Патни Мэри Джо. Что осталось за кадром

   Рейни думала, что она так и не получит результата, но выпрямилась, подняв спинку кресла.
   – Муни думает, что он вычислил этого подонка?
   – Хм… Да, этот кандидат на отцовство жив и здоров. – Вэл сделала глубокий вдох. – Рейни, это Маркус Гордон.
   – Что? Маркус? – Рейни замерла. – Нет. Не может быть! Его брак с Наоми для всех пример!
   И все же… Он всегда был рядом. Друг семьи, который посадил Рейн в самолет до Балтимора после смерти Клементины. Продюсер, который не раз помогал ей, предоставил ей шанс проявить себя в качестве режиссера и сделать первую картину почти без вмешательства боссов студии.
   И у него такое же тонкокостное строение, как и у нее. Она была так потрясена, что в какой-то момент испугалась, как бы не потерять сознание.
   Маркус Гордон вошел в гостиную, Кензи следом за ним. Маркус широко улыбнулся и направился к ней, раскрыв объятия.
   Сколько раз он обнимал ее за эти годы? И что было, черт бы его побрал, в его голове, когда он делал это? Смущение превратилось в холодное неприятие.
   – Я позвоню позже, Вэл. Кензи и Маркус только что приехали, и мне предстоит поставить точки над i.
   – Только не волнуйся, Рейни, – быстро сказала Вэл. – Дай ему возможность рассказать все.
   – Не беспокойся, он сделает это. – Рейн осторожно встала, предупреждающе вытянув руку, чтобы Маркус оставался на месте. – Я только что получила поразительную информацию. Вы мой отец?
   Бледность проступила на лице Маркуса, несмотря на калифорнийский загар.
   – Я… может быть.
   – Будьте добры, сядьте и расскажите… – Рейн наблюдала за ним, прищурив глаза, как кошка, которая следит за мышью, готовой сбежать.
   Но он и не думал убегать. Он присел на софу, внезапно став на несколько лет старше, чем когда появился.
   – У нас с Наоми тогда был плохой период. А я как раз в то время контактировал с Клементиной по поводу ее участия в фильме. Как говорится, одно к одному… Она была такая замечательная. Очаровательная, полная жизни… Я был готов оставить Наоми ради нее, но Клементина отказалась даже обсуждать эту идею. Она говорила, что за ней много грехов, но она никогда не станет разрушать семью. И кроме того, просто не хочет выходить за меня замуж. Это был красивый роман, но не больше. – На мгновение мука утраты промелькнула в его глазах.
   Рейн подошла к нему, скрестив руки на груди.
   – И что же случилось, когда вы узнали, что она беременна?
   – Я спросил, не я ли отец, но она рассмеялась и сказала, что, разумеется, нет. – Он поднял глаза, его лицо приняло выжидающее выражение. – Я чуть с ума не сошел, когда ты родилась. Иногда мне казалось, что ты немножко похожа на меня, но потом – что сходства нет. К тому времени наши отношения с Наоми наладились, поэтому я не настаивал на продолжении связи с Клементиной. Но когда мог, всегда следил за тобой, просто на всякий случай.
   – Другими словами, она облегчила вам жизнь и избавила от ответственности, и вы были вполне счастливы в роли наблюдателя. Как удобно! А ДНК-тест мог бы подтвердить или опровергнуть ваши предположения в один миг.
   Маркус еще больше побледнел, но не отвел глаз.
   – У тебя есть право сердиться. Прости, Рейни. Несмотря на вполне комфортную жизнь, я мучился многие годы. Когда я видел, как ты преуспеваешь, я был так горд, думая, что, возможно, моя кровь бежит в твоих жилах. Но если ты моя дочь, я потерял тебя. – Его рот задрожал. – Как говорит Наоми, нет вины, равной вине иудея, и я нес это чувство вины более тридцати лет.
   Руки Рейн сжались в кулаки.
   – А что скажет Наоми, если узнает, что вы изменяли ей и, возможно, у вас есть ребенок от другой женщины?
   Маркус растерялся.
   – Она выгонит меня. С полным правом.
   Прежде чем Рейн заговорила снова, рука Кензи оказалась на ее талии. Самая теплая поддержка в мире чуть-чуть успокоила ее.
   – Вам не нужен никакой тест, – сказал Кензи. – Сравните ваши руки. Взгляните на форму кистей, пальцев, ногтей.
   Удивленно Рейни вытянула руки вперед, затем взглянула на руки Маркуса, который сделал то же самое. Кензи был прав. Несмотря на возрастные отличия, их руки были очень похожи. Даже едва заметная кривизна мизинцев. Она подняла глаза и посмотрела на лицо Маркуса, на форму его головы. Тут определенно присутствовали генетические узы, особенности, которые она не могла унаследовать от Клементины.
   Он изучал ее с таким же интересом, и в его глазах она увидела убежденность, которую чувствовала сама.
   – Значит, это правда, – сказала она глухо.
   Кензи еще крепче обнял ее за плечи и повел в холл для разговора.
   – Прежде чем нападать на него, отойди в сторонку, сделай несколько глубоких вздохов. Клементина сама решила сохранить имя твоего отца в тайне, из этого следует, что она не хотела осложнять семейную жизнь Маркуса и Наоми, дабы не причинить вред им и их детям.
   – Я так хотела, чтобы у меня был отец, – прошептала она срывающимся голосом.
   – Ну так радуйся, что наконец получила его. И прежде чем сказать что-то резкое, подумай, чего ты ждешь от Маркуса. Мне кажется, что он куда лучший вариант, чем наркодилер.
   Она смотрела на сосредоточенное лицо Кензи, понимая, что из всех людей на свете только он один может помочь.
   – А что бы ты чувствовал, если бы выяснилось, что твой отец – человек, которого ты знал всю жизнь? Например, Чарлз Уинфилд?
   – Сначала я, конечно, был бы потрясен и разозлился, как ты, но я бы хотел, чтобы Чарлз был моим отцом.
   Но он никогда не узнает, кто был его отцом. Еще раз напомнив себе, что по сравнению с ним ей повезло куда больше, она вернулась в гостиную. Рука Кензи лежала на ее плече. Маркус молча смотрел в окно, его лицо осунулось. Он повернулся, когда она вошла.
   – Я хотел бы быть твоим отцом, Рейни, но не думаю, что заслужил это право.
   Ее гнев начал потихоньку стихать. Когда она была маленькой девочкой, она мечтала об отце, который был бы рядом с ней, даря любовь и поддержку. Ей так ее не хватало! Но сейчас она взрослая женщина. И у нее есть Кензи. Нет причин обвинять Маркуса, что он потерял ее, ведь Клементина не дала ему ни единого шанса. И не нужно обижать Наоми и остальных членов семьи Маркуса из-за неблагоразумного поступка.
   – Я бы хотела, чтобы Клементина сказала вам или кому-то другому правду, но мне нравится, что она была гордой, а не просто небрежной в своих связях.
   – Ты появилась на свет не из-за неосторожности. – Маркус тревожно покачал головой. – Временами меня не оставляла мысль, что Клементина спит со мной из-за того, что я вел здоровый образ жизни и был способен передать ребенку свои гены. Она очень сильно хотела тебя.
   Рейн готова была принять такую правду, так как никогда не верила, что она продукт случайного адюльтера. Решив разобраться со всеми трудными вопросами не откладывая, она спросила:
   – Когда вы взяли меня на мою первую роль, а потом решили финансировать «Центурион» вопреки всему, вы учитывали вероятность того, что я ваша дочь? Или это чистая благотворительность?
   – И то и другое, – сказал он серьезно. – Разумеется, мое отношение к тебе было особенным, Но я никогда бы не принял решения, которое стоило миллионных инвестиций, если бы не верил, что ты способна сделать эту работу.
   Маркус точно знал, как поступить, не желая нажить неприятностей. Ее отец умный мужчина. Господи, какая странная, но волнующая мысль! Маркус Гордон – ее отец! Что означает, что у нее три сводных брата. Она знакома с ними, и они всегда нравились ей, думала она. Не стоит посвящать их в то, что случилось, они могут не понять своего отца. Но она понимала.
   Она прижала пальцы ко лбу, борясь со слезами. Всему виной беременность, она готова плакать по любому поводу.
   – Нужно время, чтобы привыкнуть к этому… но, думаю, я рада, папа.
   Его лицо просияло.
   – Я тоже, Рейни.
   Мягко освободившись из объятий Кензи, она внезапно очутилась в руках Маркуса, заливаясь слезами. Она всегда мечтала об отце.
   Лучше поздно, чем никогда.

Глава 41

   Излюбленные цвета индейцев. Кензи присел на корточки, любуясь своей работой. В соответствии с книгой, которую он купил, к концу весеннего сезона это будет сплошной цветущий ковер из красных цветов с желтыми вкраплениями.
   Хотя он ни черта не понимал в садоводстве, он обнаружил, что ему нравится это занятие. В течение нескольких недель он трудился, осваивая земли вокруг лабиринта, стараясь сохранить естественную растительность, но сделать так, чтобы территория выглядела еще красивее.
   Так как пришло время ленча, он встал и полил свои посадки. Может быть, стоит пройти по лабиринту, прежде чем вернуться домой? Нет. Он не будет торопиться.
   После его первой неудачной попытки потребовалась неделя, прежде чем у него появилось желание пройти снова по спиральной тропе. К счастью, он больше ни разу не испытал такой сильной реакции. Более того, лабиринт успокаивал и иногда даже повышал настроение.
   Он уже подходил к дому, когда Рейни выбежала из задней двери, ее длинная юбка крутилась вокруг лодыжек. Она отдыхала после завершения картины, и это шло ей на пользу. Ее фигура пока не изменилась, но она предупреждала его, что еще немного, и будет похожа на воздушный шар. Несмотря на его волнения по поводу предстоящего отцовства, он находил процесс увлекательным и они никогда не были ближе, чем сейчас.
   Когда она влетела в его объятия, ее глаза сверкали от волнения.
   – Кен, милый, у меня для тебя потрясающая новость! – Схватив его за руку, она потащила Кензи в дом. – Как только мы закончим ленч, сразу же едем в Санта-Фе.
   – Зачем нам ехать туда? – Он уже неоднократно ездил в маленькие местечки, каким была Чама, но сомневался, что готов посетить многолюдный Санта-Фе.
   – Ты помнишь леди Джудит Хоуик?
   – Разумеется, помню. – Он мыл руки на кухне. – Она что, приехала в Санта-Фе и мы собираемся туда, чтобы пообедать с, ней? – Это соблазнительная идея.
   – Не совсем… Этой осенью ее пригласили на Шекспировский фестиваль в Санта-Фе, и она поставила «Много шума из ничего». Сегодня премьера.
   Он нахмурился, представив себя посреди шумной толпы.
   – Спасибо за приглашение, но я видел спектакль. Если мы собираемся пообедать вместе, то лучше выбрать другой вечер, нежели в день премьеры.
   – Разговор идет о другом. – Рейни так выразительно взглянула на него, что ой понял, что что-то случилось. – Речь о том, чтобы ты сыграл Бенедикта, а я – Беатриче.
   – Что? – Он уставился на нее. – Рейни, кажется, ты убедила меня, что во время беременности все женщины немного не в себе.
   – Но только не я. Спектакль готов, но несколько человек из ее труппы накануне съели что-то не то за ужином как раз после генеральной репетиции. Леди Джудит говорит, это еще одно подтверждение, что удачная генеральная не сулит ничего хорошего. Рейн усадила его за стол и поставила перед ним салат с цыпленком.
   Не обращая внимания на еду, он спросил:
   – Но я-то здесь при чем?
   – Сегодня половина состава, включая исполнителей главных ролей, лежат в лежку. Встать не могут, не то что выйти на сцену. – Рейн уселась напротив мужа и смотрела на салат. – Леди Джудит готова заменить большинство исполнителей. Она собирается сама впрячься в эту лямку и сыграть Леонато. Но ей необходимы исполнители главных ролей. Она узнала, что мы в Нью-Мексико, связалась с Маркусом и позвонила мне,
   – Но если люди больны, она должна отменить спектакль.
   – Шоу должно продолжаться, – сказала она, лукаво прищурившись.
   – Глупости. Иногда не должно, и это как раз тот случай.
   Ее лицо стало серьезным.
   – Кензи, это очень важно для леди Джудит. Это ее первый опыт в режиссуре и первый показ в Штатах, и она возлагает на спектакль большие надежды. Она едва не плакала от радости, когда я сказала, что мы поможем ей. – Изменчивые глаза Рейн умоляли. – Я благодарна ей за участие в «Центурионе» за мизерные деньги. Это мое обязательство, не твое, но ты наверняка помнишь текст роли и можешь сыграть Бенедикта. Пожалуйста, сделай это.
   – Я не выходил на сцену более десяти лет, – упорствовал Кензи, чувствуя, как пересохло во рту.
   – Никто не требует от тебя чего-то необыкновенного, поверь… Публика будет вне себя от радости увидеть Кензи Скотта и простит тебе все, вот увидишь…
   – Но мы не знаем, как леди Джудит интерпретировала пьесу, у тебя ведь нет текста?
   – Леди Джудит послала мне экземпляр по электронной почте. Пьеса печатается на принтере. Пока ты будешь сидеть за рулем, мы повторим наши роли и я расскажу тебе ее замысел. Если мы сможем выехать через полчаса, то быстро доберемся до Санта-Фе и успеем пройти весь спектакль с партнерами.
   Она, как всегда, подумала обо всем. Он закрыл глаза, стараясь справиться со страхом.
   – Я даже не уверен, что смогу смотреть в глазок камеры, а играть в театре в тысячу раз труднее.
   Ее теплая ладонь накрыла его руку.
   – Я знаю, как трудно для тебя появиться на публике, но если ты все еще чувствуешь некоторую уязвимость, то напрасно. Никто, кроме меня, не знает о твоем прошлом, – тихо заверила она. – Для тебя это хорошая возможность проверить, хочешь ли ты продолжать заниматься своей профессией. Участие в этом спектакле куда менее ответственно, нежели в высокобюджетном фильме, и в то же время ты поддержишь леди Джудит.
   Ему нравилась атмосфера театра, когда он учился в академии, но это было так давно. Сейчас мысль о том, что ему придется стоять перед сотнями глаз, рождала одно желание – запереться в Сиболе и не выходить никогда за ее пределы. Но Рейни права, черт побери! Если он актер, ему нужно попробовать. Более того, он в долгу перед леди Джудит, ведь она встала на его защиту после обвинений Стоуна.
   – Кажется, я не могу сказать «нет»?
   – Ни в коем случае. – Она одарила его благодарной улыбкой. – Я тоже боюсь, Кен, но, думаю, мы справимся.
   – Мне бы твою уверенность, – вздохнул он и вернулся к салату. Аппетит пропал, но впереди у них долгий день. Он взял вилку и принялся за еду.
   Леди Джудит приветствовала их радушными объятиями.
   – Слава Богу, что вы оказались поблизости! Сегодня просто какой-то кошмар. – Она повернулась к Кензи: – Вы не сбреете бороду?
   – Нет, – сказал он твердо. Чем труднее будет узнать его, тем лучше.
   – Впрочем, я не вижу Причин, почему бы Бенедикту не быть с бородой. – Взяв каждого из них за руку, леди Джудит повела их в театр. – Сначала надо пройти в костюмерную, чтобы наша девушка могла придумать что-то для вас. Очевидно, с Рейни проблем не будет, а вот над вами, Кензи, придется поколдовать. Мой Бенедикт ниже ростом.
   Обычная атмосфера, предшествующая премьере, царила за кулисами. Волнение и суета. А история с больными исполнителями еще более нагнетала обстановку. Актеры и технический персонал, большинство из которых были очень молоды, сновали туда-сюда. Неожиданное появление двух голливудских звезд довело предпремьерную суету до наивысшей точки. В целом Кензи был рад такой неразберихе. Это отвлекало его от собственного волнения.
   После того как были подобраны костюмы для Кензи и Рейн, они прошли пьесу. Это мало походило на репетицию, скорее, на попытку вывернуться из создавшейся ситуации. Новый исполнитель роли монаха запутался в длинной робе, а юная Геро, лишившись чувств в сцене у алтаря, упала в обморок так неудачно, что оказалась в оркестровой яме. Благо та была добротно обита бархатом, и молоденькая актриса не пострадала. А постоянный, но неопытный исполнитель роли дона Педро столкнулся с другим актером. Леди Джудит встретилась с ним взглядом и ледяным тоном процедила:
   – Основное правило – помнить свою роль и не опрокидывать мебель. Я надеюсь, вы не забудете это сегодня?
   Став красным, как свекла, дон Педро пообещал, что сделает все, что в его силах, – и тут же, попятившись, опрокинул большой кувшин для вина, который с гулким стуком покатился по сцене.
   Когда они дошли до конца пьесы, леди Джудит произнесла, воздев глаза к потолку:
   – Если бы Шекспир мог видеть это, то наверняка перевернулся бы в гробу.
   – Неудачная генеральная обычно сулит хороший спектакль, – проговорила Рейн, решив подбодрить леди Хоуик.
   – За исключением тех случаев, когда этого не происходит, – с безнадежным вздохом проговорила леди Джудит. – Я заказала для вас номер в очаровательном маленьком отеле «постель плюс завтрак», тут, за углом, но у вас уже нет времени на отдых. Так как здесь очень тесно, не согласитесь ли вы разделить одну гримерную?
   – Пустяки! Только покажите, куда идти.
   Молоденький помощник режиссера провел их в гримерную, которая была соответственно обставлена: два стола, зеркало, диванчик и, что самое приятное, – душ. Когда они остались одни, Рейн растянулась на диванчике.
   – Ты был прав, мои гормоны заставляют меня совершать безумные поступки, – проговорила она. – Нам повезет, если мы уедем из Санта-Фе живыми.
   Он присел рядом с ней и снял с нее туфли.
   – У тебя есть силы, чтобы играть спектакль?
   – Все будет нормально. – Она улыбнулась. – Я переживаю очень интересный момент в жизни. Прошли годы с тех пор, как я выходила на сцену, и боюсь, не погорячилась ли я, но даже в случае провала последствия не смертельны. Если даже я сыграю из рук вон плохо, это Не повредит моей репутации.
   Для него последствия были куда значительнее, и они оба знали это. Даже если он проведет спектакль без позора для себя, это может стать его последним выходом на сцену. Актерство поддерживало его годы, но он уже не был тем человеком, каким был прежде. К счастью, его владение профессией могло и сегодня сослужить ему добрую службу, даже при отсутствии вдохновения. Но леди Джудит и зрители, которые заплатили большие деньги за билеты, заслуживали хорошего представления.
   Ни одно из его рационализаторских предложений не могло избавить его от мышечного зажима.
   Рейни встала и раздвинула его колени. Ее длинная юбка обтягивала ее бедра. Зажав его лицо в своих ладонях, она прошептала:
   – У меня хорошая мысль, как справиться с излишним волнением. – Он удивленно поднял брови. Такое не пришло ему в голову.
   – Ты уверена, что это тебе не повредит? – спросил он, обхватив ее за бедра.
   Она потянулась и поцеловала его. Ее губы были такие теплые!
   – Мне ужасно нравится твоя борода. Так приятно касаться ее, и она выглядит так мужественно. Что касается твоего вопроса, то в одной книге я прочитала, что существуют два рода людей, которые занимаются сексом во время беременности. Одни очень любят эти, а другие относятся к сексу прохладно. Я просто решила, что я из первой категории, а ты?
   – Вне всякого сомнения, твоя сексуальность обезоруживает. – Он провел рукой по ее бедру, лаская ее. – Кажется, у тебя под юбкой ничего нет?
   – Предварительное планирование. – Она прыснула и снова поцеловала его, проделав что-то невероятное языком. – У нас есть полчаса, а потом душ, грим и костюм.
   – Больше, если пойдем в душ вдвоем, – хрипло проговорил он, прижимаясь к ней.
   – Превосходная импровизация, – промурлыкала она.
   Рейни опять оказалась права. Какой замечательный способ справиться с волнением перед премьерой!
   Стоя за кулисами, он ожидал своего выхода и чувствовал себя абсолютно одиноким. Почему он опять не нашел в себе сил отказать мольбам Рейни? Если бы у него хватило сил, он мог бы сбежать из театра.
   На сцене: Рейн – Беатриче и леди Джудит с приклеенной бородой в роли Леонато, юная Геро и гонец перебрасывались первыми репликами. Леди Джудит просто превосходна, ее поставленный голос превратился в убедительный мужской тенор.
   Рейни – истинный профессионал – прекрасно начала роль. Вопросы Беатриче о возвращении с войны Бенедикта были полны настоящего сарказма и издевки, но вместе с тем выдавали ее с головой. Она все еще любила его, хотя из их романа пока ничего не вышло. Чувствуя поддержку опытных партнеров, Геро справилась с волнением и продолжала роль более спокойно.
   И вот наступило мгновение, когда Бенедикт, принц Арагонский и еще трое мужчин должны были выйти на сцену. Когда Кензи сделал несколько шагов, то тотчас ощутил на себе все те глаза, которые смотрели на него из темноты зала. Еще до начала спектакля леди Джудит объявила публике, что произошло с несколькими из исполнителей. Она не упоминала имен актеров, которые заменили заболевших, обещая, что представит их в конце спектакля.
   По рядам прошел легкий шепот, и Кензи краем глаза увидел, как зрители переводят взгляд с него на Рейни и обратно, а дальше послышались приглушенные голоса:
   – Да это же Рейн Марло и Кензи Скотт!
   Зрители заволновались, и шепот усилился, полностью парализовав бедного дона Педро. Преодолевая волнение, Кензи произнес первые слова роли:
   – «Добрейший сеньор Леонато, вы сами причиняете себе беспокойство. Другие стараются избежать расходов, а вы напрашиваетесь на них».
   Бросив полный паники взгляд на Кензи, принцу удалось проворчать свой текст. Леонато ответил, и внезапно все встало на свои места.
   Кензи всегда любил эту роль, ему нравился Бенедикт, который прятал свои чувства за добродушным подшучиванием, и роль сидела на нем как перчатка. Рейн отпустила первую остроту прямо в Бенедикта – Беатриче сделала предупреждающий удар. В то же время она была его женой, которая претерпела столько бед, как и ее героиня.
   Когда спектакль потихоньку набрал силу, Кензи начал ощущать радость. Он забыл это упоительное волнение, которое охватывает актера, когда он правильно ведет роль. Он вычеркнул из памяти, какое это потрясающее чувство – ощущать свою власть над зрителем. То, что происходит между актерами и публикой, невозможно повторить. Каждый спектакль уникален по своей сути, и это отличает театр от кино.
   Вдохновение, с которым играли Кензи, Рейн, леди Джудит и все остальные актеры, удивило их самих. Кензи готов был рассмеяться во весь голос, преисполненный удовольствия от спектакля. Это было то, ради чего стоило жить, но было похоронено в напряженных буднях Голливуда.
   Беатриче, как и Рейн, победил мужчина, который любил ее. В конце, когда Бенедикт принял свою судьбу и провозгласил: «Флейты, начинайте!», Кензи обнял Беатриче за талию и высоко поднял ее, кружа над головой, словно балерину. Рейн радостно засмеялась, а ее пышные юбки разлетались, обвивая стройную фигуру.
   – Спасибо, что заставила меня сделать это, Рейни, – прошептал он.
   Когда обрушился гром аплодисментов, ее лицо озарила счастливая улыбка. Эта улыбка предназначалась только ему и была более интимна, чем поцелуй.
   – Пожалуйста, любимый.
   Это было не то обычное возбуждение, которое испытываешь, стоя перед аплодирующей публикой, нет, свершилось нечто другое, более глубокое и важное. Шум начал стихать, когда Кензи вышел вперед и поднял руку, прося тишины.
   – Благодарю вас, что вы пришли сюда сегодня, – начал он поставленным голосом, – и напомнили мне, зачем я стал актером. – Он взял руку леди Джудит и вывел ее вперед. – Спасибо леди Джудит, выдающейся актрисе британского театра, которая дала двум голливудским халтурщикам немножко подзаработать.
   Когда публика взорвалась дружным смехом, оценив его остроту, он вытащил вперед Рейн.
   – Больше всех я признателен Рейни Марло. Моей жене, сегодня и навсегда. – Он поклонился и поцеловал ее руку. Его жест снова вызвал аплодисменты в зале.
   Чарлз Уинфилд мог бы гордиться им.

Эпилог

   Рейн беспокойно ерзала на кожаном сиденье лимузина. Прошли недели с тех пор, как она могла добраться куда-то без проблем, и сегодня она капризничала, как ребенок.
   – Ты уверена, что в состоянии выдержать сегодняшнее мероприятие? – Кензи с беспокойством поглядывал на нее, впервые в жизни готовясь стать отцом. Она вздохнула, пожалев о его бороде, но он был такой красивый в смокинге.
   – Пропустить подобную церемонию, да еще когда мой фильм выдвинут на «Оскара»? – сказала она с улыбкой. – Это больше никогда не повторится. – Она посмотрела на свое черное вечернее платье, отделанное стеклярусом, покрой которого по возможности скрывал ее пополневшую фигуру. – Ни за что не пропущу это, даже если выгляжу как бегемот.
   Он взял ее руку.
   – Ты прекрасна. – Очаровательная ложь. Рейн пришлось приложить немало усилий, чтобы смотреться пристойно, будучи на девятом месяце.
   Она расслабилась, откинувшись на кожаную спинку сиденья, вспоминая удивительное время после выхода «Центуриона» на экраны. Боги улыбались им, и фильм стал настоящим хитом.
   Как сладок успех, особенно когда ты мечтаешь о нем, находясь на безопасном расстоянии – в Нью-Мексико! Они решили, что Сибола будет основным местом их проживания, а дом на Брод-Бич оставили на время работы в Лос-Анджелесе. Рейн продала свой коттедж в каньоне Лорел Эмми Герман и ее супругу. Теперь, когда в их семье появился сын, им нужен дом побольше.
   Пройдет зима, и она и Кензи подумают, что делать дальше. Основная идея – проводить вместе девяносто пять процентов времени. Их новая компания имела несколько перспективных проектов в разных направлениях, и работать вместе было истинным наслаждением.
   Леди Джудит Хоуик собиралась поставить «Идеального мужа» в Ист-Энде, и Кензи согласился играть главную роль, а для Рейни предполагалась роль миссис Чивли. Они купят красивый дом в Ист-Энде, так как в будущем собираются проводить больше времени в Англии.