Страница:
Я буду иметь честь докладывать Вашему превосходительству через определенные промежутки времени о дальнейшем развитии этого дела и о практическом воплощении его после испытательного срока.
РОЗЕН
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК
В БОЛГАРИИ -- В МИД ГЕРМАНИИ
Телеграмма No5 21 мая 1917, 20. 40
Получено: 22. 55
Сегодня днем [генерал] Драгомиров письменно подтвердил получение письма от командующего восточным фронтом. В ближайшие дни от него больше ждать нечего. Депутаты, которые хотели приезда Стеклова, пока, кажется, ничего не добились. Поэтому полковник фон Винтерфельдт и оба наших делегата завтра или послезавтра отбывают в Митаву или Берлин. Я в среду днем буду в МИДе.
РОЗЕНБЕРГ
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -
ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИД
ПРИ ИМПЕРАТОРСКОМ ДВОРЕ
Телеграмма No 1010 Берлин, 29 мая 1917 г.
Посланник в Софии телеграфировал нам от 28 мая следующее:
"Во время моего последнего визита М. Радославов выразил сомнение в способностях Керенского к эффективным действиям и сказал, что, если дела пойдут так и дальше, нам нужно будет решить, оставаться ли нам просто зрителями или двинуться в наступление.
Радославов говорил об этом и с моим австро-венгерским коллегой, который сообщил мне, что он согласен с Радославовым и что мы, если, конечно, будем располагать достаточными силами, должны объявить России сроки, после истечения которых мы перестанем считать наши гарантии мира обязательными для себя.
Добрович, глава Тайного Совета (считают, что он выражает мнение Его Величества), когда я обратился к нему за разъяснениями, посоветовал придерживаться линии активных действий, сказав, что Россия уже достаточно долго пользуется перемирием и не соблазнится на предложение сепаратного мира.
Король Фердинанд и М. Радославов во время своего предстоящего визита поднимут, вероятно, эти вопросы".
Я же и сейчас придерживаюсь мнения, что наступать мы не должны, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против нас. С другой стороны, мне кажется, стоит решить, не прекратить ли на время переговоры между окопами на передовой, приведя русским в качестве причины довод, что мы не ожидаем от этих переговоров никакого результата, поскольку Временное правительство, под давлением Франции и Англии, решило продолжать войну. Это надо сказать им в такой форме, чтобы они не-заподозрили нас в намерении перейти в наступление.
ЦИММЕРМАН
Телеграмма No 938
КАНЦЛЕР -- В МИД ГЕРМАНИИ
Берн, 29 мая 1917, 23. 30 Получено: 30 мая, 4. 45
Совершенно секретно!
Государственный советник Гоффман сегодня прочитал мне телеграмму советника Гримма из Петербурга, пересланную ему через посредство швейцарского посланника.
"Влиятельные круги в Петербурге понимают, что по причинам политического, военного и экономического характера нужно заключить мир. Франция тормозит этот процесс, Англия -- препятствует ему. В ближайшее время следует рассчитывать на усиление давления на мирное движение.
Вопрос о рабочей конференции в Стокгольме развивается в благоприятном направлении. Развитию дел в России в сторону мира может помешать лишь наступление Германии. Поэтому он, Гримм, просит советника Гоффмана, сообщить ему наши военные цели (если Гоффману они известны), чтобы он мог продолжать свою деятельность в Петербурге на основе этих данных. Он пробудет в Петербурге еще десять дней".
Советник Гоффман попросил меня просить Ваше превосходительство дать ему какие-нибудь сведения относительно наших военных целей, которые он мог сообщить Гримму. Он считает полезным и далее не обрывать ниточку, которую Гримм протянул к значительным фигурам в Петербурге.
Относительно наступления я сказал советнику Гоффману, что я полагаю, что могу заверить его, что мы о таковом не думаем.
Прошу сообщить ответ телеграммой.
БЕТМАН-ГОЛЬВЕГ
ГЕНЕРАЛ ЛЮДЕНДОРФ -- СТАТС-СЕКРЕТАРЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Телеграмма No 19930 Ставка, 30 мая 1917 г.
Посылаю Вашему превосходительству отчет полковника фон Вин-терфельдта о беседе с депутатом рейхстага Давидом. Полагаю, что у тайного советника миссии фон Розенберга сложились такие же впечатления.
Вероятнее всего, Ваше превосходительство смогут убедиться по этому отчету в том, что господин Давид -- неподходящая канди
датура для ведения переговоров с русскими на предмет заключения мира. Кроме всего прочего, ему не хватает уверенности в нашем будущем.
ЛЮДЕНДОРФ
ПРИЛОЖЕНИЕ М 1
Ставка, 27 мая 1917 г.
Господину начальнику генерального штаба армии:
Прилагаю отчет полковника фон Винтерфельдта о беседе с депутатом рейхстага Давидом.
Давид и здесь, в Брест-Литовске, воспользовался возможностью изложить мне эти же идеи. Я, так же, как полковник фон Вин-терфельдт, старался доказать ему необходимость удержать здесь, на востоке, земли для поселенцев.
Я думаю, что ознакомительная поездка, доклады у руководства, осмотр лесопильных заводов и прочих заведений оказали свое воздействие на депутата Давида.
ГОФФМАН
ПРИЛОЖЕНИЕ М 2
Митава, 24 мая 1917 г.
Беседы с депутатом рейхстага Давидом Конфиденциально
Депутат Давид в последний день нашего совместного пребывания, кроме предыдущих бесед, исчерпывающе разъяснил мне в присутствии тайного советника фон Розенберга и депутата фон Вин-терфельдта-Мейкена свою точку зрения и цели и течения внутри его партии. Сначала он подчеркнул, что его высказывания носят строго конфиденциальный характер. Он предположил, что тайный советник фон Розенберг сообщит содержание его высказываний своему начальству, а я доложу командованию армии. Но если его высказывания, в которых он, учитывая важность наших встреч, будет гораздо более откровенен, чем это полагалось бы в нормальных обстоятельствах для руководителя партии в отношениях с представителями других политических течений, станут известны более широким кругам, и особенно среди его товарищей по партии, или же будут использованы в пропагандистских целях, тогда его место и влияние внутри партии окажутся под серьезной угрозой.
Прежде чем изложить в общих чертах высказывания доктора Давида, я хотел бы разъяснить, какое впечатление о его позиции в вопросе о заключении мира сложилось у меня за несколько
дней нашего общения. Полагаю, что доктор Давид лично искренне желает заключения мира на условиях, благоприятных для будущего немецкого народа. Он очень умный человек и похоже, он меньше подвержен гипнозу догм и лозунгов, чем это водится среди членов его партии. Но он хочет, чтобы цель, ради которой он готов действовать, была бы достигнута в форме, созвучной социалистическим принципам, чтобы он мог отчитаться в своей позиции перед своей партией. Поэтому он, конечно, хотел бы расширения земель на востоке в пользу Германии, при условии, что у России не возникнет никаких претензий по этому поводу, которые могли бы повлиять на наши будущие отношения, и что населению областей, отделяемых от России, была бы предоставлена возможность в какой-либо форме, напоминающей право народов на самоопределение, заявить о своем согласии с новым порядком вещей. Вероятно, доктор Давид возлагает большие надежды на тесный союз Германии с демократической Россией, чтобы с помощью созданного таким образом блока суметь оказать сопротивление Англии. Но вообще господин Давид полон сомнений относительно будущей позиции своей партии, а также дальнейшей стойкости наших союзников; он очень высоко оценивает средства принуждения и волю к победе наших противников, выражает скептицизм насчет практических последствий успехов наших подводных лодок, наше экономическое положение представляется ему очень тревожным, особенно в плане сырья, и он опасается, что если война затянется -- будущей зимой можно ждать самого плохого. Поэтому, по его мнению, время: в ближайшие месяцы не будет работать на нас, и он считает необходимым скорейшее заключение мира. Если расширение территорий, к которому мы стремимся и которое он также приветствует, помешает достижению этой цели, то от этого, по его мнению, следует отказаться, чтобы не сорвать заключение мира. Следовательно, при таком пессимистическом расположении духа нельзя ожидать, что доктор Давид будет самоотверженно отстаивать наши требования. Он будет сражаться, как генерал, который с самого начала боя думает об отступлении и может пасть, как только возникнут значительные трудности.
О положении внутри его партии доктор Давид высказался сле дующим образом: он лично и руководители социал-демократического большинства еще и сегодня стоят на позиции, занятой в. начале войны, защищать страну в час опасности, но немедленно протянуть противнику руку для заключения мира, если такой мир гарантирует существование и будущее немецкого народа. Поэтому надо соглашаться на военные кредиты, избегать забастовок и волнений, разъяснять рабочим массам необходимость стойкого поведения! Но он не стал скрывать от нас, что по мере хода войны, в связи с ухудшением экономического положения и
возрастающими трудностями с продовольствием руководителям партии и профсоюзов становится все труднее обосновывать свои позиции. Все громче раздаются голоса тех, кто считает, что война слишком затянулась, что только страсть определенных кругов к завоеваниям отпугивает наших врагов и мешает миру, но что все равно хуже уже быть не может, и поэтому нужно как можно скорее заключить мир, даже с риском пойти на уступки и принести какие-то жертвы. При этом нельзя не учитывать также воззрения тех, кто связывает с неблагоприятным для Германии исходом войны крушение нынешней системы, банкротство буржуазии и тем самым. осуществление своих социалистических чаяний. Перед лицом такого положения дел мы должны стремиться к тому, чтобы незамедлительно использовать каждую возможность мира и ни в коем случае не обрывать едва завязавшуюся нить переговоров, выдвигая неприемлемые для противника требования. Но если выяснится и станет известно социал-демократам -- а это несомненно произойдет по линии Петербург-- Стокгольм -- что. имелась возможность для заключения мира, которую мы уничтожили, выдвинув неприемлемые требования, то руководители его партии более не смогут держать своих людей в узде. Партия распадется, руководство сойдет со сцены и в результате начнутся забастовки, беспокойства, все это докатится до фронта и в итоге дело может кончиться революцией.
Мои сотрудники и я и во время предыдущих бесед, и в заключение нашей встречи всеми силами пытались убедить доктора Давида в том, что у нас хорошие перспективы и что самое многообещающее -- это в решающий момент, в момент, когда мы наверху, поразить нашего злейшего врага в самое сердце, раньше времени выбить у него из рук оружие. Если же мы будем излишне усердно подчеркивать наше стремление к миру и нашу готовность на любые компромиссы и уступки во имя заключения мира, то наши противники несомненно расценят это как признак слабости и это обесценит все наши победы. Мы пытались доказать доктору Давиду, что дурной мир, даже если по нему Германия внешне будет установлена в прежних границах, на деле не восстановит "статус кво анте", но создаст ослабленную Германию, возможности развития которой будут резко ограничены. Поэтому важнейшая задача руководителей -- разъяснять рабочим и партийцам, что такое положение с чисто практической точки зрения, независимо от каких-либо патриотических мотивов, чревато самыми страшными опасностями для каждого. Сейчас каждый немец должен решить, хочет ли он обеспечить себе и своим близким работу, хлеб и перспективы, или же он готов под давлением беспощадного врага взвалить себе на плечи безрадостную участь народа, у которого перебиты крылья. В этой связи мы просили доктора Давида подумать также о том,
что, кроме членов его партии, есть еще миллионы немцев, которые думают иначе и которые больше всего хотят достичь такого мира, который обеспечил бы Германии счастливое будущее и был бы достоин принесенных жертв.
Хотя в разговорах с доктором Давидом мы подробно обсудили все пункты и осветили все противоречия между позициями обеих сторон, беседы эти, тем не менее, велись с соблюдением всех формальностей, в обстановке взаимной вежливости и доброжелательности. Поэтому я не считаю эти переговоры совершенно бесполезными. Насколько наши аргументы повлияли на доктора Давида и насколько впечатления от его поездки по оккупированным областям настроили его в духе, полезном делу, -- мы сможем убедиться вскоре, самое позднее в Стокгольме, куда господин Давид предполагает отбыть в конце месяца.
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК В БЕРНЕ В МИД ГЕРМАНИИ
Телеграмма No 956
Берн, 30 мая 1917 г. Отправлено: 31 мая, 0. 30 Получено: 7. 50
К телеграмме No 938
Совершенно секретно!
Советник Гоффман сказал мне, что он сильно сомневается насчет того, что Гримму следует дать позитивные данные о наших военных целях, так как тогда Гримму пришлось бы выступить в роли официального посланника, к которой его положение его не располагает. Он, напротив, рекомендовал Гримму какие-то общие установки, которые он мог бы использовать для укрепления в России партии сторонников мира109.
РОМБЕРГ
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- В МИССИЮ В БЕРНЕ
Телеграмма М 641 Берлин, 31 мая 1917 г.
Совершенно секретно!
Ответ на телеграммы No 938 и 956
Ваше превосходительство сообщит советнику Гоффману строго конфиденциально следующие общие пункты нашей мирной программы в отношении России, предоставив на рассмотрение ему соответствующее использование этих сообщений с советником Гриммом. Возможно, было бы желательно, чтобы Гоффман при этом сослался не на официальное заявление императорского правительства, но на собственное впечатление, которое он вынес из многочисленных бесед с Вашим превосходительством и другими видными деятелями Германии.
В случае, если сейчас дело дошло бы до заключения мира с Россией, мы готовы ограничиться следующими условиями:
1. Для обеих сторон -- почетный мир как основа прочных дружеских отношений между Германией и ее восточным соседом. Финансовая помощь России при восстановлении ее экономики; тесные торговые и экономические связи.
2. Невмешательство во внутренние дела России.
3. Дружественное соглашение о Польше, Литве, Курляндии с учетом национальных особенностей, языка, культуры и религии населения. При регулировке западной границы Польши возвращение оккупированных областей России, которая, в свою очередь, возвращает оккупированные области союзникам Германии.
4. Никаких возможностей для закрепления Англии на острове Сарема, в Даго или других пунктах России.
5. Скорейший обмен военнопленными. Расчет по расходам обеих сторон на их содержание.
6. Обмен штатскими пленными. Свободное возвращение изгнанных русских немецкого происхождения.
7. Восстановление граждан обеих государств в правах. Возмещение утраченной частной собственности.
8. Мы и наши союзники в любое время готовы вступить в переговоры с союзниками России по желанию последних.
9. Для обеспечения подробной разработки условий заключения мира -немедленно объявить перемирие.
Мы не будем предпринимать наступление, пока существует возможность для мирного договора с Россией.
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- ПОСЛУ В БЕРНЕ
Телеграмма No 658 Берлин, 3 июня 1917 г.
На телеграмму No 967110
Секретные донесения свидетельствуют о том, что правительства стран Антанты продолжают проявлять большое беспокойство относительно России. Распространение идеи о мире не приостановилось даже после недавней -- и только временной -- консолидации Временного правительства. Отчаянное продвижение русских войск не может скрыть растущую дезорганизацию и нежелание русской армии воевать. Ленинская пропаганда мира усиливается, и тираж его газеты "Правда" уже достиг 300000 экземпляров. Военные заводы или бездействуют, или выпускают очень мало продукции. Кризис на транспорте углубляется, и в результате страдает снабжение городов продовольствием. Поэтому с этой стороны Антанта не может рассчитывать на какую-либо помощь.
ЦИММЕРМАН
КАРЛ I -- ВИЛЬГЕЛЬМУ II
Люксембург, 7 июня 1917 г.
Глубокоуважаемый друг!
Различные аутентичные сообщения, поступающие ко мне с русского фронта, не оставляют никаких сомнений в том, что Россия прекратит враждебные действия, как только будет уверена в том, что Германия, так же как Австро-Венгрия, примет статус кво анте беллум.
Требование Твоего правительства о значительном расширении границ на русской территории вызвало в России бурную реакцию и, к сожалению, заново разожгло военные страсти. Я знаю, что ты, как и я, желаешь конца этой проклятой войны и я уверен, что ты был бы готов любой ценой нейтрализовать Россию, поскольку это гарантировало бы нам верную победу. К сожалению, я не могу скрыть от тебя, что положение здесь все осложняется и население моего государства -- в особенности не немецкое большинство -- все больше недоумевает, почему мы не кончаем войну. Пока люди думали, что мы не можем кончить войну, они мирились с этим, но сейчас им кажется, что имеется возможность договориться с Россией и что эту возможность исключают требования Германии.
Почтенный друг, ты знаешь меня и мои намерения, ты знаешь, что я желаю одного, довести войну до конца, приемлемого для наших обеих государств, но я слукавил бы перед тобой, не сказав открыто, что эта новая фаза возобновления русской войны внушает мне серьезные опасения. Мы с тобой обсуждали тему династического момента и европейской революции и, мне кажется, прекрасно поняли друг друга. Я еще раз призываю тебя во имя династического принципа совместно со мной предпринять все,, чтобы закончить войну, и прошу тебя передать твоему правительству, что оно вместе с нами может сделать Петербургу предложение заключить мир на основе статуса кво анте беллум.
Если Россия заключит сепаратный мир или неофициально выйдет из войны, за ней вскоре последует Италия. Но тогда у меня высвободится большое число войска, которое я смогу использовать в Румынии, Болгарии и Турции, в то время как ты смог бы снова стянуть на твой западный фронт значительные силы.
Мир с Россией -- ключ к ситуации. После его заключения война быстро придет к благоприятному для нас окончанию.
Посылаю тебе с этим письмом капитана Флейшмана, прикомандированного к восточному отделу.
Целую ручку императрице.
С самым сердечным приветом,
твой преданный друг КАРЛ 111
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- ГИНДЕНБУРГУ112
Берлин, 7 июня 1917 г.
Совершенно секретно
К посланию No 19930 от 30 мая
Честь имею с благодарностью вернуть назад Вашему высочеству сообщение полковника фон Винтерфельдта и сообщение командующего Восточным фронтом о разговоре с депутатом рейхстага доктором Давидом.
Высказывания полковника фон Винтерфельдта совпадают с моей собственной точкой зрения и впечатлениями, о которых сообщил мне тайный советник фон Розенберг. Из них следует, что доктор Давид склоняется к тому, чтобы при суждениях о нашем положении и при оценке наших перспектив особенно выделять, наименее благоприятные моменты. В частности, его беспокоит соображение, что срыв возможности заключения мира из-за неуме
Документы
ренных немецких требований может привести к разрыву с нашими союзниками и вызвать, вкупе с экономическими трудностями, антивоенные настроения у рабочих, вожди которых уже не в состоянии справиться с ними. С другой стороны существенно, что доктор Давид всячески приветствует расширение власти и территорий, если их возможно провести, не продолжая войну. Он лишь желает, чтобы при этом по возможности учитывались социалистические стремления, в частности право народов на самоопределение. Но это желание объясняется не столько доктринерскими соображениями, сколько допущением, что осуществление наших требований таким образом вполне возможно и не будет осложнять наши будущие отношения с соседскими государствами. Для доктора Давида интересы отечества, несомненно, важнее интересов партии и ее доктрин. Он знает, что будущее рейха и, не в последнюю очередь, благополучие рабочего класса зависят от исхода войны, и он явно готов делать все, что в его силах, чтобы способствовать благоприятному исходу. Поэтому я считаю, что из всех делегатов социал-демократической партии именно с доктором Давидом будут связаны наименьшие неудобства при мирных переговорах.
Другое дело -- желательно ли вообще участие социалистов в мирных переговорах. Я бы в принципе ответил на этот вопрос отрицательно, и свою точку зрения по этому вопросу я уже высказывал в середине апреля правительству Австро-Венгрии. Когда Ваше высочество в телеграмме от 7 мая попросило меня назвать имя социал-демократа для переговоров на Восточном фронте, я отбросил все свои сомнения, так как русские депутаты на Десне подчеркнули, что Стеклов якобы желает поговорить с немецким товарищем по партии. Однако, судя по положению дел, переговоры со Стекловым вряд ли состоятся, так что миссию обоих наших депутатов, посланных на Восточный фронт, можно пока считать законченной. Если русская сторона предпримет серьезные попытки завязать переговоры, я бы порекомендовал подумать о том, нельзя ли обойтись по возможности без участия депутатов. На случай, если это не удается, если -- по желанию русских -- придется привлечь парламентарных представителей, вряд ли нам удастся обойтись без социал-демократической партии. В этом случае я бы рекомендовал, по вышеперечисленным причинам, вновь вернуться к кандидатуре доктора Давида.
ЦИММЕРМАН
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК
В СТОКГОЛЬМЕ -- СТАТС-СЕКРЕТАРЮ
ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
15 июня 1917 г.
Шейдеман был вчера принят посланником, который, со своей стороны, тоже хотел с ним познакомиться. Я видел г-на Линдма-на113 сразу же после этого, и он высказал мне свое глубокое уважение "к этому мудрому и умному человеку". Линдман считает, что самое главное -- это продолжение переговоров; неважно, в Петрограде или здесь, с группой Шейдемана или с меньшинством. Я теперь, как и Янсон, Бааке и др., думаю, что необходим прямой контакт между нашими социалистами и русскими представителями. На самом деле не имеет значения, что русские -- что вполне естественно -предпочитают говорить с Каутским114 и Ко. Поскольку Брантинг, как и следовало ожидать, вел себя во время дискуссий враждебно, было бы разумно совсем отстранить его от будущих переговоров, в которых будет участвовать партия большинства. Мы убедим и русских, и наших социалистов в том, что Брантинг на самом деле никакой не социалист, а замаскированный капиталист, что у него масса денег, он обожает шампанское и ведет разгульную жизнь. Здешние русские и немцы могут в любой момент сами убедиться в этом.
Сюда наконец приехал представитель русского Совета солдатских и рабочих депутатов -- и это очень хорошо. Его зовут Вейнберг115. Наши социалисты отложили из-за этого свой отъезд. Вероятно, небольшая делегация останется здесь в любом случае. Я думаю, что французы и англичане, видя, что мы действительно ведем переговоры с русскими прямо и без посредничества третьих лиц, забеспокоятся и сделают все возможное, чтобы, вопреки всем препятствиям, принять участие в конференции. Я не могу поверить в то, что французскому правительству удастся не пустить своих социалистов на конференцию, сюда или в Петроград, отказав им в паспортах. Забастовки во Франции уже приняли революционный характер, и имущие классы начинают проявлять серьезное беспокойство. Валленберг, с которым я поддерживаю прямые контакты из-за его прекрасных связей с высшими банковскими кругами Лондона и Парижа, любит говорить, что француз скорее даст себя расстрелять, чем откажется от своих денег. По мнению Линдмана, наиболее неблагоприятным фактором является ситуация в Англии. Ллойд Джорджу116 решительно все равно, что продолжение войны может привести к революции и свержению монархии. Линдман даже считает, что Ллойд Джордж да
же стремится к этому, причем не только в Англии, но и во всех других монархических государствах.
Ваше превосходительство получит подробную информацию о событиях здесь от Янсона. Хотя в предварительных переговорах достижений немного, я уверен, что машина закрутилась и мы наладим прямые контакты с русскими, а Брантинг не сможет этому помешать. [... ]117
Ваш и т. д., ЛЮЦИУС
фельдом не было достигнуто соглашения. Большевики, отметающие любое предложение о сотрудничестве с "социал-патриотами", возмущены тем, что немецкие левые социалисты хотят вести переговоры с "социал-патриотами" -сторонниками Антанты. По этому поводу газета дает следующий комментарий:
"Участие немецких социал-патриотов в этой "работе за мир", конечно, им очень неприятно, но чтобы иметь удовольствие встретиться с отцами русского наступления, они готовы -- конечно, протестуя, -- согласиться даже на это несчастье. Русские рабочие хотели бы знать, каково отношение группы "Спартак" к этому решению, принятому независимыми".
Согласно сообщениям из Петрограда, в здешних газетах, а также из других источников явствует, что влияние группы Ленина, к сожалению, уменьшилось. При голосовании решения о доверии Временному правительству--решения, более или менее положившего конец обсуждениям в Советах рабочих и солдатских депутатов -- большевики, при поддержке социал-демократов интернационалистов и украинцев, собрали всего 126 голосов, в то время как большинство располагало 543 голосами. Ослабление влияния большевиков вызвано частично наступлением, а частично необычностью требований группы Ленина. Эти требования, наиболее крайним из которых является экспроприация крупных капиталистических концернов (особенно всех банков и крупных промышленных и коммерческих предприятий) и крупной земельной собственности, имеют целью отделение всех входивших в империю народов от России и их формирование в самостоятельные республики. Однако надо добавить, что по украинскому вопросу большевики несколько изменили свою позицию и сейчас они требуют для Украины только большей автономии, но не полного отделения. "Правда" от 28 июня пишет:
РОЗЕН
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК
В БОЛГАРИИ -- В МИД ГЕРМАНИИ
Телеграмма No5 21 мая 1917, 20. 40
Получено: 22. 55
Сегодня днем [генерал] Драгомиров письменно подтвердил получение письма от командующего восточным фронтом. В ближайшие дни от него больше ждать нечего. Депутаты, которые хотели приезда Стеклова, пока, кажется, ничего не добились. Поэтому полковник фон Винтерфельдт и оба наших делегата завтра или послезавтра отбывают в Митаву или Берлин. Я в среду днем буду в МИДе.
РОЗЕНБЕРГ
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -
ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИД
ПРИ ИМПЕРАТОРСКОМ ДВОРЕ
Телеграмма No 1010 Берлин, 29 мая 1917 г.
Посланник в Софии телеграфировал нам от 28 мая следующее:
"Во время моего последнего визита М. Радославов выразил сомнение в способностях Керенского к эффективным действиям и сказал, что, если дела пойдут так и дальше, нам нужно будет решить, оставаться ли нам просто зрителями или двинуться в наступление.
Радославов говорил об этом и с моим австро-венгерским коллегой, который сообщил мне, что он согласен с Радославовым и что мы, если, конечно, будем располагать достаточными силами, должны объявить России сроки, после истечения которых мы перестанем считать наши гарантии мира обязательными для себя.
Добрович, глава Тайного Совета (считают, что он выражает мнение Его Величества), когда я обратился к нему за разъяснениями, посоветовал придерживаться линии активных действий, сказав, что Россия уже достаточно долго пользуется перемирием и не соблазнится на предложение сепаратного мира.
Король Фердинанд и М. Радославов во время своего предстоящего визита поднимут, вероятно, эти вопросы".
Я же и сейчас придерживаюсь мнения, что наступать мы не должны, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против нас. С другой стороны, мне кажется, стоит решить, не прекратить ли на время переговоры между окопами на передовой, приведя русским в качестве причины довод, что мы не ожидаем от этих переговоров никакого результата, поскольку Временное правительство, под давлением Франции и Англии, решило продолжать войну. Это надо сказать им в такой форме, чтобы они не-заподозрили нас в намерении перейти в наступление.
ЦИММЕРМАН
Телеграмма No 938
КАНЦЛЕР -- В МИД ГЕРМАНИИ
Берн, 29 мая 1917, 23. 30 Получено: 30 мая, 4. 45
Совершенно секретно!
Государственный советник Гоффман сегодня прочитал мне телеграмму советника Гримма из Петербурга, пересланную ему через посредство швейцарского посланника.
"Влиятельные круги в Петербурге понимают, что по причинам политического, военного и экономического характера нужно заключить мир. Франция тормозит этот процесс, Англия -- препятствует ему. В ближайшее время следует рассчитывать на усиление давления на мирное движение.
Вопрос о рабочей конференции в Стокгольме развивается в благоприятном направлении. Развитию дел в России в сторону мира может помешать лишь наступление Германии. Поэтому он, Гримм, просит советника Гоффмана, сообщить ему наши военные цели (если Гоффману они известны), чтобы он мог продолжать свою деятельность в Петербурге на основе этих данных. Он пробудет в Петербурге еще десять дней".
Советник Гоффман попросил меня просить Ваше превосходительство дать ему какие-нибудь сведения относительно наших военных целей, которые он мог сообщить Гримму. Он считает полезным и далее не обрывать ниточку, которую Гримм протянул к значительным фигурам в Петербурге.
Относительно наступления я сказал советнику Гоффману, что я полагаю, что могу заверить его, что мы о таковом не думаем.
Прошу сообщить ответ телеграммой.
БЕТМАН-ГОЛЬВЕГ
ГЕНЕРАЛ ЛЮДЕНДОРФ -- СТАТС-СЕКРЕТАРЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
Телеграмма No 19930 Ставка, 30 мая 1917 г.
Посылаю Вашему превосходительству отчет полковника фон Вин-терфельдта о беседе с депутатом рейхстага Давидом. Полагаю, что у тайного советника миссии фон Розенберга сложились такие же впечатления.
Вероятнее всего, Ваше превосходительство смогут убедиться по этому отчету в том, что господин Давид -- неподходящая канди
датура для ведения переговоров с русскими на предмет заключения мира. Кроме всего прочего, ему не хватает уверенности в нашем будущем.
ЛЮДЕНДОРФ
ПРИЛОЖЕНИЕ М 1
Ставка, 27 мая 1917 г.
Господину начальнику генерального штаба армии:
Прилагаю отчет полковника фон Винтерфельдта о беседе с депутатом рейхстага Давидом.
Давид и здесь, в Брест-Литовске, воспользовался возможностью изложить мне эти же идеи. Я, так же, как полковник фон Вин-терфельдт, старался доказать ему необходимость удержать здесь, на востоке, земли для поселенцев.
Я думаю, что ознакомительная поездка, доклады у руководства, осмотр лесопильных заводов и прочих заведений оказали свое воздействие на депутата Давида.
ГОФФМАН
ПРИЛОЖЕНИЕ М 2
Митава, 24 мая 1917 г.
Беседы с депутатом рейхстага Давидом Конфиденциально
Депутат Давид в последний день нашего совместного пребывания, кроме предыдущих бесед, исчерпывающе разъяснил мне в присутствии тайного советника фон Розенберга и депутата фон Вин-терфельдта-Мейкена свою точку зрения и цели и течения внутри его партии. Сначала он подчеркнул, что его высказывания носят строго конфиденциальный характер. Он предположил, что тайный советник фон Розенберг сообщит содержание его высказываний своему начальству, а я доложу командованию армии. Но если его высказывания, в которых он, учитывая важность наших встреч, будет гораздо более откровенен, чем это полагалось бы в нормальных обстоятельствах для руководителя партии в отношениях с представителями других политических течений, станут известны более широким кругам, и особенно среди его товарищей по партии, или же будут использованы в пропагандистских целях, тогда его место и влияние внутри партии окажутся под серьезной угрозой.
Прежде чем изложить в общих чертах высказывания доктора Давида, я хотел бы разъяснить, какое впечатление о его позиции в вопросе о заключении мира сложилось у меня за несколько
дней нашего общения. Полагаю, что доктор Давид лично искренне желает заключения мира на условиях, благоприятных для будущего немецкого народа. Он очень умный человек и похоже, он меньше подвержен гипнозу догм и лозунгов, чем это водится среди членов его партии. Но он хочет, чтобы цель, ради которой он готов действовать, была бы достигнута в форме, созвучной социалистическим принципам, чтобы он мог отчитаться в своей позиции перед своей партией. Поэтому он, конечно, хотел бы расширения земель на востоке в пользу Германии, при условии, что у России не возникнет никаких претензий по этому поводу, которые могли бы повлиять на наши будущие отношения, и что населению областей, отделяемых от России, была бы предоставлена возможность в какой-либо форме, напоминающей право народов на самоопределение, заявить о своем согласии с новым порядком вещей. Вероятно, доктор Давид возлагает большие надежды на тесный союз Германии с демократической Россией, чтобы с помощью созданного таким образом блока суметь оказать сопротивление Англии. Но вообще господин Давид полон сомнений относительно будущей позиции своей партии, а также дальнейшей стойкости наших союзников; он очень высоко оценивает средства принуждения и волю к победе наших противников, выражает скептицизм насчет практических последствий успехов наших подводных лодок, наше экономическое положение представляется ему очень тревожным, особенно в плане сырья, и он опасается, что если война затянется -- будущей зимой можно ждать самого плохого. Поэтому, по его мнению, время: в ближайшие месяцы не будет работать на нас, и он считает необходимым скорейшее заключение мира. Если расширение территорий, к которому мы стремимся и которое он также приветствует, помешает достижению этой цели, то от этого, по его мнению, следует отказаться, чтобы не сорвать заключение мира. Следовательно, при таком пессимистическом расположении духа нельзя ожидать, что доктор Давид будет самоотверженно отстаивать наши требования. Он будет сражаться, как генерал, который с самого начала боя думает об отступлении и может пасть, как только возникнут значительные трудности.
О положении внутри его партии доктор Давид высказался сле дующим образом: он лично и руководители социал-демократического большинства еще и сегодня стоят на позиции, занятой в. начале войны, защищать страну в час опасности, но немедленно протянуть противнику руку для заключения мира, если такой мир гарантирует существование и будущее немецкого народа. Поэтому надо соглашаться на военные кредиты, избегать забастовок и волнений, разъяснять рабочим массам необходимость стойкого поведения! Но он не стал скрывать от нас, что по мере хода войны, в связи с ухудшением экономического положения и
возрастающими трудностями с продовольствием руководителям партии и профсоюзов становится все труднее обосновывать свои позиции. Все громче раздаются голоса тех, кто считает, что война слишком затянулась, что только страсть определенных кругов к завоеваниям отпугивает наших врагов и мешает миру, но что все равно хуже уже быть не может, и поэтому нужно как можно скорее заключить мир, даже с риском пойти на уступки и принести какие-то жертвы. При этом нельзя не учитывать также воззрения тех, кто связывает с неблагоприятным для Германии исходом войны крушение нынешней системы, банкротство буржуазии и тем самым. осуществление своих социалистических чаяний. Перед лицом такого положения дел мы должны стремиться к тому, чтобы незамедлительно использовать каждую возможность мира и ни в коем случае не обрывать едва завязавшуюся нить переговоров, выдвигая неприемлемые для противника требования. Но если выяснится и станет известно социал-демократам -- а это несомненно произойдет по линии Петербург-- Стокгольм -- что. имелась возможность для заключения мира, которую мы уничтожили, выдвинув неприемлемые требования, то руководители его партии более не смогут держать своих людей в узде. Партия распадется, руководство сойдет со сцены и в результате начнутся забастовки, беспокойства, все это докатится до фронта и в итоге дело может кончиться революцией.
Мои сотрудники и я и во время предыдущих бесед, и в заключение нашей встречи всеми силами пытались убедить доктора Давида в том, что у нас хорошие перспективы и что самое многообещающее -- это в решающий момент, в момент, когда мы наверху, поразить нашего злейшего врага в самое сердце, раньше времени выбить у него из рук оружие. Если же мы будем излишне усердно подчеркивать наше стремление к миру и нашу готовность на любые компромиссы и уступки во имя заключения мира, то наши противники несомненно расценят это как признак слабости и это обесценит все наши победы. Мы пытались доказать доктору Давиду, что дурной мир, даже если по нему Германия внешне будет установлена в прежних границах, на деле не восстановит "статус кво анте", но создаст ослабленную Германию, возможности развития которой будут резко ограничены. Поэтому важнейшая задача руководителей -- разъяснять рабочим и партийцам, что такое положение с чисто практической точки зрения, независимо от каких-либо патриотических мотивов, чревато самыми страшными опасностями для каждого. Сейчас каждый немец должен решить, хочет ли он обеспечить себе и своим близким работу, хлеб и перспективы, или же он готов под давлением беспощадного врага взвалить себе на плечи безрадостную участь народа, у которого перебиты крылья. В этой связи мы просили доктора Давида подумать также о том,
что, кроме членов его партии, есть еще миллионы немцев, которые думают иначе и которые больше всего хотят достичь такого мира, который обеспечил бы Германии счастливое будущее и был бы достоин принесенных жертв.
Хотя в разговорах с доктором Давидом мы подробно обсудили все пункты и осветили все противоречия между позициями обеих сторон, беседы эти, тем не менее, велись с соблюдением всех формальностей, в обстановке взаимной вежливости и доброжелательности. Поэтому я не считаю эти переговоры совершенно бесполезными. Насколько наши аргументы повлияли на доктора Давида и насколько впечатления от его поездки по оккупированным областям настроили его в духе, полезном делу, -- мы сможем убедиться вскоре, самое позднее в Стокгольме, куда господин Давид предполагает отбыть в конце месяца.
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК В БЕРНЕ В МИД ГЕРМАНИИ
Телеграмма No 956
Берн, 30 мая 1917 г. Отправлено: 31 мая, 0. 30 Получено: 7. 50
К телеграмме No 938
Совершенно секретно!
Советник Гоффман сказал мне, что он сильно сомневается насчет того, что Гримму следует дать позитивные данные о наших военных целях, так как тогда Гримму пришлось бы выступить в роли официального посланника, к которой его положение его не располагает. Он, напротив, рекомендовал Гримму какие-то общие установки, которые он мог бы использовать для укрепления в России партии сторонников мира109.
РОМБЕРГ
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- В МИССИЮ В БЕРНЕ
Телеграмма М 641 Берлин, 31 мая 1917 г.
Совершенно секретно!
Ответ на телеграммы No 938 и 956
Ваше превосходительство сообщит советнику Гоффману строго конфиденциально следующие общие пункты нашей мирной программы в отношении России, предоставив на рассмотрение ему соответствующее использование этих сообщений с советником Гриммом. Возможно, было бы желательно, чтобы Гоффман при этом сослался не на официальное заявление императорского правительства, но на собственное впечатление, которое он вынес из многочисленных бесед с Вашим превосходительством и другими видными деятелями Германии.
В случае, если сейчас дело дошло бы до заключения мира с Россией, мы готовы ограничиться следующими условиями:
1. Для обеих сторон -- почетный мир как основа прочных дружеских отношений между Германией и ее восточным соседом. Финансовая помощь России при восстановлении ее экономики; тесные торговые и экономические связи.
2. Невмешательство во внутренние дела России.
3. Дружественное соглашение о Польше, Литве, Курляндии с учетом национальных особенностей, языка, культуры и религии населения. При регулировке западной границы Польши возвращение оккупированных областей России, которая, в свою очередь, возвращает оккупированные области союзникам Германии.
4. Никаких возможностей для закрепления Англии на острове Сарема, в Даго или других пунктах России.
5. Скорейший обмен военнопленными. Расчет по расходам обеих сторон на их содержание.
6. Обмен штатскими пленными. Свободное возвращение изгнанных русских немецкого происхождения.
7. Восстановление граждан обеих государств в правах. Возмещение утраченной частной собственности.
8. Мы и наши союзники в любое время готовы вступить в переговоры с союзниками России по желанию последних.
9. Для обеспечения подробной разработки условий заключения мира -немедленно объявить перемирие.
Мы не будем предпринимать наступление, пока существует возможность для мирного договора с Россией.
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- ПОСЛУ В БЕРНЕ
Телеграмма No 658 Берлин, 3 июня 1917 г.
На телеграмму No 967110
Секретные донесения свидетельствуют о том, что правительства стран Антанты продолжают проявлять большое беспокойство относительно России. Распространение идеи о мире не приостановилось даже после недавней -- и только временной -- консолидации Временного правительства. Отчаянное продвижение русских войск не может скрыть растущую дезорганизацию и нежелание русской армии воевать. Ленинская пропаганда мира усиливается, и тираж его газеты "Правда" уже достиг 300000 экземпляров. Военные заводы или бездействуют, или выпускают очень мало продукции. Кризис на транспорте углубляется, и в результате страдает снабжение городов продовольствием. Поэтому с этой стороны Антанта не может рассчитывать на какую-либо помощь.
ЦИММЕРМАН
КАРЛ I -- ВИЛЬГЕЛЬМУ II
Люксембург, 7 июня 1917 г.
Глубокоуважаемый друг!
Различные аутентичные сообщения, поступающие ко мне с русского фронта, не оставляют никаких сомнений в том, что Россия прекратит враждебные действия, как только будет уверена в том, что Германия, так же как Австро-Венгрия, примет статус кво анте беллум.
Требование Твоего правительства о значительном расширении границ на русской территории вызвало в России бурную реакцию и, к сожалению, заново разожгло военные страсти. Я знаю, что ты, как и я, желаешь конца этой проклятой войны и я уверен, что ты был бы готов любой ценой нейтрализовать Россию, поскольку это гарантировало бы нам верную победу. К сожалению, я не могу скрыть от тебя, что положение здесь все осложняется и население моего государства -- в особенности не немецкое большинство -- все больше недоумевает, почему мы не кончаем войну. Пока люди думали, что мы не можем кончить войну, они мирились с этим, но сейчас им кажется, что имеется возможность договориться с Россией и что эту возможность исключают требования Германии.
Почтенный друг, ты знаешь меня и мои намерения, ты знаешь, что я желаю одного, довести войну до конца, приемлемого для наших обеих государств, но я слукавил бы перед тобой, не сказав открыто, что эта новая фаза возобновления русской войны внушает мне серьезные опасения. Мы с тобой обсуждали тему династического момента и европейской революции и, мне кажется, прекрасно поняли друг друга. Я еще раз призываю тебя во имя династического принципа совместно со мной предпринять все,, чтобы закончить войну, и прошу тебя передать твоему правительству, что оно вместе с нами может сделать Петербургу предложение заключить мир на основе статуса кво анте беллум.
Если Россия заключит сепаратный мир или неофициально выйдет из войны, за ней вскоре последует Италия. Но тогда у меня высвободится большое число войска, которое я смогу использовать в Румынии, Болгарии и Турции, в то время как ты смог бы снова стянуть на твой западный фронт значительные силы.
Мир с Россией -- ключ к ситуации. После его заключения война быстро придет к благоприятному для нас окончанию.
Посылаю тебе с этим письмом капитана Флейшмана, прикомандированного к восточному отделу.
Целую ручку императрице.
С самым сердечным приветом,
твой преданный друг КАРЛ 111
СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ -- ГИНДЕНБУРГУ112
Берлин, 7 июня 1917 г.
Совершенно секретно
К посланию No 19930 от 30 мая
Честь имею с благодарностью вернуть назад Вашему высочеству сообщение полковника фон Винтерфельдта и сообщение командующего Восточным фронтом о разговоре с депутатом рейхстага доктором Давидом.
Высказывания полковника фон Винтерфельдта совпадают с моей собственной точкой зрения и впечатлениями, о которых сообщил мне тайный советник фон Розенберг. Из них следует, что доктор Давид склоняется к тому, чтобы при суждениях о нашем положении и при оценке наших перспектив особенно выделять, наименее благоприятные моменты. В частности, его беспокоит соображение, что срыв возможности заключения мира из-за неуме
Документы
ренных немецких требований может привести к разрыву с нашими союзниками и вызвать, вкупе с экономическими трудностями, антивоенные настроения у рабочих, вожди которых уже не в состоянии справиться с ними. С другой стороны существенно, что доктор Давид всячески приветствует расширение власти и территорий, если их возможно провести, не продолжая войну. Он лишь желает, чтобы при этом по возможности учитывались социалистические стремления, в частности право народов на самоопределение. Но это желание объясняется не столько доктринерскими соображениями, сколько допущением, что осуществление наших требований таким образом вполне возможно и не будет осложнять наши будущие отношения с соседскими государствами. Для доктора Давида интересы отечества, несомненно, важнее интересов партии и ее доктрин. Он знает, что будущее рейха и, не в последнюю очередь, благополучие рабочего класса зависят от исхода войны, и он явно готов делать все, что в его силах, чтобы способствовать благоприятному исходу. Поэтому я считаю, что из всех делегатов социал-демократической партии именно с доктором Давидом будут связаны наименьшие неудобства при мирных переговорах.
Другое дело -- желательно ли вообще участие социалистов в мирных переговорах. Я бы в принципе ответил на этот вопрос отрицательно, и свою точку зрения по этому вопросу я уже высказывал в середине апреля правительству Австро-Венгрии. Когда Ваше высочество в телеграмме от 7 мая попросило меня назвать имя социал-демократа для переговоров на Восточном фронте, я отбросил все свои сомнения, так как русские депутаты на Десне подчеркнули, что Стеклов якобы желает поговорить с немецким товарищем по партии. Однако, судя по положению дел, переговоры со Стекловым вряд ли состоятся, так что миссию обоих наших депутатов, посланных на Восточный фронт, можно пока считать законченной. Если русская сторона предпримет серьезные попытки завязать переговоры, я бы порекомендовал подумать о том, нельзя ли обойтись по возможности без участия депутатов. На случай, если это не удается, если -- по желанию русских -- придется привлечь парламентарных представителей, вряд ли нам удастся обойтись без социал-демократической партии. В этом случае я бы рекомендовал, по вышеперечисленным причинам, вновь вернуться к кандидатуре доктора Давида.
ЦИММЕРМАН
ГЕРМАНСКИЙ ПОСЛАННИК
В СТОКГОЛЬМЕ -- СТАТС-СЕКРЕТАРЮ
ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
15 июня 1917 г.
Шейдеман был вчера принят посланником, который, со своей стороны, тоже хотел с ним познакомиться. Я видел г-на Линдма-на113 сразу же после этого, и он высказал мне свое глубокое уважение "к этому мудрому и умному человеку". Линдман считает, что самое главное -- это продолжение переговоров; неважно, в Петрограде или здесь, с группой Шейдемана или с меньшинством. Я теперь, как и Янсон, Бааке и др., думаю, что необходим прямой контакт между нашими социалистами и русскими представителями. На самом деле не имеет значения, что русские -- что вполне естественно -предпочитают говорить с Каутским114 и Ко. Поскольку Брантинг, как и следовало ожидать, вел себя во время дискуссий враждебно, было бы разумно совсем отстранить его от будущих переговоров, в которых будет участвовать партия большинства. Мы убедим и русских, и наших социалистов в том, что Брантинг на самом деле никакой не социалист, а замаскированный капиталист, что у него масса денег, он обожает шампанское и ведет разгульную жизнь. Здешние русские и немцы могут в любой момент сами убедиться в этом.
Сюда наконец приехал представитель русского Совета солдатских и рабочих депутатов -- и это очень хорошо. Его зовут Вейнберг115. Наши социалисты отложили из-за этого свой отъезд. Вероятно, небольшая делегация останется здесь в любом случае. Я думаю, что французы и англичане, видя, что мы действительно ведем переговоры с русскими прямо и без посредничества третьих лиц, забеспокоятся и сделают все возможное, чтобы, вопреки всем препятствиям, принять участие в конференции. Я не могу поверить в то, что французскому правительству удастся не пустить своих социалистов на конференцию, сюда или в Петроград, отказав им в паспортах. Забастовки во Франции уже приняли революционный характер, и имущие классы начинают проявлять серьезное беспокойство. Валленберг, с которым я поддерживаю прямые контакты из-за его прекрасных связей с высшими банковскими кругами Лондона и Парижа, любит говорить, что француз скорее даст себя расстрелять, чем откажется от своих денег. По мнению Линдмана, наиболее неблагоприятным фактором является ситуация в Англии. Ллойд Джорджу116 решительно все равно, что продолжение войны может привести к революции и свержению монархии. Линдман даже считает, что Ллойд Джордж да
же стремится к этому, причем не только в Англии, но и во всех других монархических государствах.
Ваше превосходительство получит подробную информацию о событиях здесь от Янсона. Хотя в предварительных переговорах достижений немного, я уверен, что машина закрутилась и мы наладим прямые контакты с русскими, а Брантинг не сможет этому помешать. [... ]117
Ваш и т. д., ЛЮЦИУС
фельдом не было достигнуто соглашения. Большевики, отметающие любое предложение о сотрудничестве с "социал-патриотами", возмущены тем, что немецкие левые социалисты хотят вести переговоры с "социал-патриотами" -сторонниками Антанты. По этому поводу газета дает следующий комментарий:
"Участие немецких социал-патриотов в этой "работе за мир", конечно, им очень неприятно, но чтобы иметь удовольствие встретиться с отцами русского наступления, они готовы -- конечно, протестуя, -- согласиться даже на это несчастье. Русские рабочие хотели бы знать, каково отношение группы "Спартак" к этому решению, принятому независимыми".
Согласно сообщениям из Петрограда, в здешних газетах, а также из других источников явствует, что влияние группы Ленина, к сожалению, уменьшилось. При голосовании решения о доверии Временному правительству--решения, более или менее положившего конец обсуждениям в Советах рабочих и солдатских депутатов -- большевики, при поддержке социал-демократов интернационалистов и украинцев, собрали всего 126 голосов, в то время как большинство располагало 543 голосами. Ослабление влияния большевиков вызвано частично наступлением, а частично необычностью требований группы Ленина. Эти требования, наиболее крайним из которых является экспроприация крупных капиталистических концернов (особенно всех банков и крупных промышленных и коммерческих предприятий) и крупной земельной собственности, имеют целью отделение всех входивших в империю народов от России и их формирование в самостоятельные республики. Однако надо добавить, что по украинскому вопросу большевики несколько изменили свою позицию и сейчас они требуют для Украины только большей автономии, но не полного отделения. "Правда" от 28 июня пишет: