, ученый с мировым именем, фигура стратегическая. Вот так, приблизительно, вы скажите Президенту.
- А он мне ответит: вы преувеличиваете.
Шислер достал ещё сигару, первый помощник схватился за пульт.
- Вот вы, Блез, не так давно обвинили меня в том, что во мне преобладают шпионские страсти. В Президенте будут бороться два чувства. Пусть откинет одно, то, что Харлан - его родственник, и все встанет на свои места. И это вы тоже скажите Президенту.
- Спасибо, Артур, я воспользуюсь вашими советами. Но как быть, если диверсионный отряд провалится? Тогда уже Президенту наверняка придется вспомнить о своем родстве с Харланом. Вы представляете, что будет?
- Представляю, но доля вероятности провала настоящих профессионалов ничтожна. И другого, более радикального пути я не вижу. А время идет.
- Да-да, время идет... А скажите, Артур, вы не думали о том, что похищение Ричарда Харлана носит чисто провокационный характер?
- Но, как я понимаю, европейские языки в данном случае отпадают, резюмировал Филд. Мелу на этот раз не согласился с ним.
- Это не совсем так, - мягко заметил он. - Землетрясение произошло в середине или в конце XVI века. А в те годы многие испанские экспедиции уже достигли тех мест.
- Значит, можно предположить, что рукопись испанская?
- Вполне. Но вот никак не вспомню, какой же отважный мореход смог в то время добраться до тех мест. Среди громких имен - никого.
- А этот, как его, - Филд, вспоминая, пощелкивал пальцами. - Ну, он ещё сражался с амазонками.
- Франциско де Орельяно? - помог ему Мелу. - Нет, он не заходил в притоки и рукава Амазонки. Исследовал только среднее и нижнее течение. Разве только кто-то из неизвестных. Но отсюда следует вывод: об этом парне никто ничего не знает. Стало быть, он в Испанию не вернулся.
- Если рукопись испанская, это значит, что сокровища были уже испанскими, отвоеванными, правильно? Ваш неизвестный мореход покорил обитавший там народ, но по неизвестным причинам - болезни, например, остался там навсегда. Нашел свой конец, если проще. Не исключаете такого поворота событий?
- Не исключаю.
Филд удовлетворенно потер руки.
- Вот видите, профессор, кое-чего мы уже добились. Туманные сокровища уже начали посверкивать, а манускрипт получается легко читаемым. И это серьезно. Еще несколько вопросов, чтобы увериться до конца. Вы не определили по размерам руин города или по каким-то другим признакам численность населения того народа?
- Да, мы прикидывали это, и у нас получилось что-то около 15 тысяч.
- А сколько у них могло быть золота, вы, конечно, не знаете.
- Я не берусь довольно точно определить это. Но я ещё и геолог и, опираясь на некоторые геологические факторы и признаки, не забивая вам голову специфическими терминами, все-таки допускаю, что золота в тех местах хватает.
- Следовательно?
- Это племя было очень богато. Вы хотите знать хотя бы приблизительное количество?
- Не мешало бы, мистер Мелу.
- Тогда послушайте немного истории и сделайте соответствующие выводы, - профессор оседлал любимого конька. - Вы слышали, конечно, выражение "ночь тристе"?
Филд удивленно поднял брови.
- "Ночь тристе"?.. Не могу вспомнить.
Мелу улыбнулся и покачал головой. Теперь он уже не обращался к галстуку Филда, а смотрел тому в глаза.
- Значит, - сделал он вывод, - эта дисциплина хромала у вас в школе. А о сокровищах Монтесумы слышали?
- Вот это - что-то знакомое. Слышал несколько раз.
- Тогда вы легко вспомните, как только я начну. А начну я с Эрнандо Кортеса, покорившего Мексику. - Мелу сцепил пальцы и начал рассказ: Суеверие погубило ацтекский народ, богом которого был Кецалькоатль. О нем было сложено множество легенд. Изображали его, в частности, в виде бородатого великана - сами ацтеки были безусыми. Они видели воплощение своего бога в бородатых пришельцах. Кортес, узнавший о легенде, уверил индейцев в неземном происхождении и якобы бессмертии испанцев. К тому же ацтеки с ужасом взирали на лошадей, которых до этого не видели ни разу. Один конь мог обратить в бегство целый полк ацтекских воинов. Кортес, призвав в союзники бога ацтеков и ржание лошадей, легко поставил империю Монтесумы на колени.
Мелу немного передохнул и продолжил:
- Далее следует сказать о чинампас - знаменитых плавучих садах ацтекской столицы. Это были легкие плоты, на которые наносили слой плодородной почвы. На них сажали фруктовые деревья и выращивали овощи. И вот представьте себе озера и каналы столицы, как бы замаскированные плавучими садами. Теперь - забытый вами термин "ночь тристе". Одной из темных ночей около тысячи испанских солдат и четыре тысячи индейцев-носильщиков, нагруженных сокровищами Монтесумы, нашли свой конец в озерах ацтекской столицы. Плоты не выдержали веса золота и погребли под собой и его, и испанцев, и союзников-индейцев. Вот и прикиньте, сколько золота могут унести пять тысяч сильных мужчин.
- Впечатляет, - отозвался Филд.
А Мелу продолжил:
- Племя, которое интересует нас, по численности раз в десять меньше населения ацтекской столицы. Это вам мой приблизительный ответ.
- Да, это серьезно, - ещё раз повторил хозяин кабинета. - Предположим, что некий испанский отряд завоевал тот город, где вы ведете раскопки, но не сумел вернуться на родину и спрятал сокровища, оставив как бы предсмертную записку - где, что и как.
Теперь настала очередь Мелу удивиться стройному выводу Филда.
- Идея недурна. Но мы пока не обнаружили останков ни индейцев, ни европейцев. Город пуст, мертв. А так вы хорошо подвели черту, - Мелу похвалил-таки Филда. Тот, довольный, принял комплимент.
- Спасибо, профессор, работа такая. Теперь - хоть в школе преподавай. А сейчас последний, наверное, вопрос - и закончим. Харлан рассказывает, что экспедицию что-то подтолкнуло на то, чтобы приостановить часть работ возле Сантарена и отправиться выше по Топажосу. Он упоминает о каких-то находках.
- Находок таких не было, тут Ричард допустил неточность. Просто мы собирали легенды и притчи. Из некоторых явно улавливался смысл, что один из притоков Топажоса, недалеко от водопада, ведет в страну духов, или великих людей. Я трактую это не как великие, а как большие, в смысле высокие, отличающиеся от других индейцев ростом. Также были упоминания и об амазонках. Нам стало интересно, и нам повезло. Повезло в том смысле, что первая, выбранная наугад притока привела нас к городу.
- Значит, вещественных доказательств у вас не было?
- Не было.
- Ну что ж, мистер Мелу, давайте на этом закончим. Предстоит долгий анализ и долгая работа.
Лицо профессора вытянулось.
- Долгая, вы сказали? А как же Ричард?
Филд поспешил успокоить его.
- Долгая работа значит оперативная. Смотрите, мы не так много времени провели в беседе, а сумели выжать из нескольких слов записки Харлана если не все, то почти все. Вам не о чем беспокоиться. Сейчас Саймон проводит вас в гостиницу, вы будете под наблюдением, отдыхайте спокойно. Вот номер телефона, по которому вы сможете связаться со мной. И мы, в свою очередь, при необходимости будем беспокоить вас. Еду вам будут приносить в номер, так что никуда не отлучайтесь. До свидания.
Сильвио Мелу пожал руку Филду и вышел в сопровождении Освальда.
3
Бразилия, район средней части бассейна р. Топажос, 12 ноября 2003 года
42-летняя Сьюзи Форман не была единственной женщиной в археологической экспедиции Ричарда Харлана. Часть археологов и рабочих осталась близ Сантарена, продолжая начатую работу. В их числе находилась её подруга археолог Эмели Маттис. Сегодня Сьюзи связалась с лагерем по радиостанции и поговорила с Эмели. Ее беспокоили некоторые события, плотная череда которых заставляла морщить лоб ассистентки Харлана.
Первым шел, конечно, внезапный отъезд профессора, который по спешности напоминал бегство. Да и само его поведение начиная с момента находки манускрипта было неузнаваемым. Харлана словно подменили: он был то бледен и угрюм, то вдруг на его лице проступала розовая наэлектризованность; иногда - не в меру весел. И еще: профессор стал скрытен. За многие совместные годы работы Сьюзи не могла вспомнить ни одного случая, когда бы шеф что-то скрывал от нее. Во всяком случае, по работе. А тут даже не показал содержимого амфоры, которую она лично, с помощью рабочего Бена Троупа, извлекла из подземелья.
Широкое горлышко амфоры было закупорено пробкой и залито прозрачной, отвердевшей со временем смолой. Сьюзен так обрадовалась находке, что не стала дожидаться, пока Харлан откроет её, а рьяно продолжила раскопки, согнувшись в три погибели в полуразрушенном коридоре. А он, освободив сосуд от тайны, уединился и вечером на её законный вопрос ответил весьма странно. Вы, мол, Сьюзи, извините меня покорно, но пока вам ничего сказать не могу. Он даже удручающе вздохнул, и вид у него был бледно-виноватый. Но Сьюзи обиделась всерьез. Она взяла ужин в палатку и из еды почти ничего не тронула.
Потом, спустя два дня, её обида раздулась и стала просто огромной: то, чего в свое время нельзя было узнать ей, он хвастливо поведал этой пигалице из "Жорнал до Бразил". В её же, Сьюзи, присутствии. Это было похоже на пощечину. Она, сгорая от стыда и ненависти, бросилась под защиту брезента палатки и долго плакала. А он даже не поинтересовался, где она. И вот вчера, под утро, возвратился из Белена Сильвио Мелу, сказав невероятную вещь: Ричард Харлан вылетел в Нью-Йорк. Ага, ночью, тайком. Давай-давай. Сьюзи строила из себя дурочку, подыгрывая Мелу. Потом и этот в таком же духе испарился.
Было очевидно, что старики что-то замышляют, и сегодня Сьюзи решилась осмотреть палатку Харлана. Она не нашла там его фонарика, рюкзака; не было на месте и матраца, отсутствовала также "Моторола" - портативная рация, какой они иногда пользовались. Она ещё тщательней обыскала палатку и не нашла знаменитого булата профессора - подарка коллег из Индии. Так. Она села, скрестив ноги, и попробовала представить профессора с набором отсутствующих вещей. Получилось что-то комичное, если брать в расчет то, что в таком вот снаряжении он отправился в аэропорт. Нет, подумала Сьюзи, он никуда не улетел. Поэтому она и связалась с Эмели Маттис.
Если он не в Сантарене, то где? Вдвоем с Мелу ведет индивидуальные раскопки? Она нашла бригадира рабочих Томаса Флетчера и спросила у него, сколько у них свободных палаток, - он после долгих поисков сообщил, что одной палатки не хватает. И добавил: "Странно, однако".
Весь следующий день она провела у развалин, носящих следы здания пирамидальной формы. Предварительно его определили как усыпальницу вождей. Развал земли произошел точно под основанием усыпальницы, и она как бы вывернулась наизнанку, уйдя вершиной в разверзшуюся пропасть. Камни, имевшие кубическую форму, были скреплены между собой глубоко вросшими корнями деревьев. Рабочие до вечера трудились только лишь над одной каменной глыбой, но не напрасно. Уходящее за горизонт солнце блеснуло лучами на золотой поверхности погребальной урны в руках Сьюзи.
Глава II
1
Лэнгли, ЦРУ, 12 ноября 2003 года, 19.20
Директор ЦРУ Артур Шислер, дожив до шестидесяти, имел, пожалуй, всего один недостаток: он очень медленно говорил. Но думал он быстро. Его массивная, подстриженная "бобриком" голова, казалось, была напичкана сверхбыстрыми процессорами, безукоризненно выполняющими свою работу. За четыре года правления разведкой он, работая по восемнадцать часов в сутки семь дней в неделю, не сделал практически ни одной ошибки. Правильнее было бы сказать, что не ошибались руководители многочисленных отделов его ведомства, чьи подчиненные, в свою очередь, не допускали промахов. И так далее. Он не прощал небрежности в работе и устраивал подчиненным по этому поводу настоящий террор. Воля Артура Шислера, его ум, четко организованная работа, ответственность за каждый шаг и жесточайший личный контроль сделали центральный орган разведки действительно органом, где малейшее отклонение от норм пагубно влияло на все в целом. Правда, перечисленные факторы присутствовали в работе ЦРУ всегда, делая его мощнейшей из разведок мира. Но все же благодаря Шислеру работа пошла не то чтобы по-новому, а стремительнее, может быть, вдохновеннее. Это - как замена старого кондиционера на новый: старый хоть и исправно гонял воздух, но новый был мощнее.
Директор внимательно выслушал Челси Филда и за те полчаса, в которые уложился подчиненный, рассказывая о деле Ричарда Харлана, подолгу не сводил глаз с огромных напольных часов своего кабинета.
- Я бы назвал это дело тривиальным, - как всегда, медленно начал Шислер, - если бы не сама записка Харлана. Не её содержание - к нему мы ещё вернемся, - а просто текст. Лично я делаю три вывода по поводу её генезиса. И начну с наименее вероятного её происхождения. Первое: Харлан написал её в тот промежуток времени, когда шел процесс его захвата. По логике - это невозможно. Похитили его ночью, тихо и без шума, очень организованно. Его взяли спящего. Просто абсурдно предположить, что ему дали время на сборы, оставив наедине. Отбрасываем это, чтобы не возвращаться никогда. Второе: записка была написана после похищения. Кто и когда доставил её в лагерь, в палатку профессора? Неожиданный союзник среди похитителей - вряд ли. Скорее всего, если брать за основу второе, Харлана заставили написать её под диктовку, чтобы сбить со следа и увести поиски в другом направлении. Но для этого похитителям нужны были неопровержимые доказательства существования клада и его точное местоположение. Профессор - человек старый, "расколоть" его труда не составит, применив к нему несколько способов давления вплоть до физического. Теперь имеет смысл вернуться собственно к содержанию записки. Тут явно прослеживается оттяжка времени: предостережение Мелу не обращаться к властям Бразилии, а связаться с нами. Я делаю вывод: клад ещё не найден, но его существование доказано. Доказано в очень короткий промежуток времени. Значит, сокровища вовсе не у водопада, до которого восемь миль, а совсем близко от лагеря. Тогда появляется противоречие: Харлан в интервью говорит, что драгоценности довольно далеко от места раскопок.
- Вероятнее всего, - подал голос Филд, пользуясь паузой, когда директор прикуривал сигару, - что Харлан намеренно сказал об этом. Чтобы на место раскопок не хлынули энтузиасты-кладоискатели.
- Да, я тоже так считаю, - сказал шеф, окутываясь облаком дыма. Второй вариант пока оставим как наиболее удобоработаемый. Теперь третье. Подумаем о том, что записка была написана до похищения. Челси, выскажите свои соображения. Это очень интересный, на мой взгляд, пункт.
Филд в отличие от шефа не считал этот пункт очень интересным. Ответ был простым, но он на несколько секунд задумался.
- Харлан знал или догадывался, что его похитят.
- А что могло вызвать подобные мысли? Что могло насторожить профессора, чтобы он принял столь неадекватные меры, - ведь что значит простая записка? Он мог бы, к примеру, предупредить коллег или хотя бы поделиться с ними своими опасениями.
- Вероятно, у него не хватило на это времени. Записка была написана непосредственно перед похищением.
- И опасения похищения родились у Харлана в опасной близости самого действия. Да и местоположение клада он указал намеренно - водопад. И так же намеренно уводил похитителей от истинного места. В нескольких вариантах все сводится к тому, что клад все-таки находится очень близко от места раскопок.
- Только мы не знаем, что заставило Харлана насторожиться. Зато мы почти уверены, что профессор подставился через прессу. Это очевидно. Он словно просил, чтобы его похитили.
- Не совсем убедительная просьба, - как бы случайно обронил директор, но глядел на собеседника пристально.
Лицо Филда начало проясняться.
- Вы имеете в виду "утку", шеф?
- Да. Статья, в которой сквозит откровением, всегда вызывает недоверие. И наоборот, прозрачный намек рождает ажиотаж. Вот этим и интересен пункт номер три. Харлан через газету раздувает шумиху вокруг себя, заранее зная, что вряд ли кто-то - за исключением эмоционального Мелу - всерьез примет его заявление на веру. Профессора никто не собирался похищать, нет оснований. Газетная "утка" - это ещё не повод. Харлан пишет записку - и скрывается. Все головы заняты его освобождением, а он спокойно сидит в надежном месте. Мы ведь толком не знаем ни Харлана, ни Мелу. Вполне возможно, что это согласованный тандем. Если не сказать более категорично. Но бросать вызов ЦРУ... Поднимем брошенную нам перчатку, Филд?
Тот не перенял энтузиазма директора.
- Нам нельзя сбрасывать со счетов второй вариант, шеф.
- Это тоже перчатка, только с другой руки. И в том и в другом случае это вызов.
- Мне непонятно поведение Харлана, его цель, если он действительно морочит нам голову. Он, безусловно, умный и одаренный человек, его мозг прекрасно просчитывает ситуации. Тут что-то другое, непонятная пока нам причина.
Директор сдвинул на край стола перевод статьи из бразильской газеты. Во время доклада Филда он пару раз прочел текст.
- Вы сделали запрос о членах археологической экспедиции?
- Да, и вполне возможно, что ответ уже пришел. Графологи работают сейчас с запиской и с полученным по факсу рукописным отчетом Харлана из его университета. Но предварительный анализ показал, что почерки идентичны.
- Ну что ж, независимо от того, положительный Харлан герой или отрицательный, но личность он известная и весомая. И мне придется докладывать об этом деле в аппарат Президента. Бразильские власти, естественно, пусть остаются в неведении. До поры до времени.
Шислер взглянул на часы: 20.55. Через пять минут он должен выйти на связь с ежевечерним докладом помощнику Президента по национальной безопасности.
- Побудьте ещё некоторое время у себя, - попросил директор ЦРУ Филда. - Примерно полчаса. Я соединюсь с вами.
2
Вашингтон, округ Колумбия, 12 ноября 2003 года, 21.00
Помощник Президента по национальной безопасности отсутствовал в Белом доме в связи с захватом в Ки-Уэсте, штат Флорида, пассажирского лайнера ДС-11. Сейчас он находился в аэропорту этого города и вел переговоры с террористами. Поэтому докладывал Шислер первому помощнику Президента.
Блез Курно, занимающий этот высокий пост, буквально соловел от тягучей речи Шислера. Монотонные слова шефа разведки больничной капельницей просачивались в сознание первого помощника, и он с тоской смотрел на невидимый флакон системы: тот явно опорожнился только наполовину. Курно пришла в голову идея: впредь записывать доклады Шислера на магнитофонную ленту и слушать потом в режиме перемотки. Блез улыбнулся своим мыслям. Но улыбка тут же сбежала с его внезапно побледневшего лица.
Могучий бас Артура Шислера вязью вырисовывал перед глазами сцену объяснения с Президентом. А сцена будет точно, так как он не мог ослышаться: археолог Ричард Харлан похищен в Бразилии. Конечно, Блез Курно знал, что Харлан сейчас ведет раскопки в Южной Америке. Да и как не знать, когда...
- Что вы предприняли по этому поводу? - прервал он директора.
- Отрабатываем несколько версий, пытаемся понять сущность Харлана.
От этих слов лоб первого помощника приобрел температуру включенного в сеть утюга. "Чего?! Сущность?"
- Да вы что там, со своей потешной командой, рехнулись, что ли?!
- Я не пойму вашего недовольства, господин первый помощник, - тяжело выговорил Шислер. - Мы работаем, и пользу от нашей продукции разве вы не ощущаете ежесекундно?
Кто-то невидимый крутил реостат утюга, все больше прибавляя напряжение. Нет, не кто-то, это директор ЦРУ заживо жарил сейчас Блеза Курно! Чтобы не сгореть совсем, он выпустил пар:
- Ощущаю, чувствую, но, Бог мой, Шислер, неужели вы не знали, что Ричард Харлан - родной брат матери жены Президента?.. Не поняли? У Президента есть, к сожалению, теща, а у неё родной брат - Ричард Харлан. О Господи, как не повезло мне сегодня! Босс с визитом в Северной Корее, помощник по национальной безопасности во Флориде. Знаете что, Шислер, я жду вас. Возьмите с собой все имеющиеся у вас материалы этого дела и приезжайте.
Блез Курно повесил трубку секретной линии связи с ЦРУ и слепо посмотрел на свое отражение в зеркале - в безукоризненно сидевшем костюме и темно-зеленом галстуке. То же самое делал и Артур Шислер, но уже в машине, быстро доставившей его из Лэнгли в Вашингтон. Когда водитель свернул на Пенсильвания-авеню, чтобы проехать полуторакилометровый участок от здания конгресса до Белого дома, директор окончил свое созерцание в дверном стекле автомобиля.
Спустя час Блез Курно ещё больше возненавидел Шислера за его утомительную речь. Получалась какая-то глупая игра, в которой первому помощнику предлагалось угадывать слова: пока Шислер выговаривал одно, Курно уже лез ему в рот за другим, отчаянно думая - угадал или нет; тихо радовался, когда угадывал, и тихо кипел от злобы, когда нет.
Наконец - спустя вечность - в Овальном кабинете, где в отсутствие Президента Курно принимал Шислера, раскатом миниатюрного грома прозвучало заключительное слово. Первый помощник мысленно перекрестился. Он ещё раз бегло пробежал глазами справку, предоставленную Нью-Йоркским музеем естественной истории, которая вместе с другими материалами дела Ричарда Харлана лежала перед ним на столе.
"Ричард Харлан родился 15 сентября 1931 года. Закончил университеты Нью-Йорка и Иллинойса по специальности "палеоантропология и археология".
С 1969 года - научный сотрудник Колумбийского университета, Дортмундского университета и ряда исследовательских центров США, Франции, Великобритании и Австралии. С 1972 по 1980 годы - заведующий кафедрой естественной истории. В 1980 году вступил на должность заместителя директора Колумбийского университета. Является его Почетным профессором. Занимался проблемами эоценовых приматов, филогении, естественной истории Америки и др.".
- А сейчас я вам скажу, что за человек Ричард Харлан, - сказал Блез Курно. - Моих показаний вам будет достаточно?
Шислер кивнул: вполне.
- Харлан даже от своих коллег по работе скрывал свое родство с Президентом, только несколько близких друзей знали об этом. Вам нужна полная характеристика или частичная? Может, вы будете задавать мне вопросы? - язвительно предложил Курно.
Директор ЦРУ был непроницаем.
- Пожалуй, нет. Но ситуация в корне меняется. Если пару часов назад я мог самостоятельно принимать решения, то теперь, не посоветовавшись с вами, не сделаю и шагу. Дело перестает быть интересным, становится просто серьезным.
- В вас, Артур, преобладают шпионские страсти, а тут такой оборот. Не знаю даже, как его назвать. Здесь нужен другой подход.
- Поставьте в известность Президента. Существует, пожалуй, единственный и приемлемый план по освобождению Харлана, и только Президент может не утвердить его, а дать согласие или указание. Другие способы менее болезненны для Президента, но более - для профессора.
- Объясните, - тихо попросил Курно, закрывая глаза и чувствуя, что вот-вот потеряет терпение.
Шислер несколько дольше, чем того требовало простое приличие, смотрел в черные глаза первого помощника.
- Президент захочет выслушать меня лично. К чему повторяться, тем более что я вас раздражаю.
Блез Курно покраснел и поднялся с кресла.
- Простите меня, Артур. Но в этом деле дорога каждая секунда, а вы... Складывается впечатление, что вы намеренно затягиваете время. Поймите, мое раздражение подсознательно.
Шислер простил первого помощника. И, будто намереваясь исполнить древний ритуал индейцев - выкурить трубку мира, достал сигару, не обращая внимания на недовольную мину некурящего Курно. "Пусть нюхает и терпит, теперь эта проблема больше его, чем моя".
Курно пультом дистанционного управления отрегулировал работу кондиционера по-новому, после чего сказал:
- Я поставлю Президента в известность только тогда, когда услышу от вас конкретные предложения. Ведь не смогу же я связаться с ним, имея только плохие известия! Он сразу спросит: что вы предприняли? Итак, слушаю.
- Дело в том, господин Курно, - начал Шислер, - что, кроме показаний бразильского археолога, записки Харлана и статьи в газете, мы ничем не располагаем. Мы, конечно, можем узнать больше, у нас мощные агентурные связи, но будет потеряно время. Самое разумное действие в этой ситуации официально предъявить бразильскому правительству ноту о незаконно удерживаемом или похищенном в их стране гражданине США. Но подобный шаг привлечет широкое внимание со стороны прессы, телевидения и станет достоянием тех структур, которые совершили акт похищения. Действия этих структур решительны, и, скорее всего, Харлана они не отдадут. Переведут в другое место, чем усложнят нашу задачу. Я предлагаю, не теряя времени, силами диверсионного отряда освободить профессора.
Блез Курно встал и медленно прошелся по кабинету. Секунду-другую постояв у темного окна, вернулся на место.
- Я знал, что именно это вам и придет на ум. Президент не пойдет на такой шаг.
- То, что я предлагаю, не такая уж редкая процедура. У нас богатый опыт по внедрению диверсионно-разведывательных групп в различные страны.
- Этого требовала национальная безопасность США, - возразил Курно. - А тут совсем другое дело.
- Я вынужден не согласиться с вами, Блез. Профессор Харлан - гражданин нашей страны, её достояние, ученый с мировым именем, фигура стратегическая. Вот так, приблизительно, вы скажите Президенту.
- А он мне ответит: вы преувеличиваете.
Шислер достал ещё сигару, первый помощник схватился за пульт.
- Вот вы, Блез, не так давно обвинили меня в том, что во мне преобладают шпионские страсти. В Президенте будут бороться два чувства. Пусть откинет одно, то, что Харлан - его родственник, и все встанет на свои места. И это вы тоже скажите Президенту.
- Спасибо, Артур, я воспользуюсь вашими советами. Но как быть, если диверсионный отряд провалится? Тогда уже Президенту наверняка придется вспомнить о своем родстве с Харланом. Вы представляете, что будет?
- Представляю, но доля вероятности провала настоящих профессионалов ничтожна. И другого, более радикального пути я не вижу. А время идет.
- Да-да, время идет... А скажите, Артур, вы не думали о том, что похищение Ричарда Харлана носит чисто провокационный характер?