Очнулся Томен, когда уже светало, и вначале не понял, где он. Шел сильный летний дождь. Упругие теплые струи воды бежали по лицу. И Томен, почувствовав страшную жажду, принялся жадно ловить их ртом. А напившись, почувствовал себя немного лучше. Тогда он поднялся и, чуть пошатываясь, двинулся дальше.
Когда колдун подходил к кладбищу, уже светало. Еще издали он увидел, как за слегка покосившейся оградой мелькнула чья-то тень. Затем высокая фигура в красном плаще на миг показалась в кладбищенских воротах, быстро метнулась в сторону леса и исчезла за деревьями. Томен, как мог, прибавил шаг. И вскоре увидел Юту, которая неподвижно сидела у заброшенной могилы. Капли дождя текли по бледному как мел лицу, но девушка их будто не замечала. Колдун окликнул Юту. Но та даже не шевельнулась. Тогда Томен подошел и тронул ее за плечо. Девушка все также неподвижно сидела, глядя в одну точку. Потом повернула голову и как-то странно посмотрела на колдуна. Затем встала и медленно пошла, потрясенно глядя перед собою.
В деревню они вернулись уже засветло. Юта, сколько Томен ни пытался ее расспрашивать, за всю дорогу не проронила ни слова. И только перед самым домом тихо проговорила:
– Теперь все позади, оборотень больше не придет. Волчья шерсть на могилах никогда не появится. Ты скоро выздоровеешь. И отец тоже вот-вот перестанет болеть. Только не надо меня ни о чем расспрашивать. Никогда! Обещаешь?
Томен кивнул головой и отправился к себе.
Придя в Руткину избу, колдун сразу же свалился на кровать и забылся. Беспокойное, тревожное забытье продолжалось несколько дней, изредка сменяясь короткими пробуждениями. И Томен, с трудом приоткрыв глаза, удивленно разглядывал убогое жилье пастуха, пытаясь вспомнить, где находится и что с ним произошло. Иногда, очнувшись, колдун видел рядом с собой Юту. Она подавала горькое питье, и Томен жадно глотал, чтобы утолить невыносимую жажду. А потом снова проваливался в сон.
Лишь на четвертый день колдун проснулся окончательно. Осторожно приподнялся на кровати, потом встал и сделал несколько шагов. Юта не обманула. Несмотря на сильную слабость, он чувствовал себя практически здоровым.
Маг вышел в сад и с наслаждением вдохнул прохладный влажный воздух. Засмотрелся на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пышную зелень. И вдруг почувствовал зверский аппетит. Он сорвал с большой раскидистой яблони несколько спелых плодов и с наслаждением вгрызся в хрустящую сочную мякоть. Немного утолив голод, Томен поспешно привел себя в порядок и вышел на улицу.
ГЛАВА 47
Когда колдун подходил к кладбищу, уже светало. Еще издали он увидел, как за слегка покосившейся оградой мелькнула чья-то тень. Затем высокая фигура в красном плаще на миг показалась в кладбищенских воротах, быстро метнулась в сторону леса и исчезла за деревьями. Томен, как мог, прибавил шаг. И вскоре увидел Юту, которая неподвижно сидела у заброшенной могилы. Капли дождя текли по бледному как мел лицу, но девушка их будто не замечала. Колдун окликнул Юту. Но та даже не шевельнулась. Тогда Томен подошел и тронул ее за плечо. Девушка все также неподвижно сидела, глядя в одну точку. Потом повернула голову и как-то странно посмотрела на колдуна. Затем встала и медленно пошла, потрясенно глядя перед собою.
В деревню они вернулись уже засветло. Юта, сколько Томен ни пытался ее расспрашивать, за всю дорогу не проронила ни слова. И только перед самым домом тихо проговорила:
– Теперь все позади, оборотень больше не придет. Волчья шерсть на могилах никогда не появится. Ты скоро выздоровеешь. И отец тоже вот-вот перестанет болеть. Только не надо меня ни о чем расспрашивать. Никогда! Обещаешь?
Томен кивнул головой и отправился к себе.
Придя в Руткину избу, колдун сразу же свалился на кровать и забылся. Беспокойное, тревожное забытье продолжалось несколько дней, изредка сменяясь короткими пробуждениями. И Томен, с трудом приоткрыв глаза, удивленно разглядывал убогое жилье пастуха, пытаясь вспомнить, где находится и что с ним произошло. Иногда, очнувшись, колдун видел рядом с собой Юту. Она подавала горькое питье, и Томен жадно глотал, чтобы утолить невыносимую жажду. А потом снова проваливался в сон.
Лишь на четвертый день колдун проснулся окончательно. Осторожно приподнялся на кровати, потом встал и сделал несколько шагов. Юта не обманула. Несмотря на сильную слабость, он чувствовал себя практически здоровым.
Маг вышел в сад и с наслаждением вдохнул прохладный влажный воздух. Засмотрелся на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пышную зелень. И вдруг почувствовал зверский аппетит. Он сорвал с большой раскидистой яблони несколько спелых плодов и с наслаждением вгрызся в хрустящую сочную мякоть. Немного утолив голод, Томен поспешно привел себя в порядок и вышел на улицу.
ГЛАВА 47
Стоял прохладный, но ясный и солнечный вечер. Деревня жила своей обычной жизнью. Новый пастух, лопоухий вихрастый мальчишка, громко покрикивая, гнал стадо коров. Заметив Томена, он сразу замолчал. Робко, но очень уважительно поприветствовал колдуна и тут же двинулся дальше.
Старый крестьянин, тащивший на спине вязанку дров, поравнявшись с Томеном, положил на землю свою ношу и низко поклонился. И не успел слегка опешивший от подобного почтения молодой колдун подумать, что бы все это значило, как вдруг увидел бодро шагавшего по противоположной стороне улицы Кидина. Староста тоже заметил его и радостно бросился навстречу.
– Ну, слушай, не ожидал от тебя, совсем не ожидал, – залебезил Кидин. – Когда Ютка настой какой-то принесла и сказала, что ты его против чар оборотня заговорил, я же ни единому слову не поверил. А потом как выпил чуток, так ведь действительно сразу полегчало. А через пару дней уже и вовсе другим человеком себя почувствовал! Ой, хорошо-то как снова к жизни возвращаться! – радостно воскликнул он.
Колдун растерянно молчал и с удивлением смотрел на старосту, который совсем недавно был при смерти, а теперь снова стоял перед ним как ни в чем не бывало, бодрый и жизнерадостный.
– Я ведь как понял, что выздоровел, совсем от счастья очумел, – взволнованно продолжал Кидин, наклоняясь к самому уху Томена. – Представляешь, все на свете перепутал! Продал я давеча овцу и все деньги за нее рыжей Натке отдал. А старухе своей бусы с серьгами подарил, да еще букет цветов в придачу. Вот ведь старый дурень!
Староста засмеялся, поглаживая густую, окладистую бороду. Но потом лицо его неожиданно снова стало серьезным.
– И ведь понимаешь, какое дело, – почесав затылок, задумчиво добавил он. – Обе бабы остались довольны!
Кидин бодро зашагал дальше по каким-то своим делам. А колдун, оставшись один, сразу поспешил на кладбище. Конечно, он помнил, что обещал Юте ни о чем не спрашивать. Но ведь это вовсе не значит, что нельзя попытаться узнать всю правду самому.
Томен долго бродил возле старой заброшенной могилы, рядом с которой три дня назад он увидел Юту. Перед его глазами как будто бы все еще стояло ее потрясенное лицо и полный неподдельного ужаса взгляд. С кем же она тогда здесь встречалась? Что произошло? Почему девушка вдруг застыла, словно каменное изваяние и какое-то время будто бы не слышала, как Томен ее зовет? А потом всю дорогу до дома не проронила ни слова…
Колдун внимательно смотрел себе под ноги, надеясь заметить что-нибудь необычное. И приметил свежий холмик среди старых давно заброшенных могил. А ведь в этой части кладбища уже много лет никого не хоронили, вон как могилы по соседству заросли травой.
Томен опустился на колени и начал внимательно изучать почву. Вскоре ему удалось разглядеть на влажной земле свежие человеческие следы. Он машинально сравнил их с отпечатками своих башмаков.
– У оборотня женская нога, примерно такого же размера, как у Натки, – задумчиво проговорил Томен, рассматривая еле заметный оттиск на земле.
Потом решительно встал и направился к слегка покосившейся избушке.
Хозяйка встречала на крыльце, как будто заранее знала, что он придет. Рыжие кудри разметались по плечам, узкие светло-карие глаза пристально смотрели на гостя. Ни слова не говоря, она провела Томена в избу и сразу налила ему полный стакан браги. Однако колдун уже не торопился пить.
«У Натки в гостях бывал Кидин, – вдруг неожиданно осенило Томена. – Он же сам недавно рассказывал, как по ошибке принес ей деньги вместо подарков. Значит, получается, что староста не раз заглядывал к Натке на огонек. И брагу наверняка ведь пил! Здесь без этого никак. Пастух Рутка, Клим, – продолжал размышлять Томен, – они тоже вполне могли побывать в Наткиных жарких объятьях, а перед этим отведать браги. Ну и, конечно же, он сам. Тоже ведь выпил в тот день, когда отравился и чуть не помер».
Вспомнив об этом, Томен покрылся холодным потом и резко отодвинул стакан. Мысли, одна страшнее другой, не давала ему покоя. Женские следы, появившиеся ночью на кладбише. Неизвестный человек в красном плаще жениха Зиаты. Разрытая могила оборотня.
– Чего не пьешь-то? Добрая брага, вся деревня знает, – придвигая стакан, хрипло проговорила Натка.
– Вся деревня, говоришь! – вдруг зловеще прошипел Томен, крепко хватая ее за руку. – А ну, назови-ка мне всех, кто бражки твоей отведал? Чего молчишь, испугалась? Ничего, погоди, обо всем еще узнаю. Давай, сама лучше быстро отвечай!
– Да ты кто такой, чтоб меня выспрашивать? – не на шутку рассердилась Натка. – Ишь, выискался! Только из города приехал, а туда же. Сует свой нос в чужие дела.
Но, выкрикнув это, Натка вдруг сразу почему-то смягчилась. Подсела поближе к молодому колдуну. Горячая женская рука мягко взъерошила ему волосы.
– Да ты никак меня ревнуешь, паренек? – довольно улыбаясь, спросила она. А потом, вдруг сразу посерьезнев, мечтательно добавила: – Эх, вот ежели б ты в жены меня взял! Я бы верной тебе была до самой смерти. Никого бы больше в дом свой не пустила.
Но Томен не оценил открывавшихся перед ним перспектив. Точнее говоря, он их просто не заметил. Месть мертвого оборотня, которая едва не стоила ему жизни, должна наконец получить хоть какое-то объяснение. В памяти колдуна невольно всплыло недавнее приключение в Марноте. Проклятие, нависшее над старым владельцем замка тогда объяснилось просто – яд! Вот и сейчас все складывалось как-то уж очень похоже. «Натка! Конечно, она! Ее отравленная брага!» – потрясенно думал колдун. И ничего другого сейчас просто не лезло ему в голову.
– Староста Кидин к тебе заходил, верно говорю? Клима и Рутку-пастуха тоже брагой угощала? Отвечай! – продолжал допрашивать Натку Томен.
– Вот ежели замуж меня возьмешь, тогда все-все тебе расскажу, – широко улыбаясь щербатым ртом, повторяла та в ответ на все его вопросы, и больше от нее ничего нельзя было добиться.
Наконец, Томен, устав повторять одно и то же, решительно встал из-за стола и вышел из дома. Он, наконец-то, понял, что с Наткой сейчас бесполезно говорить. Вот если бы на кладбище ее подкараулить да подглядеть, чем она занимается там по ночам…
Как только стемнело, Томен снова отправился в сторону кладбища. Добравшись до ямы, где мужики закопали оборотня, он ловко забрался на стоявшее неподалеку большое дерево и спрятался в раскидистых ветвях. Томен ждал. Он почему-то нисколько не сомневался, что кто-то сегодня обязательно придет, и готов был сидеть здесь, затаившись, хоть до самого утра.
Однако ждать пришлось гораздо меньше, чем он предполагал. Примерно в полночь раздался шум шагов. Высокая стройная фигура в красном плаще быстро вышла из леса и подошла к могиле оборотня. И почти сразу же следом за ней, откуда ни возьмись, появилась Юта. Она подошла к человеку в красном и осторожно сняла надвинутый по самые брови широкий капюшон. Потом осторожно погладила рассыпавшие по плечам густые черные волосы.
– Не надо, Зиата, не плачь! – тихо проговорила Юта. – Астона здесь больше нет, он похоронен на кладбище. Его душа, наконец-то, нашла покой.
– Они зарубили его топором и закопали в яме, как собаку, – гневно воскликнула Зиата. – А потом отправились к нам в дом, чтобы обмыть удачно слаженное дельце. В ту ночь они веселились и пили до самого утра. А я им прислуживала, подавала еду и вино, но не могла отомстить за убитого жениха! Тогда у меня еще не было Гангмаровой желчи…
– Зато когда она у тебя появилась, ты не пожалела никого, даже собственного отца, – тихо сказала Юта.
– Я должна была отомстить за Астона! Жаль, что ты помешала мне довести дело до конца. Они все должны были подохнуть, как травленые крысы. Все заслужили… И отец, и этот безмозглый колдун. Эх, не снотворное надо было подсыпать тогда в пирожки, а Гангмарову желчь. Ежели б точно знала, что их отведает твой маг…
– Томен не виноват, он никого не убивал! – взволнованно перебила ее Юта.
– Колдун тоже на оборотня ходил, – жестко сказала Зиата. – Я знаю. Я хорошо запомнила ту ночь. Мы с Астоном гуляли в лесу, и он первый раз меня поцеловал. Я вся дрожала, как будто от холода, и он накинул мне на плечи свой красный плащ. Мы долго стояли обнявшись. А потом вдруг услышали голос отца. Он громко звал Астона. Любимый шепнул, что скоро вернется, и поцеловал меня в губы, сладко-сладко! Как будто чувствовал, что это в последний раз. И ушел. Больше я никогда не видела его живым.
Зиата заплакала. Юта вначале что-то шептала ей на ухо, пыталась утешить сестру. Потом, видно догадавшись, что любые слова тут бесполезны, просто долго молча стояла рядом с Зиатой и робко гладила ее чуть вздрагивавшие плечи.
– Когда, не дождавшись Астона, я отправилась его искать, любимый был уже мертв, – снова заговорила Зиата. – Я видела из-за кустов, как. Рутка и отец приклеивают к его телу клочья поганой волчьей шерсти. Пастух не знал, что скоро, очень скоро такую же шерсть найдут на его могиле…
– Но Томена там не было, он никого не убивал, – упрямо повторила Юта.
– Да ладно, не волнуйся за него. Раз обещала тебе, так пусть себе живет. Я для тебя на все готова, кто еще у меня остался? – тихо ответила ей сестра. – Только ты.
– Знаю, Зиата, знаю, я тебя тоже ни за что не выдам, – горячо зашептала Юта.
– Снадобье нужное дала. Ну, против той отравы, что в пищу им подсыпала, – как будто не слыша ее, продолжала Зиата. – Вот и выходила ты отца и этого своего городского дуралея. А он только выздоровел, как снова к рыжей Натке побежал. А скоро вовсе в город вернется, о тебе и не вспомнит. Ну, да чего там говорить, пошли лучше могилу Астона навестим.
Зиата решительно направилась в сторону кладбища. Сестра поспешила следом. Маг слышал, как сестры о чем-то оживленно спорят но, сколько ни старался, не мог ни слова разобрать. И только один раз ветер донес до него громкий возглас Юты:
– Ничего, теперь-то я вижу, что лучше Томена умею колдовать. Никуда не денется, все равно будет мой!
Голоса вскоре затихли. Маг слез с дерева и неспешно направился домой. По дороге он почему-то все время вспоминал последнюю фразу Юты.
«А чего… тут она, возможно, что права», – вдруг неожиданно подумал Томен.
Старый крестьянин, тащивший на спине вязанку дров, поравнявшись с Томеном, положил на землю свою ношу и низко поклонился. И не успел слегка опешивший от подобного почтения молодой колдун подумать, что бы все это значило, как вдруг увидел бодро шагавшего по противоположной стороне улицы Кидина. Староста тоже заметил его и радостно бросился навстречу.
– Ну, слушай, не ожидал от тебя, совсем не ожидал, – залебезил Кидин. – Когда Ютка настой какой-то принесла и сказала, что ты его против чар оборотня заговорил, я же ни единому слову не поверил. А потом как выпил чуток, так ведь действительно сразу полегчало. А через пару дней уже и вовсе другим человеком себя почувствовал! Ой, хорошо-то как снова к жизни возвращаться! – радостно воскликнул он.
Колдун растерянно молчал и с удивлением смотрел на старосту, который совсем недавно был при смерти, а теперь снова стоял перед ним как ни в чем не бывало, бодрый и жизнерадостный.
– Я ведь как понял, что выздоровел, совсем от счастья очумел, – взволнованно продолжал Кидин, наклоняясь к самому уху Томена. – Представляешь, все на свете перепутал! Продал я давеча овцу и все деньги за нее рыжей Натке отдал. А старухе своей бусы с серьгами подарил, да еще букет цветов в придачу. Вот ведь старый дурень!
Староста засмеялся, поглаживая густую, окладистую бороду. Но потом лицо его неожиданно снова стало серьезным.
– И ведь понимаешь, какое дело, – почесав затылок, задумчиво добавил он. – Обе бабы остались довольны!
Кидин бодро зашагал дальше по каким-то своим делам. А колдун, оставшись один, сразу поспешил на кладбище. Конечно, он помнил, что обещал Юте ни о чем не спрашивать. Но ведь это вовсе не значит, что нельзя попытаться узнать всю правду самому.
Томен долго бродил возле старой заброшенной могилы, рядом с которой три дня назад он увидел Юту. Перед его глазами как будто бы все еще стояло ее потрясенное лицо и полный неподдельного ужаса взгляд. С кем же она тогда здесь встречалась? Что произошло? Почему девушка вдруг застыла, словно каменное изваяние и какое-то время будто бы не слышала, как Томен ее зовет? А потом всю дорогу до дома не проронила ни слова…
Колдун внимательно смотрел себе под ноги, надеясь заметить что-нибудь необычное. И приметил свежий холмик среди старых давно заброшенных могил. А ведь в этой части кладбища уже много лет никого не хоронили, вон как могилы по соседству заросли травой.
Томен опустился на колени и начал внимательно изучать почву. Вскоре ему удалось разглядеть на влажной земле свежие человеческие следы. Он машинально сравнил их с отпечатками своих башмаков.
– У оборотня женская нога, примерно такого же размера, как у Натки, – задумчиво проговорил Томен, рассматривая еле заметный оттиск на земле.
Потом решительно встал и направился к слегка покосившейся избушке.
* * *
Хозяйка встречала на крыльце, как будто заранее знала, что он придет. Рыжие кудри разметались по плечам, узкие светло-карие глаза пристально смотрели на гостя. Ни слова не говоря, она провела Томена в избу и сразу налила ему полный стакан браги. Однако колдун уже не торопился пить.
«У Натки в гостях бывал Кидин, – вдруг неожиданно осенило Томена. – Он же сам недавно рассказывал, как по ошибке принес ей деньги вместо подарков. Значит, получается, что староста не раз заглядывал к Натке на огонек. И брагу наверняка ведь пил! Здесь без этого никак. Пастух Рутка, Клим, – продолжал размышлять Томен, – они тоже вполне могли побывать в Наткиных жарких объятьях, а перед этим отведать браги. Ну и, конечно же, он сам. Тоже ведь выпил в тот день, когда отравился и чуть не помер».
Вспомнив об этом, Томен покрылся холодным потом и резко отодвинул стакан. Мысли, одна страшнее другой, не давала ему покоя. Женские следы, появившиеся ночью на кладбише. Неизвестный человек в красном плаще жениха Зиаты. Разрытая могила оборотня.
– Чего не пьешь-то? Добрая брага, вся деревня знает, – придвигая стакан, хрипло проговорила Натка.
– Вся деревня, говоришь! – вдруг зловеще прошипел Томен, крепко хватая ее за руку. – А ну, назови-ка мне всех, кто бражки твоей отведал? Чего молчишь, испугалась? Ничего, погоди, обо всем еще узнаю. Давай, сама лучше быстро отвечай!
– Да ты кто такой, чтоб меня выспрашивать? – не на шутку рассердилась Натка. – Ишь, выискался! Только из города приехал, а туда же. Сует свой нос в чужие дела.
Но, выкрикнув это, Натка вдруг сразу почему-то смягчилась. Подсела поближе к молодому колдуну. Горячая женская рука мягко взъерошила ему волосы.
– Да ты никак меня ревнуешь, паренек? – довольно улыбаясь, спросила она. А потом, вдруг сразу посерьезнев, мечтательно добавила: – Эх, вот ежели б ты в жены меня взял! Я бы верной тебе была до самой смерти. Никого бы больше в дом свой не пустила.
Но Томен не оценил открывавшихся перед ним перспектив. Точнее говоря, он их просто не заметил. Месть мертвого оборотня, которая едва не стоила ему жизни, должна наконец получить хоть какое-то объяснение. В памяти колдуна невольно всплыло недавнее приключение в Марноте. Проклятие, нависшее над старым владельцем замка тогда объяснилось просто – яд! Вот и сейчас все складывалось как-то уж очень похоже. «Натка! Конечно, она! Ее отравленная брага!» – потрясенно думал колдун. И ничего другого сейчас просто не лезло ему в голову.
– Староста Кидин к тебе заходил, верно говорю? Клима и Рутку-пастуха тоже брагой угощала? Отвечай! – продолжал допрашивать Натку Томен.
– Вот ежели замуж меня возьмешь, тогда все-все тебе расскажу, – широко улыбаясь щербатым ртом, повторяла та в ответ на все его вопросы, и больше от нее ничего нельзя было добиться.
Наконец, Томен, устав повторять одно и то же, решительно встал из-за стола и вышел из дома. Он, наконец-то, понял, что с Наткой сейчас бесполезно говорить. Вот если бы на кладбище ее подкараулить да подглядеть, чем она занимается там по ночам…
Как только стемнело, Томен снова отправился в сторону кладбища. Добравшись до ямы, где мужики закопали оборотня, он ловко забрался на стоявшее неподалеку большое дерево и спрятался в раскидистых ветвях. Томен ждал. Он почему-то нисколько не сомневался, что кто-то сегодня обязательно придет, и готов был сидеть здесь, затаившись, хоть до самого утра.
Однако ждать пришлось гораздо меньше, чем он предполагал. Примерно в полночь раздался шум шагов. Высокая стройная фигура в красном плаще быстро вышла из леса и подошла к могиле оборотня. И почти сразу же следом за ней, откуда ни возьмись, появилась Юта. Она подошла к человеку в красном и осторожно сняла надвинутый по самые брови широкий капюшон. Потом осторожно погладила рассыпавшие по плечам густые черные волосы.
* * *
– Не надо, Зиата, не плачь! – тихо проговорила Юта. – Астона здесь больше нет, он похоронен на кладбище. Его душа, наконец-то, нашла покой.
– Они зарубили его топором и закопали в яме, как собаку, – гневно воскликнула Зиата. – А потом отправились к нам в дом, чтобы обмыть удачно слаженное дельце. В ту ночь они веселились и пили до самого утра. А я им прислуживала, подавала еду и вино, но не могла отомстить за убитого жениха! Тогда у меня еще не было Гангмаровой желчи…
– Зато когда она у тебя появилась, ты не пожалела никого, даже собственного отца, – тихо сказала Юта.
– Я должна была отомстить за Астона! Жаль, что ты помешала мне довести дело до конца. Они все должны были подохнуть, как травленые крысы. Все заслужили… И отец, и этот безмозглый колдун. Эх, не снотворное надо было подсыпать тогда в пирожки, а Гангмарову желчь. Ежели б точно знала, что их отведает твой маг…
– Томен не виноват, он никого не убивал! – взволнованно перебила ее Юта.
– Колдун тоже на оборотня ходил, – жестко сказала Зиата. – Я знаю. Я хорошо запомнила ту ночь. Мы с Астоном гуляли в лесу, и он первый раз меня поцеловал. Я вся дрожала, как будто от холода, и он накинул мне на плечи свой красный плащ. Мы долго стояли обнявшись. А потом вдруг услышали голос отца. Он громко звал Астона. Любимый шепнул, что скоро вернется, и поцеловал меня в губы, сладко-сладко! Как будто чувствовал, что это в последний раз. И ушел. Больше я никогда не видела его живым.
Зиата заплакала. Юта вначале что-то шептала ей на ухо, пыталась утешить сестру. Потом, видно догадавшись, что любые слова тут бесполезны, просто долго молча стояла рядом с Зиатой и робко гладила ее чуть вздрагивавшие плечи.
– Когда, не дождавшись Астона, я отправилась его искать, любимый был уже мертв, – снова заговорила Зиата. – Я видела из-за кустов, как. Рутка и отец приклеивают к его телу клочья поганой волчьей шерсти. Пастух не знал, что скоро, очень скоро такую же шерсть найдут на его могиле…
– Но Томена там не было, он никого не убивал, – упрямо повторила Юта.
– Да ладно, не волнуйся за него. Раз обещала тебе, так пусть себе живет. Я для тебя на все готова, кто еще у меня остался? – тихо ответила ей сестра. – Только ты.
– Знаю, Зиата, знаю, я тебя тоже ни за что не выдам, – горячо зашептала Юта.
– Снадобье нужное дала. Ну, против той отравы, что в пищу им подсыпала, – как будто не слыша ее, продолжала Зиата. – Вот и выходила ты отца и этого своего городского дуралея. А он только выздоровел, как снова к рыжей Натке побежал. А скоро вовсе в город вернется, о тебе и не вспомнит. Ну, да чего там говорить, пошли лучше могилу Астона навестим.
Зиата решительно направилась в сторону кладбища. Сестра поспешила следом. Маг слышал, как сестры о чем-то оживленно спорят но, сколько ни старался, не мог ни слова разобрать. И только один раз ветер донес до него громкий возглас Юты:
– Ничего, теперь-то я вижу, что лучше Томена умею колдовать. Никуда не денется, все равно будет мой!
Голоса вскоре затихли. Маг слез с дерева и неспешно направился домой. По дороге он почему-то все время вспоминал последнюю фразу Юты.
«А чего… тут она, возможно, что права», – вдруг неожиданно подумал Томен.