Патни Мэри Джо. Что осталось за кадром

   Но еще лучше, чем их совместная работа, была их личная жизнь. Участие в спектакле в Санта-Фе явилось для Кензи своеобразным очищением, и с тех пор он стал намного счастливее. Они обрели полное взаимное доверие, Рейн о таком и не смела мечтать.
   Старики Рейни, ее бабушка и дед, тоже нашли наконец долгожданный покой и чувство удовлетворения. Хотя они отказались прилететь на церемонию вручения «Оскара», но пообещали, что приедут, когда ребенок появится на свет. Вирджинию волновала мысль стать прабабушкой.
   Лимузин остановился, и теперь пришла очередь им вступить на красную дорожку. Кензи помог Рейни выйти из машины, и толпа завизжала, приветствуя своих любимцев.
   – Ты в Голливуде, дорогая, – шепнул он. – Женщина, которая отстояла право высказать собственный взгляд на жизнь и сумела одержать победу, выше самой несбыточной мечты. Рецепт для всех страждущих получить «Оскара».
   – Номинации – знак уважения, но мы не собираемся побеждать в каждой из них, – сказала она. – Заметь, я женщина, которая посмела представить собственный взгляд на жизнь. Когда то же самое делают мужчины, они претендуют на награду.
   – Хорошие сборы – это тоже оценка работы и признание мастерства художника, и они компенсируют тебе огромную часть любви академии. – Он взял ее под руку, и они направились в огромный зал, на каждом шагу отвечая на приветствия.
   Они сидели около прохода рядом с Маркусом и Наоми, оба сияли радостью. Рейни и Маркус осторожно осваивали новые родственные отношения.
   Грег Марино сидел по другую сторону от прохода, рядом с ним – Вэл, она специально прилетела в Калифорнию повидать его и поддержать, пока он ожидал, кто же получит «Оскара» за лучшую операторскую работу. Вэл выглядела сногсшибательно в платье, которое сверкало черными бусинами и стразами, подчеркивая пламя ее рыжих волос.
   Когда церемония началась, Рейни обнаружила, что, несмотря на внешнее волнение, внутренне она совершенно спокойна. В прошлый раз, когда она была выдвинута на «Оскар» за исполнение женской роли, она отчаянно хотела доказать, что она не призрак Клементины, что можно добиться успеха и быть талантливой без разрушения самое себя. Сегодня ей не надо было ничего доказывать.
   Но разумеется, это не означало, что она не хотела победить. Она до боли закусила губу, когда Шариф не получил приза за роль второго плана. Он заслуживал, чтобы его работу отметили. Черт бы их побрал! Он бросил ей многозначительный взгляд со своего места. И пусть даже он не получил «Оскара», но благодаря сыгранной роли он уже оказался на обложке престижного журнала «Пипл», что открывало для него многие двери.
   Она радостно взвизгнула, когда композитор, написавший музыку к «Центуриону», получил премию, и вздохнула, когда обошли художника. Затем настала очередь оператора. Ведущая открыла конверт.
   – «Оскара» за лучшую операторскую работу получает Грег Марино. «Центурион»!
   Хвост на затылке, в который были Стянуты черные волосы, дрогнул. Грег Марино вскочил с места и, пройдя по проходу между рядами, легко взлетел на сцену, улыбаясь до ушей. Съемочная группа «Центуриона» выкрикивала слова поддержки. Он произнес обычную для подобных случаев речь, которую закончил словами:
   – Больше всего я должен благодарить Рейн Марло, великолепного режиссера, которая не забывала, что у ее оператора есть своя голова на плечах. – Сопровождаемый взрывами смеха, Грег спустился со сцены и прошел в комнату, где собрались фотографы и репортеры.
   Затем пришло время лучшего сценария, Рейни была в числе претендентов. Ее пальцы до боли сжали руку Кензи, хотя лицо оставалось спокойным. Она ни за что не покажет своего разочарования перед камерой.
   Когда прозвучало ее имя, она на какой-то момент окаменела, не веря своим ушам. Но Кензи встал и помог ей подняться с места, с улыбкой обнимая ее.
   – Иди, Упрямый маленький птенчик! Ты заработала это верой и правдой.
   Она поднималась по широким ступеням на сцену, опираясь на руку Кензи, думая про себя, что миллионы людей по всему свету наблюдают ее неуклюжее восхождение на подиум. Она поняла, что забыла все слова, которые заготовила на всякий случай. Поэтому просто поцеловала статуэтку и произнесла:
   – Актрисам приходится прикладывать столько труда, чтобы быть красивыми, но что они действительно ценят, так это быть отмеченными за свой интеллект.
   Когда публика взорвалась возгласами одобрения и аплодисментами, Рейн произнесла слова благодарности в адрес Маркуса Гордона и его супруги, а также не забыла выразить признательность автору книги Джорджу Шербурну за то, что он написал такой человечный роман, глубокий смысл которого понятен и в двадцать первом веке.
   Она прошла в комнату прессы так быстро, как только могла, не желая задерживаться, чтобы успеть посмотреть остальные награждения.
   Рейн ощутила лишь легкий укол сожаления, когда не получила приз за роль Сары. У нее уже был свой «Оскар», и, что бы ни случилось в будущем, теперь она для всех обладательница «Оскара» Рейн Марло.
   Но она отчаянно хотела, чтобы Кензи получил награду. Он заслужил это. Видя ее напряжение, он тихо сказал:
   – Все хорошо, даже если я не получу… Это не героическая роль.
   – Вот поэтому ты и должен получить! – прошипела она. – Не много найдется актеров, которые захотели бы и смогли открыть свою душу так, как сделал ты.
   Он только улыбнулся, но его рука была холодной как лед. Список финалистов и картин был назван. Наконец ведущая – блистательная актриса, победившая в прошлом году, открыла конверт и достала заветный листок.
   – Академия киноискусства за лучшую мужскую роль награждает Кензи Скотта, фильм «Центурион»!
   Рейни вскрикнула от восторга и обняла его, но Кензи хранил хладнокровие, он оставил ее руку и пошел на сцену. Он был любимцем публики, и аплодисменты долго не стихали. Его взгляд медленно обратился к залу, и Рейн поняла, что миллионы людей, следящие сейчас за церемонией по телевидению, думают, что он обращается к каждому из них.
   Затем наступила тишина.
   – По-настоящему интересные роли, – заговорил Кензи, – встречаются не так уж часто, и Джон Рандалл – одна из них. «Центурион» – история о преодолении трудностей и духовном росте, о том, как у человека открывается второе дыхание, дающее ему возможность начать новую жизнь. Так много людей помогли мне сыграть эту роль, что невозможно упомянуть их всех, но я должен выразить особую признательность Чарлзу Уинфилду, моему наставнику и другу.
   Он назвал еще несколько имен, прежде чем его взгляд остановился на Рейни.
   – Более всего я должен благодарить мою жену Рейн Марло, которая уговорила меня согласиться на эту роль. – Смех. – И предоставила мне самый ценный опыт в моей жизни, подарив мне второе дыхание. – Его голос стал тише, словно он обращался только к ней: – Я люблю тебя, Рейн. – Он поднял золотую статуэтку «Оскара», салютуя жене.
   И хотя она знала, что миллионы людей видят ее слезы, она не могла сдержать их. Чертовы гормоны!
   Когда он вернулся на место, она взяла его за руку и склонила голову к нему на плечо. Она чувствовала изрядную боль, усталая, но счастливая, а рука Кензи была настолько родной и теплой, что она задремала, несмотря на все напряжение.
   И вдруг услышала свое имя.
   – Рейн Марло. Фильм «Центурион»!
   Ее голова медленно поднялась, и она с замиранием сердца посмотрела на Кензи.
   – Тебе не послышалось, милая, ты получила «Оскара» за лучшую режиссуру. – Он помог Рейни встать, улыбаясь только ей одной. – Я горжусь тобой, любимая.
   Он проводил ее на сцену и собирался уйти, но она удержала его:
   – Не оставляй меня! Мне может понадобиться твоя помощь.
   Он поднялся вместе с ней по широким ступеням, стараясь не попасть в камеру, и она взошла на подиум. По контрасту с волнением, которое она испытывала, получая приз за лучший сценарий, на этот раз Рейни обнаружила, что совершенно спокойна.
   – Эта высокая награда вселяет в меня надежду снять второй фильм, – начала она. – Работа над картиной складывается из труда многих людей. Когда все заодно, результат поистине волшебный. Если я назову имена всех, кто работал над «Центурионом», боюсь, это перечисление затянется до утра. Но я не могу не упомянуть мою подругу Вэл Ковингтон, которая заставила меня поверить, что я смогу сделать это, хотя, честно говоря, я сомневалась. Твоя убежденность, Вэл, – Рейн нашла в зале Валентину и теперь обращалась прямо к ней, – погорячее, чем шоколадный соус к мороженому. – Вэл рассмеялась, и Рейн, улыбнувшись в ответ, продолжила: – Благодарю также Маркуса Гордона и его супругу Наоми, продюсеров, которые не побоялись предоставить возможность начинающему режиссеру снять свой фильм, потому что они преданы своему делу так же, как и я. И больше всех я благодарю Кензи Скотта, прекрасного актера и моего любимого мужа.
   Не слишком ли это банально говорить им, как она любит его? Прежде чем она успела ответить на этот вопрос, резкая боль пронзила ее. О Господи, неужели виной всему волнение? Голова шла кругом, она ухватилась за край сцены, статуэтка со стуком упала и покатилась по полу.
   – Кажется, мне пора, – прошептала она. – Но я никогда бы не додумалась написать такую сцену. Это так банально!
   – Ты сможешь позже написать другую. – Это был голос Кензи, его сильные руки подхватили ее. Она вцепилась в него, пока он нес ее со сцены на глазах изумленной публики. Она знала из прочитанных книг, что у некоторых женщин роды проходят стремительно, но почему она и именно сейчас?
   Потому что так угодно Богу, а ей не остается ничего другого, как смириться с этим.
   Церемония остановилась. Отказавшись от помощников, Кензи внес Рейн в фургон «скорой помощи» и осторожно уложил на носилки внутри.
   – Не волнуйся, Упрямый маленький птенчик, этот ребенок – прирожденный актер. И дай ему Бог сыграть свою роль безупречно. – Он опустился около нее на колени, и машина «скорой помощи» резко двинулась с места. – «Весь мир – театр…»
   Она улыбнулась, но тут же возобновились схватки, и она с мучительной гримасой ухватилась за его руку…
   Что может быть лучше, чем войти в эту жизнь с Шекспиром…
   Хотя он был выжат так, словно пробежал марафон, он не мог отвести глаз от жены и их новорожденной золотоволосой дочурки.
   – Мы не только получили кучу призов, но у тебя появился повод пропустить все вечеринки, обязательно следующие за церемонией награждения.
   Рейни усмехнулась. Она устала, под глазами пролегли темные круги, но все равно была красива и дышала довольством. Ее абрикосовые волосы раскинулись по белой подушке.
   – Я не сожалею, что пропущу вечеринки, но мне обидно, что нам не удалось досидеть до конца и «Оскара» за лучший фильм года пришлось получать Маркусу и Наоми.
   – Мы посмотрим все это на кассете. – Он замолчал, потом робко спросил: – Можно мне подержать ее?
   – Конечно, она ведь наполовину твоя. – Рейни осторожно потянулась к малышке.
   Боясь, как бы не сделать ей больно, он взял девочку на руки, с замиранием сердца изучая крохотные пальчики и золотистый пушок на головке. Его дочь.
   Малышка открыла глаза и заморгала, глядя прямо на него. Его сердце совершило крутой вираж. Он не знал, что это рождение мгновенной, непонятной и вечной любви. И хотя он был страшно напуган, но догадался, что, видимо, это и есть нормальное чувство отцовства.
   Он поклялся себе, что его дочка будет окружена любовью и вниманием, ведь этого заслуживают все дети. Он сказал себе, что она не узнает трагедий, хотя и подозревал, что отец – это самая трудная роль из тех, что ему приходилось играть. Он и Рейни сделают все, чтобы не повторить ошибок собственных родителей.
   – Ты подумал, как мы назовем ее? – сонно спросила Рейн.
   – Фейт^[3], – сказал он, осторожно возвращая дочь жене. – Мы назовем ее Фейт.