Николс Стэн. Хранители Молнии

   Неподалеку от пожарища сидели вокруг костерка Страйк, Коилла, Джап и Элфрей и раскуривали свою собственную трубку. Хаскер палкой помешивал содержимое черного котелка, который висел над пламенем.
   — Повторяю в последний раз, — слегка раздраженным тоном сказал им Страйк. Он указал на цилиндр у себя на коленях. — Этот предмет захватили Уни. Они убили стражников и разграбили тяжеловооруженный караван. Такова история. — Его голос «пополз». — Дженнеста хочет вернуть предмет.
   — Но зачем, — спросил Джап, затягиваясь. — В конце концов, это всего лишь составщик дообщений. Я хочу сказать, доставщик сообщений. — Моргая, он передал трубку Коилле.
   — Это нам известно, — отрезал Страйк. Он лениво помахал рукой. — Наверное, там важное сообщение. Не наша забота.
   Переливая испускающую пар молочно-белую жидкость из котелка в оловянные чашки, Хаскер заметил:
   — Держу пари, пеллюцид тоже был частью груза того каравана.
   Элфрей, даже в нынешнем своем состоянии сохраняющий характерную для себя точность, вновь попытался напомнить Страйку о его обязанностях:
   — Нам не следует слишком здесь засиживаться, капитан. Если королева…
   — А не мог бы ты завести другую песню? — раздраженно прервал его Страйк. — Помяни мое слово: наша госпожа встретит нас с распростертыми объятиями. Вы вечно слишком беспокоитесь, костоправы.
   Элфрей погрузился в мрачное молчание. Хаскер предложил ему чашку заваренного наркотика. Тот отрицательно покачал головой. Страйк же принял настойку и принялся умиротворенно потягивать ее.
   Коилла под влиянием пеллюцида пребывала в полусне, ее глаза блуждали. Однако она проговорила:
   — В словах Элфрея есть смысл. Никогда не стоит навлекать на себя гнев Дженнесты.
   — Ты тоже решила меня пилить? — вскинулся Страйк, вновь поднося к губам чашку. — Не беспокойтесь, скоро выступаем. Или вы хотите отказать им в этом небольшом отдыхе? — Он взглядом указал на сад, где отдыхали большинство воинов отряда.
   Солдаты на корточках сидели вокруг большого костра. Они хохотали во всю глотку, отпускали грубые шутки и орали песни. Двое боролись. Некоторые рухнули на землю и теперь лежали в неловких позах.
   Страйк собрался было вновь заговорить с Коиллой. Но к этому моменту все совершенно изменилось.
   Свернувшись калачиком, Коилла лежала на земле. Глаза ее были закрыты. Все остальные составляли ей компанию, кое-кто храпел. Огонь давно погас. Страйк опять перевел взгляд на главный отряд. Те тоже спали, и их костер также превратился в горстку пепла.
   Была глубокая ночь. Небо оделось в звездные доспехи.
   Страйку казалось, что прошло мгновение, но это была не более чем иллюзия.
   Ему следует разбудить всех, организовать, отдать приказы, необходимые для начала марша в Кейнбэрроу. И он сделает это. Обязательно. Но сначала надо дать отдых уставшим ногам и очистить голову. Для этого потребуется всего минута. Всего лишь одна-единственная минута…
   Поклевав носом, он уронил голову на грудь.
   Теплое оцепенение охватило все его существо. Так трудно не закрыть глаза.
   Он сдался на милость ночи.

ГЛАВА 4

   Он открыл глаза.
   Солнце сверкало прямо над головой. Защищаясь от света ладонью и мигая, он медленно поднялся на ноги. Под ногами пружинил ковер бурно разросшейся травы.
   Впереди он увидел цепь покатых холмов. Над ними по идеально синему небу безмятежно плыли белоснежные облака. Во всем пейзаже была какая-то юность, неиспорченность.
   Справа надо всем доминировал край гигантского леса. Слева вниз по склону струился мелкий поток, потом изгибался и исчезал из вида.
   Страйку пришло в голову задаться абстрактным вопросом: что произошло с ночью? И он понятия не имеет, куда могли подеваться остальные Росомахи. Но все эти вопросы лишь слегка задели какой-то маленький уголок его мозга.
   Потом ему показалось, что за шумом воды он различает и другие звуки. Звуки, напоминающие голоса, и смех, и легкий, ритмичный барабанный бой. Источник звуков находился или у него в голове, или там, куда течет поток.
   Он двинулся вдоль потока, вошел в воду. Под ботинками захрустела гладкая от бесконечной полировки галька. От звуков, вызванных его спуском, крохотные существа по обеим сторонам ручья забеспокоились. Шурша травой, они спешили уйти с его пути.
   Лицо ласкал приятно теплый ветер. Воздух был свежим и чистым. От него у Страйка началось легкое головокружение.
   Он достиг места, где речушка поворачивала. Когда он повернул вслед за ручьем, голоса стали громче и отчетливее.
   Перед ним лежала небольшая долина. Поток бежал по ней, виляя между бревенчатых хижин с соломенными крышами. Чуть в стороне располагалось длинное здание. На фронтоне висели замысловато украшенные щиты клана. Страйк их не узнал. Висели там и военные трофеи: палаши, копья, выбеленные черепа саблезубых волков. Воздух наполняли ароматы костров и жарящейся дичи.
   Паслись стреноженные лошади, мычала скотина, с важным видом разгуливали птицы.
   И орки.
   Мужчины, женщины, отпрыски. Они занимались своими делами, подбрасывали поленья в костры, рубили дрова или просто сидели, смотрели, разговаривали, хвастались. На опушке сбоку от главного дома дрались на мечах и копьях новички. Удары тамбурина задавали ритм этому потешному сражению.
   Когда он вошел в селение, никто не обратил на него особого внимания. Все орки, которых он видел, были вооружены — что вполне естественно для представителей его расы. Но, несмотря на то что этот клан был ему не знаком, Страйк не ощущал угрозы. Ему было только любопытно.
   Кто-то двигался к нему навстречу. Она шагала легко и уверенно и не делала движений, чтобы извлечь меч из ножен на поясе. Страйк рассудил, что голова у нее короче, чем у него, — хотя огненно-алый с золотыми блестками головной убор компенсировал этот недостаток. Держалась она прямо, а ее тело отличала привлекательная мускулистость.
   Его появление, по всем признакам, не вызвало у нее никакого удивления. Выражение ее лица было почти пассивным — по крайней мере настолько пассивным, насколько вообще возможно для столь энергичного и активного лица. Приблизившись, она улыбнулась ему, открыто и тепло. Он почувствовал легкое возбуждение в чреслах.
   — Приятная встреча, — сказала она. Размышляя о ее красоте, он ответил не сразу.
   Когда же наконец ответил, то лишь сказал неуверенно:
   — Да… встреча.
   — Я не знаю тебя.
   — Так же, как и я тебя.
   Она спросила:
   — Из какого ты клана?
   Он сказал.
   — Это название ничего мне не говорит. Но кланов ведь так много.
   Страйк бросил взгляд на незнакомые щиты на стене главной усадьбы.
   — Твой клан мне тоже не известен. — Он прервался, очарованный ее чудесными глазами, потом добавил: — Разве ты не боишься говорить с чужестранцем?
   Вид у нее сделался озадаченным.
   — А что, надо бояться? Между нашими кланами разногласия?
   — Я ни о каком разногласии не знаю.
   Она опять сверкнула острыми желтыми зубами:
   — Тогда осторожность не нужна. Если только ты не пришел с дурными намерениями…
   — Нет, я пришел с миром. Но была бы ты также любезна, если бы я был троллем? Или гоблином? Или дворфом, который неизвестно кому служит?
   Ее лицо опять приняло озадаченное выражение.
   — Тролль? Гоблин? Дворф? Кто они такие?
   — Ты ничего не знаешь о дворфах?
   Она покачала головой.
   — А о гремлинах, троллях, эльфах? О какой-то из этих древних рас?
   — Древних рас? Нет.
   — А о… людях?
   — Не знаю, кто они такие, но уверена, что на свете их нет.
   — Ты хочешь сказать, их нет в вашей местности?
   — Я хочу сказать, что твои слова для меня — тайна. Ты странный. — Это было произнесено безо всякой злобы.
   — А ты говоришь загадками, — отвечал он. — Что это за место на Марас-Дантии, где не слышали ни о древних расах, ни о людях?
   — Должно быть, ты прошел долгий путь, странник, если на твоей родине есть название, о котором я никогда не слышала.
   Он опешил:
   — Не хочешь же ты сказать, что не знаешь даже название мира?
   — Нет. Я хочу сказать, что его имя не Марас-Дантия. По крайней мере, не здесь. И я ни разу не встречала другого орка, который говорил бы, что мы делим наш мир с этими… древними расами и… с людьми.
   — Орки здесь сами определяют свою судьбу? Они воюют, когда захотят? И нет ни людей, ни…
   Она рассмеялась:
   — А разве когда-то было иначе?
   Страйк нахмурил лохматые брови.
   — Это началось еще до того, как вылупился отец моего отца, — пробормотал он. — По крайней мере, так мне кажется.
   — Наверное, ты слишком долго шел по жаре, — мягко произнесла она.
   Он поднял глаза на солнце. До него начало доходить.
   — Жара… и никаких порывов ледяного ветра.
   — А почему должен быть ветер? Сейчас ведь не холодный сезон.
   — И льда тоже нет, — продолжал Страйк, словно не слыша. — И надвигающихся ледников я тоже не заметил.
   — Надвигающихся откуда?
   — С севера, разумеется.
   Неожиданно она схватила его за руку:
   — Пойдем.
   Даже в своем смятенном состоянии он заметил, что рука у нее на ощупь прохладная и немного влажная. Он позволил ей вести себя.
   Они следовали течению потока, пока деревня не осталась позади. Наконец подошли к месту, где земля заканчивалась. Теперь Страйк и женщина стояли на краю гранитного откоса. Здесь поток превращался в горное озеро. На дальней его стороне был водопад, пенным каскадом обрушивающийся в долину.
   Где-то у подножья скалы вилась серебряная нить реки. Она скользила среди масличных долин, которые тянулись бесконечно во всех направлениях. Это травяное буйство обуздывал лишь гигантский лес справа. Огромные стада пасущихся животных, слишком многочисленные, чтобы их можно было сосчитать, терялись за горизонтом. Орк может всю жизнь проохотиться в этих полях и всегда будет возвращаться с полной охотничьей сумкой.
   Женщина указала куда-то далеко вперед.
   — Север, — произнесла она.
   Не было ни наступающих на мирные земли ледников, ни нависающего графитового неба. В какую сторону ни посмотри, везде увидишь примерно одно и то же: буйная листва, зеленая бесконечность, изобилие цветущей жизни.
   Страйк испытал странное чувство. Он не мог объяснить почему, но его не покидало ощущение, что все это каким-то образом ему знакомо, потому что когда-то он уже видел эти поразительные пейзажи и полной грудью вдыхал этот чистый и сладкий воздух.
   — Это… Вартания? — Он лишь шепотом произнес священное слово.
   — Рай? — Она загадочно улыбнулась. — Возможно. Если ты так хочешь.
   Из алхимии солнечного света и воздушных капель родилась радуга. Они в молчании смотрели на многоцветное великолепие.
   И успокаивающий шум воды был для бедного духа Страйка бальзамом.
 
   Он открыл глаза. Солдат мочился на угли. Страйк разом проснулся.
   — Какого черта ты делаешь, рядовой? — проревел он.
   Солдат, как пристыженный щенок, лихорадочно застегивая штаны, юркнул прочь.
   Все еще не очнувшись от сна или видения, Страйк не сразу сообразил, что солнце уже взошло. Рассвет закончился, начинался день.
   — Боги! — воскликнул он, с трудом поднимаясь на ноги.
   Он проверил, на месте ли цилиндр, и быстро оценил обстановку. Двое-трое Росомах неуверенно осматривались; видно было, что они тоже только что проснулись. Но остальные, включая оставленных им на ночь дозорных, валялись по всему лагерю.
   Подскочив к ближайшим распростертым фигурам, он принялся ожесточенно пинать их ногой.
   — Подъем, ублюдки! — ревел он. — Подъем! Шевелитесь!
   Некоторые старались откатиться от его пинков. Другие, пробудившись к жизни, немедленно хватались за ножи, готовые к драке, затем, узнав своего мучителя, тушевались. Среди них оказался и Хаскер, но он был менее других склонен пасовать перед яростью своего командира. Оскалившись, он вложил кинжал в ножны с демонстративной, дерзкой неторопливостью.
   — Что на тебя нашло, Страйк? — кисло пробурчал он.
   — Что на меня нашло? Новый день на меня нашел, дерьмо собачье! — Страйк указал пальцем в небо. — Солнце взошло, а мы все еще здесь!
   — И чья в этом вина?
   Глаза Страйка опасно сузились. Он придвинулся к Хаскеру, достаточно близко, чтобы почувствовать у своего лица зловонное дыхание сержанта.
   — Что? — прошипел он.
   — Ты винишь нас. Но ведь именно ты здесь главный.
   — Хочешь изменить это?
   Вокруг собирались остальные Росомахи. Но близко не подходили.
   Хаскер выдержал взгляд Страйка. Его рука коснулась ножен.
   — Страйк!
   Коилла расталкивала рядовых локтями, следом за ней торопились Элфрей и Джап.
   — У нас нет на это времени, — сурово произнесла она.
   Капитан и сержант не обратили на нее никакого внимания.
   — Королева ждет, Страйк, — вставил Элфрей. — Нам надо возвращаться в Кейнбэрроу.
   Бросив на Хаскера последний, исполненный презрения, взгляд, Страйк отвернулся от него.
   Хаскер, мстительно глядя вслед Джапу, откинулся назад.
   — Мы не будем идти весь день, — крикнул Страйк. — Мы будем весь день ехать верхом. Дариг, Лиффин, Рифдоу, Кестикс! Запрягайте лошадей для всех. Сиф и ты, Носкаа: разыщите пару мулов. Финни, Бхоз: соберите провизию. Не забывайте, только самое необходимое, чтобы лишнего не тащить. Гант, возьми двоих и выпусти на свободу грифонов. Остальные, собирайте все хозяйство. Шевелитесь!
   Разглядывая офицеров, Страйк заметил, что глаза у Элфрея, Джапа, Хаскера и Коиллы опухли — так же, наверное, как и у него самого.
   — Хаскер, проследи, чтобы они не тратили времени даром с этими лошадьми и мулами! — приказал он. — И ты, Джап. И чтобы никаких стычек между вами! — Отрывистым кивком головы он распустил сержантов.
   Они бегом бросились прочь, стараясь держаться подальше друг от друга.
   — Что делать нам? — спросил Элфрей.
   — Возьми себе на подмогу пару рядовых и разделите пеллюцид поровну между всеми. Так будет легче везти. Но втолкуй им как следует, что порошок не роздан, они его только везут. И если кому-нибудь втемяшатся в голову другие идеи, пострадают не только их задницы.
   Элфрей кивнул и ушел.
   Коилла медлила.
   — Ты выглядишь… странно, — сказала она. — С тобой все в порядке?
   — Нет, капрал, не все. — Слова Страйка сочились ядом. — На случай, если ты не заметила: мы должны были прибыть с докладом к Дженнесте много часов назад. А это может значить, что нам перережут глотки. А теперь делай, что тебе сказано!
   Она метнулась прочь.
   Он проклинал взошедшее солнце, а обрывки сна все еще не покидали его.
 
   Оставив позади развалины человеческого поселения и разбитое, истоптанное поле битвы, они направились на северо-восток.
   Тропа, по которой они двигались, поднималась вверх. Теперь они смотрели на равнины сверху. Освобожденные грифоны разбрелись по зеленой траве.
   Страйк возглавил колонну. Едущая рядом с ним Коилла показала пальцем на грифонов и произнесла:
   — Ты завидуешь им?
   — Кому, зверям?
   — Они свободнее нас.
   Фраза удивила Страйка. Прежде Коилла никогда не высказывалась, даже косвенно, по поводу ситуации, до которой низвели их расу. Однако он противился искушению согласиться с ней. В наше время орку лучше не говорить слишком свободно. Мнения обладают способностью достигать ушей, для которых они не предназначались.
   Он равнодушно фыркнул и этим ограничился.
   Коилла посмотрела на него с выражением любопытства и оставила тему. Они ехали в угрюмом молчании настолько быстро, насколько позволяла неровная местность.
   Ближе к полудню они выехали на извилистую тропу, которая шла через узкое ущелье. Ущелье было глубоким, с поросшими травой, плавно расходящимися стенами. Благодаря этим стенам создавалось впечатление, что ущелье имеет форму клина. Из-за узости тропы в ряд могли проехать здесь не более двоих всадников. Большинство проезжали гуськом. Каменистая и осыпающаяся тропа вынудила их перейти на трусцу.
   Раздраженный задержкой, Страйк выругался:
   — Мы должны двигаться быстрее!
   — Это тропа сэкономит нам полдня, — напомнила ему Коилла, — мы наверстаем задержку по другую сторону ущелья.
   — С каждой проходящей минутой настроение Дженнесты ухудшается.
   — Мы привезем ей то, чего она так хотела, и груз пеллюцида в придачу. Разве это ничего не значит?
   — Для нашей госпожи?.. Я думаю, ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, Коилла.
   — Можно будет сказать, что мы встретились с упорным сопротивлением или что не сразу нашли цилиндр. — Неважно, какую историю мы расскажем; мы все равно не там. Этого достаточно. — Страйк бросил взгляд через плечо. Остальные достаточно отстали, чтобы не слышать их разговор.
   — Я бы ни перед кем этого не признал, — произнес он приглушенным голосом, — но Хаскер был прав. Это произошло с моей подачи.
   — Не будь слишком суров к себе. Мы все… Подожди-ка! Там, впереди!..
   С противоположного конца ущелья на них что-то надвигалось.
   Страйк поднял руку, подавая колонне знак остановиться. Он прищурился, стараясь понять, что это за низкая, широкая фигура движется навстречу. По всем признакам, это было какое-то верховое животное со всадником на спине. Пока он смотрел, в поле зрения показались еще несколько таких же.
   Джап, который ехал сзади, бросил поводья рядовому и спешился. Он подбежал к Страйку:
   — Что такое, капитан?
   — Не пойму… — Тут Страйк узнал животных. — Проклятье! Киргизильские гадюки!
   Хотя киргизилов часто называли так, на самом деле они гадюками вовсе не были. Это были пустынные ящерицы, гораздо ниже лошадей, но примерно такой же массы, с широкими спинами и короткими, мускулистыми ногами. Белые, как альбиносы, и розовоглазые, они выстреливали раздвоенными языками длиной примерно с руку орка. Их острые, как кинжалы, резцы выпускали в жертву смертельный яд, а колючими хвостами им ничего не стоило перебить двуногому позвоночник. Они двигались спокойно и величаво, но способны были развивать огромную скорость.
   В военных действиях их использовала только одна раса.
   Теперь ящерицы приблизились уже настолько, что рассеялись последние сомнения. Верхом сидел кобольд. Меньше орков, меньше большинства дворфов, кобольды были худы до истощения и имели серую кожу. Но их внешность была обманчива. Несмотря на костлявые руки и ноги и удлиненные, с почти аристократическими чертами лица, кобольды были остервенелыми, свирепыми бойцами.
   К непропорционально большим головам прилегали остроконечные уши. Рот представлял собой безгубую щель, из которой выглядывали крошечные острые зубки. Нос, как у дикого кота. И золотистые глаза — глаза злобных и скупых существ.
   Их необычайно тонкие шеи были обернуты кожаными ошейниками с колючками. На тонких, как тростник, запястьях, красовались браслеты с такими же колючками — острыми, словно лезвие ножа. Они угрожающе размахивали копьями и зловещими миниатюрными кинжалами.
   В области воровства и грабежа кобольдам на всей Марас-Дантии практически не было равных. А когда доходило до злобного темперамента, то равных было еще меньше.
   — Засада! — крикнул Джап.
   Вдоль колонны слышались и другие голоса. Орки указывали вверх. С обеих сторон лощины стремительно спускались всадники на киргизилах. Привстав на стременах, Страйк увидел, как кобольды заполняют лощину, блокируя выход из нее.
   — Классическая ловушка, — оскалился он.
   Коилла вытащила пару дротиков:
   — И мы прямиком угодили в нее.
   Элфрей развернул военное знамя. Лошади, выворачивая копытами дерн, вставали на дыбы. Орки обнажали оружие, готовясь встретить врага со всех сторон.
   Еще не пришедшие в себя после пеллюцида, самогона и награбленного вина, Росомахи остались без маневра. И им предстояло сразиться с врагом, намного превосходящим их по численности.
   Со сверкающими на солнце лезвиями мечей кобольды шумно ринулись в атаку.
   Страйк проревел военный клич. Отряд подхватил.
   А потом первая волна атакующих накрыла Росомах.

ГЛАВА 5

   Страйк не стал ждать, пока на него нападут.
   Пришпоривая лошадь, направил ее на передового врага. Он двигался так, будто, пытаясь избежать укуса киргизила, хочет обойти его слева. Лошадь противилась. Страйк, туго намотав вожжи на руку, твердо заставлял ее держаться курса. Другой рукой с зажатым в ней мечом он замахнулся.
   Захваченный врасплох быстротой этого маневра, кобольд попытался пригнуться и уйти от удара.
   Слишком поздно.
   Лезвие меча Страйка вспороло воздух. Голова противника слетела с плеч и, подскакивая, покатилась по тропе. Потерявший управление киргизил с сидящим на спине трупом, из шеи которого бил фонтан крови, пронесся мимо. Оказавшись за спиной Страйка, он врезался прямо в гущу орков.
   Страйк уже налетел на следующего неприятеля.
   Коилла метнула дротик в другого всадника. Нож вонзился в шею кобольда. Существо, вопя от боли, свалилось с киргизила.
   Выбрав следующую цель, она опять метнула дротик, на этот раз из-под локтя, изо всей силы. Жертва инстинктивно натянула вожжи, так что киргизилу пришлось высоко вздернуть голову. Орудие Коиллы угодило животному прямо в глаз. Ревя от боли, зверь опрокинулся на бок, погребая под собой всадника. Оба забились в предсмертной агонии.
   Выровняв лошадь, Коилла потянулась за следующими дротиками.
   Когда началась атака, Джап был не в седле. Поэтому он вооружился топором, держа его обеими руками. Кобольд, которого удар меча Росомахи выбил из седла, попытался незаметно вкрасться в ряды орков. Джап расколол ему череп. Потом на дворфа налетел сбоку всадник. Джап резко повернулся и рубанул всадника по тонкой ноге, полностью перерубив ее.
   Кругом бились в кровавой схватке его соратники. Примерно треть орков потеряли лошадей. Несколько лучников беспрерывно натягивали луки и выпускали во врага стрелы. Однако битва и так уже слишком напоминала рукопашную, и скоро использование стрел станет нецелесообразным.
   Хаскер оказался в ловушке. Один противник наступал на него со стороны тропы. Другой, размахивая мечом, быстро спускался со склона ущелья. Проворный киргизил преодолевал головоломный спуск с потрясающей легкостью. Лошадь Хаскера, охваченная страхом перед ящерицей, становилась на дыбы и жалобно ржала. Он рубил направо и налево.
   Оркская стрела ударила в грудь кобольда на склоне, сбив его со спины ящерицы. Теперь Хаскер мог полностью переключиться на другого врага. Лезвия их мечей со звоном сошлись, разошлись, сошлись опять.
   Вражеский меч царапнул Хаскера по подбородку. Несмотря на остроту стали, рана не была серьезной, но орк потерял равновесие и упал с лошади. Его меч где-то потерялся. Хаскер катился между топочущими копытами и раскачивающимися хвостами рептилий. В него метнули копье и промахнулись лишь на дюйм. С трудом поднявшись на ноги, он выдернул копье из земли.
   Кобольд, который вышиб его из седла, приблизился, чтобы завершить дело. Времени повернуть копье не оставалось. Хаскер взмахнул им, пытаясь отбить удар противника. Меч расколол древко пополам. Полетели щепки. Отшвырнув короткий обрубок, Хаскер размахнулся оставшимся, словно удлиненной дубинкой. Сокрушительный удар пришелся кобольду прямо в лицо. Тот рухнул на землю.
   Хаскер бросился к нему и принялся бешено лупить башмаком по голове. Потом подпрыгнул и изо всей силы, с согнутыми коленями и сжатыми кулаками, обрушился на грудь противника. Грудная клетка кобольда треснула. Из носа и рта хлынула кровь.
   Элфрей сражался за знамя Росомах. Кобольд, стоя в стременах, схватился за древко. Элфрей, с выражением мрачной решимости на лице, вцепился в знамя мертвой хваткой. Костяшки пальцев у него побелели от напряжения. Древко прыгало вверх-вниз. Для такого хрупкого на вид существа, какими являются кобольды, этот оказался на редкость стойким. Со щелочками злобных глаз, с оскаленными острыми зубами, он угрожающе шипел и не отпускал знамя.
   Он был уже близок к завоеванию своего приза, когда Элфрей наградил его «поцелуем Орка».
   Бросившись вперед, он головой, точно тараном, ударил кобольда в костлявый лоб. Существо опрокинулось навзничь, отбросив древко, как будто это была раскаленная кочерга. Элфрей древка не выпустил и вонзил его заостренный конец в живот нападающего.
   Потом повернулся, готовый сделать то же самое с первым попавшимся кобольдом, которому не повезет оказаться рядом. Рядом оказались орк-рядовой и кобольд-всадник. Они обменивались ударами, и Росомахе приходилось худо. Выбрав момент, кобольд быстро нагнулся. Его кинжал стремительно вырезал в груди орка кривое X. Воин упал.
   Пришпоривая коня, Элфрей со знаменем, как с пикой — наперевес, — галопом налетел на врага. Заостренное древко пронзило того насквозь. Теперь наконечник торчал из спины кобольда, оттуда фонтаном забила кровь.
   Двигаясь вдоль тропы, Страйк направлялся к своему очередному противнику. Он не был уверен, к какому именно по счету — то ли четвертому, то ли пятому. Он редко их считал. После второго или третьего убитого им врага он отпустил поводья, предпочитая, чтобы руки были свободны. Теперь он держался на лошади и управлял ею исключительно за счет того, что сдавливал ей бока ногами. Это был старый оркский трюк, и Страйк в нем поднаторел.
   Кобольд, к которому он сейчас приближался, держал в руке большой, богато украшенный щит; первый раз Страйк видел кобольда со щитом. Наверное, данный конкретный тип из военачальников. Страйка больше беспокоило, что щит может помешать ему прикончить врага. Он решил применить иную тактику.