Николс Стэн. Хранители Молнии

   — Но ведь они мифы, разве нет? — заметил Джап.
   — Считается, что они существуют. Хотя где они пребывают, я не имею ни малейшего представления. Говорят, что в Дженнесте свойства двух родов уравновешены, Адпар же ближе к наяде. Что касается Санары, то о ней не многое известно.
   — Неважно, реальны они или нет, — сказал Страйк. — Какое отношение они имеют к цилиндру? Дженнеста утверждает, что он принадлежит ей…
   — Насколько мне известно, ни одна из них прямого отношения к цилиндру не имеет. В этом смысле речь, скорее, может идти об их матери, Вермеграм. Вы, разумеется, слышали истории о том, какой могучей колдуньей она была?
   — Но все же не такой могучей, каким был тот, кто, по слухам, ее убил.
   — Вы, несомненно, о легендарном Тентарре Арнгриме. Вы правы. Хотя о нем нам тоже достались лишь крохи сведений. Да и откуда нам знать, если точных сведений нет даже у его собственной расы?
   Хаскер театрально вздохнул:
   — Гремлин, ты повторяешь истории, которыми пугают недавно вылупившихся.
   — Может быть. Хотя я с вами и не согласен. Все это я рассказал к тому, что, по моему убеждению, артефакт существует с древних времен, с того золотого века, когда Вермеграм и Тентарр Арнгрим были в зените своей магической мощи.
   Джап поскреб в затылке:
   — Чего я никогда не понимал, так это как Вермеграм, если она и в самом деле существовала, могла быть матерью Дженнесты и ее сестер. Я к тому, что она ведь жила так давно, а они живы сейчас?
   — Говорят, что Вермеграм отличалась необыкновенной долговечностью.
   — Чего? — переспросил Хаскер.
   — Она жила долгие века, деревня, — растолковала ему Коилла. — Значит, Дженнеста и ее сестры тоже невероятно стары. Это так, Моббс?
   — Не обязательно. Честно говоря, думаю, Дженнеста вряд ли старше, чем кажется. Помните, ведь смерть Вермеграм и то, что выпало на долю Арнгрима, — все это произошло не так уж давно.
   — Это значит, что Вермеграм, когда породила свой выводок, была уже древней старой каргой. Не хочешь же ты сказать, что она, уже впав в детство, сохранила способность к деторождению? Это безумие.
   — Не знаю. Я могу утверждать лишь одно: ученые сходятся во мнении, что она обладала выдающимися магическими способностями. А значит, все возможно.
   Страйк вытащил цилиндр из-за пояса и положил у ног.
   — Какое отношение она имеет к этой штуке?
   — В самых ранних источниках, в которых говорится о Тентарре Арнгриме и Вермеграм, содержатся также намеки на нечто, являющееся, по моему убеждению, цилиндром. Точнее, на содержащееся в нем знание. А знание равно силе. Силе, ради обладания которой многие отдали свои жизни…
   — Что это за сила?
   — Рассказы смутны. Наиболее точным выражением будет… ключ, назовем это так. Ключ к пониманию. Если я прав, то с его помощью можно многое узнать. Например, о происхождении древних рас, в том числе и орков. О происхождении всех нас.
   Джап поедал цилиндр глазами:
   — Ты думаешь, находящееся внутри нам про это расскажет?
   — Нет. Оно лишь начнет рассказывать. Если я рассуждаю правильно, оно направит внимающего на верный путь. Такое знание не приходит легко.
   — Что за лошадиное дерьмо, — посетовал Хаскер. — Почему бы ему не говорить на простом, понятном языке?..
   — Отлично! — прервал его Страйк. — Так ты утверждаешь, Моббс, что цилиндр содержит в себе нечто важное?.. Учитывая, как Дженнеста его добивается, такой факт не очень меня удивляет. К чему конкретно ты ведешь?
   — Знание нейтрально. В целом оно ни плохо, ни хорошо. В зависимости от того, в чьи руки попадает, оно превращается или в просветляющую силу, или во зло.
   — И что?
   — Если обладателем знания станет Дженнеста, то вряд ли из этого получится что-нибудь хорошее. Ему можно найти лучшее применение.
   — Ты к тому, что нам не следует возвращать ей цилиндр? — спросила Коилла.
   Моббс не ответил.
   — Ты ведь это имеешь в виду, верно? — настаивала она.
   — Я прожил много сезонов и многое повидал. Я бы умер спокойно, если бы знал, что сбылась одна моя давнишняя, взлелеянная мечта.
   — Какая мечта?
   — Разве вы не догадываетесь?.. В глубине души моя самая сильная мечта — чтобы наша земля была возвращена нам. Чтобы все стало, как было. Мощь, которая содержится в этом артефакте, — шанс добиться этого. Возможно, самый реальный из всех, которые когда-либо были или будут. Но это всего лишь шанс. То есть первый шаг на долгом пути.
   Страсть, с которой Моббс произнес эти слова, заставила всех притихнуть.
   — Давайте откроем его, — сказала Коилла.
   — Что? — воскликнул Хаскер, вскакивая на ноги.
   — Разве тебе не любопытно, что может оказаться внутри? Разве ты, как и все мы, не мечтаешь о силе, которая освободит нашу землю?
   — Как же, мечтаю, сумасшедшая сука!.. Ты что, хочешь, чтобы нас всех убили?
   — Посмотри в лицо фактам, Хаскер!.. Мы уже сейчас все равно что мертвы. Вернись мы обратно в Кейнбэрроу, и этот цилиндр вместе с пеллюцидом ничем нам не помогут. Ты же знаешь, какова Дженнеста. Если кто-нибудь из вас считает иначе, он обманывает сам себя.
   Хаскер повернулся к остальным офицерам:
   — В вас больше благоразумия, чем в ней. Скажите ей, что она ошибается.
   — Я в этом вовсе не уверен, — отвечал Элфрей. — Думаю, в ту самую минуту, когда у нас возникла первая заминка при выполнении поручения, мы подписали себе смертный приговор.
   — Чего нам терять? — добавил Джап. — Теперь у нас нет дома.
   — От тебя этого можно было ожидать, — вскипел Хаскер. — Среди орков ты все равно чужой. Какая тебе разница, живы мы или умрем? — Он перевел взгляд на Страйка. — Верно, капитан? Мы ведь лучше разбираемся в положении вещей, чем женщина, старик, с которого сыплется песок, и дворф? Скажи им.
   Все взоры устремились на Страйка. Он не произнес ни слова.
   — Скажи же им, — повторил Хаскер.
   — Я согласен с Коиллой, — сказал Страйк.
   — Ты… Не может быть, чтобы ты говорил всерьез!
   Страйк проигнорировал это восклицание. Он видел улыбку Коиллы, а на лицах некоторых воинов читал неодобрение.
   — Вы что, совсем с ума посходили? — не унимался Хаскер. — Из всех орков, Страйк, от тебя я меньше всего ожидал такого. Ты призываешь нас отбросить все!
   — Я призываю открыть цилиндр. Все остальное мы уже и так отбросили.
   — Страйк говорит только, что надо посмотреть, — сказал Джап. — Мы ведь сможем его заново запечатать?
   — А если королева обнаружит, что мы сунули туда нос? Можешь себе вообразить, как она разъярится?
   — Нет нужды напрягать воображение, — сказал ему Страйк. — И в этом одна из причин, почему нам следует хвататься за любую возможность изменить ситуацию. Или, может, ты доволен нашим нынешним положением?
   — Я принимаю наше нынешнее положение, потому что изменить ничего нельзя. По крайней мере, сейчас мы живы. А ты хочешь, чтобы мы и жизни лишились!
   — Мы хотим обрести жизнь, — поправила его Коилла.
   Страйк обратился ко всей дружине:
   — Раз предстоит важное решение, которое затрагивает каждого из нас, мы сделаем то, чего раньше не делали никогда. Мы проголосуем. Согласны?
   Возражений не последовало.
   — Те из вас, кто считает, что мы должны оставить все как есть и вернуться в Кейнбэрроу, поднимите руки.
   Руку поднял Хаскер. Его примеру последовали трое рядовых.
   — Кто считает, что следует открыть цилиндр?
   Руки подняли все остальные.
   — Вы в меньшинстве, — объявил Страйк.
   — Ты совершаешь большую ошибку, — угрюмо буркнул Хаскер.
   — Ты поступаешь правильно, Страйк, — сказала Коилла.
   Правильно или неправильно он поступает, Страйк не знал, но облегчение, которое он испытал в эту минуту, было почти физическим. Как будто бы в первый раз за долгое-долгое время он совершает честный поступок.
   Но от этого мурашки, пробегавшие у него по спине всякий раз, когда он смотрел на цилиндр, не исчезли.

ГЛАВА 14

   Под молчаливыми взглядами солдат и офицеров Страйк разрезал ножом печать на цилиндре и приподнял крышку. Дохнуло плесенью.
   Он засунул пальцы внутрь. Его движения были столь неуклюжими, что потребовалось некоторое время, чтобы извлечь из цилиндра скрученный пергамент, хрупкий и пожелтевший от времени. Страйк передал пергамент Моббсу. Гремлин принял его со смешанным выражением вожделения и почтения на физиономии.
   Страйк потряс цилиндр. Что-то загремело. Он заглянул внутрь.
   — Там есть что-то еще, — сказал он и постучал открытым концом цилиндра о ладонь.
   Выскользнул странный предмет. Он представлял собой небольшую сферу с торчащими в стороны крошечными пиками различной длины. Сфера была песочного цвета и напоминала светлую полированную древесину. Но по весу оказалась тяжелее, чем можно было подумать.
   Подняв сферу на ладони, Страйк осмотрел ее.
   — Похоже на звезду, — решила Коилла. — На погремушку в виде звезды.
   Страйк подумал, что она права. Действительно, как будто кто-то довольно грубо сработал звезду в миниатюре.
   У Моббса на коленях лежал развернутый пергамент, но гремлин не обращал на него внимания. Он не отводил благоговейного взора от загадочного предмета.
   — Из чего сделано? — поинтересовался Элфрей.
   Страйк передал ему звезду.
   — Материал мне не известен, — объявил полевой хирург. — Ни дерево, ни кость.
   Джап взял предмет.
   — А не могли ее вырезать из какого-нибудь камня? — спросил он.
   — Из драгоценного! — поддержал Хаскер. Интерес у него пересилил негодование. — Может быть, звезду вырезали из драгоценного камня?
   Страйк потянулся за звездой.
   — Вряд ли. — Он сжал предмет в кулаке, сначала осторожно, потом изо всех сил. — Что бы это ни было, оно твердое.
   — Насколько твердое? — пробурчал Хаскер. — Дай сюда.
   Он поднес предмет ко рту и укусил его. Что-то треснуло. Лицо орка исказилось от боли. Он выплюнул зуб вместе с кровью.
   — Проклятье! — выругался он.
   Отобрав у Хаскера звезду, Страйк вытер ее о бриджи. Еще раз осмотрел. Ни царапинки.
   — Эта штука очень твердая — если даже твои зубы не оставили на ней следа.
   Солдаты зафыркали. Хаскер ответил свирепым взглядом.
   Моббс разрывался между «звездой» и пергаментом. С выражением напряженного внимания и волнения он переводил взгляд с одного предмета на другой.
   — А ты, ученый, как считаешь, что это такое? — спросил Страйк.
   — Думаю… думаю, это… оно. — Руки гремлина дрожали. — То самое, на что я надеялся…
   — Не томи, — нетерпеливо потребовала Коилла. — Объясни!
   Моббс указал на пергамент:
   — Это написано на языке таком древнем, таком… смутном, что даже я с трудом в нем разбираюсь.
   — Но что ты можешь понять? — настаивала она.
   — Пока мне понятны лишь отрывки. Но думаю, они подтверждают мои подозрения. — Моббс явно ликовал, по-своему, по-моббски. — Этот предмет… — Он указал на звезду. — Это инструмент…
   — Чего-чего? — переспросил Хаскер, вытирая сальным рукавом рот.
   Страйк передал предмет Моббсу. Тот принял его с великой бережностью.
   — На древнем языке он обозначался словом, которое переводится как «инструмент» или «средство». Это ощутимое доказательство того, что одна давняя история, которую до сего дня считали мифом, на самом деле имела место. Если легенды говорят правду, предметом пользовалась сама Вермеграм. Не исключено, что она же его и создала.
   — Но с какой целью? — спросил Джап.
   — В качестве тотема, обладающего огромной магической силой, и в качестве носителя великой истины — частью ее является и тайна древних рас.
   — Это как? — не понял Страйк.
   — Твердо я знаю лишь, что всякий инструмент является частью большего целого. А именно, одной пятой его. Когда он соединяется с четырьмя другими, открывается истина. Честно говоря, я понятия не имею, что все это значит. Но готов поставить на кон собственную жизнь, утверждая, что это самый значительный предмет из всех, что мы когда-либо видели в жизни.
   Он говорил с такой убежденностью, что речь захватила всех. Воины стояли вокруг, замерев.
   Джап решил проколоть пузырь общего волнения.
   — А как он соединится с остальными? И что тогда произойдет? И где они?
   — Все это тайны в тайнах и вопросы без ответов. Они являлись такими всякому, кто пытался изучить тему. — Моббс фыркнул, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся. — На первые два твоих вопроса я ответить не могу. Однако то, что я подслушал, пока был в плену, может послужить ключом к отысканию остальных инструментов. Может, я подчеркиваю.
   — И что тебе удалось услышать?
   — Кобольды не заметили, что я немного понимаю их язык. Я же решил, что лучше этот факт не обнаруживать. В результате они говорили в моем присутствии свободно и несколько раз упоминали твердыню Уни под названием Троица. Они были убеждены, что господствующая там секта исповедует религию, в которой фигурирует и легенда о пяти инструментах.
   — Троица? Это ведь укрепление Кимбола Хоброу, верно? — заметила Коилла.
   — Да, — подтвердил Элфрей, — а он прославился своим фанатизмом. Управляет своими последователями железной рукой. Все говорят, что он ненавидит древние расы.
   — Так ты считаешь, Моббс, что у них в Троице может быть одна из этих… звезд? — спросил Страйк.
   — Не знаю. Но шансы довольно высоки. Иначе с чего кобольдам проявлять к этому месту интерес? А если они собирают инструменты — для себя или для кого-то другого, — то все укладывается в схему.
   — Минутку, — прервал его Джап. — Если инструменты настолько могущественны…
   — Потенциально могущественны, — поправил Моббс.
   — Хорошо, они обещают могущество,.. Если это так, то почему сам Хоброу их не разыскивает? И почему их не разыскивают другие люди?
   — Вполне возможно, они просто не знают легенд, повествующих о могуществе инструментов. Или слышали легенды, но поняли только, что таинственные предметы являются объектом поклонения, однако не знают, что их необходимо объединить. И потом, кто сказал, что Хоброу или его последователи не ищут? Подобные цели достигаются лучше всего под покровом тайны.
   — А что насчет Дженнесты? — спросила Коилла. — Ей известна легенда о пяти звездах, Моббс?
   — Утверждать с уверенностью не берусь. Но если она так жаждет получить этот артефакт, то вполне возможно, что и легенду знает.
   — И у нее розыски тоже могут быть в полном разгаре?
   — Окажись я в ее положении, то так бы именно и поступил. Но не забывайте, орки: могущество, которое обещают инструменты, приобретается нелегко. Однако это не значит, что вам следует смириться.
   — Смириться? — вскинулся Хаскер. — Смириться с чем? Ты ведь не собираешься затевать этот безумный поиск, Страйк?
   — Я обдумываю несколько возможных линий поведения.
   — А ты отдаешь себе отчет, что будет, если мы отправимся на поиски следующей звезды? Это дезертирство!
   — Нас, наверное, уже и так зачислили в дезертиры, Хаскер. Нам полагалось вернуться в Кейнбэрроу уже больше недели назад.
   — И кто виноват в том, что мы не вернулись?
   Никто из присутствующих при этой сцене не знал, как Страйк отреагирует на обвинение. Он всех удивил.
   — Прекрасно, можешь винить меня. Я не стану спорить.
   Хаскер решил идти до конца:
   — Интересно, может, ты и на самом деле хотел загнать нас в такую ситуацию? Судя по твоему нынешнему желанию усугубить ее, это вполне могло быть.
   — Я не стремился усложнять нам жизнь. Но теперь все уже случилось, и ничего не поделаешь. Надо постараться как можно лучше выйти из положения.
   — Глотая эти россказни о мифах и легендах? Это сказки для свежевылупившихся, Страйк. Нельзя верить такому грифоньему дерьму.
   — Верю я или нет, роли не играет. Важно, верит ли Дженнеста. Если верит, то у нас в руках хороший козырь. Эта звезда может спасти нам жизнь. Правда, зная, что из себя представляет Дженнеста, даже в этом я не уверен. Но если бы удалось достать больше одной звезды, а может быть, даже все пять…
   — Значит, вместо того чтобы вернуться и сдаться на милость королевы, лучше отправиться в этот безмозглый поиск?
   — У нее нет милости, Хаскер. Неужели ты не можешь понять? Или, чтобы вдолбить тебе это в голову, я должен прибегнуть к помощи кулаков?
   — Но ты начал строить планы, основываясь только на слове старого гремлина. — Хаскер ткнул пальцем в Моббса, и тот поежился. — Откуда тебе знать, правду ли он говорит? А может, он просто-напросто сумасшедший?
   — Я верю ему. А если бы и не верил, возвращаться все равно нет смысла. Послушай, если ты и те, кто голосовал вместе с тобой — Джад, Финджи, Бреггин… если вы хотите уйти, уходите, никто вас не держит. Однако в больших числах есть безопасность.
   — Ты хочешь расколоть отряд?
   — Нет, не хочу.
   — Голосование прошло только по поводу того, вскрывать или не вскрывать цилиндр. Вопроса «становиться ренегатами или нет?» не было.
   — Справедливое замечание. Хотя я думаю, что мы уже ренегаты. Ты просто не заметил превращения. — Страйк обратился ко всем Росомахам. — Вы слышали, о чем здесь говорилось. Я хочу отправиться за следующей звездой, и похоже, что есть шансы найти ее в Троице. Не стану скрывать, путь предстоит трудный и борьба ждет нелегкая. Но мы ведь орки, мы для этого созданы. Если кто-то из вас не хочет идти со мной, если вы предпочитаете вернуться в Кейнбэрроу или в любое другое место, вы получите пайки и лошадей. Выскажитесь сейчас.
   Никто не вышел вперед — даже те, кто голосовал вместе с Хаскером.
   — Итак, ты с нами? — спросил его Страйк.
   После некоторой паузы сержант недовольно ответил:
   — Разве у меня такой широкий выбор?
   — У тебя есть выбор.
   — Я с вами. Но если дела пойдут так, что мне не понравится, я уйду.
   — Отлично. Однако заруби себе на носу: может, мы больше и не принадлежим к орде Дженнесты. Но это вовсе не значит, что отменяется дисциплина. На ней все держится. Если у тебя с этим опять будут проблемы, мы проголосуем еще раз. По вопросу того, кто поведет отряд.
   — Веди ты, Страйк. Я просто хочу выбраться из этой заварухи живым.
   — Вы сделали первый шаг, — сказал, обращаясь ко всем, Моббс. — Возвращение невозможно. Теперь вы вне закона.
   Сгущающуюся атмосферу отрезвления развеял Страйк:
   — Давайте готовиться к выступлению.
   — В Троицу? — спросила Коилла.
   — В Троицу.
   Коилла улыбнулась и отошла прочь.
   Элфрей отправился проверить состояние пациентов. Остальные тоже разошлись и занялись приготовлениями к походу.
   Моббс посмотрел на Страйка и неуверенно произнес:
   — А что насчет… меня?
   Страйк несколько секунд рассматривал гремлина. По лицу вождя Росомах ничего нельзя было прочесть.
   — Не знаю. Может, нам следует благодарить тебя за то, что ты помог нам вырваться на свободу. А может, надо убить за то, что ты перевернул вверх тормашками всю нашу жизнь.
   — Мне кажется, Страйк, вы сами перевернули ее — еще до встречи со мной.
   — Пожалуй, ты прав.
   — Так что вы со мной сделаете?
   — Мы тебя отпускаем.
   Гремлин отвесил легкий благодарственный, поклон.
   — Куда ты отправишься? — спросил Страйк.
   — В Хеклоу. У меня там незаконченное дело. — Глаза гремлина заблестели. — Там в подвале нашли сундук, доверху набитый дощечками для писания. Очевидно, записи о налогах… Ты не находишь это таким увлекательным, каким нахожу я, да, Страйк?
   — Каждому свое, Моббс. Может быть, часть пути мы можем сопровождать тебя?
   — Мне в Хеклоу, вам в Троицу. Это в противоположных направлениях.
   — Мы дадим тебе лошадь и припасов на дорогу.
   — Очень щедро с твоей стороны.
   — Кто знает, может быть, ты вернул нам свободу. Лошадь и припасы за свободу — не такая уж дорогая плата. И потом, у нас все равно есть лишние лошади. Например, конь Дарига. Он ему еще не скоро понадобится. Кстати, можешь оставить себе это. — Страйк кивнул на пергамент в руке Моббса.
   — Правда?
   — А почему нет? Нам он все равно не нужен. Не так ли?
   — Э-э… Да, пожалуй; не нужен. Он не проливает свет на действие предметов-инструментов… Благодарю тебя за него, Страйк. И за то, что спас меня от кобольдов. — Моббс вздохнул. — Знаешь, я бы с удовольствием отправился с вами. Но в моем возрасте…
   — Само собой.
   — Я желаю тебе и твоим Росомахам удачи, Страйк. И, если хочешь прислушаться к совету старого гремлина… будь настороже. Не только потому, что своими недавними действиями вы нажили себе много врагов, но еще и потому, что вы вступаете на сложный путь поиска. И на этом пути вполне можете вступить в конфликт с тем, кто тоже занят этими поисками. Когда на карту поставлено столь многое, ваши соперники не остановятся ни перед чем, чтобы получить приз.
   — Мы умеем за себя постоять.
   Моббс посмотрел на массивную грудь орка, на его внушительные плечи, мускулистые руки и горделиво выступающую челюсть. Он прочел на суровом лице решимость, увидел блеск в глазах.
   — Не сомневаюсь.
   Вернулся Хаскер, с седлом в руке. Бросив его на землю, он принялся приводить в порядок свое снаряжение.
   — Каким путем ты отправишься в Хеклоу? — поинтересовался Страйк.
   Моббс ответил легкой улыбкой:
   — Не через этот лес уж точно. Чтобы как можно быстрее выйти из него, я отправлюсь на запад, потом поверну на север. Так, конечно, дольше…
   — Но гораздо безопаснее. Понимаю. Мы поедем до края леса вместе с тобой.
   — Спасибо. Пойду приготовлюсь.
   Сжимая в руке пергамент, Моббс зашагал прочь.
   — Это тоже может быть ошибкой, — заметил Хаскер. — Он слишком много знает. Что, если он проболтается?
   — Не проболтается.
   Не успел Хаскер дать очередной ненужный совет, как появился Элфрей. Лицо у него было встревоженное.
   — Меклун умер, — объявил он. — Его доконала лихорадка.
   — Проклятье! — сказал Страйк. — Однако удивляться нечему.
   — Ты прав. По крайней мере страдания его прекратились. Я ненавижу терять их, Страйк. Я старался как мог…
   — Я знаю.
   — Теперь встает вопрос, что с ним делать. Учитывая положение, в каком мы находимся…
   — Для кобольдов и прочих, которые бродят в округе, погребальная пирамида будет, как кусок бекона. Мы не можем так рисковать. На этот раз забудь о традициях. Мы похороним его.
   — Я прослежу за этим.
   Уже собираясь уходить, Элфрей бросил взгляд на Хаскера и остановился.
   — Ты в порядке? — спросил он. — Ты что-то немного бледен.
   — У меня все отлично, — резко отвечал Хаскер. — Просто меня тошнит от того, что происходит с дружиной! А теперь оставьте меня в покое!
   Повернувшись к ним спиной, он кинулся прочь.
 
   Дженнеста разглядывала ожерелье из зубов снежного леопарда.
   Оно было приложено к нелепому сообщению от капитана, которого Кистан послал за Росомахами. Несмотря на приказания, Делорран взял на себя смелость продлить дату объявленного королевой последнего срока. Ожерелье было наглядным свидетельством того, как эти любимчики, стоит им оказаться вне поля зрения, тут же забывают о субординации. И о наказании, которое она наложит на них за это преступление.
   Положив ожерелье в карман плаща, она окинула взглядом небо. Стая драконов успела превратиться в горстку черных точек. В поисках жертвы они отправились в очередной облет.
   Ветер переменился и принес с собой неприятный запах. Она посмотрела на виселицу, установленную посередине двора.
   Тихонько покачиваясь, на ней висело тело генерала Кистана.
   Разложение уже началось. Скоро вокруг ее дворца закружат стервятники и драконы. Но пусть труп еще некоторое время повисит. Пусть послужит наглядным уроком тем, кто думает, что ее можно провести. В особенности хорошим предупреждением труп послужит для того, кого она вот-вот примет.
   Дженнеста следила за драконами, пока они окончательно не растворились в пасмурном небе.
   Приблизились несколько орков-телохранителей. Они вели еще одного представителя своей расы. Он был молод, по крайней мере, выглядел моложе других. Наверное, ему сезонов тридцать. Телосложение выдавало воина, а не генерала, как можно было подумать, глядя на его ненормально чистый и аккуратный мундир.
   Естественно, он не сможет удержаться, чтобы не посмотреть краем глаза на висящий труп.
   Браво щелкнув каблуками, гость отвесил поклон:
   — Миледи!
   Она жестом приказала телохранителям удалиться:
   — Добро пожаловать, Мерсадион!
   Если он и расслабился, это было незаметно.
   — Мне сказали, ты честолюбив, энергичен и более сведущ в политике, чем был в свое время Кистан, — сказала Дженнеста. — Кроме того, ты получаешь постоянные повышения в звании. То, что до самого недавнего времени ты был солдатом на поле боя, также может сослужить хорошую службу как мне, так и тебе. То, что ты сейчас не там, объясняется исключительно моей волей. Никогда не забывай — с какой легкостью я тебя сотворила, с такой могу и уничтожить.
   — Мэм?..
   — Что ты думаешь о Кистане?
   — Он принадлежал… к старшему поколению, миледи. Я не очень им симпатизирую.
   — Очень надеюсь, что ты не собираешься начать наши рабочие отношения с пустых слов, генерал. Иначе они долго не продлятся. А теперь скажи, что ты думаешь на самом деле.
   — Он был дурак, ваше величество.
   Дженнеста улыбнулась. Эта улыбка, знай Мерсадион королеву лучше, не успокоила бы новоиспеченного генерала даже в той незначительной степени, в какой она его успокоила.
   — Я выбрала тебя, потому что поняла, что в число твоих слабостей глупость не входит. Тебе известна ситуация с Росомахами?
   — С дружиной? Мне известно лишь, что они исчезли. Предполагается, что они или погибли, или захвачены в плен.