Страница:
– Да, выполняю кое-какую работенку в Марноте, – подтвердил Томен, любуясь Энной.
Девушка села на колени, уперла кулачки в бока и внимательно поглядела на Томена. Тот стоял спиной к окну. Голубые занавески сейчас были отдернуты, а рама широко распахнута, так что лунный свет без помех струился в комнату. Томен оглядел девушку, прежде было не до того. Его собственная тень лежала на ее бедрах, а круглые плечи и внушительный бюст девушки в лунном свете казались отлитыми из серебра. Дыхание Энны все еще не успокоилось, так что груди, мерно приподнимаясь и опускаясь, слегка вздрагивали, нарушая сходство со статуей. Энна резко махнула головой, отбрасывая густые черные волосы за спину, облизала полные губы и слегка выгнулась, задрав подбородок, так что груди качнулись сильнее.
– А Руватег сказал, что они наняли мага… а, верно, ты же маг… ну… ну, иди сюда, маг…
При иных обстоятельствах Томен был бы не прочь последовать приглашению, уж больно соблазнительно покачивались полные Эннины груди… уж очень страстно дышал приоткрытый ротик, но чародей знал наверняка, что любовной магия в амулете идет на убыль. Кстати, вот и цепочка, неровной линией выделяется на гладкой влажной коже. Сам амулет терялся в тени между грудей, от которых Томен не мог отвести взгляда. Нет, решил маг, нужно взять себя в руки и выбираться из дома аптекаря, приключение и так затянулось.
– Знаешь, милая, мне пора… Ты славная девушка, и я бы остался с тобой навеки, но…
– Да что ж за день такой нынче, – капризно надулась Энна, – все куда-то спешат…
– Ночь. Сейчас – не день, а ночь, – поправил Томен, наклоняясь, чтобы подхватить с пола скомканный плащ и пряча ухмылку, – должно быть, в этом-то все и дело! Вот и мне пора…
– Эх, ты… а еще маг! – брякнула разочарованная Энна.
– Знаешь, – осторожно заговорил Томен, – все эти легенды о магических посохах, они… э… несколько преувеличены.
Чародей опасался, что девушка рассердится, но Энна пребывала в благодушном настроении.
– Ага, – неожиданно легко согласилась она, – вот и с рыцарскими мечами, оказывается, та же история. Сколько дурацких историй про это рассказывают, заслушаешься, бывало, только на деле выходит пшик… А чародей у меня как-то был… Только старенький совсем… все рассказывал, какой он знающий маг, какой искусник… фокусы показывал…
Томен собирался что-то ответить, но Энна неожиданно закончила:
– Ты лучше.
– Энна, мне в самом деле пора. – Томен перекинул плащ через плечо и развел руками. – Ну, ты же знаешь, как это бывает… Дела, заботы…
– Ага… У Руватега тоже все дела да заботы…
– Ну вот видишь! А мне даже Гангмаровой желчи не надо.
– Откуда ты знаешь, что ему желчь была нужна?
– Я же чародей!.. Ну… я пойду?
К Энне, встрепенувшейся было после упоминания Гангмаровой желчи, вернулась меланхолическая задумчивость, и Томен решил воспользоваться этим обстоятельством и ретироваться. Лихо спрыгнуть на мостовую, как это сделал Руватег, Томен не рискнул. Пока он перелезал через подоконник и нащупывал ногой опору на стене, девушка задумчиво глядела куда-то поверх его головы, теребя кулон и пропуская между пальцев тонкую цепочку… Должно быть, магия в камне наконец-то иссякла.
Шагая по улицам уснувшего Эгилара, Томен вспоминал дочку аптекаря, ее покачивающиеся груди, теплые шершавые ладошки… и раздумывал о том, сколь разнообразные преимущества дает профессия чародея…
Утомленный и умиротворенный чародей явился к постоялому двору и обнаружил, что ворота заперты, а привратник, должно быть, уснул. А может, ушел – во всяком случае, на тихий стук никто не отозвался и ворот не отпер. Шуметь не хотелось – чародею вовсе не улыбалось рассказывать, что он делал в Эгиларе среди ночи.
Не находись маг в незнакомом городе – плюнул бы на приличия с удобствами, да и пристроился ночевать в каком-нибудь укромном уголке. Но в Эгиларе ему не было известно ни одного подходящего местечка. Томен двинулся вдоль стены, прислушиваясь к магическим эманациям, исходящим из спящего здания. Свой мешок он оставил в комнате Лотрика, так что была вероятность определить, где окно приятеля. Точно – за одной из слепых рам маг ощутил знакомые заклинания. Здесь уж он не церемонился и настойчиво (хотя и не очень громко) колотил в раму до тех пор, пока Лотрик не отворил окно, ругаясь и сквернословя.
– Ну и где тебя носил Гангмар, чтоб тебе лопнуть? – поинтересовался заспанный шкипер, помогая приятелю влезть в окно.
– Делами занимался, пока ты здесь дрыхнешь! – огрызнулся Томен. – Собрал улики, нашел свидетеля. Так что, если помрет старый рыцарь, я буду знать, с кем его сынок сможет за батюшку сквитаться.
– Сквитаться… – протянул Лотрик, задумчиво ероша всклокоченные со сна волосы. – Нет, что-то я не соображу среди ночи-то. Если собрал доказательства, так доложи все господам в замке – и делу конец! Никто никого не убьет, никому не надо будет сквитаться…
– Сам доложи, если смелый такой. А я боюсь. Ты вот, если благородного какого-нибудь сэра застукаешь, когда его рука в твоем кармане медяки нащупывает, – ты что тогда, крик поднимешь?
– В кармане? Ты что? Когда это благородные по чужим карманам лазали?
– Вот именно так тебе ответит добрый сэр, если ты горло драть начнешь. А потом вытащит какую-нибудь здоровенную железяку и – того. Покарает. Рыцарь – он ни по карманам не лазит, ни отраву сеньору не подсыпает. Даже если ты его за руку поймал… Ладно, давай спать. Там видно будет… А ну, подвинься! Ишь, разлегся…
– Ладно тебе… Слушай, а чем это от тебя воняет? Ты что, снова в той аптеке побывал?
– Да уж от меня не рыбой воняет… В аптеке… Вот тебя понюхать, так можно решить, что ты в бочке с сельдями живешь. А я в комнате с голубыми занавесками побывал, так-то!
– Да ну?! И чего же ты там?..
– Демонстрировал преимущества магического посоха перед рыцарским мечом. С большим успехом. Все, спать хочу.
Проснулся Томен в скверном расположении духа. Рассказывать что-либо о ночных похождениях он отказался наотрез – да так решительно, что шкипер не решился настаивать. Лотрику редко приходилось видеть приятеля таким раздраженным.
В полдень маг явился к зданию магистрата. Марнотцы собирались восвояси – латники выводили из конюшни лошадей, подтягивали подпруги и стремена… Томен поздоровался и направился к Ройберу. Тот прервал разговор с оруженосцем и кивком поприветствовал мага.
– Добрый день, сэр.
– Добрый, мастер.
– Сэр, я вынужден признаться, – решительно начал Томен, – что магия, использовавшаяся в Крейне, мне неизвестна. Возможно, если я поковырялся бы в трофеях подольше…
– Ничего удивительного! – раздался за спиной мага веселый голос Руватега.
Томен отступил на шаг и обернулся.
– Ничего удивительного! – повторил кудрявый рыцарь, присоединяясь к компании. – Магия подобного рода всегда была под запретом. Мне совершенно случайно удалось наблюдать действие чар подобного рода. Довольно-таки мрачная была картина… Логово чернокнижников мы разорили в тот раз… Но, увы, подвергшийся проклятию так и не смог…
– Ты уже рассказывал эту историю, – сердито перебил кузена Ройбер. – Эй, по коням! Хейнкир, где конь мастера Пекондора? В седла! Мы выступаем в Марнот…
Латники ехали молча, утомленные ночным боем и вчерашним застольем в эгиларском кабаке. Вся похвальба была высказана нынче ночью, все споры отшумели, теперь солдаты отдыхали. Томен приметил, что пара ловкачей умудряется дремать в седлах…
Вот и замок. Повторился ритуал со звуками рога, и створки ворот поползли в стороны. В Марноте победителей ждали, все население замка высыпало к внутренним воротам – еще один неписаный обычай замкнутого мирка рыцарского замка.
Спешившись и вручив поводья подоспевшим конюхам, воины смешались с толпой. Кто обнимал жену, кто-то вручал сынишке тяжеленный меч в ножнах: «Держи, малыш…» Поход был окончен.
– Нынче вечером – пир! – объявил Руватег, сдирая подшлемник и встряхивая головой. Волнистые пряди рассыпались вокруг покрасневшего лица в живописном беспорядке. – Пока что всем отдыхать, но вечером чтобы были готовы! А я к сэру Эрлону, расскажу о победе… и главное – о капище гангмаропоклонников в Крейне. Ему будет приятно узнать. Ройбер, ты со мной?
– Ступай сам, – коротко ответил младший ок-Марнот.
Латники, едва получив разрешение, начали расходиться, толпа во дворе рассыпалась, поредела… Томен выразительно поглядел на сэра Ройбера и, слегка кивнув, неторопливо зашагал к себе, в комнатку на втором этаже. Рыцарь нагнал его на лестнице.
– Мастер Пекондор, мне показалось… что… вы собираетесь поговорить?..
– Не здесь, – коротко ответил Томен.
– К вам?.. Нет, лучше на крышу. Там сразу видно, есть ли кто поблизости, – решил дворянин.
На крыше, разумеется, не было никого.
– Итак?..
– Сэр, я обещал вам, что, когда смогу отыскать улики, вы узнаете о них первым… – издалека начал маг.
– Да, и что? – Ройбер не был настроен ходить вокруг да около.
– Если в двух словах… Сэр, помните наше маленькое ночное приключение, прогулку в заброшенное крыло правого дома?.. Пыль на полу?.. Следы… Припоминаете? Мы предположили, что наткнулись на тайник отравителя, и я отсыпал из склянки один из компонентов яда, некую субстанцию, кою алхимики обычно именуют Гангмаровой желчью. Без нее отравы не приготовишь. Так вот, в Эгиларе сэр Руватег пытался купить Гангмарову желчь в аптеке.
– Только пытался?
– Аптекарь заподозрил его и отказался продать Гангмарову желчь, но ваш кузен уговорил дочку аптекаря… Вообще даже тот факт, что благородный дворянин, получив отказ ничтожного аптекаря, действует не силой, но хитростью, – уже подозрителен… И, если бы речь шла о простолюдине, доказательств было бы достаточно. Но… сэр, я вижу, вы хватаетесь за меч? Простите, но…
Ройбер с удивлением поглядел на собственную ладонь. Опомнившись, разжал стиснутые на рукояти пальцы, и клинок с шорохом скользнул обратно в ножны.
– Да, – кивнул рыцарь, – Руватег сумеет оправдаться. Но я не могу дожидаться, пока он явится к отцу со склянкой яда. Он – хитрый. И потом, братец Руватег уже накормил всех сказочкой, что проклятие подействует месяца через три… Он выберет день, улучит миг… Мне не уследить. Остается одно – вызвать его на Гилфингов суд и…
Рыцарь сжал челюсти и снова стиснул рукоять оружия.
– Сэр! – Томен поднял ладони. – Погодите, дайте мне еще одну попытку! Мне и требуется только одно – нынче на пиру сидеть рядом с вами, на верхнем конце стола.
– Это несложно устроить… Что-нибудь еще?
– Да. Не удивляйтесь тому, что я стану делать нынче вечером.
ГЛАВА 42
Девушка села на колени, уперла кулачки в бока и внимательно поглядела на Томена. Тот стоял спиной к окну. Голубые занавески сейчас были отдернуты, а рама широко распахнута, так что лунный свет без помех струился в комнату. Томен оглядел девушку, прежде было не до того. Его собственная тень лежала на ее бедрах, а круглые плечи и внушительный бюст девушки в лунном свете казались отлитыми из серебра. Дыхание Энны все еще не успокоилось, так что груди, мерно приподнимаясь и опускаясь, слегка вздрагивали, нарушая сходство со статуей. Энна резко махнула головой, отбрасывая густые черные волосы за спину, облизала полные губы и слегка выгнулась, задрав подбородок, так что груди качнулись сильнее.
– А Руватег сказал, что они наняли мага… а, верно, ты же маг… ну… ну, иди сюда, маг…
При иных обстоятельствах Томен был бы не прочь последовать приглашению, уж больно соблазнительно покачивались полные Эннины груди… уж очень страстно дышал приоткрытый ротик, но чародей знал наверняка, что любовной магия в амулете идет на убыль. Кстати, вот и цепочка, неровной линией выделяется на гладкой влажной коже. Сам амулет терялся в тени между грудей, от которых Томен не мог отвести взгляда. Нет, решил маг, нужно взять себя в руки и выбираться из дома аптекаря, приключение и так затянулось.
– Знаешь, милая, мне пора… Ты славная девушка, и я бы остался с тобой навеки, но…
– Да что ж за день такой нынче, – капризно надулась Энна, – все куда-то спешат…
– Ночь. Сейчас – не день, а ночь, – поправил Томен, наклоняясь, чтобы подхватить с пола скомканный плащ и пряча ухмылку, – должно быть, в этом-то все и дело! Вот и мне пора…
– Эх, ты… а еще маг! – брякнула разочарованная Энна.
– Знаешь, – осторожно заговорил Томен, – все эти легенды о магических посохах, они… э… несколько преувеличены.
Чародей опасался, что девушка рассердится, но Энна пребывала в благодушном настроении.
– Ага, – неожиданно легко согласилась она, – вот и с рыцарскими мечами, оказывается, та же история. Сколько дурацких историй про это рассказывают, заслушаешься, бывало, только на деле выходит пшик… А чародей у меня как-то был… Только старенький совсем… все рассказывал, какой он знающий маг, какой искусник… фокусы показывал…
Томен собирался что-то ответить, но Энна неожиданно закончила:
– Ты лучше.
– Энна, мне в самом деле пора. – Томен перекинул плащ через плечо и развел руками. – Ну, ты же знаешь, как это бывает… Дела, заботы…
– Ага… У Руватега тоже все дела да заботы…
– Ну вот видишь! А мне даже Гангмаровой желчи не надо.
– Откуда ты знаешь, что ему желчь была нужна?
– Я же чародей!.. Ну… я пойду?
К Энне, встрепенувшейся было после упоминания Гангмаровой желчи, вернулась меланхолическая задумчивость, и Томен решил воспользоваться этим обстоятельством и ретироваться. Лихо спрыгнуть на мостовую, как это сделал Руватег, Томен не рискнул. Пока он перелезал через подоконник и нащупывал ногой опору на стене, девушка задумчиво глядела куда-то поверх его головы, теребя кулон и пропуская между пальцев тонкую цепочку… Должно быть, магия в камне наконец-то иссякла.
Шагая по улицам уснувшего Эгилара, Томен вспоминал дочку аптекаря, ее покачивающиеся груди, теплые шершавые ладошки… и раздумывал о том, сколь разнообразные преимущества дает профессия чародея…
* * *
Утомленный и умиротворенный чародей явился к постоялому двору и обнаружил, что ворота заперты, а привратник, должно быть, уснул. А может, ушел – во всяком случае, на тихий стук никто не отозвался и ворот не отпер. Шуметь не хотелось – чародею вовсе не улыбалось рассказывать, что он делал в Эгиларе среди ночи.
Не находись маг в незнакомом городе – плюнул бы на приличия с удобствами, да и пристроился ночевать в каком-нибудь укромном уголке. Но в Эгиларе ему не было известно ни одного подходящего местечка. Томен двинулся вдоль стены, прислушиваясь к магическим эманациям, исходящим из спящего здания. Свой мешок он оставил в комнате Лотрика, так что была вероятность определить, где окно приятеля. Точно – за одной из слепых рам маг ощутил знакомые заклинания. Здесь уж он не церемонился и настойчиво (хотя и не очень громко) колотил в раму до тех пор, пока Лотрик не отворил окно, ругаясь и сквернословя.
– Ну и где тебя носил Гангмар, чтоб тебе лопнуть? – поинтересовался заспанный шкипер, помогая приятелю влезть в окно.
– Делами занимался, пока ты здесь дрыхнешь! – огрызнулся Томен. – Собрал улики, нашел свидетеля. Так что, если помрет старый рыцарь, я буду знать, с кем его сынок сможет за батюшку сквитаться.
– Сквитаться… – протянул Лотрик, задумчиво ероша всклокоченные со сна волосы. – Нет, что-то я не соображу среди ночи-то. Если собрал доказательства, так доложи все господам в замке – и делу конец! Никто никого не убьет, никому не надо будет сквитаться…
– Сам доложи, если смелый такой. А я боюсь. Ты вот, если благородного какого-нибудь сэра застукаешь, когда его рука в твоем кармане медяки нащупывает, – ты что тогда, крик поднимешь?
– В кармане? Ты что? Когда это благородные по чужим карманам лазали?
– Вот именно так тебе ответит добрый сэр, если ты горло драть начнешь. А потом вытащит какую-нибудь здоровенную железяку и – того. Покарает. Рыцарь – он ни по карманам не лазит, ни отраву сеньору не подсыпает. Даже если ты его за руку поймал… Ладно, давай спать. Там видно будет… А ну, подвинься! Ишь, разлегся…
– Ладно тебе… Слушай, а чем это от тебя воняет? Ты что, снова в той аптеке побывал?
– Да уж от меня не рыбой воняет… В аптеке… Вот тебя понюхать, так можно решить, что ты в бочке с сельдями живешь. А я в комнате с голубыми занавесками побывал, так-то!
– Да ну?! И чего же ты там?..
– Демонстрировал преимущества магического посоха перед рыцарским мечом. С большим успехом. Все, спать хочу.
Проснулся Томен в скверном расположении духа. Рассказывать что-либо о ночных похождениях он отказался наотрез – да так решительно, что шкипер не решился настаивать. Лотрику редко приходилось видеть приятеля таким раздраженным.
В полдень маг явился к зданию магистрата. Марнотцы собирались восвояси – латники выводили из конюшни лошадей, подтягивали подпруги и стремена… Томен поздоровался и направился к Ройберу. Тот прервал разговор с оруженосцем и кивком поприветствовал мага.
– Добрый день, сэр.
– Добрый, мастер.
– Сэр, я вынужден признаться, – решительно начал Томен, – что магия, использовавшаяся в Крейне, мне неизвестна. Возможно, если я поковырялся бы в трофеях подольше…
– Ничего удивительного! – раздался за спиной мага веселый голос Руватега.
Томен отступил на шаг и обернулся.
– Ничего удивительного! – повторил кудрявый рыцарь, присоединяясь к компании. – Магия подобного рода всегда была под запретом. Мне совершенно случайно удалось наблюдать действие чар подобного рода. Довольно-таки мрачная была картина… Логово чернокнижников мы разорили в тот раз… Но, увы, подвергшийся проклятию так и не смог…
– Ты уже рассказывал эту историю, – сердито перебил кузена Ройбер. – Эй, по коням! Хейнкир, где конь мастера Пекондора? В седла! Мы выступаем в Марнот…
* * *
Латники ехали молча, утомленные ночным боем и вчерашним застольем в эгиларском кабаке. Вся похвальба была высказана нынче ночью, все споры отшумели, теперь солдаты отдыхали. Томен приметил, что пара ловкачей умудряется дремать в седлах…
Вот и замок. Повторился ритуал со звуками рога, и створки ворот поползли в стороны. В Марноте победителей ждали, все население замка высыпало к внутренним воротам – еще один неписаный обычай замкнутого мирка рыцарского замка.
Спешившись и вручив поводья подоспевшим конюхам, воины смешались с толпой. Кто обнимал жену, кто-то вручал сынишке тяжеленный меч в ножнах: «Держи, малыш…» Поход был окончен.
– Нынче вечером – пир! – объявил Руватег, сдирая подшлемник и встряхивая головой. Волнистые пряди рассыпались вокруг покрасневшего лица в живописном беспорядке. – Пока что всем отдыхать, но вечером чтобы были готовы! А я к сэру Эрлону, расскажу о победе… и главное – о капище гангмаропоклонников в Крейне. Ему будет приятно узнать. Ройбер, ты со мной?
– Ступай сам, – коротко ответил младший ок-Марнот.
Латники, едва получив разрешение, начали расходиться, толпа во дворе рассыпалась, поредела… Томен выразительно поглядел на сэра Ройбера и, слегка кивнув, неторопливо зашагал к себе, в комнатку на втором этаже. Рыцарь нагнал его на лестнице.
– Мастер Пекондор, мне показалось… что… вы собираетесь поговорить?..
– Не здесь, – коротко ответил Томен.
– К вам?.. Нет, лучше на крышу. Там сразу видно, есть ли кто поблизости, – решил дворянин.
На крыше, разумеется, не было никого.
– Итак?..
– Сэр, я обещал вам, что, когда смогу отыскать улики, вы узнаете о них первым… – издалека начал маг.
– Да, и что? – Ройбер не был настроен ходить вокруг да около.
– Если в двух словах… Сэр, помните наше маленькое ночное приключение, прогулку в заброшенное крыло правого дома?.. Пыль на полу?.. Следы… Припоминаете? Мы предположили, что наткнулись на тайник отравителя, и я отсыпал из склянки один из компонентов яда, некую субстанцию, кою алхимики обычно именуют Гангмаровой желчью. Без нее отравы не приготовишь. Так вот, в Эгиларе сэр Руватег пытался купить Гангмарову желчь в аптеке.
– Только пытался?
– Аптекарь заподозрил его и отказался продать Гангмарову желчь, но ваш кузен уговорил дочку аптекаря… Вообще даже тот факт, что благородный дворянин, получив отказ ничтожного аптекаря, действует не силой, но хитростью, – уже подозрителен… И, если бы речь шла о простолюдине, доказательств было бы достаточно. Но… сэр, я вижу, вы хватаетесь за меч? Простите, но…
Ройбер с удивлением поглядел на собственную ладонь. Опомнившись, разжал стиснутые на рукояти пальцы, и клинок с шорохом скользнул обратно в ножны.
– Да, – кивнул рыцарь, – Руватег сумеет оправдаться. Но я не могу дожидаться, пока он явится к отцу со склянкой яда. Он – хитрый. И потом, братец Руватег уже накормил всех сказочкой, что проклятие подействует месяца через три… Он выберет день, улучит миг… Мне не уследить. Остается одно – вызвать его на Гилфингов суд и…
Рыцарь сжал челюсти и снова стиснул рукоять оружия.
– Сэр! – Томен поднял ладони. – Погодите, дайте мне еще одну попытку! Мне и требуется только одно – нынче на пиру сидеть рядом с вами, на верхнем конце стола.
– Это несложно устроить… Что-нибудь еще?
– Да. Не удивляйтесь тому, что я стану делать нынче вечером.
ГЛАВА 42
В торжественном пиршестве нет ничего романтичного и уж точно ничего оригинального. Все эти застолья в полутемных мрачных залах похожи одно на другое. В верхнем конце стола произносятся прочувствованные речи, поднимают кубки… разделывают кинжалами туши, целиком запеченные на вертеле… Оруженосцы и старшие слуги почтительно внимают словам сеньора, исправно салютуют кубками, разбрызгивая вино… Опустевшие кубки тут же наполняются вновь – за спинами пирующих бдительные поварята с кувшинами наготове… Нижний конец стола выглядит поскромнее, там младшие слуги пьют не вино, а в лучшем случае посредственное пиво, причем наливают себе сами, а когда сверху им передают полупустое блюдо – сразу несколько человек кидаются шарить засаленными пальцами среди костей и огрызков, выбирая кусочки поаппетитней. Понятно, что здесь не слишком прислушиваются к высокопарным тостам, произнесенным господами, конюхи и водоносы обеспокоены тем, как бы не прозевать очередное блюдо с объедками, а также – свою очередь наполнить стакан пивом из кувшина. Исходя из различия между верхним и нижним краем стола, Томен заранее и попросил Ройбера о местечке повыше. То, что он собирался сказать, предназначалось для господ и оруженосцев – то есть тех, чье, слово будет что-то значить на суде. Если суд состоится, конечно…
Да, и еще условие – если что-то делать, то делать скорее, пока господа не захмелели. К концу пиршества почти все упиваются до бесчувствия, и различия между господами и слугами блекнут и стираются…
Итак, столы были накрыты, участники торжества расселись на длинных скамьях в строго определенном порядке. Томена поместили между оруженосцами и старшими слугами, слева его соседом оказался Керт, оруженосец ок-Ведлиса, справа – Ондик. Воины и слуги принюхивались к соблазнительным ароматам, источаемым накрытым столом, но к трапезе не приступали. Все чего-то ждали. Тощий Керт тоскливо шарил глазами по обильным нагромождениям снеди и вздыхал…
Вот за дверями зала послышались шаркающие шаги… на пороге показался старый сэр Эрлон, под руку господина поддерживал пожилой слуга. В дверях немощный рыцарь оттолкнул сопровождающего и, тяжело опираясь на палку, самостоятельно проковылял к почетному месту во главе стола. При появлении владыки Марнота все встали, а когда он отстранил помощника – разразились одобрительными возгласами. Старик аккуратно пристроил палку рядом с массивным стулом, напоминающим трон, выпрямился… обвел взглядом длинный стол и протянул руку к серебряному кубку. Тут же подскочил молоденький кравчий и наполнил сосуд.
Старик поднял кубок и довольно твердым голосом объявил:
– С Гилфинговой помощью мои владения очищены от разбойников. Я приветствую всех, кто сразился в Крейне с врагами Марнота… Да и выпьем за победу!.. Не такова была схватка, чтоб долго говорить!
Под хор восторженных приветствий старый рыцарь поднес кубок к бледным губам и отхлебнул. Тут же гости, только того и ждавшие, разом приступили к трапезе. Дружный плеск, хруст, чавканье, треск разрезаемой и разрываемой на куски дичины воцарился за столом.
– Наполняйте кубки! – велел сэр Эрлон. – Я желаю еще поблагодарить всех за то, что избавили меня от хвори. Как только был разрушен алтарь гангмаропоклонников в Крейне, я тут же почувствовал, что немощь оставляет мое тело. Как видите, сегодня я покинул ложе, чтобы присоединиться к пиршеству. С Гилфиноговой помощью я оправлюсь окончательно, и в Марнот вернутся веселые деньки! Мы еще попируем в честь побед, куда более трудных и почетных! И поделим добычу куда более богатую! Пейте, люди!
Было произнесено еще несколько здравиц, затем участники застолья принялись пить, не дожидаясь приглашения. Голод был несколько утолен, и за столом там и сям завязался разговор – рты пирующих больше не были заняты непрерывным перемалыванием пищи.
– Что, мастер Пекондор, – с обычной улыбкой поинтересовался Руватег, – вы поглядели на золу с алтаря чернокнижников?
Томен оторвался от блюда и громко икнул.
– Да, сэр! – пьяным голосом заявил чародей. – Я внимательнейшим образом изучил наш трофей и заявляю – на алтаре несомненно вершилось колдовское действо! Темное дело, темное… Одно могу сказать наверняка – опасность не миновала. Сэру Эрлону следует соблюдать осторожность.
Томен подчеркнуто серьезно кивнул и покачал пальцем у собственного носа. Палец заметно дрожал, да и сам маг качнулся вслед за слишком резким движением руки. Кто-то из воинов помоложе довольно громко заметил: «Смотри-ка, а колдуна уже разобрало». «Давай выпьем, – радостно откликнулся другой латник, такой же юный, – а то мы отстаем! Трезвыми сидим, когда другие уже…»
– Да, – подхватил кудрявый рыцарь, – я ведь рассказывал, что сталкивался с подобным случаем. Подвергшийся проклятию был спасен и почувствовал облегчение, едва мы разрушили нечестивый алтарь, да недолго ему посчастливилось наслаждаться покоем…
– Я помню твой рассказ об этом деле, – прокаркал сэр Эрлон.
– Еще бы не помнить, – сердито буркнул Ройбер, – братец Руватег рассказывал об этом, наверное, сотню раз.
– Отчего бы не рассказать, если есть о чем, – весело откликнулся Руватег, однако теперь его улыбка выглядела несколько натянутой. – В самом деле, сперва проклятому полегчало, но спустя три месяца мы проводили его в последний путь…
– Какие еще три месяца?! – заявил Томен. – Завтра! Все решится завтра! Прошу прощения, сэр, но ежели вы переживете завтрашний день… то можете не беспокоиться относительно проклятия!
– Да, но… – неуверенно забормотал Руватег, сразу растеряв апломб и задор. Слова мага оказались для него полной неожиданностью.
– Никаких «но»! – Чародей снова занес над столом дрожащий указательный палец. – Завтрашний день! И завтрашняя ночь! Вот когда все решится! Это говорю я, Пекондор Великолепный!
– Э, мастер, да ты пьян, – заметил старик.
– Да, сэр. – Маг предпринял попытку отвесить вежливый поклон, не вставая из-за стола, от чего едва не свалился на пол. – Нынче праздник, и я выпью снова за ваше здоровье, сэр!
Томен поднял полупустой кубок, внимательно наблюдая за реакцией старого рыцаря. Он затеял небезопасную игру, его поведение могло вызвать гнев грозного рыцаря. Сэр Эрлон нахмурился, но тут же бледные губы старика расплылись в улыбке.
– Что ж, пей, мастер! Пей за мое здоровье! И пусть услышит тебя Гилфинг-Отец и Мать Гунгилла!
– За завтрашний день, сэр! – громко и отчетливо произнес Томен.
Вскоре Томен опустил голову на скрещенные руки и притих. Ондик, неодобрительно косясь на чародея, слегка отодвинулся, а Керт, кажется, был увлечен только выпивкой и угощением. Должно быть, в странствиях с неудачливым сеньором парень насмотрелся всякого и усвоил правило – ничему не нужно удивляться, а при любой возможности следует хорошенько набить брюхо. Так что Томен, не обремененный вниманием соседей, спокойно наблюдал за теми, чья реакция на заявление о завтрашнем дне была магу интересна. Ройбер, который с самого начала был мрачен, по-прежнему сидел, угрюмо вертя полупустой кубок и почти не притрагиваясь к мясу. Руватег тоже перестал улыбаться и разыгрывать веселье. Чародей от души надеялся, что отравитель спишет его тираду на хмель и не станет слишком уж беспокоиться на счет Пекондора Великолепного… Если расчеты верны, кудрявый весельчак сейчас занят обдумыванием планов завтрашнего покушения на сэра Эрлона. В нижней части стола вспыхнула ссора, кто-то громко выругался, грохнула об пол посуда… спорщиков разняли, обоим налили пива… Кто-то уже пытался затянуть песню, фальшивя и отбивая такт черенком ножа по столешнице… Застолье шло своим чередом.
Старый хозяин нащупал палку и тяжело поднялся.
– Я оставляю всех веселиться, мои гости. Глядите, не скучайте! – отчетливо произнес сэр Эрлон. – Я устал. А вы веселитесь…
Тут же к старику шагнули младшие ок-Марноты, предлагая помощь. Тот отстранил было родичей, но, подумав немного, принял руку Ройбера, велев Руватегу продолжать веселье:
– Без тебя, парень, и застолье уже не то… А Ройбер проводит меня в башню. От его кислой рожи за столом толку немного.
Томен тут же встал на ноги, словно только что проснулся:
– От меня тоже ма… мало толку за столом… Поз-звольте, сэр, также спр-р… спрвыждыть…
Старик смерил Томена хмурым взглядом и процедил сквозь зубы:
– Хорош… Ладно, ступай с нами, не то еще свалишься где-то с лестницы да башку расшибешь… Только ко мне не прикасайся.
Руватег насторожился, но сэр Эрлон благосклонно махнул ему рукой:
– А ты веселись, сынок… Гляди, чтоб все напились не хуже этого разгильдяя с побережья. Как в добрые старые времена!..
Томен, шатаясь и громко вздыхая, поплелся за господами. Покинув зал, он перестал притворяться и окликнул владыку замка:
– Сэр Эрлон! Прошу простить мое поведение на пиру, но, Гилфингом клянусь, это было необходимо.
Старый рыцарь сдержал шаг и, обернулся, придержав Ройбера:
– Ты притворялся пьяным, прощелыга? Что это значит?
– Сэр… – Томен понизил голос и демонстративно огляделся, хотя вокруг не было ни души, – я в самом деле раскрыл тайну проклятия! Если позволите, я изложу все по пути в ваши покои. Но молю, сэр! Соблюдайте осторожность, в замке предательство.
– Да, отец, – хмуро буркнул Ройбер. – Очень удачно вышло, что мы можем поговорить без свидетелей. А вы, мастер, нарочно сказали про завтрашний день?
Томен, не спрашивая разрешения, подхватил старика под руку и, увлекая по коридору, принялся объяснять:
– Да, разумеется. Мои слова должны спровоцировать убийцу действовать немедля. Не сделай я этого, меня бы отправили обратно в Мирену…
– Кто? – сэр Эрлон был краток.
– Сэр, молю вашу милость о терпении! Завтра вы получите ответ. Завтра. Нынче я не готов. Завтра вам поднесут яд в пище или питье, тогда и… Сэр Ройбер, прихватите что-нибудь на кухне, чтобы батюшке не пришлось голодать. Сэр, поверьте, завтра вам нельзя есть ни крошки из того, что принесут слуги. Пусть у вас в покоях будет запас еды и питья, но не показывайте его никому.
Несколько шагов прошли молча.
– Мне это не нравится, – наконец промолвил старик. – Мастер, не проще ли сказать о своих подозрениях? Я не привык ждать опасности… Да еще ждать – где? В своем собственно родовом замке!
– Я боюсь ошибиться, сэр. Боюсь, что укажу не на того и пострадает невиновный.
Старый рыцарь хмыкнул – его-то вовсе не смущал этот довод. Томен торопливо добавил:
– И еще боюсь, что убийца не один, тогда схватив его – упустим сообщников.
Последнее объяснение маг выдумал только что на ходу – на самом деле он был уверен, что никаких сообщников нет, но опасение не покарать виновного оказалось в глазах сурового старика более веским аргументом, нежели безопасность невинного…
– Ладно, – согласился ок-Марнот, – я подожду до завтра. Мне, по правде сказать, понравилось твое притворство на пиру. Это ты ловко разыграл, чародей. Значит, отрава… И Ройбер ни при чем, раз ты говоришь при нем?
Троица приблизилась к лестнице, и Томен посторонился – для троих проход был узок. Таким образом, маг избежал возможности отвечать немедля. Впрочем, старик и не ждал ответа. Тяжело опираясь на плечо сына, он начал подъем, сопя и отхаркиваясь. Что бы ок-Марнот ни говорил в пиршественной зале – он был хвор.
Если застолья в замках Сантлака похожи одно на другое, словно песчинки на океанском побережье, то, по крайней мере, следующее за пьянкой утро нигде не встречали так, как в Марноте – во всяком случае, Томен не мог припомнить ни в одной сеньории столь странного обычая. Обитающие в Марноте дворяне, как бы ни были пьяны накануне, после праздника встречали рассвет с оружием в руках. Так они словно демонстрировали вассалам свою несгибаемую волю и непрерывную готовность к бою. Когда латники и стрелки все еще храпели под столами, в обнимку с опустевшими кувшинами, марнотские господа сходились во внутренний дворик попрактиковаться в пешем поединке. Томен, памятуя об этой традиции, проснулся с рассветом и покинул комнатенку на втором этаже. Задуманная им операция приближалась к развязке…
Колстир ок-Ведлис, бледный и печальный, шатаясь бродил вдоль стены здания, придерживаясь одной рукой за покрытую росой кладку… Деревянный меч, которым юный рыцарь вооружился для тренировки, волочился в бессильно опущенной руке, вычерчивая замысловатую линию на песке… Ройбер прохаживался по двору, время от времени приседая и делая пробные взмахи учебным оружием – он-то накануне пил очень мало. Руватега пока не было видно.
– Ну что ж, начнем?.. – предложил Ройбер. Ок-Ведлис отлепился от стены и сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
– Нач… нем… – с трудом произнес мучимый похмельем дворянин.
После нескольких выпадов стало очевидно, что бедняга так и не успел освободиться от действия хмеля, как подобало бы дворянину из Марнота.
Вскоре ок-Ведлис очутился на земле, сраженный мощным ударом сеньора.
– Прости, Ройбер, но я… – промямлил сэр Колстир, – я не… в состоянии… Вот сейчас, дай мне немного времени… и я…
– Я знаю, Колстир, что тебе нужно! – раздался веселый голос.
К воинам присоединился Руватег. Кудрявый рыцарь шагал медленно, осторожно держа перед собой три доверху наполненные кружки, увенчанные соблазнительно дрожащими шапками белоснежной пены. Под мышкой он придерживал учебный клинок.
– Ты где так долго? – хмуро осведомился Ройбер.
– Да за пивом же ходил! – ухмыльнулся весельчак. – Бери скорей, неудобно держать! Видишь, я даже наши кружки прихватил из зала. Все чин чином. Я видел, ты вчера хмурый сидел, не пил вовсе, ну а мы с Колстиром, как и подобает веселым господам из Марнота, погуляли на славу! Так что тебе все равно, а мы сейчас пивка… а потом и… задело!
Руватег с ок-Ведлисом сдвинули кружки, так что полетели пенные ошметки, и припали к сосудам. Мрачный Ройбер брезгливо смахнул левой рукой несколько капель, попавших на его куртку, сделал крошечный глоточек и поморщился…
Хлопнула дверь – резко и неприятно. На крыльцо выбежал Хейнкир, Ройберов оруженосец.
– Господа! Сеньору плохо! Он помирает!.. С ним был Ондик и…
Снова скрипнула дверь, и в проеме показался Ондик. Старый слуга осенил себя Гилфинговым кругом и трясущимися губами тихо произнес:
– Маг был прав… Проклятие подействовало нынче…
Вдруг Ройбер выплеснул пиво в лицо кузену:
– Довольно! Хватит! Ты, подлец, отравил его!
Руватег медленно стер с лица липкую пленку и прошипел:
Да, и еще условие – если что-то делать, то делать скорее, пока господа не захмелели. К концу пиршества почти все упиваются до бесчувствия, и различия между господами и слугами блекнут и стираются…
Итак, столы были накрыты, участники торжества расселись на длинных скамьях в строго определенном порядке. Томена поместили между оруженосцами и старшими слугами, слева его соседом оказался Керт, оруженосец ок-Ведлиса, справа – Ондик. Воины и слуги принюхивались к соблазнительным ароматам, источаемым накрытым столом, но к трапезе не приступали. Все чего-то ждали. Тощий Керт тоскливо шарил глазами по обильным нагромождениям снеди и вздыхал…
Вот за дверями зала послышались шаркающие шаги… на пороге показался старый сэр Эрлон, под руку господина поддерживал пожилой слуга. В дверях немощный рыцарь оттолкнул сопровождающего и, тяжело опираясь на палку, самостоятельно проковылял к почетному месту во главе стола. При появлении владыки Марнота все встали, а когда он отстранил помощника – разразились одобрительными возгласами. Старик аккуратно пристроил палку рядом с массивным стулом, напоминающим трон, выпрямился… обвел взглядом длинный стол и протянул руку к серебряному кубку. Тут же подскочил молоденький кравчий и наполнил сосуд.
Старик поднял кубок и довольно твердым голосом объявил:
– С Гилфинговой помощью мои владения очищены от разбойников. Я приветствую всех, кто сразился в Крейне с врагами Марнота… Да и выпьем за победу!.. Не такова была схватка, чтоб долго говорить!
Под хор восторженных приветствий старый рыцарь поднес кубок к бледным губам и отхлебнул. Тут же гости, только того и ждавшие, разом приступили к трапезе. Дружный плеск, хруст, чавканье, треск разрезаемой и разрываемой на куски дичины воцарился за столом.
– Наполняйте кубки! – велел сэр Эрлон. – Я желаю еще поблагодарить всех за то, что избавили меня от хвори. Как только был разрушен алтарь гангмаропоклонников в Крейне, я тут же почувствовал, что немощь оставляет мое тело. Как видите, сегодня я покинул ложе, чтобы присоединиться к пиршеству. С Гилфиноговой помощью я оправлюсь окончательно, и в Марнот вернутся веселые деньки! Мы еще попируем в честь побед, куда более трудных и почетных! И поделим добычу куда более богатую! Пейте, люди!
Было произнесено еще несколько здравиц, затем участники застолья принялись пить, не дожидаясь приглашения. Голод был несколько утолен, и за столом там и сям завязался разговор – рты пирующих больше не были заняты непрерывным перемалыванием пищи.
– Что, мастер Пекондор, – с обычной улыбкой поинтересовался Руватег, – вы поглядели на золу с алтаря чернокнижников?
Томен оторвался от блюда и громко икнул.
– Да, сэр! – пьяным голосом заявил чародей. – Я внимательнейшим образом изучил наш трофей и заявляю – на алтаре несомненно вершилось колдовское действо! Темное дело, темное… Одно могу сказать наверняка – опасность не миновала. Сэру Эрлону следует соблюдать осторожность.
Томен подчеркнуто серьезно кивнул и покачал пальцем у собственного носа. Палец заметно дрожал, да и сам маг качнулся вслед за слишком резким движением руки. Кто-то из воинов помоложе довольно громко заметил: «Смотри-ка, а колдуна уже разобрало». «Давай выпьем, – радостно откликнулся другой латник, такой же юный, – а то мы отстаем! Трезвыми сидим, когда другие уже…»
– Да, – подхватил кудрявый рыцарь, – я ведь рассказывал, что сталкивался с подобным случаем. Подвергшийся проклятию был спасен и почувствовал облегчение, едва мы разрушили нечестивый алтарь, да недолго ему посчастливилось наслаждаться покоем…
– Я помню твой рассказ об этом деле, – прокаркал сэр Эрлон.
– Еще бы не помнить, – сердито буркнул Ройбер, – братец Руватег рассказывал об этом, наверное, сотню раз.
– Отчего бы не рассказать, если есть о чем, – весело откликнулся Руватег, однако теперь его улыбка выглядела несколько натянутой. – В самом деле, сперва проклятому полегчало, но спустя три месяца мы проводили его в последний путь…
– Какие еще три месяца?! – заявил Томен. – Завтра! Все решится завтра! Прошу прощения, сэр, но ежели вы переживете завтрашний день… то можете не беспокоиться относительно проклятия!
– Да, но… – неуверенно забормотал Руватег, сразу растеряв апломб и задор. Слова мага оказались для него полной неожиданностью.
– Никаких «но»! – Чародей снова занес над столом дрожащий указательный палец. – Завтрашний день! И завтрашняя ночь! Вот когда все решится! Это говорю я, Пекондор Великолепный!
– Э, мастер, да ты пьян, – заметил старик.
– Да, сэр. – Маг предпринял попытку отвесить вежливый поклон, не вставая из-за стола, от чего едва не свалился на пол. – Нынче праздник, и я выпью снова за ваше здоровье, сэр!
Томен поднял полупустой кубок, внимательно наблюдая за реакцией старого рыцаря. Он затеял небезопасную игру, его поведение могло вызвать гнев грозного рыцаря. Сэр Эрлон нахмурился, но тут же бледные губы старика расплылись в улыбке.
– Что ж, пей, мастер! Пей за мое здоровье! И пусть услышит тебя Гилфинг-Отец и Мать Гунгилла!
– За завтрашний день, сэр! – громко и отчетливо произнес Томен.
* * *
Вскоре Томен опустил голову на скрещенные руки и притих. Ондик, неодобрительно косясь на чародея, слегка отодвинулся, а Керт, кажется, был увлечен только выпивкой и угощением. Должно быть, в странствиях с неудачливым сеньором парень насмотрелся всякого и усвоил правило – ничему не нужно удивляться, а при любой возможности следует хорошенько набить брюхо. Так что Томен, не обремененный вниманием соседей, спокойно наблюдал за теми, чья реакция на заявление о завтрашнем дне была магу интересна. Ройбер, который с самого начала был мрачен, по-прежнему сидел, угрюмо вертя полупустой кубок и почти не притрагиваясь к мясу. Руватег тоже перестал улыбаться и разыгрывать веселье. Чародей от души надеялся, что отравитель спишет его тираду на хмель и не станет слишком уж беспокоиться на счет Пекондора Великолепного… Если расчеты верны, кудрявый весельчак сейчас занят обдумыванием планов завтрашнего покушения на сэра Эрлона. В нижней части стола вспыхнула ссора, кто-то громко выругался, грохнула об пол посуда… спорщиков разняли, обоим налили пива… Кто-то уже пытался затянуть песню, фальшивя и отбивая такт черенком ножа по столешнице… Застолье шло своим чередом.
Старый хозяин нащупал палку и тяжело поднялся.
– Я оставляю всех веселиться, мои гости. Глядите, не скучайте! – отчетливо произнес сэр Эрлон. – Я устал. А вы веселитесь…
Тут же к старику шагнули младшие ок-Марноты, предлагая помощь. Тот отстранил было родичей, но, подумав немного, принял руку Ройбера, велев Руватегу продолжать веселье:
– Без тебя, парень, и застолье уже не то… А Ройбер проводит меня в башню. От его кислой рожи за столом толку немного.
Томен тут же встал на ноги, словно только что проснулся:
– От меня тоже ма… мало толку за столом… Поз-звольте, сэр, также спр-р… спрвыждыть…
Старик смерил Томена хмурым взглядом и процедил сквозь зубы:
– Хорош… Ладно, ступай с нами, не то еще свалишься где-то с лестницы да башку расшибешь… Только ко мне не прикасайся.
Руватег насторожился, но сэр Эрлон благосклонно махнул ему рукой:
– А ты веселись, сынок… Гляди, чтоб все напились не хуже этого разгильдяя с побережья. Как в добрые старые времена!..
Томен, шатаясь и громко вздыхая, поплелся за господами. Покинув зал, он перестал притворяться и окликнул владыку замка:
– Сэр Эрлон! Прошу простить мое поведение на пиру, но, Гилфингом клянусь, это было необходимо.
Старый рыцарь сдержал шаг и, обернулся, придержав Ройбера:
– Ты притворялся пьяным, прощелыга? Что это значит?
– Сэр… – Томен понизил голос и демонстративно огляделся, хотя вокруг не было ни души, – я в самом деле раскрыл тайну проклятия! Если позволите, я изложу все по пути в ваши покои. Но молю, сэр! Соблюдайте осторожность, в замке предательство.
– Да, отец, – хмуро буркнул Ройбер. – Очень удачно вышло, что мы можем поговорить без свидетелей. А вы, мастер, нарочно сказали про завтрашний день?
Томен, не спрашивая разрешения, подхватил старика под руку и, увлекая по коридору, принялся объяснять:
– Да, разумеется. Мои слова должны спровоцировать убийцу действовать немедля. Не сделай я этого, меня бы отправили обратно в Мирену…
– Кто? – сэр Эрлон был краток.
– Сэр, молю вашу милость о терпении! Завтра вы получите ответ. Завтра. Нынче я не готов. Завтра вам поднесут яд в пище или питье, тогда и… Сэр Ройбер, прихватите что-нибудь на кухне, чтобы батюшке не пришлось голодать. Сэр, поверьте, завтра вам нельзя есть ни крошки из того, что принесут слуги. Пусть у вас в покоях будет запас еды и питья, но не показывайте его никому.
Несколько шагов прошли молча.
– Мне это не нравится, – наконец промолвил старик. – Мастер, не проще ли сказать о своих подозрениях? Я не привык ждать опасности… Да еще ждать – где? В своем собственно родовом замке!
– Я боюсь ошибиться, сэр. Боюсь, что укажу не на того и пострадает невиновный.
Старый рыцарь хмыкнул – его-то вовсе не смущал этот довод. Томен торопливо добавил:
– И еще боюсь, что убийца не один, тогда схватив его – упустим сообщников.
Последнее объяснение маг выдумал только что на ходу – на самом деле он был уверен, что никаких сообщников нет, но опасение не покарать виновного оказалось в глазах сурового старика более веским аргументом, нежели безопасность невинного…
– Ладно, – согласился ок-Марнот, – я подожду до завтра. Мне, по правде сказать, понравилось твое притворство на пиру. Это ты ловко разыграл, чародей. Значит, отрава… И Ройбер ни при чем, раз ты говоришь при нем?
Троица приблизилась к лестнице, и Томен посторонился – для троих проход был узок. Таким образом, маг избежал возможности отвечать немедля. Впрочем, старик и не ждал ответа. Тяжело опираясь на плечо сына, он начал подъем, сопя и отхаркиваясь. Что бы ок-Марнот ни говорил в пиршественной зале – он был хвор.
* * *
Если застолья в замках Сантлака похожи одно на другое, словно песчинки на океанском побережье, то, по крайней мере, следующее за пьянкой утро нигде не встречали так, как в Марноте – во всяком случае, Томен не мог припомнить ни в одной сеньории столь странного обычая. Обитающие в Марноте дворяне, как бы ни были пьяны накануне, после праздника встречали рассвет с оружием в руках. Так они словно демонстрировали вассалам свою несгибаемую волю и непрерывную готовность к бою. Когда латники и стрелки все еще храпели под столами, в обнимку с опустевшими кувшинами, марнотские господа сходились во внутренний дворик попрактиковаться в пешем поединке. Томен, памятуя об этой традиции, проснулся с рассветом и покинул комнатенку на втором этаже. Задуманная им операция приближалась к развязке…
Колстир ок-Ведлис, бледный и печальный, шатаясь бродил вдоль стены здания, придерживаясь одной рукой за покрытую росой кладку… Деревянный меч, которым юный рыцарь вооружился для тренировки, волочился в бессильно опущенной руке, вычерчивая замысловатую линию на песке… Ройбер прохаживался по двору, время от времени приседая и делая пробные взмахи учебным оружием – он-то накануне пил очень мало. Руватега пока не было видно.
– Ну что ж, начнем?.. – предложил Ройбер. Ок-Ведлис отлепился от стены и сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
– Нач… нем… – с трудом произнес мучимый похмельем дворянин.
После нескольких выпадов стало очевидно, что бедняга так и не успел освободиться от действия хмеля, как подобало бы дворянину из Марнота.
Вскоре ок-Ведлис очутился на земле, сраженный мощным ударом сеньора.
– Прости, Ройбер, но я… – промямлил сэр Колстир, – я не… в состоянии… Вот сейчас, дай мне немного времени… и я…
– Я знаю, Колстир, что тебе нужно! – раздался веселый голос.
К воинам присоединился Руватег. Кудрявый рыцарь шагал медленно, осторожно держа перед собой три доверху наполненные кружки, увенчанные соблазнительно дрожащими шапками белоснежной пены. Под мышкой он придерживал учебный клинок.
– Ты где так долго? – хмуро осведомился Ройбер.
– Да за пивом же ходил! – ухмыльнулся весельчак. – Бери скорей, неудобно держать! Видишь, я даже наши кружки прихватил из зала. Все чин чином. Я видел, ты вчера хмурый сидел, не пил вовсе, ну а мы с Колстиром, как и подобает веселым господам из Марнота, погуляли на славу! Так что тебе все равно, а мы сейчас пивка… а потом и… задело!
Руватег с ок-Ведлисом сдвинули кружки, так что полетели пенные ошметки, и припали к сосудам. Мрачный Ройбер брезгливо смахнул левой рукой несколько капель, попавших на его куртку, сделал крошечный глоточек и поморщился…
Хлопнула дверь – резко и неприятно. На крыльцо выбежал Хейнкир, Ройберов оруженосец.
– Господа! Сеньору плохо! Он помирает!.. С ним был Ондик и…
Снова скрипнула дверь, и в проеме показался Ондик. Старый слуга осенил себя Гилфинговым кругом и трясущимися губами тихо произнес:
– Маг был прав… Проклятие подействовало нынче…
Вдруг Ройбер выплеснул пиво в лицо кузену:
– Довольно! Хватит! Ты, подлец, отравил его!
Руватег медленно стер с лица липкую пленку и прошипел: