Страница:
Мэри Джо Патни
Что осталось за кадром
Пролог
Брод-Бич, Калифорния
Четыре года назад
Быть секс-символом – задача не из легких, скорее тяжкая работа. Кензи Скотт вернулся с утренней пробежки по пляжу, задыхаясь, весь мокрый от пота, как взмыленная лошадь. Иногда подобные занятия доставляли ему истинное наслаждение, но порой приносили нестерпимые муки. Сегодня случилось именно это.
Его слуга Реймон, способный предвидеть все, что необходимо сделать, молча протянул ему стакан холодного сока и снова исчез на кухне. Кензи в изнеможении упал на софу. Потягивая сок, он наблюдал в окно за волнами, неспешно набегавшими на берег. Он мог смотреть на море бесконечно. Волна за волной, и так беспрерывно… Завораживающее, гипнотическое зрелище.
Его ждали обязанности, но он настолько расслабился, что не испытывал никакого желания что-либо делать. Он потянулся и взял наудачу кассету из стопки на столе. Приближалась церемония присуждения «Оскара», и студии призывали членов киноакадемии высказаться о фильмах-номинантах. Он взглянул на кассету. «Открытый дом» выдвигался на «Оскара» в номинации «Лучшая женская роль». Актриса Рейн Марло.
Кензи слышал много хорошего об этой актрисе, но не видел ни одного фильма с ее участием. Поставив кассету, он снова устроился на софе.
Появились первые титры, и он ощутил знакомую дрожь нетерпения. С возрастом он так и не смог преодолеть в себе слепую любовь к кино. Лучшими воспоминаниями его детства, безусловно, были часы, проведенные в темноте кинотеатров. Тогда мечта стать актером казалась ему недосягаемой, и все же он добился своего. И хотя за годы работы он узнал много прозаических вещей о том, как делается кино, он так и не потерял чувства трепетного ожидания перед очередным просмотром.
«Открытый дом» – скромная семейная мелодрама. С первых же кадров фильм захватил его. Тут как назло зазвонил телефон. Скорее всего это его ассистент Джош, который не стал бы беспокоить его по пустякам. Кензи выключил звук и взял трубку.
Нет, это был его агент Сет Коуэн.
– Доброе утро, Кен. Ты посмотрел какой-нибудь из тех сценариев, что я послал тебе?
– Я смотрел на них, а они – на меня, – пошутил Кензи. – Собственно, это все.
– Теперь это уже не имеет значения. У меня только что был разговор о роли, о которой тебе действительно стоит подумать. Ты что-нибудь слышал о римейке «Пурпурный цветок»?
– Смутно. – Хотя Кензи всегда нравилась история о сэре Перси Блейкни, который притворялся легкомысленным фатом, а на самом деле рисковал жизнью, спасая французских аристократов от гильотины, но в данный момент его больше интересовали персонажи событий, развертывающихся на экране его телевизора. – «Пурпурный цветок» – одна из самых захватывающих историй на все времена, но вряд ли новая версия будет лучше, чем та, где снимались Энтони Андруз и Джейн Сеймор. Еще один римейк?
– Прежде всего это полнометражная картина, а не телефильм. И потом – очень хороший сценарий, не хуже, чем с Андрузом и Сеймор. – Сет сделал паузу. – Ну и еще один плюс – режиссер Джим Гомолко. Он собирается снять любовные сцены, причем достаточно откровенные, чего не было в предыдущем варианте.
Кензи скептически усмехнулся:
– Увы, наличие секса автоматически не улучшает качество фильма.
– В данном случае это придаст динамики отношениям героев. Сэр Перси и Маргарита в конце концов женятся. Их плотская любовь показана гораздо ярче, поэтому боль разрыва и отчаяние станут понятнее.
– Неплохо.
– Кроме того, это костюмный фильм, что всегда подогревает зрительский интерес. Такое будет внове для тебя. Ты сможешь быть поистине романтическим героем восемнадцатого века. – Сет перечислил имена продюсера, оператора, художника и прочих участников проекта. Все известные имена. – Они все хотят, чтобы ты сыграл эту роль.
– Все хотят меня, – сухо отозвался Скотт. Когда он мечтал о кино в маленьких прокуренных залах английских кинотеатров, то представления не имел, каким изнурительным может быть путь к успеху. – Но ты прав, это действительно нечто новое для меня. А кого они собираются взять на Маргариту?
Пока Сет перечислял имена хорошо известных молодых актрис, Кензи наблюдал, как видавший виды автомобиль тащился по экрану телевизора. Вернулась заблудшая дочь. Камера показала пару красивых женских ног, свесившихся с водительского сиденья, затем медленно поползла наверх, открывая стройную фигуру. Одежда выглядела несколько небрежной. Каштановые волосы струились по стройной спине…
Кензи затаил дыхание, с нетерпением ожидая, когда камера приблизится к лицу девушки. Это, видимо, и есть Рейн Марло. Все признаки звезды налицо, несмотря на неопрятный костюм.
В чем секрет ее неотразимости? Нет, дело не в красоте. Хотя, что и говорить, камера любила ее. Но просто красота уже никого не удивляла в Голливуде. Здесь было нечто более редкое – такое, что попадало вам прямо в душу, разумеется, если она у вас есть. Сочетание ума, достоинства и болезненной ранимости… И, глядя на Рейн Марло, он вдруг ощутил в себе странное желание: ему неудержимо хотелось вытащить ее с экрана, разговаривать с ней, лежать с ней на песке у океана…
– Кен, ты слышал, что я тебе говорил последние пять минут? – укорил его Сет.
Глаза Скотта следили за героиней Рейн. Она шла по грязной городской улице, готовясь к встрече, которая, как она знала, принесет ей одни страдания. Даже находясь спиной к камере, она притягивала взгляд. Страх и решимость отчетливо проступали в каждом шаге.
– Разумеется, слышал. Они хотят заполучить меня для этого проекта и готовы потратить большие деньги. Ты думаешь, что мне следует согласиться:
Сет рассмеялся.
– Когда-нибудь, Скотт, ты расскажешь мне, как тебе удается всегда быть в курсе событий, даже если ты не был на ленче, где они обсуждались? Если тебе интересно, я пошлю тебе сценарий. Он и вправду хороший.
Кензи смотрел на экран. Напряженная женская фигура скрылась в обшарпанном жилом доме.
– Скажи этим людям, что я соглашусь на роль, если Маргариту будет играть Рейн Марло.
Сет ответил не сразу.
– Не знаю, старина. Они смотрят английских актрис. К тому же Гомолко настаивает, чтобы между двумя главными героями обязательно существовало естественное притяжение.
Камера медленно двигалась, приближаясь к девушке, и замерла, когда та остановилась у двери. Она была прекрасна в своей нерешительности.
– Что касается притяжения… Это, надеюсь, можно устроить, – задумчиво отвечал Кензи. – Если они хотят заполучить меня, пусть возьмут мисс Марло. Они предпочитают другую Маргариту? Что ж, есть огромный выбор актеров, которые прекрасно сыграют сэра Перси.
После паузы Сет заметил:
– Это должна быть очень хорошая актриса. Ей придется освоить французский акцент. И потом – не очень известная, чтобы не заломила высокую цену. Я передам им твои слова.
Процесс переговоров начался.
– Благодарю, – хмыкнул Кензи, положил трубку и прибавил звук.
Голос Рейн Марло оказался именно таким, как он и ожидал: гибкий, полный страстной надежды. Она робко поздоровалась с матерью, которую не видела несколько лет. Мягкие полутона обволакивали Кензи, как шоколадный ликер, проникая в его мысли и чувства. Она превосходно сыграет Маргариту.
Новая версия «Пурпурного цветка» предполагает постельные сцены?
Да, Голливуд открывал поистине необыкновенные возможности.
Четыре года назад
Быть секс-символом – задача не из легких, скорее тяжкая работа. Кензи Скотт вернулся с утренней пробежки по пляжу, задыхаясь, весь мокрый от пота, как взмыленная лошадь. Иногда подобные занятия доставляли ему истинное наслаждение, но порой приносили нестерпимые муки. Сегодня случилось именно это.
Его слуга Реймон, способный предвидеть все, что необходимо сделать, молча протянул ему стакан холодного сока и снова исчез на кухне. Кензи в изнеможении упал на софу. Потягивая сок, он наблюдал в окно за волнами, неспешно набегавшими на берег. Он мог смотреть на море бесконечно. Волна за волной, и так беспрерывно… Завораживающее, гипнотическое зрелище.
Его ждали обязанности, но он настолько расслабился, что не испытывал никакого желания что-либо делать. Он потянулся и взял наудачу кассету из стопки на столе. Приближалась церемония присуждения «Оскара», и студии призывали членов киноакадемии высказаться о фильмах-номинантах. Он взглянул на кассету. «Открытый дом» выдвигался на «Оскара» в номинации «Лучшая женская роль». Актриса Рейн Марло.
Кензи слышал много хорошего об этой актрисе, но не видел ни одного фильма с ее участием. Поставив кассету, он снова устроился на софе.
Появились первые титры, и он ощутил знакомую дрожь нетерпения. С возрастом он так и не смог преодолеть в себе слепую любовь к кино. Лучшими воспоминаниями его детства, безусловно, были часы, проведенные в темноте кинотеатров. Тогда мечта стать актером казалась ему недосягаемой, и все же он добился своего. И хотя за годы работы он узнал много прозаических вещей о том, как делается кино, он так и не потерял чувства трепетного ожидания перед очередным просмотром.
«Открытый дом» – скромная семейная мелодрама. С первых же кадров фильм захватил его. Тут как назло зазвонил телефон. Скорее всего это его ассистент Джош, который не стал бы беспокоить его по пустякам. Кензи выключил звук и взял трубку.
Нет, это был его агент Сет Коуэн.
– Доброе утро, Кен. Ты посмотрел какой-нибудь из тех сценариев, что я послал тебе?
– Я смотрел на них, а они – на меня, – пошутил Кензи. – Собственно, это все.
– Теперь это уже не имеет значения. У меня только что был разговор о роли, о которой тебе действительно стоит подумать. Ты что-нибудь слышал о римейке «Пурпурный цветок»?
– Смутно. – Хотя Кензи всегда нравилась история о сэре Перси Блейкни, который притворялся легкомысленным фатом, а на самом деле рисковал жизнью, спасая французских аристократов от гильотины, но в данный момент его больше интересовали персонажи событий, развертывающихся на экране его телевизора. – «Пурпурный цветок» – одна из самых захватывающих историй на все времена, но вряд ли новая версия будет лучше, чем та, где снимались Энтони Андруз и Джейн Сеймор. Еще один римейк?
– Прежде всего это полнометражная картина, а не телефильм. И потом – очень хороший сценарий, не хуже, чем с Андрузом и Сеймор. – Сет сделал паузу. – Ну и еще один плюс – режиссер Джим Гомолко. Он собирается снять любовные сцены, причем достаточно откровенные, чего не было в предыдущем варианте.
Кензи скептически усмехнулся:
– Увы, наличие секса автоматически не улучшает качество фильма.
– В данном случае это придаст динамики отношениям героев. Сэр Перси и Маргарита в конце концов женятся. Их плотская любовь показана гораздо ярче, поэтому боль разрыва и отчаяние станут понятнее.
– Неплохо.
– Кроме того, это костюмный фильм, что всегда подогревает зрительский интерес. Такое будет внове для тебя. Ты сможешь быть поистине романтическим героем восемнадцатого века. – Сет перечислил имена продюсера, оператора, художника и прочих участников проекта. Все известные имена. – Они все хотят, чтобы ты сыграл эту роль.
– Все хотят меня, – сухо отозвался Скотт. Когда он мечтал о кино в маленьких прокуренных залах английских кинотеатров, то представления не имел, каким изнурительным может быть путь к успеху. – Но ты прав, это действительно нечто новое для меня. А кого они собираются взять на Маргариту?
Пока Сет перечислял имена хорошо известных молодых актрис, Кензи наблюдал, как видавший виды автомобиль тащился по экрану телевизора. Вернулась заблудшая дочь. Камера показала пару красивых женских ног, свесившихся с водительского сиденья, затем медленно поползла наверх, открывая стройную фигуру. Одежда выглядела несколько небрежной. Каштановые волосы струились по стройной спине…
Кензи затаил дыхание, с нетерпением ожидая, когда камера приблизится к лицу девушки. Это, видимо, и есть Рейн Марло. Все признаки звезды налицо, несмотря на неопрятный костюм.
В чем секрет ее неотразимости? Нет, дело не в красоте. Хотя, что и говорить, камера любила ее. Но просто красота уже никого не удивляла в Голливуде. Здесь было нечто более редкое – такое, что попадало вам прямо в душу, разумеется, если она у вас есть. Сочетание ума, достоинства и болезненной ранимости… И, глядя на Рейн Марло, он вдруг ощутил в себе странное желание: ему неудержимо хотелось вытащить ее с экрана, разговаривать с ней, лежать с ней на песке у океана…
– Кен, ты слышал, что я тебе говорил последние пять минут? – укорил его Сет.
Глаза Скотта следили за героиней Рейн. Она шла по грязной городской улице, готовясь к встрече, которая, как она знала, принесет ей одни страдания. Даже находясь спиной к камере, она притягивала взгляд. Страх и решимость отчетливо проступали в каждом шаге.
– Разумеется, слышал. Они хотят заполучить меня для этого проекта и готовы потратить большие деньги. Ты думаешь, что мне следует согласиться:
Сет рассмеялся.
– Когда-нибудь, Скотт, ты расскажешь мне, как тебе удается всегда быть в курсе событий, даже если ты не был на ленче, где они обсуждались? Если тебе интересно, я пошлю тебе сценарий. Он и вправду хороший.
Кензи смотрел на экран. Напряженная женская фигура скрылась в обшарпанном жилом доме.
– Скажи этим людям, что я соглашусь на роль, если Маргариту будет играть Рейн Марло.
Сет ответил не сразу.
– Не знаю, старина. Они смотрят английских актрис. К тому же Гомолко настаивает, чтобы между двумя главными героями обязательно существовало естественное притяжение.
Камера медленно двигалась, приближаясь к девушке, и замерла, когда та остановилась у двери. Она была прекрасна в своей нерешительности.
– Что касается притяжения… Это, надеюсь, можно устроить, – задумчиво отвечал Кензи. – Если они хотят заполучить меня, пусть возьмут мисс Марло. Они предпочитают другую Маргариту? Что ж, есть огромный выбор актеров, которые прекрасно сыграют сэра Перси.
После паузы Сет заметил:
– Это должна быть очень хорошая актриса. Ей придется освоить французский акцент. И потом – не очень известная, чтобы не заломила высокую цену. Я передам им твои слова.
Процесс переговоров начался.
– Благодарю, – хмыкнул Кензи, положил трубку и прибавил звук.
Голос Рейн Марло оказался именно таким, как он и ожидал: гибкий, полный страстной надежды. Она робко поздоровалась с матерью, которую не видела несколько лет. Мягкие полутона обволакивали Кензи, как шоколадный ликер, проникая в его мысли и чувства. Она превосходно сыграет Маргариту.
Новая версия «Пурпурного цветка» предполагает постельные сцены?
Да, Голливуд открывал поистине необыкновенные возможности.
ЧАСТЬ 1
ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД
Глава 1
Брод-Бич, Калифорния
Весна, наши дни
Досадная сторона всякой реальности заключается в том, что действительность бывает порой слишком подлинной. Под ложечкой неприятно посасывало. Рейн Марло набрала код на воротах особняка, расположенного на первой линии пляжа. Если Кензи успел поменять код, ей придется придумать другой план.
Нет. Ее муж не страдал паранойей, она могла убедиться в этом. Их расставание было неправдоподобно цивилизованным. Никаких разделов имущества, просто развод, который окончательно завершится через несколько месяцев. Желтая пресса, увы, лишилась возможности рыться в грязном белье в погоне за сенсацией.
Сигнализация мягко заурчала, и железные ворота медленно поползли в сторону. Проведя свой «лексус» во двор, Рейн вздохнула с облегчением. Она сделала это.
Припарковав машину на широкой лужайке перед домом, она вышла и осторожно прикрыла дверцу. Даже для профессиональной актрисы спектакль, который она собиралась разыграть, мог оказаться чертовски трудным.
Поднимаясь по тщательно ухоженной тропинке, Рейн готовилась к предстоящей встрече. Продуманный туалет состоял из черного костюма от Армани, элегантных туфель на высоком каблуке и плоской сумки через плечо, что указывало на се деловые намерения, но не уменьшало присущей ей женственности.
Оставалось лишь подняться по лестнице… и тут она вдруг замерла. Завораживающий, монотонный шум прибоя пробудил воспоминания, от которых она так старалась избавиться последнее время. Чувственный звук вернул ее к тем ночам, когда она и Кензи лежали в постели в объятиях друг друга. Хотя ей отчаянно недоставало его ласк, еще больше она скучала по их долгим разговорам. В тишине ночи не было звезд кино или соперников. Просто двое – мужчина и женщина, прижавшись друг к другу, неторопливо беседовали о повседневных делах, о работе, которую самозабвенно любили оба, о том, как сильно скучали во время вынужденных расставаний.
Господи, когда же ее перестанет мучить эта боль? Иной раз она успокаивала себя, говоря, что чувство страха и потери должно же когда-нибудь пройти. Ни один человек не может жить, постоянно испытывая эту пытку. Но не стоит обманывать себя. Облегчение придет не скоро, особенно если Кензи примет ее предложение.
Натянув на лицо маску полного спокойствия, она набрала на пульте охраны секретный код. Он тоже остался прежним. Массивная входная дверь подалась под ее рукой.
Она вошла в холл и немедленно проверила надежно скрытую панель сигнализации. Не включена. Кензи, будучи дома, всегда игнорировал систему охраны. Иногда ей приходила в голову мысль, что, видимо, он настолько уверовал в неуязвимость своих экранных героев, которые могли победить целую армию злодеев, отделавшись несколькими синяками и царапинами, что сам заразился такой убежденностью.
В это раннее воскресное утро в доме стояла тишина. Супружеская пара филиппинцев, смотревших за домом, жила в отдельном коттедже, но Кензи должен быть дома. Она выведала его расписание у его ассистента Джоша Барка, который всегда симпатизировал ей. Так как ее муж подступал к завершающей стадии фильма и был изрядно измотан съемками, то собирался провести воскресный день дома. Как раз то, что ей нужно.
– Кензи?
Ответа не последовало. Она заглянула на кухню, где облицованные плиткой пол и панели на стенах хранили тепло тосканской виллы. Пусто. И не похоже, чтобы ее муж завтракал здесь. Его не было ни в гостиной, ни в цокольном этаже дома, где он устроил тренажерный зал. Черт, поморщилась Рейн, должно быть, он еще спит.
Моля Бога, чтобы Кензи оказался один, Рейн поднялась по винтовой лестнице. Особняк соответствовал всем требованиям современной архитектуры. Он был построен так, чтобы солнце могло почаще заглядывать сюда, а его роскошный, несколько театральный фасад, выходивший на океан, уступами спускался к пляжу. Кензи купил этот дом еще до того, как они поженились. Она с радостью переехала сюда.
Он бесконечно любил море. Иногда ей в голову приходили странные мысли, что в какой-то своей прежней жизни он был одним из легендарных кельтских существ, которые живут в океане, как тюлени, и на земле – как таинственные, опасно привлекательные мужчины. Легенда могла объяснить многое. Недаром ей иногда казалось, что она и Кензи – словно пришельцы с разных планет.
Но если бы они вместе купили этот дом и вошли в него на равных правах, что изменилось бы? Скорее всего ничего. Надо отдать ему должное, Кензи всегда поощрял ее желание что-то переделать в доме, чтобы она не чувствовала себя здесь как в гостях. Они с удовольствием меняли мебель, ковры и…
Господи, когда наконец она перестанет думать о них как о семейной паре? Она напомнила себе, что прошло всего несколько месяцев с тех пор, как их семья распалась, так что подобные мысли вполне объяснимы, и направилась в спальню. С каждым шагом се сердце стучало все сильнее. Она попробовала завести разговор с Сетом Коуэном и через него контактировать с Кензи, но он был против того, чтобы Кен взялся за эту работу. И тогда она решила встретиться с ним с глазу на глаз. Если хочешь добиться желаемого, то стоит рискнуть.
Стук в дверь спальни не возымел никакого эффекта. Преодолевая волнение, она приоткрыла дверь.
Слава Всевышнему, Кензи был один. Зная, что поклонницы не оставляют его в покос, она не удивилась бы, если бы какая-нибудь начинающая актриса или студентка театрального колледжа лежала сейчас в его постели. О, она бы даже не имела права выразить неудовольствие по этому поводу. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она подала на развод, бумаги двигались своим чередом, проходя разные инстанции. И ничего странного, если бы у кого-то из них появилась новая пассия.
Она вошла в спальню. Высокие каблучки отстукивали дробь по испанской плитке, словно кастаньеты. Кензи открыл глаза. Несмотря на удивление и беспокойство, промелькнувшие в их зеленой глубине, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он продолжал лежать с достоинством потревоженного льва.
– Доброе утро, Рейни.
Боже, подумала она, до чего же цивилизованно! Сохраняя дистанцию, она поспешила извиниться:
– Прости, что беспокою тебя так рано, но у меня к тебе деловое предложение.
Кензи подтянулся и сел, прислонившись к спинке кровати. Голый по пояс, темные волосы спутались в беспорядке, которым мог бы гордиться любой стилист.
– Правда? Давай рассказывай…
Что ж, видимо, ей придется вести переговоры с полуголым мужчиной. Ничего не поделаешь, она готова и на это. Рейн прошла через просторную спальню, напряжение сквозило в ее коротких быстрых шагах.
– Ты знаешь, что я работала над сценарием?
– Трудно уследить за бесконечными сообщениями желтой прессы, которые потребляешь в изрядном количестве в своем вагончике во время натурных съемок, – сухо изрек он. – Ты закончила его?
– Да. И сделала почти всю подготовительную работу. – Она с головой ушла в этот проект, пытаясь заглушить боль. Каждое пенни откладывала, чтобы иметь возможность осуществить задуманное. – У меня уже есть большинство исполнителей, и группа подобралась что надо, да и финансовые вопросы в стадии разрешения. Дело за малым – мне нужна звезда, и тогда я получу зеленый свет.
– Как я полагаю, ты имеешь в виду меня?
– Твоя подпись, подтверждающая согласие, обеспечит необходимое финансирование, – горячо проговорила она. – Я слышала, следующий проект у тебя накрылся и появится свободное время, а ведь мне известно, как ты любишь работать. – Это была одна из проблем их совместной жизни: несмотря на внешность плейбоя, Кензи был трудоголиком.
– Сомневаюсь, что ты можешь позволить себе пригласить меня. Каков бюджет твоего фильма?
– Окончательный бюджет составляет примерно половину твоего гонорара за картину, в которой ты сейчас снимаешься. – Она вытерла вспотевшие ладони о юбку. – И хотя я не могу предложить тебе твою обычную ставку, но миллион долларов гарантирую, а также долю от проката фильма, которая возрастет при твоем участии. Даже при скромном успехе ты не останешься внакладе. – И получит много больше, чем она. – Участие в столь скромном проекте не нанесет ущерба твоему имиджу. Люди поймут, что ты просто помогаешь своей бывшей жене. – В ее голосе послышались печальные нотки. – Это даже поднимет твой престиж.
– Ты хочешь сказать, что я получу какие-то деньги и к тому же буду выглядеть джентльменом? – уточнил он. – Что ж, меня это устраивает, а перспектива работать с тобой перевешивает все прочие преимущества.
Она перехватила его взгляд.
– Ты создан для этой роли, Кензи. И вот увидишь, она принесет тебе «Оскара».
Ни одна жилка не дрогнула на его лице, он слушал ее со всепоглощающим вниманием. После затянувшейся паузы он наконец предложил:
– Давай продолжим разговор внизу. Там еще сохранилось кое-что из твоей спортивной одежды.
Ей придется убеждать его, поднимая ноги и играя бицепсами? Что ж… если это необходимо… – О'кей.
Она кивнула и вышла, не дожидаясь, пока он встанет с постели, не в силах видеть его обнаженным. Стоило ей переступить порог тренажерного зала, кольцо воспоминаний об их совместной жизни замкнулось вокруг нее. В то время она чувствовала, насколько близка ему, несмотря на некоторые запретные темы. Им удавалось быть выше всего того, что обычно сопровождало жизнь звезд.
Но даже при очевидном родстве душ она до конца никогда не понимала Кензи. И по сей день он оставался загадкой для нее, как и тогда, когда они встретились. Возможно, еще более неразрешимой.
Рейн чрезвычайно обрадовалась, когда позвонил ее агент и попросил ознакомиться с ролью Маргариты Сен-Жюст в «Пурпурном цветке». Хотя она предпочитала сниматься в скромных малобюджетных фильмах и сумела сделать карьеру на этом поприще, «Цветок» представлял собой нечто иное: огромный бюджет, громкие имена и потрясающая классическая история.
Она засела за сценарий. Читала и перечитывала снова, искала побочные материалы, размышляла и фантазировала, пока не узнала о Маргарите все. Она даже взяла несколько уроков, чтобы освоить едва уловимый французский акцент, а также репетитора, обучившего ее манерам и танцам восемнадцатого века.
Когда она появилась на одной из студий Голливуда, навстречу ей из комнаты, где проходили пробы, выпорхнула уже успевшая стать известной молоденькая актриса. Что ж, она и не ждала, что соревнование будет легким.
Как всегда в подобных случаях, помещение было битком набито людьми, которые собрались, чтобы оценить ее, словно она скаковая лошадь, выставленная на продажу. Она увидела режиссера, двух продюсеров, ассистента по кастингу и полторы дюжины каких-то типов, обычно слоняющихся на студии.
Джим Гомолко, режиссер фильма, попросил ее выйти вперед с текстом роли. При этом он выглядел так, словно жевал лимон. Но она была готова. Одетая в соответствии с эпохой того времени в легкое летящее платье, она грациозно прошла перед экзаменаторами, а когда благодарила их за то, что они оказали ей подобную честь, не забыла использовать французский акцент.
Какой-то ассистент с безразличным видом подыгрывал ей в сцене первой встречи Маргариты и сэра Перси. Она начала сдержанно: Маргарита, как и подобает обласканной славой актрисе Парижа, привыкла, что все мужчины мечтают затащить ее в постель, и научилась держать обожателей на дистанции.
Но в этом английском аристократе было что-то особенное, под томными манерами и кажущейся слабой волей таилось обещание преданности, силы, железной хватки. По мере того как развивалась сцена, она понимала, что перед ней мужчина удивительной глубины и страсти, единственный, кто способен заинтриговать женщину…
Когда Рейн закончила, экзаменаторы одобрительно закивали. Гомолко обратился к ней со словами:
– Мисс Марло, мне бы хотелось, чтобы теперь вы почитали роль с другим партнером.
Один из ассистентов быстро переговорил с кем-то по мобильному телефону, и пятью минутами позже Кензи Скотт вошел в студию. Рейн чуть не задохнулась. Ее обдало жаром. Не может быть, сам Кензи Скотт! Хотя, по слухам, Скотта уже утвердили на роль сэра Перси, но ее агент шепнул, что это еще не решено…
Рейн скрестила пальцы на удачу, потому что она и мечтать не могла о работе с Кензи Скоттом. И черт побери, он тоже смотрел на нее так, словно других женщин не существовало. Его талант всегда вызывал ее восхищение. Хотя она предпочитала более ранние работы актера, еще до того как он стал невероятно популярен, нельзя было не признать, что даже в ролях мачо он умел добиваться удивительной глубины и неожиданной достоверности.
Он смотрел на нее из другого конца комнаты так, будто она была самая неотразимая и прекрасная женщина, какую только ему когда-либо приходилось видеть. Каждая клеточка ее тела завибрировала, отзываясь на этот взгляд. Высокий, темноволосый, вне всякого сомнения, представляющий собой незаурядную личность, Кензи Скотт к тому же был до невозможности красив. Его часто сравнивали с Кери Грантом, и не только из-за его точеных черт и ямочки на подбородке. Сходство было в их неподдельном аристократическом английском шарме. На экране он мог выглядеть сильным и умным, ироничным и ранимым, каким угодно, если этого требовала роль. Эти качества делали его героев неотразимыми.
Кензи поклонился – настоящий джентльмен, несмотря на джинсы и рубашку поло.
– Мадемуазель Сен-Жюст, ваша игра сегодня выше всяких похвал.
Не без сожаления она поняла, что обожание, сквозившее в его удивительных зеленых глазах, относится не к ней, а к ее героине. Она резко бросила текст через плечо. Страницы, кружась, опустились на пол. А ей оставалось только молить Бога, дабы не забыть слова роли.
Она отвечала ослепительному сэру Перси – Скотту с подлинной пылкостью в отличие от сдержанного тона в первой пробе. Они являли собой представителей разных стран, вели несходный образ жизни. Настоящая дочь Франции и холеный английский аристократ – именно тот, кого ей следовало презирать, хотя она была актрисой, с которой все хотели переспать. Они оба испытывали столь сильное желание, противостоять которому были не в состоянии.
Когда они закончили сцену, все присутствующие продолжали молча сидеть на своих местах. Один из продюсеров пробормотал:
– Черт побери, кто бы мог предположить, что у нее такой темперамент?
Гомолко засуетился, состроив беспокойную мину.
– Вы были правы, Кензи, она – Маргарита. Вы выиграли спор. – И, повернувшись к Рейн, спросил: – Вы хотите играть эту роль, мисс Марло?
– Да!
– Я немедленно свяжусь с вашим агентом, чтобы обговорить детали.
Пока она раздавала свои «спасибо», все кругом возбужденно заговорили, оставив ее и Кензи без внимания. Теперь, когда они уже не играли, она вдруг оробела перед ним. Напомнив себе, что совсем скоро им предстоит сниматься в постельных сценах, она первая начала разговор:
– Что за спор имел в виду Гомолко?
Скотт улыбнулся, загорелая кожа легла тонкими лучиками вокруг глаз.
– Я сказал ему, что не буду играть эту роль, если они не возьмут вас на Маргариту.
Неудивительно, что режиссер отнесся к ней с таким предубеждением. Он боялся, что ему придется выбирать между актером, который ему нравится, и актрисой, которую он не хочет.
– Так, значит, это вас я должна благодарить? Но почему, собственно, я? Мы ведь даже не были знакомы.
– Я видел почти все ваши фильмы и понял, что вы больше всех подходите на эту роль.
Она простонала:
– О, только не говорите, что видели «Байкера Бабза из Ада»!
Он рассмеялся:
– Почему же, этот фильм доказывает, что вы в состоянии сыграть ту авантюрную жилку, которая есть в Маргарите. Но я и так был уверен. Вам следовало дать «Оскара» за «Открытый дом».
Она с тоской подумала о знаменитой церемонии награждения. Сначала безумная головная боль по поводу соответствующего платья, а потом необходимость не показать разочарования, когда другая актриса выходит на сцену, чтобы получить приз за лучшую женскую роль.
– Конкуренция слишком сильная… – проговорила Рейн.
– Но вы были лучше всех. – Он осторожно дотронулся до ее волос. – Это ваш естественный цвет?
Она вздрогнула. И немного задохнулась.
– Да. Но обычно я играю занудных, опустившихся брюнеток.
– На этот раз пришло время сыграть самую блестящую женщину мира, Рейн.
– Друзья зовут меня Рейни.
Он повторил низким, хорошо поставленным голосом:
– Рейни.
Скотт окончил Королевскую академию драматического искусства в Лондоне, что давало ему явное преимущество, с завистью отметила она. Несколько минут назад он играл сэра Перси, обожавшего Маргариту. Но по тому, как он смотрел на нее сейчас, можно было предположить, что Рейн Марло едва ли нравилась ему всего лишь как актриса. И он настаивал на ее кандидатуре не только из-за ее профессиональных качеств.
Итак, это случилось… Она добилась успеха благодаря дисциплинированности и невероятной работоспособности, не тратя время на романы, которые бы сделали ее имя принадлежностью первых страниц желтой прессы. Но жизнь без случайных безумств – унылое существование. Кензи Скотт был красив, обаятелен, взаимное влечение вспыхнуло, как высоковольтная дуга. Если бы между ними завязался головокружительный роман, это было бы их обоюдное желание.
Насколько проще сложилась бы их жизнь, если бы он хотел простой интрижки…
Весна, наши дни
Досадная сторона всякой реальности заключается в том, что действительность бывает порой слишком подлинной. Под ложечкой неприятно посасывало. Рейн Марло набрала код на воротах особняка, расположенного на первой линии пляжа. Если Кензи успел поменять код, ей придется придумать другой план.
Нет. Ее муж не страдал паранойей, она могла убедиться в этом. Их расставание было неправдоподобно цивилизованным. Никаких разделов имущества, просто развод, который окончательно завершится через несколько месяцев. Желтая пресса, увы, лишилась возможности рыться в грязном белье в погоне за сенсацией.
Сигнализация мягко заурчала, и железные ворота медленно поползли в сторону. Проведя свой «лексус» во двор, Рейн вздохнула с облегчением. Она сделала это.
Припарковав машину на широкой лужайке перед домом, она вышла и осторожно прикрыла дверцу. Даже для профессиональной актрисы спектакль, который она собиралась разыграть, мог оказаться чертовски трудным.
Поднимаясь по тщательно ухоженной тропинке, Рейн готовилась к предстоящей встрече. Продуманный туалет состоял из черного костюма от Армани, элегантных туфель на высоком каблуке и плоской сумки через плечо, что указывало на се деловые намерения, но не уменьшало присущей ей женственности.
Оставалось лишь подняться по лестнице… и тут она вдруг замерла. Завораживающий, монотонный шум прибоя пробудил воспоминания, от которых она так старалась избавиться последнее время. Чувственный звук вернул ее к тем ночам, когда она и Кензи лежали в постели в объятиях друг друга. Хотя ей отчаянно недоставало его ласк, еще больше она скучала по их долгим разговорам. В тишине ночи не было звезд кино или соперников. Просто двое – мужчина и женщина, прижавшись друг к другу, неторопливо беседовали о повседневных делах, о работе, которую самозабвенно любили оба, о том, как сильно скучали во время вынужденных расставаний.
Господи, когда же ее перестанет мучить эта боль? Иной раз она успокаивала себя, говоря, что чувство страха и потери должно же когда-нибудь пройти. Ни один человек не может жить, постоянно испытывая эту пытку. Но не стоит обманывать себя. Облегчение придет не скоро, особенно если Кензи примет ее предложение.
Натянув на лицо маску полного спокойствия, она набрала на пульте охраны секретный код. Он тоже остался прежним. Массивная входная дверь подалась под ее рукой.
Она вошла в холл и немедленно проверила надежно скрытую панель сигнализации. Не включена. Кензи, будучи дома, всегда игнорировал систему охраны. Иногда ей приходила в голову мысль, что, видимо, он настолько уверовал в неуязвимость своих экранных героев, которые могли победить целую армию злодеев, отделавшись несколькими синяками и царапинами, что сам заразился такой убежденностью.
В это раннее воскресное утро в доме стояла тишина. Супружеская пара филиппинцев, смотревших за домом, жила в отдельном коттедже, но Кензи должен быть дома. Она выведала его расписание у его ассистента Джоша Барка, который всегда симпатизировал ей. Так как ее муж подступал к завершающей стадии фильма и был изрядно измотан съемками, то собирался провести воскресный день дома. Как раз то, что ей нужно.
– Кензи?
Ответа не последовало. Она заглянула на кухню, где облицованные плиткой пол и панели на стенах хранили тепло тосканской виллы. Пусто. И не похоже, чтобы ее муж завтракал здесь. Его не было ни в гостиной, ни в цокольном этаже дома, где он устроил тренажерный зал. Черт, поморщилась Рейн, должно быть, он еще спит.
Моля Бога, чтобы Кензи оказался один, Рейн поднялась по винтовой лестнице. Особняк соответствовал всем требованиям современной архитектуры. Он был построен так, чтобы солнце могло почаще заглядывать сюда, а его роскошный, несколько театральный фасад, выходивший на океан, уступами спускался к пляжу. Кензи купил этот дом еще до того, как они поженились. Она с радостью переехала сюда.
Он бесконечно любил море. Иногда ей в голову приходили странные мысли, что в какой-то своей прежней жизни он был одним из легендарных кельтских существ, которые живут в океане, как тюлени, и на земле – как таинственные, опасно привлекательные мужчины. Легенда могла объяснить многое. Недаром ей иногда казалось, что она и Кензи – словно пришельцы с разных планет.
Но если бы они вместе купили этот дом и вошли в него на равных правах, что изменилось бы? Скорее всего ничего. Надо отдать ему должное, Кензи всегда поощрял ее желание что-то переделать в доме, чтобы она не чувствовала себя здесь как в гостях. Они с удовольствием меняли мебель, ковры и…
Господи, когда наконец она перестанет думать о них как о семейной паре? Она напомнила себе, что прошло всего несколько месяцев с тех пор, как их семья распалась, так что подобные мысли вполне объяснимы, и направилась в спальню. С каждым шагом се сердце стучало все сильнее. Она попробовала завести разговор с Сетом Коуэном и через него контактировать с Кензи, но он был против того, чтобы Кен взялся за эту работу. И тогда она решила встретиться с ним с глазу на глаз. Если хочешь добиться желаемого, то стоит рискнуть.
Стук в дверь спальни не возымел никакого эффекта. Преодолевая волнение, она приоткрыла дверь.
Слава Всевышнему, Кензи был один. Зная, что поклонницы не оставляют его в покос, она не удивилась бы, если бы какая-нибудь начинающая актриса или студентка театрального колледжа лежала сейчас в его постели. О, она бы даже не имела права выразить неудовольствие по этому поводу. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она подала на развод, бумаги двигались своим чередом, проходя разные инстанции. И ничего странного, если бы у кого-то из них появилась новая пассия.
Она вошла в спальню. Высокие каблучки отстукивали дробь по испанской плитке, словно кастаньеты. Кензи открыл глаза. Несмотря на удивление и беспокойство, промелькнувшие в их зеленой глубине, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он продолжал лежать с достоинством потревоженного льва.
– Доброе утро, Рейни.
Боже, подумала она, до чего же цивилизованно! Сохраняя дистанцию, она поспешила извиниться:
– Прости, что беспокою тебя так рано, но у меня к тебе деловое предложение.
Кензи подтянулся и сел, прислонившись к спинке кровати. Голый по пояс, темные волосы спутались в беспорядке, которым мог бы гордиться любой стилист.
– Правда? Давай рассказывай…
Что ж, видимо, ей придется вести переговоры с полуголым мужчиной. Ничего не поделаешь, она готова и на это. Рейн прошла через просторную спальню, напряжение сквозило в ее коротких быстрых шагах.
– Ты знаешь, что я работала над сценарием?
– Трудно уследить за бесконечными сообщениями желтой прессы, которые потребляешь в изрядном количестве в своем вагончике во время натурных съемок, – сухо изрек он. – Ты закончила его?
– Да. И сделала почти всю подготовительную работу. – Она с головой ушла в этот проект, пытаясь заглушить боль. Каждое пенни откладывала, чтобы иметь возможность осуществить задуманное. – У меня уже есть большинство исполнителей, и группа подобралась что надо, да и финансовые вопросы в стадии разрешения. Дело за малым – мне нужна звезда, и тогда я получу зеленый свет.
– Как я полагаю, ты имеешь в виду меня?
– Твоя подпись, подтверждающая согласие, обеспечит необходимое финансирование, – горячо проговорила она. – Я слышала, следующий проект у тебя накрылся и появится свободное время, а ведь мне известно, как ты любишь работать. – Это была одна из проблем их совместной жизни: несмотря на внешность плейбоя, Кензи был трудоголиком.
– Сомневаюсь, что ты можешь позволить себе пригласить меня. Каков бюджет твоего фильма?
– Окончательный бюджет составляет примерно половину твоего гонорара за картину, в которой ты сейчас снимаешься. – Она вытерла вспотевшие ладони о юбку. – И хотя я не могу предложить тебе твою обычную ставку, но миллион долларов гарантирую, а также долю от проката фильма, которая возрастет при твоем участии. Даже при скромном успехе ты не останешься внакладе. – И получит много больше, чем она. – Участие в столь скромном проекте не нанесет ущерба твоему имиджу. Люди поймут, что ты просто помогаешь своей бывшей жене. – В ее голосе послышались печальные нотки. – Это даже поднимет твой престиж.
– Ты хочешь сказать, что я получу какие-то деньги и к тому же буду выглядеть джентльменом? – уточнил он. – Что ж, меня это устраивает, а перспектива работать с тобой перевешивает все прочие преимущества.
Она перехватила его взгляд.
– Ты создан для этой роли, Кензи. И вот увидишь, она принесет тебе «Оскара».
Ни одна жилка не дрогнула на его лице, он слушал ее со всепоглощающим вниманием. После затянувшейся паузы он наконец предложил:
– Давай продолжим разговор внизу. Там еще сохранилось кое-что из твоей спортивной одежды.
Ей придется убеждать его, поднимая ноги и играя бицепсами? Что ж… если это необходимо… – О'кей.
Она кивнула и вышла, не дожидаясь, пока он встанет с постели, не в силах видеть его обнаженным. Стоило ей переступить порог тренажерного зала, кольцо воспоминаний об их совместной жизни замкнулось вокруг нее. В то время она чувствовала, насколько близка ему, несмотря на некоторые запретные темы. Им удавалось быть выше всего того, что обычно сопровождало жизнь звезд.
Но даже при очевидном родстве душ она до конца никогда не понимала Кензи. И по сей день он оставался загадкой для нее, как и тогда, когда они встретились. Возможно, еще более неразрешимой.
Рейн чрезвычайно обрадовалась, когда позвонил ее агент и попросил ознакомиться с ролью Маргариты Сен-Жюст в «Пурпурном цветке». Хотя она предпочитала сниматься в скромных малобюджетных фильмах и сумела сделать карьеру на этом поприще, «Цветок» представлял собой нечто иное: огромный бюджет, громкие имена и потрясающая классическая история.
Она засела за сценарий. Читала и перечитывала снова, искала побочные материалы, размышляла и фантазировала, пока не узнала о Маргарите все. Она даже взяла несколько уроков, чтобы освоить едва уловимый французский акцент, а также репетитора, обучившего ее манерам и танцам восемнадцатого века.
Когда она появилась на одной из студий Голливуда, навстречу ей из комнаты, где проходили пробы, выпорхнула уже успевшая стать известной молоденькая актриса. Что ж, она и не ждала, что соревнование будет легким.
Как всегда в подобных случаях, помещение было битком набито людьми, которые собрались, чтобы оценить ее, словно она скаковая лошадь, выставленная на продажу. Она увидела режиссера, двух продюсеров, ассистента по кастингу и полторы дюжины каких-то типов, обычно слоняющихся на студии.
Джим Гомолко, режиссер фильма, попросил ее выйти вперед с текстом роли. При этом он выглядел так, словно жевал лимон. Но она была готова. Одетая в соответствии с эпохой того времени в легкое летящее платье, она грациозно прошла перед экзаменаторами, а когда благодарила их за то, что они оказали ей подобную честь, не забыла использовать французский акцент.
Какой-то ассистент с безразличным видом подыгрывал ей в сцене первой встречи Маргариты и сэра Перси. Она начала сдержанно: Маргарита, как и подобает обласканной славой актрисе Парижа, привыкла, что все мужчины мечтают затащить ее в постель, и научилась держать обожателей на дистанции.
Но в этом английском аристократе было что-то особенное, под томными манерами и кажущейся слабой волей таилось обещание преданности, силы, железной хватки. По мере того как развивалась сцена, она понимала, что перед ней мужчина удивительной глубины и страсти, единственный, кто способен заинтриговать женщину…
Когда Рейн закончила, экзаменаторы одобрительно закивали. Гомолко обратился к ней со словами:
– Мисс Марло, мне бы хотелось, чтобы теперь вы почитали роль с другим партнером.
Один из ассистентов быстро переговорил с кем-то по мобильному телефону, и пятью минутами позже Кензи Скотт вошел в студию. Рейн чуть не задохнулась. Ее обдало жаром. Не может быть, сам Кензи Скотт! Хотя, по слухам, Скотта уже утвердили на роль сэра Перси, но ее агент шепнул, что это еще не решено…
Рейн скрестила пальцы на удачу, потому что она и мечтать не могла о работе с Кензи Скоттом. И черт побери, он тоже смотрел на нее так, словно других женщин не существовало. Его талант всегда вызывал ее восхищение. Хотя она предпочитала более ранние работы актера, еще до того как он стал невероятно популярен, нельзя было не признать, что даже в ролях мачо он умел добиваться удивительной глубины и неожиданной достоверности.
Он смотрел на нее из другого конца комнаты так, будто она была самая неотразимая и прекрасная женщина, какую только ему когда-либо приходилось видеть. Каждая клеточка ее тела завибрировала, отзываясь на этот взгляд. Высокий, темноволосый, вне всякого сомнения, представляющий собой незаурядную личность, Кензи Скотт к тому же был до невозможности красив. Его часто сравнивали с Кери Грантом, и не только из-за его точеных черт и ямочки на подбородке. Сходство было в их неподдельном аристократическом английском шарме. На экране он мог выглядеть сильным и умным, ироничным и ранимым, каким угодно, если этого требовала роль. Эти качества делали его героев неотразимыми.
Кензи поклонился – настоящий джентльмен, несмотря на джинсы и рубашку поло.
– Мадемуазель Сен-Жюст, ваша игра сегодня выше всяких похвал.
Не без сожаления она поняла, что обожание, сквозившее в его удивительных зеленых глазах, относится не к ней, а к ее героине. Она резко бросила текст через плечо. Страницы, кружась, опустились на пол. А ей оставалось только молить Бога, дабы не забыть слова роли.
Она отвечала ослепительному сэру Перси – Скотту с подлинной пылкостью в отличие от сдержанного тона в первой пробе. Они являли собой представителей разных стран, вели несходный образ жизни. Настоящая дочь Франции и холеный английский аристократ – именно тот, кого ей следовало презирать, хотя она была актрисой, с которой все хотели переспать. Они оба испытывали столь сильное желание, противостоять которому были не в состоянии.
Когда они закончили сцену, все присутствующие продолжали молча сидеть на своих местах. Один из продюсеров пробормотал:
– Черт побери, кто бы мог предположить, что у нее такой темперамент?
Гомолко засуетился, состроив беспокойную мину.
– Вы были правы, Кензи, она – Маргарита. Вы выиграли спор. – И, повернувшись к Рейн, спросил: – Вы хотите играть эту роль, мисс Марло?
– Да!
– Я немедленно свяжусь с вашим агентом, чтобы обговорить детали.
Пока она раздавала свои «спасибо», все кругом возбужденно заговорили, оставив ее и Кензи без внимания. Теперь, когда они уже не играли, она вдруг оробела перед ним. Напомнив себе, что совсем скоро им предстоит сниматься в постельных сценах, она первая начала разговор:
– Что за спор имел в виду Гомолко?
Скотт улыбнулся, загорелая кожа легла тонкими лучиками вокруг глаз.
– Я сказал ему, что не буду играть эту роль, если они не возьмут вас на Маргариту.
Неудивительно, что режиссер отнесся к ней с таким предубеждением. Он боялся, что ему придется выбирать между актером, который ему нравится, и актрисой, которую он не хочет.
– Так, значит, это вас я должна благодарить? Но почему, собственно, я? Мы ведь даже не были знакомы.
– Я видел почти все ваши фильмы и понял, что вы больше всех подходите на эту роль.
Она простонала:
– О, только не говорите, что видели «Байкера Бабза из Ада»!
Он рассмеялся:
– Почему же, этот фильм доказывает, что вы в состоянии сыграть ту авантюрную жилку, которая есть в Маргарите. Но я и так был уверен. Вам следовало дать «Оскара» за «Открытый дом».
Она с тоской подумала о знаменитой церемонии награждения. Сначала безумная головная боль по поводу соответствующего платья, а потом необходимость не показать разочарования, когда другая актриса выходит на сцену, чтобы получить приз за лучшую женскую роль.
– Конкуренция слишком сильная… – проговорила Рейн.
– Но вы были лучше всех. – Он осторожно дотронулся до ее волос. – Это ваш естественный цвет?
Она вздрогнула. И немного задохнулась.
– Да. Но обычно я играю занудных, опустившихся брюнеток.
– На этот раз пришло время сыграть самую блестящую женщину мира, Рейн.
– Друзья зовут меня Рейни.
Он повторил низким, хорошо поставленным голосом:
– Рейни.
Скотт окончил Королевскую академию драматического искусства в Лондоне, что давало ему явное преимущество, с завистью отметила она. Несколько минут назад он играл сэра Перси, обожавшего Маргариту. Но по тому, как он смотрел на нее сейчас, можно было предположить, что Рейн Марло едва ли нравилась ему всего лишь как актриса. И он настаивал на ее кандидатуре не только из-за ее профессиональных качеств.
Итак, это случилось… Она добилась успеха благодаря дисциплинированности и невероятной работоспособности, не тратя время на романы, которые бы сделали ее имя принадлежностью первых страниц желтой прессы. Но жизнь без случайных безумств – унылое существование. Кензи Скотт был красив, обаятелен, взаимное влечение вспыхнуло, как высоковольтная дуга. Если бы между ними завязался головокружительный роман, это было бы их обоюдное желание.
Насколько проще сложилась бы их жизнь, если бы он хотел простой интрижки…
Глава 2
Кензи разминался в тренажерном зале, пока Рейни переодевалась в туалетной комнате. Он был обескуражен ее предложением, но когда она появилась в его спальне, холодная, как Снежная королева, он вдруг понял, что готов согласиться на что угодно, только бы удержать ее здесь немножко подольше.
Он крутил педали тренажера, когда она начала разминку. Ее густые светло-рыжие волосы были завязаны в хвост на затылке. Она была опасно соблазнительна в облегающей зеленой майке и леггинсах, подчеркивающих ее стройную фигуру.
Он крутил педали тренажера, когда она начала разминку. Ее густые светло-рыжие волосы были завязаны в хвост на затылке. Она была опасно соблазнительна в облегающей зеленой майке и леггинсах, подчеркивающих ее стройную фигуру.