Одли Ансельм. Еретики Аквасильвы

   Отец сидел спиной к высоким окнам. Задернутые шторы заглушали рев бури. Слева от графа разместился Атек; справа – Осман Тейлиний. Осман был главой Совета многие годы. Я не понимал, почему его ежегодно переизбирали на этот пост. Он никогда не имел своего собственного мнения. Меня усадили рядом с Атеком. Судя по всему, отец решил повысить мой статус. Он объявил, что хочет сделать меня полноправным членом Совета. В тот момент я побоялся сказать ему, что не собираюсь задерживаться в Лепидоре надолго.
   Среди советников были такие известные люди, как начальник порта Янус Тортелен, аварх Гай Сиана, торговец Шихап и контр-адмирал Дальриад. Последний командовал лепидорским флотом и ротой морской пехоты. В принципе с этими обязанностями справился бы любой капитан, но Дальриад получил свой чин на имперской службе. Он гордился своим званием и требовал, чтобы все называли его адмиралом.
   Когда мы вошли в зал, советники уже сидели на своих местах. Я не заметил лишь Сиана и Дальриада. Девушки поднялись на балкон и расположились неподалеку от матери. Графиня Иррия любила посещать подобные собрания. Я поднял голову и посмотрел на балкон. Палатина помахала мне рукой. Равенна улыбнулась. Их дружеская поддержка помогла мне одолеть нервную дрожь. Интересно, почему я не боялся карабкаться по стене над острыми скалами, но волновался, участвуя в мирном заседании Совета? Ведь я же знал всех этих людей.
   Дальриад вошел в зал и передал слуге синий плащ. Он сел рядом со мной, заговорщицки подмигнул мне и с усмешкой раскланялся с остальными членами Совета. Несмотря на его грубоватый нрав, я считал адмирала одним из лучших своих наставников. Он обучал меня судоходству на нашей единственной манте «Мардук». Было бы здорово, если бы отец купил вторую манту. Цены на железо росли. Мы вполне могли приобрести корабль на деньги, полученные за следующий груз руды. Если пиратские атаки не прекратятся, нам в любом случае придется увеличить лепидорский флот.
   Постучав молоточком по столу, отец сердито спросил:
   – Где аварх Сиана?
   Ветхий потрескавшийся молоток, сделанный из красного дерева совершенно не подходил к безупречной белизне стола и кресел Когда шепот на балконе затих, Тортелен сообщил:
   – Я видел его час назад. Аварх сказал, что обязательно придет на собрание.
   Отец уже хотел послать кого-нибудь за жрецом, но дверь открылась, и в зал, опираясь на посох, вошел Сиана. Последние серые прядки его бороды стали белыми как снег. В остальном он ничуть не изменился с тех пор, как я видел его в компании Сархаддона восемнадцать месяцев назад. Сколько ему было лет? Кажется, семьдесят три?
   – Прошу прощение за опоздание, – сказал старик и, прихрамывая, направился к креслу. – Мы получили депешу из Священного города.
   В свое время Сархаддон объяснил мне, что «депешами» назывались письма высочайшего приоритета. Они приходили от экзархов и обычно содержали настоятельные указания.
   – Мы можем узнать, что было в письме? – спросил отец.
   – Конечно. Тем более что я официально должен объявить о нем Совету.
   Отец кивнул и предложил считать заседание открытым.
   – Аварх, пусть ваше объявление будет первым в повестке дня. Сиана не возражал.
   – Джентльмены, надеюсь, вы простите меня за то, что я останусь сидеть в кресле. Больные ноги требуют покоя. Итак, сегодня мы получили письмо с уведомлением о моей замене. Премьер Лечеззар решил вознаградить меня за долгую службу в Лепидоре. Мне предложена вакантная должность секретаря в зиккурате Фарассы. Мой преемник, аварх Мидий, уже в пути и скоро будет здесь.
   В зале воцарилась тишина. Затем отец захлопал в ладоши, породив волну аплодисментов и поздравлений. О боги! Как же так? Сиана был авархом Лепидора со времен моего деда! Он прослужил в местном храме двадцать пять лет, и мы не ожидали, что его заменят так молниеносно. По какой причине его переводили на престижный, но малозначительный пост в зиккурате? Почему именно сейчас?
   Смена жреца не сулила нам ничего хорошего. Имя Мидий было хэйлеттитским, а городам Океании полагалось иметь на службе местных авархов. Что, если новый жрец окажется фанатиком? Я не мог выражать свои сомнения на открытом заседании Совета. Такие вопросы следовало обсуждать наедине с друзьями и отцом. Мне хотелось расспросить Сиану. Возможно, он знал этого Мидия.
   – Мы опечалены вашим отъездом и желаем вам удачи на новой должности, – произнес отец.
   Каждый из советников спешил высказать свои сожаления и пожелания. Когда шум утих и восстановился относительный порядок, граф спросил у Сианы:
   – Когда прибудет ваш преемник?
   – Его манта покинула Танет четыре дня назад. Он доберется до Лепидора примерно через полмесяца.
   – Тогда в начале следующей недели мы устроим банкет в вашу честь. Конечно, это малая награда за двадцать семь лет службы на посту аварха, но Премьер заменяет вас с такой поспешностью, что мы просто не успеем подготовить более торжественные проводы.
   Чуть позже Совет перешел к обсуждению тарифов подводной гавани.
   Я обдумывал тревожную новость. Суть происходящего имела логическое объяснение: Сиана, добрый глуповатый старик, вполне подходил для сонного и провинциального Лепидора. Но город быстро превращался в промышленный центр – самый крупный к северу от Фарассы. Премьеру требовался более харизматичный и, возможно, фанатичный человек. Скорее всего к нам направили какого-то карьериста, который использовал сан аварха как ступень для получения звания континентального экзарха, и далее – помощника Премьера. Я боялся, что Мидий окажется протеже Лечеззара. Это ставило нас в большую опасность. Я вдруг понял, что больше всего беспокоюсь о Равенне.
 
   Мы быстро прошли по пунктам повестки. Перед заседанием Атек предупредил меня, что последний вопрос будет самым важным. Одна из фракций Совета предложила аннулировать контракт с Гамилькаром, если тот по тем или иным причинам потеряет груз железа. Этой группировке не нравился наш выбор. Глупцы! Они не разбирались в ситуации! Им хотелось безопасного союза с крупным торговым домом. А что, если их протест объяснялся предательством? Как сказала бы Палатина, деньги Форита начали действовать. Фракцию возглавлял крючконосый Мезений, торговавший в Лепидоре специями. Его ярым сторонником былХаалук – управляющий рудника. Похоже, он передумал возвращаться на родину.
   – Граф, дом Барки уже дважды подвергался пиратским атакам. Вторая была предотвращена по чистой случайности. Интерес пиратов к Гамилькару может привести нас к банкротству. При потере одной партии груза наш город уже войдет в долги. Захват другого корабля разорит не только Барку, но и Лепидор.
   – Пиратские атаки вынуждают нас предпринимать решительные действия, – ответил отец. – Продав железо, торговый дом Барка улучшит оснащение мант и, возможно, купит новые корабли. На мой взгляд, мы выгадаем больше, если будем полагаться на долговременные отношения и доверие к партнеру. Я думаю, нам не следует менять торговые дома при встрече с первой же проблемой.
   – Доверие не спасет нас от банкротства, – агрессивно выкрикнул Хаалук.
   – От банкротства вас спасет «Мардук», – гордо сказал Дальриад. – В нескольких следующих рейсах я лично буду сопровождать «Финикию».
   – А кто тогда будет защищать наши грузы? – запротестовал Мезентий. – Это не выход из положения. Вы оголите оборону Лепидора.
   – Оборона Лепидора вполне соответствует необходимости! – сухо ответил адмирал. – Чего не скажешь о безопасности некоторых торговцев, которых нам приходится защищать.
   Граф пожурил его за это замечание – но, как я понял, лишь для формы. Мезентий обиженно запыхтел.
   – Я не имел в виду кого-то из присутствующих в зале, – невинным тоном произнес Дальриад.
   – Давайте оставим ненужные споры, – предложил Шихап. – Кто говорит, что наш флот должен защищать людей? Забудьте о людях! Лучше подумайте о деньгах, которые рекой текут в Лепидор. Себя мы сможем защитить сами!
   – Каким образом, Шихап? – перебил его Дальриад. – Ты передавишь всех пиратов своим животом?
   Шихап добродушно усмехнулся. Он не обижался, когда люди шутили над его весом и округлой фигурой.
   – Неужели вы не знаете, что может делать звонкая монета?
   – Ты говоришь о тех деньгах, которые лежат в твоих сундуках? Могу поспорить, что даже Священный город не имеет таких толстых стен, как твой маленький скромный домик.
   – Джентльмены, вы находитесь на заседании Совета, – с укором произнес мой отец.
   Многие из присутствующих старались скрыть улыбки. Похоже, Атек был прав, назвав Шихапа и Дальриада бескорыстными сторонниками Гамилькара. Неужели они запланировали эту «перебранку» заранее? Мезентий кипел от злости при виде того, как его тема теряла актуальность.
   – Я требую голосования, – сказал он.
   Такая поспешность показалась мне не очень мудрой. Прежде всего голосование раскрыло тех, кто поддерживал Мезентия. Их оказалось больше, чем я думал. Предложение торговца было отклонено восьмью голосами против пяти. Неужели Форит действовал так эффективно? Или в деле участвовали другие силы, о которых я не знал? Весть о замене Сиана вызвала у меня большие подозрения. Какую сторону примет новый аварх, если этот вопрос будет повторно выставлен на обсуждение? Два-три дополнительных голоса, и Мезентий добьется своего. Впрочем, мой отец имел право вето – мы могли отвергнуть любое решение, набравшее меньше десяти голосов.
   Подведя итоги, отец объявил о закрытии собрания. Я не сказал ни слова – в основном из-за того, что не разбирался должным образом в обсуждаемых темах. Мне даже были неизвестны названия некоторых улиц, о которых говорили советники, и я больше не чувствовал, что нахожусь в родном городе. После моего отъезда здесь произошло слишком много событий.
   Люди не спеша вставали с кресел и собирались небольшими группами. Палатина и Равенна спустились с балкона. Я встретил их, и мы направились к выходу из зала. Дальриад шутливо комментировал прошедшее голосование. Вокруг него собралось несколько советников, и их смех заставлял Мезентия морщиться от ярости. Он метал в оппонентов кинжалы гневных взглядов.
   – Очень поучительно! – произнесла Палатина. – Ваш адмирал неплохо разбирается в стратегии.
   – Вы должны что-то предпринять, – сказала Равенна. – Иначе Мезентий и Хаалук будут саботировать любые ваши начинания. Если вы не остановите их, они превратят заседания Совета в комедию.
   – Эта парочка уже не раз пыталась подчинить себе советников. После того как мне исполнилось пятнадцать лет, я наблюдал с балкона за всеми открытыми заседаниями. Так что позиция Мезентия меня не удивляет. Правда, прежде она ни на что не влияла. Здесь обсуждались крохотные изменения тарифов и незначительные расходы на благоустройство города. Теперь все изменилось – в том числе и сам Мезентий.
   Прежде он и Шихап были неразлучными друзьями. Они часто спорили, но их разногласия не выходили за стены Совета. Сейчас у Мезентия имелась собственная фракция, и, судя по всему, он больше не общался с Шихапом.
   – Тебе не нравятся эти перемены, не так ли? – спросила Равенна, демонстрируя свои сверхъестественные телепатические способности.
   Я всегда прислушивался к ее мнению и советам. Единственное, что меня злило, так это всезнайство Равенны. Неужели она действительно могла читать мои мысли? Или ей помогало какое-то обостренное восприятие?
   – Ты вернулся, а здесь все по-другому. И нет той дружбы, что была когда-то.
   Я хотел ответить ей какой-то колкостью, но, к счастью, в разговор вмешалась Палатина:
   – Они не выступают против твоего отца. На самом деле их тревожит судьба Лепидора. Они стремятся к процветанию города, и Форит здесь ни при чем. Им просто не нравится Гамилькар.
   – Нет, тут дело не в антипатии, – запротестовал я. – Когда Барка приплыл за первым грузом, они встретили его с распростертыми объятиями. Теперь они хотят разорвать соглашение – еще до того, как появилась причина для этого. Мезентий всегда утверждал, что он человек слова. Сейчас он готов нарушить контракт и тем самым опозорить наш город.
   – Он верит, что так будет лучше для всех, – сказала Палатина. – Возможно, его ввели в заблуждение. В любом случае люди из Совета по-прежнему поддерживают графа Элнибала. Железо и деньги не повлияли на них.
   – Пока не повлияли! Но что будет дальше? Если Мезентий так сильно изменился за год, то каким человеком он станет в будущем?
   Из зала начали выходить люди. Чтобы не привлекать их копи ЭНИе к нашим персонам, я повел девушек по дворцовым в одну и3 комнат на верхнем этаже западного крыла. В свое время я устроил там рабочий кабинет – точнее, маленькую комнатку, где можно было посидеть и подумать в одиночестве. Эта маленькая и темная комната имела огромное преимущество – в ней находился открытый камин. В моих апартаментах камин давно заменили настенными обогревателями, но здесь сохранился уют минувшего века. Мне нравилось приходить сюда во время штормов.
   В комнате было темно, однако я знал тут каждый уголок. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти трутницу и зажечь сухие водоросли, лежавшие в камине. Палатина включила две изолампы.
   – Похоже, ты привык к комфорту, – сказала она, растянувшись на софе лицом к огню.
   Прежде эта комната была пустой, как стол танетянского чиновника. Пару лет назад я украсил стены старинными гобеленами и перенес сюда удобную мебель. Мы с Равенной сели на вторую кушетку.
   – Все это очень подозрительно, – задумчиво сказала Палатина.
   Девушка очарованно смотрела на танцующее пламя. Возможно, она видела камин впервые в жизни. В Фетии они не использовались – там было слишком жарко. В последнее время я обходился без дымохода, потому что жег не дрова, а остатки огненного дерева, доставшиеся мне после очистки реактора на «Мардуке». Вряд ли на Аквасильве нашелся бы второй такой богач, который стал бы жечь в камине свежее огненное дерево.
   – В каком смысле? – спросила Равенна, развязав широкий бант и высвободив волосы.
   Жаль, что они не вьются, подумал я. Мне вспомнился наш договор, и я почувствовал стыд за свое недоверие к ней. Такой же стыд одолевал меня, когда я завидовал дружбе Палатины и Гамилькара.
   – Мы столкнулись с интересами двух групп. Форит хочет завладеть контрактом на продажу железа. Его люди пытаются подкупить Совет и саботировать договор с Гамилькаром. Их усилия вполне очевидны и поддаются прогнозу. Другой группой является Сфера. Но я пока не понимаю, что нужно жрецам…
   Палатина села и склонилась к огню. Ее речь, как обычно, сопровождалась активной жестикуляцией рук.
   – Они меняют старого аварха и переводят его с повышением в Фарассу. Зачем им так спешить? Через год-другой Сиана и так удалился бы на покой. Чтобы скрыть свои замыслы, им пришлось отдать ему тепленькое местечко в зиккурате. А между тем Лечеззар довольно скуп на почести.
   Я пожал плечами и неуверенно предположил:
   – Возможно, они решили усилить свое представительство в Лепидоре.
   – Через год-другой Премьер мог отправить Сиана на пенсию. Почему он с такой поспешностью послал к вам Мидия?
   Равенна убрала со лба непослушную прядку волос и задумчиво сказала:
   – Вполне возможно, что эти интриги вообще не касаются Лепидора. Допустим, Лечеззар решил назначить Мидия экзархом. Для этого жрецу необходим как минимум годичный стаж аварха. Или его попросту сослали сюда за какую-то провинность, чтобы он не мозолил кому-то глаза. К сожалению, я не могу предложить вам других вариантов. Но не забывайте и об Этле. Мы о ней пока еще ничего не слышали.
   – Неужели не нашлось бы более пригодного аварха?
   – Сиане дали пост секретаря не за ум и особые заслуги, – напомнил я Палатине. – У Сферы много почетных должностей, которые ровным счетом ничего не значат. Сархаддон рассказывал мне, что при необходимости они попросту придумывают новые.
   – Я допускаю, что эти должности ничего не значат. Но почему такая спешка? У Сферы около трехсот авархатов. Через месяц или два в одном из них появилась бы вакансия. Нет, это не просто карьерный рост фаворита. За сменой аварха стоит что-то серьезное.
   – Я могу спросить у Сианы, что он знает о Мидии. Старик был моим наставником, и я в любом случае собирался повидаться с ним. Думаю, вам не нужно идти со мной. В вашем присутствии он не станет откровенничать, и мне будет труднее разговорить его.
 
   С наступлением вечера я закутался в штормовку и, выйдя на улицу под ветер и дождь, направился в храм, расположенный неподалеку от дворца. В моем визите не было ничего подозрительного, хотя, конечно, я скрывал свои истинные намерения. Когда знакомый послушник открыл мне дверь, я сказал ему, что после долгого отсутствия хотел бы выразить аварху свое нижайшее почтение. Он пропустил меня в храм и указал на лестницу, которая вела в ту часть здания, где находился кабинет Сианы.
   Наш аварх никогда не отличался склонностью к аскетизму. По мере того как ревматизм и артрит усиливали свое воздействие на старика, мебель в его кабинете становилась все мягче и уютнее. На каждом кресле лежали подушки. Пол был устлан ковром с густым и высоким ворсом. Огонь в камине горел почти круглосуточно, кроме самых жарких и солнечных дней. Меня всегда интересовало, откуда Сфера брала деньги для удовлетворения нужд таких экстравагантных личностей. У боковой стены стоял книжный шкаф, украшенный античной резьбой. Я знал этот узор до мелочей, потому что в детстве смотрел на него часами, пока Сиана читал мне теологические лекции. Я никогда не интересовался метафизикой, поэтому большая часть его объяснений была потрачена абсолютно впустую.
   – Входи, Катан, – донесся до меня старческий голос.
   Сиана сидел в резном кресле, повернутом к камину. Я прошел по мягкому ковру и преклонил колени перед авархом, подставив голову для его благословения. Он похлопал меня по плечу и указал на низкую софу, на которой лежало несколько подушек.
   – Присядь, мой мальчик. Как ты изменился! После твоего возвращения мы не обмолвились и парой слов. Однако я вижу, что ты уже не тот, кого я учил законам Рантаса.
   Он положил старческие ладони на подлокотники кресла. Его глубоко посаженные глаза рассматривали мое лицо. Сиана выглядел болезненным и изможденным.
   – Я побывал в Экватории и на Архипелаге. Такое путешествие изменило бы любого.
   Мне не хотелось быть многоречивым. Я тщательно следил за каждым словом. Сиана знаи меня с детства, но он был авархом и служителем Сферы – теперь моим идейным врагом. Хотя я не думал, что старик имел какие-то связи с Лечеззаром.
   – Ты не жалеешь, что отправился в путь с Сархаддоном? Он сопроводил тебя до Танета?
   – Да, он был хорошим спутником.
   Сиана слабо улыбнулся.
   – С тех пор я ничего не слышал о нем. Надеюсь, что он найдет себе могущественного покровителя и поставит ногу на первую ступень карьерной лестницы.
   – Мне показалось, что Сархаддон не слишком заинтересован в карьере. Не очень серьезно.
   – Да, не серьезно. Но, попав в Священный город, он безусловно изменится. Там много возможностей для тех, кто их видит, а Сархаддон довольно умный паренек. Кто знает, как сложатся ваши судьбы. Возможно, когда ты станешь графом Лепидора, его назначат к вам авархом. Через несколько лет этот город станет важным промышленным центром Океании.
   Я воспользовался паузой и задал ему вопрос:
   – Вы не могли бы рассказать мне о Мидии? Он карьерист?
   На миг мне показалось, что лицо Сианы омрачилось. Или это только игра неровного света, исходящего от камина?
   – Мидий является любимцем Лечеззара, – ответил аварх. – Он отпрыск одного из старейших хэйлеттитских семейств. Его старший брат служит генералом у Реглата Ишара. Другой брат занимает пост аварха в ордене сакри. Не сомневаюсь, что Сархаддон ознакомил тебя с политикой Сферы. Ты должен понимать, сколь шатки позиции любого из жрецов. Но судя по тому, как Мидий строит карьеру, он к сорока годам наденет мантию экзарха.
   Мое сердце забилось в груди, и я с трудом скрыл свое потрясение. С таким же успехом к нам мог приехать и сам Лечеззар. Палатина была права. Они избавлялись от Сианы, чтобы расчистить место для фанатичного религиозного маньяка.
   Аварх кисло улыбнулся.
   – Похоже, тебе не понравились мои слова, и я не виню тебя за это. Мидий относится к числу тех людей, которые верят в абсолютную силу Сферы – духовную власть, как они называют ее. Он считает, что Рантас создал Сферу для управления не только душами людей, но и государствами. Если твой отец знает каких-нибудь еретиков, живущих в городе, то пусть он посоветует им уехать до прибытия Мидия. Скоро над площадью закружат стервятники.
   Наверное, я побледнел. К горлу подступил горький ком. Отныне опасность грозила не только Лепидору, но и мне, моим приемным родителям, Палатине и Равенне. За две секунды ересь перестала быть идеей – той безобидной игрой, в которую мы играли на безопасном острове за тысячи миль отсюда. Теперь она могла убить меня.
   – Ты в порядке, Катан? – спросил Сиана.
   Мне удалось восстановить контроль над чувствами и немного расслабиться.
   – Да, все нормально. Но мне по-прежнему неясно, как Лечеззар стал Премьером. – Смена темы должна была отвлечь внимание аварха. – Сархаддон говорил, что его считали представителем радикалов – фактически потенциальным изгнанником из Священного города. Я думал, что как только умеренные силы выберут нового Премьера, они отправят Лечеззара с сотней сакри в ссылку – обращать рэлентиан в веру Рантаса. Он даже не был помощником Премьера. Почему его избрали?
   Сиана взглянул на меня и покачал головой. Наверное, он о многом догадывался. Судя по всему, мой отвлекающий маневр не возымел на него действия. Тем не менее аварх ответил на поставленный вопрос.
   – Только никому не передавай мои слова. Это внутренняя информация. Я не стал бы говорить на такие темы с другим человеком, но мы с тобой оба пострадали из-за их решения. Твоему клану навязали фанатичного Мидия, а я закончу свои дни в Фарассе. Почти до самых выборов и за несколько дней до кончины Халеззиаха его преемником считался Кэрешурбан. Он отличался консервативностью, но занимал пост первого помощника долгие годы, прекрасно справлялся с делами и избегал радикальных реформ. Ему было шестьдесят восемь лет. Все знали, что он не задержится на белом свете, и это устраивало тех, кто ожидал очередного повышения по службе.
   Сиана хмыкнул.
   – За две недели до смерти Премьера неугомонные сакри раскрыли гнездо еретиков во дворце одного из либеральных авархов. Там же нашли запас оружия и какие-то революционные листовки. Лечеззар тут же занялся чисткой. Он арестовал аварха и несколько видных деятелей Священного города, которые вызывали его подозрения. Дело было представлено так, словно еретикам почти удалось уничтожить Сферу. Лечеззара провозгласили героем. Он ввел в город армию сакри и тем самым «убедил» Совет экзархов избрать его Премьером.
   – Вы хотите сказать, что он заставил их голосовать за него?
   – Да, он вынудил экзархов к этому, – усталым голосом ответил Сиана.
   Аварх вздохнул и закутался в мантию.
   – Многим сановникам пришлось уйти. Их заменили сакри и фанатики. За каких-то пять лет Сфера полностью изменилась. Теперь ею управляют фундаменталисты, и даже самые набожные люди начинают сомневаться в вере.
   Я вспомнил Этлу и ее интриги, нападения на инквизиторов Сферы, беседы о ней с Сархаддоном и тайну, подслушанную в зиккурате Фарассы. Жрица-еретичка помогала Лечеззару стать Премьером. Почему? Какая польза была от такого человека? Его «чистки» затрагивали все слои населения и предполагали гибель тысяч невинных людей.
   – Как долго, по-вашему, Мидий будет оставаться в Лепидоре?
   – Это зависит от многих факторов, – ответил Сиана. – Во-первых он полностью зависит от Премьера. Если Лечеззар, допустим, скончается от странного недуга, мой преемник мгновенно попадет в немилость Сферы. Но если нынешний Премьер продержится у власти пару лет, то Мидий станет генералом сакри или экзархом одного из континентов.
   Два года! В течение двух лет прожорливый волк будет скалить пасть у самого сердца Лепидора. Два года он будет наблюдать за каждым действием отца. Вполне возможно, что Мидий пожелает заняться воспитанием Джерия, и мой младший брат попадет под влияние этого фанатика…
   Сиана перевел беседу на другую тему. Он начал расспрашивать меня о том, чем я занимался последние восемнадцать месяцев. Мне уже не раз задавали такие вопросы, поэтому я без запинки ответил, что обучался руководству кланом, военным навыкам и управлению мантами. О Цитадели я не сказал ни слова. Аварх в основном интересовался Танетом. Он не был там многие годы. Его воспоминания потускнели, и он хотел узнать, каким стал этот город. Через полчаса старик откинулся на спинку кресла и сказал, что собирается вздремнуть. Я поднялся, чтобы уйти.
   – Подожди минуту, – произнес он решительно.
   Что же еще? Меня уже начала тяготить наша беседа.
   – Говоря о Мидии, я заметил бледность на твоем лице. Мне не хочется спрашивать тебя, почему ты боишься его. Но я должен прояснить ситуацию. Жрецы Рантаса действуют по всей Аквасильве. Мы являемся посредниками между богом и людьми. Наши молитвы защищают мир от ужасных штормов, которые могли бы обрушиться на него. Истинный труд Сферы никак не связан с борьбой за власть в Священном городе, с иерархией и фанатизмом. Я не знаю, веришь ли ты в вечную жизнь в райских кущах. Как бы там ни было, мы единственные люди, которые заботятся о человеческих душах.