Патни Мэри Джо. Волна страсти

   Кеннет чувствовал, что не ударил в грязь лицом, и его замечания были толковыми, но, увлекшись разговором об искусстве, который всегда доставлял ему удовольствие, он мог зайти слишком далеко и раскрыть себя.
   – Простите, если оскорбил вас, сэр Энтони. Мне не следовало этого делать.
   – Не разыгрывайте из себя скромника, капитан. Вам это не идет.
   Будучи хорошим портретистом, сэр Энтони обладал прекрасным чутьем, и с ним следовало быть очень осторожным.
   – Я отнюдь не скромник, – ответил Кеннет, – просто не в моей привычке быть грубым.
   – В этом доме только мне разрешается быть грубым, – ответил Ситон. – Он снова завесил портрет. – Мне не нравится, когда в доме беспорядок – это мешает работе. Так как мне никогда не удается найти хорошего дворецкого или управляющего, мой секретарь, помимо своих обязанностей, должен выполнять и эту работу. Кроме того, вам придется объезжать мою лошадь, когда я сам буду очень занят. По всем перечисленным причинам вы должны поселиться в моем доме. Ваше жалованье будет составлять две сотни фунтов в год. Когда вы сможете приступить к работе?
   Кеннет был несказанно рад, что так легко отделался.
   – Как только заберу вещи из отеля, где я остановился, – ответил он.
   – Пошлите за ними лакея. – Сэр Энтони дернул за шнур, на котором висел колокольчик. – Моя дочь Ребекка расскажет вам о ваших обязанностях. По всем вопросам обращайтесь к ней, а не ко мне. Правда, она тоже не любит, когда ее отвлекают от работы, поэтому постарайтесь как можно скорее вникнуть в свои обязанности. Один час каждое утро мы будем с вами заниматься делами и я буду диктовать вам письма. После этого я требую, чтобы меня не беспокоили до следующего утра. Вам это ясно?
   – Куда уж больше, – ответил Кеннет, не в силах удержаться от иронии.
   – Сегодня я в настроении выносить ваше остроумие, но не советую делать это впредь.
   – Я думаю, у меня пропадет желание острить, когда я с головой окунусь в работу, – стараясь быть вежливым, ответил Кеннет.
   – Вы совсем не похожи на моих прежних секретарей, капитан, – с улыбкой заметил сэр Энтони. – Думаю, мы подружимся, хотя не обещаю вам легких отношений.
   Дверь открылась, и в мастерскую вихрем влетела маленького роста женщина. Одетая довольно небрежно, с копной темно-рыжих волос, наспех заколотых на затылке, с пятнами сажи на высоких скулах, она держалась с неподражаемой уверенностью. По всему было видно, что она в доме хозяйка.
   – Ты звонил мне, отец? – спросила она.
   – Да, моя дорогая. Познакомься с моим новым секретарем капитаном Уилдингом.
   Ребекка Ситон повернулась к Кеннету и пристально осмотрела его с головы до ног. Ее пронизывающий взгляд так и сверлил его. Не красавица в привычном понимании этого слова, «старая дева, потерявшая девственность», с карими глазами, светившимися умом и энергией, она была личностью, которую не скоро забудешь.
   От нее можно было ждать чего угодно, и скорее всего серьезных неприятностей.

Глава 4

   Господи, это был тот самый пират! Ребекка не могла оторвать взгляда от человека, стоявшего рядом с отцом. Вблизи он производил еще более сильное впечатление. Он выглядел могучим и опасным; волк среди мифических овечек.
   – Этот человек – твой секретарь? Ты, наверное, шутишь?
   У отца от удивления поползли вверх брови.
   – Я думал, ты обрадуешься, что нам удалось наконец найти замену.
   Поняв свою бестактность, Ребекка решила исправить ошибку.
   – Извините, капитан… Уилдер, кажется? Просто вы совсем не похожи на тех секретарей, что мне доводилось видеть.
   – Уилдинг, мисс Ситон. К вашим услугам. – Кеннет учтиво поклонился. – Мне жаль, что я похож скорее на боксера, чем на джентльмена, но с этим ничего не поделаешь.
   Его голос был волнующе глубоким, речь благовоспитанной. Но почему она не доверяет ему? Возможно, из-за холодного взгляда его серых глаз, которые кажутся стальными. Или потому, что такому сильному человеку не место в доме, где царят искусство и живопись? Даже самое его присутствие было чужеродным. Ребекка с тревогой посмотрела на отца.
   – Не беспокойся, дорогая, капитан Уилдинг – человек образованный. Он приступит к работе прямо сейчас. Покажи ему дом и объясни его обязанности. Капитан, встретимся в моем кабинете в четыре часа, и я познакомлю вас с бумагами. – Отдавая последние приказания, сэр Энтони направился к мольберту. – Пришли мне Лавинию. Нам пора продолжить работу.
   Если бы не присутствие пирата, Ребекка обязательно бы поспорила с отцом, хотя что толку, раз дело сделано. Черт бы побрал его непредсказуемость! Похоже, его патриотический настрой возобладал над здравым смыслом.
   – Хорошо, – неохотно согласилась Ребекка. – Следуйте за мной, капитан Уилдинг. Сначала я покажу вам вашу комнату.
   Кеннет молча последовал за Ребеккой.
   – Вы были в армии, капитан? – спросила она, поднимаясь по лестнице,
   – Да, в Стрелковой бригаде.
   – Отец предупредил вас, что большая часть вашей работы будет связана с домашним хозяйством? На такую работу трудно переключиться после армейской службы. Возможно, она придется вам не по вкусу.
   – Не так уж и трудно. И на армейской службе, и в доме нужно уметь командовать людьми.
   – Может оказаться, что командовать женщинами куда сложнее, – сухо заметила Ребекка.
   – Я справлюсь.
   Он выглядел человеком, у которого был немалый опыт в отношениях с женщинами, однако это нисколько не подняло его в глазах Ребекки. Она с грустью подумала о прежних секретарях отца. Все они были люди молодые, приятной наружности и из хороших семей. С ними было легко иметь дело, и, главное, в них не было ничего пиратского.
   – Я, конечно же, не возражаю против многочисленных домашних обязанностей, но, простите мое любопытство, почему вы сами не занимаетесь домашним хозяйством?
   – Я не желаю тратить свое время на ведение домашнего хозяйства, – процедила Ребекка сквозь зубы.
   – Я очень не нравлюсь вам, мисс Ситон, не так ли? – спросил Кеннет, задетый ее нелицеприятным тоном.
   Этот человек так и нарывался на грубость. Ну что ж, она не станет с ним церемониться. Ребекка остановилась и повернулась к нему лицом. Он стоял на ступеньку ниже, и их глаза были на одном уровне. Сейчас она еще больше ощущала его богатырскую силу. Ей захотелось отодвинуться от него подальше, но она поборола в себе это желание.
   – Как вы можете мне нравиться или не нравиться, если я первый раз вижу вас?
   – Человека можно невзлюбить с первого взгляда. Я чувствую, что вы недовольны выбором отца.
   – Вы больше похожи на мародера, чем на секретаря, – съязвила Ребекка. – Зная своего отца, догадываюсь, что он забыл спросить у вас рекомендации. Как вы узнали об этом месте?
   Глаза Кеннета сделались непроницаемыми.
   – Мне сказал о нем друг вашего отца.
   – Кто?
   – Джентльмен счел нужным остаться неизвестным.
   Такое могли сделать только взбалмошные друзья сэра Энтони.
   – У вас есть рекомендательные письма? Кто может подтвердить, что вы не мошенник и не вор?
   Кеннет сощурил глаза.
   – Нет, – ответил он, – хотя, если вы немного подождете, я возьму рекомендательное письмо у герцога Веллингтона. Мы с ним старые друзья, и он находит меня вполне порядочным человеком.
   Ответ прозвучал сухо, но подействовал убедительно. Желая подвести черту этой неприятной беседе, Ребекка ответила:
   – Думаю, нет нужды беспокоить герцога по таким пустякам.
   Ребекка не могла отвести взгляда от капитана, лицо которого ее просто завораживало. Серые, с угольной каймой по краям, его глаза проникали прямо в душу. Казалось, он видит ее насквозь. Темный загар был явно не английского происхождения; у рта залегли глубокие складки, что говорило об упорстве, а возможно, и чувстве юмора. Когда-то в юности он, по всей вероятности, был стройным и гибким, но сейчас его фигура стала мощной. Он напоминал ей вулкан – внешне спокойный, но бурлящий внутри адским пламенем.
   – Вы нашли во мне что-то интересное? – спросил капитан.
   – Меня всегда интересовали лица, особенно людей поживших.
   Взгляд Ребекки остановился на шраме, тонкой чертой пролегавшем через всю щеку до самого края темных жестких волос у виска. Это был не рубец, просто тонкая, чуть заметная линия. Ей захотелось потрогать его, узнать, какой он на ощупь.
   – Это след от сабли? – спросила она. Вопрос был бестактным, но он, кажется, не обиделся.
   – Да, при Ватерлоо.
   Значит, он принимал участие в этой ужасной бойне. Она смутно помнила, что Стрелковая бригада была брошена в самое пекло битвы.
   – Вам посчастливилось, что не задело глаз.
   – Вы правы, – согласился Кеннет, – но поскольку я никогда не был красавцем, этот шрам меня мало беспокоит.
   Если он думал чем-то смутить ее, то напрасно старался: она и не к тому привыкла, живя в доме художника.
   – Вы ошибаетесь, – сказала она задумчиво. – Этот шрам делает ваше лицо более интересным и значительным, как хорошее освещение, которое удачно дополняет картину. Очень впечатляюще. Француз неплохо поработал.
   Ребекка повернулась и стала снова подниматься по лестнице, затем свернула в коридор.
   – На этом этаже расположены наши спальни. Позади спальня отца, моя налево, а вот и ваша, с окнами в сад.
   Комната Кеннета была расположена рядом с комнатой Ребекки, их разделяла только тонкая стенка. Уж слишком близкое соседство.
   Ребекка распахнула дверь его комнаты и сразу смутилась, увидев, в каком она состоянии.
   – Прошу прощения. Здесь еще не убирали после отъезда Тома Морли.
   Ребекка прекрасно знала, что комната не убрана, так как одна из служанок постоянно отлынивала от работы, а другая, Бетси, не могла делать все сразу. Молодую же хозяйку совершенно не интересовало состояние домашних дел. У нее была потрясающая способность не замечать того, что не входило в ее интересы.
   – Представьте меня прислуге, и я распоряжусь, чтобы здесь прибрали, – невозмутимо заметил Кеннет.
   – Подождите еще немного, и я представлю вас слугам.
   Ребекка провела пальцем по краю деревянной стенной панели и нахмурилась, увидев на нем толстый слой пыли. Хозяйство действительно велось из рук вон плохо.
   – Надеюсь, вам удастся сделать из них образцы трудолюбия и послушания.
   – Полагаю, вы даете мне право уволить самых нерадивых и заменить их новыми.
   – Конечно, – пожала плечами Ребекка и направилась к лестнице. – Там выше расположена мансарда, где находятся комнаты слуг и моя личная мастерская. Если я вам буду нужна, дерните за красный шнур. Это колокольчик в мою комнату.
   – Так вот, оказывается, как ваш отец вызвал вас, – сказал Кеннет, вспомнив сцену со шнуром. – И как быстро вы придете на мой зов?
   Ребекка слегка покраснела.
   – Никак, – ответила она резко. – Надеюсь, вы быстро научитесь справляться с затруднениями своими собственными силами.
   С хмурым видом она начала спускаться по лестнице. Капитан раздражал ее все больше, и ей оставалось надеяться, что работа секретаря ему скоро наскучит.
   Во время совместного с Ребеккой путешествия по дому Кеннету стоило большого труда сосредоточиться на ее объяснениях по поводу его обязанностей. Молодая леди, с ее острым язычком и пронзительным взглядом, была интересной сама по себе и постоянно отвлекала его внимание. Внимание отвлекали также и произведения искусства, которые были повсюду: картины, акварели, гравюры и даже скульптуры. Бросающаяся в глаза роскошь оглушила его, как грохот французской канонады в первые дни войны. Полотна самого сэра Энтони перемежались с полотнами других не менее знаменитых мастеров. Неудивительно, что Ребекка хотела удостовериться в честности нового секретаря. Но похоже, она все-таки поверила в его порядочность, хотя во всем остальном он явно пришелся ей не по вкусу.
   Они спустились на первый этаж. Ребекка провела его в глубину дома и распахнула дверь в небольшую комнату.
   – Это кабинет моего отца, хотя скоро вы здесь будете проводить больше времени, чем он. Стол в углу – ваш. Как вы сами видите, накопилось много работы, с тех пор как Том Морли нас покинул.
   И действительно, весь стол был завален бумагами, находившимися в большом беспорядке.
   – Теперь я понимаю, почему ваш отец нанял первого подвернувшегося под руку человека в качестве своего секретаря, – сказал Кеннет.
   – Папа давно хотел заменить Тома. Он называл его невежественным щенком.
   – Я рад, что сэр Энтони более высокого мнения о моих способностях, – заметил Кеннет с серьезным видом.
   Ребекка бросила на него подозрительный взгляд. Кеннет мысленно отругал себя. Он должен быть исполнительным, скромным секретарем, и если в ближайшее время не научится сдерживать язык, то очень скоро окажется на улице, и тогда прощай, Саттертон!
   Тем временем Ребекка продолжала:
   – Адвокат отца ведет его основные финансовые дела, а вы будете заниматься корреспонденцией и хозяйственными счетами. Бухгалтерские книги и прочие счета находятся в следующем кабинете.
   Она вынула из ящика секретарского стола ключи и открыла дверь. Бросив взгляд на бухгалтерские книги, Кеннет увидел, что они ничем не отличаются от армейских, которые ему приходилось вести. С этой работой он справится.
   Ребекка протянула ему ключ и направилась к выходу. Кеннет запер дверь и хотел последовать за ней, но его взгляд привлек портрет, висевший над столом сэра Энтони. На фоне едва различимого пейзажа он увидел поразительной красоты женщину зрелого возраста, с озорными глазами и рассыпавшимися по плечам рыжими волосами.
   Кеннет взглянул на свою спутницу, затем перевел взгляд на портрет. Женщина была вылитой Ребеккой Ситон. Вне всякого сомнения, это портрет покойной леди Ситон, и Кеннет готов был поклясться, что сэр Энтони писал портрет с любовью. Об этом говорила каждая тщательно выписанная деталь, и просто не верилось, что такая любовь могла перерасти в ненависть, закончившуюся убийством.
   Почувствовав, что Кеннет отстал, Ребекка оглянулась.
   – Уверен, что это ваша мать, – сказал Кеннет, решив, что пора приступать к делу.
   Пальцы Ребекки, ухватившиеся за дверную ручку, побелели.
   – Портрет был написан в Рэйвенсбеке, нашем имении в Озерном краю.
   – Я не слышал, чтобы упоминалось имя вашей матери, – осторожно заметил Кеннет. – Должно быть, ее нет в живых?
   Ребекка отвернулась и прошептала:
   – Это произошло в августе прошлого года.
   – Примите мои соболезнования. – Кеннет снова посмотрел на портрет. – А что с ней случилось? Внезапная болезнь? На портрете она выглядит совершенно здоровой и полной сил.
   – Несчастный случай, – ответила Ребекка охрипшим голосом. – Странный и нелепый несчастный случай. – Она повернулась и вышла из комнаты. – Давайте спустимся вниз, и я познакомлю вас с нашей прислугой.
   Кеннет двинулся вслед за Ребеккой, задаваясь вопросом, что за тоска звучала в ее голосе: была ли это искренняя печаль или сомнения, терзавшие ее душу по поводу безвременной кончины матери? Если ее отец действительно убил жену, то трудно даже вообразить, какой ужас должна была испытывать эта молодая женщина.
   У двери Кеннет задержался и еще раз взглянул на портрет. В леди Ситон была та же скрытая соблазнительность, что и в ее дочери. Почему-то Ребекка Ситон всячески подавляла эту часть своей натуры. Интересно, как она будет выглядеть с рассыпавшимися по плечам темно-рыжими волосами, обрамляющими ее тонкое личико и изящное тело?
   Проклятие! Кеннет с шумом захлопнул дверь. Он не имеет права думать о дочери человека, которого собирается погубить. Слава Богу, что она вообще лишена способности флиртовать. Скорее наоборот, она вся состоит из шипов и колючек. И все же в ней есть что-то неуловимо влекущее.
   На пути к лестнице, которая вела на кухню и в комнату для прислуги, они заглянули в парадную столовую.
   – Так как секретари считаются джентльменами, то, естественно, вы будете делить трапезу со мной и отцом, – сказала Ребекка в присущей ей язвительной манере.
   Кеннет не мог не догадаться, что молодая хозяйка была весьма невысокого мнения о новом секретаре.
   Она охотно бы отправила его чистить конюшни, а не в кабинет отца. Кеннет вспомнил слова лорда Боудена о ее возлюбленном, с которым она сбежала из дому, – «непризнанный поэт». Скорее всего, мисс Ситон нравились мужчины худосочные и многословные. Хотя вполне возможно, что неудачно закончившийся роман навсегда отвратил ее от противоположного пола.
   Картина, висевшая над буфетом, прервала размышления Кеннета, и он застыл на месте. Поймав нетерпеливый взгляд Ребекки, он счел необходимым оправдать свою медлительность:
   – Прошу меня простить, но в вашем доме я чувствую себя как в Лувре. Как вы можете есть, глядя на это чудо?
   Мысль о том, что он может разбираться в искусстве, настолько поразила Ребекку, что она невольно смягчила свой резкий тон.
   – Вы совершенно правы, – сказал она, – когда ее сюда впервые повесили, я целую неделю не могла проглотить ни кусочка. Полотно называется «Атака в конном строю» и будет включено в серию «Ватерлоо», состоящую из четырех картин, над которыми отец работает последние полтора года. Он надеется выставить все четыре картины в Королевской академии искусств уже в этом году.
   Огромное полотно изображало с полдюжины кавалеристов, скачущих на крепких лошадях прямо на смотрящего. Тяжелые, грозящие смертью копыта и сверкающие на солнце сабли, казалось, вот-вот сорвутся с полотна, завяжется кровавый бой. По спине Кеннета пробежали мурашки.
   – Потрясающе. И хотя это не совсем реалистично, у меня перед глазами всплывают картины атаки французской кавалерии.
   Ребекка нахмурилась.
   – Что значит «не совсем реалистично»? – спросила она. – В распоряжение отца были предоставлены кавалеристы Королевской конной гвардии, и он заставлял их снова и снова пускать лошадей во весь опор ему навстречу. Отец делал очень точные зарисовки. Чудо, что он сам не погиб под конскими копытами.
   – Художник сгруппировал лошадей вместе, что невозможно сделать при настоящей атаке, – разъяснил Кеннет, – но в этой-то неточности и заключается сила картины. Она во многом бы проиграла, если бы лошади были разбросаны, как это бывает в бою. Художнику удалось передать самое главное – ощущение человека, когда на него несется атакующая кавалерия.
   – Отец всегда говорит, что в картине важна реальность, а уж техника письма отступает здесь на второй план.
   Ребекка задумчиво покачала головой и жестом пригласила Кеннета следовать за ней. Они вошли в прилегавшую к столовой небольшую комнату, где обычно сервировали завтрак.
   – Здесь еще одна батальная картина, но на другую тему. На ней изображена Боадисия, королева воительниц, накануне своего последнего сражения с римлянами. – Что вы скажете об этой картине?
   Кеннет внимательно изучил полотно. На нем была изображена рыжеволосая, языческого вида женщина с копьем в одной руке и поднятым мечом в другой. Спина ее была изогнута, лицо обращено к войску, которое она призывала принять последний смертный бой; ветер трепал ее белые одежды и плащ из волчьей шкуры. Она сильно смахивала на неистовую, прямодушную Ребекку – скорее всего своими рыжими волосами.
   – Для воительницы она не слишком убедительна, хотя как символ мужества и стремления к свободе просто великолепна.
   – Почему она недостаточно убедительна?
   – Она слишком хрупка, чтобы держать такое оружие, и на ней нет ни единого шрама. Тот, кто постоянно сражается с римлянами, должен иметь хотя бы одну отметину.
   Ребекка посмотрела на его лицо, затем на руки и запястья и только сейчас заметила, что они покрыты множеством рубцов и ссадин.
   – Я понимаю, о чем идет речь, – сказала она. – Из вас получится хороший консультант по батальной живописи.
   Ее неуклюжий комплимент Кеннет расценил как знак к примирению. Он снова взглянул на картину и стал рассуждать вслух:
   – Картина замечательная, но по стилю она весьма отличается от других произведений сэра Энтони. Это его поворот к новому стилю? Пожалуй, драматическая композиция и насыщенность красок те же, но линии мягче и поэтичнее.
   Ребекка молчала и, сощурившись, смотрела на собеседника. Что это, еще одно испытание? Кеннет посмотрел в угол картины, где сэр Энтони обычно ставил инициалы Э.С., но там на сей раз стояли другие буквы: Р.С. Похоже, автором картины был не кто иной, как сама Ребекка Ситон.
   – Бог мой, неужели это ваша картина?
   – Чему вы так удивляетесь? – со злостью спросила Ребекка. – Или вы принадлежите к тому сорту мужчин, которые считают, что женщинам недоступна живопись?
   Пораженный Кеннет посмотрел на картину другими глазами.
   – Вовсе нет. Просто мне и в голову не приходило, что вы тоже художница. Да еще какая!
   По технике письма она была сродни своему отцу, но и только. Как же он сразу не догадался, что она художница? Поистине она была дочерью своего отца. Только у него она могла пройти такую блестящую школу письма.
   – Теперь я понимаю, почему вы не хотите тратить время на ведение домашнего хозяйства. Было бы просто преступлением растрачивать такой талант.
   Кеннету показалось, что Ребекка слегка смутилась, но она быстро взяла себя в руки и, как всегда, резко ответила:
   – Вполне резонно. Вот почему для нас так важно, чтобы хозяйством занимался серьезный человек.
   По выражению ее лица Кеннет понял, что она его таковым не считает. Настало время показать, что он не лыком шит.
   – Прежде чем вы познакомите меня с прислугой, мне хотелось бы знать, из скольких человек она состоит.
   Ребекка на мгновение задумалась.
   – В настоящее время у нас в услужении четыре женщины и трое мужчин.
   – Как долго они у вас служат?
   – Постоянный у нас только кучер, Хелп. Остальные служат всего несколько месяцев.
   Жаль. Слуги могли бы помочь в добывании нужных сведений. Кеннет решил заняться кучером.
   – Почему у вас столько новых слуг? – спросил он. – И почему вы до сих пор не наняли управляющего?
   – Мама предпочитала вести хозяйство сама. После ее смерти все пришло в упадок и уныние. Мой отец… он просто был вне себя от горя. Я пыталась нанять двух управляющих, но ни один из них не понимал, как надо вести хозяйство в доме художника. Мой отец очень придирчив и ни дня не желает терпеть слугу, которым недоволен. Некоторые уходят сами, не выдержав атмосферы, царящей в доме. Том Морли неплохо управлялся с прислугой, но после его ухода они совсем распустились.
   – Требуются ли вам сейчас работники?
   – Нам срочно нужны повар и дворецкий. – Глаза Ребекки хитро заблестели. – Скоро придут два человека, желающих занять место повара. Вот вам и карты в руки: побеседуйте с ними и отберите.
   Кеннет согласно кивнул с таким видом, как будто только и делал, что занимался наймом слуг. Видели бы его сейчас полковые товарищи!

Глава 5

   Когда Ребекка в сопровождении капитана Уилдинга вошла в комнату для прислуги, расположенную рядом с кухней, слуги блаженствовали за чаем, заедая его бутербродами. Разговоры сразу стихли, и шесть пар глаз уставились на непрошеных гостей. Присутствовали все слуги, за исключением кучера Хелпа.
   – Это капитан Уилдинг, новый секретарь сэра Энтони, – сухо сказала Ребекка. – Отныне вы поступаете в его распоряжение. – Она кивнула в сторону Кеннета, как бы перекладывая на него всю ответственность.
   Кеннет оглядел слуг, и одна из служанок с лукавыми глазами, перемигнувшись с лакеем, весело захихикала. Уилдинг посмотрел на нее, и улыбка моментально исчезла с лица девушки. Все молчали. Внезапно невысокого роста служанка, та, которая обычно ни минуты не сидела без дела, поднялась из-за стола. Остальные последовали ее примеру. На глазах изумленной Ребекки все слуги вдруг встали по стойке «смирно» и как будто превратились в небольшой отряд вышколенных солдат.
   – Прежние порядки отменяются, – сказал капитан Уилдинг тоном, не допускающим возражений. – Кому не нравится работа, могут поискать себе другое место. Со всеми вопросами и жалобами обращаться только ко мне. Ни в коем случае не разрешается беспокоить сэра Энтони и мисс Ситон. Всем ясно?
   По лицам было видно, что ясно всем. Кеннет обошел слуг, узнал имена и обязанности каждого, затем отпустил их. Слуги один за другим покинули комнату. По лицам людей было видно, что капитан произвел на них должное впечатление. Ребекка была явно ошеломлена таким результатом.
   Столь же решительно капитан разобрался и с двумя желающими занять место повара. Первым был очень солидный француз. Просмотрев его рекомендательные письма, Уилдинг попросил француза приготовить что-нибудь для него и мисс Ситон. Обидевшись, что в его способностях сомневаются и устраивают ему экзамен, француз незамедлительно покинул дом.
   Следующей была пухлая, добродушная женщина, тоже француженка. Ее рекомендательные письма не были столь впечатляющими, как у ее предшественника, однако, когда ее попросили показать свое искусство, она на минуту задумалась и не мешкая приступила к работе. Через двадцать минут она подала своим судьям пышный омлет и дымящийся кофе.
   Сомнения Ребекки по поводу способа найма на работу улетучились с первым куском омлета.
   – Превосходно. – Она положила в рот еще один кусок. – Мне нравится, что она сделала соус к омлету из винной вишни. Она будет у нас работать?