Новак Кейт. Шпора дракона

   Она не только скучала по девушке. Оливия очень беспокоилась за нее.
   Хафлинг предполагала только одну причину, по которой Джейд могла пропасть, но ей не хотелось подходить к лорду Садкару и спрашивать: «Вы арестовали мою подругу Джейд за то, что она украла кошелек»? Тем более, это никак не помогло бы Джейд. Оливия обыскала весь город. Хафлингу не хотелось, чтобы подруга заподозрила, что Оливия следит за ней, но она ощущала ответственность за судьбу девушки.
   Оливия почувствовала эту ответственность, когда первый раз увидела Джейд в городе Арабеле. Та попыталась увести кошелек у пурпурного дракона. Техника Джейд была великолепна, но драконы не расплачиваются ничем, кроме королевских расписок, которые штатским иметь запрещено. «Если никто не предупредит об этом девушку, — подумала Оливия, — ее талантливые пальцы пропадут зря». Хафлинг поняла, что является лучшей кандидатурой на роль наставницы, подобно тому, кем был для Элии паладин-сауриал. «Кто может сделать это лучше меня? — решила Оливия. — Ведь я знаю о ней, наверное, больше, чем она сама о себе знает, а кроме того, мы занимаемся одинаковым промыслом».
   Тем не менее Оливия была удивлена тем, как быстро Джейд приняла предложение стать ее ученицей и тем, насколько девушка доверяла ей. Поэтому Оливия думала о Джейд, как о собственной дочери. Очень большой, но горячо любимой дочурке.
   Когда Джейд сказала ей, что навещала семью, Оливия почувствовала приступ ревности. Что это за родственник, который держал у себя Джейд шесть дней, соблазняя ее волшебными мешками и черт знает чем еще? А теперь из-за него Джейд убита.
   «Джейд погибла из-за тебя, — упрекала себя Оливия. — Ты же поняла, что в этом человеке было что-то темное. Почему ты не остановила ее? Если бы ты была настойчивее, она осталась бы жива. Ты больше никогда ее не увидишь».
   В своем ослином обличий Оливия не могла плакать и от отчаянья начала биться головой о дверь. Ромашка тревожно заржала.
   С трудом Оливия взяла себя в руки. Или в копыта. Она вздохнула и выпила еще воды.
   «Это не только из-за меня, — зло подумала Оливия. — Ведь это Безымянный убил ее. Хотя зачем ему нужно было убивать одну из копий Элии?»
   «Вспомни, Оливия, — сказала она себе, — он всегда был ненормальным. И у него были свои ненормальные причины».
   Первым, что пришло в голову Оливии была мысль о том, что Безымянный разозлился на Джейд, за создание которой был частично ответственен из-за того, что та стала воровкой.
   «Ты убежала», — сказал он Джейд. Может это он держал ее последние шесть дней? Что Джейд имела в виду под «навещала семью»? Все-таки Безымянный — родственник Джейд. Он думал о себе, как об отце Элии, а Элия старшая сестра Джейд, в некотором роде, конечно. О ком еще Джейд могла говорить?
   «Конечно! — вздрогнув, поняла Оливия. — Она могла это сказать про одного из родственников Безымянного! Если на портрете изображен Безымянный, а в этом Оливия была уверена, и если, как утверждал Джиджи, человек на портрете его предок, значит Безымянный — Драконошпор, а Джейд тоже родственница Драконошпоров, по крайней мере настолько, насколько родственница Безымянному».
   Тут Оливия догадалась, что если на портрете кто-то из Драконошпоров, и они все выглядят так, то убийцей Джейд может быть вовсе не Безымянный, а какой-то другой Драконошпор.
   При этой мысли Оливия почувствовала некоторое облегчение. Ей почему-то не хотелось, чтобы Безымянный был убийцей. С тех пор, как Оливия освободила его из подземной тюрьмы колдуньи Кассаны, хафлинг отдавала должное его таланту барда и сочувствовала рассказу о том, как стерли его имя из памяти людей. Конечно, Оливия не одобряла ужасного способа, которым Безымянный хотел создать бессмертного хранителя своих песен. Но с другой стороны, арферы поступили с ним тоже слишком жестоко. Сослать его было уже вполне достаточно, но запретить его песни — непростительно. Хафлинг восхищалась тем, что Безымянный снова бросил вызов арферам. Его план был сумасшедшим, но он окончился созданием Элии и Джейд. Безымянный все-таки нравился Оливии.
   И хафлинг была уверена, что она ему тоже. После того, он провел долгое время, обучая ее новым песням. И он дал Оливии значок арферов, такой же, как нарисован на портрете. Брошь с полумесяцем и арфой была приколота в кармане жилета и не известно, куда она могла подеваться. Кто-нибудь мог сказать, что Безымянный подарил значок вороватому хафлингу, чтобы поддразнить арферов, но Оливия предпочитала думать, что это ее награда за помощь в освобождении Элии.
   Теперь Оливия вспомнила, что убийца Джейд был не совсем похож на Безымянного. Волосы у того были черные, как на портрете Барда, но картину нарисовали двести лет назад. Когда Оливия последний раз видела Безымянного, его волосы были покрыты сединой. Значит это не Бард, по крайней мере если он не нашел какой-нибудь эликсир молодости.
   Оливия тряхнула головой. Она не хотела верить, что Безымянный способен на такое вероломство. Это какой-то другой Драконошпор, и Джиджи должен знать, кто это может быть. «И лучше всего мне оставаться с ним, если я хочу узнать, кто убийца. А когда я узнаю, кто убил мою Джейд, — подумала Оливия — я смогу отомстить за ее смерть».
   Выяснив для себя эти вопросы и поняв, что ее новая внешность дает некоторые преимущества, Оливия подумала о вещах более насущных. В ее животе давно урчало.. Она не обедала сегодня, а от превращения ее аппетит вовсе не уменьшился. Она осторожно обнюхала ведро с овсом.
 
   Джиджи тяжело ворочался во сне. Ему снилось, что он летит над весенним лугом. Он знал, что это сон. Ведь летать можно только во сне. Кроме того, этот кошмар он уже видел. Поэтому и ворочался так тяжело. Если большинство людей нашли бы этот сон забавным, Джиджи слишком хорошо знал, чем это кончится.
   Его гнедая лошадь, Ромашка, скакала под ним. Джиджи кинулся вниз, как сова на кролика. Он вонзил когти в бок кобыле, впился зубами в ее шею и оторвал добычу от земли.
   Он поднимал Ромашку в воздух. Сначала лошадь ржала от ужаса и боли, затем затихла.
   Джиджи снова опустился на луг. Из шеи и бока Ромашки лилась кровь.
   На этом месте молодой Драконошпор проснулся. Его трясло от страха.
   — Почему я? — простонал он.
   Этот вопрос он задавал себе с тех пор, как вырос и ему стал сниться этот сон. Поначалу жертвами были дикие животные — олени, кабаны, горные козлы. По крайней мере Джиджи приходилось охотиться на них наяву, конечно, с помощью лука. Но после того, как прошлой весной дракониха сожрала первую Ромашку — не Ромашку — 2, которая стояла в сарае — добычей Джиджи стала собственная гнедая.
   Как и все кормирские дворяне, Джиджи любил своих лошадей. Мысль о том, чтобы убить и сожрать их, пугала его.
   Чтобы успокоиться, Джиджи подошел к окну и взглянул на сарай, где стояла Ромашка — 2. Силуэт лошади был хорошо виден. Луна зашла, но небо уже светлело.
   Приближался рассвет.
   — О, черт. Мне же надо в склеп, — вспомнил Джиджи.
 
   Томас проснулся от грохота, сопровождаемого клацаньем металла о металл, как будто гладиаторы бились на арене. Он прислушался повнимательнее, пытаясь определить, откуда исходит этот звук. Возможно, это буянят пьяные путешественники, не уважающие покой мирных жителей. Снова послышался грохот.
   Теперь Томас мог уверенно сказать, что шумят в доме, а точнее в кухне.
   Рассвет только начинался и небо только начало светлеть. Предположив, что это грохочет какой-то неосторожный взломщик, слуга прихватил кочергу из камина и тихонько приоткрыл дверь своей спальни. В кухне горел яркий свет. «Очень наглый взломщик», — подумал Томас, подкрадываясь к кухонной двери и осторожно заглядывая внутрь.
   В кухне был полнейший беспорядок. Подносы и горшки были разбросаны по полу. Все шкафы были открыты, а содержимое большинства из них было вывалено на пол и на столы. Один из подносов стоял на краю сундука с простынями, казалось, стоит подуть легкому сквозняку, и все тарелки окажутся на полу, но уже в виде многочисленных осколков. В центре этого хаоса стоял тощий юноша с длинным острым ножом в руках. Глаза слуги широко раскрылись от удивления.
   Джиджи поднял глаза и увидел Томаса, который стоял в дверях с открытым ртом и кочергой в руке.
   — О, доброе утро, Томас, — приветствовал его Джиджи. — Не хотел тебя будить. Решил приготовить себя чаю. А чего это ты размахиваешь кочергой?
   — Я-я-я думал, что вы — взломщик, сэр, — объяснил слуга, пряча кочергу за спиной.
   — Почему это ты так решил? Ты же знаешь, что у меня куча денег. Зачем мне воровать?
   — Нет, сэр. Я услышал шум в кухне и подумал, что это воры. Вам не спится, сэр?
   Джиджи фыркнул.
   — После того, как я пил всю ночь, то с удовольствием спал бы до полудня.
   — Опять плохой сон? — предположил Томас.
   Джиджи хотел поскорее забыть о ночном кошмаре и тряхнул головой.
   — Я проснулся так рано, — объяснил он, — потому что тетя Дора приказала мне участвовать в поисках в склепе. Мне нужно принести еду, и поэтому я вскипятил воду для чая и теперь режу этот кусок сыра. Я немного тут переставил, пока искал глиняный кувшин. Но, кажется, с этим у меня возникли трудности. Раз уж ты проснулся, то, может быть, поможешь? — Молодой дворянин протянул слуге нож.
   Томас осторожно пробрался к столу, подвинув по дороге стоявший на углу сундука поднос. На столе валялись здоровенные ломти чеддера, но вряд ли хоть один из них можно было использовать для сэндвича. Слуга взял остаток одной из сырных головок и аккуратно его порезал.
   — Этого достаточно, сэр?
   — Великолепно, — ответил Джиджи, укладывая кусочки сыра между ломтями хлеба. — А не порежешь ли ты их треугольниками, как обычно делаешь к чаю?
   Томас порезал сэндвичи, завернул их в бумагу и положил в непромокаемый пакет. То, что его хозяин в этот ранний час не только проснулся, но и оделся и побрился, необычайно смутило Томаса, а попытки Джиджи приготовить себе еду совершенно изумили слугу.
   — Я положил еще кексы и яблоки. Все правильно? — спросил дворянин.
   — Конечно, сэр, — ответил Томас.
   — О. Я обещал Боттлзу, что ты зайдешь с утра в «Великую харчевню» и оплатишь мой счет.
   — Хорошо, сэр, — согласился слуга. Джиджи упаковал мешок, кувшин с водой, чашки, ложки и банку с чаем в корзину. Он взял шпагу, надел плащ и стал открывать дверь.
   — Кстати, — сказал он в дверях, — я возьму ослика, чтобы он тащил мои вещи. Хорошо?
   — Конечно, сэр, — привычно ответил Томас, расставляя по местам горшки и тарелки.
   Только когда слуга закончил прибираться в кухне и пил свой утренний чай, то неожиданно задумался, а о каком осле говорил его хозяин.

Глава 6. Стражница

   — Вставайте, мои милые, — тихо произнес Джиджи, заходя в сарай.
   Оливия проснулась. Она спала стоя, как спит большинство лошадей. Она чувствовала, как грива щекочет ей шею и ощущала прикосновение хвоста к своим ногам. «Все еще ослица», — раздраженно подумала она.
   Джиджи остановился похлопать свою гнедую кобылу.
   — Хочешь яблочка. Ромашка?
   Оливия услышала, как лошадь фыркнула в ответ на предложение Джиджи.
   Затем молодой дворянин подошел к Раскеттл. Он заглянул в ведро с овсом.
   — Ты поела? Хорошо, — сказал он.
   Оливия покраснела под своей ослиной шкурой. После всего, что ей пришлось пережить прошлой ночью, остаться без обеда было бы для нее совершенно невыносимо. Овес, приправленный мелиссой показался ей достаточно вкусным, и даже лучше, чем некоторые кушанья в постоялых дворах за пределами Кормира.
   Попробовав пару раз, Оливия съела все без остатка.
   Хотя, оставшись перед пустым ведром хафлинг начала беспокоиться о том, что может слишком привыкнуть к своему ослиному облику и забудет, что ее любимая еда вовсе не зерно, а жареный гусь, и что ее любимое питье не вода, а Луирен Кишкодер.
   — А теперь небольшое угощенье, — сказал Джиджи, протягивая четверть яблока.
   «По крайней мере хафлинги это тоже едят», — обрадовалась Оливия. Она проглотила угощенье. Джиджи попытался надеть на нее сбрую. Почувствовав кожаные ремешки на своей морде, Оливия вздрогнула. «Девять Проклятых Кругов, — подумала она, — на меня надевают узду»!
   Оливия заржала и попыталась отскочить, но Джиджи уже успел взнуздать ее.
   — Тпру, девочка. Полегче. Мы сейчас пойдем в катакомбы, находящиеся под нашим семейным склепом, чтобы найти вора, который украл шпору дракона.
   «Шпору дракона? — подумала с удивлением Оливия. — Самую драгоценную реликвию Драконошпоров? Ее украли». — Оливия изумленно посмотрела на Джиджи.
   «Как ты можешь так спокойно говорить об этом?» — подумала она.
   Когда Джиджи стал чистить ее, то заговорил с ней еще более мягким и спокойным тоном.
   — В катакомбах не так страшно, — сказал он, — если не считать кобольдов, стиргов, страшил и гаргулий. Сначала, конечно, нам придется пообщаться со стражницей, хотя думаю, что она нас не побеспокоит. Мы старые друзья. В прошлый раз, когда я ее видел, она сказала, что я слишком мал. Подозреваю, для того, чтобы меня можно было съесть. Она пошутила. Ты же знаешь, какими странными могут быть эти стражи.
   Но по его тону Оливия догадалась, что Джиджи очень боится. По ее хребту пробежала дрожь. Джиджи успокаивающе похлопал Оливию. Положив ей на спину одеяло, он разместил сверху вещи. Пока он подтягивал подпругу под ее животом и застегивал ремень, Оливия подумала о том, что хорошо было бы улечься на пол и тем самым отказаться от этой увеселительной прогулки, но пол был слишком грязным.
   «Кроме того, — решила она, — я вряд ли узнаю что-нибудь новое, если останусь в сарае. Но если я пойду с Джиджи, он наверняка еще о многом мне расскажет».
   — Действительно, может быть, она и не так ужасна, как мне кажется, — продолжил Джиджи свои воспоминания. Когда я увидел ее, мне было только восемь лет. Мой отец умер, и я унаследовал ключ от склепа. Мой кузен Стил очень завидовал мне, потому что у него такого ключа не было. Стил подговорил меня и моего другого кузена, Фреффи залезть в склеп. Там он стащил у меня ключ, закрыл дверь и убежал вместе с Фреффи, оставив меня одного. Фреффи замучила совесть, и он рассказал об этом дяде Дрону. Он пошел искать меня, но я спрятался от стражницы в катакомбах, и меня нашли только после обеда.
   «Да, — подумала Оливия, — теперь у меня есть трое подозреваемых в убийстве: завистливый Стил, совестливый Фреффорд и дядюшка Дрон. Я не могу не брать в расчет отца Джиджи, так как он может быть вовсе и не мертв».
   Джиджи привязал поверх поклажи корзину и пару бурдюков с водой. Оливия вздохнула под этой тяжестью, но получился только ослиный крик. Но ~ это было еще не все. Сверху Джиджи нагрузил масло, фонарь, коробку с трутом, веревку, веревочную лестницу, гвозди, складную табуретку, одеяло, тяжелый молоток, несколько маленьких бутылочек, банку белой краски, кисть и большую карту. В довершении ко всему он прибавил маленький мешок с кормом для осла.
   — А то тебе нечем будет позавтракать, — сказал Джиджи, похлопывая Оливию.
   «Не стоит так волноваться, — подумала Оливия, — я упаду в изнеможении гораздо раньше».
   В знак протеста она заржала.
   — Ты очень музыкальное животное, — сказал Джиджи, — наверное мне следует назвать тебя Пташкой. Пошли, Пташка.
   Джиджи вывел Оливию из сарая. Пройдя через сад, они вышли на улицу.
   Повозки и телеги, нагруженные сеном и водорослями, рыбой и дровами занимали всю ширину улицы. Вокруг них суетились слуги, лесники и рыбаки.
   Джиджи вывел своего ослика на середину улицы, где, как ему казалось, движение было менее интенсивным.
   — А я и не знал, что так много народу не спит рано утром, — пробормотал Джиджи.
   «Почему бы тебе не отвести меня обратно и не подождать пока давка уменьшится», — подумала Оливия, но Джиджи повел ее по улице.
   Небо, чистое и звездное прошлой ночью, было покрыто серыми облаками.
   Воздух больше не был бодрящим, чувствовалось, что скоро пойдет дождь. От дыхания Оливии шел пар. Джиджи пытался что-то насвистывать в такт шагам.
   На окраине города парочка повернула на тропу, ведущую к крутому холму.
   «Я не поднимусь на эту крутизну», — подумала Оливия. Когда Джиджи похлопал ее по спине, Оливия почувствовала новый прилив злости.
   Тропа привела их к кладбищу, обнесенному низкой стеной. Вокруг кладбища стояли дубы и сосны. Мягкий ковер еловых иголок и дубовых листьев приглушал звук их шагов. Большинство надгробий сильно пострадали от времени. Они напомнили Оливии осколки зубов какого-то гиганта.
   Рядом со входом стоял большой каменный мавзолей. Он выглядел таким же древним, как и большинство надгробий, но сохранился гораздо лучше. Толстые побеги плюща поднимались по его стенам. Пожелтевшие листья шуршали на ветру.
   Маленькие каменные дракончики сидели вдоль крыши мавзолея, глядя вниз стеклянными глазками. Джиджи предпочел не смотреть на них, потому что уже достаточно нагляделся на настоящих драконов. Подходя к входу в мавзолей, он вздрогнул. Слева и справа от двери на камне был вырезан герб Драконошпоров. На двери и косяках виднелись небольшие знаки, посвященные Селине и Мистре, чтобы охранять вход от проникновения посторонних.
   «Это здесь», — подумала Оливия.
   — Джиджи, ты опоздал, — послышался громкий женский голос позади них.
   Оливия едва не подпрыгнула от резкого оклика, но груз был слишком тяжел, и она смогла только дернуть головой. Джиджи, которому никакие тяжести не мешали, резво обернулся.
   Красивая молодая женщина в накидке темного меха вышла из-за разрушенного надгробья. Она скинула с головы капюшон, открывая длинные черные волосы и резкие черты лица.
   «Кровь Драконошпоров», — мгновенно догадалась Оливия.
   — Джулия! Что ты здесь делаешь? — удивился Джиджи.
   — Стил велел мне подождать тебя, чтобы рассказать о Фреффорде.
   — А что с Фреффи? — озадаченно спросил Джиджи.
   — Гейлин рожает, и поэтому он еще в замке. Ты опоздал, и Стил отправился в склеп без тебя. Он предупредил, что ты можешь пойти и помочь.
   — Помочь. Хорошо, — пробормотал Джиджи, снимая цепочку с серебряным ключом.
   Оливия с интересом смотрела на Джулию. Что-то в ней насторожило ее.
   Понюхав воздух, Оливия почувствовала какой-то запах. Женщина нервничала. Может быть, слова Джулии были правдой, но она явно что-то замышляла. Трудно было неопытному новичку обмануть Оливию, большого знатока в области лжи и обмана.
   Джиджи повернулся к двери мавзолея.
   Джулия потирала застывшие руки, и, несмотря на то, что новое обличие мешало Оливии, хафлинг заметила, как та повернула одно из колец на правой руке.
   Джиджи вставил ключ в дверь, в это время кузина протянула руку к его шее.
   Оливия увидела блеск крошечной иглы, выступающей из кольца. Капля какой-то жидкости упала с кончика иглы.
   Дернувшись вперед, Оливия толкнула женщину лбом.
   — А! — вскрикнула Джулия, отступая назад. Тут она впервые заметила Оливию и зло закричала. Джиджиони, что это за тварь?
   — Пташка, прекрати. Ты испугала кузину Джулию, — сказал Джиджи, хватая Оливию за уздечку.
   — Это ослик, Джулия, — объяснил он девушке.
   — Что? — спросила Джулия.
   — Ослик. Вьючное животное. Очень полезен в шахтах. Тебе не доводилось таких видеть?
   — Думаю, что нет, — фыркнула Джулия. — Мне показалось, что это безобразный пони.
   Джиджи снова склонился над замком, и Джулия шагнула к нему. Оливия поставила ногу на край ее платья. Девушка споткнулась и упала на колени.
   — Чертова тварь, — прошептала Джулия.
   Обернувшись, Джиджи удивлено посмотрел на свою кузину. Но не успела Джулия подняться на ноги, как Оливия запутала ее своей веревкой и снова толкнула. Не раздумывая, Джулия ударила ее правой рукой. Оливия почувствовала острую боль в шее, которая огнем растеклась по ее телу. Колени Оливии подкосились, и она упала на землю.
   — Птичка! Что случилось, девочка? — вскрикнул Джиджи.
   — Эта тварь напала на меня! — заорала Джулия, распутывая веревку и поднимаясь на ноги.
   — Она, наверное, хотела поиграть. Джулия, что ты с ней сделала?
   Оливия вытянула шею, и Джиджи заметил, на ней тоненькую струйку крови. Он подбежал к Джулии и схватил ее за запястье. Вся его вежливость куда-то исчезла, когда он увидел, что случилось с его любимицей.
   Он посмотрел на кольца на руке Джулии и заметил иглу на одном из них.
   — Что это? Где ты взяла это кольцо? Как ты могла отравить это маленькое милое животное?
   — Это не яд, это лишь снотворное, — запротестовала Джулия, «Спасибо Тайморе, — подумала Оливия. — Это научит меня не подставлять свою шею кому попало».
   Еле сдерживая гнев, Джиджи снял кольцо с пальца Джулии.
   — Я думаю, лучше будет забрать его у тебя, пока ты не навредила еще кому-нибудь, — сказал молодой дворянин. Он вынул платок, завернул в него кольцо и сунул в карман. Потом он склонился над лежащей Оливией. Вытащив две бутылочки из мешка на ее спине, Джиджи вылил содержимое одной из них в рот Оливии, другой на ее ранку.
   — Зачем ты тратишь лекарства на глупое животное? — спросила Джулия.
   — Потому что это не глупое животное. Это очень славный ослик.
   — Я говорю тебе, это снотворное.
   — Снотворное тоже может нанести вред, если его слишком много. Кстати, зачем оно тебе?
   Джулия не ответила.
   Оливия почувствовала, что лекарства погасили огонь, горевший внутри нее. С помощью Джиджи она поднялась на ноги. Убедившись, что с его осликом все в порядке, молодой дворянин повернулся к своей кузине. Оливия заметила по его лицу, что Джиджи понял, в чем дело.
   — Джулия! — сурово рявкнул Джиджи. Оливия стояла рядом с ним, пытаясь выглядеть так грозно, как только могла.
   — Это кольцо предназначалось мне? Это все Стил придумал? — закричал молодой дворянин, схватив Джулию за плечи.
   — Нет! — запротестовала девушка — Это… я ношу это, чтобы защитить себя.
   — Нападая на всех ослов, которых ты встретишь на улицах Приморья? Не пытайся обмануть меня. Ты всегда делаешь то, что тебе велит Стил. Что он задумал? Снова оставить меня здесь со стражницей одного? — Джиджи встряхнул кузину за плечи.
   — Ты дурак, — спокойно ответила Джулия. — Стила больше не интересуют детские игры. Он хотел… Джулия замолчала, ее лицо побледнело, она явно боялась сказать лишнее.
   — Чего он хотел? — потребовал Джиджи.
   Джулия покачала головой.
   — Я не могу тебе сказать. Стил будет в ярости.
   — Ты скажешь мне, — прорычал Джиджи, снова встряхивая кузину.
   — Ты делаешь мне больно, — простонала Джулия. Внезапно осознав, что нехорошо запугивать женщину, да еще такую молодую, как Джулия, Джиджи отпустил кузину.
   «Но мне же нужно узнать», — подумал он.
   — Джулия, — начал он, пытаясь спокойно убедить кузину. Я ничего не скажу об этом Стилу. Что он задумал?
   — А почему я должна рассказывать тебе? — надменно спросила Джулия.
   — Если ты мне не скажешь… Джиджи колебался. Он не знал, как заставить Джулию говорить.
   — Побежишь и наябедничаешь тете Доре, — усмехнулась Джулия, — как ты всегда делал в детстве?
   «Я так делал? — удивился Джиджи. — Да, делал, но только потому что Стил и Джулия были очень вредными детьми». Он с досадой посмотрел на Джулию.
   — Да. Я как раз это и сделаю. Думаю, что она будет очень обеспокоена, узнав, что ее племянница разгуливает с отравленным кольцом. Я отдам ей кольцо, чтобы лорд Садкар проверил, что там за яд.
   — Нет. Не говори! — Сейчас Джулия боялась гнева тети Доры явно сильнее, чем в детстве.
   — Тогда рассказывай. Все.
   — Стил хотел найти шпору без тебя и оставить ее себе. Он хочет получить силу, — объяснила Джулия.
   — Силу? Какую силу? — спросил Джиджи, удивленный тем, что Стил и Джулия знают о шпоре такое, о чем ему не говорил дядя Дрон.
   — Стил не знает, в чем сила шпоры, — сказала Джулия, — но когда получит ее, то выяснит. Джиджи засмеялся.
   — Стил будет разочарован, найдя шпору, — с умным видом объяснил он. Это лишь безделушка.
   — Дядя Дрон совсем по-другому говорил вчера вечером.
   — Джулия, я люблю дядю Дрона, но ведь все знают, что у него не все дома, — сказал Джиджи, постучав себя по лбу.
   Джулия стояла перед ним, уперев руки в бока.
   — Шпора должна обладать силой, — настаивала она. — Поэтому Коул взял ее с собой, когда отправился путешествовать по стране.
   — Мой отец? О чем ты говоришь? Шпора была в склепе с тех пор, как умер Патон Драконошпор.
   Джулия покачала головой.
   — Нет. Твой отец тайно забирал ее. Когда она была ему нужна. Он был любимцем дяди Дрона, и тот никому не говорил. Никто не знал об этом, пока Коул не умер. Дяде Дрону пришлось сказать об этом семье, иначе у него были бы огромные неприятности. Ведь когда Коул умер, шпора была у него.
   — У него? — недоверчиво спросил Джиджи.
   — Это правда! — усмехнулась Джулия.
   — Почему никто не говорил мне об этом?
   — Когда тетя Дора узнала, что твой отец использовал шпору, она была очень недовольна. Она сказала, что никто больше не получит ее. Нам, детям, об этом не говорили.
   — И как ты узнала?
   Джулия замолчала на мгновенье.
   — Я и Стил подслушивали у двери, когда она рассказывала об этом нашему отцу.
   «Этого и следовало ожидать от такой маленькой ведьмы, как ты», — подумала Оливия.
   Джиджи потряс головой, пытаясь сопоставить слова Джулии со своими собственными воспоминаниями. Когда он пытался вспомнить, как выглядел отец, ему всегда представлялся портрет, висевший в спальне — типичный Драконошпор, похожий на человека, портрет которого находится в сарае. Все, что Джиджи помнил — высокий человек, который пытался научить его плавать и ездить верхом и очень любил петь.