Страница:
— Это вы верно говорите, Баграт Суренович. Я с вами полностью согласен… Значит, поторопился? Ну и слава богу. А я-то вам зачем понадобился? — спросил с показным облегчением. Хотя на душе вовсю кошки скребли. Не мог он не почувствовать нескрываемой угрозы в голосе Малюты, а это означало, что где-то он действительно совершил не тот шаг. Ну, может быть, ответ Баграта подскажет?
— Как вам известно, пропали мои люди… Их судьба волнует. Не явились на базу. И вообще, вся эта темная и неприятная история в доме Боярова меня сильно смущает. Объясните, в чем дело.
— Если верить словам полковника Довбни, — пожал плечами Маркин, — даже он ничего толком не знает.
— Разве вы не доверяете полковнику? С каких пор?
— Я не говорил о недоверии… Впрочем, я вообще никому не доверяю. Как, вероятно, и вы, Баграт Суренович. Что я могу сказать? Оружие, отобранное у охранников, было возвращено полковнику.
— Это я знаю.
— Довбню вполне мог вызвать генерал Сидоренко и сделать соответствующее внушение. Я разговаривал с полковником, он отрицает факт вызова. Вот у меня и закралось сомнение в его искренности…
— У меня тоже, дорогой.
— В чем?
— В вашей искренности, Игорь Леонидович!
— Господи! С больной головы на здоровую! Я-то здесь при чем?! Да и какой мне смысл что-то сочинять?
— Посмотрим… — многозначительно и фатально произнес Баграт. Вернемся к началу нашего разговора? Вы приехали сюда с уверенностью, что это наши люди убрали Левона Аракеляна, не так ли?
Маркин попытался жестами изобразить, что у него и в мыслях подобного не было, так неприятен был возврат к опасной теме.
— Нет, были, были… — остановил его взмахом руки Баграт. — Но на кой черт нам это нужно? Ничего плохого он для нас не сделал. Напротив, честно выполнил все условия.
— Я ведь признал свою ошибку, Баграт Суренович!
— Это не ошибка, дорогой, — продолжал давить Малюта, — это оскорбление! И ты меня знаешь! — неожиданно перешел он на «ты». — Слышал обо мне, да?.. Слышал! — сказал удовлетворенно. — А ты слабоват, однако, Игорь Леонидович, слабоват… Хотя головенка у тебя варит. Вот ты молчишь сейчас, и правильно делаешь: молчи, ибо молчание — золото! А нам известны твои делишки, дорогой, и счетик в Цюрихе тоже известен. Я даже знаю, что после отправки драгоценностей на твой счетик ничего не капнуло. А знаешь почему?
— Надул меня Комар, — тускло ответил Маркин.
— Жадность, дорогой, фраера сгубила! Как говорит наш известный экономист? Делиться надо. А ты что удумал? Самому хороший куш сорвать — и тягу? Не вышло! Потому что раскусил тебя Комар. А мы, между прочим, зла на него и не держим. Он по-честному поделился с братьями Аракелянами, а они с нами. По уговору. Так что на бобах остался именно ты, дорогой! Так скажи теперь, уж не твоя ли работа убийство Левона?
— Баграт Суренович! — только и мог выдавить из себя Маркин. Уж такого поворота он никак не ожидал.
Баграт посмотрел насмешливо, будто получая какое-то особое, палаческое удовольствие, и махнул рукой:
— Куда тебе! Потому не трясись тут. Знаю: не ты убивал и не ты заказывал. Скажу по большому секрету: братьев приговорил один арабский шейх.
— За что?
— А вот ты и ответь. Откуда взялась поддельная диадема? Которая вместе с другими ценностями была отправлена в Америку.
— Не знаю. Никаких подделок Гохран не отправлял. Это просто исключено! И вообще, за отправку драгоценностей нес прямую ответственность Валерий Комар. По поручению, разумеется, Виталия Евгеньевича Пучкова. Моя же роль в этом деле вам известна: идея, организация — не больше.
— Ладно, ладно, дорогой, не надо скромничать… Ты, конечно, должен изображать хорошую мину при плохом раскладе, но меня убеждать не надо… И тем не менее среди настоящих драгоценностей почему-то оказалась подделка. Я представляю, что услышал шейх из уст своей любимой жены!
— Но я никак не пойму, при чем здесь братья? Ведь отвечал за все Комар!
— При чем, говоришь? Что скажешь, если я тебе открою одну маленькую тайну? Дело в том, что Жорж Аракелян — замечательный ювелир. Великий умелец. И Левон тоже замечательный, но фокусник. Куда там Кио!
— Так вот вы и ответили на свой вопрос! — воскликнул Маркин.
— Нет, дорогой. Жорж не мог изготовить копию диадемы. Времени у него не было. И Левон это подтвердил. Он тоже впервые от нас узнал про фальшивку и чем это ему может грозить. Он мне лично поклялся, что ни сном ни духом. Я поверил ему, светлая память…
— Так, значит, это вы сказали Левону о приговоре шейха?
— А кто еще? Я говорю, он мне поклялся! Но слинять в Штаты не успел… Ты другое скажи. Могут в Гохране находиться не только сами ценности, но и фальшивки?
— А почему же нет? Ну сами посудите. Устраивают, скажем, выставки драгоценностей. Не подлинники же показывать! Наверняка где-то хранятся и копии.
— Что же получается? Эксперты утверждают, что о копиях даже речи идти не могло. Увозили подлинники. Однако вместе с диадемой уехала и ее копия. Каким образом?
Игорь Леонидович молчал, раздумывая, стоит ли высказывать свою догадку. Относительно себя снять всякое подозрение было просто необходимо. А вот какова будет реакция Малюты на фамилию Боярова, этого Маркин пока не представлял. И он решился.
— Ну, во-первых, хочу сказать, что к фальшивке никакого отношения не имею…
— Можешь не оправдываться, верю, — небрежно отмахнулся Баграт.
— Во-вторых, еще на стадии разработки операции Валера предложил мне значительную, по его мнению, фигуру для нахождения контактов с американскими поручителями. Он назвал Боярова, которого хорошо знал еще по афганской войне. Но меня волнует сейчас не эта сторона вопроса. Я не могу ответить себе, почему Бояров быстро согласился вести переговоры. Ну хорошо, его попросили об этом высокие лица, может быть, даже уговаривали. Факт в том, что он согласился. И при этом не проверил, что за лица представляют фирму «Голден». А сделать это было проще простого: позвонить хотя бы в МУР, где давно пылятся дела этих братьев.
— Ты-то, вижу, не преминул учинить проверку?
— Я же сказал, Баграт Суренович, что никому не верю на слово.
А вообще-то говоря, братья Аракеляны именно по этой причине и подходили к моей задумке.
— Рисковый ты человек, Игорь Леонидович! — не понять, с осуждением или похвалой заметил Баграт.
Маркин лишь глубоко вздохнул:
— И ты полагаешь, но не спешишь сказать мне о том, что настоящая диадема вполне может находиться, например, у супруги Боярова, сиятельной графини Елены Юрьевны?
— Я не сказал ни «да», ни «нет». Потому что, честно, не знаю. Но что Валерий Комар приложил к этому дело руку — бесспорно. Как помощник председателя, он принимал участие в формировании залога. А вот каким образом он сумел прихватить копию диадемы, это для меня полная загадка. Однако же копия появилась, и этим все сказано. Более того, я почти уверен, что Виталий Пучков тоже об этом не знает. Остается найти Комара и задать этот вопрос ему. Или Боярову. Но в последнем случае я сомневаюсь.
— Почему? — со странной наивностью спросил Баграт.
— Николая, похоже, надули точно так же, как и меня. Во всяком случае, его вид и настроение никакой особой радости или бодрости не излучали. Вероятно, он рассчитывал на что-то более существенное, нежели обычная устная благодарность властей предержащих.
— Мне сказали, что расследованием убийства Левона занялась Генеральная прокуратура. Но ведь сам Левон, как ты объяснил, только часть твоего обширного плана, да?
— Ну, можно считать и так…
— Тогда не исключено, что вместе с Левоном всплывет и дело о пропавших драгоценностях, верно?
— Не исключено, как вы заметили.
— А еще я слыхал, что ФСБ уже давно шурует в означенном направлении. Так вот, если Генпрокуратура и ФСБ объединят свои усилия, могут ведь и достать твоего Комара, а, Игорь Леонидович? Не думал?
— Подозревал, что когда-нибудь это должно было случиться. А Комара еще надо найти…
— Так ведь найдут же! Или ты сомневаешься в их способностях?
— Зачем? Им платят за хорошую работу. И они умеют ее делать. Год делать, два делать. А за это время столько воды утечет! Ну хорошо, найдут они Комара. Даже так сделают, что запоет он жизнерадостным голосом, надеясь на послабление со стороны следствия и суда. Но ведь залог драгоценностей Гохрана был одобрен самим президентом! Это в конечном счете. Так к кому претензии? К мелким сошкам вроде меня? Вот и придется им все свое рвение спускать на тормозах… А потом, не мне вам говорить, Баграт Суренович, все люди смертны.
— Выходит, есть такие, кому выгодно убрать Комара?
— Естественно.
— Кому же?
— А всем, кто связан с залогом.
— В том числе и тебе?
— И мне. В том числе.
— Хорошо поговорили, — сказал Малюта, вставая и протягивая Маркину руку для прощания. — Я сделал кое-какие важные выводы для себя. А об охранниках ты все же постарайся узнать, Игорь Леонидович. И не стесняйся. Они мне нужны.
Возвращаясь на службу, Игорь Леонидович ежился, будто от холода. Действительно, разговор с хитрым Малютой всякий раз требовал максимального напряжения. Его восточная хитрость и коварство были хорошо известны. А еще мысленно хвалил себя Маркин за то, что ни одним лишним словом не обмолвился о злополучных охранниках.
В чем в данном случае заключалась нужда Малюты, он не знал. В свое время, по его же просьбе, настоятельно порекомендовал их Боярову, зачем не его дело. Значит, у Баграта были свои интересы. А получается, что завязался неожиданно какой-то слишком уж сложный узел. Боярова, что ли, подозревал в чем-то Малюта? Или тем охранникам была поручена какая-то особая миссия, а они с ней не справились? Черт их всех разберет!
В любом случае Довбня лишился доверия Маркина. Он соврал. Что в его положении было непростительно. Не стоило большого труда Игорю Леонидовичу выяснить, что охранники явились в дежурку сами, имели краткую беседу с полковником, после чего снова вернулись в дежурку в ожидании решения начальства о своей дальнейшей участи, но после посещения полковником генерала Сидоренко пропали, будто их и не было.
Довбня все это отрицал категорически. То есть он вообще ничего не говорил на эту тему. Значит, предал своего благодетеля. Как тот же Комар. Расскажи Маркин сегодня Баграту об этом предательстве — и дни жизни полковника были бы сочтены. Но не сказал. Не потому, что пожалел предателя, нет, он его просто вычеркнул из своей жизни, а потому, что хотел точно знать: насколько далеко зашел в своей черной неблагодарности этот бывший Герой России. Никогда нельзя исключать, что в руках даже такой неприметной пташки, как Довбня, может находиться и его, Маркина, судьба. Верно же сказано, что ни одно доброе дело на земле не остается безнаказанным! А ведь Игорь Леонидович даже сейчас готов был считать себя добрым ангелом этого предателя…
Опять же, если Малюта какими-то своими путями сумеет вызнать правду, Маркин и тут будет чист перед ним: ничего не знал не ведал, ну а что подозревал, так об этом уже было сказано…
Настроение как-то само собой поправилось. И первым делом Маркин поинтересовался у секретарши, как обстоят дела с его командировкой в Лондон? Доставили ли билеты?
Секретарша ответила, что с симпозиумом, на котором должен был присутствовать Игорь Леонидович, какие-то сложности, словом, туда вроде бы летит другой референт советника. Этот вопрос как раз сейчас и решается. Маркина, кстати, приглашали к шефу, записка лежит на столе у Игоря Леонидовича, поскольку его нигде не могли отыскать, а мобильный телефон не отвечал.
Все было так: Маркин нарочно отключил мобильник, чтоб его не доставали во время поездки и беседы с Малютой. Черт ее знает, эту проклятую технику! А может, там поставлена специальная прослушка?
Игорь Леонидович ринулся к шефу, но к нему его не пустили, сказали, занят с посетителями. Это было впервые за все время совместной работы. Зато второй референт, не скрывая ехидства, сообщил Игорю Леонидовичу, что решение действительно состоялось и он полетит в Лондон вместо Маркина. Вот и билеты уже принесли. А по какой причине? Этого второй референт не знал, посоветовал при случае позондировать у самого шефа.
Нет, он знал, скотина! Но ухмылялся! Радовался тому, что хоть в мелочи, но обскакал соперника! Или это показалось возбужденному Игорю Леонидовичу?..
Вернувшись в свой кабинет, Маркин немедленно перерыл ящики письменного стола, исследовал шкаф и все иные места, где могли притаиться «жучки» подслушивания. Его охватил неведомый доселе страх. Подобное случается с людьми впечатлительными. Но за собой Игорь Леонидович подобного не замечал. Видимо, от навала негативных событий немного сдали нервы. Надо сесть и успокоиться…
Он и опустился в кресло, стал растирать пальцами виски, повторяя вслух одно слово: «Спокойно… спокойно… спокойно…»
Подумал, что ведь и раньше, бывало, срывались командировки, и ничего. Обычная суета. Но почему сиял ехидством второй референт? А просто потому, что у него наконец выгорело! Повезло! Вот и сиял, идиот…
Вспомнился тон, с которым разговаривал с ним Малюта, — такой, будто и он что-то знал, скрытое до поры до времени от глаз Маркина. А что, собственно, могло произойти, чего должен был опасаться Игорь Леонидович? Ну если полностью раскололся Довбня, то… да, тут есть определенная опасность. Начнут расследование и так далее. Но это опять время… Дело о Гохране? Так выше референта советника такая «крыша», что не всякому и приснится. Правда, «крыша» может в один прекрасный момент взять да и избавиться от ненужного свидетеля и участника в общем-то преступной операции… Вряд ли посмеют. Если Малюта намекал на поющего Комара, то сам Маркин знает куда более бывшего главбуха. И в критическую минуту молчать не станет…
Игорь Леонидович достал из шкафа початую бутылку коньяка и сделал прямо из горлышка несколько больших глотков. Отошло, вроде даже полегчало…
— Спокойно, — как заведенный, повторил Маркин. — Главное спокойствие.
— Постепенно удалось взять себя в руки, успокоиться. Игорь Леонидович велел секретарше принести себе крепкого кофе, обложился бумагами и принял вид безумно занятого делами человека. Но никакие дела, естественно, сейчас в голову не лезли. Мысли были совсем, что называется, в другой ипостаси…
Близко наблюдая за людьми, стоящими у руля России, особенно за президентской администрацией, он убеждался в их несостоятельности как руководителей. Все они в разное время были толковыми исполнителями желаний Самого, руками его воли. Но пока хозяин был силен и решителен, а часто и бесшабашен, все удавалось. По мере же болезни и старения хозяина все эти чиновники медленно, но упорно начали захватывать власть. Но что такое власть без четкой задачи? Без ясной перспективы? Да ничто. И если отбросить домыслы левых сил о превращении России в сырьевой придаток Запада, то можно сказать с уверенностью, что никакой конечной цели у администрации вообще не было. Мелких, подспудных — навалом. Но они касались исключительно личных и, как правило, корыстных проблем. Ни во что серьезное с их стороны Маркин просто не верил.
Но он шкурой ощущал, что долго такое в стране происходить не может, в продолжении существующей политики четко наметился экономический крах. Да такой силы, что октябрьский переворот кое-кому покажется цветочками. Следовательно, оставалось уповать лишь на то, что в стране появится некто, кто сумеет принять решительные меры по установлению порядка.
Коррупция, по мнению Маркина, приобрела необратимый характер. Под криминальными структурами находятся целые регионы. И вот в этом пункте идеи доктора Штиля и собственные соображения Маркина нашли единое поле. Позже доктор Штиль познакомил Игоря Леонидовича с Отцом. Коновалов понравился Маркину не только своим спокойствием, но и четким видением перспективы развития государства. А однажды он намекнул, что, по его мнению, такой способный человек, как Маркин, занимает абсолютно не соответствующую его знаниям и способностям должность. Это тоже далеко не в отдаленном будущем предстоит поправить. Сказано было твердо и уверенно. И Игорь Леонидович поверил Григорию Степановичу, мудрому, опытному человеку. Но лишь в этом, конкретном его предвидении. Сам же лелеял тайную мысль о том, что в истории было немало случаев, когда на волне народного недовольства поднимался к власти, казалось бы, малоизвестный человек. Так чем же, в конце концов, черт не шутит?!
Вспомнив свои еще недавние размышления, Игорь Леонидович вдруг, ощутив горькую ясность собственного признания, сказал себе:
— Не до жиру… быть бы живу…
Наконец состоялись похороны Левона Аракеляна. Заупокойная служба проходила в церкви Воскресения Христова, что на Армянском кладбище, в районе Красной Пресни.
Последние дни Нелли Гаспарян, естественно, прожила у Грязнова-старшего, в его большой, трехкомнатной квартире на Енисейской улице. А в ее собственной квартире в Армянском переулке стараниями участкового, капитана Володи Сазонова, было установлено круглосуточное наблюдение: мало ли, вдруг кому-то из восточных людей придет в голову мысль проверить — не сбежала ли куда шустрая племянница жулика, осужденного самим его высочеством шейхом?..
И вот, чтобы избежать возможных неприятностей, Вячеславу Ивановичу пришлось еще раз предложить Нелли набрать нью-йоркский номер дядюшки. Слышимость была отличной, вполне можно разговаривать нормальным голосом. Поэтому Грязнов попросил девушку дать ему возможность поговорить с Жоржем Вартановичем один на один, без обид. Совсем не хотелось генералу в ее присутствии объяснять бывшему жулику, что охрана Нелли стоит денег, которых лично у него, Грязнова, для этой цели бюджетом не предусмотрено. Бедным всегда выглядеть неприятно. Да к тому же, узнав о такой необходимости, Нелли наверняка и сама запротестует, станет категорически отказываться от любой охраны, не понимая элементарных истин безопасности.
К слову сказать, как раз Жорж все понял с ходу и тут же заявил, что готов оплатить любые расходы на этот счет, любую сумму, которую назовет ему начальник МУРа. Может быть, это покажется странным, но его доверие к генералу выглядело безграничным.
То же самое высказал Аракелян и по поводу похорон брата, организованных — и здесь никуда уж не денешься — Вячеславом Ивановичем. В самом деле, не Нелли же заниматься этими проблемами! Жорж обещал немедленно возместить все расходы и по этой части, для этого надо было просто позвонить или подъехать в Альфа-банк. Он дал номер телефона и назвал фамилию сотрудника банка, к которому следовало обратиться. Что же касается официальной стороны вопроса, то Жорж продиктовал номер своего факса и предложил прислать ему немедленно заполненные бланки договоров, он подпишет и возвратит через того же сотрудника банка.
Воспользовавшись доверительным разговором, Вячеслав Иванович высказал свое мнение, что охрану девушки целесообразнее было бы поручить частному охранному предприятию, за действия которого он ручается. Девушку вообще можно доставить в Нью-Йорк и сдать, что называется, с рук на руки. Предложение обрадовало Неллиного дядю.
Таким вот образом и удалось без особого напряжения, а главное существенно, решить проблему оплаты Денискиных сотрудников. Что всякий раз, когда возникала необходимость обратиться к собственной же «Глории» за помощью, было для Грязнова-старшего похуже острого ножа у горла…
Оптимальным вариантом в данной ситуации была бы, конечно, пара Голованов — Агеев, поскольку даже чисто внешне они не очень походили на телохранителей — слишком разные: большой и маленький. Но эти двое были уже задействованы в операции с семейством Бояровых и могли там потребоваться в любую минуту. Вот и предложил Вячеслав Иванович Денису приставить к Нелли Николая Щербака с Володей Демидовым — оба мужики здоровые, рослые, силушку девать некуда, право слово — «волки» же! Со столь откровенной, даже несколько вызывающей силой вряд ли кто решится в открытую покуситься на здоровье или жизнь девушки. А подобные варианты были вполне возможны, если учесть, что и до кладбища, и после, особенно во время неизбежных поминок, может случиться буквально что угодно.
И хотя ничего особенного ни на одном из этапов печального действа не произошло, все были начеку, и, вероятно, не зря.
Как и предсказывал девушке Грязнов, народу собралось порядочно. Само по себе армянское сообщество в Москве не так уж мало. Вести о происшествиях с кем-нибудь из диаспоры разлетаются мгновенно. А убийство Левона Аракеляна, богатого армянина, как тот ни маскировался под Уолтера Макклина, разнеслось со скоростью если не света, то уж звука — точно. Известная ведь личность этот ловкач Левон! А тут еще и множащиеся слухи, что вроде нагрел он кого-то, и крепко, видать, нагрел, если его порешили в одночасье. Одним словом, тесный храм на Армянском кладбище был забит под завязку.
Грязнов, опекавший племянницу покойного, невольно находился и сам в эпицентре внимания. Всякий, кто хотел что-то сказать теплое или просто сочувствующее одинокой родственнице, невольно сталкивался взглядом с Вячеславом Ивановичем. А тут еще и парочка весьма приметных охранников окидывала притворно равнодушными глазами скорбно-заинтересованно колышущуюся толпу вокруг постамента с дорогим гробом, у которого лишь малая часть крышки открывала утонувшую в цветах голову покойного.
Давно уже Вячеслав Иванович не наблюдал такого скопления, такого вызывающего парада криминальных лиц. Но не пойман — не вор! Вот и наблюдай, вот и щелкай клювом от невозможности перекрыть входы и выходы и выдергивать себе тех, кому давно уже пора отдыхать на курортах в районе южных побережий северных морей…
Но почти невероятным было для Грязнова появление одной из самых известных личностей уголовного мира. Раздвигая толпу, к Нелли приблизился Баграт Суренович Мкртчян, знаменитый в преступном сообществе Малюта, правая рука Отца. Смотри-ка, не испугался, приехал, а теперь, поди, желает сказать что-то утешительное племяннице человека, которого, совсем не исключено, сам же и приказал убить. Впрочем, нет, Баграт на мусульманские штучки не пошел бы. А вот сдать, к примеру, Левона мусульманам мог вполне. Это в том случае, если братья Аракеляны провинились перед Отцом. Или уж совсем третье: действительно сочувствует. Считает же Кротов, что у фирмы «Голден», основанной братьями, была постоянная «крыша» Отца…
Рослый Баграт склонился к девушке и негромко — слышал Грязнов — сказал несколько слов по-армянски. Отечески сжал ей плечо и, подняв глаза, кивнул Грязнову.
— Я сочувствие свое высказал, — сообщил он уже по-русски генералу. Спросил, может быть, помощь нужна. Это хорошо, что вы, генерал, не оставили сироту без внимания. Все мы, — он широким жестом обвел церковные своды, признательны вам, генерал…
«Ишь ты, — внутренне усмехнулся Грязнов, — прямо как патриарх!»
— Сегодня, после печального ритуала, генерал, ресторан «Айастан» будет работать только для тех, кто захочет помянуть нашего брата и земляка Левона Аракеляна. Милости просим, генерал, приглашаем почтить…
Баграт почтительно склонил голову и отошел в толпу. Грязнов даже не успел сказать ни да ни нет, как тот исчез, будто только для этого приглашения здесь и появился. Нет, никуда Вячеслав Иванович ехать не собирался. Не одобрил бы он и присутствие на поминках Нелли, но своенравная девушка вполне могла его и не послушаться. Что ж, на этот случай рядом с ней и находились Демидыч со Щербаком. А в принципе среди такой толпы армян ей и на самом деле вряд ли что-то могло бы грозить. Естественно, что о мусульманах и речи бы никакой не было…
И вместе с тем появление Малюты как бы подсказывало Грязнову, что криминалитет ничего не имел против покойного и в смерти его не был заинтересован. Вот и понимай как знаешь…
С Нелли хотел побеседовать и Турецкий. Он приехал вместе с Грязновым, но из машины не вышел, чтобы не вносить своим случайным присутствием полнейший дискомфорт в сознание провожающих. Действительно, с какой бы это стати начальник МУРа и известный «важняк» пошли бы провожать в последний путь бывшего уголовника! Тут у кого хочешь крыша поедет.
Поэтому, когда кончилась длинная и малоприятная процедура прощания, когда, завалив свежий холмик цветами, ушли могильщики, а провожающие — кто словом, а кто и вежливым жестом — выразили единственной родственнице свое почтение и дружно тронулись в направлении Речного вокзала, где на Флотской улице находится армянский ресторан, Володя Демидов подвел Нелли к шикарному милицейскому «форду» с затемненными стеклами — от чрезмерно любопытных.
Грязнов представил Нелли Александра Борисовича. Турецкий был мягок, но настойчив и, не шокируя девушку сведениями о неправедной жизни ее родственников, сообщил, что вместе с ней в Штаты отправляются сотрудники, которым поручено отыскать убийц Левона Вартановича, предотвратив тем самым следующие вполне вероятные убийства. Он не пугал, он просто ставил ее в известность, что со смертью дяди ее мытарства, к сожалению, не кончаются. Вот и надеялся «важняк», что Нелли, осознав суть вещей, поможет организовать встречу с Жоржем Вартановичем. Со стороны следствия тому опасность не грозит, а вот помощь в раскрытии преступления оказать вполне в его силах.
У Нелли в этой связи, вероятно, возникли вопросы, которые она поначалу не решалась задавать, но в конце концов все свела к одному, который в ее устах выглядел совсем не наивно.
— Как вам известно, пропали мои люди… Их судьба волнует. Не явились на базу. И вообще, вся эта темная и неприятная история в доме Боярова меня сильно смущает. Объясните, в чем дело.
— Если верить словам полковника Довбни, — пожал плечами Маркин, — даже он ничего толком не знает.
— Разве вы не доверяете полковнику? С каких пор?
— Я не говорил о недоверии… Впрочем, я вообще никому не доверяю. Как, вероятно, и вы, Баграт Суренович. Что я могу сказать? Оружие, отобранное у охранников, было возвращено полковнику.
— Это я знаю.
— Довбню вполне мог вызвать генерал Сидоренко и сделать соответствующее внушение. Я разговаривал с полковником, он отрицает факт вызова. Вот у меня и закралось сомнение в его искренности…
— У меня тоже, дорогой.
— В чем?
— В вашей искренности, Игорь Леонидович!
— Господи! С больной головы на здоровую! Я-то здесь при чем?! Да и какой мне смысл что-то сочинять?
— Посмотрим… — многозначительно и фатально произнес Баграт. Вернемся к началу нашего разговора? Вы приехали сюда с уверенностью, что это наши люди убрали Левона Аракеляна, не так ли?
Маркин попытался жестами изобразить, что у него и в мыслях подобного не было, так неприятен был возврат к опасной теме.
— Нет, были, были… — остановил его взмахом руки Баграт. — Но на кой черт нам это нужно? Ничего плохого он для нас не сделал. Напротив, честно выполнил все условия.
— Я ведь признал свою ошибку, Баграт Суренович!
— Это не ошибка, дорогой, — продолжал давить Малюта, — это оскорбление! И ты меня знаешь! — неожиданно перешел он на «ты». — Слышал обо мне, да?.. Слышал! — сказал удовлетворенно. — А ты слабоват, однако, Игорь Леонидович, слабоват… Хотя головенка у тебя варит. Вот ты молчишь сейчас, и правильно делаешь: молчи, ибо молчание — золото! А нам известны твои делишки, дорогой, и счетик в Цюрихе тоже известен. Я даже знаю, что после отправки драгоценностей на твой счетик ничего не капнуло. А знаешь почему?
— Надул меня Комар, — тускло ответил Маркин.
— Жадность, дорогой, фраера сгубила! Как говорит наш известный экономист? Делиться надо. А ты что удумал? Самому хороший куш сорвать — и тягу? Не вышло! Потому что раскусил тебя Комар. А мы, между прочим, зла на него и не держим. Он по-честному поделился с братьями Аракелянами, а они с нами. По уговору. Так что на бобах остался именно ты, дорогой! Так скажи теперь, уж не твоя ли работа убийство Левона?
— Баграт Суренович! — только и мог выдавить из себя Маркин. Уж такого поворота он никак не ожидал.
Баграт посмотрел насмешливо, будто получая какое-то особое, палаческое удовольствие, и махнул рукой:
— Куда тебе! Потому не трясись тут. Знаю: не ты убивал и не ты заказывал. Скажу по большому секрету: братьев приговорил один арабский шейх.
— За что?
— А вот ты и ответь. Откуда взялась поддельная диадема? Которая вместе с другими ценностями была отправлена в Америку.
— Не знаю. Никаких подделок Гохран не отправлял. Это просто исключено! И вообще, за отправку драгоценностей нес прямую ответственность Валерий Комар. По поручению, разумеется, Виталия Евгеньевича Пучкова. Моя же роль в этом деле вам известна: идея, организация — не больше.
— Ладно, ладно, дорогой, не надо скромничать… Ты, конечно, должен изображать хорошую мину при плохом раскладе, но меня убеждать не надо… И тем не менее среди настоящих драгоценностей почему-то оказалась подделка. Я представляю, что услышал шейх из уст своей любимой жены!
— Но я никак не пойму, при чем здесь братья? Ведь отвечал за все Комар!
— При чем, говоришь? Что скажешь, если я тебе открою одну маленькую тайну? Дело в том, что Жорж Аракелян — замечательный ювелир. Великий умелец. И Левон тоже замечательный, но фокусник. Куда там Кио!
— Так вот вы и ответили на свой вопрос! — воскликнул Маркин.
— Нет, дорогой. Жорж не мог изготовить копию диадемы. Времени у него не было. И Левон это подтвердил. Он тоже впервые от нас узнал про фальшивку и чем это ему может грозить. Он мне лично поклялся, что ни сном ни духом. Я поверил ему, светлая память…
— Так, значит, это вы сказали Левону о приговоре шейха?
— А кто еще? Я говорю, он мне поклялся! Но слинять в Штаты не успел… Ты другое скажи. Могут в Гохране находиться не только сами ценности, но и фальшивки?
— А почему же нет? Ну сами посудите. Устраивают, скажем, выставки драгоценностей. Не подлинники же показывать! Наверняка где-то хранятся и копии.
— Что же получается? Эксперты утверждают, что о копиях даже речи идти не могло. Увозили подлинники. Однако вместе с диадемой уехала и ее копия. Каким образом?
Игорь Леонидович молчал, раздумывая, стоит ли высказывать свою догадку. Относительно себя снять всякое подозрение было просто необходимо. А вот какова будет реакция Малюты на фамилию Боярова, этого Маркин пока не представлял. И он решился.
— Ну, во-первых, хочу сказать, что к фальшивке никакого отношения не имею…
— Можешь не оправдываться, верю, — небрежно отмахнулся Баграт.
— Во-вторых, еще на стадии разработки операции Валера предложил мне значительную, по его мнению, фигуру для нахождения контактов с американскими поручителями. Он назвал Боярова, которого хорошо знал еще по афганской войне. Но меня волнует сейчас не эта сторона вопроса. Я не могу ответить себе, почему Бояров быстро согласился вести переговоры. Ну хорошо, его попросили об этом высокие лица, может быть, даже уговаривали. Факт в том, что он согласился. И при этом не проверил, что за лица представляют фирму «Голден». А сделать это было проще простого: позвонить хотя бы в МУР, где давно пылятся дела этих братьев.
— Ты-то, вижу, не преминул учинить проверку?
— Я же сказал, Баграт Суренович, что никому не верю на слово.
А вообще-то говоря, братья Аракеляны именно по этой причине и подходили к моей задумке.
— Рисковый ты человек, Игорь Леонидович! — не понять, с осуждением или похвалой заметил Баграт.
Маркин лишь глубоко вздохнул:
— И ты полагаешь, но не спешишь сказать мне о том, что настоящая диадема вполне может находиться, например, у супруги Боярова, сиятельной графини Елены Юрьевны?
— Я не сказал ни «да», ни «нет». Потому что, честно, не знаю. Но что Валерий Комар приложил к этому дело руку — бесспорно. Как помощник председателя, он принимал участие в формировании залога. А вот каким образом он сумел прихватить копию диадемы, это для меня полная загадка. Однако же копия появилась, и этим все сказано. Более того, я почти уверен, что Виталий Пучков тоже об этом не знает. Остается найти Комара и задать этот вопрос ему. Или Боярову. Но в последнем случае я сомневаюсь.
— Почему? — со странной наивностью спросил Баграт.
— Николая, похоже, надули точно так же, как и меня. Во всяком случае, его вид и настроение никакой особой радости или бодрости не излучали. Вероятно, он рассчитывал на что-то более существенное, нежели обычная устная благодарность властей предержащих.
— Мне сказали, что расследованием убийства Левона занялась Генеральная прокуратура. Но ведь сам Левон, как ты объяснил, только часть твоего обширного плана, да?
— Ну, можно считать и так…
— Тогда не исключено, что вместе с Левоном всплывет и дело о пропавших драгоценностях, верно?
— Не исключено, как вы заметили.
— А еще я слыхал, что ФСБ уже давно шурует в означенном направлении. Так вот, если Генпрокуратура и ФСБ объединят свои усилия, могут ведь и достать твоего Комара, а, Игорь Леонидович? Не думал?
— Подозревал, что когда-нибудь это должно было случиться. А Комара еще надо найти…
— Так ведь найдут же! Или ты сомневаешься в их способностях?
— Зачем? Им платят за хорошую работу. И они умеют ее делать. Год делать, два делать. А за это время столько воды утечет! Ну хорошо, найдут они Комара. Даже так сделают, что запоет он жизнерадостным голосом, надеясь на послабление со стороны следствия и суда. Но ведь залог драгоценностей Гохрана был одобрен самим президентом! Это в конечном счете. Так к кому претензии? К мелким сошкам вроде меня? Вот и придется им все свое рвение спускать на тормозах… А потом, не мне вам говорить, Баграт Суренович, все люди смертны.
— Выходит, есть такие, кому выгодно убрать Комара?
— Естественно.
— Кому же?
— А всем, кто связан с залогом.
— В том числе и тебе?
— И мне. В том числе.
— Хорошо поговорили, — сказал Малюта, вставая и протягивая Маркину руку для прощания. — Я сделал кое-какие важные выводы для себя. А об охранниках ты все же постарайся узнать, Игорь Леонидович. И не стесняйся. Они мне нужны.
Возвращаясь на службу, Игорь Леонидович ежился, будто от холода. Действительно, разговор с хитрым Малютой всякий раз требовал максимального напряжения. Его восточная хитрость и коварство были хорошо известны. А еще мысленно хвалил себя Маркин за то, что ни одним лишним словом не обмолвился о злополучных охранниках.
В чем в данном случае заключалась нужда Малюты, он не знал. В свое время, по его же просьбе, настоятельно порекомендовал их Боярову, зачем не его дело. Значит, у Баграта были свои интересы. А получается, что завязался неожиданно какой-то слишком уж сложный узел. Боярова, что ли, подозревал в чем-то Малюта? Или тем охранникам была поручена какая-то особая миссия, а они с ней не справились? Черт их всех разберет!
В любом случае Довбня лишился доверия Маркина. Он соврал. Что в его положении было непростительно. Не стоило большого труда Игорю Леонидовичу выяснить, что охранники явились в дежурку сами, имели краткую беседу с полковником, после чего снова вернулись в дежурку в ожидании решения начальства о своей дальнейшей участи, но после посещения полковником генерала Сидоренко пропали, будто их и не было.
Довбня все это отрицал категорически. То есть он вообще ничего не говорил на эту тему. Значит, предал своего благодетеля. Как тот же Комар. Расскажи Маркин сегодня Баграту об этом предательстве — и дни жизни полковника были бы сочтены. Но не сказал. Не потому, что пожалел предателя, нет, он его просто вычеркнул из своей жизни, а потому, что хотел точно знать: насколько далеко зашел в своей черной неблагодарности этот бывший Герой России. Никогда нельзя исключать, что в руках даже такой неприметной пташки, как Довбня, может находиться и его, Маркина, судьба. Верно же сказано, что ни одно доброе дело на земле не остается безнаказанным! А ведь Игорь Леонидович даже сейчас готов был считать себя добрым ангелом этого предателя…
Опять же, если Малюта какими-то своими путями сумеет вызнать правду, Маркин и тут будет чист перед ним: ничего не знал не ведал, ну а что подозревал, так об этом уже было сказано…
Настроение как-то само собой поправилось. И первым делом Маркин поинтересовался у секретарши, как обстоят дела с его командировкой в Лондон? Доставили ли билеты?
Секретарша ответила, что с симпозиумом, на котором должен был присутствовать Игорь Леонидович, какие-то сложности, словом, туда вроде бы летит другой референт советника. Этот вопрос как раз сейчас и решается. Маркина, кстати, приглашали к шефу, записка лежит на столе у Игоря Леонидовича, поскольку его нигде не могли отыскать, а мобильный телефон не отвечал.
Все было так: Маркин нарочно отключил мобильник, чтоб его не доставали во время поездки и беседы с Малютой. Черт ее знает, эту проклятую технику! А может, там поставлена специальная прослушка?
Игорь Леонидович ринулся к шефу, но к нему его не пустили, сказали, занят с посетителями. Это было впервые за все время совместной работы. Зато второй референт, не скрывая ехидства, сообщил Игорю Леонидовичу, что решение действительно состоялось и он полетит в Лондон вместо Маркина. Вот и билеты уже принесли. А по какой причине? Этого второй референт не знал, посоветовал при случае позондировать у самого шефа.
Нет, он знал, скотина! Но ухмылялся! Радовался тому, что хоть в мелочи, но обскакал соперника! Или это показалось возбужденному Игорю Леонидовичу?..
Вернувшись в свой кабинет, Маркин немедленно перерыл ящики письменного стола, исследовал шкаф и все иные места, где могли притаиться «жучки» подслушивания. Его охватил неведомый доселе страх. Подобное случается с людьми впечатлительными. Но за собой Игорь Леонидович подобного не замечал. Видимо, от навала негативных событий немного сдали нервы. Надо сесть и успокоиться…
Он и опустился в кресло, стал растирать пальцами виски, повторяя вслух одно слово: «Спокойно… спокойно… спокойно…»
Подумал, что ведь и раньше, бывало, срывались командировки, и ничего. Обычная суета. Но почему сиял ехидством второй референт? А просто потому, что у него наконец выгорело! Повезло! Вот и сиял, идиот…
Вспомнился тон, с которым разговаривал с ним Малюта, — такой, будто и он что-то знал, скрытое до поры до времени от глаз Маркина. А что, собственно, могло произойти, чего должен был опасаться Игорь Леонидович? Ну если полностью раскололся Довбня, то… да, тут есть определенная опасность. Начнут расследование и так далее. Но это опять время… Дело о Гохране? Так выше референта советника такая «крыша», что не всякому и приснится. Правда, «крыша» может в один прекрасный момент взять да и избавиться от ненужного свидетеля и участника в общем-то преступной операции… Вряд ли посмеют. Если Малюта намекал на поющего Комара, то сам Маркин знает куда более бывшего главбуха. И в критическую минуту молчать не станет…
Игорь Леонидович достал из шкафа початую бутылку коньяка и сделал прямо из горлышка несколько больших глотков. Отошло, вроде даже полегчало…
— Спокойно, — как заведенный, повторил Маркин. — Главное спокойствие.
— Постепенно удалось взять себя в руки, успокоиться. Игорь Леонидович велел секретарше принести себе крепкого кофе, обложился бумагами и принял вид безумно занятого делами человека. Но никакие дела, естественно, сейчас в голову не лезли. Мысли были совсем, что называется, в другой ипостаси…
Близко наблюдая за людьми, стоящими у руля России, особенно за президентской администрацией, он убеждался в их несостоятельности как руководителей. Все они в разное время были толковыми исполнителями желаний Самого, руками его воли. Но пока хозяин был силен и решителен, а часто и бесшабашен, все удавалось. По мере же болезни и старения хозяина все эти чиновники медленно, но упорно начали захватывать власть. Но что такое власть без четкой задачи? Без ясной перспективы? Да ничто. И если отбросить домыслы левых сил о превращении России в сырьевой придаток Запада, то можно сказать с уверенностью, что никакой конечной цели у администрации вообще не было. Мелких, подспудных — навалом. Но они касались исключительно личных и, как правило, корыстных проблем. Ни во что серьезное с их стороны Маркин просто не верил.
Но он шкурой ощущал, что долго такое в стране происходить не может, в продолжении существующей политики четко наметился экономический крах. Да такой силы, что октябрьский переворот кое-кому покажется цветочками. Следовательно, оставалось уповать лишь на то, что в стране появится некто, кто сумеет принять решительные меры по установлению порядка.
Коррупция, по мнению Маркина, приобрела необратимый характер. Под криминальными структурами находятся целые регионы. И вот в этом пункте идеи доктора Штиля и собственные соображения Маркина нашли единое поле. Позже доктор Штиль познакомил Игоря Леонидовича с Отцом. Коновалов понравился Маркину не только своим спокойствием, но и четким видением перспективы развития государства. А однажды он намекнул, что, по его мнению, такой способный человек, как Маркин, занимает абсолютно не соответствующую его знаниям и способностям должность. Это тоже далеко не в отдаленном будущем предстоит поправить. Сказано было твердо и уверенно. И Игорь Леонидович поверил Григорию Степановичу, мудрому, опытному человеку. Но лишь в этом, конкретном его предвидении. Сам же лелеял тайную мысль о том, что в истории было немало случаев, когда на волне народного недовольства поднимался к власти, казалось бы, малоизвестный человек. Так чем же, в конце концов, черт не шутит?!
Вспомнив свои еще недавние размышления, Игорь Леонидович вдруг, ощутив горькую ясность собственного признания, сказал себе:
— Не до жиру… быть бы живу…
Наконец состоялись похороны Левона Аракеляна. Заупокойная служба проходила в церкви Воскресения Христова, что на Армянском кладбище, в районе Красной Пресни.
Последние дни Нелли Гаспарян, естественно, прожила у Грязнова-старшего, в его большой, трехкомнатной квартире на Енисейской улице. А в ее собственной квартире в Армянском переулке стараниями участкового, капитана Володи Сазонова, было установлено круглосуточное наблюдение: мало ли, вдруг кому-то из восточных людей придет в голову мысль проверить — не сбежала ли куда шустрая племянница жулика, осужденного самим его высочеством шейхом?..
И вот, чтобы избежать возможных неприятностей, Вячеславу Ивановичу пришлось еще раз предложить Нелли набрать нью-йоркский номер дядюшки. Слышимость была отличной, вполне можно разговаривать нормальным голосом. Поэтому Грязнов попросил девушку дать ему возможность поговорить с Жоржем Вартановичем один на один, без обид. Совсем не хотелось генералу в ее присутствии объяснять бывшему жулику, что охрана Нелли стоит денег, которых лично у него, Грязнова, для этой цели бюджетом не предусмотрено. Бедным всегда выглядеть неприятно. Да к тому же, узнав о такой необходимости, Нелли наверняка и сама запротестует, станет категорически отказываться от любой охраны, не понимая элементарных истин безопасности.
К слову сказать, как раз Жорж все понял с ходу и тут же заявил, что готов оплатить любые расходы на этот счет, любую сумму, которую назовет ему начальник МУРа. Может быть, это покажется странным, но его доверие к генералу выглядело безграничным.
То же самое высказал Аракелян и по поводу похорон брата, организованных — и здесь никуда уж не денешься — Вячеславом Ивановичем. В самом деле, не Нелли же заниматься этими проблемами! Жорж обещал немедленно возместить все расходы и по этой части, для этого надо было просто позвонить или подъехать в Альфа-банк. Он дал номер телефона и назвал фамилию сотрудника банка, к которому следовало обратиться. Что же касается официальной стороны вопроса, то Жорж продиктовал номер своего факса и предложил прислать ему немедленно заполненные бланки договоров, он подпишет и возвратит через того же сотрудника банка.
Воспользовавшись доверительным разговором, Вячеслав Иванович высказал свое мнение, что охрану девушки целесообразнее было бы поручить частному охранному предприятию, за действия которого он ручается. Девушку вообще можно доставить в Нью-Йорк и сдать, что называется, с рук на руки. Предложение обрадовало Неллиного дядю.
Таким вот образом и удалось без особого напряжения, а главное существенно, решить проблему оплаты Денискиных сотрудников. Что всякий раз, когда возникала необходимость обратиться к собственной же «Глории» за помощью, было для Грязнова-старшего похуже острого ножа у горла…
Оптимальным вариантом в данной ситуации была бы, конечно, пара Голованов — Агеев, поскольку даже чисто внешне они не очень походили на телохранителей — слишком разные: большой и маленький. Но эти двое были уже задействованы в операции с семейством Бояровых и могли там потребоваться в любую минуту. Вот и предложил Вячеслав Иванович Денису приставить к Нелли Николая Щербака с Володей Демидовым — оба мужики здоровые, рослые, силушку девать некуда, право слово — «волки» же! Со столь откровенной, даже несколько вызывающей силой вряд ли кто решится в открытую покуситься на здоровье или жизнь девушки. А подобные варианты были вполне возможны, если учесть, что и до кладбища, и после, особенно во время неизбежных поминок, может случиться буквально что угодно.
И хотя ничего особенного ни на одном из этапов печального действа не произошло, все были начеку, и, вероятно, не зря.
Как и предсказывал девушке Грязнов, народу собралось порядочно. Само по себе армянское сообщество в Москве не так уж мало. Вести о происшествиях с кем-нибудь из диаспоры разлетаются мгновенно. А убийство Левона Аракеляна, богатого армянина, как тот ни маскировался под Уолтера Макклина, разнеслось со скоростью если не света, то уж звука — точно. Известная ведь личность этот ловкач Левон! А тут еще и множащиеся слухи, что вроде нагрел он кого-то, и крепко, видать, нагрел, если его порешили в одночасье. Одним словом, тесный храм на Армянском кладбище был забит под завязку.
Грязнов, опекавший племянницу покойного, невольно находился и сам в эпицентре внимания. Всякий, кто хотел что-то сказать теплое или просто сочувствующее одинокой родственнице, невольно сталкивался взглядом с Вячеславом Ивановичем. А тут еще и парочка весьма приметных охранников окидывала притворно равнодушными глазами скорбно-заинтересованно колышущуюся толпу вокруг постамента с дорогим гробом, у которого лишь малая часть крышки открывала утонувшую в цветах голову покойного.
Давно уже Вячеслав Иванович не наблюдал такого скопления, такого вызывающего парада криминальных лиц. Но не пойман — не вор! Вот и наблюдай, вот и щелкай клювом от невозможности перекрыть входы и выходы и выдергивать себе тех, кому давно уже пора отдыхать на курортах в районе южных побережий северных морей…
Но почти невероятным было для Грязнова появление одной из самых известных личностей уголовного мира. Раздвигая толпу, к Нелли приблизился Баграт Суренович Мкртчян, знаменитый в преступном сообществе Малюта, правая рука Отца. Смотри-ка, не испугался, приехал, а теперь, поди, желает сказать что-то утешительное племяннице человека, которого, совсем не исключено, сам же и приказал убить. Впрочем, нет, Баграт на мусульманские штучки не пошел бы. А вот сдать, к примеру, Левона мусульманам мог вполне. Это в том случае, если братья Аракеляны провинились перед Отцом. Или уж совсем третье: действительно сочувствует. Считает же Кротов, что у фирмы «Голден», основанной братьями, была постоянная «крыша» Отца…
Рослый Баграт склонился к девушке и негромко — слышал Грязнов — сказал несколько слов по-армянски. Отечески сжал ей плечо и, подняв глаза, кивнул Грязнову.
— Я сочувствие свое высказал, — сообщил он уже по-русски генералу. Спросил, может быть, помощь нужна. Это хорошо, что вы, генерал, не оставили сироту без внимания. Все мы, — он широким жестом обвел церковные своды, признательны вам, генерал…
«Ишь ты, — внутренне усмехнулся Грязнов, — прямо как патриарх!»
— Сегодня, после печального ритуала, генерал, ресторан «Айастан» будет работать только для тех, кто захочет помянуть нашего брата и земляка Левона Аракеляна. Милости просим, генерал, приглашаем почтить…
Баграт почтительно склонил голову и отошел в толпу. Грязнов даже не успел сказать ни да ни нет, как тот исчез, будто только для этого приглашения здесь и появился. Нет, никуда Вячеслав Иванович ехать не собирался. Не одобрил бы он и присутствие на поминках Нелли, но своенравная девушка вполне могла его и не послушаться. Что ж, на этот случай рядом с ней и находились Демидыч со Щербаком. А в принципе среди такой толпы армян ей и на самом деле вряд ли что-то могло бы грозить. Естественно, что о мусульманах и речи бы никакой не было…
И вместе с тем появление Малюты как бы подсказывало Грязнову, что криминалитет ничего не имел против покойного и в смерти его не был заинтересован. Вот и понимай как знаешь…
С Нелли хотел побеседовать и Турецкий. Он приехал вместе с Грязновым, но из машины не вышел, чтобы не вносить своим случайным присутствием полнейший дискомфорт в сознание провожающих. Действительно, с какой бы это стати начальник МУРа и известный «важняк» пошли бы провожать в последний путь бывшего уголовника! Тут у кого хочешь крыша поедет.
Поэтому, когда кончилась длинная и малоприятная процедура прощания, когда, завалив свежий холмик цветами, ушли могильщики, а провожающие — кто словом, а кто и вежливым жестом — выразили единственной родственнице свое почтение и дружно тронулись в направлении Речного вокзала, где на Флотской улице находится армянский ресторан, Володя Демидов подвел Нелли к шикарному милицейскому «форду» с затемненными стеклами — от чрезмерно любопытных.
Грязнов представил Нелли Александра Борисовича. Турецкий был мягок, но настойчив и, не шокируя девушку сведениями о неправедной жизни ее родственников, сообщил, что вместе с ней в Штаты отправляются сотрудники, которым поручено отыскать убийц Левона Вартановича, предотвратив тем самым следующие вполне вероятные убийства. Он не пугал, он просто ставил ее в известность, что со смертью дяди ее мытарства, к сожалению, не кончаются. Вот и надеялся «важняк», что Нелли, осознав суть вещей, поможет организовать встречу с Жоржем Вартановичем. Со стороны следствия тому опасность не грозит, а вот помощь в раскрытии преступления оказать вполне в его силах.
У Нелли в этой связи, вероятно, возникли вопросы, которые она поначалу не решалась задавать, но в конце концов все свела к одному, который в ее устах выглядел совсем не наивно.