Осипова Нелли. Итальянское каприччио, или Странности любви

   С такими мыслями она добрела до вагончика, куда третьей подселил ее Андрей. А утром бригадир выделил ей и Кате, которая тоже жила «подселенкой», отдельный вагончик, бывшую бытовку, но с условием, чтобы они привели ее в порядок — помыли, покрасили, поклеили обои.
   Девчонки с восторгом бросились ремонтировать свое будущее жилище, и за два вечера все было готово. Опять же Андрей как бригадир выписал им со склада все необходимые материалы. Ну и что? Кто, как не он, должен думать о членах своей бригады? Вот и Катя восприняла все как само собой разумеющееся, и значит, ровным счетом ничего угрожающего ни для Валюшки, ни для таинственной Натки, которую Аня так и не видела, нет. Так чего же она взъелась?
   Катя и Аня работали с увлечением и трепались. Оказалось, что добрая рыхлая Катя страдает от застарелого комплекса некрасивой девочки, самой крупной и самой полной и в школе, и в ПТУ, и на работе. Аня ее понимала, потому что нечто подобное сама испытала, правда, не в такой гипертрофированной форме, до встречи с Николаем. Катя в свои двадцать пять лет несла в себе обреченность старой девы.
   Они уже закончили ремонт, когда Аня неожиданно спросила:
   — Катя, ты веришь в интуицию?
   — Не знаю. Слышала, но сама никогда не ощущала.
   — А я верю, потому что часто представляю себе то, чего еще нет, а потом все так и получается. Я тебя сейчас представила… словом, я чувствую… я предчувствую — у тебя все будет хорошо.
   Катя улыбнулась:
   — Ладно, экстрасенс, пошли за вещами.
   Они перетащили Катины вещи из прежнего вагончика, быстро обустроились и обуютили свое жилище. Теперь вагончик сиял веселыми рисунками на обоях и ситцевыми в цветочек занавесками, которые Катя извлекла из большой дорожной сумки. «Какая она хозяйственная, запасливая и уютная», — подумала Аня и легко представила Катю в окружении кучи детишек.
   — Ты чего улыбаешься? — спросила Катя.
   — Сама не знаю… Приятно смотреть на тебя.
   — Надо же! Нашла кем любоваться. Давай лучше собираться — надо успеть до ужина смыть с себя грязь и пораньше лечь, чтобы выспаться, а то завтра не сможешь и рукой шевельнуть.
   Они пошли к речке…
   Аня надеялась, что вечернее купание смоет усталость, но, придя в столовую, едва поковыряла вилкой в тарелке и сонно смотрела, как с аппетитом ест Катя. Когда подошел Андрей и что-то начал говорить, Аня взглянула ; на него слипающимися глазами, но никак не могла вникнуть в суть его слов. Он все понял и сказал Кате:
   — Отведи-ка ты ее спать.
   На следующий день он пару раз забегал к ним на стенд проверить, как идет работа, а главное, как ладят между собой девушки.
   Боль в спине и усталость постепенно отпускали Аню. В обеденный перерыв они сбегали на речку, быстро искупались и даже немножко успели поваляться на солнце.
   После ужина собирались пойти прямо домой, чтобы приделать маленький абажурчик, подарок бывших соседок Кати по вагончику на новоселье. Когда выходили из столовой, Аня услышала такие знакомые, волнующие судейские свистки и звонкие удары по мячу. Играли в волейбол.
   — Пойдем? — спросила она Катю и, не дожидаясь ответа, зашагала туда, откуда доносились призывные звуки игры.
   Играли смешанные составы, и очень по-любительски. Спортсмены обычно называли такую игру «дачным волейболом». Однако несколько парней довольно сильно били в нападении, одна девушка хорошо стояла в защите на задней линии, а загорелый здоровяк с бугристыми бицепсами отлично подавал в прыжке. Довольно скоро его команда победила. Он широко улыбнулся Кате, бросил: «Привет».
   — Привет, Сергей, — с деланным безразличием ответила она.
   «Между ними что-то есть», — подумала Аня. В этот момент одного из игроков команды Сергея позвали, он что-то объяснил капитану и убежал. Не задумываясь, Аня вышла на площадку.
   — Возьмете?
   — А ты умеешь? — недоверчиво спросил Сергей. — Мы на вылет играем.
   — Нет, я первый раз вижу мяч, — ответила Аня, чувствуя, как растет в ней нетерпение ощутить в руках упругий, ласковый, послушный, но порой такой коварный и агрессивный мяч. Она играла примерно в силу первого юношеского разряда, но больше года не выходила на площадку, и теперь сама удивилась острому желанию сыграть.
   Сергей подал. На той стороне хорошо приняли, сразу же отбросили на удар, и нападающий погасил со второго темпа. Аня легко приняла резаный мяч, подняв его над сеткой, выбежала вперед, крикнув «Пас!» и хлестко ударила по наброшенному мячу, послав его точно в пустой правый угол. Через несколько минут вся игра уже шла через нее. Сергей безропотно уступил ей лидерство. Она гасила, принимала, распасовывала, выходила к сетке на блок — и все у нее получалось. У площадки стали собираться зрители.
   В какой-то момент она поймала Катин взгляд и почувствовала: что-то не так — столько отражалось в нем тоски и горечи. Но игра не позволяла задумываться, они как раз потеряли подачу, и нужно было отыгрывать. Аня в отличном броске взяла трудный мяч, упала, сгруппировавшись, чертыхнулась про себя, что нет наколенников — спасибо, джинсы предохраняют — поднялась и пошла подавать, забыв про Катю.
   Зрители завелись. Быстро собралась следующая команда.
   Аня отметила, что состав ее был чисто мужской, они обыграли и эту, и еще одну команду. В короткой паузе, пока сменялась команда, Ане показалось, что в толпе зрителем стоит Андрей, но началась игра, и она так и не уяснила, он ли был там.
   Начало смеркаться, и игра прекратилась сама собой. Аня оглянулась в поисках Кати — ее не было. Андрея она тоже не видела. Но почему ушла Катя? И тут только поняла она смысл тоскливого взгляда Кати во время первой игры — Сергей смотрел на Аню с восторгом и не скрывал своего восхищения. Высокий, грубовато-красивый, с сильными, хорошо развитыми мышцам и, как у десятиборца, загорелый, облитый потом и потому словно бронзовый, он казался очень привлекательным.
   Они пошли на речку всей гурьбой — победители и побежденные…
   Сергей плавал саженками, отфыркиваясь, как морж, и поднимая тучи брызг. Аня поплыла спокойно, расслабившись и отдыхая в воде — так приятно смыть с себя пот, пыль и песок, который она загребла при падении. Уже на берегу сообразила, что оба полотенца остались у Кати, и тут увидела ее. Катя торопливо шла, размахивая полотенцами. У Ани защемило в горле. Сергей тоже заметил Катю.
   — Умница! — крикнул он и выбрался на берег. — Давай! — Он бесцеремонно взял одно полотенце, другое кинул Ане. Вытираясь, Сергей спросил Катю: — А ты чего не играла?
   — Я же не умею.
   — Велика беда, можно научиться.
   — Вот и поучил бы, — вступилась Аня и поймала на себе настороженный взгляд Кати.
   — А что? Силушка есть, может классно сыграть в нападении, — засмеялся Сергей и обнял девушку за полные плечи.
   Они так и возвращались — Сергей шел, обняв Катю, впереди, за ними Аня, с облегчением размышляя о том, как хорошо, что Катя правильно поняла внимание к ней Сергея, которое ограничивалось только волейбольной площадкой. Так было всегда: стоило ей уверенно захватить лидерство на стадионе или на спортивной площадке, как она переставала существовать для мужчин как женщина и вновь становилась «свой парень Анька». Вот и сегодня на площадке Сергей в интересах игры безропотно ей подчинился, беспрекословно выполняя все негромкие команды: «второй номер, пас, к сетке, я играю первым темпом» и так далее. Чем больше подчинялся он Аниным командам, тем чаще поглядывал туда, где в стороне стояла Катя, от которой исходило ощущение мягкой покорности и женственности, и явно был огорчен, когда обнаружил, что она исчезла.
   Они уже почти дошли до вагончиков — Катя с Сергеем впереди, Аня за ними, когда Сергей обернулся и смеясь обратился к Ане:
   — На площадке как метеор носишься, а тут плетешься бедной родственницей. С чего это? Давай-ка погуляем вместе.
   — Вы гуляйте, а я домой, — ответила Аня и пошла к своему вагончику.
   На ступеньках вагончика сидел Андрей. Увидев Аню, встал и с сияющим лицом пошел ей навстречу.
   — Поздравляю! Ты сегодня всех обошла на площадке, просто класс!
   — Ты видел? — удивилась Аня.
   — Ты всерьез спортом занималась? — ушел от ответа Андрей.
   — Грешна.
   — Волейбол?
   — Нет, волейбол это так — отдых, тренировка… Я спринтер.
   — Наверное, мастер спорта?
   — Не дотянула. — Аня прислушалась и приложила палец к губам: из кустов донесся басок Сергея и тихий воркующий смех Кати.
   — Кто там? — спросил Андрей.
   — Катя с Сергеем, не спугни…
   Вскоре Катя подошла к ним, но уже одна. Поздоровалась с Андреем, словно и не видела его сегодня. — А где Сергей? — спросила Аня.
   — Он проводил меня и ушел. А чего вы здесь сидите, не подниметесь? Андрей, ты хоть взгляни на наши труды, зря, что ли, старались? Пошли! — И она властно подтолкнула Андрея.
   В вагончике Андрей растерянно озирался и, картинно открыв рот, воскликнул:
   — Ну и чудеса! Придется вас переводить в бригаду отделочников, как только кончим этот цикл. Я бы и не поверил, если бы сам не видел прежде этой чертовой бытовки.
   Катя уговорила его попить с ними чайку. Аня, разливая чай, поинтересовалась:
   — Ты мне не ответил — ты смотрел нашу игру весь вечер?
   — Конечно! Ты здорово играла! — повторил Андрей похвалу.
   — А почему сам в зрители записался?
   — Да я плохо играю.
   — Там больше половины очень плохо играли, но никому из них не помешало выйти на площадку — здесь же не соревнования, — удивилась Аня.
   — Врет он, не слушай. Нормально играет, еще получше многих, — вмешалась Катя.
   — Так в чем же дело? — не унималась Аня. Андрей смутился и даже, как показалось Ане, покраснел.
   — Ну не хотел и не играл, отстань от него, а то уйдет, так и не попив чаю. — Катя с укоризной взглянула на Аню.
   — Но подойти-то ты мог? — допытывалась Аня.
   — Вы пошли всей командой купаться, а я решил подождать тебя здесь, чтобы выразить свое восхищение, — преодолев смущение, произнес Андрей.
   — Да ладно тебе, просто дачный волейбол.
   — Ничего себе дачный! Я даже подумал: а что, если собрать женскую команду — ты бы их потренировала — и выступить на областных соревнованиях?
   — За месяц подготовить любительскую команду к соревнованиям нереально.
   — Почему за месяц?
   — Потому что я здесь только на месяц, а точнее, уже на двадцать семь дней.
   — Почему? Ведь занятия начинаются в сентябре? — начал Андрей, но умолк, смутился и, не допив свой чай, ушел.
   — Ну вот, допекла парня, — сказала Катя. Аня в недоумении пожала плечами:
   — Обиделся, что ли? Не могу же я сидеть здесь целый месяц, чтобы тренировать волейбольную команду! Надо же такое придумать.
   — А еще говорила — интуиция, предчувствие…
   — При чем здесь интуиция?
   — Ты не заметила, как он на тебя смотрел? Аня промолчала.
   — Он неравнодушен к тебе. Потому и не играл, чтобы не срамиться перед тобой.
   — Выдумаешь тоже.
   — Мужики не любят выглядеть смешными в глазах женщин. Особенно тех, к кому неравнодушны. Где же твоя интуиция?
   — Знаешь, — вдруг озлилась Аня, — меня уже проинформировали, причем в довольно агрессивной форме, что у него есть пассия, некая Натка. Он что — завзятый бабник?
   — Насчет пассии не совсем так, — сказала Катя.
   — Не совсем, но так?
   — Ань, я не хочу выступать в роли сплетницы, ты сама во веем разберешься. Я лучше промолчу.
   — Как промолчала про своего Сергея? Впрочем, ты не обязана выворачиваться передо мной наизнанку.
   — В том-то и дело, что он не мой, — с грустью Катя и добавила: — Просто я боюсь сглазить.
   — Извини.
   Дни помчались один за другим, похожие друг на друга: подъем, бег на речку, завтрак, работа, обеденный перерыв, снова речка, обед, работа, последний веселый звон рельса, означающий долгожданное окончание рабочего дня, и опять на речку, но уже не бегом, а размеренным шагом уставшего рабочего человека. После купания — ужин, волейбол и опять речка, ночная, теплая, изумительно приятная.
   Аня втянулась, забыла, как в первый день ломило спину, с азартом играла в волейбол, плавала, бегала, заставляя бегать и Катю, отчего та немного похудела.
   С детства приученная к четкому, точному распорядку, к режиму, она чувствовала себя в такой насыщенности каждого дня как рыба в воде. И на работе у нее все сдвинулось с места и пошло вдруг лучше и лучше. Она уже не была чужой, залетной горожанкой, ее уважали и, главное, восхищались, глядя, как она играет. Словом, через неделю незаметно она стала не просто своей, но и центром внимания. Она еще не успела со всеми перезнакомиться, но ее знали все.
   «Привет!» — кричал ей по утрам сверху крановщик. «Привет, Аня!» — звучало на площадке, в столовой. И конечно, Андрей… Он продолжал опекать ее и — что больше сдружило их — включился в игру, перестал стесняться, что играет хуже, чем Аня. Буквально за несколько дней он многое перенял у нее и у Сергея и стал достойным партнером на площадке. Они бегали вместе на речку, плавали, обгоняя друг друга, ныряли с высокого берега. Казалось, так было вечно — воздух, лес, речка.
   Аня вполне отдавала себе отчет в том, что с ней происходит.
   «Это и есть раскрепощение», — думала она и была счастливой, что нет в ее мыслях Николая, что все происходящее — не сублимация радости жизни, а настоящая, неподдельная радость.
   Наконец как-то незаметно подошла суббота, самый вожделенный на строительстве день — вечером устраивались танцы на небольшой утоптанной площадке, расположенной на опушке. Туда протянули освещение, отчего деревья приобрели таинственный и совершенно сказочный вид, отбрасывая двойные тени. Танцевали под магнитофон.
   Утром Катя вытащила из чемодана шелковое платье в полиэтиленовом чехле, повесила его на вешалку, а после обеда принялась гладить. Потом присела к зеркалу.
   Аня посмотрела, как прихорашивается Катя, и спросила:
   — У тебя, кроме помады и пудры, есть что-нибудь из косметики?
   — Есть, сейчас достану, — ответила Катя и нырнула под кровать за чемоданом, извлекла оттуда новенькую красную пластмассовую коробочку. — Вот, девчонки на день рождения подарили, «Пупа» называется. Кажется, итальянская. Только я не пользуюсь — так, лежит для красоты, и все. Возьми, — и она протянула Ане.
   — Да я не для себя, чудачка. Я хочу сделать тебе настоящий макияж. Давай садись, только сначала я тебя подстригу чуть-чуть.
   — А ты умеешь? — недоверчиво спросила Катя.
   — Я буду учиться парикмахерскому искусству на твоей голове, и ты войдешь в историю как первая моя модель!
   — Ой, Анька, не обкорнай!
   — Не боись! — успокоила Аня, усадила ее на табуретку в центре вагончика, бросила на плечи вафельное полотенце и принялась колдовать.
   Дома ее стригла обычно мама. Она делала это так искусно, что к ней попросилась и Ленка. Так что весь опыт Ани заключался лишь в умении наблюдать. Но сейчас она была в таком заводе и раже, что всем своим существом ощущала — я это смогу, я и это смогу!
   Неожиданно дверь вагончика приоткрылась, и просунулась голова Павла:
   — Можно, девочки?
   Обе девушки в один голос закричали:
   — Нет! Нельзя!
   — Да не вхожу я, угомонитесь. Я только хотел спросить: придете на танцы?
   — Придем, придем. Закрой дверь! — ответила Катя. Паша прикрыл дверь, спустился по ступенькам и крикнул.
   — Ань! Первый танец за мной!
   После ухода Павла Аня вдохновенно трудилась около сорока минут, потом воскликнула: «Вуаля!» — и подтолкнула Катю к зеркалу.
   Катя с изумлением рассматривала себя.
   — Ну как? Признаешь мое мастерство? — с гордостью спросила Аня.
   Катя хотела поцеловать Аню, но та отпрянула с криком:
   — Ты что! Все размажешь! Я так старалась. Лучше собирайся, надевай платье. Поцелуи отложим.
   Катя надела платье, туфли, еще немного покрасовалась перед зеркалом.
   — Да-а… — улыбнулась Аня, — правильно сказала Раневская: красота — страшная сила. Теперь смерть мужикам!
   Катя довольно улыбнулась.
   — Ну, вперед! — скомандовала Аня, указывая на дверь.
   — А ты?
   — Я не пойду.
   — Почему?
   — Ты же знаешь, мне не в чем идти, да я не очень-то люблю танцы.
   — О чем ты? Какая ерунда! Ты и в джинсах всем сто очков вперед дашь. Половина наших мальчишек тащится от тебя. Это мне, с моей физиономией, нужно приодеться и подмазаться, а тебе…
   Аня взглянула на себя в зеркало. Ничего особенного, отчего бы им тащиться? Худое, удлиненное лицо, только прибавился румянец на свежем воздухе и легкий загар. Ну, глаза… так они и были такими.
   — И чего они во мне нашли? — вслух удивилась она.
   — Вот уж чего никто не знает. Привлекательность не зависит от формы носа, цвета глаз и прочего. Она либо есть, либо нет, — наставительно сказала Катя. — А в тебе она есть, ты уж поверь мне.
   — Тоже мне, специалист, — усмехнулась Аня.
   — В общем так. Без тебя я не двинусь с места. Собирайся.
   …У танцплощадки их встретил Андрей.
   — А я уже хотел за вами идти. — Он взял девушек под руки и ввел в освещенный круг.
   Тут же пронесся шумок, кто-то даже присвистнул.
   — Вот же, сразу заметили, — сказал он.
   — Что заметили? — не поняла Аня.
   — Не что, а кого, — поправила Катя. — Тебя.
   — А по-моему, тебя, — улыбнулся Андрей.
   — Что? — встрепенулась Катя. — Я очень дико выгляжу?
   — Успокойся, отлично выглядишь. Народ уже оценил.
   Сквозь толпу танцующих пробивался Паша, за ним двигался Сергей.
   — Привет, — поздоровался Павел. — Пришла, да?
   — Катя, он меня просто поражает своей наблюдательностью, — усмехнулась Аня, взяла Андрея за руку и повела в круг танцующих.
   — Постой, постой, — закричал Паша, — ты же мне обещала!
   — Я не обещала, — возразила Аня. — Это ты попросил оставить за тобой.
   Павел повернулся, чтобы пригласить Катю, но ее уже увел Сергей. Он сокрушенно пожал плечами, но тут к нему подлетела девчонка в прелестном ситцевом сарафанчике с открытыми загорелыми плечами, ткнула в него пальцем: «Белый танец!» и потащила за собой танцевать.
   Вдруг раздался такой же шумок, как при появлении Ани и Кати. Все оглянулись — у площадки появились Сашка, Валя и с ними невысокая, плотная, красивая, немного грубоватая девушка в чем-то цветастом и в черных лакированных туфлях-лодочках. Она прижимала к бедру черную же лакированную сумочку.
   — Ага, вот в чем дело! — воскликнул Андрей. — Натка с курсов вернулась. Пойдем, я тебя познакомлю.
   Пока они шли через всю площадку, Аня ощущала на себе любопытные взгляды, словно все присутствующие чего-то ждали.
   — Привет, — поздоровался Андрей и пожал Натке руку. — Аня, познакомься, это — Натка, наша лучшая крановщица.
   Протягивая руку, Аня машинально отметила чудовищную безвкусицу яркого наряда девушки.
   — А я тебя где-то видела, — заявила Натка Ане, царственно протянула руку, вымолвила «Наталья» и сразу же, положив обе руки на плечи Андрея, увела его танцевать. Вслед за ними, также полуобнявшись, пошли танцевать Сашка с Валюшкой, которая, уплывая под музыку, победно взглянула на Аню.
   — Увела? — спросил появившийся рядом Павел. — Натка, — она такая, своего не отдаст. Я хотел предупредить, что она вернулась, так ты с ним пошла, не успел. Пошли?
   — Слушай, Павел, — с непонятным раздражением сказала Аня, — я здесь недавно и вашего жаргона не понимаю. Что значит слово «пошли»? Может быть, приглашение говорить пошлости? Я пошлю, ты пошлишь, мы пошлим…
   — Ну чего ты? Что я должен говорить?
   — Почему должен? Ты ничего никому не должен. Можешь ничего не говорить.
   — Ань, я хоть и простой шофер, но я все секу. Ну что ты на меня выплескиваешься?
   — Я не выплескиваюсь, просто не люблю, когда говорят «пошли».
   — Тогда давай потанцуем?
   Аня молча положила ему руку на плечо, и тут музыка умолкла.
   — Ну вот, доболтались, перерыв, — с грустью констатировал Павел.
   — Ничего страшного, Паша, когда-нибудь они сменят кассету, и музыка заиграет снова, — рассмеялась Аня. — Не вибрируй, мы еще потанцуем.
   Подошли Катя с Сергеем, вернулись и Андрей с Наткой.
   — Аня, ты извини, так получилось, — начал Андрей. Аня перебила его:
   — Пустяки, не бери в голову.
   — Ты давно вернулась? — спросила Натку Катя, пытаясь своим вопросом смягчить обстановку.
   — Можно сказать, в самое время — на танцы успела. А что с тобой произошло?
   — В каком смысле? — не поняла Катя.
   — Да ты на себя не похожа.
   — На кого же я похожа? — Катя покраснела.
   — Сама знаешь, — ухмыльнулась Натка.
   — Ты говори, да не заговаривайся, — вмешался Сергей.
   — Что я такого сказала? — изобразила удивление Натка. — Чувствуется столичное влияние.
   — А по мне, ей идет, — закрыл тему Сергей и обнял Катю за плечи.
   Опять, зазвучала музыка.
   — Потанцуем, Аня? — спросил Андрей и протянул ей руку. Аня не успела ответить — Паша отвел руку Андрея и по-хозяйски заявил:
   — Этот танец мой.
   — Ты чего, Паш? Ну-ка притормози. Я же не дотанцевал.
   — А кто тебе мешал? Извини, моя очередь. А ты валяй, с Наткой дотанцовывай.
   Аня стояла в полной растерянности и не могла придумать, как выйти из сложившейся ситуации.
   — Да вы что, мужики? Еще не вечер, — пробасил Сергей.
   — В конце концов пусть Аня решит сама, — вмешалась Катя.
   — А ей не привыкать с двумя мужиками сразу… — злобно бросила Натка и, распаляясь, повысила голос: — Я тебя вспомнила! Ты в городе в ресторане с двумя мужиками гуляла!
   — А ты что там делала? Подавальщицей работала? — разозлилась Аня.
   Паша расхохотался:
   — Во дает!
   — Врешь ты все! Мы там каждый день ужинали после курсов! — крикнула Натка. — А ты с двумя мужиками пьянствовала.
   — Я с семи лет занимаюсь спортом и в рот спиртного не беру, — спокойно, с расстановкой и еле сдерживаемой яростью отчеканила Аня. — Ты бы что-нибудь правдоподобное придумала, красотка. Только уж в другой раз, — добавила она, повернулась и пошла.
   Катя, Паша, Андрей и Сережа двинулись следом за ней.
   — Андрей! — властно позвала Натка. — Ты куда? Он не ответил, догнал Аню и взял ее под руку.
   До вагончика дошли молча, никто не проронил ни слова. Гораздо позже, вспоминая этот день, Аня думала о том, что вот трое простых ребят-работяг проявили такое понимание и такт, которых порой не дождешься от столичных интеллектуалов «так называемых», — мысленно добавляла она. Что касается Кати, то за неделю совместной работы и жизни Аня успела к ней привязаться и знала, что она не из тех, кто начнет лезть в душу и что-то выяснять.
   Паша первый стал прощаться, говоря, что завтра ему в шесть вставать.
   — На рыбалку собрался? — спросил Сергей.
   — Нет, в город еду. Спецзадание, — с нескрываемой гордостью ответил Паша и исчез в темноте.
   Катя с Сергеем собрались еще погулять, а Андрей попытался уговорить и Аню немного пройтись, но она молча поднялась на ступеньки, открыла дверь и, обернувшись, бросила:
   — Нет уж, спасибо, на сегодня достаточно. Спокойной ночи.
   Катя вернулась за полночь. Аня лежала в постели, читала.
   — Не спишь, — констатировала Катя.
   — Не сплю, — вяло согласилась Аня.
   Катя тяжело села на свою койку, опустила голову, скрестила на коленях руки, вздохнула.
   — Что с тобой? — забеспокоилась Аня.
   — Ты хочешь посмотреть на последнюю дуру? — помолчав, спросила Катя, не поднимая головы.
   — Любопытно.
   — Тогда смотри.
   — Да что случилось?
   — В том-то и дело, что ничего. Ничего не случилось… Дура я и есть. Он же пригласил меня к себе. Ну, понимаешь, так просто и откровенно, почти всеми словами: я сегодня один — напарник в городе, пойдем ко мне.
   — И что? — заинтересовалась Аня.
   — Ничего. Не пошла. А теперь каюсь… Может быть, я бы с Сережей выбралась из своей демографической братской могилы.
   — А он что?
   — Обиделся, даже провожать не пошел.
   — Ну это он зря.
   — А чего ему! Сергею только пальцем поманить — любая в нашем девичнике побежит.
   — Вот и прекрасно, пусть бегут, если ему все равно кто. Но мне кажется…
   — Интуиция? — с горькой усмешкой спросила Катя.
   — Называй как хочешь, только завтра утром Сергей придет сюда. Так что раздевайся и давай спать.
   Часа через полтора, когда свет уже был погашен и обе девушки затихли на своих койках, Аня тихонько спросила:
   — Катя, ты не спишь?
   — Нет. Как ты догадалась?
   — По дыханию. Я хочу, чтобы ты знала… — Аня замолчала.
   — Тебе совершенно не обязательно выворачиваться передо мной наизнанку, — повторила Катя Анины слова.
   — А если мне хочется? Ты можешь меня выслушать? — И Аня рассказала Кате все: о Николае, о своем бегстве, о тех парнях в «Волге» и той ночи в вагончике Андрея. Катя встала, подошла к Ане, обняла ее и поцеловала. Утром, когда они только-только уснули, раздался стук в дверь.
   Аня вскочила, стала быстро натягивать джинсы, потом вдруг остановилась:
   — А что я буду за тебя отдуваться? Открывай дверь сама — небось Сергей пришел.
   Катя набросила халатик, пошла открывать дверь. Вошел Сергей, хотел что-то сказать, но девчонки, как по команде, вдруг стали хохотать. Он растерянно топтался на месте, пытаясь понять причину их внезапного смеха, а они все никак не могли остановиться, заливались до слез, пока смех не перешел в подобие истерики.
   — Сумасшедший дом… — пробормотал Сергей и хотел было уйти, но Аня взяла себя в руки и, как маленький ребенок, который после рыданий не может сразу перестать плакать, сказала, все еще вздрагивая от угасающих приступов смеха: