Новак Кейт. Шпора дракона

   — Закройся.
   Оливия повернула ручку, но дверь не открылась. На чердаке послышался шум шагов. Он приближался к лестнице. Наверху стояла хорошо знакомая фигура в одежде колдуна.
   — Госпожа Раскеттд, вы не должны так скоро нас покидать. Я так давно хотел встретиться с вами.
   Оливия повернулась к двери и забарабанила по ней.
   — Джиджи! — пронзительно закричала она. Здесь Шут! На помощь! Джиджи!
   — Замри, — прошептал маг, направив на хафлинга железный гвоздь.
   Оливия почувствовала, как ее мышцы мгновенно затвердели. Она стояла с неподвижным лицом и сжатыми кулаками, прислонившись к двери.
   — Томас, отнеси ее наверх, — приказал колдун, — и я присмотрю за ней.
   Маг кашлянул один раз.
   — Такая умная, но такая беспокойная. Как и остальные женщины в моей жизни.

Глава 19. Дракон и колдун

   Томас закончил выгребать золу из камина в сиреневой комнате и зажег огонь для гостьи своего хозяина. Взяв совок и ведро с золой, он вышел из комнаты.
   Спускаясь по лестнице в зал, слуга услышал шум в гостиной. Похоже, что вор забрался в комнату. Поставив ведро на пол и взяв совок, как дубинку, он подкрался к двери и приоткрыл ее.
   У открытых книжных полок стоял Джиджиони с книгой в руке. Вокруг него лежало содержимое полок, разбросанное по стульям, дивану и по полу, — манускрипты и книги всяческих форм и размеров. Журналы, составленные предками Джиджи, семейные летописи, волшебные книги, каталоги монстров — все это летало по комнате. Джиджи раскрывал книгу, хмурился, злобно швырял ее и хватал следующую.
   Волшебница Кэт сидела за письменным столом, внимательно просматривая книги, Которые так неуважительно швырял Джиджи.
   Томас постучал и вошел в комнату.
   — О, Томас, ты не видел госпожу Раскеттл? Она была бы сейчас нам очень полезна.
   — Думаю, у нее какое-то личное дело, сэр, — сказал Томас. — Несомненно, она вернется к обеду. Могу ли я чем-нибудь помочь в ваших поисках, сэр?
   — Да, Томас, — ответил Джиджи, — я хочу узнать, как мне превратиться в дракона. Не могу представить, что в этой куче бумаг, написанных о моей семье, нет упоминания о том, как это делается. Если я только выясню это, то, несомненно, подробно опишу это превращение.
   — Полагаю, сэр, что вы уже пытались превратиться.
   — Да. Это была совершенная чушь.
   — Извините, сэр. Но мне казалось, что ваш интерес чисто теоретический.
   — Нет, теперь я думаю об этом по-другому. Томас, а не посмотреть ли нам в сундуках с книгами на чердаке?
   — Но там только стихи и романы. Вряд ли там есть то, что вы ищете.
   — Откуда Ты можешь знать. Возможно, какой-нибудь путешественник. положил что-нибудь между страниц или написал об этом на полях. Не утруждай себя. Я сам принесу их с чердака. Джиджи пошел к двери.
   Томас ловко перехватил своего господина прежде, чем тот успел выйти из комнаты.
   — Сэр, но если вы действительно хотите узнать об этом, есть очень хороший источник информации.
   — Что?
   — Не что, сэр. Кто. Она, сэр.
   — Тетя Дора. Да, она может знать, но она никогда не скажет мне, — ответил Джиджи, — Нет, сэр. Я не имел в виду вашу тетю. Я говорил о стражнице, — объяснил Томас.
   — О, — сказал Джиджи. У него засосало под ложечкой.
   — Согласно легенде, — напомнил ему слуга, — стражница — это дух драконихи, которой помог Патон Драконошпор. Она дала ему шпору. Очевидно, что только она могла рассказать, как ей пользоваться.
   — Он прав, — согласилась Кэт, оторвавшись от своей книги.
   Джиджи поставил книгу, которую держал в руках, обратно на полку. Выхода не было. Ему придется пойти к стражнице и заговорить с ней об ужасных вещах.
   — Джиджи, может быть, мне следует пойти с тобой? — спросила Кэт.
   Дворянин посмотрел на красивое лицо волшебницы. «Все не так, как кажется тете Доре, — сказал себе Джиджи. Дело не в каком-то демоне. Я выбран, чтобы сделать это, и сделаю это ради Кэт и ради семьи. Кто-то должен отомстить Шуту.
   Если только я один могу использовать шпору, я должен сделать это».
   — Джиджи, мне пойти с тобой? — снова спросила Кэт.
   — Нет. Лучше я пойду один. Это не надолго. Я вернусь к обеду. — Его тон был легким и беззаботным, как будто он собирался отправиться в таверну, а не в склеп с призраками. Но внутри у него прочно сидел страх.
   — Ты уверен? — спросила Кэт.
   — Да. Думаю, она будет более разговорчивой, если я приду один.
   Кэт встала, поцеловала Джиджи на прощанье и тихо пожелала ему удачи.
   Джиджи благодарно улыбнулся ей.
   — Я возьму Ромашку, Томас, — сказал он. Я сам оседлаю ее. Пожалуйста, проследи, чтобы лошадь, на которой приехала Кэт, отвели обратно в замок.
   — Хорошо, сэр.
   Через несколько минут Джиджи вывел со двора Ромашку, вскочил в седло и рысью поскакал на запад.
   При ярком солнечном свете кладбище выглядело не так мрачно, как накануне, но у Джиджи было тяжело на душе. «Вчера я хотел только найти шпору и вернуть ее в склеп. Я сделал это. Но теперь мне нужно узнать, как пользоваться шпорой. Я должен выяснить, как превратиться в зверя».
   Джиджи привязал Ромашку и вытащил ключ от мавзолея. Здесь вопросов быть не может. Необходимо победить Шута.
   Он повернул ключ в замке и толкнул дверь. «Конечно, я могу нанять настоящих путешественников, чтобы найти Шута», — подумал он, глядя в темноту.
   Джиджи вошел внутрь, запер за собой дверь и вытащил путеводный камень, чтобы освещать себе дорогу. «Отец не стал бы полагаться на наемников, чтобы разобраться с Шутом, — решил Джиджи, прыгая по черным и белым плиткам, чтобы открыть потайную дверь. На карту поставлена фамильная честь, и семья должна сама решить этот вопрос. Фреффорд и Стил не подходят для этого, а единственную силу, которая могла помешать ему — дядю Дрона, — Шут уже устранил».
   Когда Джиджи начал спускаться по лестнице в склеп, то вспомнил рассказ матери Лледью о том, как дядя Дрон отрезал часть ноги трупа Коула, чтобы он снова превратился в человека. Это взволновало Джиджи больше, чем тот факт, что Коул погиб, сражаясь с колдуном. «А если я на всю жизнь останусь драконом. Или если я забуду о своей семье, Кэт и Ромашке и улечу, чтобы жить одному».
   Джиджи стоял у двери склепа. «Может, тетя Дора тоже боялась, что не сможет превратиться из дракона в человека. А думал ли об этом Коул?» Джиджи не помнил, чтобы его отцу доводилось отлучаться надолго из дома или что после возвращения были какие-нибудь признаки, что он был драконом.
   По сути дела, Коул был для Джиджи очень хорошим отцом. Он брал Джиджи ездить верхом и кататься на лодке, рассказывал ему сказки, учил читать и писать. Должно быть, он был и хорошим мужем. Джиджи не помнил, чтобы его родители ссорились. Они вместе ухаживали за садом, танцевали, играли в трик-трак, читали по вечерам у камина друг другу книги. Даже по прошествии четырнадцати лет и находясь на холодной лестнице, ведущей в склеп, Джиджи чувствовал тепло, окружавшее его тогда.
   «Нет, — подумал Джиджи, — такой человек, как мой отец, не мог забыть, как быть человеком. Но можно ли сказать это про меня?» — Ничего не изменится, если я буду стоять здесь, — сказал Драконошпор. Он повернул ключ в замке и открыл дверь склепа.
   Как только он вошел, черные точки оторвались от дальней стены и соединились в знакомую тень дракона.
   — Джиджиони, ты вернулся, — прошептала стражница.
   Джиджи подошел к колонне и вытащил из сапога шпору.
   — Я нашел ее, — сказал он. Теперь я должен узнать, как ее использовать.
   — Я знала, что ты придешь ко мне, мой Джиджиони, — сказала стражница.
   — Это было необходимо. Я не хочу быть драконом.
   Стражница рассмеялась, ее тень закачалась у стены. Это был чистый, звонкий смех, совершенно не похожий на ее грубый голос.
   — А я не хочу быть человеком.
   — Ну, я должен стать им. Драконом.
   — Ты не можешь стать драконом, Джиджиони. Ты можешь получить его тело, но всегда останешься человеком. Такова суть.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Шпора гарантирует, что линия Драконошпоров не прервется. Если Драконошпоры превратятся в драконов, они не смогут продолжить свой род. Поцелуй Селины не достанется тому человеку, который может стать драконом полностью.
   Джиджи почувствовал облегчение. Его любопытство преодолело тревогу.
   — Предположим, что кто-то, кого не поцеловала Селина, попытается использовать шпору?
   — Он будет думать, что получил силу дракона, хотя его тело останется человеческим.
   — Если кого-то поцеловала Селина, то это значит только, что он может удержать себя от того, чтобы полностью стать драконом?
   — Нет. Ты должен хотеть стать другим.
   — Но я не хочу становиться другим, — возразил Джиджи.
   Стражница засмеялась.
   — Тебе нравится быть таким, какой ты есть, тебя устраивает твоя жизнь, твой мир?
   Джиджи не мог лгать.
   — С помощью силы дракона и с благословением шпоры ты сможешь изменить себя, свою жизнь, свой мир.
   — А как мне это сделать? — спросил Джиджи.
   — Возьми шпору.
   Джиджи положил путеводный камень на пол и взял шпору.
   — Держи ее около своей ноги.
   Джиджи сунул шпору в сапог.
   — А теперь ты должен вспомнить свои сны.
   — Мои сны? — спросил Джиджи. Тут он понял.
   — О! Те сны, — сказал он. Образы стали всплывать в его мозгу. Предсмертные крики жертв — визг кролика, мычание коровы. Соленый вкус теплой крови. Хруст костей, сила его зубов. Он почувствовал, как кровь стучит у него в голове, и ему показалось, что комната завертелась и стала уменьшаться. Он пригнулся, чтобы не удариться головой о потолок.
   — Очень славный дракон получился из тебя, мой Джиджиони, — прошептала стражница.
   Джиджи посмотрел на себя. Он был по крайней мере в тридцать футов длиной.
   Его тело покрывала красная чешуя, руки стали огромными кожистыми крыльями, а на ногах появились острые когти. Но самым странным был его хвост. Он сам собой изящно извивался под Джиджи. Драконошпор напряг его, тот застыл в воздухе.
   Джиджи неосознанно выбрал себе цель.
   Он изогнулся и хлопнул хвостом. Своим жалом Джиджи проткнул кусок бархата, лежавший на колонне.
   Колонна опрокинулась, и путеводный камень покатился по полу. Кусок бархата так и остался на кончике жала. Джиджи снял его когтем и чуть не упал, пытаясь сохранить равновесие на одной ноге.
   Стражница засмеялась.
   — Твое тело — твое оружие. Помни об этом. Тебе нужно привыкнуть к нему и научиться летать. Это не так легко, как кажется.
   — А как мне превратиться обратно? — попытался спросить Джиджи, но смог только зарычать.
   Но стражница поняла его.
   — Полагаю, ты должен подумать о человеческих снах, — сказала она и, зевнув, добавила:
   — Очень просто.
   Джиджи попытался вспомнить о том, какие сны он видел, кроме снов про охоту дракона. Он подумал о Кэт. Его крылья начали хлопать по воздуху, и он остался драконом. Он подумал о Ромашке, но это напомнило ему об охоте. Затем Джиджи вспомнил о том, как тетя Дора вяжет у камина. Потолок стал удаляться, его ноги коснулись пола. Он выпрямился, ему больше не нужно было держать свой хвост и длинную шею.
   Драконошпор поставил колонну и положил сверху кусок бархата, затем подобрал с пола путеводный камень.
   — Когда я увижу тебя опять? — спросила стражница.
   Джиджи вздрогнул, но ему не хотелось говорить, что он боится ее, и ему не хочется больше спускаться в склеп.
   — Я не знаю, — ответил он. Зачем?
   — Я буду скучать без тебя.
   — Тебе здесь одиноко?
   — Иногда. Не очень часто.
   — Почему ты здесь?
   — Тут похоронены мои кости. Кроме того, здесь кости моего друга, чье тело получали все твои предки — от Патона до Коула.
   — О, — сказал Джиджи. — Я вернусь, когда сделаю то, что должен сделать, — пообещал он. Если, конечно, не погибну.
   — В этом случае ты тоже вернешься, — грустно ответила стражница.
   Джиджи обвел глазами камни, под которыми покоились его предки.
   — Ты права. В любом случае, — сказал он.
   — В любом случае, — согласилась стражница.
   — Спасибо тебе за помощь.
   — Возвращайся, мой Джиджиони. — Тень стражницы потускла, и он остался один.
   Впервые Джиджи покидал склеп, не чувствуя страха. Солнце уже опускалось.
   Драконошпор сунул путеводный камень в сапог рядом со шпорой. Он отвязал Ромашку и засунул ее повод в седельную сумку.
   — Иди домой, девочка, — сказал он, похлопав ее. Кобыла не оглядываясь побежала вниз по холму.
   Джиджи смотрел на нее около минуты, затем закрыл глаза и представил оленя, бегущего по лесу. Он вновь почувствовал вкус крови. Захлопав крыльями, он побежал по земле.
   Ветер пошел от его крыльев, и Джиджи поднялся над вершинами деревьев. Он заработал крыльями быстрее и уже летел выше холма. Меньше, чем через минуту, он достиг Весеннего Холма. Джиджи мог видеть мать Лледью, она стояла около экипажа, полного провизии, приготовленной для поминок дяди Дрона.
   Джиджи поборол искушение пролететь над Краснокаменным замком. Не нужно было лишний раз волновать тетю Дору. Кроме того, он был очень голоден. «Может быть, Томас пожарил оленину или свиной бок», — подумал Джиджи. Он полетел на восток в сторону своего дома, его тень следовала за ним далеко внизу.
 
   Оливия стояла в чулане, приставленная к стене, как палка.
   — Вы уверены, что не следует связать ее, сэр? — спросил Томас, прежде чем закрыть дверь и оставить Оливию в кромешной темноте.
   Шут ответил, что в этом нет необходимости. Томас сказал, что ему нужно почистить камин в спальне и ушел.
   Долгое время не было слышно ничего, кроме звука страниц, которые листал колдун. Наконец закончились двадцать минут, которые показались Оливии вечностью, и колдовство Шута кончилось. Она упала на пол. Ее затекшие руки и ноги кололи тысячи иголок. Она споткнулась о коробку на полу и ударилась ногой, — Сиди тихо, Раскеттл, или я превращу тебя в тритона, — приказал колдун.
   «В тритона? — подумала Оливия. — Серьезно?»
   Оливия тихо начала трудиться над замком кладовки.
   — Убери отмычки, Раскеттл, — рассеянно приказал колдун, — или я поставлю на дверь огненную ловушку.
   Оливия сунула отмычки в карман. «Он видит меня сквозь стены», — догадалась она.
   «Почему Шут не убил меня, — удивилась Оливия. — Томас его шпион, а я следила за ним. Может быть, он не считает меня серьезной помехой? Ну что же, я покажу ему». Хафлинг тихо сидела на полу, придумывая способ, как предупредить молодого дворянина. Можно простучать сообщение по балке. Неплохо поймать мышь и привязать к ней записку. Но, к сожалению, под рукой не было ни балки, ни мышки.
   Заскрипели ступени, и вернулся Томас.
   — Он уехал поговорить со стражницей, сэр, пятнадцать минут назад, — доложил слуга.
   — Превосходно, — ответил колдун. А Кэт?
   — Она вместо меня отправилась вернуть лошадь лорда Фреффорда в замок.
   Думаю, она хочет еще раз залезть в лабораторию.
   — Находчивая девочка.
   Томас начал собирать посуду. Оливия использовала шум, чтобы опять заняться замком. Грохот горшка о поднос заглушил щелчок засова.
   Томас направился вниз по лестнице.
   Оливия приоткрыла дверь. На пороге сидел черно-белый кот и не давал открыть дверь дальше. Оливия отмотала немного бечевки и, сделав шарик, кинула его. Шарик покатился мимо кота.
   Зверь проследил за ним глазами и зевнул.
   «Как ты можешь не обращать внимания на шарик? — подумала Оливия. — Ты что, такого высокого мнения о себе? Что ты за кот?»
   Колдун тихо выругался. Оливия слышала, как он подошел к кладовке и запер дверь.
   — Спасибо. Хороший котик.
   «Конечно, это же Пятныш», — выругала себя Оливия.
   — Госпожа Раскеттл, — сказал за дверью Шут, — я пытаюсь быть вежливым хозяином, но вы слишком часто испытываете мое терпение. Я поставил на дверь огненную ловушку.
   Шаги колдуна удалились. Оливия услышала, как он листает новую книгу. Она села в угол и задумалась. Затем хафлинг проверила доски пола. Они были хорошо приколочены. Она вытащила кинжал и стала вытаскивать гвозди.
   Оливия как раз вытащила первый гвоздь, когда вновь услышала шаги Томаса.
   — Думаю, вам надо взглянуть, сэр, — сказал слуга.
   — На что?
   — В окно, сэр.
   Колдун встал и открыл окно.
   — Это Джиджи! Он летает! Быстро! К другому окну!
   Оливия услышала, как двое мужчин пробежали по комнате и открыли второе окно.
   Колдун выругался.
   — Бьюсь об заклад, он не знает, как приземлиться.
   «Джиджи! — подумала Оливия. — Я должна предупредить его. Я могу просигналить ему из окна!» Она начала яростно вытаскивать второй гвоздь.
   «Мне не сделать это». Оливия представила, как Джиджи прилетит, Шут подстережет его и превратит в пыль.
   «Я должна открыть дверь», — решительно подумала Оливия. Прижавшись. к стене, хафлинг потянулась, повернула ручку и толкнула дверь.
   Дверь тихо отворилась.
   «Он соврал!» — с возмущением подумала Раскеттл. Она выскользнула за дверь.
   Колдун и слуга стояли у окна рядом с лестницей. Оливия подбежала к другому окну, забралась на подоконник и вылезла на крышу.
   Позади нее зашипел Пятныш.
   — Томас! Хафлинг! Хватай ее! — закричал колдун.
   Оливия осторожно полезла прочь от окна. Когда Томас высунулся из окна, хафлинг кинула в него куском дерева. Перед тем, как убраться обратно, слуга произнес слово, которое, как подумала Оливия, он вряд ли осмелился сказать в гостиной Джиджи.
   Оливия начала карабкаться наверх. Колдун высунулся из окна и заорал:
   — Слезай обратно, пока не убилась!
   Оливия посмотрела в небо. Огромный красный дракон кружил над домом.
   «Драконы должны быть серыми и черными», — подумала Оливия. Ну, ладно, пусть Джиджи будет красным. Хафлинг встала и замахала руками.
   — Джиджи! Помоги! Шут поймал меня! — закричала она.
   — Прекрати кричать! — заорал из окна колдун, — Я не Шут!
   Оливия посмотрела вниз. «Но здесь больше нет Драконошпоров, которых я не знаю?»
   — Если ты не Шут, — закричала она, — то кто же ты?
   — Я Дрон.
   — Дрон мертв.
   — Если бы я был мертв, почему меня не похоронили в склепе, — настаивал колдун.
   — Но вечером будут поминки, — сказала Оливия.
   — Да. И что, Дора приготовила обильное угощение? — с интересом спросил он.
   — Джиджи! — вновь закричала хафлинг, еще отчаяннее махая руками. Колдун не обманет ее своей ложью.
   — Послушай, Раскеттл, — продолжал колдун, — я Дрон. Ты просто не узнала меня потому, что я вчера побрился.
   — Ага. Я никогда не была с тобой знакома, — сказала Оливия. — А ты этого не знаешь. Джиджи! Джиджи! На помощь! — опять заорала она.
   — Не была? Ну да. Я забыл. Мне казалось, что я знаю тебя. Джейд так много рассказывала о тебе.
   Оливия взглянула вниз, потеряла от неожиданности опору и съехала вниз на три фута.
   — Что ты имеешь в виду? Джейд рассказывала обо мне? — потребовала она.
   — Она рассказала мне все о тебе. Когда была здесь на прошлой неделе. Я хотел побольше узнать о друзьях своей дочери.
   — Дочери — Оливия восстановила равновесие и зло топнула ногой. Это ложь. У Джейд не было родителей.
   — Я знаю. Но я удочерил ее, — сказал колдун.
   — Что?
   — Я удочерил ее. Мы со жрецом Мистры совершили маленькую церемонию. Я дал ей серебряную ложку, жемчужное ожерелье, ярд веревки, а она дала мне трубку, хотя я не курю. Дора не позволяет мне этого.
   — Почему? — спросила хафлинг.
   — Ей не нравится запах. Хотя Эльминстер курит: Не понятно, почему мне нельзя.
   Оливия спустилась на несколько футов ближе к магу.
   — А почему ты удочерил Джейд?
   — О. Она казалась славной девушкой, а мне была нужна дочь, чтобы стащить шпору до того, как Стил сделает это.
   Оливия смущенно посмотрела на волшебника. Если присмотреться, то он выглядит слишком старым по сравнению с Шутом. Он кажется даже старше Безымянного. Он седой, а его лицо все покрыто морщинами. Хотя его внешность может быть только видимостью.
   — По этой же причине Шут женился на Кэт, — вслух заметила хафлинг.
   — Кэт вышла замуж за Шута? О, это плохо. Он не очень хороший человек. Из него получится плохой муж.
   Оливия вздрогнула от холода и посмотрела на летящего Джиджи. Ей не верилось, что Шут сможет так хорошо изобразить дряхлого старика, но она не хотела рисковать.
   — Я придумала, — закричала она, вытаскивая письмо с королевской печатью, которое стащила из лаборатории Дрона. — Я поверю, что ты Дрон, если ты скажешь, о чем это письмо.
   — Какое письмо?
   — Я нашла его в лаборатории Дрона. Оно помечено тысяча триста шестым — годом Храмов.
   — Это было почти тридцать лет назад. Как я могу это вспомнить?
   — Только двадцать семь лет, — сказала Оливия. — И это очень важное письмо.
   Оно от короля Ригарда.
   — Ригарда, отца Азуна?
   — Да.
   — Что же хотел Ригард? — пробормотал колдун. О! Да! Оно о шпоре! Слушай.
   Рмгард написал, что понимает, что Дора не хочет пользоваться шпорой, и спрашивал, есть ли еще кто-нибудь в семье, кто сможет воспользоваться ей. Я рассказал Коулу все о шпоре, хотя Дора запрещала мне это. Просьба короля перевешивает приказ кузины, даже такой, как Дора.
   — Правильно. Совершенно точно. Здесь, во втором абзаце, сказано: «Я не думаю, что ваш коллега когда-нибудь смирится». О чем это? — спросила Оливия, чувствуя, как мерзнут ее ноги на холодной крыше.
   — Не смирится? Не смирится с отказом Доры.
   — А кому она отказала? — спросила хафлинг.
   — В письме об этом не сказано.
   — А все-таки? — настаивала Оливия.
   — Вангердагасту, — ответил старик.
   — Действительно? — спросила Оливия. — Старому Ванджи? Придворному волшебнику Азуна?
   — Действительно, — серьезно ответил маг. А теперь, маленькая паразитка, слезай вниз, что бы я мог согреть тебя, не поджигая Джиджи крышу.
 
   «А вот приземлиться будет посложнее», — подумал Джиджи, пятый раз облетая вокруг своего дома. Он подлетал каждый раз все ближе и ближе, высматривая в саду удобное место для посадки, когда вдруг заметил на крыше Оливию Раскеттл, махавшую ему рукой. Он не мог представить, что ей понадобилось на крыше, и не слышал, что она кричит, но ему было ясно, что крыша очень опасное место для хафлингов.
   Оливия как раз начала спускаться к окну, когда Джиджи полетел вниз тихо, как сова. И только хафлинг подобралась к окну, как Драконошпор зацепил ее когтем и поднял над крышей.
   Визг Оливии, наверно, был слышен в «Пяти Рыбах». Ощущение, что земля уходит из-под ног, и холодный ветер дувший в лицо, не дали ей насладиться чудесным видом вечернего Приморья с высоты птичьего полета. «Интересно, что он собирается делать? — подумала Оливия. — Мое нежное тело не выдержит этого высшего пилотажа».
   Хафлинг уже однажды похищала красная дракониха, и хотя тогда Оливия очень боялась, что ее съедят, то она могла быть уверена, что дракониха умеет приземляться. «Он сейчас грохнется на землю, и получится котлета вместо хафлинга», — подумала Оливия, когда Джиджи быстро пошел на снижение. Но в последний момент он резко взял вверх. Похоже парень действительно не знал, как ему совершить посадку. Но на втором круге он уронил хафлинга в тисовые кусты и влетел в стену сарая.
   Зубы Оливии стучали от холода. «Чес, пожалуй, холодноват для полетов», — подумала она, выбираясь из кустов. Дрон и Томас выбежали из дверей дома.
   — Джиджи, мой мальчик. С тобой все в порядке? — спросил Дрон.
   Дракон шатался на ногах, тихо шипя.
   — Тебе нужно превратиться обратно в человека, — сказал Дрон. — Я не понимаю, что ты говоришь. Подумай о превращении. Вспомни о полуденном чаепитии, так всегда делал твой отец.
   Дракон задрожал, уменьшился и превратился в Джиджи.
   — Дядя Дрон! Ты жив! — закричал парень.
   — Тссс! Не так громко, — зашептал волшебник.
   Это тайна.
   Томас дотронулся до плеча Дрона.
   — Извините, сэр, но не хотите ли вы вернуться в дом, а то…
   Дрон взглянул в небо.
   — Ты прав, Томас. Пошли.
   Все четверо пошли к дому. Дрон показал на дверь гостиной, и они зашли туда.
   Дрон сбросил с кушетки несколько книг и уселся.
   — Как здесь хорошо и тепло. Томас, надо сделать камин у тебя на чердаке, а то там холодновато.
   — А что вы делали на моем чердаке? — спросил Джиджи. — Мы все думали, что вы умерли. Дядя Дрон, зачем вы это устроили?
   — Садись, Джиджи, — сказал старый маг, похлопав по подушке рядом с собой.
   Джиджи сел на диван. Оливия уселась на табурет около камина. Томас остался у дверей.
   — Простите за то горе, которое я вам доставил, — сказал Дрон.
   — Я думал, что вас убил Шут, — сказал Джиджи.
   — Он пытался это сделать, — объяснил волшебник. Он послал зомби, но я превратил его в пыль.
   — А затем вы положили на кучку золы вашу одежду? — спросила Оливия.
   Дрон кивнул.
   — Но зачем? — сказал Джиджи.
   — Мне нужно было сбить с пути моего потенциального убийцу. Было очень важно, чтобы вы поверили, что я мертв, и Шут тоже. Тогда бы я смог искать шпору и узнать побольше о Шуте без того, чтобы его лацедоны заглядывали мне через плечо.
   — Но вы сказали Томасу, — вмешалась хафлинг.
   — Ну Томас мне очень помог. Нужно же было мне где-то жить и спать.
   Джиджи застонал и ударил себя по голове.
   — Сиреневая комната! Вот почему ты не хотел, чтобы Кэт остановилась там, — сказал он Томасу.