Страница:
Я быстро сообразил что происходит. Пепел, черт его подери! В этом мире высушенного пепла и пыли любое движение обозначало себя легким дымком. Ракетчики не видели меня, но видели, как пепел взвивается под моими локтями.
Счет времени шел на секунды.
Пули продолжали буравить дерево в полуметре от моей головы. Проверяя свою догадливость, я ухватил ближайшую ветку подлиннее и шевельнул пепел метрах в полутора позади себя. Догадливость моя была тут же вознаграждена — строчка выстрелов прокатилась по дереву назад. Пули ударили, разметав кучу веток. Там в воздух поднялась туча пепла и мелкого древесного мусора. Я перекатился правее, чтоб между мной и ракетчиками оказался другой ствол. Ветку я не бросил и теперь кибер поливал землю в паре метров впереди меня.
Это походило на западню. На плохо придуманную и неумело, без любви и злобы выстроенную западню. Я все ждал скрипа открывающегося люка, азартных возгласов, но ничего этого не было.
«Дураки, — подумал я про ракетчиков. — Дураки или дети малые….»
С этой мыслью мне пришлось проползти еще метров пятнадцать, пока подошва холма не завернула вправо и не скрыла меня от этих дураков. Озлобившись, они выдали мне вслед длиннющую очередь, но я уже выполз. Было большое желание показать язык сидевшим за броней недоумкам, что хоть и старались изо всех сил, а не смогли меня убить, но тут уже стоял Чен и я постеснялся.
Увидев в моей руке палку, он слегка заикаясь сказал.
— Догадался, молодец…
— Молодцами будем, когда отсюда целыми уберемся.
— Почему они не вылезают?
Чен высказал то, интересовало и меня.
— Дураки, — ответил я, потому как ничего другого в голову не пришло. Вылезти — это был поступок настолько очевидный, настолько продиктованный логикой жизни, что не сделать его мог только самый настоящий дурак.
Дребезжание становилось как будто бы ближе. Через секунду там что-то рассыпалось и покатилось с деревянным стуком. Хотя было страшно интересно посмотреть на то, что там происходит, выглянуть никто из нас не решился. Жизнь, даже с неудовлетворенным любопытством в душе, все ж привлекательнее смерти.
Дребезг с той стороны холма не казался грозным ревом сильного животного или хорошо отрегулированного механизма. Что-то у них там было не в порядке. Звук говорил скорее о раздраженной жалобе на немощность и преклонный возраст, о чем-то древне-былинном… Пригнувшись к земле, я все-таки выглянул из-за кучи сучьев. Так и есть. Кибер не стоял на месте. Он медленно-медленно с натугой двигался вперед. Гусеницы его еле-еле царапали землю, оставляя за собой оседающее облако пепла. Этой картинки мне хватило, чтоб понять, почему в голове всплыло слово «былины». Механизм напомнил мне Илью Муромца. Не внешностью, разумеется, а сутью… Ноги у него были слабые, а вот руки… В руки было лучше не попадаться…
— Отойди…
Я подвинулся и Чен, швырнул через мою голову сук.
Кусок дерева не успел долететь до земли.
Пулемет раскрошил его еще в воздухе.
Точно. В руки им лучше не попадаться.
— Нашли?
— Не нашли, а поймали! — радостно объявил он. Радость не успела поднять Эвина с лавки, как он все обрушил. — Поймали Хамаду! Он такое рассказывает!
Эвин не понял ничего и посмотрел на Кори. Тот тоже не понял, нахмурился и это движение бровей заставило вестника умолкнуть.
— Какого еще Хамаду? Кто это?
Несколько растерянно эркмасс посмотрел на монаха — может тот что-то знает? Тот знал. На лице Брата появилась гримаса нежданной радости. Он воздел руку вверх, тряхнул пальцем.
— Разбойник! Знаменитый разбойник. У братства к нему особый счет! Еще год назад в обители «Ледяного гвоздя»…
Кори раздосадовано хлопнул кулаком по ладони и монах замолчал. Не скрывая укоризны, Эвин посмотрел на эркмасса. Вслух он ничего сказать не решился, но эркмасс и так понял упрёк. Был бы он там, может быть и вышло бы все по-другому, глядишь и поймали бы не того, кто попался, а того, кого нужно…
— Разбойника повесить. С невидимками что?
Маввей затряс головой, останавливая градосмотрителя в опрометчивом решении.
— Он той стороны бежал. Не в себе… Рассказывает, что встретил там чужаков.
Эвин приподнялся и наклонился вперед.
— Огромных всадников! Таких огромных, что одной рукой могут свалить дерево!.
Мы бежали и пока нас спасало только то, что между ракетчиками и нами торчал холм да то, что они не могли двигаться так же резво, как их товарищи, погнавшиеся за туземцами. Но и при таком раскладе я чувствовал себя неуютно, понимая, что вокруг этой горки особенно не побегаешь, а на ровном месте против метателя у нас шансов не было.
Набрав палок поухватистее, Чен, прислушиваясь к преследовавшему нас железному треску, потащил меня в к пролому, что привел нас сюда. Ругаясь сквозь зубы, он шел спиной назад и через шаг бросал палки, чтоб ракетчики из увечного кибера не скучали. Те отвечали нудным дребезжанием и нескончаемой пальбой. Чен бросал палки все дальше и дальше. Вскоре у него уже не хватало сил бросать их, и стрельба там стихла. Но не дребезг. Наверное, посчитав нас убитыми, враги хотели подобраться поближе, и удостоверится в этом лично, только нас это уже не касалось. Выход — вон он. До него было не более сорока шагов.
Мы пробежали половину и увидели… второго кибера.
Новый враг двигался бойко, и у меня даже не возникла мысль убежать. Эта мысль не пришла в голову и Чену. Времени нам хватило только на одно — мы одновременно надвинули лицевые щитки.
Я встал. Чен встал. И кибер остановился. Мы замерли друг против друга, соображая что делать дальше. Бегать по пеплу не хотелось.
Ракетчики определенно что-то видели, но скорее всего именно «что-то», а не меня или Чена. То ли их техника была не на высоте, то ли наоборот наши невидимки могли гораздо больше того, что о них рассказывал Адам Иванович, но на железной морде кибера прямо-таки читалась неуверенность. Словно не зная что делать, он двигал туда-сюда дулом метателя, ворочал башней. Продолжаться долго это, конечно, не могло.
Метатель задергался и выпустил длинную очередь в метре над землей. Он грохотал, но я уже лежал ничком за обугленным стволом. Потом пулеметчик взял ниже, и пули ударили в ствол, который меня прикрыл и пробежали по нему дальше, к Чену, свернувшемуся калачиком рядом. Самое печальное было то, что этот-то кибер калекой не был …. Рацией я воспользоваться не рискнул и, сдвинув щиток, сказал товарищу.
— Дай «воробья».
Даже если ракетчики не видели нас, то они могли просто так, на всякий случай проехаться по подозрительному месту. С другой стороны люди, придумавшие выбивать клин клином не были дураками. Черно-желтое лицо Чена побледнело. Если б кибер дал ему такую возможность, то он покрутил бы пальцем у виска.
— Ничего умнее не придумал?
— Ничего. Дай!
Если б мы потратили на препирательства чуть больше времени, то в тот раз все бы и кончилось… Мотор взревел, под гусеницами, словно высушенные временем кости, захрустели обломки, и тут я пустил «воробья». Теперь скрывать наше любопытство было бессмысленно, и он начал передачу с первой же секунды.
Если мы для ракетчиков то ли были, то ли нет, то «воробей»-то наверняка был объективной реальностью. Наше убежище мгновенно перестало дрожать и трястись. Через десяток секунд у меня хватило смелости выглянуть из-за дерева. Кибер по-прежнему стоял в десятке шагов от нас, но метатель его смотрел в небо и крутился как взбесившийся. «Воробей», как ему и было приказано, не висел на одном месте неподвижной мишенью, а метался, то взмывая в небо, то на бреющем проносясь над обломками, покрывавшими землю. Ствол метателя старательно следовал этим эволюциям, но не успевал.
— За холм, — прошипел черно-желтый Чен. Мысль была более чем здравая. «Воробей» унесся за холм, и следом за ним покатили ракетчики. Едва рев двигателя стал глуше, мы с Ченом не сговариваясь медленно поднялись и, прислушиваясь к тому, что твориться за спиной, тихонько пошли к выходу. Страх внутри рвался наружу, торопил, но мы, непрерывно оглядываясь, медленно переставляли ноги, чтоб не тревожить пепел прошли к бреши в стене.
— Ну, рассказывай.
Разбойник даже головы не повернул, упорно глядел в дальний угол, словно хотел проглядеть там дыру и сбежать. Эркмасс подошел и, взявшись за разбойничью челюсть, рывком повернул, чтоб посмотреть в глаза.
— Давай, давай… Нечего стесняться. Рассказывай давай, о чем с демонами договорился. Что тебе приказали, сколько заплатили…
Я послал «воробья» вниз. Над самой землей он выровнялся, резко ушел в сторону, и, загораживаясь обломками металла, перемахнул через стену. Двигатели киберов обиженно взревели. Мне слышалось в этом звуке раздражение потерявшего добычу хищника. Они ревели, а меня, напротив переполнял восторг!
От радости, что все кончилось я даже приплясывать начал. Ай да невидимки! Ай да Адам Иванович!
Целые, не изувеченные, руки-ноги радовались вместе со мной — подергивались, словно в пляс просились. Я хотел разделить радость с товарищем, но его голова излучала совсем иные эмоции. На хмуром челе шефа застыло выражение мучительной озадаченности.
— Ты чего?
— Непонятно, — мрачно сказал Чен.
— Что?
— Ничего не понятно.
Уходить отсюда он, видимо, не собирался. Он смотрел на проход в стене, словно ждал нового появления ракетчиков.
— Во-первых, непонятно «Корона» это или нет. Во-вторых, непонятно откуда тут такие взялись? А в третьих… Почему они все-таки не вылезли? Неужели опять не сообразили? Про дураков за броней можешь мне не рассказывать. Не поверю.
Нет, не умел мой шеф жизни радоваться. Другой бы плясать начал, петь, коленца разные выкидывать, на руках бы походил, а у него скорбь по поводу непознаваемости мира. Я как мог мягко поправил его.
— Ты бы лучше вместо ворчания своего жизни бы порадовался. Целый идешь, думать можешь… Руками-ногами шевелишь без болезненных ощущений в конечностях… Это, что не повод для радости? Тем более мы победили.
— Победили? — Чен задумчиво удивился. — Скорее уж ничья….
— Ничего подобного, — возразил я. Радость во мне бурлила, пузырилась как шампанское. — Именно победили!
— Это как?
— Да очень просто. Они хотели нас убить? Хотели! Не вышло у них? Не вышло! Значит с поставленной задачей не справились… Следовательно….
— Следовательно? — задумчивым эхом откликнулся друг китаец.
— Следовательно наша взяла.
Он словно проснулся, вынырнул из задумчивости.
— Так ведь и мы не лучше. Зачем шли? Разобраться? И что мы там увидели? Поползали носом в пепле и всё…
— Наплевать.
Меня распирала радость.
— Радость оттого, что я жив у меня куда больше, чем огорчение оттого, что что-то там не разглядел… Честное слово!
Я беззаботно махнул рукой.
— Тем более, что «воробей» там покрутился, наснимал чего-то… Разберемся.
Говорил я то, что действительно думал. Чен же покачал головой и серьезно сказал.
— Спасибо тем туземцам… Если б не они… Можешь представить, что было бы, если б мы на ракетчиков первыми вышли?
Радость моя в мгновение пропала. Я передернул плечами от запоздалого страха. Впереди, прямо за Ченом в десятке шагов от нас, стояло большое дерево со сплошь содранной по высоте примерно моего роста, корой. Под ним лежала груда срезанных веток и нежно-желтые лезвия совсем недавно отколотых щепок. Стоило представить себя на месте этого дерева, как спине стало холодно. Да-а-а-а-а, туземцы спасли нас от большой неприятности, имя которой Смерть.
— Вот уж что-что, а это представить совсем не трудно, — ничуть не кривя душой сказал я.
— Что там полагается за такое делать? Свечки ставить или вином до конца жизни поить?
Правильного ответа я не знал. Правильный ответ затерялся где-то в седой древности.
— Не знаю как на счет свечек, а пива бы я с ними выпил…
— Зря иронизируешь, — серьёзно сказал Чен пропадая из глаз и направляясь к дереву. — Если б не они…
— Да я не иронизирую. Я совершенно искренне. И туземцев этих героических жалко и пива хочется.
За Стеной Зла висела тишина, словно ракетчики сызнова насторожили ловушку, капкан, в любую секунду готовый щелкнуть стальными челюстями. Ощущение, что рядом с нами жило Зло, холодило спину.
— Что же им тут все-таки всем нужно-то?
Пять раз трава под ногами шефа неестественно растопырилась. Шестого шага он не сделал. Я посмотрел сквозь него и мой вопрос мгновенно потерял актуальность.
Тело лежало рядом с обшарпанным деревом, полускрытое сбитыми ветками. Чен осторожно тронул его ногой. Нужды делать это никакой не было. Если уж туземец спокойно смотрит на парочку висящих в воздухе голов, то это наверняка мертвый туземец. Труп. На лице покойника осталось выражение неизбывного удивления. Удивление человека встретившего что-то такое, что не встречал никогда и слишком поздно понявшего, что это самое «что-то» его убивает. Я сбросил ветки…
То, что можно было назвать человеком, шло от горла вверх и от пояса вниз. В промежутке между тем и другим была кровавая каша, кое-как удерживаемая остатками кожаной куртки. Туземец был убит не дважды и не трижды. То, что я видел, могло убить его раз двадцать, если б у кого-то хватило бы сил двадцать раз его воскресить. Да-а-а-а. Это наводило на размышления. Либо ракетчики ориентировались на принцип «избыточность продуктивна», либо кибер явно был нацелен на противников, экипированных куда как более серьезно.
Без тени брезгливости Чен перевернул труп на живот. Спина выглядела ничуть не лучше, только в кровавой каше тут посверкивали осколки костей. Не сказав ни слова, шеф вернул его в прежнее положение и закрыл покойнику глаза. С минуту китаец поигрывая желваками смотрел то на убитого, то на Стену.
— Это тот?
Он явно имел в виду того, кто нас спас. Я отрицательно качнул головой.
— Скорее один из тех. С такой дырой в груди не особенно побегаешь, а тот, которого я видел, все-таки сбежал.
Труп тут мог быть и не один. Крови вокруг имелось столько, что казалось в одном человеке ей не уместиться. Капли краснели на листьях, на ветках, на стволах, на траве…
Помочь ему мы ничем уже не могли. Видно было, что если он и нуждается в помощи, то не врача, а могильщика.
— Похоронить его, может быть?
— Ты знаешь как?
— В землю закопаем…
Чен неопределенно хмыкнул.
— Все ж лучше, чем звери съедят.
— А червяк — не зверь?
Я промолчал. Прав он был, конечно… Кто знает что у них тут за порядки? И у нас, на Земле имелись разные предпочтения по этому невеселому обряду — кто-то уходил в землю, кто-то в огонь, а кто-то в желудки зверей. Чего уж говорить о незнакомом мире со своими экзотическим предпочтениями?
— В чужую жизнь мы уже непрошено влезли, давай хоть не будем в чужую смерть лезть …
— Мы?
Он вздохнул.
— Мы, мы. Земляне…. Раненому помочь — это можно. Это — святое. А с покойниками… Нет. Оставим как есть.
Его голова, словно воздушный шарик, поднялась над землей и полетела в сторону близких деревьев. Оглядываясь на павшего туземца, я пошел следом. Кровь на листьях пропала, а шагов через пятнадцать снова появилась. Редкие капли прочертили дорожки на листьях, показывая путь бегства раненного, что не выбирая дороги ломился напролом, сквозь кусты и густые травяные заросли.
— К реке…
— Да нет, — не согласился я. — Не к реке, а просто в противоположную сторону. К реке бегут когда помыться хотят или жажда мучает. А ведь не похоже, что его жажда мучила?
Я оторвал листок, на котором кровь уже стала густой и темной.
— Просто бежал человек подальше от неприятностей…
Между двумя каплями крови я насчитал четыре шага. У истекающего кровью кровь течет обильнее.
— Легкораненый, пожалуй?
— Пожалуй…
— Пойдем посмотрим… Может быть хоть этому поможем.
Мы пошли по кровавым отметинам, внутренне готовые увидеть еще один труп. Не похожи были ракетчики на людей, что-то оставляющих недоделанным. Когда Чен остановился, я отчего-то так и подумал. Либо труп, либо ракетчики.
— Что? — прошептал я. — Видишь?
— Вижу.
Что он там видел, я не понял. Он стоял в профиль ко мне. То, что голова его никуда не делась, говорило скорее о том, что реальной опасности нет.
— Ну?
Он осторожно, словно боялся спугнуть чуткого зверя, протянулся вперед и вбок. Я смотрел в ту сторону, но ничего странного не видел. В переплетении веток не было ничего подозрительного. Цветы только, но этих цветов и без того было вокруг навалом. Я переспросил.
— Ну что там?
Чен не стал объяснять, а в несколько шагов дошел до стены веток и, подпрыгнув, сорвал кусок чего-то белого. Уже по шелесту, с каким он развернул его, стало понятно, что это пластпапир. Он тряхнул им над головой, но тут же углубился в него взглядом. Пока он шел, лицо его меняло выражение с хмурой досады на облегченную улыбку.
— Нам повезло!
Я выхватил у него из рук кусочек доставляющего радость пластика. На одной стороне шел какой-то текст, а на другой… Да-а-а-а-а-а. Другая выглядела как мечта милитаризированного фетишиста.
На нем во весь лист была отпечатана фотография боевого кибера, близнеца одного из тех, что мы только что видели. Мощные гусеницы, скошенная башня длинный ребристый выступ излучателя. А на броне, как раз опершись точеной ручкой на излучатель, стояла брюнетка топлес с изумительной фигурой манекенщицы. Стройные ноги, изящные бедра, короткая стрижка по прошлогодней моде цивилизации моро. Хороша… Одно только на мой взгляд портило картину — ожерелье с такими огромными камнями, что сразу было видно их искусственное происхождение, да и браслет на левой руке тоже, надо сказать внушал определенные сомнения в естественности природных сил произведших его на свет.
— Ожерелье — подделка. Браслет, скорее всего, тоже. А вот девица хороша, — вернул я Чену клочок пластика. — Грудь не меньше чем пятого размера. Хотя она, возможно, тоже была подделка.
Тот смотрел странно, явно ждал от меня чего-то другого. Я в ответ поднял брови.
— Слушай! — Воскликнул он, подняв в ответ свои. — Ну, объясни мне, как так бывает, что смотрим на одно и тоже, а видим разное?
Я еще раз взял листовку. Нет. Все там осталось, как и было… И брюнетка и драгоценности. Я вернул пластик.
— Ну, может быть я не прав. Не пятый, а четвертый… Или ты тут блондинку видишь?
— Я там вижу автоматическую боевую станцию!
Я кивнул, но это Чена не устроило.
— Это автоматическая боевая станция! — повторил он. — Автоматическая! Понимаешь?
— Понимаю. Автоматическая. Я её тоже вижу. Грудь у нее все же хороша. Не находишь?
Наверное, в моем голосе не было того, что рассчитывал услышать Чен, и он повторил по слогам.
— Ав-то-ма-ти-чес-ка-я….
— Да понял я, понял…
— Значит без людей.
Только тут я сообразил, что он имел ввиду.
— С чего ты взял?
Он молча повернул листок другой стороной. Там на трех языках шел текст. Один из них был мне понятен. Чен не ошибся. Черным по белому было написано — «автоматическая боевая станция». Если эта надпись не была такой же фальшивой как браслет на даме-неглиже, то людей там и правда не должно было быть.
Несколько минут мы молчали, привязывая этот факт к том, что уже знали об этой планете. Почти все сходилось…
— Вот тебе и объяснение всех несуразностей. Разума нет, как и злой воли. А есть программа.
— И трупы… — добавил Чен. — Есть и еще будут.
— По крайней мере вера в гуманизм Землян у меня восстановилась.
— А кому от этого легче?
— Не понял.
— С людьми у нас все-таки была возможность договориться, а с этими железками… Не выйдет.
Я понял Чена, потому что внутри него, как, впрочем и внутри меня, сидела уверенность в то, что все это недоразумение, что только стоит нам встретиться с ракетчиками и переговорить, как все станет на свои места… А так получалось, что и говорить-то не с кем. Мы теперь знали это, а туземцы — нет. Но это было не самое плохое. Еще хуже было то, что объяснить аборигенам это никак не получится.
Этому можно было только помешать.
— Повесить его! — подсказал кто-то.
— На том дереве, возле которого демоны повергли нашего товарища!
— Верно!
— А тело после того, не снимая с веревки, оплясать «Обидной пляской» и вместе с деревом бросить в Эйбер!
Эркмасс посмотрел на монаха и, не скрывая усмешки, добавил:
— После того, что с ним сделаю я, думаю, ему будет все равно, что с ним сделаешь ты…
— Дёшево отделались. Одним покойником.
— С точки зрения того покойника не так уж и дешево… — Проворчал Чен. Спасать оказалось некого, и мы отправились по своим делам.
Разгребая коленями воду, я сквозь Ченову спину искал на том берегу признаки вчерашнего веселья и не находил их. Серые шатры стояли, словно нахохлившиеся птицы, дымили костры, но этим вся жизнь и исчерпывалась. Туман уже разнесло ветром, и с двухсот метров я хорошо видел как пустынно туземное стойбище. Не было даже вчерашних бездельников-плясунов.
— Ты смотри, пастораль какая…. Спят они что ли?
— Левее глянь. Вон они где все.
На самом краю поляны, там где начинались первые деревья, я увидел два десятка туземцев и меж ними знакомую спину. Видимо это и был тот самый бегун-летун, товарищ того, что принял на свою героическую грудь гнев безмозглой боевой машины. Он стоял между двумя оружными со связанными за спиной руками.
— Смотри. Это он.
— Он?
Я по привычке показал, куда нужно смотреть, но от моей прозрачной руки толку не было. Пришлось взять шефскую голову и повернуть куда нужно.
— Вон стоит, под деревом. В синей куртке. Это тот, кого я видел. Тот, кто сбежал.
Что-то у них там затевалось….
Мы прибавили и через десяток шагов туземцев загородили кусты, что росли вдоль берега. Торопясь, поднялись немного вверх по холму, и нашли прореху, сквозь которую что-то можно было рассмотреть.
Лагерь и впрямь был полупустой. Все кто там присутствовал, собрались под деревом. Чен опустил щиток на лицо. Я последовал его примеру и дал увеличение.
Увидел я даже больше, чем ожидал — через низкий сук свешивалась веревка с петлей на конце, сквозь которую видны были цветущие кусты. Эти приготовления были не то чтоб знакомы, но насквозь понятны.
— По-моему это добром не кончится…
Я сделал шаг вниз с холма.
— Куда ты?
В голосе Чена я не почувствовал приказа остановиться. Это был просто совет не делать глупости. А я, между прочим, делать их и не собирался.
— Спасу героя.
Он снова опустил щиток и секунд десять смотрел на лагерь.
— Морды сплошь уголовные, — наконец проронил Чен, отодвинув щиток. — Ни одного идеалиста.
Нашего невольного спасителя уже стронули с места и потащили к месту последнего успокоения, чтоб с помощью нехитрой процедуры отправить в места Счастливой Охоты, или какой-то местный эквивалент этого места. Следовало поторопиться.
Счет времени шел на секунды.
Пули продолжали буравить дерево в полуметре от моей головы. Проверяя свою догадливость, я ухватил ближайшую ветку подлиннее и шевельнул пепел метрах в полутора позади себя. Догадливость моя была тут же вознаграждена — строчка выстрелов прокатилась по дереву назад. Пули ударили, разметав кучу веток. Там в воздух поднялась туча пепла и мелкого древесного мусора. Я перекатился правее, чтоб между мной и ракетчиками оказался другой ствол. Ветку я не бросил и теперь кибер поливал землю в паре метров впереди меня.
Это походило на западню. На плохо придуманную и неумело, без любви и злобы выстроенную западню. Я все ждал скрипа открывающегося люка, азартных возгласов, но ничего этого не было.
«Дураки, — подумал я про ракетчиков. — Дураки или дети малые….»
С этой мыслью мне пришлось проползти еще метров пятнадцать, пока подошва холма не завернула вправо и не скрыла меня от этих дураков. Озлобившись, они выдали мне вслед длиннющую очередь, но я уже выполз. Было большое желание показать язык сидевшим за броней недоумкам, что хоть и старались изо всех сил, а не смогли меня убить, но тут уже стоял Чен и я постеснялся.
Увидев в моей руке палку, он слегка заикаясь сказал.
— Догадался, молодец…
— Молодцами будем, когда отсюда целыми уберемся.
— Почему они не вылезают?
Чен высказал то, интересовало и меня.
— Дураки, — ответил я, потому как ничего другого в голову не пришло. Вылезти — это был поступок настолько очевидный, настолько продиктованный логикой жизни, что не сделать его мог только самый настоящий дурак.
Дребезжание становилось как будто бы ближе. Через секунду там что-то рассыпалось и покатилось с деревянным стуком. Хотя было страшно интересно посмотреть на то, что там происходит, выглянуть никто из нас не решился. Жизнь, даже с неудовлетворенным любопытством в душе, все ж привлекательнее смерти.
Дребезг с той стороны холма не казался грозным ревом сильного животного или хорошо отрегулированного механизма. Что-то у них там было не в порядке. Звук говорил скорее о раздраженной жалобе на немощность и преклонный возраст, о чем-то древне-былинном… Пригнувшись к земле, я все-таки выглянул из-за кучи сучьев. Так и есть. Кибер не стоял на месте. Он медленно-медленно с натугой двигался вперед. Гусеницы его еле-еле царапали землю, оставляя за собой оседающее облако пепла. Этой картинки мне хватило, чтоб понять, почему в голове всплыло слово «былины». Механизм напомнил мне Илью Муромца. Не внешностью, разумеется, а сутью… Ноги у него были слабые, а вот руки… В руки было лучше не попадаться…
— Отойди…
Я подвинулся и Чен, швырнул через мою голову сук.
Кусок дерева не успел долететь до земли.
Пулемет раскрошил его еще в воздухе.
Точно. В руки им лучше не попадаться.
Лагерь Имперской панцирной пехоты.
Палатка эркмасса Кори.
Крылья входа распахнулись, и внутрь ввалился возбужденный Аст Маввей Керрольд.— Нашли?
— Не нашли, а поймали! — радостно объявил он. Радость не успела поднять Эвина с лавки, как он все обрушил. — Поймали Хамаду! Он такое рассказывает!
Эвин не понял ничего и посмотрел на Кори. Тот тоже не понял, нахмурился и это движение бровей заставило вестника умолкнуть.
— Какого еще Хамаду? Кто это?
Несколько растерянно эркмасс посмотрел на монаха — может тот что-то знает? Тот знал. На лице Брата появилась гримаса нежданной радости. Он воздел руку вверх, тряхнул пальцем.
— Разбойник! Знаменитый разбойник. У братства к нему особый счет! Еще год назад в обители «Ледяного гвоздя»…
Кори раздосадовано хлопнул кулаком по ладони и монах замолчал. Не скрывая укоризны, Эвин посмотрел на эркмасса. Вслух он ничего сказать не решился, но эркмасс и так понял упрёк. Был бы он там, может быть и вышло бы все по-другому, глядишь и поймали бы не того, кто попался, а того, кого нужно…
— Разбойника повесить. С невидимками что?
Маввей затряс головой, останавливая градосмотрителя в опрометчивом решении.
— Он той стороны бежал. Не в себе… Рассказывает, что встретил там чужаков.
Эвин приподнялся и наклонился вперед.
— Огромных всадников! Таких огромных, что одной рукой могут свалить дерево!.
За Стеной Зла.
Холм.
Мысль осмотреть погибший корабль из меня выбило первыми же выстрелами.Мы бежали и пока нас спасало только то, что между ракетчиками и нами торчал холм да то, что они не могли двигаться так же резво, как их товарищи, погнавшиеся за туземцами. Но и при таком раскладе я чувствовал себя неуютно, понимая, что вокруг этой горки особенно не побегаешь, а на ровном месте против метателя у нас шансов не было.
Набрав палок поухватистее, Чен, прислушиваясь к преследовавшему нас железному треску, потащил меня в к пролому, что привел нас сюда. Ругаясь сквозь зубы, он шел спиной назад и через шаг бросал палки, чтоб ракетчики из увечного кибера не скучали. Те отвечали нудным дребезжанием и нескончаемой пальбой. Чен бросал палки все дальше и дальше. Вскоре у него уже не хватало сил бросать их, и стрельба там стихла. Но не дребезг. Наверное, посчитав нас убитыми, враги хотели подобраться поближе, и удостоверится в этом лично, только нас это уже не касалось. Выход — вон он. До него было не более сорока шагов.
Мы пробежали половину и увидели… второго кибера.
Новый враг двигался бойко, и у меня даже не возникла мысль убежать. Эта мысль не пришла в голову и Чену. Времени нам хватило только на одно — мы одновременно надвинули лицевые щитки.
Я встал. Чен встал. И кибер остановился. Мы замерли друг против друга, соображая что делать дальше. Бегать по пеплу не хотелось.
Ракетчики определенно что-то видели, но скорее всего именно «что-то», а не меня или Чена. То ли их техника была не на высоте, то ли наоборот наши невидимки могли гораздо больше того, что о них рассказывал Адам Иванович, но на железной морде кибера прямо-таки читалась неуверенность. Словно не зная что делать, он двигал туда-сюда дулом метателя, ворочал башней. Продолжаться долго это, конечно, не могло.
Метатель задергался и выпустил длинную очередь в метре над землей. Он грохотал, но я уже лежал ничком за обугленным стволом. Потом пулеметчик взял ниже, и пули ударили в ствол, который меня прикрыл и пробежали по нему дальше, к Чену, свернувшемуся калачиком рядом. Самое печальное было то, что этот-то кибер калекой не был …. Рацией я воспользоваться не рискнул и, сдвинув щиток, сказал товарищу.
— Дай «воробья».
Даже если ракетчики не видели нас, то они могли просто так, на всякий случай проехаться по подозрительному месту. С другой стороны люди, придумавшие выбивать клин клином не были дураками. Черно-желтое лицо Чена побледнело. Если б кибер дал ему такую возможность, то он покрутил бы пальцем у виска.
— Ничего умнее не придумал?
— Ничего. Дай!
Если б мы потратили на препирательства чуть больше времени, то в тот раз все бы и кончилось… Мотор взревел, под гусеницами, словно высушенные временем кости, захрустели обломки, и тут я пустил «воробья». Теперь скрывать наше любопытство было бессмысленно, и он начал передачу с первой же секунды.
Если мы для ракетчиков то ли были, то ли нет, то «воробей»-то наверняка был объективной реальностью. Наше убежище мгновенно перестало дрожать и трястись. Через десяток секунд у меня хватило смелости выглянуть из-за дерева. Кибер по-прежнему стоял в десятке шагов от нас, но метатель его смотрел в небо и крутился как взбесившийся. «Воробей», как ему и было приказано, не висел на одном месте неподвижной мишенью, а метался, то взмывая в небо, то на бреющем проносясь над обломками, покрывавшими землю. Ствол метателя старательно следовал этим эволюциям, но не успевал.
— За холм, — прошипел черно-желтый Чен. Мысль была более чем здравая. «Воробей» унесся за холм, и следом за ним покатили ракетчики. Едва рев двигателя стал глуше, мы с Ченом не сговариваясь медленно поднялись и, прислушиваясь к тому, что твориться за спиной, тихонько пошли к выходу. Страх внутри рвался наружу, торопил, но мы, непрерывно оглядываясь, медленно переставляли ноги, чтоб не тревожить пепел прошли к бреши в стене.
Лагерь Имперской панцирной пехоты.
Палатка эркмасса Кори.
Даже со связанными руками разбойник выглядел опасным. Свет обрисовывал хищное лицо в шрамах, густые черные брови, злые глаза. Еще не смирившись с неволей, он вертел головой, явно умышляя сбежать из-под стражи. Только где уж… Хоть народу в лагере осталось не так много, а разбойника стерегли совсем тщанием. Как дорогого гостя. Эркмасс смотрел зло — понарассказали ему о разбойничьих делах. Щуря холодные глаза владетель Саара смотрел на пленника, шевеля пальцами. Эвин чувствовал, как прибывает в эркмассе злость.— Ну, рассказывай.
Разбойник даже головы не повернул, упорно глядел в дальний угол, словно хотел проглядеть там дыру и сбежать. Эркмасс подошел и, взявшись за разбойничью челюсть, рывком повернул, чтоб посмотреть в глаза.
— Давай, давай… Нечего стесняться. Рассказывай давай, о чем с демонами договорился. Что тебе приказали, сколько заплатили…
Правый берег Днепра.
Лес перед Стеной Зла.
Остановились мы только за вторым рядом деревьев. «Воробей» хаотично метался в небе над киберами, а те в два ствола полосовали небо, целя в беззащитную птицу. На экране моего планшета калейдоскопом менялись местами угольно-черная земля, голубое небо, серебристый блеск разбитого в катастрофе металла, сизая от опалившего его неземного огня колонна «Солнечной короны». Рассмотреть, правда, ничего толком нельзя было — киберы старались вовсю и «воробей» не столько показывал, что там есть, сколько уворачивался. Ну ничего. Потом рассмотрим покадрово, разберемся.Я послал «воробья» вниз. Над самой землей он выровнялся, резко ушел в сторону, и, загораживаясь обломками металла, перемахнул через стену. Двигатели киберов обиженно взревели. Мне слышалось в этом звуке раздражение потерявшего добычу хищника. Они ревели, а меня, напротив переполнял восторг!
От радости, что все кончилось я даже приплясывать начал. Ай да невидимки! Ай да Адам Иванович!
Целые, не изувеченные, руки-ноги радовались вместе со мной — подергивались, словно в пляс просились. Я хотел разделить радость с товарищем, но его голова излучала совсем иные эмоции. На хмуром челе шефа застыло выражение мучительной озадаченности.
— Ты чего?
— Непонятно, — мрачно сказал Чен.
— Что?
— Ничего не понятно.
Уходить отсюда он, видимо, не собирался. Он смотрел на проход в стене, словно ждал нового появления ракетчиков.
— Во-первых, непонятно «Корона» это или нет. Во-вторых, непонятно откуда тут такие взялись? А в третьих… Почему они все-таки не вылезли? Неужели опять не сообразили? Про дураков за броней можешь мне не рассказывать. Не поверю.
Нет, не умел мой шеф жизни радоваться. Другой бы плясать начал, петь, коленца разные выкидывать, на руках бы походил, а у него скорбь по поводу непознаваемости мира. Я как мог мягко поправил его.
— Ты бы лучше вместо ворчания своего жизни бы порадовался. Целый идешь, думать можешь… Руками-ногами шевелишь без болезненных ощущений в конечностях… Это, что не повод для радости? Тем более мы победили.
— Победили? — Чен задумчиво удивился. — Скорее уж ничья….
— Ничего подобного, — возразил я. Радость во мне бурлила, пузырилась как шампанское. — Именно победили!
— Это как?
— Да очень просто. Они хотели нас убить? Хотели! Не вышло у них? Не вышло! Значит с поставленной задачей не справились… Следовательно….
— Следовательно? — задумчивым эхом откликнулся друг китаец.
— Следовательно наша взяла.
Он словно проснулся, вынырнул из задумчивости.
— Так ведь и мы не лучше. Зачем шли? Разобраться? И что мы там увидели? Поползали носом в пепле и всё…
— Наплевать.
Меня распирала радость.
— Радость оттого, что я жив у меня куда больше, чем огорчение оттого, что что-то там не разглядел… Честное слово!
Я беззаботно махнул рукой.
— Тем более, что «воробей» там покрутился, наснимал чего-то… Разберемся.
Говорил я то, что действительно думал. Чен же покачал головой и серьезно сказал.
— Спасибо тем туземцам… Если б не они… Можешь представить, что было бы, если б мы на ракетчиков первыми вышли?
Радость моя в мгновение пропала. Я передернул плечами от запоздалого страха. Впереди, прямо за Ченом в десятке шагов от нас, стояло большое дерево со сплошь содранной по высоте примерно моего роста, корой. Под ним лежала груда срезанных веток и нежно-желтые лезвия совсем недавно отколотых щепок. Стоило представить себя на месте этого дерева, как спине стало холодно. Да-а-а-а-а, туземцы спасли нас от большой неприятности, имя которой Смерть.
— Вот уж что-что, а это представить совсем не трудно, — ничуть не кривя душой сказал я.
— Что там полагается за такое делать? Свечки ставить или вином до конца жизни поить?
Правильного ответа я не знал. Правильный ответ затерялся где-то в седой древности.
— Не знаю как на счет свечек, а пива бы я с ними выпил…
— Зря иронизируешь, — серьёзно сказал Чен пропадая из глаз и направляясь к дереву. — Если б не они…
— Да я не иронизирую. Я совершенно искренне. И туземцев этих героических жалко и пива хочется.
За Стеной Зла висела тишина, словно ракетчики сызнова насторожили ловушку, капкан, в любую секунду готовый щелкнуть стальными челюстями. Ощущение, что рядом с нами жило Зло, холодило спину.
— Что же им тут все-таки всем нужно-то?
Пять раз трава под ногами шефа неестественно растопырилась. Шестого шага он не сделал. Я посмотрел сквозь него и мой вопрос мгновенно потерял актуальность.
Тело лежало рядом с обшарпанным деревом, полускрытое сбитыми ветками. Чен осторожно тронул его ногой. Нужды делать это никакой не было. Если уж туземец спокойно смотрит на парочку висящих в воздухе голов, то это наверняка мертвый туземец. Труп. На лице покойника осталось выражение неизбывного удивления. Удивление человека встретившего что-то такое, что не встречал никогда и слишком поздно понявшего, что это самое «что-то» его убивает. Я сбросил ветки…
То, что можно было назвать человеком, шло от горла вверх и от пояса вниз. В промежутке между тем и другим была кровавая каша, кое-как удерживаемая остатками кожаной куртки. Туземец был убит не дважды и не трижды. То, что я видел, могло убить его раз двадцать, если б у кого-то хватило бы сил двадцать раз его воскресить. Да-а-а-а. Это наводило на размышления. Либо ракетчики ориентировались на принцип «избыточность продуктивна», либо кибер явно был нацелен на противников, экипированных куда как более серьезно.
Без тени брезгливости Чен перевернул труп на живот. Спина выглядела ничуть не лучше, только в кровавой каше тут посверкивали осколки костей. Не сказав ни слова, шеф вернул его в прежнее положение и закрыл покойнику глаза. С минуту китаец поигрывая желваками смотрел то на убитого, то на Стену.
— Это тот?
Он явно имел в виду того, кто нас спас. Я отрицательно качнул головой.
— Скорее один из тех. С такой дырой в груди не особенно побегаешь, а тот, которого я видел, все-таки сбежал.
Труп тут мог быть и не один. Крови вокруг имелось столько, что казалось в одном человеке ей не уместиться. Капли краснели на листьях, на ветках, на стволах, на траве…
Помочь ему мы ничем уже не могли. Видно было, что если он и нуждается в помощи, то не врача, а могильщика.
— Похоронить его, может быть?
— Ты знаешь как?
— В землю закопаем…
Чен неопределенно хмыкнул.
— Все ж лучше, чем звери съедят.
— А червяк — не зверь?
Я промолчал. Прав он был, конечно… Кто знает что у них тут за порядки? И у нас, на Земле имелись разные предпочтения по этому невеселому обряду — кто-то уходил в землю, кто-то в огонь, а кто-то в желудки зверей. Чего уж говорить о незнакомом мире со своими экзотическим предпочтениями?
— В чужую жизнь мы уже непрошено влезли, давай хоть не будем в чужую смерть лезть …
— Мы?
Он вздохнул.
— Мы, мы. Земляне…. Раненому помочь — это можно. Это — святое. А с покойниками… Нет. Оставим как есть.
Его голова, словно воздушный шарик, поднялась над землей и полетела в сторону близких деревьев. Оглядываясь на павшего туземца, я пошел следом. Кровь на листьях пропала, а шагов через пятнадцать снова появилась. Редкие капли прочертили дорожки на листьях, показывая путь бегства раненного, что не выбирая дороги ломился напролом, сквозь кусты и густые травяные заросли.
— К реке…
— Да нет, — не согласился я. — Не к реке, а просто в противоположную сторону. К реке бегут когда помыться хотят или жажда мучает. А ведь не похоже, что его жажда мучила?
Я оторвал листок, на котором кровь уже стала густой и темной.
— Просто бежал человек подальше от неприятностей…
Между двумя каплями крови я насчитал четыре шага. У истекающего кровью кровь течет обильнее.
— Легкораненый, пожалуй?
— Пожалуй…
— Пойдем посмотрим… Может быть хоть этому поможем.
Мы пошли по кровавым отметинам, внутренне готовые увидеть еще один труп. Не похожи были ракетчики на людей, что-то оставляющих недоделанным. Когда Чен остановился, я отчего-то так и подумал. Либо труп, либо ракетчики.
— Что? — прошептал я. — Видишь?
— Вижу.
Что он там видел, я не понял. Он стоял в профиль ко мне. То, что голова его никуда не делась, говорило скорее о том, что реальной опасности нет.
— Ну?
Он осторожно, словно боялся спугнуть чуткого зверя, протянулся вперед и вбок. Я смотрел в ту сторону, но ничего странного не видел. В переплетении веток не было ничего подозрительного. Цветы только, но этих цветов и без того было вокруг навалом. Я переспросил.
— Ну что там?
Чен не стал объяснять, а в несколько шагов дошел до стены веток и, подпрыгнув, сорвал кусок чего-то белого. Уже по шелесту, с каким он развернул его, стало понятно, что это пластпапир. Он тряхнул им над головой, но тут же углубился в него взглядом. Пока он шел, лицо его меняло выражение с хмурой досады на облегченную улыбку.
— Нам повезло!
Я выхватил у него из рук кусочек доставляющего радость пластика. На одной стороне шел какой-то текст, а на другой… Да-а-а-а-а-а. Другая выглядела как мечта милитаризированного фетишиста.
На нем во весь лист была отпечатана фотография боевого кибера, близнеца одного из тех, что мы только что видели. Мощные гусеницы, скошенная башня длинный ребристый выступ излучателя. А на броне, как раз опершись точеной ручкой на излучатель, стояла брюнетка топлес с изумительной фигурой манекенщицы. Стройные ноги, изящные бедра, короткая стрижка по прошлогодней моде цивилизации моро. Хороша… Одно только на мой взгляд портило картину — ожерелье с такими огромными камнями, что сразу было видно их искусственное происхождение, да и браслет на левой руке тоже, надо сказать внушал определенные сомнения в естественности природных сил произведших его на свет.
— Ожерелье — подделка. Браслет, скорее всего, тоже. А вот девица хороша, — вернул я Чену клочок пластика. — Грудь не меньше чем пятого размера. Хотя она, возможно, тоже была подделка.
Тот смотрел странно, явно ждал от меня чего-то другого. Я в ответ поднял брови.
— Слушай! — Воскликнул он, подняв в ответ свои. — Ну, объясни мне, как так бывает, что смотрим на одно и тоже, а видим разное?
Я еще раз взял листовку. Нет. Все там осталось, как и было… И брюнетка и драгоценности. Я вернул пластик.
— Ну, может быть я не прав. Не пятый, а четвертый… Или ты тут блондинку видишь?
— Я там вижу автоматическую боевую станцию!
Я кивнул, но это Чена не устроило.
— Это автоматическая боевая станция! — повторил он. — Автоматическая! Понимаешь?
— Понимаю. Автоматическая. Я её тоже вижу. Грудь у нее все же хороша. Не находишь?
Наверное, в моем голосе не было того, что рассчитывал услышать Чен, и он повторил по слогам.
— Ав-то-ма-ти-чес-ка-я….
— Да понял я, понял…
— Значит без людей.
Только тут я сообразил, что он имел ввиду.
— С чего ты взял?
Он молча повернул листок другой стороной. Там на трех языках шел текст. Один из них был мне понятен. Чен не ошибся. Черным по белому было написано — «автоматическая боевая станция». Если эта надпись не была такой же фальшивой как браслет на даме-неглиже, то людей там и правда не должно было быть.
Несколько минут мы молчали, привязывая этот факт к том, что уже знали об этой планете. Почти все сходилось…
— Вот тебе и объяснение всех несуразностей. Разума нет, как и злой воли. А есть программа.
— И трупы… — добавил Чен. — Есть и еще будут.
— По крайней мере вера в гуманизм Землян у меня восстановилась.
— А кому от этого легче?
— Не понял.
— С людьми у нас все-таки была возможность договориться, а с этими железками… Не выйдет.
Я понял Чена, потому что внутри него, как, впрочем и внутри меня, сидела уверенность в то, что все это недоразумение, что только стоит нам встретиться с ракетчиками и переговорить, как все станет на свои места… А так получалось, что и говорить-то не с кем. Мы теперь знали это, а туземцы — нет. Но это было не самое плохое. Еще хуже было то, что объяснить аборигенам это никак не получится.
Этому можно было только помешать.
Левый берег Эйбера.
Лагерь Имперской панцирной пехоты.
Пять или шесть вздохов эркмасс смотрел на разбойника, принимая решение. Жалости в нем Эвин не ощущал, да и, правда — чего его жалеть-то, разбойника? Не хотел он говорить или и впрямь, кроме того, что рассказал, говорить ему было нечего, кто знает? Главное было в том, что в этот вздох не было от него больше никакой пользы. Возможно его рано было записывать в откровенные враги, но ведь и другом он никому не был.— Повесить его! — подсказал кто-то.
— На том дереве, возле которого демоны повергли нашего товарища!
— Верно!
— А тело после того, не снимая с веревки, оплясать «Обидной пляской» и вместе с деревом бросить в Эйбер!
Эркмасс посмотрел на монаха и, не скрывая усмешки, добавил:
— После того, что с ним сделаю я, думаю, ему будет все равно, что с ним сделаешь ты…
Правый берег Днепра.
Ввиду туземного военного лагеря.
Капли крови привели нас на берег реки и там пропали, расползлись на мокром песке. Зато вместо них появились следы — неаккуратные вмятины оставленные ногами бегущего человека. Увидев их, я перестал беспокоиться о судьбе нашего спасителя. Расстояние между ними было такое, что можно было подумать, что он не просто быстро бежал, а скорее невысоко летел. Если уж у него хватило сил бежать с такой скоростью, то у него наверняка хватило и сил переправиться на другой берег — брод тут был неглубокий, да и течение не особо сильное.— Дёшево отделались. Одним покойником.
— С точки зрения того покойника не так уж и дешево… — Проворчал Чен. Спасать оказалось некого, и мы отправились по своим делам.
Разгребая коленями воду, я сквозь Ченову спину искал на том берегу признаки вчерашнего веселья и не находил их. Серые шатры стояли, словно нахохлившиеся птицы, дымили костры, но этим вся жизнь и исчерпывалась. Туман уже разнесло ветром, и с двухсот метров я хорошо видел как пустынно туземное стойбище. Не было даже вчерашних бездельников-плясунов.
— Ты смотри, пастораль какая…. Спят они что ли?
— Левее глянь. Вон они где все.
На самом краю поляны, там где начинались первые деревья, я увидел два десятка туземцев и меж ними знакомую спину. Видимо это и был тот самый бегун-летун, товарищ того, что принял на свою героическую грудь гнев безмозглой боевой машины. Он стоял между двумя оружными со связанными за спиной руками.
— Смотри. Это он.
— Он?
Я по привычке показал, куда нужно смотреть, но от моей прозрачной руки толку не было. Пришлось взять шефскую голову и повернуть куда нужно.
— Вон стоит, под деревом. В синей куртке. Это тот, кого я видел. Тот, кто сбежал.
Что-то у них там затевалось….
Мы прибавили и через десяток шагов туземцев загородили кусты, что росли вдоль берега. Торопясь, поднялись немного вверх по холму, и нашли прореху, сквозь которую что-то можно было рассмотреть.
Лагерь и впрямь был полупустой. Все кто там присутствовал, собрались под деревом. Чен опустил щиток на лицо. Я последовал его примеру и дал увеличение.
Увидел я даже больше, чем ожидал — через низкий сук свешивалась веревка с петлей на конце, сквозь которую видны были цветущие кусты. Эти приготовления были не то чтоб знакомы, но насквозь понятны.
— По-моему это добром не кончится…
Я сделал шаг вниз с холма.
— Куда ты?
В голосе Чена я не почувствовал приказа остановиться. Это был просто совет не делать глупости. А я, между прочим, делать их и не собирался.
— Спасу героя.
Он снова опустил щиток и секунд десять смотрел на лагерь.
— Морды сплошь уголовные, — наконец проронил Чен, отодвинув щиток. — Ни одного идеалиста.
Нашего невольного спасителя уже стронули с места и потащили к месту последнего успокоения, чтоб с помощью нехитрой процедуры отправить в места Счастливой Охоты, или какой-то местный эквивалент этого места. Следовало поторопиться.