Страница:
– Авторитет, значит, – со знанием дела кивнула я.
– Вот-вот! А мой-то, бычок-губошлеп, поехал, думает подвиг совершить! Того не знает, что Соловья победить никак невозможно, поскольку он и не человек вовсе, и не зверь, а так – нечто вроде привидения… Только это привидение может таких плюх всякому ищущему боевой славы навешать – мало не покажется. Вот и получилось: Ваня – по главной улице Соловья воевать поскакал, а я обернулась лягушкой и дворами да околицами помчалась вперед мужа на речку Малинку – разбойника упрашивать, чтоб он царевича пощадил и смерти лютой да позорной не предавал. Уж чего я только Соловью не сулила, чем только не кланялась! Не будь он призраком бесплотным, так, верно, пришлось бы мне, и, женской честью поступиться, лишь бы супруга от гибели спасти. Смилостивился, однако, разбойник, пообещал не губить Ивана, а только пошутить над ним вволю. Так и вышло… – Василиса Прекрасная горестно закусила губку.
– А что же Соловей-разбойник взамен потребовал?
– Каждый год на Святках он теперь невозбранно в град Кутеж прибывает и незамужним девицам, что по ночам на женихов гадают, в бане или в зеркалах свистящим призраком является. Ему развлечение, а с девицами чуть не падучая приключается! А все из-за супруга моего неуемного. Потом было дело, Ваня мой решил с бухты-барахты за три моря отплыть, землю новую открыть. Гостевал у нас о ту пору мореход один, Афанасием звать, так он с ним намылился в путь далекий! «Я, говорит, тебе, жена, птицу жар заморскую привезти обещаюсь. Да еще, как новый край открою, твоим именем его назову. Будет на карте земля Василисия! Али Василия! По-иностранному будет переводиться – Базилия! И вечное там станет лето, птицы райские запоют, мужики штаны белые наденут, а бабам и надевать ничего не надо будет – жарко потому что…» Уж как я его отговорила от этого путешествия, про то отдельный разговор. А теперь думаю – лучше б уплыл, окаянный, в энту Базилию, где все мужики в белых штанах! Все мне спокойнее, сама себе хозяйка…
– Да, семейная жизнь – не сахар.
– Не сахар, – подтвердила Василиса Прекрасная. И даже не сахарин.
На этом глубокомысленном утверждении нашу беседу прервал совершенно запредельный грохот, раздавшийся из кабинета.
– Ванька компьютер свалил! – ахнула я и, себя не помня, ринулась разбираться с непутевым муженьком…
Зрелище, представшее пред нашими изумленными очами, было из ряда вон выходящее.
Компьютер вовсе не пострадал. Цел (во всяком случае, выглядел он вполне целым) был и мой благоверный. Правда, он недвижно лежал на полу и яростно вращал выпученными глазами. А над ним в воздухе, на высоте человеческого роста, парили руки. Крепкие такие мужские руки в кожаных перчатках без пальцев и с непонятной татуировкой в районе левого запястья. Руки любовно поигрывали матово посверкивающим и вполне реальным пистолетом-пулеметом Томпсона.
– Черт побери, – только и сказала я, – Что это такое?
– Кто это такое? – поправила меня Василиса Прекрасная.
Словно отвечая на этот вопрос, в воздухе прозвучал легкомысленный, даже какой-то определенно залихватский свист. А потом мужской, не лишенный приятности, голос сказал из пустоты:
– Меня зовут Сэм, если кто не понял!
– И все-таки я не могу понять, как ты, Иванушка, умудрился вот этого товарища к нам в реальность протащить.
Ваня жалобно и виновато поглядел на меня. Поправил мокрое полотенце на мощной шишке.
– Вот ей-богу, Василиса, и не знаю, что тебе сказать, Играл-играл себе, только пару взрослых арахноидов порешил, патронами запасся, чую: кто-то меня в бок толкает, упорно так. Ах ты, думаю, сволочь костяная, скелет с Клира, я тебя сейчас по косточкам-то развалю! ^Разворачиваюсь мышкой, ан это и не скелет, а зараза поганая, безголовый камикадзе по ушам мне гранатой лупит. Как рвануло, я даже оглох и от компутера отлетел. А потом очнулся и вижу перед собой энти руки с трещоткой дьявольской. Это, видать, тот самый Крутой Сэм и есть, только он какой-то неполноценный…
– От такого слышу! – немедленно раздался голос из ниоткуда, а «томпсон» в крепких руках неуловимо сменился помповым ружьем.
– Вот горе-то! – вздохнула Василиса Прекрасная, – Доигрался ты, Ванька. Что нам теперь с этим твоим Сэмом делать? Как от него избавляться?
В мою больную голову пришла очередная идея.
– А зачем от него избавляться? Это же прирожденный воин – незаметный, неубиваемый и обходящийся без довольствия! Разве плохо иметь такого в своей команде, если Аленка вздумает против нас очередные козни строить? И потом… Возьмем Сэма во дворец, он там пару очередей даст, и Аленка освободит Ивана-царевича как миленькая! Верно, Сэм?
– Все о'кей– подтвердил Сэм. И добавил: – Пока тебе глаз не выбьют.
И легкомысленно засвистел.
– Не нравится мне этот Сэм, – дернула плечиком Василиса Прекрасная. Настоящие мужики такими не бывают. Одни руки, и больше ничего, – как это понять?
– Зато он стреляет хорошо, – вступилась я за нашего нового виртуального приятеля. И свистит.
Прекрасная тезка посмотрела с грустью:
– Непонятно мне сие ваше колдовство машинное. То ли дело по-простому, по-старинному: руками взмахнул, заклинание прочел, и явились тридцать три богатыря, в чешуе, как жар, горя…
– Все меняется, – философски вздохнула я. И сказки меняются вместе с нами. Эй, Сэм!
– Я тут, уроды безголовые!
– Он еще и ругается, что ломовой извозчик! – гневно фыркнула Василиса.
– Ничуть не бывало. Просто у него тезаурус обедненный. Жанр «экшн», надо понимать. Сэм, иди отдохни!
– Вот это вещь!
Вооруженные руки исчезли за параллелепипедом системного блока. Послышалась странная возня, вроде той, какая бывает, если копаться в коробке со всякими гаечками-болтиками… И вдруг раздался мощный выстрел, а за ним – пронзительный визг:
– Вот только тронь меня, урод! Я из тебя смайликов наделаю!
Голос был какой-то странный. Так могла бы вопить машина, будь она легкомысленной девицей лет этак пятнадцати.
– Ничего не понимаю, – призналась я. И схватилась за голову: с моим многострадальным компьютером творилось нечто неописуемое. По монитору струились яркие волны всех мыслимых цветов, системный блок гудел так, что аж подпрыгивал, а модем беспрестанно верещал, будто он и не модем вовсе, а аварийная сигнализация. Ванька подскочил к монитору, обхватил его, словно дорогого друга, но тут мощный голубовато-сиреневый разряд отбросил муженька в дальний угол комнаты. Монитор почернел, затем засветился ровным синим «экраном смерти». В комнате запахло озоном. И еще почему-то духами. Да, точно духами. «Little black dress» от фирмы AVON. У меня когда-то были такие… А затем перед нашими изумленными очами в воздухе соткалось подобие невысокой и хрупкой девичьей фигурки в черном мини-платьице. Фигурка была нестабильная, и, вглядевшись, я поняла причину ее нестабильности: неожиданная гостья вся целиком состояла из точек-пикселей. Не слишком приятное зрелище, доложу я вам.
– Ты кто? – спросила я очередную виртуальную гостью.
Та в ответ только захихикала неестественным механическим голоском. Рядом с нею оказались руки крутого Сэма. Руки выглядели весьма нерешительными, и даже мощный гранатомет (да, уже гранатомет) в них смотрелся как-то уныло. Девочка продолжала противно хихикать, а у меня в мозгу закрутилась модная песенка «Девочка Живущая в Сети».
– Точно! – воскликнула я. Василиса, Иван, смотрите, это она и есть! Девочка, Живущая в Сети! Никогда бы не подумала, что она так отвратительно выглядит!
– Просто меня рисовали в режиме шестьсот сорок на четыреста восемьдесят, шестнадцать цветов, – явно обидевшись, проскрипела Девочка.
– И говоришь ты через встроенный динамик, – заключила я, чем окончательно ее расстроила, – Ты зачем , явилась сюда, сокровище виртуальное?
– Как зачем? – пропищала Девочка. Знаешь ли, бывает же чудо, знаешь ли, встречают же люди, может быть, на том конце кто-нибудь отдаст сердце…
– Ясно. Большой и чистой любви, значит, хочешь.
– А хотя бы! – Пиксели на личике девицы быстро перестроились, и я поняла, что она своим жутковатым оскалом изображает улыбку. Ты думаешь, там, в этой Сети проклятой, можно найти толкового спутника жизни? Я, как говорится, созрела, и системные требования у меня еще те!
– Тогда лучшего жениха, чем Крутой Сэм, тебе не найти, – усмехнулась я.
– Нет! О нет!– завопил на всю комнату приятный мужской голос, – Лучше я пять раз пройду Долину царей, пусть меня растопчут механоиды и разорвут на клочки сцитийские гарпии, чем эта девица примется ко мне липнуть! Не смешите меня!
– Наглый мужлан! – вскинулась виртуальная девица. Да я на тебя сама же ни смайлика не потрачу! У тебя ж, ничего нет, кроме рук!
В ответ на это Сэм оглушительно засвистел и погрозился девице гранатометом. Впрочем, виртуальное оружие этому капризному и неприятному созданию, похоже, нимало не угрожало.
– Так, – суровым тоном заговорила я. Попрошу прекратить несанкционированные угрозы оружием и прочие скандалы. Вы, Сэм, завтра получите от Ивана, какие-нибудь инструкции по дальнейшим действиям и будете как минимум нашим охранником. Что же касается сетевой Девочки…
– Не надо решать за меня мою судьбу! – взвизгнула Девочка и дернулась так, что ее непрочное тело на мгновение превратилось в россыпь призрачных конфетти, – Я уже давно созрела! Я здесь сама прекрасно освоюсь!
И, напевая «Пьяный мачо лечит меня и плачет», Девочка роем разноцветных точек вылетела в распахнувшееся окошко.
– Вот чертовщина-то, – произнесла, вытирая вспотевший лоб, Василиса Прекрасная. Выключи ты, родимая, свою колдовскую машину, а то, не приведи господь, из нее еще какая-нибудь тварь непотребная вылупится!
Я кивнула и хотела уж было нажать на кнопку, но меня остановил Иван:
– Не след сего деять, Василисушка!
– Это почему?
– Я так понимаю, что, ежели выключить сей компутер, Сэм помрет. А мне его зело жаль, уж больно он воин путевый.
Посвистывание в углу комнаты (там же руки в перчатках помахивали скромной двустволочкой) показало мне, что наш виртуальный гость имеет одинаковое с моим мужем мнение.
– Ладно, будь по-вашему, хотя я больше чем уверена, что никакие включения-выключения на присутствие этого рукастого типа не повлияют. Хотя бы потому, что машина и так капитально зависла… А вот Сэм пускай пока здесь сидит. Не хватало еще, чтобы он кого-нибудь из местных жителей до смерти перепугал.
– Пойду я на гостевую половину, – позевывая, сказала Василиса Прекрасная. Поздно уже, а завтра вставать ни свет ни заря, к Аленке идти, не к ночи будь она помянута… Спокойной ночи вам.
– Спокойной ночи…
Я, взявши тускло светивший шандал, свела Василису в ее покои, чтоб не оступилась на крутых ступеньках. Шандал пришлось оставить у тезки в комнате, поэтому обратно я возвращалась почти в полной темноте, вытянув вперед руки и ощупывая стены. И едва не завизжала, когда мои ладони вместо резной двери в спальню уперлись в… скажем так, обнаженный мужской торс. Слабый запах яблочных леденцов дал мне понять, с кем я имею дело.
– Иван, ты что задумал? – грозным шепотом осведомилась я и услышала в ответ:
– Жена ты мне али не жена?
– Ну, допустим… Но это еще не означает, что… Ты куда меня тащишь, маньяк?
– Известно куда…
На это я ничего сказать не сумела, потому что этот сладострастник, принялся меня целовать.
– Ванька, ты с ума сошел! Да что ты творишь?! Кто тебя таким вещам учил?! Ва-а-анечка…
– Любушка моя… – Расслабленно улыбаясь, он стиснул меня так, что дышать стало трудно.
Трудно и… сладко. Признаться, я давным-давно ничего подобного не испытывала. С прежним мужем я лишь существовала под одной крышей, потому что брезговала его блудливым, истершимся в постелях многочисленных любовниц телом. Самой же пускаться в приключения не хотелось, да и некогда было. И вот теперь Иван… Про которого я даже ни секунды не думала в этом смысле. Сумасшествие какое-то!
Самым потрясающим было то, что Иван, о котором я до сего момента думала не иначе как о задержавшемся в периоде второго пубертата парнишке с маниакальным пристрастием к леденцам, оказался мужчиной, способным в определенном смысле свести с ума оказавшуюся в его объятиях женщину. Мне почему-то всегда казалось, что русские народные эротические игры отличались грацией и изобретательностью носорога, а среднестатистический русский мужик делал свое дело с тем же грубым энтузиазмом, с каким до этого, например, колол дрова. Ваня оказался приятным исключением…
– Сколько женщин у тебя было до меня, негодник? Ладно, можешь не отвечать. О черт, никогда бы не подумала, что то, что ты сейчас вытворяешь с моей спиной, может так меня возбуждать!
– Тебе нравится? – из-за плеча сладко выдыхал Ваня. И ласкал меня так, что я плавилась, как пластилин под солнцем.
– Не спрашивай… Я такого себе представить не могла даже в самых смелых эротических снах… Ваня…
– Да, родная…
– А ты случайно «Камасутру» не читал?
– Чего? – Мой пылкий любовник (в смысле муж) пристроил меня сверху и честно принялся перечислять: – «Азбуку» читал, «Цифирную науку» читал, потом еще «Похождения Бовы-королевича»… Нет, «Камасутру» не читал. А надо?
– Не надо! – Я тихо расхохоталась, как хохочут поглупевшие от счастья и удовольствия женщины. Хорош и без нее будешь.
Наконец в опочивальне воцарились относительные покой и тишина. В не закрытое ставнями окно сквозь кленовую листву бледно просвечивали звезды.
Я отчего-то застыдилась этой листвы и звезд, застыдилась даже притихшей комнаты (а вдруг тут притаился Крутой Сэм и наблюдает за тем, как мы с Иваном… Хотя чем ему наблюдать-то?!), потянула на себя тяжелое атласное покрывало, но Иван настойчиво отвел мою руку и ласково потерся щекой о живот. И не только о живот,
– Ваня, мы сегодня совсем не спим?
– Совсем, любушка.
– А скажи, ты в самом деле… как бы это сказать… любишь меня?
Ваня поцеловал меня в шею и произнес самым серьезным тоном:
– Люблю. Как же иначе, желанная моя?
– И какой только дурак тебя дураком считает… Я б ему за это… много нехороших слов сказала.
– Иди ко мне, Василисушка…
– Ваня, ты меня с ума сведешь. Точнее, уже свел. Я даже согласна грызть твои любимые леденцы. Поцелуй меня сюда. И еще, пожалуйста… Подлец ты этакий, и где ты таким поцелуям выучился…
Мы забылись сном классических любовников эпохи Боккаччо, когда местные петухи горланили вовсю. Но нам было наплевать на их вопли. После такой ночи даже самый мощный петушиный крик покажется не громче комариного писка. Засыпая, я только ощущала безмерную счастливую усталость и то, как Иван заботливо кутает меня одеялом.
Впрочем, долго дремать нам не дали. Примерно около семи в дверь опочивальни постучали и одна из служанок деловито доложила, что завтрак уже подан и «их высочество Василиса Прекрасная вас в трапезной дожидают».
– Скажи, через час будем! – крикнул через дверь Иван и повернулся ко мне с явным намерением продолжить ночное безумство.
Но я спрыгнула с кровати и принялась, хохоча, брызгать на гоняющегося за мной супруга холодной водой из рукомойника.
– Все равно поймаю! – грозился супруг.
– И что?! – Я перешла на обстрел подушками.
– А то! – Иван сграбастал меня и повалился на пол. Затормошил, зацеловал… Стук в дверь повторился.
– Барыня вас оченно настойчиво требуют!
Я выскользнула из-под муженька и схватила первую попавшуюся одежонку. Ваня смотрел на меня с явной печалью.
– Не любишь ты меня, Василиса, – вдруг сказал он.
У меня сердце словно холодной водой окатили. Я подсела к опечаленному мужу и прижалась щекой к его плечу.
– Все не так, Ванечка, – прошептала я. Все не так. Хороший ты. Ласковый. Как такого не любить? Только…
– Только не любится. Ваня посмотрел на меня какими-то удивительно ясными глазами, мне даже не по себе с гало. Погоди, Василиса. Заслужу я твою любовь.
Сказав это, Ваня встал и принялся одеваться. У меня отчего-то глаза защипало так, словно в них попало мыло.
– Ваня, – жалобно проговорила я, – не надо тебе Ничего заслуживать. И не вздумай ни на какие подвиги подаваться'
– То – мое дело, – кратко и серьезно ответствовал Иван, подпоясываясь кушаком. Пойду я. Невестка ожидает.
Оставшись в неприбранной, скучной какой-то спальне, я ни с того ни с сего расплакалась. Не всерьез, а так, слегка. Потому что настроение у меня было непонятное. Любовь – не любовь, влюбленность – не влюбленность… И еще почему-то ужасно хотелось прижать Ванькину голову к своей груди и подуть на его макушку.
И с чего это он решил, что я его вовсе не люблю?
Немедленно, сегодня же пойду на базар и куплю ему целую охапку петушков на палочке. И рубаха под мышками у него протерлась, надо бы заштопать…
С этими мыслями я умылась, надела лучший сарафан из имеющейся в одном сундуке коллекции и отправилась в трапезную на, как оказалось впоследствии, весьма важный разговор с Василисой Прекрасной.
Впрочем, разговор, каким бы серьезным он ни был, не мог повлиять на качественно-количественные характеристики поданных к завтраку блюд. Я даже испытала чувство вины перед нашими «домработницами»: это в какую же рань надо было встать, чтобы приготовить слоеные пирожки и кулебяку с осетриной! Ванька за завтрак принялся с удовольствием, я же, избегая смотреть на соблазнительные орехи в меду, стала пить чай с нежирным творогом. Потому что иначе от таких кулинарных изысков моя фигура очень скоро станет напоминать телеса знаменитой кустодиевской купчихи за чаем. Диета и в сказке не помешает.
– Вот что, сестрица названая, – обратилась ко мне Василиса Прекрасная, давя ложечкой в чашке клюквенные ягодки. Алый сок брызгал на ее тоненькие пальчики. Нам сегодня во дворец идти надобно.
– Само собой. Будем рапортовать о выполнении первого Аленкиного желания. Кстати, интересно, что в дальнейшем приготовила нам ее небогатая неврастеническая фантазия?
– Чего? – Иван поднял голову от слоеных пирожков. Жена, ты это… говори проще, чтоб всем понятней было. А то я прям теряюсь в твоем присутствии.
«Что-то ночью ты не особо терялся», – подумалось мне. Видимо, эта мысль отразилась на моей преступной физиономии, потому что Василиса Прекрасная поглядела на меня с каким-то странным сарказмом и пробормотала:
– Разговелись наконец, целомудренники.
– Василиса, давай лучше о деле. Итак, идем пред ясные Аленкины очи, несем ей уникальные образцы заморской полиэтиленовой пленки, отчего злобная псевдоцарица впадает в фетишистский ступор и требует с нас луну с неба. Кстати, что будем делать, если она и в самом деле ее потребует? В качестве приемлемого эквивалента закажем ей через Интернет лампочку на пятьсот ватт?
– Дело не в Аленкиных запросах, – протянула Василиса Прекрасная. Дело в том, что своей наглостью беспардонною превзошла эта злодейка все границы народного долготерпения. Думаешь, о том я беспокоюсь, что мой муж у нее в подвалах томится? Эти подвалы лучшими людьми Тридевятого царства забиты! Гноит паскудная Аленка и витязей, и мудрецов, и народных умельцев – всех, кто не по нраву ей пришелся. А особо неблагонадежных, по слухам, отправила Аленка в Брынские леса – лесоповалом заниматься.
– А мы-то здесь при чем?
– А при том. Пора открыть народу глаза на, козни лжецарицы. И поднять самых сознательных на бунт…
– Бессмысленный и беспощадный. Понятно. А скажи-ка, Василиса, неужели ни разу, пока Аленка у власти находится, народ не бунтовал?
– Как же не бунтовал? То был бунт соляной, как цены на соль вздорожали, то ситцевый, это когда бабам запретили исподнее из ситца шить, а покупать для того поганый полиэстр заграничный, прости господи…
– И чем же кончились эти бунты? Можешь, впрочем, не говорить. Зачинщиков казнили на Красной площади, а всех недовольных сослали да пересажали. Так?
– Так, – горестно кивнула Василиса Прекрасная. Клюквы в ее чашке было уже больше, чем воды.
– И ты предлагаешь сейчас новый бунт организовать? С какими силами? На каком основании?
– Народ за нами не пойдет, – очень политично высказался Иван. Из-за того, что в погребе мой братка-царевич сидит, ни один поселянин задницу от печки подымать не будет.
– И это вполне логично. Простой народ всегда чужд был проблем аристократии. Вот если Аленка заденет сугубо народные интересы…
– Как же нам ее извести? – мучилась мыслью Василиса Прекрасная. Ведь покоя она нам не даст, и всему Тридевятому царству тоже!
– А давайте я ее на честный бой вызову! – заявил Иван. Я ж когда-то саму Марью Моревну, прекрасную королевну, на кулачках в честном бою, у братанцев боксом именуемом, одолел! Неужто с вредоносной Аленкой не совладаю?!
– Марья Моревна честная воительница была, а эта Аленка применит супротив тебя свою ворожбу, и прости-прощай, белый свет. Обратит тебя, как Алешу Поповича, в лягушонка, да и ногой раздавит. Думаешь, Ваня, ты первый богатырь, который выходил с нею в … чистом поле биться? Тут другое надобно…
Что именно имела в виду Василиса Прекрасная, мы узнать не успели. Потому что в трапезную без стука, вошел мордастый мужик, в котором без труда можно было признать одного из охранников лжецарицы.
– Ты что это себе позволяешь, рыло неумытое?! – вскинулся было Иван, но мужик на этот выпад даже внимания не обратил,
– Государыня вас пред свои ясные очи незамедлительно требует! – голосом, напоминающим рев экскаватора, заявил он.
– Уже бежим, дай только пятки салом смажем! – зло огрызнулась Василиса Прекрасная, вставая из-за стола.
– Государыня велела представить ей задачу, ею загаданную, – добавил посыльный. А в случае неподчинения государыня велела передать, что с Ивана-царевича самолично кожу живьем сдерет и кошельков из энтой кожи понаделает.
– Все ясно. Богатая, однако, у вашей Аленки садистская фантазия. При упоминаниях о сдираемой коже творог не полез мне в горло, и я решила, что лучше будет, если мы и в самом деле отправимся поскорее во дворец. В конце концов, пусть Аленка парниковой пленкой удовлетворяется! А дальше видно будет.
Пока мы с тезкой крепили к голове особые кокошники, без которых дамам нашего ранга и положения не приличествовало появляться в царских палатах, Ванька, одетый по-простому, украсил рулон пленки кокетливым бантиком из холстины. Потом взвалил эту красоту на плечо и заявил, что готов идти не только во дворец к Аленке, а и к самому черту в зубы.
– Ты даже меча :не взял, Ванечка, – укорила его свояченица. А вдруг там на нас лихие Аленкины люди нападут?
Ванька без слов выразительно показал себе за спину. Я пригляделась. В ярком солнечном свете виднелись нечеткие контуры рук Крутого Сэма. На сей раз он вооружился парой пистолетов.
– Значит, идем под прикрытием, – засмеялась я, еще не подозревая, какой сюрприз ожидает нас во дворце.
– Пришли, шудры непросветленные. Довольным тоном констатировала лжецарица, ерзая на неудобном для нее троне. Сегодня Аленка вырядилась весьма нетривиально. Вместо традиционного роскошного сарафана она красовалась в грубо сшитом, мешковатом платье из небеленой холстины. А на голове, заменяя корону, белело некое подобие бедуинского бурнуса, В пальцах Аленка беспрестанно вертела длиннющие четки с зернами величиной с хороший кулак, а на босых ее ногах красовалось нечто вроде татуировки хной.
– Ну пришли, – хмуро подтвердил Иван и свалил на пол бобину с пленкой. Принимай заказ согласно запросу.
Аленка соскочила с трона и скоренько приблизилась к рулону блестящей пленки. Опасливо потрогала ее босой ногой.
– Что энто такое? – воззрилась она на нас.
– Ткань, волшебным методом химизации-полимеризации изготовленная, – принялась объяснять я. В результате реструктуризации пептидных волокон изохроматических высокомолекулярных соединений при помощи катализации, возгонки, нагрева и реакции обмена произошли глобальные смещения в квантовой теории материальных объектов. Короче, тебе все равно этого не понять. Химия, подруга, наука не для средних умов. Забирай заказ, и мы пойдем.
– Нет уж, погодите! – Аленка развернула бобину, размотала пленку по всему полу и принялась пробовать ее на прочность, на просвет, на линючесть и разрыв. Потом взялась, бормоча, проверять, точно ли в принесенном нами отрезке содержится десять аршин. Когда и этот момент был уточнен, Аленка кликнула двух служанок, велела им отнести «сию ткань многоценную» в царскую сокровищницу, а сама пристально поглядела на меня. Хитра ты, однако, Василиса Премудрая! Где, ответствуй как на духу, таковую редкость достала?
– Где было, там больше нету! – вместо меня ответил Иван. У моей супруги батюшка-начальник главный по всему текстильному ремеслу. Так что это службишка, не служба…
– Ах, вот оно что! – начала было Аленка, но тут ее прервало появление одного из ее мордоворотов.
– Матушка-царица! – прогудел мордоворот. Весь Кутеж на Красной площади согнали по твоему особливому распоряжению. Ждет народишко слова твоего мудрого.
– Вот-вот! А мой-то, бычок-губошлеп, поехал, думает подвиг совершить! Того не знает, что Соловья победить никак невозможно, поскольку он и не человек вовсе, и не зверь, а так – нечто вроде привидения… Только это привидение может таких плюх всякому ищущему боевой славы навешать – мало не покажется. Вот и получилось: Ваня – по главной улице Соловья воевать поскакал, а я обернулась лягушкой и дворами да околицами помчалась вперед мужа на речку Малинку – разбойника упрашивать, чтоб он царевича пощадил и смерти лютой да позорной не предавал. Уж чего я только Соловью не сулила, чем только не кланялась! Не будь он призраком бесплотным, так, верно, пришлось бы мне, и, женской честью поступиться, лишь бы супруга от гибели спасти. Смилостивился, однако, разбойник, пообещал не губить Ивана, а только пошутить над ним вволю. Так и вышло… – Василиса Прекрасная горестно закусила губку.
– А что же Соловей-разбойник взамен потребовал?
– Каждый год на Святках он теперь невозбранно в град Кутеж прибывает и незамужним девицам, что по ночам на женихов гадают, в бане или в зеркалах свистящим призраком является. Ему развлечение, а с девицами чуть не падучая приключается! А все из-за супруга моего неуемного. Потом было дело, Ваня мой решил с бухты-барахты за три моря отплыть, землю новую открыть. Гостевал у нас о ту пору мореход один, Афанасием звать, так он с ним намылился в путь далекий! «Я, говорит, тебе, жена, птицу жар заморскую привезти обещаюсь. Да еще, как новый край открою, твоим именем его назову. Будет на карте земля Василисия! Али Василия! По-иностранному будет переводиться – Базилия! И вечное там станет лето, птицы райские запоют, мужики штаны белые наденут, а бабам и надевать ничего не надо будет – жарко потому что…» Уж как я его отговорила от этого путешествия, про то отдельный разговор. А теперь думаю – лучше б уплыл, окаянный, в энту Базилию, где все мужики в белых штанах! Все мне спокойнее, сама себе хозяйка…
– Да, семейная жизнь – не сахар.
– Не сахар, – подтвердила Василиса Прекрасная. И даже не сахарин.
На этом глубокомысленном утверждении нашу беседу прервал совершенно запредельный грохот, раздавшийся из кабинета.
– Ванька компьютер свалил! – ахнула я и, себя не помня, ринулась разбираться с непутевым муженьком…
Зрелище, представшее пред нашими изумленными очами, было из ряда вон выходящее.
Компьютер вовсе не пострадал. Цел (во всяком случае, выглядел он вполне целым) был и мой благоверный. Правда, он недвижно лежал на полу и яростно вращал выпученными глазами. А над ним в воздухе, на высоте человеческого роста, парили руки. Крепкие такие мужские руки в кожаных перчатках без пальцев и с непонятной татуировкой в районе левого запястья. Руки любовно поигрывали матово посверкивающим и вполне реальным пистолетом-пулеметом Томпсона.
– Черт побери, – только и сказала я, – Что это такое?
– Кто это такое? – поправила меня Василиса Прекрасная.
Словно отвечая на этот вопрос, в воздухе прозвучал легкомысленный, даже какой-то определенно залихватский свист. А потом мужской, не лишенный приятности, голос сказал из пустоты:
– Меня зовут Сэм, если кто не понял!
– И все-таки я не могу понять, как ты, Иванушка, умудрился вот этого товарища к нам в реальность протащить.
Ваня жалобно и виновато поглядел на меня. Поправил мокрое полотенце на мощной шишке.
– Вот ей-богу, Василиса, и не знаю, что тебе сказать, Играл-играл себе, только пару взрослых арахноидов порешил, патронами запасся, чую: кто-то меня в бок толкает, упорно так. Ах ты, думаю, сволочь костяная, скелет с Клира, я тебя сейчас по косточкам-то развалю! ^Разворачиваюсь мышкой, ан это и не скелет, а зараза поганая, безголовый камикадзе по ушам мне гранатой лупит. Как рвануло, я даже оглох и от компутера отлетел. А потом очнулся и вижу перед собой энти руки с трещоткой дьявольской. Это, видать, тот самый Крутой Сэм и есть, только он какой-то неполноценный…
– От такого слышу! – немедленно раздался голос из ниоткуда, а «томпсон» в крепких руках неуловимо сменился помповым ружьем.
– Вот горе-то! – вздохнула Василиса Прекрасная, – Доигрался ты, Ванька. Что нам теперь с этим твоим Сэмом делать? Как от него избавляться?
В мою больную голову пришла очередная идея.
– А зачем от него избавляться? Это же прирожденный воин – незаметный, неубиваемый и обходящийся без довольствия! Разве плохо иметь такого в своей команде, если Аленка вздумает против нас очередные козни строить? И потом… Возьмем Сэма во дворец, он там пару очередей даст, и Аленка освободит Ивана-царевича как миленькая! Верно, Сэм?
– Все о'кей– подтвердил Сэм. И добавил: – Пока тебе глаз не выбьют.
И легкомысленно засвистел.
– Не нравится мне этот Сэм, – дернула плечиком Василиса Прекрасная. Настоящие мужики такими не бывают. Одни руки, и больше ничего, – как это понять?
– Зато он стреляет хорошо, – вступилась я за нашего нового виртуального приятеля. И свистит.
Прекрасная тезка посмотрела с грустью:
– Непонятно мне сие ваше колдовство машинное. То ли дело по-простому, по-старинному: руками взмахнул, заклинание прочел, и явились тридцать три богатыря, в чешуе, как жар, горя…
– Все меняется, – философски вздохнула я. И сказки меняются вместе с нами. Эй, Сэм!
– Я тут, уроды безголовые!
– Он еще и ругается, что ломовой извозчик! – гневно фыркнула Василиса.
– Ничуть не бывало. Просто у него тезаурус обедненный. Жанр «экшн», надо понимать. Сэм, иди отдохни!
– Вот это вещь!
Вооруженные руки исчезли за параллелепипедом системного блока. Послышалась странная возня, вроде той, какая бывает, если копаться в коробке со всякими гаечками-болтиками… И вдруг раздался мощный выстрел, а за ним – пронзительный визг:
– Вот только тронь меня, урод! Я из тебя смайликов наделаю!
Голос был какой-то странный. Так могла бы вопить машина, будь она легкомысленной девицей лет этак пятнадцати.
– Ничего не понимаю, – призналась я. И схватилась за голову: с моим многострадальным компьютером творилось нечто неописуемое. По монитору струились яркие волны всех мыслимых цветов, системный блок гудел так, что аж подпрыгивал, а модем беспрестанно верещал, будто он и не модем вовсе, а аварийная сигнализация. Ванька подскочил к монитору, обхватил его, словно дорогого друга, но тут мощный голубовато-сиреневый разряд отбросил муженька в дальний угол комнаты. Монитор почернел, затем засветился ровным синим «экраном смерти». В комнате запахло озоном. И еще почему-то духами. Да, точно духами. «Little black dress» от фирмы AVON. У меня когда-то были такие… А затем перед нашими изумленными очами в воздухе соткалось подобие невысокой и хрупкой девичьей фигурки в черном мини-платьице. Фигурка была нестабильная, и, вглядевшись, я поняла причину ее нестабильности: неожиданная гостья вся целиком состояла из точек-пикселей. Не слишком приятное зрелище, доложу я вам.
– Ты кто? – спросила я очередную виртуальную гостью.
Та в ответ только захихикала неестественным механическим голоском. Рядом с нею оказались руки крутого Сэма. Руки выглядели весьма нерешительными, и даже мощный гранатомет (да, уже гранатомет) в них смотрелся как-то уныло. Девочка продолжала противно хихикать, а у меня в мозгу закрутилась модная песенка «Девочка Живущая в Сети».
– Точно! – воскликнула я. Василиса, Иван, смотрите, это она и есть! Девочка, Живущая в Сети! Никогда бы не подумала, что она так отвратительно выглядит!
– Просто меня рисовали в режиме шестьсот сорок на четыреста восемьдесят, шестнадцать цветов, – явно обидевшись, проскрипела Девочка.
– И говоришь ты через встроенный динамик, – заключила я, чем окончательно ее расстроила, – Ты зачем , явилась сюда, сокровище виртуальное?
– Как зачем? – пропищала Девочка. Знаешь ли, бывает же чудо, знаешь ли, встречают же люди, может быть, на том конце кто-нибудь отдаст сердце…
– Ясно. Большой и чистой любви, значит, хочешь.
– А хотя бы! – Пиксели на личике девицы быстро перестроились, и я поняла, что она своим жутковатым оскалом изображает улыбку. Ты думаешь, там, в этой Сети проклятой, можно найти толкового спутника жизни? Я, как говорится, созрела, и системные требования у меня еще те!
– Тогда лучшего жениха, чем Крутой Сэм, тебе не найти, – усмехнулась я.
– Нет! О нет!– завопил на всю комнату приятный мужской голос, – Лучше я пять раз пройду Долину царей, пусть меня растопчут механоиды и разорвут на клочки сцитийские гарпии, чем эта девица примется ко мне липнуть! Не смешите меня!
– Наглый мужлан! – вскинулась виртуальная девица. Да я на тебя сама же ни смайлика не потрачу! У тебя ж, ничего нет, кроме рук!
В ответ на это Сэм оглушительно засвистел и погрозился девице гранатометом. Впрочем, виртуальное оружие этому капризному и неприятному созданию, похоже, нимало не угрожало.
– Так, – суровым тоном заговорила я. Попрошу прекратить несанкционированные угрозы оружием и прочие скандалы. Вы, Сэм, завтра получите от Ивана, какие-нибудь инструкции по дальнейшим действиям и будете как минимум нашим охранником. Что же касается сетевой Девочки…
– Не надо решать за меня мою судьбу! – взвизгнула Девочка и дернулась так, что ее непрочное тело на мгновение превратилось в россыпь призрачных конфетти, – Я уже давно созрела! Я здесь сама прекрасно освоюсь!
И, напевая «Пьяный мачо лечит меня и плачет», Девочка роем разноцветных точек вылетела в распахнувшееся окошко.
– Вот чертовщина-то, – произнесла, вытирая вспотевший лоб, Василиса Прекрасная. Выключи ты, родимая, свою колдовскую машину, а то, не приведи господь, из нее еще какая-нибудь тварь непотребная вылупится!
Я кивнула и хотела уж было нажать на кнопку, но меня остановил Иван:
– Не след сего деять, Василисушка!
– Это почему?
– Я так понимаю, что, ежели выключить сей компутер, Сэм помрет. А мне его зело жаль, уж больно он воин путевый.
Посвистывание в углу комнаты (там же руки в перчатках помахивали скромной двустволочкой) показало мне, что наш виртуальный гость имеет одинаковое с моим мужем мнение.
– Ладно, будь по-вашему, хотя я больше чем уверена, что никакие включения-выключения на присутствие этого рукастого типа не повлияют. Хотя бы потому, что машина и так капитально зависла… А вот Сэм пускай пока здесь сидит. Не хватало еще, чтобы он кого-нибудь из местных жителей до смерти перепугал.
* * *
За всеми этими событиями мы и не заметили, как сумерки поздней весны сменились роскошной, наполненной ароматами цветущих садов и ближних конюшен ночью.– Пойду я на гостевую половину, – позевывая, сказала Василиса Прекрасная. Поздно уже, а завтра вставать ни свет ни заря, к Аленке идти, не к ночи будь она помянута… Спокойной ночи вам.
– Спокойной ночи…
Я, взявши тускло светивший шандал, свела Василису в ее покои, чтоб не оступилась на крутых ступеньках. Шандал пришлось оставить у тезки в комнате, поэтому обратно я возвращалась почти в полной темноте, вытянув вперед руки и ощупывая стены. И едва не завизжала, когда мои ладони вместо резной двери в спальню уперлись в… скажем так, обнаженный мужской торс. Слабый запах яблочных леденцов дал мне понять, с кем я имею дело.
– Иван, ты что задумал? – грозным шепотом осведомилась я и услышала в ответ:
– Жена ты мне али не жена?
– Ну, допустим… Но это еще не означает, что… Ты куда меня тащишь, маньяк?
– Известно куда…
На это я ничего сказать не сумела, потому что этот сладострастник, принялся меня целовать.
– Ванька, ты с ума сошел! Да что ты творишь?! Кто тебя таким вещам учил?! Ва-а-анечка…
– Любушка моя… – Расслабленно улыбаясь, он стиснул меня так, что дышать стало трудно.
Трудно и… сладко. Признаться, я давным-давно ничего подобного не испытывала. С прежним мужем я лишь существовала под одной крышей, потому что брезговала его блудливым, истершимся в постелях многочисленных любовниц телом. Самой же пускаться в приключения не хотелось, да и некогда было. И вот теперь Иван… Про которого я даже ни секунды не думала в этом смысле. Сумасшествие какое-то!
Самым потрясающим было то, что Иван, о котором я до сего момента думала не иначе как о задержавшемся в периоде второго пубертата парнишке с маниакальным пристрастием к леденцам, оказался мужчиной, способным в определенном смысле свести с ума оказавшуюся в его объятиях женщину. Мне почему-то всегда казалось, что русские народные эротические игры отличались грацией и изобретательностью носорога, а среднестатистический русский мужик делал свое дело с тем же грубым энтузиазмом, с каким до этого, например, колол дрова. Ваня оказался приятным исключением…
– Сколько женщин у тебя было до меня, негодник? Ладно, можешь не отвечать. О черт, никогда бы не подумала, что то, что ты сейчас вытворяешь с моей спиной, может так меня возбуждать!
– Тебе нравится? – из-за плеча сладко выдыхал Ваня. И ласкал меня так, что я плавилась, как пластилин под солнцем.
– Не спрашивай… Я такого себе представить не могла даже в самых смелых эротических снах… Ваня…
– Да, родная…
– А ты случайно «Камасутру» не читал?
– Чего? – Мой пылкий любовник (в смысле муж) пристроил меня сверху и честно принялся перечислять: – «Азбуку» читал, «Цифирную науку» читал, потом еще «Похождения Бовы-королевича»… Нет, «Камасутру» не читал. А надо?
– Не надо! – Я тихо расхохоталась, как хохочут поглупевшие от счастья и удовольствия женщины. Хорош и без нее будешь.
Наконец в опочивальне воцарились относительные покой и тишина. В не закрытое ставнями окно сквозь кленовую листву бледно просвечивали звезды.
Я отчего-то застыдилась этой листвы и звезд, застыдилась даже притихшей комнаты (а вдруг тут притаился Крутой Сэм и наблюдает за тем, как мы с Иваном… Хотя чем ему наблюдать-то?!), потянула на себя тяжелое атласное покрывало, но Иван настойчиво отвел мою руку и ласково потерся щекой о живот. И не только о живот,
– Ваня, мы сегодня совсем не спим?
– Совсем, любушка.
– А скажи, ты в самом деле… как бы это сказать… любишь меня?
Ваня поцеловал меня в шею и произнес самым серьезным тоном:
– Люблю. Как же иначе, желанная моя?
– И какой только дурак тебя дураком считает… Я б ему за это… много нехороших слов сказала.
– Иди ко мне, Василисушка…
– Ваня, ты меня с ума сведешь. Точнее, уже свел. Я даже согласна грызть твои любимые леденцы. Поцелуй меня сюда. И еще, пожалуйста… Подлец ты этакий, и где ты таким поцелуям выучился…
Мы забылись сном классических любовников эпохи Боккаччо, когда местные петухи горланили вовсю. Но нам было наплевать на их вопли. После такой ночи даже самый мощный петушиный крик покажется не громче комариного писка. Засыпая, я только ощущала безмерную счастливую усталость и то, как Иван заботливо кутает меня одеялом.
Впрочем, долго дремать нам не дали. Примерно около семи в дверь опочивальни постучали и одна из служанок деловито доложила, что завтрак уже подан и «их высочество Василиса Прекрасная вас в трапезной дожидают».
– Скажи, через час будем! – крикнул через дверь Иван и повернулся ко мне с явным намерением продолжить ночное безумство.
Но я спрыгнула с кровати и принялась, хохоча, брызгать на гоняющегося за мной супруга холодной водой из рукомойника.
– Все равно поймаю! – грозился супруг.
– И что?! – Я перешла на обстрел подушками.
– А то! – Иван сграбастал меня и повалился на пол. Затормошил, зацеловал… Стук в дверь повторился.
– Барыня вас оченно настойчиво требуют!
Я выскользнула из-под муженька и схватила первую попавшуюся одежонку. Ваня смотрел на меня с явной печалью.
– Не любишь ты меня, Василиса, – вдруг сказал он.
У меня сердце словно холодной водой окатили. Я подсела к опечаленному мужу и прижалась щекой к его плечу.
– Все не так, Ванечка, – прошептала я. Все не так. Хороший ты. Ласковый. Как такого не любить? Только…
– Только не любится. Ваня посмотрел на меня какими-то удивительно ясными глазами, мне даже не по себе с гало. Погоди, Василиса. Заслужу я твою любовь.
Сказав это, Ваня встал и принялся одеваться. У меня отчего-то глаза защипало так, словно в них попало мыло.
– Ваня, – жалобно проговорила я, – не надо тебе Ничего заслуживать. И не вздумай ни на какие подвиги подаваться'
– То – мое дело, – кратко и серьезно ответствовал Иван, подпоясываясь кушаком. Пойду я. Невестка ожидает.
Оставшись в неприбранной, скучной какой-то спальне, я ни с того ни с сего расплакалась. Не всерьез, а так, слегка. Потому что настроение у меня было непонятное. Любовь – не любовь, влюбленность – не влюбленность… И еще почему-то ужасно хотелось прижать Ванькину голову к своей груди и подуть на его макушку.
И с чего это он решил, что я его вовсе не люблю?
Немедленно, сегодня же пойду на базар и куплю ему целую охапку петушков на палочке. И рубаха под мышками у него протерлась, надо бы заштопать…
С этими мыслями я умылась, надела лучший сарафан из имеющейся в одном сундуке коллекции и отправилась в трапезную на, как оказалось впоследствии, весьма важный разговор с Василисой Прекрасной.
Впрочем, разговор, каким бы серьезным он ни был, не мог повлиять на качественно-количественные характеристики поданных к завтраку блюд. Я даже испытала чувство вины перед нашими «домработницами»: это в какую же рань надо было встать, чтобы приготовить слоеные пирожки и кулебяку с осетриной! Ванька за завтрак принялся с удовольствием, я же, избегая смотреть на соблазнительные орехи в меду, стала пить чай с нежирным творогом. Потому что иначе от таких кулинарных изысков моя фигура очень скоро станет напоминать телеса знаменитой кустодиевской купчихи за чаем. Диета и в сказке не помешает.
– Вот что, сестрица названая, – обратилась ко мне Василиса Прекрасная, давя ложечкой в чашке клюквенные ягодки. Алый сок брызгал на ее тоненькие пальчики. Нам сегодня во дворец идти надобно.
– Само собой. Будем рапортовать о выполнении первого Аленкиного желания. Кстати, интересно, что в дальнейшем приготовила нам ее небогатая неврастеническая фантазия?
– Чего? – Иван поднял голову от слоеных пирожков. Жена, ты это… говори проще, чтоб всем понятней было. А то я прям теряюсь в твоем присутствии.
«Что-то ночью ты не особо терялся», – подумалось мне. Видимо, эта мысль отразилась на моей преступной физиономии, потому что Василиса Прекрасная поглядела на меня с каким-то странным сарказмом и пробормотала:
– Разговелись наконец, целомудренники.
– Василиса, давай лучше о деле. Итак, идем пред ясные Аленкины очи, несем ей уникальные образцы заморской полиэтиленовой пленки, отчего злобная псевдоцарица впадает в фетишистский ступор и требует с нас луну с неба. Кстати, что будем делать, если она и в самом деле ее потребует? В качестве приемлемого эквивалента закажем ей через Интернет лампочку на пятьсот ватт?
– Дело не в Аленкиных запросах, – протянула Василиса Прекрасная. Дело в том, что своей наглостью беспардонною превзошла эта злодейка все границы народного долготерпения. Думаешь, о том я беспокоюсь, что мой муж у нее в подвалах томится? Эти подвалы лучшими людьми Тридевятого царства забиты! Гноит паскудная Аленка и витязей, и мудрецов, и народных умельцев – всех, кто не по нраву ей пришелся. А особо неблагонадежных, по слухам, отправила Аленка в Брынские леса – лесоповалом заниматься.
– А мы-то здесь при чем?
– А при том. Пора открыть народу глаза на, козни лжецарицы. И поднять самых сознательных на бунт…
– Бессмысленный и беспощадный. Понятно. А скажи-ка, Василиса, неужели ни разу, пока Аленка у власти находится, народ не бунтовал?
– Как же не бунтовал? То был бунт соляной, как цены на соль вздорожали, то ситцевый, это когда бабам запретили исподнее из ситца шить, а покупать для того поганый полиэстр заграничный, прости господи…
– И чем же кончились эти бунты? Можешь, впрочем, не говорить. Зачинщиков казнили на Красной площади, а всех недовольных сослали да пересажали. Так?
– Так, – горестно кивнула Василиса Прекрасная. Клюквы в ее чашке было уже больше, чем воды.
– И ты предлагаешь сейчас новый бунт организовать? С какими силами? На каком основании?
– Народ за нами не пойдет, – очень политично высказался Иван. Из-за того, что в погребе мой братка-царевич сидит, ни один поселянин задницу от печки подымать не будет.
– И это вполне логично. Простой народ всегда чужд был проблем аристократии. Вот если Аленка заденет сугубо народные интересы…
– Как же нам ее извести? – мучилась мыслью Василиса Прекрасная. Ведь покоя она нам не даст, и всему Тридевятому царству тоже!
– А давайте я ее на честный бой вызову! – заявил Иван. Я ж когда-то саму Марью Моревну, прекрасную королевну, на кулачках в честном бою, у братанцев боксом именуемом, одолел! Неужто с вредоносной Аленкой не совладаю?!
– Марья Моревна честная воительница была, а эта Аленка применит супротив тебя свою ворожбу, и прости-прощай, белый свет. Обратит тебя, как Алешу Поповича, в лягушонка, да и ногой раздавит. Думаешь, Ваня, ты первый богатырь, который выходил с нею в … чистом поле биться? Тут другое надобно…
Что именно имела в виду Василиса Прекрасная, мы узнать не успели. Потому что в трапезную без стука, вошел мордастый мужик, в котором без труда можно было признать одного из охранников лжецарицы.
– Ты что это себе позволяешь, рыло неумытое?! – вскинулся было Иван, но мужик на этот выпад даже внимания не обратил,
– Государыня вас пред свои ясные очи незамедлительно требует! – голосом, напоминающим рев экскаватора, заявил он.
– Уже бежим, дай только пятки салом смажем! – зло огрызнулась Василиса Прекрасная, вставая из-за стола.
– Государыня велела представить ей задачу, ею загаданную, – добавил посыльный. А в случае неподчинения государыня велела передать, что с Ивана-царевича самолично кожу живьем сдерет и кошельков из энтой кожи понаделает.
– Все ясно. Богатая, однако, у вашей Аленки садистская фантазия. При упоминаниях о сдираемой коже творог не полез мне в горло, и я решила, что лучше будет, если мы и в самом деле отправимся поскорее во дворец. В конце концов, пусть Аленка парниковой пленкой удовлетворяется! А дальше видно будет.
Пока мы с тезкой крепили к голове особые кокошники, без которых дамам нашего ранга и положения не приличествовало появляться в царских палатах, Ванька, одетый по-простому, украсил рулон пленки кокетливым бантиком из холстины. Потом взвалил эту красоту на плечо и заявил, что готов идти не только во дворец к Аленке, а и к самому черту в зубы.
– Ты даже меча :не взял, Ванечка, – укорила его свояченица. А вдруг там на нас лихие Аленкины люди нападут?
Ванька без слов выразительно показал себе за спину. Я пригляделась. В ярком солнечном свете виднелись нечеткие контуры рук Крутого Сэма. На сей раз он вооружился парой пистолетов.
– Значит, идем под прикрытием, – засмеялась я, еще не подозревая, какой сюрприз ожидает нас во дворце.
– Пришли, шудры непросветленные. Довольным тоном констатировала лжецарица, ерзая на неудобном для нее троне. Сегодня Аленка вырядилась весьма нетривиально. Вместо традиционного роскошного сарафана она красовалась в грубо сшитом, мешковатом платье из небеленой холстины. А на голове, заменяя корону, белело некое подобие бедуинского бурнуса, В пальцах Аленка беспрестанно вертела длиннющие четки с зернами величиной с хороший кулак, а на босых ее ногах красовалось нечто вроде татуировки хной.
– Ну пришли, – хмуро подтвердил Иван и свалил на пол бобину с пленкой. Принимай заказ согласно запросу.
Аленка соскочила с трона и скоренько приблизилась к рулону блестящей пленки. Опасливо потрогала ее босой ногой.
– Что энто такое? – воззрилась она на нас.
– Ткань, волшебным методом химизации-полимеризации изготовленная, – принялась объяснять я. В результате реструктуризации пептидных волокон изохроматических высокомолекулярных соединений при помощи катализации, возгонки, нагрева и реакции обмена произошли глобальные смещения в квантовой теории материальных объектов. Короче, тебе все равно этого не понять. Химия, подруга, наука не для средних умов. Забирай заказ, и мы пойдем.
– Нет уж, погодите! – Аленка развернула бобину, размотала пленку по всему полу и принялась пробовать ее на прочность, на просвет, на линючесть и разрыв. Потом взялась, бормоча, проверять, точно ли в принесенном нами отрезке содержится десять аршин. Когда и этот момент был уточнен, Аленка кликнула двух служанок, велела им отнести «сию ткань многоценную» в царскую сокровищницу, а сама пристально поглядела на меня. Хитра ты, однако, Василиса Премудрая! Где, ответствуй как на духу, таковую редкость достала?
– Где было, там больше нету! – вместо меня ответил Иван. У моей супруги батюшка-начальник главный по всему текстильному ремеслу. Так что это службишка, не служба…
– Ах, вот оно что! – начала было Аленка, но тут ее прервало появление одного из ее мордоворотов.
– Матушка-царица! – прогудел мордоворот. Весь Кутеж на Красной площади согнали по твоему особливому распоряжению. Ждет народишко слова твоего мудрого.