Нушич Бранислав. Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

   В конце концов совершенно обессилевший и обалдевший от недосыпания Аркадий предпринял отчаянную попытку обеспечить себе ночлег. Около полуночи он подошел к ювелирному магазину и принялся возиться с железным ставнем, которым была закрыта витрина, в надежде, что его увидит жандарм и арестует. В участке он бы выспался, а утром рассказал следователю, почему так поступил. До трех ночи возился несчастный Аркадий с замком, но ему опять не повезло: жандарм не появлялся, и, потеряв всякую надежду на успех, Аркадий оставил свою затею.
   Однажды ночью, чуть не со слезами на глазах, Аркадий рассказал о своих злоключениях незнакомому человеку из пьяной компании, к которой он пристроился, чтобы немного вздремнуть. Добродушный пьяница пожалел его и пригласил к себе ночевать, но предупредил:
   - Только на сегодня, а как встанешь - иди куда хочешь. У меня нет места.
   Уже светало, когда Аркадий Яковлевич шел по улице с незнакомым пьяным человеком, выслушивая его советы:
   - Если ты нигде не можешь найти квартиру, притворись сумасшедшим. Так мы, братец мой, и сделаем. Ты прикинешься сумасшедшим, и я отведу тебя к врачу, пусть недельку подержат, а когда увидят, что здоров, выгонят. Зато на целую неделю ты будешь обеспечен жильем.
   Аркадий сначала посмеялся над советом пьяницы, но потом задумался: может быть, действительно так и сделать?..
   Эта ночь прошла ужасно. В дверях дома, куда привел его новый знакомый, их подкараулила разгневанная хозяйка и так принялась браниться, что несчастный Аркадий не знал, как ему быть.
   - Мало тебе, что явился домой пьяный как свинья, - кричала она на мужа, - так ты привел с собой еще и этого!
   - Цыц, не гавкай! - отвечал ей муж за себя и за Аркадия. - Это мой гость!
   Но жена ничего не хотела слышать. Она визжала, пищала, ругалась, а потом стала бросать в них туфли, веники, кочергу - словом, все, что ей попадалось под руку. В своего мужа, имевшего большой опыт по части таких переделок, она, конечно, не попала, но зато хорошо огрела кочергой несчастного Аркадия.
   Наконец она кое-как утихомирилась, провела их в комнату, разбудила ребенка, взяла его с дивана. Повернувшись к незнакомому гостю, показала на мокрый диван:
   - Вот тебе, ложись и дрыхни!
   Можете себе представить положение несчастного Аркадия! Но желание поспать было сильнее, и он бросился на маленький детский диванчик, великодушно простив продолжавшей бубнить и брюзжать хозяйке столь грубое отношение.
   Этой ночью в мокрой детской постели Аркадию приснился страшный сон. Как будто он прикинулся сумасшедшим и его повели на осмотр.
   - Как тебя зовут и чем ты занимаешься? - спрашивает доктор.
   - Меня зовут Белым Пароходом, - ответил он, подделываясь под сумасшедшего, - а по занятию я - Аркадий.
   - Слушай, что я тебя спрашиваю: чем ты занимаешься?
   - Дую в божью дыру, - ответил Аркадий, продолжая изображать сумасшедшего, чтобы доктор оставил его на несколько дней для наблюдения.
   - А когда ты сошел с ума? - строго спрашивает его доктор и смотрит прямо в глаза.
   Аркадий чуть не сбился и не сказал: "С тех пор как оставил свой желтый домик с садиком и приехал в Белград", но спохватился, что этим он выдал бы себя, и, ничего не придумав, взял и укусил доктора. Доктор повернулся и приказал санитарам:
   - Он буйный! Свяжите его хорошенько веревками и посадите в карцер.
   Распоряжение доктора так перепугало Аркадия, что он сразу же проснулся. Хозяйка все еще ворчала, хозяин храпел в кровати. Аркадий наспех оделся и пошел в город. Разумеется, как и прежде, в первую очередь он отправился в жилищный комитет, размышляя по дороге о минувшей ночи и о страшном сне, который казался ему дурным предзнаменованием. Но при входе в жилищный комитет ему сразу же сообщили хорошую новость: для него найдена квартира.
   Радости Аркадия не было границ. Все еще чувствуя боль от удара кочергой, которой его угостила ночью хозяйка, ощущая на себе мокрое белье, впитавшее влагу с детской постели, он весело помчался к жене, как сумасшедший ворвался в коробку с сардинами и со слезами радости на глазах обнял госпожу Лепосаву, не обращая внимания на усатую свояченицу, у которой из-за безнравственного поступка зятя начался припадок истерии и колики в животе.
   На следующий день Аркадий и госпожа Лепосава въехали в новую квартиру, уплатив на вокзале несколько тысяч динаров за хранение багажа. С большой радостью размещали они свои вещи, с которыми были разлучены два месяца.
   - Конец моим мучениям! - воскликнул Аркадий, обнимая свою жену после месячной разлуки. Несчастный и не предполагал, что это вовсе не конец, далеко еще не конец его невзгодам.
   Новая квартира оказалась очень хорошей и удобной. У владельца дома было семь комнат, и жилищный комитет полтора года бился с ним, пока не занял две эти комнаты. Домовладелец, разумеется, был недоволен и решил во что бы то ни стало выжить Аркадия. В первый же день, как только появились постояльцы, хозяин пришел к ним и сообщил:
   - Квартира хорошая, только должен вас предупредить, что у нас водятся привидения, поэтому я и не решался сдавать эти комнаты.
   Госпожа Лепосава задрожала от слов хозяина, но Аркадий, которому в прошлые ночи и кочергой перепадало, был храбрее. Однако и в новой квартире он не мог заснуть спокойно: за стеной все время что-то шуршало, кто-то щелкал замком, а госпожа Лепосава повизгивала в кровати.
   - Давай съедем отсюда! - приставала она к мужу, но Аркадий, вспоминая месяц бессонных ночей, мучений и невзгод, скорее согласился бы спать с привидениями, чем вернуться к прежней жизни.
   На другую ночь привидения вели себя еще нахальнее. Они стучали в стены, в двери; на третью ночь в коридоре гремели какие-то сковороды, звенело разбиваемое стекло. Это невозможно было выдержать. Госпожа Лепосава дрожала от страха и нервничала, а Аркадий совсем изнемог от недосыпания.
   - Разве вы не боитесь привидений? - спросил их хозяин.
   - Боимся, как не бояться, но приходится терпеть. Не можем же мы из-за привидений оставить комнаты.
   "Ага, значит, они уже привыкли и сжились с привидениями", - про себя рассудил хозяин и стал думать, что бы еще такое сделать.
   Получив приглашение на первое собрание домовладельцев, он пошел туда посоветоваться со своими коллегами о способах и приемах избавления от неугодных постояльцев. Но, разумеется, и Аркадий не сидел сложа руки. Он отправился на собрание квартиросъемщиков и там рассказал историю с привидениями. На собрании ему в один голос объяснили, что это старый трюк домовладельцев, и посоветовали никак не реагировать, а спокойно и равнодушно относиться ко всем провокациям, так как это единственный способ выстоять и одержать победу над хозяином.
   Хозяин и Аркадий, вооруженные советами, начали долгую и отчаянную борьбу. Домовладелец вкладывал много сил и энергии, а Аркадий парировал его атаки терпением.
   Однажды, когда у Аркадия ужинал гость, хозяин оборвал электропровод. Все магазины уже закрылись, и купить свечи было невозможно. В другой раз, когда прачка пришла стирать белье, водопровод оказался перекрытым. Потом хозяин заложил кирпичом дымоход, и на кухне у Аркадия стало так дымно, что госпожа Лепосава не могла готовить дома. Обедать пришлось в трактире. Наконец, хозяин снял черепицу над комнатой, в которой спал Аркадий. При первом же дожде с потолка прямо на кровать Аркадия полилась вода. Штукатурка отсырела и начала падать, так что спать стало опасно.
   Увидев, что Аркадий все это спокойно переносит, хозяин, следуя советам, полученным на собрании домовладельцев, пустил в ход более сильные меры воздействия. На несколько дней он уехал вместе с женой, а дома оставил своего слугу, разрешив ему кутить по ночам с цыганами в общем коридоре. Три ночи бил бубен, три ночи ворочался в постели и стонал Аркадий, три ночи рыдала несчастная госпожа Лепосава. Когда возвратившийся хозяин увидел, что и это не помогло, он притащил из лавки ларь и перегородил им коридор. Сам хозяин и его семья пользовались черным ходом. Аркадию же приходилось четыре раза в день перелезать через ларь. Но и эти муки он перенес стоически.
   Хозяина стало раздражать терпение Аркадия. Все способы, рекомендованные на собрании домовладельцев, были исчерпаны, и он обратился к одному из адвокатов, специализировавшихся после войны на выселении квартиросъемщиков, посулив хорошо заплатить ему, если удастся избавиться от докучливого постояльца.
   По просьбе адвоката хозяин рассказал о предпринятых им мерах.
   - И он все выдержал? - удивился адвокат.
   - Все! - ответил хозяин. - Он доведет меня до того, что я сломаю дом, только бы выгнать его.
   Адвокат попросил два-три дня для наведения нужных справок об Аркадии Яковлевиче.
   Через несколько дней он сообщил хозяину, что дело на мази, но придется временно пожертвовать еще одной из пяти комнат.
   - А коридор действительно общий для всех семи комнат? - спросил адвокат. - Ну, тогда не беспокойтесь.
   И адвокат начал доверительно шептать на ухо хозяину свой план. У того глаза засияли от удовольствия. Через несколько дней план был осуществлен. Хозяин выделил еще комнату, как раз смежную с комнатой Аркадия, и в одно прекрасное утро в ней поселилась теща Аркадия с усатой свояченицей.
   Все было сделано в глубокой тайне. Какая-то женщина, доверенная адвоката, побывала у тещи и спросила, сколько она платит за бывшую ванную. Узнав, что платят триста динаров, женщина всплеснула руками:
   - Ой, господи! Я за сотню найду вам комнату, да еще какую! Два окна, изразцовая печь.
   Потом женщина сообщила, где находится комната, и попросила скорее закончить дело и ни слова не говорить зятю, "так как он может оболгать вас перед хозяином".
   - Конечно, он все испортит! - согласилась теща. - Разве придет ему что-нибудь хорошее на ум, когда дело касается меня.
   Аркадий оказался в ужасном положении. Ночи, проведенные на стульях и на калемегданских скамейках, привидения, падающая штукатурка и лазание через ларь - все было пустяком по сравнению с тещей и усатой свояченицей.
   Сломя голову помчался он в союз квартиросъемщиков и заявил о выходе из него, "так как союз не в состоянии защитить своих членов". Потом отправился в министерство финансов и подал заявление с просьбой назначить его снова помощником сборщика налогов в провинции, ибо он готов поехать даже в Пишкопею, на албанскую границу.
   ПОВЫШЕНИЕ
   Произошло это в те счастливые времена, когда мы были совсем маленькими, а железная дорога не проходила еще через наши нивы и карманы. Начальники были отцами для своих подчиненных. Адвокаты мирили поссорившихся, стараясь не доводить дело до суда, а глубокие карманы священников существовали для того, чтобы поддерживать и подкармливать нуждающихся прихожан.
   Тяжело было тогда чиновнику решиться на поездку в Белград. Путь был очень долог: два-три дня в возке по бесконечным, неоглядным дорогам. За это время тратилось двух- трехмесячное жалованье. Если человек задумывал ехать в Белград, то еще в начале года говорил своей жене и друзьям: "В нынешнем году, бог даст, отправлюсь в Белград". А потом откладывал каждый месяц по пять дукатов и заранее, за полгода, просил у начальства позволения на поездку.
   И об этом знали все в городе. Когда он шел по улице, каждый встречный спрашивал: "Правда, что вы нынче думаете поехать в Белград?", "Когда намерены отправиться?" Потом, за целый месяц до отъезда, начиналось паломничество знакомых, у которых в Белграде живут родственники: одни приносили посылки, другие письма, третьи слали приветы. А в день отъезда все друзья и знакомые выходили за город, на дорогу, и провожали.
   Так было когда-то.
   В то счастливое время господин Стоян, начальник, заявил как-то своей жене, госпоже Персе:
   - В этом году, бог даст, возьму отпуск и отправлюсь в Белград.
   Слова господина Стояна сразу стали известны соседям, потом соседям соседей, и в тот же день о них узнал весь городок. И если кто-нибудь заходил в магазин, чтобы за прилавком у своего приятеля выпить чашку кофе и обменяться несколькими словами, разговор начинался обычно так:
   - Ты слышал, что говорят?.. Господин Стоян думает нынче отправиться в Белград.
   Чиновники только и говорили, что об этой поездке.
   Господин начальник пришел в канцелярию. Подрезал ногти, почистил мундштук, свернул сигарету, заказал кофе и задумался - начинать работу или нет. В этот момент потихоньку вошел господин помощник и поздоровался.
   - Доброе утро, господин Лаза.
   - Это правда, господин начальник? Неужели это правда? - с умилением спросил помощник.
   - Что, господин Лаза?
   - Вы нынче собираетесь в Белград?
   - Да... - протянул господин начальник, - собираюсь, собираюсь, господин Лаза. Я ведь давно уже не был в Белграде. Вообще-то дел никаких нет, но хочется повидаться с господином министром; есть у меня в Белграде и родственники, да и для дома кое-что надо купить.
   - Ну конечно, надо съездить, господин начальник.
   Помощник ушел к себе в кабинет и проделал то же самое, что и его начальник, - то есть подрезал ногти, прочистил мундштук, свернул сигарету, заказал кофе, и только было решился приступить к работе и уже обмакнул перо в чернила, как в кабинет потихоньку вошел секретарь.
   - Добрый день, господин помощник.
   - О, господин Сима, добрый день!
   - Правда ли, господин помощник, что господин начальник собирается нынче в Белград? - с любопытством спросил секретарь.
   - Да, да, - важно ответил господин помощник, - он поедет. Мы только что говорили с ним, он поедет.
   - Да, поехать надо, конечно, надо! - поддакнул секретарь и возвратился в свой кабинет. Там он занялся тем же самым делом, которое уже закончили начальник и помощник, но только отпил первый глоток кофе, как вошел писарь с кипой бумаг под мышкой.
   - А, господин Пера, что это за бумаги?
   - Не очень срочные, - ответил господин Пера. - Можно подождать, я и позднее зайду.
   - Ну хорошо, хорошо... зайдите позднее.
   - А вот... позвольте узнать... правда ли, что нынче господин начальник собирается в Белград?
   - Да, господин Пера, мне только что говорил господин помощник. Начальник действительно собирается.
   Писарь вместе с бумагами ушел в свой кабинет, сел за стол и задумался. Он так задумался, что не заметил, как сигарета догорела до пальцев. Почувствовав ожог, он очнулся и увидел у дверей практиканта Срету. Господин Пера не слыхал, когда Срета открыл дверь и вошел.
   - Что вам, господин Срета?
   - Да так, ничего. Я пришел спросить, нет ли какой-нибудь работы?
   - Да, да, работа будет... я вас позову.
   - Хорошо, - ответил Срета и направился к выходу, открыл двери, переступил порог, но вдруг остановился.
   - Чего еще? - спросил писарь. - Вы хотите что-то сказать?
   - Да, если позволите.
   - Пожалуйста, говорите.
   Срета закрыл дверь и подошел к столу писаря.
   - Говорят, что господин начальник собирается нынче в Белград.
   - Ну?
   - Так я хотел спросить, правда ли это?
   - Правда, господин Срета.
   - Спасибо, большое вам спасибо, извините, что побеспокоил вас.
   Получив нужные сведения, Срета ушел в свой кабинет и, разумеется, сразу же обо всем рассказал стражникам.
   Готовя в тот вечер кофе в своей комнате, практикант Срета размышлял:
   "Боже мой, вот господин начальник отправится в Белград и будет говорить с самим господином министром. Конечно, будет говорить... Какой он счастливый! У него есть деньги, ему дают отпуск, а кроме того, он знаком и с господином министром... Хорошо ему. Господи, если бы он и за меня замолвил словечко. Если бы он только захотел..."
   В это время кофе закипел, и он принялся дуть в джезву 1, быстро помешивая, а потом снял ее с огня, долил холодной воды и закрыл крышкой, чтобы гуща осела. Проделав это, Срета сел за стол и подпер голову руками.
   1 Джезва - медный сосуд, подобие ковша, для приготовления кофе.
   "Я уже тринадцать лет работаю практикантом. У меня не было ни одного замечания. Пора бы получить и повышение. Разве я не лучше многих других?! Разве не меня столько раз благодарили за службу, разве не сказал как-то господин начальник при всех, что я самый добросовестный чиновник?!"
   Так размышлял господин Срета, пока не вспомнил о своем кофе, который уже настолько остыл, что пришлось снова ставить его на огонь.
   А на другой день господин Срета взял документы, переписанные им накануне, и понес писарю для сверки. Сверяли, читали, исправляли, работали и наконец закончили. А когда закончили, Срета начал разговор, задуманный еще вчера вечером во время приготовления кофе.
   - Хотелось бы мне спросить вас, господин Пера, если позволите.
   Писарь откинулся в кресле и исподлобья уставился на господина Срету.
   - О чем?
   - Очень вас прошу, скажите мне откровенно, довольны ли вы мной? Честно и добросовестно я служу или нет?
   - Я доволен вами, господин Срета.
   - Хорошо. Но справедливо ли, что я вот так, всю свою жизнь, буду практикантом?!
   - Нет, не справедливо. Но... знаете как... судьба...
   - Нет, не судьба, а случай. Нужно ждать, чтобы подвернулся подходящий случай. И я думаю, что лучшего случая никогда не будет.
   - Какой же это случай?
   - Да вот, господин начальник едет в Белград. Он будет разговаривать с господином министром, не так ли?
   - Да, будет.
   - Видите, если бы вы захотели сделать для меня...
   - Я? Что бы я мог для вас сделать?! - удивленно спросил писарь.
   - Могли бы, многое могли бы, если бы захотели. Замолвите за меня словечко перед господином секретарем.
   Писарь на мгновение задумался, затем весело кивнул головой.
   - Замолвлю, господин Срета, замолвлю. Пора вам получить повышение, давно пора. Я сейчас же поговорю с ним, и вы убедитесь, что я забочусь о вас, как о самом себе.
   Срета с благодарностью пожал писарю руку, и тот сразу же направился прямо к секретарю. Довольный и счастливый Срета возвратился в свой кабинет, а писарь уже говорил с секретарем.
   - Я бы хотел вас попросить, господин секретарь!
   - Пожалуйста. Что вы хотите?
   - Да так, одно дело, в котором вы могли бы мне помочь, если бы захотели.
   - С удовольствием, если это в моих силах.
   - Господин начальник едет в Белград, - продолжил писарь. - Там он встретится с господином министром и, конечно, будет говорить о своих чиновниках.
   - Конечно, конечно, - согласился секретарь.
   - Да... а нельзя ли... не сможете ли вы поговорить обо мне? Я уже шесть лет не получал повышения по службе, а... думаю, что заслуживаю. Ведь я ничем себя не опорочил.
   - Конечно, ничем, - поспешно согласился секретарь. - Что касается вашей просьбы, то это вы хорошо придумали, действительно, поездка господина начальника очень удобный случай. Я бы сам не догадался. Только... я не могу говорить с господином начальником!
   - Так и не нужно с ним. Поговорите с господином помощником.
   - С ним - да. С ним я поговорю.
   - Прошу вас, сделайте это.
   - Хорошо, сделаю.
   Секретарь крепко пожал руку писарю.
   - Вот у меня как раз есть несколько документов на подпись. Сейчас пойду к нему и, будьте спокойны, сразу же поговорю. - И секретарь поднялся с документами в руках.
   - О, благодарю вас от всего сердца.
   Писарь, с довольной улыбкой, удалился в свой кабинет, а секретарь с документами вошел к помощнику.
   - Что-нибудь на подпись? - спросил помощник, и по всему было видно, что ему не хотелось брать пера в руки.
   - Да есть две-три бумаги. Могут и подождать, не срочные.
   - Ну и пусть подождут, пока не перепишут все остальные.
   - Я их вместе и принесу. Но... я хотел бы вас попросить, есть тут дельце, которое вы можете, если захотите...
   - Что же это такое? - с любопытством спросил господин помощник.
   - Если бы вы захотели поговорить обо мне с господином начальником: он ведь едет в Белград и мог бы поговорить с господином министром. Вы сами знаете, что мне бы уже давно следовало получить должность помощника.
   - Но... - начал помощник.
   - Прошу вас, поймите меня правильно, - поспешно добавил секретарь. - Я не думаю быть помощником здесь, на вашем месте, боже сохрани! Я могу перейти в любой другой округ. А почему бы нет? Округ есть округ.
   - Да, верно вы говорите, - согласился помощник, и лицо его просветлело. - Действительно, вам следовало бы получить повышение. Человек вы способный, добросовестный и исполнительный. Хорошо, господин секретарь, я обязательно поговорю с господином начальником. И почему бы ему этого не сделать? Едет в Белград, будет говорить с господином министром, может поговорить и о вас. Вы заслужили, вполне заслужили, чтобы за вас похлопотать.
   - О, спасибо, большое вам спасибо. Вы так хорошо обо мне думаете. Я так благодарен вам и буду считать вас своим благодетелем.
   - Пожалуйста, пожалуйста, господин Сима. Вы заслужили.
   Помощник сразу же поднялся и - к начальнику.
   - Входите, входите. Садитесь, господин Лаза, садитесь. Поговорим немножко, - приветливо встретил его начальник.
   - Я как раз и шел к вам, чтобы поговорить по-дружески, попросить вас.
   - Э?.. О чем, господин Лаза?
   - Да... как бы вам сказать? Знаете, что мне сейчас пришло в голову. Ведь вы едете в Белград и встретитесь с господином министром. И, я думаю... не могли, бы вы поговорить с ним обо мне. Я думаю, что будет справедливо и благородно, если мне доверят округ. Не могу же я всю жизнь быть помощником. Вы и сами знаете, что я одиннадцать лет состою в этой должности. Вы, кажется, не так долго ожидали...
   - Да, - равнодушно ответил господии начальник. - Я был помощником только семь лет.
   - Семь! Вот видите, а я - одиннадцать.
   - Да, да. Давно ждете. Пора бы и вам получить округ.
   - Так почему бы вам не поговорить, если представится благоприятный случай.
   - Да!
   - Благоприятный случай! - повторил помощник.
   - Хорошо, хорошо, господин Лаза, обязательно поговорю! А почему бы мне и не поговорить с господином министром?
   Пришло время отъезда. За два дня до этого господин начальник обошел подряд все дома, зашел во все магазины попрощаться. Многие обещали проводить его.
   А когда наступило это утро, перед канцелярией стояла запряженная коляска, стражники подкладывали в нее сена, расстилали ковры, взбивали подушки. К коновязи у канцелярии были привязаны две оседланные лошади (стражники должны проводить господина начальника немножко подальше); перед входом в канцелярию собрались друзья, кое-кто уже ушел пешком до первого кабачка на окраине города. Многие отправились провожать в колясках. Они тоже держат путь к кабачку, чтобы там дождаться начальника и проститься с ним. Сначала проехала коляска протопопа (на ней потом возвратится вместе с протопопом госпожа начальница), затем в одной коляске - помощник, секретарь и писарь (Срета ушел пешком), за ними казначей и госпожа казначейша, лавочник господин Михаил со свояком и многие другие.
   Наконец к кабачку подъехала коляска начальника. Он вышел. Все выпили по чашке кофе, и наступила минута прощания.
   Перед отъездом господин начальник еще раз пожал руку господину помощнику и шепнул на ухо:
   - Я не забуду.
   Помощник отвел в сторону секретаря и шепнул на ухо:
   - Он сказал, что не забудет!
   Секретарь отвел в сторону писаря и шепнул на ухо:
   - Господин начальник сказал, что вас не забудет. Писарь отвел в сторону практиканта Срету и шепнул на ухо:
   - Господин начальник сказал, что вас не забудет.
   Повозка господина начальника двинулась в клубах пыли по дороге, а практикант Срета, счастливый и довольный, полный надежд на будущее повышение, пешком возвратился в город.
   Прошел день, другой, третий после отъезда господина начальника. Прошла неделя, другая. И вот в один прекрасный день госпоже Персе принесли от начальника из Белграда телеграмму следующего содержания:
   "Получил повышение в чине. Сообщи друзьям и моим чиновникам".
   Госпожа Перса в тот же день разнесла эту новость по городу и по всем канцеляриям.
   Не прошло и недели после этого известия, как господин начальник, получивший повышение, уведомил о своем приезде. Встреча была такой же, как и проводы. И господин протопоп в коляске, и казначей с казначейшей в коляске, и помощник с секретарем и писарем в коляске, и стражники на лошадях, и практикант Срета пешком.
   Подъехала повозка господина начальника. Он расцеловался с госпожой Персой и остальными, принял от друзей и чиновников поздравления с новым чином, а потом отозвал в сторону помощника, дружески пожал его руку и шепнул на ухо:
   - Говорил о вас. Господин министр записал.
   Помощник поблагодарил начальника, отозвал в сторону секретаря, пожал ему руку и шепнул на ухо:
   - Господин начальник говорил о вас, и господин министр записал.
   Секретарь поблагодарил, отозвал в сторону писаря и шепнул ему на ухо:
   - Господин начальник говорил о вас, и господин министр записал.
   Писарь поблагодарил, отозвал в сторону практикант та Срету и прошептал ему на ухо:
   - Господин начальник говорил о вас, и господин министр записал.
   Срета смиренно поблагодарил благодетеля, на глаза у него навернулись слезы, и он пешком направился в город, размышляя по пути:
   "Как хорошо, что я вовремя догадался и не упустил такой благоприятный случай".
   ЗУБ
   Господин Стева ужинал вчера с большим аппетитом и весело разговаривал с женою. На ужин была солонина с макаронами, поэтому он не смог утолить жажду тремя бокалами вина, выпитыми до последней капли. Ему принесли в запотевшем стакане холодной воды, и он выпил ее залпом. Вдруг лицо его перекосилось, он стукнул по столу пустым стаканом и мучительно застонал.
   - Что с тобой? - забеспокоилась супруга.
   - Зуб! - в отчаянии произнес он, вскочил со стула в, как раненый зверь, стал метаться по комнате.