Страница:
— Здесь была казарма истребителей танков. Еще всюду стоят самоходные лафеты и тягачи с противотанковыми пушками. Нет горючего… Какая обида! Вообще… все дезертируют, все бегут… С тех пор как американцы перешли Рейн, сопротивление по существу прекратилось. Не понимаю! — И, хлопнув Хольта по плечу, добавил: — В унтер-офицерской столовой распивают последние запасы спиртного.
Они с трудом нашли свободный столик. Вольцов принес пива и коньяку. Облокотился, подпер подбородок руками.
— Хотел бы я знать, что делает мой дядюшка. — Он выпил. Хольт сидел молча, кругом стоял пьяный гомон.
Ночью их подняли по тревоге. Рота Венерта выступила. Лейтенант отсутствовал. Вольцов объяснил:
— Он едет с командиром батальона и начальником штаба.
— У них грузовик со жратвой, — крикнул Феттер. Шли целый день по обочине, растянувшись чуть не на километр. Навстречу попадались отходящие части.
— Одни идут назад, другие вперед. Хотел бы я знать, что происходит, — недоумевал Вольцов.
Вечером остановились в деревне, ночевали в сараях и ригах.
В трактире сидела команда эсэсовцев. Вольцов до поздней ночи играл с ними в скат. Наутро он заявил:
— Парни первый сорт! Кстати, большинство из наших мест. Позавчера они ночевали в лагере трудовой повинности для девушек. Представляешь, что там было! Нарассказали дурехам всяких ужасов про негров и монголов, что, мол, их непременно съедят, те на все и согласились… — Он рассмеялся. — Ребята дожидаются начальства: должны тут военно-полевой суд учредить. — И с удовлетворением добавил: — Вот когда наконец возьмутся за дезертиров!
Рота двинулась дальше. После полудня их обстреляли истребители-бомбардировщики. Но им удалось быстро укрыться и потерь почти не было. Наконец они достигли места назначения — деревни Грейфенслебен. На краю деревни стояло несколько полевых орудий. Связисты тянули телефонную линию. В трактире Вольцов устроил нечто вроде командного пункта.
Он один суетился, что-то делал. Два других унтер-офицера, Бек и Винклер, безучастно сидели у печки. Поздно вечером прибыла еще одна сводная рота. Командир, обер-фельдфебель, был тяжело ранен. В пути на роту налетели истребители-бомбардировщики, она сильно поредела. Раненых отправили в соседнюю деревню Бухек, где разместился медсанбат. Когда связь с батальоном была налажена, Вольцов не мог отказать себе в удовольствии подробно разъяснить обстановку и боевое задание.
Батальон удерживает три населенных пункта, деревни Грейфенслебен и Бухек, а также Герштедт, небольшой городок тысяч в пять жителей, окруженный фабриками и сильно пострадавший от бомбежек. Магистральное шоссе проходит с юга на север по холмистой, бедной лесами местности, сначала возле Грейфенслебена, затем мимо Герштедта, где находится штаб батальона. Западнее Герштедта лежит большое селение Бухек.
— Мы входим в дивизию «Кернер», во вновь сформированную армию, и прикрываем здесь ее южный фланг.
Хольт устало и безучастно слушал его разглагольствования. Ночью в Грейфенслебен прибыли три 75-миллиметровых противотанковых орудия на самоходных лафетах. В первом часу на юге стала явственно слышна канонада, которая, однако, вскоре затихла. Из батальона в Герштедте, куда пристроился Венерт, сообщили, что с юга по автостраде Гермсдорф — Глаухау прорвались танки. Под утро из батальона вызвали роту в Герштедт для защиты командного пункта, как было сказано.
— А кто же здесь останется? — спросил Вольцов. Прибывшая после них сводная рота лишилась командира и состояла из полуобученных новобранцев, курсантов специальных военных училищ.
— Как их тут бросить одних! Бек, ты остаешься здесь!
Вольцов переговорил по телефону с начальником штаба батальона. Положив трубку, он пожаловался Хольту:
— У меня такое впечатление, что им это все глубоко безразлично.
Перед домом уже выстроилась готовая к маршу рота. Сникший и безучастный ко всему Бек сидел в трактире. Рота ушла.
Часа через полтора, когда рассвело, они увидели справа, внизу в долине, светлую ленту шоссе, которое проходило в двух километрах от Герштедта и вело на север. По дороге из городка прямо на восток, в сторону шоссе, шли две легковые машины, свернули на шоссе и помчались на север.
Вольцов сжал губы. Он шагал с Винклером, Феттером и Хольтом в голове колонны. Крикнув ефрейтору: «Примешь командование!», — он схватил Хольта за руку, побежал через луг, за ним Феттер и Винклер. Спустившись в низину, они наткнулись на широкий ручей. Долго искали мост, наконец нашли. Задыхаясь, бежали по садам мимо вилл. На востоке уже занималась заря. Стрелка на углу улицы указала им, где находится командный пункт батальона.
Перед виллой стоял грузовик. Сюда со всех сторон сбегались телефонные провода. Подле грузовика, загораживая проход, в беспорядке громоздились ящики с патронами, автоматы, пулеметы — целый арсенал оружия и боеприпасов, ff спешке сброшенных прямо на тротуар. А на машине из-под брезента, как заметил Хольт, выглядывали ящики с продуктами — коньяком, хлебом, бидоны с повидлом и маслом. Шофер-ефрейтор стоял возле кабинки. Из калитки с чемоданом и перекинутой через руку шинелью вышел лейтенант Венерт. Увидел Вольцова, смутился, но прошел мимо и поставил чемодан в кабинку.
Вольцов подошел к Венерту, левой рукой он взялся за затвор висевшего на груди автомата, а правой отдал честь.
— Вторая рота…
Хольт еще не отдышался от бега и не все понимал, но то, что говорил Венерт, он понял.
— Занимайте подготовленную позицию.
— Где командир? — спросил Вольцов.
— Командир меняет командный пункт, — небрежно бросил Венерт, — а я…
— …а вы последуете за мной на КП!
Хольт услышал в голосе Вольцова угрозу.
Венерт побледнел. Его голубые глаза впились в Вольцова. Ухватившись за дверцу машины и ступив на подножку, он резко, командирским тоном закричал:
— Вы забыли, что разговариваете с офицером! Да как вы смеете!
— Феттер, — приказал Вольцов, — отбери у водителя ключи!
Феттер, повинуясь, как хорошо натасканная овчарка, отпихнул лейтенанта и залез в кабину. Хольт слышал, как он пригрозил: «А ну, живо, не то…» — Шофер вылез и на вопросительный взгляд Венерта только пожал плечами. Он отошел на несколько шагов и выжидающе остановился. Венерт хорохорился.
— Вы с ума сошли! Я приказываю вам…
Вольцов весь трясся от злобы.
— Командир удрал! И ты туда же, трусливая сука! Да еще прихватил грузовик с продовольствием для роты. Я тебе покажу, как дезертировать, подлец! — орал он. — На фонарный столб всякого, кто вздумает драпать!
Венерт потянулся к кобуре, но Феттер по знаку Вольцова схватил его сзади за пояс и вырвал оружие. У Венерта сразу пропал весь гонор. Он посмотрел на Винклера в надежде, что тот заступится. Винклер не шевельнулся, он стоял бледный как полотно.
— Я отстраняю вас от командования и беру под стражу, — воскликнул Вольцов. — Феттер, сорви с него погоны!
Феттер так рьяно сдирал серебряные погоны, что Венерт едва на ногах удержался. Подталкивая, они повели его через сад в дом. Командный пункт помещался в подвале, в просторной, опрятной прачечной. Большой, сколоченный из толстых досок стол устилали карты. На скамейке стояли телефоны, рация и радиоприемник, к окну была придвинута походная кровать. Одна дверь вела в сад, другая в коридор и чулан с углем.
Венерт, очень бледный, стоял у двери, он еще раз попытался протестовать.
— Вы за это ответите! Винклер, вы тоже попадете под суд как бунтовщик, если не…
Вольцов подскочил к Венерту и ударил его кулаком по лицу. Перед Хольтом ожила такая же сцена: Вольцов на Скале Ворона избивает Мейснера.
— Я тебе покажу… подлец! — Вольцов ударил еще раз, и голова Венерта стукнулась о стенку. Хольт болезненно ощутил этот удар.
— Такого я бы с радостью четвертовал, — сказал Вольцов.
— А он ведь тебя еще называл… трусом и бахвалом, — подзуживал Феттер.
Ни в одной из комнат подвального этажа на окнах не было решеток.
— Самое простое — пристрелить его, Феттер, — сказал Вольцов. — Хотя постой, поищи-ка веревку!
— Есть поискать веревку, господин унтер-офицер! — крикнул Феттер и повернулся на каблуках.
— Я требую суда! — в смертельном страхе кричал Ве-нерт. — Я офицер! Вы не имеете права! Винклер, да помогите же мне!.. Это немыслимо… Ради бога! — орал он распухшими губами. — Не вешайте!
Феттер принес бельевую веревку. Венерт весь трясся.
— Фюрер сказал: кто боится пасть смертью храбрых, тот умрет позорной смертью, — провозгласил Вольцов. — Ну как, повесим его, а? Винклер?
Унтер-офицер Винклер молчал. На лице его был написан страх. Но он все же покачал головой. Хольт ответил:
— Нет!
— Феттер? — продолжал опрос Вольцов.
— Повесить! — крикнул Феттер. — Сейчас же повесить! Только вспомню, как он нас гонял…. Повесить, и как можно быстрее. Вон в саду, на той груше!
— Тогда мне принимать решение, — сказал Вольцов. Он смотрел на Венерта и намеренно медлил.
Венерт потерял остатки самообладания и, заикаясь, молил:
— Вольцов… пощадите! — зубы у него стучали. Вольцов долго раздумывал.
— Но что же нам с ним делать, чтобы он не сбежал? При первой же возможности я отвезу его в полк, я хочу, чтобы его при мне повесили!
Венерт с облегчением вздохнул.
Вольцов все еще раздумывал. Феттер подошел к нему и шепнул ему что-то на ухо. Вольцов ухмыльнулся.
— Идет.
Пока Феттер бежал через сад к грузовику, Вольцов объяснил:
— Венерта напоим до бесчувствия, чтоб не сбежал!
Феттер кружкой влил в рот безропотно подчинявшемуся Венерту коньяк. Глаза Венерта остекленели. Феттер толкнул его на походную кровать и поил до тех пор, пока лейтенант не свалился мертвецки пьяный.
— Готов! — сказал Вольцов. Хольт вытер пот со лба.
— Что же теперь будет… с батальоном? — спросил унтер-офицер Винклер.
Вольцов сначала посмотрел на Хольта, потом перевел взгляд на Феттера и Винклера.
— При любых обстоятельствах батальон выполнит боевое задание. Батальоном командую я.
Унтер-офицер Винклер удивленно повернулся к Вольцову.
— Но ведь здесь никто уже не сражается.
— Где командую я, — сказал Вольцов, — там будут сражаться! А кто думает иначе… — Он хлопнул по кобуре. Феттер стоял рядом с бельевой веревкой в руках.
Вольцов подошел к столу и склонился над картой. Из приемника послышался голос диктора. «Ставка фюрера… На востоке началось крупное наступление…» Вольцов уставился на приемник. «Прорвавшиеся танки противника… ожесточенное сопротивление… Также западнее Эрфурта… перешел Заале между Иеной и Галле…» И еще: «Воззвание фюрера…» Обрывки фраз едва доходили до сознания безразличного ко всему Хольта. «Берлин останется немецким городом… Вена будет опять немецкой…» Вольцов в бешенстве выключил аппарат.
— У нас есть боевое задание! Все остальное нас не касается! — И он снова склонился над картой. — Хольт, установи связь с полком!
Хольт начал машинально пробовать телефоны. В Грейфенс-лебене ответил Бек. Вольцов сказал:
— Пусть пришлет сюда самоходные лафеты!
По второму аппарату ответили из Бухека; какой-то капитан медицинской службы кричал, что это безумие и надо кончать. Истеричный голос дребезжал в мембране.
— Положи трубку! — прошипел Вольцов. — Звони в полк!
Но связаться с полком не удалось. Никто не отзывался. Все удрали, подумал Хольт. Венерт повернулся на походной кровати и застонал.
Вольцов с Хольтом, Феттером и Винклером обошли весь городок. Главная улица, маленькая четырехугольная рыночная площадь, несколько узеньких переулочков и вокруг — виллы в садах. Центр городка с рыночной площадью представлял собой груду развалин, все было разбомблено и сожжено. К северо-западу от города виднелись фабричные корпуса и большой рабочий поселок. Там всюду развевались белые флаги. В самом городе они не встретили ни одного штатского. И виллы на окраине были пусты.
Они осмотрели позиции к востоку от городка. Окопы тянулись зигзагами с юга на север по окраине города, у самых границ садов. Сводная рота уже заняла окопы — двести молодых парней, но ни одного командира, если не считать двух-трех ефрейторов; правда, оружия у них было хоть отбавляй. Вольцов насчитал девять пулеметов. Солдаты сидели в окопах, неестественно громко переговариваясь, и, должно быть чтобы подбодрить друг друга, делились самыми немыслимыми слухами.
— Господин унтер-офицер, правда, что прибывает подкрепление?
— Да, — ответил Вольцов, — и тяжелое оружие!
— Господин унтер-офицер, сегодня ночью будто бы на Восточном фронте ввели в действие новое оружие… Русские бегут…
— Как только поступит официальное сообщение, я объявлю по батальону, — ответил Вольцов.
На восточной окраине городка пересекавшая рыночную площадь главная улица спускалась между виллами вниз к шоссе. Феттер записывал распоряжения Вольцова.
— Здесь, справа и слева, установить по противотанковой пушке. Третью оттянуть немного назад, в сады.
Винклер остался в окопах. Они торопливо возвращались назад в город по главной улице.
— В трех подвалах с запасным выходом оборудовать блиндажи… Доставить туда фаустпатроны! Сформировать три команды истребителей танков. Один взвод, как резерв, — в город.
От рыночной площади через узенькую улочку они прошли на южную окраину, где в одной из вилл помещался командный пункт. o
Зазвонил телефон. Хольт снял трубку. Грубый голос докладывал, что самоходные лафеты из Грейфенслебена прибыли в Бухек.
— Все идет как по маслу, — сказал Вольцов. Он опять изучал карту. Расставив ноги и опираясь обеими руками о стол, он, наклонившись вперед, крутил циркулем, измерял расстояния, вычислял, что-то бормоча себе под нос.
Хольт невольно вспомнил, как Вольцов на зенитной батарее объяснял обстановку, как в казарме решал тактические задачи на ящике с песком… Он и теперь совершенно так же склонялся над картой и говорил:
— Превосходство в тактике… выгодная позиция… развертывание… элемент неожиданности…
Куда это нас приведет? — думал Хольт…
И сколько еще можно?..
К полудню в Герштедт прибыли три самоходных лафета. Феттер доложил, что все распоряжения выполнены. Вольцов еще раз осмотрел жидкую линию обороны, блиндажи среди развалин. Людей на такой участок явно не хватало. Потом они сидели на командном пункте. Венерт все еще стонал во сне.
Зазвонил телефон. Хольт снял трубку — это стало у него рефлекторным движением. Унтер-офицер Бек, потеряв всякую выдержку, в паническом страхе говорил о танках. Сотни танков…
— Они остановились на возвышенности у Грейфенслебена, — повторил Хольт.
— Эти пройдут мимо! — сказал Вольцов и послал Феттера к самоходным лафетам: — Скажешь, если танки все же вздумают подняться сюда, первые машины пропустить в город!
Хольт думал: танки. Сотни танков! В ушах у него все еще звучал дрожащий голос Бека, а Вольцов уже снова стоял у карты и ораторствовал в пустом подвале:
— Вряд ли они бросят против нас крупные танковые силы… на юге они прорвались в район Цвикау — Хемниц… возникает вопрос…
Уже много дней Хольт находился в состоянии прострации; мозг его лишь слабо откликался на внешние впечатления. Но теперь Хольт словно проснулся, словно пришел в себя. Не голос ли это Вольцова грубо и резко разрывает тишину? А Вольцов все разглагольствовал:
— …разобью американцев… по всем правилам военного искусства.
— Вольцов! — закричал Хольт, его начал бить озноб. — Ведь каждую секунду танки могут…
— Танки? Торопиться некуда! Я знаю американскую тактику. Мы их в два счета разобьем!
Связной рывком распахнул дверь и тупо уставился на спящего лейтенанта. Потом закричал:
— Танки! Тучи танков!
Вольцов схватил автомат и рванул Хольта за плечо:
— Пошли!
Он вытолкнул его из подвала.
Хольт вместе с Вольцовом лежал в окопе неподалеку от дороги. По шоссе, внизу в долине, с лязгом проходили танки. Солдаты пригнулись в окопах. Вольцов взглянул на Хольта:
— Что я говорил? Они идут мимо! — и начал считать вслух. Дойдя до восьмидесяти, он бросил. По меньшей мере еще столько же танков катило мимо.
Гул моторов мало-помалу затихал. Переползая от куста к кусту, к ним пробрался связной и спрыгнул в окоп. Почерк Феттера: «В Грейфенслебене мотопехота. Бек перерезал телефонный провод и капитулировал». Вольцов прочел, процедил что-то сквозь зубы. Четверть часа спустя снова послышался лязг танковых гусениц. Десять шерманов дошли до поворота на Герштедт и свернули на дорогу. Здесь они долго стояли. Тем временем по шоссе на север прошла длинная вереница грузовиков с пехотой, затем тягачи с орудиями, затем снова мотопехота. Последний десяток машин остановился рядом с шерманами,
Вольцов крикнул:
— Передать по окопам: танки… пропустить! Десять шерманов быстро двинулись по дороге, достигли первых домов и прошли совсем близко от Хольта и Вольцова. Оба замаскированных в кустах противотанковых орудия открыли огонь.
Вольцов крикнул:
— В город! Быстро!
Хольт нырнул в кусты, пробежал мимо ведущего огонь самоходного лафета и услышал, как в городе грохотали фаустпатроны. Затем затарахтели пулеметы, в садах стали рваться снаряды, ломались яблони, вырванный с корнем цветущий куст сирени проплыл по воздуху, разлетелся на части сарай… Огонь, дым. Земля дрожала под ногами Хольта, он выскочил на главную улицу, перебрался через какие-то развалины и, нырнув в подвал, очутился в первом блиндаже. Здесь было полно дыма, за окном полыхало пламя, четверо солдат кричали все разом. Кто-то сунул в руки Хольту фаустпатрон.
Выскочив, Хольт, воспринимавший все как во сне, увидел горящий танк. Однако не менее четырех танков обстреливали развалины осколочными снарядами. Хольт бежал по главной улице. Слева, посреди рыночной площади, на его глазах взорвался шерман… Справа горел подбитый танк, но впереди него другой вел огонь по городу. Кто-то бросился рядом с ним на мостовую — это был Вольцов.
— Бей по нему, это последний!
Хольт не трогался с места. Сердце в смертельном страхе бешено колотилось. Потом это прошло, но он не чувствовал своего тела, словно оно стало невесомым. Внутренний голос приказывал ему: бей, это еще наилучший выход.
Он поднялся. Найти воображаемую точку, впиться в нее глазами и… вперед, марш! Он побежал к шерману, нацелился в маску орудия и попал; взрывная волна бросила его наземь.
Кругом все было тихо, только пламя потрескивало. Неподалеку жарко горел дом. Хольт протер глаза, их жгло от пыли и порохового дыма.
— Мотопехота спешилась! — крикнул кто-то. И еще: — Четыре танка повернули обратно!
У въезда в городок среди кустов ярко горели оба самоходных лафета… Унтер-офицер Винклер, тяжело дыша, доложил:
— Третье цело… И расчеты с обоих орудий здесь.
— Наплевать мне на расчеты! — заорал Вольцов. — Мне пушка нужна! Третье орудие назад, в город!
Он втолкнул Хольта в окоп. Феттер подполз к ним с пулеметом. Хольт видел, как по ту сторону шоссе устанавливали минометы. Четыре шермана направили пушки на дома. Уже слышались нарастающий вой и разрывы в городе…
— Пусть попробуют атаковать! — сказал Вольцов. — В гору против десятка пулеметов, да еще по открытой местности! Феттер! Ты поведешь резервный взвод в контратаку…
Феттер отполз. Вольцов прикрикнул на Хольта:
— Ты чего это? Бери пулемет!
В небо взвилась и рассыпалась блестками ракета… Что бы это могло означать? Вольцов наклонил голову набок, посмотрел вверх, оцепенев от страха, соскользнул с бруствера в траншею и втиснулся в песок… Хольт ничего не понимал. И тут разразился ураган. По небу скользили истребители-бомбардировщики, накренялись на крыло и пикировали; сразу по краю города поднялись черные фонтаны, а потом встала сплошная черная стена и вместе с осколками обрушилась на землю, и земля заколебалась, как при извержении вулкана.
Ночь, клубы дыма, вскинутая к небу земля, помрачившая дневной свет, ночь, рассекаемая малиновыми вспышками и желтыми молниями, взрывы, ракеты, бомбы, глухой стук бортовых пушек — все это слилось в единый рев, над которым висел пронзительный вой пикирующих самолетов… Хольт лежал неподвижно лицом кверху, и перед ним, будто кадры фильма, мелькали обезумевшие лица, низвергающиеся самолеты, разрывы бомб, неподвижные тела, обваливающиеся стенки окопа, многотонная масса земли, что вот-вот раздавит его, и пламя, всюду пламя… Ужас все глубже просачивался в сознание Хольта, пока не погасил все чувства. Лицо его застыло в гримасе.
Бомбардировщики улетели.
Наступившая сразу тишина наполнилась криками раненых. Но вот уже снова задрожала земля под тяжестью приближавшихся танков. Четыре шермана, стреляя на ходу, прошли вдоль окопа, широкими гусеницами подминая бруствер и людей, кто-то ударил фаустпатроном, но мимо, и танки выползли на дорогу и покатили к городу, где последняя противотанковая пушка встретила их огнем. Но тут громкое ура атакующих заставило подняться всех, кто еще уцелел в окопах.
Хольт вскочил на ноги, глаза и рот у него были полны песку, установил пулемет на бруствер; беспорядочная стрельба, разрывы ручных гранат. Американцы были у самых окопов и бежали налево в сторону улицы, где им удалось уже прорваться. Фигурки в форме цвета хаки прыгали в окопы и начали их очищать ударом во фланг… Вольцов заорал. Хольт резко повернул пулемет в сторону. Американцы беспорядочной толпой хлынули к месту прорыва. Вольцов бросал одну ручную гранату за другой. Там, где дорога смыкалась с улицей и первыми домами, американцы расправлялись со всеми, кто оказывал сопротивление или пытался спастись бегством…
— Вперед! — крикнул Вольцов и выбрался из окопа. На дорогу из-за домов выскочила самоходная противотанковая пушка и врезалась в самую гущу американцев, за ней атаковал взвод Феттера. Ошеломленные американцы отступили. Противотанковая пушка ударила несколько раз по бегущим осколочными снарядами, прошла вперед по дороге и открыла огонь по грузовикам на шоссе. Вольцов, собрав горстку людей, бросился к дороге, где солдаты Феттера прикладами и штыками теснили американцев. Хольт, задыхаясь, тащил пулемет, прижав его к бедру, правая рука под сошками, левая — на спуске. Возле купы деревьев человек десять американцев, сгрудившись вокруг рослого негра, еще отбивались, но, когда упал негр, исход был предрешен.
Итак, рота удержала городок и заваленные окопы. Вольцов будто взбесился. Бледный от ярости, он подталкивал перед собой молодого солдатика (тот во время рукопашной хотел было юркнуть в кусты), довел его до обочины и пристрелил. Феттер со своими людьми тоже расстреляли несколько успевших проникнуть в город американцев, хотя те и подняли руки. По распоряжению Вольцова прикончили также раненых. Слишком далеко выскочившая вперед противотанковая пушка пылала ярким пламенем. Но всего этого Хольт не видел. Закрыв лицо руками, он сидел на ящике с патронами, в стороне, возле садика; каска валялась рядом. Тишина. Наконец-то спустился вечер.
14
Они с трудом нашли свободный столик. Вольцов принес пива и коньяку. Облокотился, подпер подбородок руками.
— Хотел бы я знать, что делает мой дядюшка. — Он выпил. Хольт сидел молча, кругом стоял пьяный гомон.
Ночью их подняли по тревоге. Рота Венерта выступила. Лейтенант отсутствовал. Вольцов объяснил:
— Он едет с командиром батальона и начальником штаба.
— У них грузовик со жратвой, — крикнул Феттер. Шли целый день по обочине, растянувшись чуть не на километр. Навстречу попадались отходящие части.
— Одни идут назад, другие вперед. Хотел бы я знать, что происходит, — недоумевал Вольцов.
Вечером остановились в деревне, ночевали в сараях и ригах.
В трактире сидела команда эсэсовцев. Вольцов до поздней ночи играл с ними в скат. Наутро он заявил:
— Парни первый сорт! Кстати, большинство из наших мест. Позавчера они ночевали в лагере трудовой повинности для девушек. Представляешь, что там было! Нарассказали дурехам всяких ужасов про негров и монголов, что, мол, их непременно съедят, те на все и согласились… — Он рассмеялся. — Ребята дожидаются начальства: должны тут военно-полевой суд учредить. — И с удовлетворением добавил: — Вот когда наконец возьмутся за дезертиров!
Рота двинулась дальше. После полудня их обстреляли истребители-бомбардировщики. Но им удалось быстро укрыться и потерь почти не было. Наконец они достигли места назначения — деревни Грейфенслебен. На краю деревни стояло несколько полевых орудий. Связисты тянули телефонную линию. В трактире Вольцов устроил нечто вроде командного пункта.
Он один суетился, что-то делал. Два других унтер-офицера, Бек и Винклер, безучастно сидели у печки. Поздно вечером прибыла еще одна сводная рота. Командир, обер-фельдфебель, был тяжело ранен. В пути на роту налетели истребители-бомбардировщики, она сильно поредела. Раненых отправили в соседнюю деревню Бухек, где разместился медсанбат. Когда связь с батальоном была налажена, Вольцов не мог отказать себе в удовольствии подробно разъяснить обстановку и боевое задание.
Батальон удерживает три населенных пункта, деревни Грейфенслебен и Бухек, а также Герштедт, небольшой городок тысяч в пять жителей, окруженный фабриками и сильно пострадавший от бомбежек. Магистральное шоссе проходит с юга на север по холмистой, бедной лесами местности, сначала возле Грейфенслебена, затем мимо Герштедта, где находится штаб батальона. Западнее Герштедта лежит большое селение Бухек.
— Мы входим в дивизию «Кернер», во вновь сформированную армию, и прикрываем здесь ее южный фланг.
Хольт устало и безучастно слушал его разглагольствования. Ночью в Грейфенслебен прибыли три 75-миллиметровых противотанковых орудия на самоходных лафетах. В первом часу на юге стала явственно слышна канонада, которая, однако, вскоре затихла. Из батальона в Герштедте, куда пристроился Венерт, сообщили, что с юга по автостраде Гермсдорф — Глаухау прорвались танки. Под утро из батальона вызвали роту в Герштедт для защиты командного пункта, как было сказано.
— А кто же здесь останется? — спросил Вольцов. Прибывшая после них сводная рота лишилась командира и состояла из полуобученных новобранцев, курсантов специальных военных училищ.
— Как их тут бросить одних! Бек, ты остаешься здесь!
Вольцов переговорил по телефону с начальником штаба батальона. Положив трубку, он пожаловался Хольту:
— У меня такое впечатление, что им это все глубоко безразлично.
Перед домом уже выстроилась готовая к маршу рота. Сникший и безучастный ко всему Бек сидел в трактире. Рота ушла.
Часа через полтора, когда рассвело, они увидели справа, внизу в долине, светлую ленту шоссе, которое проходило в двух километрах от Герштедта и вело на север. По дороге из городка прямо на восток, в сторону шоссе, шли две легковые машины, свернули на шоссе и помчались на север.
Вольцов сжал губы. Он шагал с Винклером, Феттером и Хольтом в голове колонны. Крикнув ефрейтору: «Примешь командование!», — он схватил Хольта за руку, побежал через луг, за ним Феттер и Винклер. Спустившись в низину, они наткнулись на широкий ручей. Долго искали мост, наконец нашли. Задыхаясь, бежали по садам мимо вилл. На востоке уже занималась заря. Стрелка на углу улицы указала им, где находится командный пункт батальона.
Перед виллой стоял грузовик. Сюда со всех сторон сбегались телефонные провода. Подле грузовика, загораживая проход, в беспорядке громоздились ящики с патронами, автоматы, пулеметы — целый арсенал оружия и боеприпасов, ff спешке сброшенных прямо на тротуар. А на машине из-под брезента, как заметил Хольт, выглядывали ящики с продуктами — коньяком, хлебом, бидоны с повидлом и маслом. Шофер-ефрейтор стоял возле кабинки. Из калитки с чемоданом и перекинутой через руку шинелью вышел лейтенант Венерт. Увидел Вольцова, смутился, но прошел мимо и поставил чемодан в кабинку.
Вольцов подошел к Венерту, левой рукой он взялся за затвор висевшего на груди автомата, а правой отдал честь.
— Вторая рота…
Хольт еще не отдышался от бега и не все понимал, но то, что говорил Венерт, он понял.
— Занимайте подготовленную позицию.
— Где командир? — спросил Вольцов.
— Командир меняет командный пункт, — небрежно бросил Венерт, — а я…
— …а вы последуете за мной на КП!
Хольт услышал в голосе Вольцова угрозу.
Венерт побледнел. Его голубые глаза впились в Вольцова. Ухватившись за дверцу машины и ступив на подножку, он резко, командирским тоном закричал:
— Вы забыли, что разговариваете с офицером! Да как вы смеете!
— Феттер, — приказал Вольцов, — отбери у водителя ключи!
Феттер, повинуясь, как хорошо натасканная овчарка, отпихнул лейтенанта и залез в кабину. Хольт слышал, как он пригрозил: «А ну, живо, не то…» — Шофер вылез и на вопросительный взгляд Венерта только пожал плечами. Он отошел на несколько шагов и выжидающе остановился. Венерт хорохорился.
— Вы с ума сошли! Я приказываю вам…
Вольцов весь трясся от злобы.
— Командир удрал! И ты туда же, трусливая сука! Да еще прихватил грузовик с продовольствием для роты. Я тебе покажу, как дезертировать, подлец! — орал он. — На фонарный столб всякого, кто вздумает драпать!
Венерт потянулся к кобуре, но Феттер по знаку Вольцова схватил его сзади за пояс и вырвал оружие. У Венерта сразу пропал весь гонор. Он посмотрел на Винклера в надежде, что тот заступится. Винклер не шевельнулся, он стоял бледный как полотно.
— Я отстраняю вас от командования и беру под стражу, — воскликнул Вольцов. — Феттер, сорви с него погоны!
Феттер так рьяно сдирал серебряные погоны, что Венерт едва на ногах удержался. Подталкивая, они повели его через сад в дом. Командный пункт помещался в подвале, в просторной, опрятной прачечной. Большой, сколоченный из толстых досок стол устилали карты. На скамейке стояли телефоны, рация и радиоприемник, к окну была придвинута походная кровать. Одна дверь вела в сад, другая в коридор и чулан с углем.
Венерт, очень бледный, стоял у двери, он еще раз попытался протестовать.
— Вы за это ответите! Винклер, вы тоже попадете под суд как бунтовщик, если не…
Вольцов подскочил к Венерту и ударил его кулаком по лицу. Перед Хольтом ожила такая же сцена: Вольцов на Скале Ворона избивает Мейснера.
— Я тебе покажу… подлец! — Вольцов ударил еще раз, и голова Венерта стукнулась о стенку. Хольт болезненно ощутил этот удар.
— Такого я бы с радостью четвертовал, — сказал Вольцов.
— А он ведь тебя еще называл… трусом и бахвалом, — подзуживал Феттер.
Ни в одной из комнат подвального этажа на окнах не было решеток.
— Самое простое — пристрелить его, Феттер, — сказал Вольцов. — Хотя постой, поищи-ка веревку!
— Есть поискать веревку, господин унтер-офицер! — крикнул Феттер и повернулся на каблуках.
— Я требую суда! — в смертельном страхе кричал Ве-нерт. — Я офицер! Вы не имеете права! Винклер, да помогите же мне!.. Это немыслимо… Ради бога! — орал он распухшими губами. — Не вешайте!
Феттер принес бельевую веревку. Венерт весь трясся.
— Фюрер сказал: кто боится пасть смертью храбрых, тот умрет позорной смертью, — провозгласил Вольцов. — Ну как, повесим его, а? Винклер?
Унтер-офицер Винклер молчал. На лице его был написан страх. Но он все же покачал головой. Хольт ответил:
— Нет!
— Феттер? — продолжал опрос Вольцов.
— Повесить! — крикнул Феттер. — Сейчас же повесить! Только вспомню, как он нас гонял…. Повесить, и как можно быстрее. Вон в саду, на той груше!
— Тогда мне принимать решение, — сказал Вольцов. Он смотрел на Венерта и намеренно медлил.
Венерт потерял остатки самообладания и, заикаясь, молил:
— Вольцов… пощадите! — зубы у него стучали. Вольцов долго раздумывал.
— Но что же нам с ним делать, чтобы он не сбежал? При первой же возможности я отвезу его в полк, я хочу, чтобы его при мне повесили!
Венерт с облегчением вздохнул.
Вольцов все еще раздумывал. Феттер подошел к нему и шепнул ему что-то на ухо. Вольцов ухмыльнулся.
— Идет.
Пока Феттер бежал через сад к грузовику, Вольцов объяснил:
— Венерта напоим до бесчувствия, чтоб не сбежал!
Феттер кружкой влил в рот безропотно подчинявшемуся Венерту коньяк. Глаза Венерта остекленели. Феттер толкнул его на походную кровать и поил до тех пор, пока лейтенант не свалился мертвецки пьяный.
— Готов! — сказал Вольцов. Хольт вытер пот со лба.
— Что же теперь будет… с батальоном? — спросил унтер-офицер Винклер.
Вольцов сначала посмотрел на Хольта, потом перевел взгляд на Феттера и Винклера.
— При любых обстоятельствах батальон выполнит боевое задание. Батальоном командую я.
Унтер-офицер Винклер удивленно повернулся к Вольцову.
— Но ведь здесь никто уже не сражается.
— Где командую я, — сказал Вольцов, — там будут сражаться! А кто думает иначе… — Он хлопнул по кобуре. Феттер стоял рядом с бельевой веревкой в руках.
Вольцов подошел к столу и склонился над картой. Из приемника послышался голос диктора. «Ставка фюрера… На востоке началось крупное наступление…» Вольцов уставился на приемник. «Прорвавшиеся танки противника… ожесточенное сопротивление… Также западнее Эрфурта… перешел Заале между Иеной и Галле…» И еще: «Воззвание фюрера…» Обрывки фраз едва доходили до сознания безразличного ко всему Хольта. «Берлин останется немецким городом… Вена будет опять немецкой…» Вольцов в бешенстве выключил аппарат.
— У нас есть боевое задание! Все остальное нас не касается! — И он снова склонился над картой. — Хольт, установи связь с полком!
Хольт начал машинально пробовать телефоны. В Грейфенс-лебене ответил Бек. Вольцов сказал:
— Пусть пришлет сюда самоходные лафеты!
По второму аппарату ответили из Бухека; какой-то капитан медицинской службы кричал, что это безумие и надо кончать. Истеричный голос дребезжал в мембране.
— Положи трубку! — прошипел Вольцов. — Звони в полк!
Но связаться с полком не удалось. Никто не отзывался. Все удрали, подумал Хольт. Венерт повернулся на походной кровати и застонал.
Вольцов с Хольтом, Феттером и Винклером обошли весь городок. Главная улица, маленькая четырехугольная рыночная площадь, несколько узеньких переулочков и вокруг — виллы в садах. Центр городка с рыночной площадью представлял собой груду развалин, все было разбомблено и сожжено. К северо-западу от города виднелись фабричные корпуса и большой рабочий поселок. Там всюду развевались белые флаги. В самом городе они не встретили ни одного штатского. И виллы на окраине были пусты.
Они осмотрели позиции к востоку от городка. Окопы тянулись зигзагами с юга на север по окраине города, у самых границ садов. Сводная рота уже заняла окопы — двести молодых парней, но ни одного командира, если не считать двух-трех ефрейторов; правда, оружия у них было хоть отбавляй. Вольцов насчитал девять пулеметов. Солдаты сидели в окопах, неестественно громко переговариваясь, и, должно быть чтобы подбодрить друг друга, делились самыми немыслимыми слухами.
— Господин унтер-офицер, правда, что прибывает подкрепление?
— Да, — ответил Вольцов, — и тяжелое оружие!
— Господин унтер-офицер, сегодня ночью будто бы на Восточном фронте ввели в действие новое оружие… Русские бегут…
— Как только поступит официальное сообщение, я объявлю по батальону, — ответил Вольцов.
На восточной окраине городка пересекавшая рыночную площадь главная улица спускалась между виллами вниз к шоссе. Феттер записывал распоряжения Вольцова.
— Здесь, справа и слева, установить по противотанковой пушке. Третью оттянуть немного назад, в сады.
Винклер остался в окопах. Они торопливо возвращались назад в город по главной улице.
— В трех подвалах с запасным выходом оборудовать блиндажи… Доставить туда фаустпатроны! Сформировать три команды истребителей танков. Один взвод, как резерв, — в город.
От рыночной площади через узенькую улочку они прошли на южную окраину, где в одной из вилл помещался командный пункт. o
Зазвонил телефон. Хольт снял трубку. Грубый голос докладывал, что самоходные лафеты из Грейфенслебена прибыли в Бухек.
— Все идет как по маслу, — сказал Вольцов. Он опять изучал карту. Расставив ноги и опираясь обеими руками о стол, он, наклонившись вперед, крутил циркулем, измерял расстояния, вычислял, что-то бормоча себе под нос.
Хольт невольно вспомнил, как Вольцов на зенитной батарее объяснял обстановку, как в казарме решал тактические задачи на ящике с песком… Он и теперь совершенно так же склонялся над картой и говорил:
— Превосходство в тактике… выгодная позиция… развертывание… элемент неожиданности…
Куда это нас приведет? — думал Хольт…
И сколько еще можно?..
К полудню в Герштедт прибыли три самоходных лафета. Феттер доложил, что все распоряжения выполнены. Вольцов еще раз осмотрел жидкую линию обороны, блиндажи среди развалин. Людей на такой участок явно не хватало. Потом они сидели на командном пункте. Венерт все еще стонал во сне.
Зазвонил телефон. Хольт снял трубку — это стало у него рефлекторным движением. Унтер-офицер Бек, потеряв всякую выдержку, в паническом страхе говорил о танках. Сотни танков…
— Они остановились на возвышенности у Грейфенслебена, — повторил Хольт.
— Эти пройдут мимо! — сказал Вольцов и послал Феттера к самоходным лафетам: — Скажешь, если танки все же вздумают подняться сюда, первые машины пропустить в город!
Хольт думал: танки. Сотни танков! В ушах у него все еще звучал дрожащий голос Бека, а Вольцов уже снова стоял у карты и ораторствовал в пустом подвале:
— Вряд ли они бросят против нас крупные танковые силы… на юге они прорвались в район Цвикау — Хемниц… возникает вопрос…
Уже много дней Хольт находился в состоянии прострации; мозг его лишь слабо откликался на внешние впечатления. Но теперь Хольт словно проснулся, словно пришел в себя. Не голос ли это Вольцова грубо и резко разрывает тишину? А Вольцов все разглагольствовал:
— …разобью американцев… по всем правилам военного искусства.
— Вольцов! — закричал Хольт, его начал бить озноб. — Ведь каждую секунду танки могут…
— Танки? Торопиться некуда! Я знаю американскую тактику. Мы их в два счета разобьем!
Связной рывком распахнул дверь и тупо уставился на спящего лейтенанта. Потом закричал:
— Танки! Тучи танков!
Вольцов схватил автомат и рванул Хольта за плечо:
— Пошли!
Он вытолкнул его из подвала.
Хольт вместе с Вольцовом лежал в окопе неподалеку от дороги. По шоссе, внизу в долине, с лязгом проходили танки. Солдаты пригнулись в окопах. Вольцов взглянул на Хольта:
— Что я говорил? Они идут мимо! — и начал считать вслух. Дойдя до восьмидесяти, он бросил. По меньшей мере еще столько же танков катило мимо.
Гул моторов мало-помалу затихал. Переползая от куста к кусту, к ним пробрался связной и спрыгнул в окоп. Почерк Феттера: «В Грейфенслебене мотопехота. Бек перерезал телефонный провод и капитулировал». Вольцов прочел, процедил что-то сквозь зубы. Четверть часа спустя снова послышался лязг танковых гусениц. Десять шерманов дошли до поворота на Герштедт и свернули на дорогу. Здесь они долго стояли. Тем временем по шоссе на север прошла длинная вереница грузовиков с пехотой, затем тягачи с орудиями, затем снова мотопехота. Последний десяток машин остановился рядом с шерманами,
Вольцов крикнул:
— Передать по окопам: танки… пропустить! Десять шерманов быстро двинулись по дороге, достигли первых домов и прошли совсем близко от Хольта и Вольцова. Оба замаскированных в кустах противотанковых орудия открыли огонь.
Вольцов крикнул:
— В город! Быстро!
Хольт нырнул в кусты, пробежал мимо ведущего огонь самоходного лафета и услышал, как в городе грохотали фаустпатроны. Затем затарахтели пулеметы, в садах стали рваться снаряды, ломались яблони, вырванный с корнем цветущий куст сирени проплыл по воздуху, разлетелся на части сарай… Огонь, дым. Земля дрожала под ногами Хольта, он выскочил на главную улицу, перебрался через какие-то развалины и, нырнув в подвал, очутился в первом блиндаже. Здесь было полно дыма, за окном полыхало пламя, четверо солдат кричали все разом. Кто-то сунул в руки Хольту фаустпатрон.
Выскочив, Хольт, воспринимавший все как во сне, увидел горящий танк. Однако не менее четырех танков обстреливали развалины осколочными снарядами. Хольт бежал по главной улице. Слева, посреди рыночной площади, на его глазах взорвался шерман… Справа горел подбитый танк, но впереди него другой вел огонь по городу. Кто-то бросился рядом с ним на мостовую — это был Вольцов.
— Бей по нему, это последний!
Хольт не трогался с места. Сердце в смертельном страхе бешено колотилось. Потом это прошло, но он не чувствовал своего тела, словно оно стало невесомым. Внутренний голос приказывал ему: бей, это еще наилучший выход.
Он поднялся. Найти воображаемую точку, впиться в нее глазами и… вперед, марш! Он побежал к шерману, нацелился в маску орудия и попал; взрывная волна бросила его наземь.
Кругом все было тихо, только пламя потрескивало. Неподалеку жарко горел дом. Хольт протер глаза, их жгло от пыли и порохового дыма.
— Мотопехота спешилась! — крикнул кто-то. И еще: — Четыре танка повернули обратно!
У въезда в городок среди кустов ярко горели оба самоходных лафета… Унтер-офицер Винклер, тяжело дыша, доложил:
— Третье цело… И расчеты с обоих орудий здесь.
— Наплевать мне на расчеты! — заорал Вольцов. — Мне пушка нужна! Третье орудие назад, в город!
Он втолкнул Хольта в окоп. Феттер подполз к ним с пулеметом. Хольт видел, как по ту сторону шоссе устанавливали минометы. Четыре шермана направили пушки на дома. Уже слышались нарастающий вой и разрывы в городе…
— Пусть попробуют атаковать! — сказал Вольцов. — В гору против десятка пулеметов, да еще по открытой местности! Феттер! Ты поведешь резервный взвод в контратаку…
Феттер отполз. Вольцов прикрикнул на Хольта:
— Ты чего это? Бери пулемет!
В небо взвилась и рассыпалась блестками ракета… Что бы это могло означать? Вольцов наклонил голову набок, посмотрел вверх, оцепенев от страха, соскользнул с бруствера в траншею и втиснулся в песок… Хольт ничего не понимал. И тут разразился ураган. По небу скользили истребители-бомбардировщики, накренялись на крыло и пикировали; сразу по краю города поднялись черные фонтаны, а потом встала сплошная черная стена и вместе с осколками обрушилась на землю, и земля заколебалась, как при извержении вулкана.
Ночь, клубы дыма, вскинутая к небу земля, помрачившая дневной свет, ночь, рассекаемая малиновыми вспышками и желтыми молниями, взрывы, ракеты, бомбы, глухой стук бортовых пушек — все это слилось в единый рев, над которым висел пронзительный вой пикирующих самолетов… Хольт лежал неподвижно лицом кверху, и перед ним, будто кадры фильма, мелькали обезумевшие лица, низвергающиеся самолеты, разрывы бомб, неподвижные тела, обваливающиеся стенки окопа, многотонная масса земли, что вот-вот раздавит его, и пламя, всюду пламя… Ужас все глубже просачивался в сознание Хольта, пока не погасил все чувства. Лицо его застыло в гримасе.
Бомбардировщики улетели.
Наступившая сразу тишина наполнилась криками раненых. Но вот уже снова задрожала земля под тяжестью приближавшихся танков. Четыре шермана, стреляя на ходу, прошли вдоль окопа, широкими гусеницами подминая бруствер и людей, кто-то ударил фаустпатроном, но мимо, и танки выползли на дорогу и покатили к городу, где последняя противотанковая пушка встретила их огнем. Но тут громкое ура атакующих заставило подняться всех, кто еще уцелел в окопах.
Хольт вскочил на ноги, глаза и рот у него были полны песку, установил пулемет на бруствер; беспорядочная стрельба, разрывы ручных гранат. Американцы были у самых окопов и бежали налево в сторону улицы, где им удалось уже прорваться. Фигурки в форме цвета хаки прыгали в окопы и начали их очищать ударом во фланг… Вольцов заорал. Хольт резко повернул пулемет в сторону. Американцы беспорядочной толпой хлынули к месту прорыва. Вольцов бросал одну ручную гранату за другой. Там, где дорога смыкалась с улицей и первыми домами, американцы расправлялись со всеми, кто оказывал сопротивление или пытался спастись бегством…
— Вперед! — крикнул Вольцов и выбрался из окопа. На дорогу из-за домов выскочила самоходная противотанковая пушка и врезалась в самую гущу американцев, за ней атаковал взвод Феттера. Ошеломленные американцы отступили. Противотанковая пушка ударила несколько раз по бегущим осколочными снарядами, прошла вперед по дороге и открыла огонь по грузовикам на шоссе. Вольцов, собрав горстку людей, бросился к дороге, где солдаты Феттера прикладами и штыками теснили американцев. Хольт, задыхаясь, тащил пулемет, прижав его к бедру, правая рука под сошками, левая — на спуске. Возле купы деревьев человек десять американцев, сгрудившись вокруг рослого негра, еще отбивались, но, когда упал негр, исход был предрешен.
Итак, рота удержала городок и заваленные окопы. Вольцов будто взбесился. Бледный от ярости, он подталкивал перед собой молодого солдатика (тот во время рукопашной хотел было юркнуть в кусты), довел его до обочины и пристрелил. Феттер со своими людьми тоже расстреляли несколько успевших проникнуть в город американцев, хотя те и подняли руки. По распоряжению Вольцова прикончили также раненых. Слишком далеко выскочившая вперед противотанковая пушка пылала ярким пламенем. Но всего этого Хольт не видел. Закрыв лицо руками, он сидел на ящике с патронами, в стороне, возле садика; каска валялась рядом. Тишина. Наконец-то спустился вечер.
14
На командирском пункте горела керосиновая лампа. Вольцов отстегнул пояс с кобурой и кинул на скамейку с телефонами. Феттер тоже снял оружие, расстегнул ворот, нагнулся и испытующе посмотрел на Венерта.
— Во всяком случае, рота удержала позиции, — сказал Вольцов.
Унтер-офицер Винклер стоял возле двери; он неопределенно махнул рукой.
— Рота? — повторил он сорванным от крика голосом. — Рота больше не существует. Каких-нибудь пятьдесят человек. Да и те валятся от усталости.
— Отдохнут! — отрезал Вольцов. — Им еще придется идти в бой. Если на то пошло, выдать всем спирту.
Но Винклер, как видно, не собирался уходить из подвала.
— Истребители, — хрипло проговорил он. Осунувшееся лицо его было безжизненно, оно не выражало даже страха. — Истребители… Наши потери… Это же безумие!
Вольцов поднял глаза. Винклер съежился и замолчал под его взглядом. Вольцов нервно забарабанил пальцами по карте.
— Раненых отправить в Бухек. Феттер! Подготовить к обороне дома на окраине. Выставить снаружи посты. Будем драться за каждый дом!
Феттер, щелкнув каблуками, крикнул:
— Так точно, господин унтер-офицер! — затянул ремень, схватил автомат. Дверь захлопнулась за ним.
Вольцов позвонил в Бухек. Он сам произнес всего несколько слов и с бесстрастным лицом слушал, что говорили на другом конце провода.
— В Бухек прибыли эсэсовцы. — Он положил трубку и, отойдя к столу, добавил: — Они и повесят Венерта! — Потом склонился над картами.
Винклер стоял, прислонясь к дверному косяку. Глаза его были закрыты, грудь вздымалась и опускалась, словно он все еще никак не мог отдышаться. Он даже не снял каски, на груди у него висел автомат.
— Вольцов… этот паренек… — выдавил он наконец из себя, — мальчишка, которого ты… Это же… — а замолчал, как только Вольцов поднял голову, но взгляд его растерянно блуждал по подвалу и остановился на Хольте.
Хольт прикорнул на скамье среди телефонов. Он все еще не справился с пережитым ужасом. В полудремоте свежие впечатления недавнего боя смешивались с картинами прошлого. Он снова видел перед собой избиение на Скале Ворона, голодающих русских пленных на батарее, лесопилку в Карпатах, трупы в полосатых куртках на дне ямы. Он гнал от себя эти картины, но не мог от них избавиться.
— Во всяком случае, рота удержала позиции, — сказал Вольцов.
Унтер-офицер Винклер стоял возле двери; он неопределенно махнул рукой.
— Рота? — повторил он сорванным от крика голосом. — Рота больше не существует. Каких-нибудь пятьдесят человек. Да и те валятся от усталости.
— Отдохнут! — отрезал Вольцов. — Им еще придется идти в бой. Если на то пошло, выдать всем спирту.
Но Винклер, как видно, не собирался уходить из подвала.
— Истребители, — хрипло проговорил он. Осунувшееся лицо его было безжизненно, оно не выражало даже страха. — Истребители… Наши потери… Это же безумие!
Вольцов поднял глаза. Винклер съежился и замолчал под его взглядом. Вольцов нервно забарабанил пальцами по карте.
— Раненых отправить в Бухек. Феттер! Подготовить к обороне дома на окраине. Выставить снаружи посты. Будем драться за каждый дом!
Феттер, щелкнув каблуками, крикнул:
— Так точно, господин унтер-офицер! — затянул ремень, схватил автомат. Дверь захлопнулась за ним.
Вольцов позвонил в Бухек. Он сам произнес всего несколько слов и с бесстрастным лицом слушал, что говорили на другом конце провода.
— В Бухек прибыли эсэсовцы. — Он положил трубку и, отойдя к столу, добавил: — Они и повесят Венерта! — Потом склонился над картами.
Винклер стоял, прислонясь к дверному косяку. Глаза его были закрыты, грудь вздымалась и опускалась, словно он все еще никак не мог отдышаться. Он даже не снял каски, на груди у него висел автомат.
— Вольцов… этот паренек… — выдавил он наконец из себя, — мальчишка, которого ты… Это же… — а замолчал, как только Вольцов поднял голову, но взгляд его растерянно блуждал по подвалу и остановился на Хольте.
Хольт прикорнул на скамье среди телефонов. Он все еще не справился с пережитым ужасом. В полудремоте свежие впечатления недавнего боя смешивались с картинами прошлого. Он снова видел перед собой избиение на Скале Ворона, голодающих русских пленных на батарее, лесопилку в Карпатах, трупы в полосатых куртках на дне ямы. Он гнал от себя эти картины, но не мог от них избавиться.