Страница:
Каклюгин переиначивает по-своему, говоря: "Дон для донцов. Казачий Круг пусть казачьим Кругом останется. Руки прочь от нашего казачьего дела". Я бы мог привести еще много подобных умышленных неточностей, нашедших место в "Донской Летописи" и совершенно искажающих самый смысл содержания, но боюсь затруднить читателя этими мелочами. Важно лишь то, что элементы, враждебно настроенные к Атаману, не имея существа для обвинений, хватались за форму и каждую мелочь, лишь бы взбудоражить Круг и настроить его против Краснова. Заявление ген. Краснова, что Дон одинок в борьбе, что Добровольческая армия занята частной задачей - очищением Кубани, оппозиция истолковала, как результат враждебности Атамана к Добровольческой армии и вместе с тем умышленно замалчивала ответную речь ген. Краснова на приветствие представителя Добровольческой армии - полную теплоты, ласки, уважения к этой армии и горячего заверения вечной дружбы донцов и добровольцев 206). Эту же речь обходит молчанием и ген. Деникин на страницах "Очерки Русской Смуты". Наоборот, упоминание Атамана в программной речи о Добровольческой армии 207) привело ген. Деникина в негодование, о чем он немедленно сообщил представителю Добровольческой армии на Большом Войсковом Круге ген. Лукомскому. Давая разные указания, Главнокомандующий рекомендует своему представителю войти в связь с оппозицией Донскому Атаману. Он пишет: "изложенное в пункте 3-м надлежит сообщить доверительно отдельным видным представителям оппозиции 208). Естественно, что такие директивы мы расценивали, как непрошенное и совершенно недопустимое вмешательство в наши внутренние дела, на что Деникин не имел никакого права. Ген. Лукомский был наш официальный гость и как таковому ему, прежде всего, надлежало держаться нейтральной линии, а отнюдь не вмешиваться в наши семейные дрязги. Ни Атаман, ни Донское Правительство, ни командование, никогда не считали возможным вмешиваться во взаимоотношения Добровольческой армии и Кубани или в споры между Кубанским Атаманом и Радой. Наши представители, находившиеся при Добровольческой ставке, являлись всегда только официальными представителями Дона, не проявляя никогда никаких попыток вмешиваться во внутренние, чужие раздоры. Но, бесспорно, ставка Добровольческой армии держалась иного мнения, чем мы, что лишь отталкивало от ген. Деникина и Донского Атамана и Донское командование. Особенно сильно муссировала оппозиция вопрос "германофильства" ген. Краснова. Письмо Атамана Императору Вильгельму было "кем-то" весьма загадочно "выкрадено" из отдела Иностранных дел 209) и затем подпольным путем, в искаженном виде, широко распространялось в населении, что придавало письму особенную таинственность. Не лишено интереса и поведение ген. А. Богаевского, управляющего отделом Иностранных Дел. Оно многих тогда смутило и вызвало живые комментарии. Давая Кругу отчет о работе своего отдела, он, как бы случайно, вскользь упомянул об этом письме, оттенил к нему свое отрицательное отношение и подчеркнул, что оно написано Атаманом единолично. Такое заявление, конечно, произвело соответствующий эффект. Интерес к письму у депутатов Круга, после заявления Богаевского, значительно возрос" 210). С целью положить предел закулисной игре, ген. Краснов огласил на Круге подлинную копию пресловутого письма. Сделав это, он добавил, что всю ответственность за него он берет на себя. Оппозиция оказалась обезоруженной. К ее большому огорчению Круг в письме не усмотрел ничего, что могло бы быть поставлено в вину ген. Краснову. В конечном итоге, несмотря на неоднократные и весьма настойчивые попытки оппозиции демагогическим путем разжечь страсти "серых" депутатов Круга и склонить их на свою сторону, несмотря на горячее желание отдельных членов Круга "популяризироваться", пуская в ход даже и неблаговидные средства, трезвый разум простого казака-хлеборороба взял верх и Войсковой Круг вполне одобрил политику Донского Правительства. Он признал, что при полной невозможности не только помощи, но и сношений с союзниками, иной политики быть не могло. Только путем соглашения с германским командованием и Украиной, Дон мог спасти себя и помочь спастись и окрепнуть Добровольческой армии и Кубанскому войску. Свое одобрение политики Атамана Круг выразил следующим постановлением: 1) Одобрить общее в отношении центральных держав направление политики Правительства, основанной на принципе взаимного и равноправного удовлетворения интересов обеих сторон в практических вопросах, выдвигаемых жизнью, без вовлечения Дона в борьбу ни за, ни против Германии. 2) Приветствовать наладившиеся добрососедские отношения с родственной Украиной и указать Правительству на необходимость дальнейшего сближения а общих интересах Дона и Украины. 3) Ввиду выяснившегося направления нашей иностранной политики по отношению к центральным державам, Большой Войсковой Круг, выражая доверие главе Правительства Донскому Атаману и управляющему отделом Иностранных дел, уполномачивает их спокойно продолжать начатое ими строительство родного Края в том же курсе иностранной политики, которую они вели до данного момента 211). Неудача в "немецком вопросе" побудила оппозицию еще яростнее ополчиться против Донского Правительства и с еще большей настойчивостью_ тормозить и мешать проведению в жизнь мероприятий, намеченных Атаманом и подлежащих утверждению Кругом. Нередко прения на Круге принимали весьма острый характер. Поклонники Атамана страстно отстаивали положения, выдвинутые ген. Красновым, им в горячности не уступали и противники и были случаи, когда заседания Круга напоминали собой бурные сценки из недавней "бескровной". Обычно заседания Донского парламента были открыты, как для представителей печати, так и для частной публики. Поэтому, все происходившее в нем, вылизалось на улицу, делалось достоянием общества, попадало в газеты, а затем катясь дальше достигало станиц и фронта. Последили с необычайной чуткостью прислушивался к голосу Круга и с огромным интересом следил, как развиваются события в центре Области - Новочеркасске. Этот интерес и состояние "выжидания" конечного результата борьбы в Донском парламенте, стали, как я заметил, доминировать над всем остальным. Многие строевые начальники поддались общему психозу, вследствие чего наступательный порыв на фронте начал, мало-помалу уступать место вялости и нерешительности. В итоге, боевой успех донцов заметно падал. В этом падении значительную роль играл и Войсковой штаб. Работа штаба, обычно всегда чрезмерно большая, во время сессии Круга, увеличивалась еще более, а главное делалась до крайности нервной и, значит, менее продуктивной. Два раза в сутки приходилось подготовлять для Атамана исчерпывающий доклад о событиях на фронте, что, конечно, отнимало у меня много времени. Но многим депутатам и этого было недостаточно. С целью узнать последние новости или просто "поболтать" они группами и поодиночке приходили в мой штаб. Минуя все инстанции, высокие представители "Державного хозяина Донской Земли", выражали желание говорить только с мной, упуская из виду, что отрывая меня от дела, они тормозят работу штаба. Вначале, я очень охотно шел навстречу их желанию. Однако, вскоре число посещений настолько возросло, что мне стала угрожать перспектива, забросив текущую работу, целый день разговаривать с делегатами Донского парламента. Тогда я стал отказывать в приеме. Когда же одна группа членов Круга не только настойчиво просила, но скорее требовала ее принять, то сделав это, я довольно убедительно дал им понять недопустимость и даже вред их чрезмерного любопытства, мешающего правильной работе штаба. После этого визиты прекратились. Как бы в ответ на это, на Круге стали муссироваться самые невероятные и фантастические слухи, с целью подорвать мой авторитет в Войске. Не лишним будет упомянуть, что насколько были продуманы, разумны и обоснованы вообще все постановления Донского парламента в широком смысле, касающиеся фронта и армии, настолько смешны и нелепы оказывались иногда его решения, затрагивавшие некоторые отдельные вопросы. Последнее обстоятельство следует объяснить результатом победы оппозиции. В мелочах, временами Круг шел на уступки нашим противникам. Так, например, Кругом была избрана "военная комиссия" с задачей разобраться в постановке военного дела на Дону и проконтролировать работу Войскового штаба. Комиссия состояла из 2-3 обер-офицеров и такого же числа рядовых казаков. Председательствовал полк. С. Бородин, начальник службы связи моего штаба, человек, скажу, весьма заурядный 212). Ну разве, спрошу я, читателя, не является ли это абсурдом? Хотя бы уже потому, что названный полковник, должен был хорошо помнить, что его "неприкосновенность" как члена Круга всего лишь несколько дней, т. е. пока длится сессия Круга, а после, если я найду нужным, я смогу загнать его туда, куда, как говорят, Макар телят не гонял. Сначала комиссия бродила по разным военным учреждениям и вообще всюду совала свой нос без всякого толку. Между прочим, она нашла существование офицерской школы излишней для Войска и Атаману стоило много усилий, чтобы доказать Донскому парламенту настоятельную необходимость названной школы для Дона. Затем, эта комиссия явилась в мой штаб и потребовала от 1-го генерал-квартирмейстера документы, дела и чтобы он давал ей нужные разъяснения. Генерал-квартирмейстер ответил, что без моего разрешения, он не может удовлетворить эту просьбу и пришел ко мне за указаниями. Я должен признаться, что действия комиссии меня возмутили. Пригласив ее к себе, я решительно заявил, что в штабе хозяин только я и никому не позволю в нем распоряжаться без моего ведома и согласия. - "Если же" - сказал я - "мне будет приказано поступать иначе, то тогда я сниму с себя ответственность за фронт и пусть таковую несет военная комиссия". После этого я предложил комиссии до выяснения этого вопроса удалиться из штаба, а сам о случившемся доложил командующему армией и Атаману. Изложив им свою точку зрения, я сказал, что могу предоставлять в распоряжение комиссии нужные дела и документы, но только в определенные часы и при условии, что председатель комиссии, каждый раз, заранее будет докладывать мне какой вопрос к с какой стороны интересует названную комиссию. Мои настояния возымели действие. Комиссия была вынуждена вести работу в строго определенных рамках и только в установленное мною время. Однако, это мне не прошло даром. Нападки на меня усилились и я стал приобретать репутацию непримиримого противника правительственного коллектива, т. е. Круга. Совершенно будучи поглощен боевыми операциями, я в сущности, не обращал внимания на то, как меня расценивает Круг, вернее говоря, кучка наших недоброжелателей. Но временами в голове, невольно рождались грустные размышления. Вспоминалось, как во время революции, для контроля и наблюдения за работой на железных дорогах, армейский комитет прислал ко мне какого-то малограмотного прапорщика и с ним делегата солдата. Вошли они нагло и развязно развалились на диване. Важно попросили дела. Но когда им принесли ворохи ежедневных телеграмм и бумаг, то они смутились, растерялись и по существу смотрели на все, как гуси на молнию. Прошло около года и вновь такой же случай. Подчиненный мне офицер моего штаба, в сопровождении мало компетентных в военном отношении лиц, гордо является в штаб и надменно требует от своего непосредственного начальника - 1-го генерал-квартирмейстера, предоставления ему дел, хотя его уменье разобраться в них, я бы сказал, как начальник дававший ему аттестацию, находилось под большим вопросом 213). День 26 августа - памятная дата в Войске. В этот лень Донская молодая армия в составе 7 баталионов, 49 конных и пеших сотен, 7 батарей и эскадрильи аэропланов, собранная в Персияновском лагере под Новочеркасском, была Атаманом представлена Большому Войсковому Кругу. Парад принимал Войсковой Круг при огромном стечении публики, подвезенной из Новочеркасска специальными поездами, а также собравшейся из всех окрестных станиц. Зрелище было величественное. Стройными рядами, прекрасно одетые, молодцевато проходили войска церемониальным маршем, под звуки музыки полковых оркестров, вызывая у присутствующих чувства умиления, восхищения и гордости. В течение всей борьбы на юге, эта армия до конца осталась единственным надежным оплотом Дона и, по свидетельству участников, была действительно настоящей армией. Только генерал Деникин, побуждаемый непонятными для меня мотивами, отрицает ее наличие, говоря: "Донской армии, по существу, не было, был вооруженный народ..." 214) По окончании парада к вызванным от частей головным взводам председатель Круга В. Харламов обратился со следующими словами: "Большой Войсковой Круг Всевеликого войска Донского рад видеть свою родную армию. Привет вам, молодые донские орлы, от Тихого Дона сверху до низу и снизу до верха. Вы призваны на защиту Дона, его прав и вольностей. Мы, казаки, ни на кого не нападали; на нас напали предатели, погубившие могучую Русскую армию и нашу Родину. Дон всколыхнулся, взволновался, грудью встал на защиту своего существования, своих прав, своего достояния. Но отстоять свое существование, свои права и достояние может только тот народ, то государство, или область, который имеет сильную армию. Армия сильна железной дисциплиной. Она требует точного, неуклонного, немедленного и безотговорочного исполнения приказов начальства. Воля начальства - закон для каждого, от генерала до казака. Одна мысль, одна воля должны направлять и двигать армию. Никаких комитетов, никаких комиссаров в ней не должно быть. Армия сильна, когда она не занимается политикой. Политика - дело избранников населения и Правительства. Помните, что на страже интересов армии и населения должны стоять его избранники. Армия сильна, когда между начальством и подчиненными существует полное единодушие, когда она составляет одну семью, проникнутую духом чести и рыцарства. Я убежден, что такую сильную армию Большой Восковой Круг видит в вас, Донские орлы. Передайте вашим братьям по оружию, что Большой Войсковой Круг гордится своей армией. Круг убежден, что в ней он имеет могучую, неодолимую силу, грозную для всех врагов Дона и что долг свой перед родным Краем и Родиной армия выполнит до конца. В честь Донской армии и ее вождей - дружное могучее ура. Объявляю Донской армии постановление Большого Войскового Круга о производстве Донского Атамана генерал-майора Краснова в чин генерала от кавалерии..." Могучее ура из тысячи молодых грудей было ответом на эти слова. День 26 августа был днем нашего торжества. Круг воочию увидел блестящий результат трехмесячной работы Атамана и Донского командования. Мало того, он ясно осознал, что в лице ген. Краснова Войско имеет редкого организатора и прекрасного администратора, сумевшего в невероятно тяжелых условиях создать могучую и послушную армию. Оппозиции вновь было нанесено поражение, но это ее не смирило. Даже здесь, во время всеобщего воодушевления, враги Атамана стали шептать депутатам Круга, что молодые части умеют только маршировать, но совершенно не знают боевого ученья, что блестящим парадом Донское командование втерло очки Кругу. Тогда Круг потребовал произвести тактическое ученье. По его выбору были вызваны пешие и конные части. Великолепно проделанное полевое ученье наглядно убедило членов Круга в ложности и необоснованности высказанных предположений. После этого парада молодая армия и имя Донского Атамана, как талантливого организатора, не сходило с уст. Такой оборот дела совершенно обескуражил противников Атамана. Не зная, что предпринять и что найти новое для обвинения Донского Правительства, оппозиция решила тормозить работу Круга и оттягивать выборы Атамана. Их расчеты зиждились на выигрыше времени в надежде, что, быть может, еще удастся как-нибудь взбудоражить общественное мнение и настроить Круг против Атамана 215). С этой целью интриги, злостная клевета и нелепые выдумки вновь были пущены в ход. Временами страсти настолько разгорались, что Дону грозила опасность стать ареной политической игры, весьма вредной для дела 216).
Новочеркасские события и колеблющееся настроение Круга не могли укрыться от внимания германцев. Немцам, конечно, было выгоднее иметь дело с сильным Атаманом, олицетворяющим собою всю полноту власти, нежели с Атаманом, связанным с целым коллективом, то есть с Кругом. Они с глубоким интересом следили за ходом работы Донского парламента, ожидая с нетерпением конечной развязки, т. е. предстоящих выборов Атамана. Непрекращающаяся борьба в Донском парламенте и разлагающее влияние праздных разговоров и резких пререканий между враждующими сторонами на общество, а главное, на Донскую армию, побудило немцев, до окончательного выяснения обстановки, занять выжидательную позицию и прекратить снабжение Дона оружием, снарядами и патронами 217). Для нас это решение немцев было крайне тяжелым ударом, ибо, как раз в это время, на северном и восточном фронтах бои достигли своего высшего напряжения. 4 сентября майор Кохенхаузен сообщил Атаману: "Имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что за последнее время высшему командованию в Киеве стал известен целый ряд событий на Дону, произведших там очень нехорошее впечатление. Прежде всего, удивляются, что выборы Атамана, назначенные на 23 августа, не состоялись и отложены на неопределенный срок. В то время, как на фронте в тяжелой борьбе с большевиками дерутся доблестные и храбрые войска Вашего Превосходительства, Вы и Ваши министры отвлекаются от работы скучными и длинными заседаниями на Кругу. Высшее командование боится, что Ваше твердое и самостоятельное управление тормозится Кругом, его продолжительными спорами из-за внутренних конституционных вопросов, тем более, что враждебно настроенная Вашему Высокопревосходительству партия, стремится урезать полноту власти, Вам данной. Немецкое высшее командование не хочет вмешиваться во внутреннюю политику Дона, но не может умалчивать, что ослабление власти Атамана, вызовет менее дружеское отношение к Дону германцев. Высшее германское командование просит Вас потребовать немедленно выбора Атамана, которым несомненно будете избраны Вы, Ваше Высокопревосходительство (судя по всему тому, что нам известно), чтобы скорее приняться за работу и твердо вести Всевеликое Войско Донское к устроению его. Далее получено известие, что ген.-лейт. Богаевский, в одном из заседаний Круга, на котором Ваше Высокопревосходительство не присутствовали, осуждал Вашу деятельность и все большое строительство на Дону в этот короткий срок, приписывал исключительно себе. В другом заседании он пытался ослабить речь генерала Черячукина, который беспристрастно описал положение дел на западном фронте. Ген. Богаевский выражал сомнение в окончательной победе германцев и указывал на близкое осуществление союзниками восточного фронта. На вывод наших войск из Таганрога он указал, как на последствие наших неудач на западном фронте, между тем, как, с нашей стороны, это было только доказательством наших дружеских и добрососедских отношений. Откровенно говоря, мне очень неприятно обращать внимание Вашего Высокопревосходительства на отзывы Вашего Председателя министров тем более, что ген.-лейт. Богаевский не раз уверял меня в своем дружеском расположении к немцам. Я считаю себя все-таки обязанным поставить Вас в известность и предупредить, что если мнение г. Председателя министров действительно таково, то высшее командование германцев примет согласно с этим свои меры. Я еще пока не доносил об этом высшему командованию в Киеве, но буду принужден сделать это, если в будущем дойдут до меня слухи о враждебном отношении к немцам г. Председателя... Я не могу скрыть от Вас, что все эти известия не могут произвести хорошее впечатление в Киеве, тем более, что высшее командование, очистив Таганрог, допустив туда донскую стражу, снабжая Дон оружием и политически действуя на Советскую власть на северном фронте, явно выказало высшую предупредительность. Отсрочка выборов Атамана дает возможность агитировать враждебным немцам элементам и я боюсь, что высшее командование сделает свои выводы и прекратит снабжение оружием. Примите уверения в моем совершенном уважении. Вашего Высокопревосходительства покорный слуга фон Кохенхаузен, майор генерального штаба". Это письмо поразительно точно рисует обстановку того времени. В нем, кроме того, удивительно метко характеризуется и поведение ген. Богаевского. Нужно иметь в виду, что будучи негласным ставленником в Атаманы кругов Добровольческой армии, последний чрезвычайно тонко и лукаво вел свою линию, прикрываясь в то же время личиной друга П. Н. Краснова. Только 12-го сентября Круг приступил к выборам Атамана. При обсуждении кандидатуры 4 округа (Усть-Медведицкий, Хоперский, 1-й Донской и Верхне-Донской) выдвинули двух кандидатов: ген. П. Н. Краснова и А. П. Богаевского, все же остальные - назвали одного П. Н. Краснова. Весьма интересно поведение ген. Богаевского. Узнав о решении округов и учтя неблагоприятную обстановку, он счел за лучшее отказаться от баллотировки. Мотивируя свой отказ, ген. Богаевский указал, что он не тянется к власти и не стремится быть атаманом... "Но внешняя политика наша - сказал он, между прочим - определяется тем, что мы прижаты к стене и в то время пока вы занимаетесь перевыборами, я получил сведения, что прилив снарядов с Украины германцами задержан, а теперь получил официальное письмо 218), что ежели я буду выбран атаманом, то германцы не будут оказывать никакой помощи - вот два главных основания почему я отказываюсь от атаманства 219). Так, как будто выходило, что ген. Богаевский отказался от баллотировки. В моей памяти ясно запечатлелись все детали этого исторического заседания Донского парламента. Было уже далеко за полночь, а многие формальности, связанные с выборами еще не были готовы. Торопливо и шумно суетились скорее покончить с ними. Сильная лихорадочная нервность охватила большинство депутатов Круга. Часто с мест раздавались разнообразные реплики, вызывавшие бурный протест той или другой враждебной стороны. Страсти разгорались все больше и больше. Атмосфера стала столь напряженной, что ежеминутно можно было ожидать еще более резких выпадов или каких-либо нежелательных инцидентов. Сидя в правительственной ложе, я внимательно наблюдал все происходившее, нетерпеливо ожидая конечного результата этой острой борьбы. В последний момент перед баллотировкой какой-то депутат спросил председателя: "Можно ли на записке писать имя ген. Богаевского". На это председатель Круга громко ответил: "Никто не может насиловать волю избирателей, каждый может писать имя будущего Атамана того, кого он хочет". Таким образом, после такого разъяснения председателя Круга, несмотря на свой отказ, фактически баллотировался в атаманы и ген. Богаевский. В этом случае, он ничего не терял: при неудаче ген. Богаевский всегда мог заявить что он от баллотировки отказался, а при успехе - конечно, принял бы пернач, сославшись, на волю представителей всего казачества, избравших его, как бы против его желания. Одним словом, игра была без проигрыша. После 12 часов ночи 13 сентября в гробовой тишине были наконец, оглашены результаты выборов. Из 338 записок, 234 оказалось подано за П. Н. ген. Краснова, 70 за ген. А. Богаевского, 33 пустых и 1 за Войск. Ст. Г. Янова. Сторонники Краснова торжествовали. Они гордились тем, что одержали полную победу над своими противниками. Баллотировка наглядно показала, что только часть Круга стоит за Богаевского, огромное же большинство представителей казачества желает видеть Атаманом ген. Краснова. 16-го сентября 1918 года Краснов принес присягу на верность службы Всевеликому Войску Донскому. Церемония присяги была пышно и торжественно обставлена и происходила на Соборной площади в присутствии Войскового Круга, войск и огромного количества публики. А днем раньше, 15-го сентября 1918 года Круг постановил: 220) Большой Войсковой Круг Всевеликого Войска Донского, призванный к государственному строительству родного Края.. . поставил во главе Всевеликого войска Донского Донского Атамана, предоставив ему в полном объеме власть управления военного и гражданского. Все население Дона, способное носить оружие, все достояние казаков и граждан, необходимое для обороны и их труд, а также денежные средства, предоставлены в руки Атамана. В руки Атамана, Верховного вождя Донской армии и флота, Круг передал все средства ... пусть каждый казак и гражданин Всевеликого войска Донского памятует о свое долге перед родным краем, пусть в каждом из нас Атаман найдет верных исполнителей..." Одновременно Круг на предложение Атамана издал постановление о переходе донцами границ войска. На этом я особенно настаивал, полагая, что такое постановление, в известной степени, может принести пользу и во многом облегчить ведение боевых операций. Свою волю Круг выразил следующими словами 221): Для наилучшего обеспечения наших границ, Донская армия должна выдвинуться за пределы области заняв города: Царицын, Камышев, Балашов, Новохоперск и Калач в районах Саратовской и Воронежской губерний". 21-го сентября Круг закончил свою работу и разъехался. Партии враждебной Атаману, не удалось ни свалить его, ни урезать а правах. Но в одном отношении оппозиция все-таки имела успех: ей удалось убедить Круг в необходимости оставить от Круга законодательную комиссию во главе с председателем В. Харламовым. В состав названной комиссии попали лица, главным образом, из противного лагеря Атаману. Оставшись в Новочеркасске, они, пользуясь своим положением, в достаточной мере тормозили работу Атамана. Больше того, та же комиссия завязала тесные сношения со ставкой Добровольческой армии, дабы общими усилиями, во что бы то ни стало свалить неугодного Атамана и на его место поставить ставленника ген. Деникина безвольного ген. А. Богаевского. Начало августа надо считать началом нового периода борьбы Дона с большевиками. Основной задачей этого периода являлось: окончательное очищение приграничных полос Области от красных и обеспечение ее от угрозы извне, с целью дать населению возможность перейти к мирной жизни. К этому времени, Донская область с юга была обеспечена войсками Добровольческой армии, очистившей от большевиков значительную часть Кубани и Ставропольской губернии. С запада не было опасности, так как Харьковская и Екатеринославская губернии были заняты германскими войсками, поддерживавшими в них строгий порядок. Но зато пределы области с востока, севера и северо-запада оставались все еще под угрозой вторжения извне противника и население, особенно приграничной полосы области, еще жило в вечном страхе за свою жизнь и имущество.
Новочеркасские события и колеблющееся настроение Круга не могли укрыться от внимания германцев. Немцам, конечно, было выгоднее иметь дело с сильным Атаманом, олицетворяющим собою всю полноту власти, нежели с Атаманом, связанным с целым коллективом, то есть с Кругом. Они с глубоким интересом следили за ходом работы Донского парламента, ожидая с нетерпением конечной развязки, т. е. предстоящих выборов Атамана. Непрекращающаяся борьба в Донском парламенте и разлагающее влияние праздных разговоров и резких пререканий между враждующими сторонами на общество, а главное, на Донскую армию, побудило немцев, до окончательного выяснения обстановки, занять выжидательную позицию и прекратить снабжение Дона оружием, снарядами и патронами 217). Для нас это решение немцев было крайне тяжелым ударом, ибо, как раз в это время, на северном и восточном фронтах бои достигли своего высшего напряжения. 4 сентября майор Кохенхаузен сообщил Атаману: "Имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что за последнее время высшему командованию в Киеве стал известен целый ряд событий на Дону, произведших там очень нехорошее впечатление. Прежде всего, удивляются, что выборы Атамана, назначенные на 23 августа, не состоялись и отложены на неопределенный срок. В то время, как на фронте в тяжелой борьбе с большевиками дерутся доблестные и храбрые войска Вашего Превосходительства, Вы и Ваши министры отвлекаются от работы скучными и длинными заседаниями на Кругу. Высшее командование боится, что Ваше твердое и самостоятельное управление тормозится Кругом, его продолжительными спорами из-за внутренних конституционных вопросов, тем более, что враждебно настроенная Вашему Высокопревосходительству партия, стремится урезать полноту власти, Вам данной. Немецкое высшее командование не хочет вмешиваться во внутреннюю политику Дона, но не может умалчивать, что ослабление власти Атамана, вызовет менее дружеское отношение к Дону германцев. Высшее германское командование просит Вас потребовать немедленно выбора Атамана, которым несомненно будете избраны Вы, Ваше Высокопревосходительство (судя по всему тому, что нам известно), чтобы скорее приняться за работу и твердо вести Всевеликое Войско Донское к устроению его. Далее получено известие, что ген.-лейт. Богаевский, в одном из заседаний Круга, на котором Ваше Высокопревосходительство не присутствовали, осуждал Вашу деятельность и все большое строительство на Дону в этот короткий срок, приписывал исключительно себе. В другом заседании он пытался ослабить речь генерала Черячукина, который беспристрастно описал положение дел на западном фронте. Ген. Богаевский выражал сомнение в окончательной победе германцев и указывал на близкое осуществление союзниками восточного фронта. На вывод наших войск из Таганрога он указал, как на последствие наших неудач на западном фронте, между тем, как, с нашей стороны, это было только доказательством наших дружеских и добрососедских отношений. Откровенно говоря, мне очень неприятно обращать внимание Вашего Высокопревосходительства на отзывы Вашего Председателя министров тем более, что ген.-лейт. Богаевский не раз уверял меня в своем дружеском расположении к немцам. Я считаю себя все-таки обязанным поставить Вас в известность и предупредить, что если мнение г. Председателя министров действительно таково, то высшее командование германцев примет согласно с этим свои меры. Я еще пока не доносил об этом высшему командованию в Киеве, но буду принужден сделать это, если в будущем дойдут до меня слухи о враждебном отношении к немцам г. Председателя... Я не могу скрыть от Вас, что все эти известия не могут произвести хорошее впечатление в Киеве, тем более, что высшее командование, очистив Таганрог, допустив туда донскую стражу, снабжая Дон оружием и политически действуя на Советскую власть на северном фронте, явно выказало высшую предупредительность. Отсрочка выборов Атамана дает возможность агитировать враждебным немцам элементам и я боюсь, что высшее командование сделает свои выводы и прекратит снабжение оружием. Примите уверения в моем совершенном уважении. Вашего Высокопревосходительства покорный слуга фон Кохенхаузен, майор генерального штаба". Это письмо поразительно точно рисует обстановку того времени. В нем, кроме того, удивительно метко характеризуется и поведение ген. Богаевского. Нужно иметь в виду, что будучи негласным ставленником в Атаманы кругов Добровольческой армии, последний чрезвычайно тонко и лукаво вел свою линию, прикрываясь в то же время личиной друга П. Н. Краснова. Только 12-го сентября Круг приступил к выборам Атамана. При обсуждении кандидатуры 4 округа (Усть-Медведицкий, Хоперский, 1-й Донской и Верхне-Донской) выдвинули двух кандидатов: ген. П. Н. Краснова и А. П. Богаевского, все же остальные - назвали одного П. Н. Краснова. Весьма интересно поведение ген. Богаевского. Узнав о решении округов и учтя неблагоприятную обстановку, он счел за лучшее отказаться от баллотировки. Мотивируя свой отказ, ген. Богаевский указал, что он не тянется к власти и не стремится быть атаманом... "Но внешняя политика наша - сказал он, между прочим - определяется тем, что мы прижаты к стене и в то время пока вы занимаетесь перевыборами, я получил сведения, что прилив снарядов с Украины германцами задержан, а теперь получил официальное письмо 218), что ежели я буду выбран атаманом, то германцы не будут оказывать никакой помощи - вот два главных основания почему я отказываюсь от атаманства 219). Так, как будто выходило, что ген. Богаевский отказался от баллотировки. В моей памяти ясно запечатлелись все детали этого исторического заседания Донского парламента. Было уже далеко за полночь, а многие формальности, связанные с выборами еще не были готовы. Торопливо и шумно суетились скорее покончить с ними. Сильная лихорадочная нервность охватила большинство депутатов Круга. Часто с мест раздавались разнообразные реплики, вызывавшие бурный протест той или другой враждебной стороны. Страсти разгорались все больше и больше. Атмосфера стала столь напряженной, что ежеминутно можно было ожидать еще более резких выпадов или каких-либо нежелательных инцидентов. Сидя в правительственной ложе, я внимательно наблюдал все происходившее, нетерпеливо ожидая конечного результата этой острой борьбы. В последний момент перед баллотировкой какой-то депутат спросил председателя: "Можно ли на записке писать имя ген. Богаевского". На это председатель Круга громко ответил: "Никто не может насиловать волю избирателей, каждый может писать имя будущего Атамана того, кого он хочет". Таким образом, после такого разъяснения председателя Круга, несмотря на свой отказ, фактически баллотировался в атаманы и ген. Богаевский. В этом случае, он ничего не терял: при неудаче ген. Богаевский всегда мог заявить что он от баллотировки отказался, а при успехе - конечно, принял бы пернач, сославшись, на волю представителей всего казачества, избравших его, как бы против его желания. Одним словом, игра была без проигрыша. После 12 часов ночи 13 сентября в гробовой тишине были наконец, оглашены результаты выборов. Из 338 записок, 234 оказалось подано за П. Н. ген. Краснова, 70 за ген. А. Богаевского, 33 пустых и 1 за Войск. Ст. Г. Янова. Сторонники Краснова торжествовали. Они гордились тем, что одержали полную победу над своими противниками. Баллотировка наглядно показала, что только часть Круга стоит за Богаевского, огромное же большинство представителей казачества желает видеть Атаманом ген. Краснова. 16-го сентября 1918 года Краснов принес присягу на верность службы Всевеликому Войску Донскому. Церемония присяги была пышно и торжественно обставлена и происходила на Соборной площади в присутствии Войскового Круга, войск и огромного количества публики. А днем раньше, 15-го сентября 1918 года Круг постановил: 220) Большой Войсковой Круг Всевеликого Войска Донского, призванный к государственному строительству родного Края.. . поставил во главе Всевеликого войска Донского Донского Атамана, предоставив ему в полном объеме власть управления военного и гражданского. Все население Дона, способное носить оружие, все достояние казаков и граждан, необходимое для обороны и их труд, а также денежные средства, предоставлены в руки Атамана. В руки Атамана, Верховного вождя Донской армии и флота, Круг передал все средства ... пусть каждый казак и гражданин Всевеликого войска Донского памятует о свое долге перед родным краем, пусть в каждом из нас Атаман найдет верных исполнителей..." Одновременно Круг на предложение Атамана издал постановление о переходе донцами границ войска. На этом я особенно настаивал, полагая, что такое постановление, в известной степени, может принести пользу и во многом облегчить ведение боевых операций. Свою волю Круг выразил следующими словами 221): Для наилучшего обеспечения наших границ, Донская армия должна выдвинуться за пределы области заняв города: Царицын, Камышев, Балашов, Новохоперск и Калач в районах Саратовской и Воронежской губерний". 21-го сентября Круг закончил свою работу и разъехался. Партии враждебной Атаману, не удалось ни свалить его, ни урезать а правах. Но в одном отношении оппозиция все-таки имела успех: ей удалось убедить Круг в необходимости оставить от Круга законодательную комиссию во главе с председателем В. Харламовым. В состав названной комиссии попали лица, главным образом, из противного лагеря Атаману. Оставшись в Новочеркасске, они, пользуясь своим положением, в достаточной мере тормозили работу Атамана. Больше того, та же комиссия завязала тесные сношения со ставкой Добровольческой армии, дабы общими усилиями, во что бы то ни стало свалить неугодного Атамана и на его место поставить ставленника ген. Деникина безвольного ген. А. Богаевского. Начало августа надо считать началом нового периода борьбы Дона с большевиками. Основной задачей этого периода являлось: окончательное очищение приграничных полос Области от красных и обеспечение ее от угрозы извне, с целью дать населению возможность перейти к мирной жизни. К этому времени, Донская область с юга была обеспечена войсками Добровольческой армии, очистившей от большевиков значительную часть Кубани и Ставропольской губернии. С запада не было опасности, так как Харьковская и Екатеринославская губернии были заняты германскими войсками, поддерживавшими в них строгий порядок. Но зато пределы области с востока, севера и северо-запада оставались все еще под угрозой вторжения извне противника и население, особенно приграничной полосы области, еще жило в вечном страхе за свою жизнь и имущество.