Одли Ансельм. Еретики Аквасильвы

   – Давай последуем за ними, – предложил я Сархаддону. – Если они въедут в ворота дворца, мы отправимся в храм. Я знаю, что король Океании и его наследник уплыли в Танет на Совет Аквасильвы. Очевидно, младший королевский сын решил воспользоваться благоприятным случаем и устроил вечеринку.
   – Разве это не традиция для знатных отпрысков? – с усмешкой спросил послушник.
   Он мог быть опытнее меня в житейских вопросах, но я хорошо знал повадки местной аристократии. С ними не стоило связываться. Их пиры ничем не отличались от разнузданных оргий.
   – Третий сын фарасского короля – заядлый бабник. Обычно за ним присматривают отец и старший брат, но теперь, когда они уплыли в Танет, он устроит жуткое распутство. Никакие опекуны не помогут. Второй сын короля для нас вообще не компания. Он религиозный маньяк – ходит во власянице и беспрерывно молится Рантасу.
   На улицах толпились люди всех национальностей. По краям дороги тянулись магазины и торговые павильоны. Поднимаясь вверх по холму, мы вышли из нижней части города и оказались в респектабельном районе. Торговцы здесь предлагали шелк, золотые и ювелирные изделия, мускатные вина и заморские пряности. Одежда людей стала более изящной – с дорогой отделкой вместо разноцветных лент и поясов.
   Городская архитектура немного отличалась от стилей Лепидора и Кулы. Здания в основном были квадратными, без куполов. Украшающие их колонны имели рельефную поверхность. На главном рынке возвышался помост для проведения различных политических мероприятий. Я вспомнил, как во время прошлого визита отец показывал мне надпись на двери одного из казначейских хранилищ. Там было написано: «Республика Фарасса». По хроникам Сферы, Этий уничтожил ее два столетия назад. Впрочем, после всего, что мне сказала мать, я больше не верил этому.
   Когда группа всадников въехала в ворота величественного пятиэтажного строения, венчавшего вершину холма, я остановился и повернулся к Сархаддону.
   – Мне не хочется гостить во дворце, если там намечается очередная дикая попойка. Какую бы роскошь ни обещали эти стены, я считаю ниже своего достоинства участвовать в оргиях беспутных расточителей казны.
   – Ты говоришь вполне разумно, – с улыбкой ответил послушник.
   – Не считай меня аскетом. Просто я не чувствую влечения к пьянству и безудержному распутству.
   На самом деле причина была в другом.
   – Прекрасное качество, – заметил мой сопровождающий. – Жаль, что таких ограничений нет у жрецов, которых я видел в храмах Танета. Нам придется спуститься с холма. Дорога к зиккурату начинается в другой части города.
 
   Храм можно было видеть отовсюду. Это гигантское сооружение буквально нависало над ближайшими кварталами. Аварх Лепидора рассказывал мне, что Сфера строила храмы по одному и тому же принципу: огромные размеры зиккурата должны были демонстрировать богатство и процветание города. Как правило, вокруг основания располагались служебные пристройки, а общая территория занимала довольно большое пространство. Зиккурат в Фарассе имел три яруса: первый поднимался на восемьдесят футов, второй – на пятьдесят, третий – на двадцать. На верхней площадке возвышались две одинаковые раки. Золоченые узоры на их стенах сияли желтым ослепительным огнем. Через все три яруса проходила широкая лестница. Она начиналась во внешнем храмовом дворе. На боковых сторонах зиккурата две вспомогательные лестницы соединяли первый ярус с третьим. Рядом с одной из них находилось помещение для охраны.
   Огромный храм казался мне каменным чудовищем. Я не верил, что найду внутри людей, смиривших свою гордыню. Когда мы подошли к воротам, процессия жрецов в красных мантиях начала спускаться по центральной лестнице – от святилищ к центральному входу. Их медленный размеренный шаг вызывал благоговение. Сархаддон, прищурившись, посмотрел на солнце.
   – Полуденная молитва, – сказал он. – Традиционный ритуал для зиккуратов.
   Служебные пристройки образовывали вокруг храма высокую стену с единственными воротами, которые вели в главный двор. Люди, проходившие через них в обоих направлениях, были в основном представителями бедных слоев населения: рабочими, крестьянами и мелкими торговцами. Они спешили возложить на два внешних алтаря свои скромные пожертвования и так же скромно удалиться. Богачи Фарассы – знать, солидные представители торговых домов и мастеровые высокого статуса – посещали зиккурат в вечернее время, когда жара спадала, и во дворе уже не было так людно. Я находил это деление по рангам несколько циничным.
   Мы прошли через ворота, украшенные огромными колоннами, сложенными из цветного кирпича. Перед нами открылся широкий двор, заполненный людьми. Сархаддон указал на неприметный арочный проход слева от лестницы зиккурата.
   – Там вход на внутреннюю территорию, – сказал он. – Давай обойдем этих ярых почитателей Рантаса.
   Люди толпились вокруг алтарей, толкались и злобно проклинали друг друга.
   – Да, напрямик нам не пройти, – согласился я. – Уж лучше вдоль стены. Там меньше народа.
   Мы обошли двор с левой стороны. Здания почти не отбрасывали тени. Солнце беспощадно било вниз на головы прихожан. Процессия жрецов спустилась с вершины зиккурата и исчезла за стеной, которая отделяла внутреннюю территорию от внешнего двора.
   – Ого! А эти что тут делают? – прошептал Сархаддон, когда мы подошли к арочному проходу.
   Я сначала не понял, о ком он говорил, но, осмотревшись, заметил в тени двух сакри – воинов-жрецов, которых никогда не видел до этого момента. Судя по всему, они охраняли вход во внутренний двор. Обычная одежда, состоявшая из белой мантии, широких брюк и рубашки, дополнялась алыми блестящими доспехами. Каждый из них сжимал в правой руке копье, а левой придерживал щит, стоящий на земле. Шлемы, такие же блестящие и алые, имели плюмажи из перьев. Лица были закрыты красными матерчатыми масками с прорезями для глаз. От этих воинов исходила почти осязаемая угроза. Хорошо, что таких не было в Лепидоре.
   – Цель визита? – спросил один из них бесстрастным голосом.
   Меня удивило, что он проявлял к нам явное и абсолютно необоснованное презрение.
   – Я послушник Сархаддон, – ответил мой сопровождающий. – А это эсграф Катан. Мы хотели бы остановиться в храме на ночь.
   – Нас не информировали о вашем прибытии. У вас есть документы, удостоверяющие личность?
   Его холодный тон заставил меня содрогнуться. Сархаддон повернулся ко мне, и я снова вытащил свиток с печатью Лепидора. Сакри осмотрел сургучный оттиск, вернул документ и позволил нам пройти под тень арки.
   – Пусть Рантас одарит вас своей милостью, эсграф Катан. Пусть его свет озарит ваше пребывание в зиккурате Фарассы.
   Офицер поманил к себе проходившего мимо послушника, отдал ему приказ, и напуганный служка немедленно побежал выполнять поручение.
   – Сейчас за вами придут, – пояснил сакри.
   Я вопросительно поднял брови, но Сархаддон, сделав неприметный жест, призвал меня к молчанию. Странно, что он так нервничал. Мы молча ждали под арочным сводом. Я осматривал внутренний двор, окруженный колоннадой. Справа находилась лестница, ведущая на вершину зиккурата. Служебные строения в этой части храма были выше и имели по три этажа. Через некоторое время я заметил среди колонн двух жрецов, за которыми следовали пятеро послушников. Они направились к нам.
   – Приветствуем тебя, эсграф Катан, – гнусаво сказал один из жрецов.
   Он обладал тучной фигурой с огромным выступающим вперед животом. Его красная мантия выделялась высоким качеством материи, а пояс был украшен золотистой нитью.
   – Я Дашаар – настоятель храма. Это мой помощник – администратор Борет. Нам передали, что вы ищете ночлег.
   – Где бы вы посоветовали нам остановиться? – неуверенно спросил я.
   – Конечно, у нас. Тем более что вы уже вошли в святилище истинной веры. – Скорее всего он произнес эту фразу по привычке – слишком быстро и бездушно. – Прислужник Сархаддон сопровождает вас?
   – Да, он в моей свите.
   – Тогда мы примем его с должным уважением, – нахмурившись, сказал Дашаар. – Те двое – ваша охрана?
   Он имел в виду Суола и Карака.
   – Я путешествую налегке.
   – Что же мы держим вас на солнце? – запричитал Дашаар. – Входите в храм. Мы приготовим помещения, достойные вашего ранга. Возможно, вас даже примет Этла. К сожалению, экзарх в настоящий момент отсутствует. Он в Священном городе.
   Кто такая Этла?
   Дашаар и его помощник повели нас в храм. Послушники приняли у Суола и Карака наш багаж. Я удивился такому необычному гостеприимству. Дашаар показался мне беспринципным сладкоречивым «говоруном». Неужели он так лебезил перед каждым знатным человеком? Его радушие явно выходило за рамки обязанностей. Подобной заботы я не встретил бы даже во Дворце. Но почему он обхаживал какого-то эсграфа из маленького провинциального городка? Любой фарассец считал Лепидор забытой богами дырой. Почувствовав подвох, я решил держаться настороже.
   Когда мы прошли под тенью колоннады и оказались в огромном зале зиккурата, меня изумило величие этого храма. Такому богатству мог бы позавидовать фарасский король. Я не встречал ничего подобного ни в Куле, ни в Лепидоре. Мозаичные плиты на полу, прекрасные фрески на стенах, колонны из полированного белого мрамора и двери из золотистого кедра потрясли мое воображение. Купол над нашими головами сиял росписью светящихся красок. Вдоль стен через равные промежутки стояли треножники с курильницами, и дым ладана пропитывал воздух чудесным сладким ароматом. Кто мог смирить гордыню в этой роскоши?
   Дашаар пригласил нас в большой кабинет и усадил в резные кресла. Слуги наполнили вином золотые кубки, украшенные драгоценными камнями.
   – Я вижу, вы любуетесь нашей обстановкой, – заметил Борет. – Он был сухопарым и не таким елейным, как Дашаар. – Храм построен для прославления Рантаса. Украшая обитель бога, мы тем самым чествуем его имя.
   – Кто эти люди, Дашаар? – спросил властный голос.
   Все испуганно вздрогнули. Сархаддон вскочил с кресла и опустился на одно колено. Я повернулся к двери, ведущей в другую комнату. В ее проеме стояла высокая костлявая женщина в бело-золотистой мантии экзарха. Вуаль, частично скрывавшая ее лицо, оставляла на виду прядь пепельно-серых волос, тонкую полоску рта и заостренный подбородок.
   Когда жрец объяснил суть нашего визита, она слегка смягчилась.
   – Можешь встать, послушник. Почетному гостю мое приветствие. Я Этла – третья помощница Премьера, верховная жрица Севера и хранительница Элемента.
   Мои глаза расширились от удивления. Я почтительно поклонился, выражая свое уважение такой высокой персоне. Помощница Премьера и, тем более, хранительница Огня была в нашем мире сопоставима с богом. Но что она делала в Фарассе?
   – Катан, – представился я. – Эсграф Лепидора.
   – Почему ты избрал для ночлега храм, а не дворец?
   – Мне хотелось избежать компании тех шумных повес, которые в отсутствие короля управляют фарасским дворцом.
   – Ты знаком с ними?
   В ее голосе прозвучала насмешка.
   – Нет, я провинциал и не привык к разгульным пиршествам.
   – Все ясно, – скептически осмотрев меня, сказала жрица. – Как долго мы будем наслаждаться твоим обществом?
   Она говорила со мной, как строгая наставница, распекавшая нашкодившего воспитанника. Я почувствовал раздражение. Возможно, мы сделали ошибку, решив переночевать в этом храме.
   – До завтрашнего утра.
   – Хорошо. Надеюсь, мы увидимся с тобой во время ужина.
   Она отвернулась и без лишних слов покинула кабинет. Ее мантия производила тихий шелест.
   – Вот уж не думал, что встречу здесь помощницу Премьера, – сказал я, нарушив неловкое молчание.
   – Обычно она обитает в Танете и редко удостаивает нас своим присутствием, – довольно кисло ответил Дашаар.
   Верховная жрица Севера, которая редко навещает регион, входящий в зону ее ответственности. Как это характерно для Сферы. Неужели уклонение от служебных обязанностей считается здесь нормой?
   Дашаар и Борет развлекали нас беседой до тех пор, пока вошедший послушник не доложил им, что гостевые комнаты готовы. Борет щелкнул пальцами, и юноша поспешно удалился. Жрец-администратор с улыбкой предложил нам следовать за ним. Мы прошли по нескольким коридорам с полукруглыми сводами, поднялись по пролету лестницы, пересекли овальный зал и остановились в небол ьшом проходе. Борет указал нам двери в наши комнаты.
   По сравнению с этими апартаментами мои покои в Лепидоре выглядели жалкими каморками – как, впрочем, и весь наш дворец. Цветные плетеные циновки устилали полированный пол. На стенах выделялись барельефы с пейзажами и сценами битв. Гобелены и портьеры были изготовлены настоящими мастерами. По углам каждой комнаты стояли курильницы, но воздух не казался тяжелым, поскольку вторые открытые двери выходили на широкий балкон, с которого я мог обозревать весь комплекс зиккурата. Это было очень кстати, потому что после нескольких минут, проведенных в храме, вездесущий запах благовоний начал действовать мне на нервы. Я не мог понять, как жрецы и послушники выносили его день за днем. Моим телохранителям и Сархаддону выделили помещения по соседству. Им пришлось делить одну ванную комнату. В моих апартаментах имелась собственная.
   – Это жилье для гостей? – спросил я Борета.
   Дашаар простился с нами перед тем, как мы покинули его кабинет.
   – Да, они зарезервированы для знати и сановников вашего уровня. Скажите, вы намерены выходить сегодня из храма?
   – Эсграф имеет несколько дел, которые нужно уладить в городе, – быстро ответил Сархаддон. – Мы вернемся вечером.
   – Тогда я дам охране соответствующие указания. Ужин для старших жрецов состоится в трапезной экзарха – сразу после заката. Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам. Кроме того, вы приглашаетесь на вечернюю церемонию в верхних святилищах. Что-нибудь еще?
   – Нет, спасибо.
   Борет с поклоном удалился. Пока наши телохранители осматривали свои комнаты, Сархаддон закрыл дверь, прислонился к ней спиной и в изумлении покачал головой.
   – В чем дело?
   – Этот храм и раньше славился сказочной роскошью, – прошептал он, приложив к губам кончик указательного пальца.
   Я понял, что он призывал меня говорить как можно тише. Действительно, богатство зиккурата было сказочным. Но к чему такая секретность?
   – Теперь тут все изменилось. Ничто не сохранилось прежним. Дашаар и Борет – новые жрецы. Год назад их здесь не было. Судя по акценту, Борет из Танета. Храм переполнен сакри. Они прячутся в каждой тени.
   – Я заметил только двух у арочного прохода.
   – Ты был слишком занят, разглядывая лепнину и колонны. Тебя ослепила пышность убранства. Интересно, почему помощница Премьера выглядела такой расстроенной?
   – Она едва не вогнала меня в трепет, – признался я, разглядывая комнату. – Ты думаешь, нас подслушивают?
   Этла общалась со мной настолько грубо и чванливо, что меня не тревожило, дойдут ли до нее мои слова.
   – Ты прав. Эти апартаменты предназначены для почетных гостей. Было бы странно, если б какой-то ловкий малый не скрывался сейчас за стропилами, подслушивая нас. Именно так жрецы и узнают различные секреты. Значит, ты говоришь, что нам нужно увидеться с лепидорским консулом?
   Все сказанное им смутило меня настолько, что я не сразу уловил смысл вопроса.
   – Да, мы должны нанести ему визит. Пусть он услышит новости от нас, а не от моряков Бомара.
   Найти обратный путь к воротам храма оказалось непросто. Мы едва не заблудились в извилистых переходах зиккурата. Наконец Сархаддон узнал коридор, который мог привести нас во внутренний двор. К сожалению, дверь была закрыта на замок. Послушник тихо выругался, и мы решили вернуться к лестнице. В это время за матерчатой занавесью слева от нас послышались голоса. Я замер на месте.
   – А кэмбресский экзарх не будет возражать? – спросил мужской голос.
   – Мы уже решили эту проблему, – ответила Этла. – Он внезапно заболеет и не сможет принять участие в выборах нового Премьера. Остальные представители Гипериона не будут настаивать на выдвижении своих кандидатов. Только он мог бы помешать Лечеззару, но с нашей помощью болезнь прикует его к постели.
   – Хороший ход.
   Сархаддон неистово дернул меня за руку и потащил по коридору. Так мы неслись без остановки, пока не оказались во дворе, миновав внешние ворота храма. После зиккурата этот большой портовый город казался мне милым и безопасным местом.

Глава 5

   Мы молча шли по центральной улице к рыночной площади – огромной, в семь-восемь раз превышавшей рыночную площадь в Лепидоре. Ее загромождали торговые ряды, лари и палатки. Некоторые из них выглядели настоящими домами, с шелковыми крышами, трепетавшими под бризом, и ковровыми дорожками на деревянном полу. Даже небольшие палатки демонстрировали роскошь убранства, невиданную в других городах Океании. Широкие проходы между павильонами и ларями были завалены товаром и заполнены людьми. Мы то и дело прижимались к тюкам и ящикам, когда какой-нибудь богатый горожанин проходил мимо нас в сопровождении слуг и мощных телохранителей.
   – Зачем мы пришли сюда? – спросил я Сархаддона.
   Грубый толчок в спину швырнул меня на прилавок торговца женской одеждой. Хозяин палатки обложил нас нецензурной бранью и помахал кулаком сановнику, чей многочисленный эскорт расталкивал людей в проходе.
   – Жрецы могли заинтересоваться той поспешностью, с которой мы покинули храм, – ответил послушник. – Возможно, за нами послали наблюдателя. Но в этой толпе он быстро потеряет нас из виду.
   – Куда мы пойдем?
   – Не имею понятия. Однако здесь нам не дадут поговорить. – Немного подумав, он предложил неплохой выход: – В квартале богатых торговцев есть несколько общественных садов. Мы можем прогуляться по тенистым аллеям. Никто не откажет графу в праве наслаждаться тишиной и покоем.
   – После слов Этлы я не скоро вспомню о покое.
   – Да, ты прав. Ты прав.
   Он выглядел задумчивым, и я не удивлялся этому. Покинув рыночную площадь, мы начали подниматься на холм по небольшой уютной улице. Она привела нас к стене, которая окружала один из общественных садов. Приятный запах цветов и зелени сменил назойливую вонь портовых кварталов.
   – У входа в парк будет охрана, – предупредил меня Сархаддон. – Напусти на себя важный вид и назови сторожу свой титул. Говори с ним властно и презрительно.
   Стратегия Сархаддона оказалась вполне подходящей для беседы со щеголеватым охранником, который лениво бродил у парковых ворот. Очевидно, жители ближайших домов имели собственные входы в сад и пользовались ими в любое время. Сторож должен был следить за тем, чтобы в парк не проникали бездомные нищие и хулиганы, которые могли нарушить отдых состоятельных членов общества.
   Сад радовал обилием растительности и фонтанов. По краю небольшого пруда размещались беседки с потайными комнатами для приватных встреч. Впервые с тех пор, как мы покинули Лепидор, я почувствовал себя в знакомой обстановке – здесь было много открытого пространства, и строения не ошеломляли меня своей роскошью.
   – Похоже, эти беседки активно используются, – сказал Сархаддон, указав на женский шарф, небрежно оставленный на перилах лестницы, ведущей вниз, в потайную комнату.
   Из других беседок доносились приглушенные голоса – достаточно громкие, чтобы заявить о своем присутствии, но умеренно тихие и неразборчивые для стороннего слушателя. Вероятно, жители Фарассы вели здесь дела, которые не хотели выставлять на всеобщее обозрение. Интересно, как тут решалась проблема подслушивания? Вряд ли торговцы смирились бы со шпионажем. Мы нашли свободную беседку и спустились в маленькую потайную комнату. Она располагалась под землей и хранила освежающую прохладу. Я сел на каменную скамью, прислонился спиной к стене и тихо спросил:
   – Что ты думаешь об Этле?
   – А что тут думать? – мрачно ответил Сархаддон. – Она и какие-то предатели решили сделать Лечеззара новым Премьером.
   – Лечеззара! Ты же говорил, что его избрание – это армии фанатиков и тысячи костров, на которых будут жечь еретиков.
   По словам послушника, Лечеззар проповедовал оголтелый фанатизм. Я не понимал, как такого человека можно избрать Премьером!
   – Ну и что? Премьером станет тот, кто наберет большее число сторонников в высших эшелонах власти.
   – А как насчет яда, которым отравят экзарха Нового Гипериона?
   – Кэмбрессцы и кланы Гипериона сами назначают своего экзарха, – сказал Сархаддон, расхаживая по кругу, словно бык в загоне. – Нынешний экзарх не исключение. Он разумный человек и уважаемый политик. Его слово могло бы повлиять на выборы Премьера. Если, как я понял, он будет отравлен, авархи Нового Гипериона потеряют вес при голосовании. Без поддержки кэмбресского экзарха умеренные силы обречены на поражение. Ты скоро увидишь, к чему это приведет.
   Кто-то из моих наставников уже рассказывал мне об этой привилегии гиперионцев. Они завоевали это право двадцать лет назад, когда Сфера переживала не лучшие дни. Кэмбресские адмиралы приказали бросить в тюрьмы всех жрецов и магов на территории Нового Гипериона. Кроме того, они пригрозили послать экспедиционные войска против Священного города. Сейчас этот город считался недоступным для вражеских армий, но в ту пору хэйлеттиты не представляли собой реальной силы.
   Из-за временной слабости и внутренних разногласий Сфера не могла навязывать гиперионцам свою волю. Ей пришлось уступить, и с тех пор Адмиралтейство Кэмбресса само назначало авархов и экзархов в храмы континента. По этой причине экзарх Нового Гипериона, один из самых старых и влиятельных жрецов, обладал бесспорной независимостью от Танета и Священного города. С его мнением считались – хотя бы потому, что за ним стояла мощь кэмбресского флота.
   Несмотря на старания отца, я мало разбирался во внешней политике. Однако мне было ясно, о чем говорил Сархаддон.
   Чем тяжелее станет десница Сферы, тем больше невинных людей отправят на костер. Умеренных жрецов заменят фанатиками, которые будут искоренять малейшие следы инакомыслия. Возможно, волны Чистки затронут и Новый Гиперион. Хотя я не представлял себе, как разобщенная, разбросанная по миру организация может победить великий Кэмбресс. Славная история его военных эскадр – еще более мощных, чем флот Танета, – ковалась веками. Тем не менее за несколько последних десятилетий гиперионцы так и не добились никаких уступок от Сферы.
   Новый Гиперион… Манта! Черная манта, напавшая на Зазана!
   – Значит, атаку на «Льва» могла спланировать Сфера?
   Сархаддон повернулся ко мне, и в его глазах сверкнули искорки прозрения.
   – О, огонь Рантаса! Катан, ты прав! Так оно и есть! Вероятно, Зазан узнал кое-что о планах Этлы. Ей стало известно об этом, и она послала за ним погоню!
   – Или, возможно, эта атака была отвлекающим маневром, чтобы сфокусировать внимание Адмиралтейства на внутренних делах.
   Сархаддон недоуменно поднял брови.
   – И что, по-твоему, хочет скрыть Сфера?
   – Свои сомнительные дела в Экватории. Допустим, перемещение крупных подразделений сакри. Это только моя догадка.
   – А чтобы их не заподозрили в атаке, раскольники Сферы придали происшествию мистический оттенок. Слух о морских призраках и детях тьмы распространился по всей Аквасильве. Каким бы ни был план Этлы, он в конце концов достигнет своей цели.
   Я почувствовал холодный озноб. Эти люди собирались отравить экзарха Нового Гипериона. Что, если они узнают о двух юношах, которые подслушали их тайный сговор? Вряд ли они откажутся от своей затеи. Просто убьют свидетелей, и все.
   – Такая информация может стоить нам жизни. Зачем связываться с этим?
   – Добравшись до Танета, мы сможем предупредить твоего отца. Он расскажет о планах Этлы остальному Совету, и Лечеззар не станет Премьером.
   – Ты думаешь, отец поверит нам? Члены Совета потребуют доказательств.
   – Возможно, наш ход не повлияет на голосование, но попытаться стоит. Хотя мы скорее всего опоздаем. Я слышал, что Премьер Халеззиах быстро теряет силы. Ему осталось жить лишь несколько недель. Он может умереть до нашего прибытия в Танет – если только уже не скончался. Вести из Сйященного города доходят до Танета за пять-шесть дней. Спустя время о них узнают остальные континенты.
   – Что ты знаешь о процедуре избрания? – перебил его я.
   – Это обычное голосование, в котором принимают участие экзархи и помощники Премьера.
   – А сколько всего экзархов?
   Сархаддон явно думал о чем-то другом.
   – Десять: от Океании, Фетии, Нового Гипериона, Экватории, Хуасы, Архипелага, Сильвернии и островов, плюс экзархи святой инквизиции и двух монашеских орденов.
   Итого тринадцать голосов. Отсутствие одного из экзархов, самого влиятельного и уважаемого, действительно могло повлиять на результат голосования.
   – Сколько экзархов поддерживает Лечеззара?
   – Не знаю. Я не в курсе того, как развивается ситуация, и не знаю, насколько сильны противоборствующие группировки. Впрочем, кое о чем мне известно. Экзархи монашеских орденов и инквизиции проголосуют за твердую линию: для них чем больше фанатиков, тем лучше. Архипелаг, Гиперион и Океания будут придерживаться либеральной линии. К ним, вероятно, присоединится Селерианский Эластр. Второй помощник Премьера проголосует за самого себя.