Страница:
Главнокомандующий говорил искренно. При энергии генерала Краснова он все победит. Помощь союзников за нами. Затягивая соглашение мы рискуем ею.
Ген. Краснов. - Здесь недоразумение. Я, Донское правительство за единое командование, войско также не против него. Но надо к вопросу его осуществления подходить осторожнее, чем это здесь предлагается. Надо сочетать события по времени. Пришлите хоть одну роту французов. Я не оптимист. Можно пережить еще многое - помощь медлит. Пусть придут - тогда будет отдан и приказ. Мы к автономии не стремились. Мы сейчас самостоятельны потому, что раньше мы были одиноки. Дон вкусил благо свободы и казак не поймет теперь почему его подчиняют единому командованию. Единое командование необходимо. Давайте создадим его секретным обязательством. Гласное признание только послужит средством широкой пропаганды против идеи единой России. Парамонов уже развалил Дон и Войсковое Правительство. Дону нужна моральная помощь, а между тем факт назначения единого командования истолкуется газетами, как учреждение военной диктатуры. Приказ нужно зафиксировать секретным образом, подобно тому, как это было в Румынии. Дону для себя помощи не нужно. Мы стучимся в открытые двери: подпишем секретное обязательство и приказ, которые я не опубликую. Ген. Деникин. - Вы говорите, что корпуса Вы создавали для движения вперед. Движение на Москву должно быть планомерным. Мы должны занимать города гарнизонами. Как Дон сможет это выполнить? Ген. Драгомиров. - Я одного не могу понять - ведь казаки народ разумный. В едином командовании, кроме пользы нет ничего и казаки это поймут. Поход Дона на Москву - это звучит гордо, но ведь это же на два, три перехода. На Кубани казаки стоят за регулярное командование и при формировании своей армии задерживают русских офицеров. Ген. Краснов. - Вы говорите, что казаки народ разумный. Они понимают, что есть Кубанская и Донская армии. Пришлите отряд под Царицын - казаки поймут и в настоящее время единство командования. Я отлично представляю себе его выгоды, но по казачьим настроениям, я не властен всюду преследовать только пользу дела. Так, например, на Царицынском фронте командует генерал Мамантов - в военном отношении посредственный человек. Начальник штаба у него генерал Келчевский - несомненно талантливый человек. Во имя пользы дела хотелось бы, чтобы Келчевский заменил на посту Мамантова, но этой замены не поддержат казаки 2-го Донского округа, где Мамантов пользуется особенной популярностью, хотя он и непригодный казак. Уйдет Мамантов, - уйдут и все казаки 2-го Донского округа. Ген. Деникин. - У себя в армии мы не наблюдали особой остроты в этом вопросе. У нас есть третий корпус - чисто казачий: там на всех командных должностях - одни казаки. Есть и смешанные отряды. Кубанцы не могут претендовать на крупные штабы, так как у них нет офицеров генерального штаба. Из пяти корпусов тремя командуют неказаки, двумя казаки. Теперь на очереди стоит выделение особой Кубанской армии и Кубанцы с удовольствием оставили у себя многих неказаков, например, барона Врангеля. В Кубанской армии, понятно командующий или Походный Атаман будет казак. Ген. Драгомиров. - Речь идет об едином русском командовании, а не о подчинении Добровольческой армии. Она выделяется. Ген. Краснов. - Казаки в этом не разберутся. Партии используют. Парамонов получит лишний козырь агитации. Ген. Щербачев. - Кто такой Парамонов? Ген. Краснов. - Ваше Превосходительство, Антон Иванович. Акту объединения командования должно предшествовать появление Добровольческих частей на Донском фронте. Ген. Романовский. - У нас уже стоят части на Донском фронте. Ген. Денисов. - В тылу у нас стоят, а не на фронте. Ген. Романовский. - Это можно оспаривать. Что Вы называете фронтом и тылом. Вы не признаете до сих пор единства фронта, а мы притягиваем противника на себя. Мы могли бы уйти ... Ген. Поляков. - Это увеличило бы наш фронт на одну армию. Мы теперь сдерживаем пять, имея фронт свыше 1 000 верст. Ген. Краснов. - Заключим секретное соглашение. А то 1-го февраля соберется Круг и спросит на каких основаниях? Ген. Романовский. - Но если и не будет объявлено, то Круг все равно спросит. Из этого секрета не сделаешь. Ген. Драгомиров. - Секрета из этого делать нельзя. Надо сообща выработать текст приказа и его опубликовать. Ген. Краснов. - Текст такой: "... за исключением Донской армии, которая остается в подчинении Донского Атамана". Ген. Драгомиров. - Этот текст не годится. У Антона Ивановича были оговорки красной нитью. Как огласить? Ведь работа у нас уже идет. Придут союзники, а у нас разрозненность. Ген. Краснов. - Когда придут, тогда и будем разговаривать. Ген. Драгомиров. - Единое командование должно уже теперь начать разговаривать с союзниками о снабжении. Ген. Краснов. - Мы на это снабжение не рассчитываем. Оно поступает в Добровольческую армию и потому она может одна вести переговоры с союзниками. Для этого единое командование не требуется. Ген. Денисов. - Вам нужно единое командование, нам нужны ружья. Вы получили 18 тысяч винтовок и не дали нам ни одной . .. Ген. Деникин. - Откуда эти сведения? Они из газетного фельетона. Ген. Поляков. - Если считать таковым заявление Вашего помощника ген. Лукомского на совещании 13-го ноября в Екатеринодаре о прибытии в адрес Добровольческой армии около 18 тыс. винтовок и нескольких миллионов патронов. Ген. Деникин. - Не может быть. Это из "Приазовского Края". Вы ссылаетесь на отсутствующее лицо. Мы получили от союзников только 8 тысяч винтовок, переделанных под турецкий патрон. Союзники были очень смущены. Эти винтовки нам не нужны. Если у Вас есть в них надобность - мы их Вам уступим, но к ним нет ни одного патрона. Ген. Краснов. - Вы хотите приказ - пишите: все армии подчиняются Вам, кроме Донской, которая остается у Донского Атамана. Ген. Романовский. - Генерал Щербачев говорил здесь о Вашей энергии. Мы были на Дону больше генерала Щербачева и имеем возможность ценить Вас еще больше. Многое останется в Ваших руках и в руках Вашего штаба. Ген. Краснов. - Нам очень трудно. Мы стоим перед развалом в Хоперском и Усть-Медведицком округах. Союзники казаков только манят. Их неприход фронт разлагает. Единое командование будет только повод для лишних разговоров. А по существу это - все же "мы". Ген. Драгомиров. - Да все те же "мы", но объединенные. Ген. Деникин. - Я еще до свидания просил у союзников одну дивизию для Дона. Ген. Краснов. - Помощь необходима, хотя бы минимальная, хотя бы была хоть видимость помощи. Ген. Денисов. - Вот теперь мы вынуждены снять свои части из района южнее Маныча. Ген. Романовский. - Вы уводите свои части в период наших операций у Минеральных вод, а мы в период угрозы Торговой пожертвовали Ставрополем и помогли все-таки Вам. Ген. Денисов. - Вам это неприятно, а нам надо. Ген. Романовский. - Потому что нет единого командования - нет предвидения. Вы сами не знаете, как у Вас сложится завтрашний день. Ген. Поляков. - Ваше Превосходительство, ведь Донские части южнее Маныча в районе Торговой появились по просьбе Добровольческой армии и были выделены не из резерва, а сняты с боевой линии. Ген. Романовский. - Отлично. А для кого нужна то Торговая, для кого ее оборона имела смысл? Ведь нам она не нужна. Ген. Поляков. - Ваш тыл и коммуникация ... Ген. Деникин. - Ваша коммуникация, а не моя. Для Добровольческой армии потеря Торговой имела бы психологическое значение: ну потеряли бы часть хлеба - вот и все. У Вас же была бы нарушена вся коммуникация. Ген. Денисов. - При едином командовании Вы Донской армии не используете. У нас народ. У Вас интеллигенция. Как их объединить? Ген. Краснов. - А при едином командовании Семилетов будет продолжать формирование своей дивизии? Ген. Денисов. - Его агенты ездят по фронту и указывают пути для дезертирования в Добровольческую армию. Дело доходит даже до инструкций о разборке пулеметов и вывозе их в тыл. Ген. Драгомиров. - Об этом нам ничего неизвестно. Но приказ то должен же быть. Ген. Краснов. - Он истолкуется как поход на Москву. Сказать казаку о походе на Москву - это губить дело. Ген. Драгомиров. - А Вы уже говорили... В своих приказах говорили. Ген. Деникин. - И не один раз. Да еще нас за собой тянули, словно мы уперлись и не желаем идти. Ген. Краснов. - Я подготовлял общественное мнение. Ген. Деникин. - Если объявление приказа психологически невозможно, то вопрос придется снять. Ген. Краснов. - Либо осторожный приказ, либо не обязывайте меня отдавать приказ. Ген. Драгомиров. - Единое командование признали все, кроме Вас. Вы не хотите. Ген. Краснов. - Соглашение может быть - либо особым приказом, либо оговоркою, что Дона не тронут на Москву. Ген. Деникин. - Надо кончать .. . Ген. Щербачев. - Председатель Круга сказал, что Круг единое командование признает. Ген. Краснов. - Г. Харламов не несет ответственности за фронт, ее несу я. Я знаю, что скажет фронт. Для себя нам от союзников помощь не нужна. Вы нас толкаете на Москву - что мы получим от Вас для этого? Если до первого февраля нам не помогут, мы потеряем весь север области. Избежать это можно либо секретным приказом, либо деликатным изложением. Ген. Щербачев. - Может быть здесь особый вопрос. Янов в Яссах мне говорил, что Дон признает главнокомандующим меня, а генерала Деникина не признает. Генерал Сазонов это подтвердил. Ген. Краснов. - Это отчасти правда. И Вы, и Колчак - люди посторонние. Раньше мы просили у добровольцев помощи - нам в ней отказали. Ген. Драгомиров. - Если бы было единое командование, были бы посланы и полки. Ген. Краснов. - Когда придут полки - тогда последует приказ об едином командовании. Ген. Денисов. -Третья дивизия стоит в тылу у Вас. Ген. Драгомиров. - Дайте время, она продвинется. Ген. Романовский. - Третья дивизия заняла узлы. Не трудно понять, что это важнее обладания Старобельским уездом, который не представляет никакой важности. Ген. Деникин. - Это борьба за власть. Я ее никогда не вел. Буду работать так, как могу. Психологически соглашение невозможно. Ген. Драгомиров. - Принцип единства власти - священный принцип. Начало всех начал - многовластие. Соглашение нам необходимо. Если Вы захотите - Вы его достигнете. Ген. Щербачев. - Завтра приедут к Вам союзники, что Вы им скажете? Ген. Краснов. - То же самое, что сказал Вам и Пулю. Они меня поймут. Ген. Романовский. - Будем помогать друг другу. Ген. Краснов. - Чем? У меня помогать нечем. Ген. Драгомиров. - Нет, есть чем помогать. Вы многим помогали и еще Бог даст поможете. Надо выработать приказ. Ген. Краснов. - Его можно распубликовать, но отдать его я не могу. Это зальет Дон кровью и превратит его в Советскую Россию. Ген. Щербачев. - Если соглашения не будет - что будет тогда? Ген. Краснов. - Казаки укрепятся. Ген. Щербачев. - Это точка зрения самостийников. Ген. Деникин. - Значит нечего говорить. Если несогласие укрепить фронт надо его признать, надо идти на него. Ген. Краснов. - Без Круга нельзя говорить. Ген. Щербачев. - Соберите Круг. Ген. Краснов. - В настоящий момент собрать нельзя. Ген. Денисов. - Весь фронт будет дома. Ген. Драгомиров. - Чтобы преодолеть большевиков надо перейти к формированиям и единому командованию. Ген. Романовский. - Может быть выработать редакцию. Ген. Краснов. - В приказе необходимо упомянуть об автономии Дона. Ген. Щербачев. - Приемлемо (его никто не поддерживает). Ген. Денисов. - На фронте Добровольческой армии противник без связи с Москвой. Ген. Драгомиров. - А откуда же боевые припасы? Ген. Денисов. - Средства местных большевиков и Кавказской армии. Ген. Деникин. - Я слышу только оскорбления, Ваше Превосходительство. Вы ничего не представляете. Ген. Поляков. - Да вот 13-го ноября ген. Лукомский заявил, что с точки зрения единого командования можно временно пожертвовать частью территории Дона, перейти там к обороне, использовав казачьи полки на другом направлении, с тем, чтобы через некоторое время восстановить положение и на Донском фронте. Теоретически - он прав, но зная обстановку на фронте и психологию казачества, я утверждаю, что это приведет к катастрофе . . . Ген. Драгомиров. - А по Вашему как же? Кардонная стратегия? Ген. Поляков. - К сожалению - да, лучше кардонная стратегия, чем крах. Ген. Денисов. - У нас враг Москва и Воронеж. У Вас местные большевики. Ген. Деникин. - Господь с Вами. В этом Ваше злобное отношение к Добровольческой армии. Конечно, соглашение невозможно. Ген. Драгомиров. - В то время, когда мы учились, мы стыдились говорить о таких вещах. Не знаю являются ли с точки зрения новой науки приобретением Ваши слова? Ген. Денисов. - На это ничего не могу возразить. Ген. Драгомиров. - Поэтому, лучше бы было молчать. Ген. Деникин. - Разговор принимает страшный характер. Я дезертировать не могу. Я буду работать, но в других рамках. От работы меня удалит только сила событий или пуля врага. Ген. Смагин. - Димитрий Егорович, ведь казалось бы, как близко подошли и вдруг такие резкости. Соглашение ведь есть. Нужно только его оформить (Все пишут, молчание). Генерал Драгомиров предлагает проект приказа с перечислением подчиненных главнокомандующему местностей включительно до Одесского градоначальства. Генерал Деникин отклоняет этот проект, говоря, что всякое новое приобретение территории потребует его изменения. Ген. Романовский. - Территорию, на которой будет действовать власть главнокомандующего можно обобщить в названии на юге России. Ген. Краснов. - Этот приказ я должен буду опубликовать с дополнениями, что Донская армия подчиняется в пределах операций, предначертанных Войсковым Кругом. Ген. Романовский. - Надо, чтобы войсками ни Круг, ни Рада не распоряжались. В Кубанской конституции указано, что право вывода войск за границу есть привилегия Атамана. Ген. Краснов. - У нас на Круге было три кардинальных вопроса: земля, недра и задачи армии. У нас ведь армии нет - у нас вооруженный народ и он сам себе ставит задачи. Ген. Щербачев. - Таким образом интересы России отошли на второй план. Ген. Краснов. - Соглашение достигнуто, надо провести его в жизнь, учитывая силы и настроения. Ген. Деникин. - Приказ с указанием о невыводе войск моей властью с Дона невозможен. Он не только обеспечивает Вашу автономию, но он указывает и другим образованиям аналогичные пути. Пожелают не выходить Кубанцы с Кубани, татары из Крыма. Ген. Краснов. - Менять приказы Круга я не властен. Я выборный Атаман, я присягал на службу Всевеликому Войску Донскому и нарушить этой присяги не могу. Если Вам нужно выводить войска, отдайте секретный приказ. Я доложу его в закрытом заседании Круга. Тогда последуют его решения и я должен буду их исполнить. Ген. Деникин. - Из единого командования нельзя делать секретов. Ген. Краснов. - Тогда есть другой выход: я не отдам по Войску Ваш приказ. Ген. Романовский. - Но у Вас же спросят - подчиняетесь ли Вы? Ген. Краснов. - Я отвечу вопросом: объявлял ли я этот приказ по Войску? Ген. Романовский. - Значит, он не будет иметь для Вас обязательной силы. Ген. Краснов. - Нет будет. Я его выполню в возможной мере. Если бы в настоящий момент была бы союзная помощь, условия для опубликования приказа были бы другими... хотя бы одна рота... Ген. Драгомиров. - Одну роту, пожалуй, можно будет доставить. Надо поговорить с Пулем. Ген. Деникин. - Это не будет помощь. Нельзя из такого серьезного вопроса делать буффонады. Ген. Краснов. - Конечно, это не будет помощь живой силой. Но в моральном отношении это имело бы значение. Ген. Поляков. - До сих пор мы несем жертвы. Ген. Романовский. - А за нами Вы их отрицаете. По Вашему имена Корнилова, Маркова, Алексеева ничего не значут. Ген. Поляков. - Нет значут, но это другое. Ген. Денисов. - А где же государственность? Это Кубань и Дон. Ген. Драгомиров. - Но кроме Кубани и Дона есть Ставропольская губерния, Черноморье и Крым. Наконец и Дон и Кубань возникновением своей государственности в значительной степени обязаны Добровольческой армии. Ген. Поляков. - Еще в большей степени последняя обязана Дону. Ген. Щербачев. - Корень не в усталости казаков. У Вас причины другие. Ген. Драгомиров. - На Дону много демагогии. (пропуск). Ген. Деникин. - С Вами, Ваше Превосходительство, невозможно разговаривать. Вы все время говорите резкости и совершенно нас отрицаете. Ген. Драгомиров. - Необходимо подчинение армии общему командованию. Краснов персонально нам не нужен. Мы олицетворяем его с могуществом Дона и потому считаем необходимым сотрудничестве именно с ним. Подчинение главнокомандующему его в наших глазах равносильно подчинению армии. Если Петр Николаевич найдет нужным подчиниться - соглашение будет состоявшимся. Ген. Денисов. - Этого приказа желают кадеты для того, чтобы пользоваться им в борьбе за свержение Атамана. Ген. Драгомиров - По моим сведениям уход Атамана был бы для них нежелателен. Они его поддерживают. Ген. Романовский. - Может быть, выражение о невыводе войск с Дона можно будет смягчить. Ген. Краснов. - Посмотрим. Я могу предложить такую редакцию: конституция Войска не будет нарушена. Ген. Драгомиров. - Это значительно мягче. Это может быть приемлемо. Ген. Щербачев. - Против этого нельзя возражать. Ген. Романовский. - Согласен. (Готовится приказ). Ген. Краснов. - Надо принять меры против злостной агитации из Екатеринодара. Оттуда расходуют частные средства на политическую борьбу Я лишен возможности делать это. За два дня праздников я получил один миллион двести пятьдесят тысяч рублей и передал их в казначейство. Ген. Щербачев. - Это яркий показатель того доверия, которым Вы пользуетесь на Дону. Ген Краснов. - Но тем не менее, я должен сплошь и рядом уговаривать. В этом отношении я совершенно уверен только в одном корпусе, который у меня воспитывается на идеях Петрограда и Москвы. (Читается приказ).
Приказ
Главнокомандующего вооруженными силами Юга России По соглашению с Атаманами Всевеликого Войска Донского и Кубанского 269) сего числа я вступаю в командование всеми сухопутными и морскими силами, действующими на юге России. Генерал-лейтенант Деникин. Атаман читает свое добавление: Объявляя этот приказ Российским армиям на земле Всевеликого войска Донского находящимся, подтверждаю, что по соглашению моему с Главнокомандующим вооруженными силами юга России Генерал-Лейтенантом Деникиным, конституция Всевеликого войска Донского, Большим Войсковым Кругом 15-го сентября сего года утвержденная, нарушена не будет. Достояние Донских казаков их земли, недра земельные, условия быта и службы Донских армии затронуты не будут. Единое командование - современная и неизбежная ныне мера для достижения полной и быстрой победы в борьбе с большевиками. Донской Атаман Генерал от кавалерии Краснов.
Соглашение было достигнуто в 15 часов 5 минут. Обмен приказами состоялся в 15 часов 20 минут. В 17 часов 10 минут, после обеда в поезде Главнокомандующего, поезд Донского Аатамана с генералом Красновым и свитой отбыл на Новочеркасск". Выработанный приказ в тот же день был опубликован армиям на земле Всевеликого войска Донского находящимся 270). Итак, объединение осуществилось. Но скажу откровенно, невеселыми мы ехали домой. Нас беспокоила мысль, как и в какой форме начнет генерал Деникин проводить в жизнь "единое командование". Особенно мрачен был командующий армиями ген. Денисов. Он всю дорогу ворчал, говоря, что подписав соглашение Атаман этим, подписал смертный приговор и себе и Войску. Я держался иного мнения. Мне казалось, что, наконец, лопнул тот нарыв, вокруг которого разгорались страсти, сплетались интриги, рождались небылицы и распускалась злостная клевета о Донской власти. Хотелось верить, что с этого момента все пойдет гладко и начнется дружная работа обеих армий. К сожалению, этим моим надеждам не суждено было сбыться. Достигнутая форма объединения видимо не вполне удовлетворяла ген. Деникина. Хотя на совещании он и призывал "забыть личные обиды и оскорбления", но сам, однако, не смог стать выше этих чувств, не смог основательно и навсегда побороть свою неприязнь к ген Краснову и Донскому командованию. Последующие его действия, о чем я укажу ниже, воочию убедят читателя в правоте высказанного. Ни в положении Донской армии, ни в работе Донского штаба "единое командование" вначале ничем не отразилось. Прибыв в Новочеркасск, я пригласил к себе начальников отделов моего штаба, а затем и всех офицеров, которым и разъяснил смысл состоявшегося объединения. - "Отныне" - закончил я -"наш штаб является подчиненным штабу Добровольческой армии, а потому каждое требование, поступающее оттуда в соответствующие отделы, должно быть выполнено незамедлительно и безоговорочно. Я требую забыть прежние недоразумения и обиды, начать дружескую работу и во всем идти навстречу штабу Добровольческой армии". Не скажу, чтобы это мое заявление вызвало у офицеров штаба какой-либо подъем или радость. Скорее, казалось, многие приняли эту новость как-то печально, мрачно и во всяком случае без всякого одушевления. Логическим следствием состоявшегося соглашения с ген. Деникиным явился приезд в Новочеркасск 28 декабря 1918 года ген. Пуля. С ним прибыл его начальник штаба полк. Кис и три английских офицера, а также представитель генерала Франше д'Эсперэ - кап. Фукэ, представитель генерала Бертелло кап. Бертелло и два лейтенанта: Эглон и Эрлиш. По установившемуся уже обычаю, в тот же день вечером в Атаманском дворце в честь гостей состоялся парадный обед. В приветственной речи ген. Краснов дал полную картину трагедии России и Дона и рельефно подчеркнул настоятельную необходимость незамедлительной помощи Войску. "Ровно месяц тому назад в этом самом зале -сказал он - я имел счастье приветствовать первых из союзных офицеров, прибывших к нам - капитана Бонда и капитана Ошэн. Я говорил тогда о том громадном значении, которое имеет теперь время. Я говорил, что не неделями и месяцами измеряется оно, но только часами. Я говорил о тех потоках крови невинных жертв, стариков, священников, женщин и детей, которые льются каждый день там, где была когда-то наша общая родина - Россия. Я умолял от имени этой России придти и помочь. Страшный кровавый туман замутил мозги темного народа и только вы, от которых брызжет счастьем величайшей победы, можете рассеять этот туман. Вы не послушались тогда меня, старика, искушенного в борьбе с большевиками и знающего, что такое яд их ужасной пропаганды. Медленно и осторожно, с большими разговорами и совещаниями приближаетесь Вы к этому гаду, на которого надо смело броситься и раздавить его. И наши враги в вашей осторожности видят ваше бессилие. А изнемогшие в борьбе братья наши теряют последние силы. За этот месяц пала под ударами вся Украина, богатая и пышная с обильной жатвой недавнего урожая. Усталые полки Южной армии и истомленные непосильной борьбой на многоверстовом фронте казаки, сдали большую часть Воронежской губернии. Богатый хлебом плодородный край превращается в пустыню. Идут кровавые расстрелы и тысячи невинных гибнут в вихре безумия. Вас ждут, господа, осужденные на смерть. В ваших руках жизнь и смерть. Ужели же Вы оттолкнете протянутые руки и холодно будете смотреть, как избивают женщин, как бьют детей на глазах у матерей и ждать чего-то. Ждать тогда, когда надо действовать. Ваш приезд тогда вдохнул силы. Явился порыв. Полки пошли вперед. Уже недалеко было до Воронежа... Но порыв не терпит перерыва и не видя помощи сейчас - изнемогли бойцы, истратили силы и молча отступают. Вы, господа, военные люди. И Вы знаете, что такое бой, и Вы знаете, что значит подача резерва вовремя, и как мало значит приход резерва тогда, когда разъяренный враг уже победил и уничтожил первую линию... Россия взывает о помощи... Франция, - говорит она - вспомни о наших могилах в Восточной Пруссии в дни Вашей славной битвы на Марне, Франция, не забудь наших галицийских покойников в тяжелые дни Вердена. Пока Россия была здорова, она была верной союзницей. Но чем виновата Россия, что она заболела этой страшной болезнью побежденных. Помогите ей. Исцелите ее. О, какой ужас творится в Москве, в Рязани, в Воронеже, в Харькове, повсюду в России.
Ген. Краснов. - Здесь недоразумение. Я, Донское правительство за единое командование, войско также не против него. Но надо к вопросу его осуществления подходить осторожнее, чем это здесь предлагается. Надо сочетать события по времени. Пришлите хоть одну роту французов. Я не оптимист. Можно пережить еще многое - помощь медлит. Пусть придут - тогда будет отдан и приказ. Мы к автономии не стремились. Мы сейчас самостоятельны потому, что раньше мы были одиноки. Дон вкусил благо свободы и казак не поймет теперь почему его подчиняют единому командованию. Единое командование необходимо. Давайте создадим его секретным обязательством. Гласное признание только послужит средством широкой пропаганды против идеи единой России. Парамонов уже развалил Дон и Войсковое Правительство. Дону нужна моральная помощь, а между тем факт назначения единого командования истолкуется газетами, как учреждение военной диктатуры. Приказ нужно зафиксировать секретным образом, подобно тому, как это было в Румынии. Дону для себя помощи не нужно. Мы стучимся в открытые двери: подпишем секретное обязательство и приказ, которые я не опубликую. Ген. Деникин. - Вы говорите, что корпуса Вы создавали для движения вперед. Движение на Москву должно быть планомерным. Мы должны занимать города гарнизонами. Как Дон сможет это выполнить? Ген. Драгомиров. - Я одного не могу понять - ведь казаки народ разумный. В едином командовании, кроме пользы нет ничего и казаки это поймут. Поход Дона на Москву - это звучит гордо, но ведь это же на два, три перехода. На Кубани казаки стоят за регулярное командование и при формировании своей армии задерживают русских офицеров. Ген. Краснов. - Вы говорите, что казаки народ разумный. Они понимают, что есть Кубанская и Донская армии. Пришлите отряд под Царицын - казаки поймут и в настоящее время единство командования. Я отлично представляю себе его выгоды, но по казачьим настроениям, я не властен всюду преследовать только пользу дела. Так, например, на Царицынском фронте командует генерал Мамантов - в военном отношении посредственный человек. Начальник штаба у него генерал Келчевский - несомненно талантливый человек. Во имя пользы дела хотелось бы, чтобы Келчевский заменил на посту Мамантова, но этой замены не поддержат казаки 2-го Донского округа, где Мамантов пользуется особенной популярностью, хотя он и непригодный казак. Уйдет Мамантов, - уйдут и все казаки 2-го Донского округа. Ген. Деникин. - У себя в армии мы не наблюдали особой остроты в этом вопросе. У нас есть третий корпус - чисто казачий: там на всех командных должностях - одни казаки. Есть и смешанные отряды. Кубанцы не могут претендовать на крупные штабы, так как у них нет офицеров генерального штаба. Из пяти корпусов тремя командуют неказаки, двумя казаки. Теперь на очереди стоит выделение особой Кубанской армии и Кубанцы с удовольствием оставили у себя многих неказаков, например, барона Врангеля. В Кубанской армии, понятно командующий или Походный Атаман будет казак. Ген. Драгомиров. - Речь идет об едином русском командовании, а не о подчинении Добровольческой армии. Она выделяется. Ген. Краснов. - Казаки в этом не разберутся. Партии используют. Парамонов получит лишний козырь агитации. Ген. Щербачев. - Кто такой Парамонов? Ген. Краснов. - Ваше Превосходительство, Антон Иванович. Акту объединения командования должно предшествовать появление Добровольческих частей на Донском фронте. Ген. Романовский. - У нас уже стоят части на Донском фронте. Ген. Денисов. - В тылу у нас стоят, а не на фронте. Ген. Романовский. - Это можно оспаривать. Что Вы называете фронтом и тылом. Вы не признаете до сих пор единства фронта, а мы притягиваем противника на себя. Мы могли бы уйти ... Ген. Поляков. - Это увеличило бы наш фронт на одну армию. Мы теперь сдерживаем пять, имея фронт свыше 1 000 верст. Ген. Краснов. - Заключим секретное соглашение. А то 1-го февраля соберется Круг и спросит на каких основаниях? Ген. Романовский. - Но если и не будет объявлено, то Круг все равно спросит. Из этого секрета не сделаешь. Ген. Драгомиров. - Секрета из этого делать нельзя. Надо сообща выработать текст приказа и его опубликовать. Ген. Краснов. - Текст такой: "... за исключением Донской армии, которая остается в подчинении Донского Атамана". Ген. Драгомиров. - Этот текст не годится. У Антона Ивановича были оговорки красной нитью. Как огласить? Ведь работа у нас уже идет. Придут союзники, а у нас разрозненность. Ген. Краснов. - Когда придут, тогда и будем разговаривать. Ген. Драгомиров. - Единое командование должно уже теперь начать разговаривать с союзниками о снабжении. Ген. Краснов. - Мы на это снабжение не рассчитываем. Оно поступает в Добровольческую армию и потому она может одна вести переговоры с союзниками. Для этого единое командование не требуется. Ген. Денисов. - Вам нужно единое командование, нам нужны ружья. Вы получили 18 тысяч винтовок и не дали нам ни одной . .. Ген. Деникин. - Откуда эти сведения? Они из газетного фельетона. Ген. Поляков. - Если считать таковым заявление Вашего помощника ген. Лукомского на совещании 13-го ноября в Екатеринодаре о прибытии в адрес Добровольческой армии около 18 тыс. винтовок и нескольких миллионов патронов. Ген. Деникин. - Не может быть. Это из "Приазовского Края". Вы ссылаетесь на отсутствующее лицо. Мы получили от союзников только 8 тысяч винтовок, переделанных под турецкий патрон. Союзники были очень смущены. Эти винтовки нам не нужны. Если у Вас есть в них надобность - мы их Вам уступим, но к ним нет ни одного патрона. Ген. Краснов. - Вы хотите приказ - пишите: все армии подчиняются Вам, кроме Донской, которая остается у Донского Атамана. Ген. Романовский. - Генерал Щербачев говорил здесь о Вашей энергии. Мы были на Дону больше генерала Щербачева и имеем возможность ценить Вас еще больше. Многое останется в Ваших руках и в руках Вашего штаба. Ген. Краснов. - Нам очень трудно. Мы стоим перед развалом в Хоперском и Усть-Медведицком округах. Союзники казаков только манят. Их неприход фронт разлагает. Единое командование будет только повод для лишних разговоров. А по существу это - все же "мы". Ген. Драгомиров. - Да все те же "мы", но объединенные. Ген. Деникин. - Я еще до свидания просил у союзников одну дивизию для Дона. Ген. Краснов. - Помощь необходима, хотя бы минимальная, хотя бы была хоть видимость помощи. Ген. Денисов. - Вот теперь мы вынуждены снять свои части из района южнее Маныча. Ген. Романовский. - Вы уводите свои части в период наших операций у Минеральных вод, а мы в период угрозы Торговой пожертвовали Ставрополем и помогли все-таки Вам. Ген. Денисов. - Вам это неприятно, а нам надо. Ген. Романовский. - Потому что нет единого командования - нет предвидения. Вы сами не знаете, как у Вас сложится завтрашний день. Ген. Поляков. - Ваше Превосходительство, ведь Донские части южнее Маныча в районе Торговой появились по просьбе Добровольческой армии и были выделены не из резерва, а сняты с боевой линии. Ген. Романовский. - Отлично. А для кого нужна то Торговая, для кого ее оборона имела смысл? Ведь нам она не нужна. Ген. Поляков. - Ваш тыл и коммуникация ... Ген. Деникин. - Ваша коммуникация, а не моя. Для Добровольческой армии потеря Торговой имела бы психологическое значение: ну потеряли бы часть хлеба - вот и все. У Вас же была бы нарушена вся коммуникация. Ген. Денисов. - При едином командовании Вы Донской армии не используете. У нас народ. У Вас интеллигенция. Как их объединить? Ген. Краснов. - А при едином командовании Семилетов будет продолжать формирование своей дивизии? Ген. Денисов. - Его агенты ездят по фронту и указывают пути для дезертирования в Добровольческую армию. Дело доходит даже до инструкций о разборке пулеметов и вывозе их в тыл. Ген. Драгомиров. - Об этом нам ничего неизвестно. Но приказ то должен же быть. Ген. Краснов. - Он истолкуется как поход на Москву. Сказать казаку о походе на Москву - это губить дело. Ген. Драгомиров. - А Вы уже говорили... В своих приказах говорили. Ген. Деникин. - И не один раз. Да еще нас за собой тянули, словно мы уперлись и не желаем идти. Ген. Краснов. - Я подготовлял общественное мнение. Ген. Деникин. - Если объявление приказа психологически невозможно, то вопрос придется снять. Ген. Краснов. - Либо осторожный приказ, либо не обязывайте меня отдавать приказ. Ген. Драгомиров. - Единое командование признали все, кроме Вас. Вы не хотите. Ген. Краснов. - Соглашение может быть - либо особым приказом, либо оговоркою, что Дона не тронут на Москву. Ген. Деникин. - Надо кончать .. . Ген. Щербачев. - Председатель Круга сказал, что Круг единое командование признает. Ген. Краснов. - Г. Харламов не несет ответственности за фронт, ее несу я. Я знаю, что скажет фронт. Для себя нам от союзников помощь не нужна. Вы нас толкаете на Москву - что мы получим от Вас для этого? Если до первого февраля нам не помогут, мы потеряем весь север области. Избежать это можно либо секретным приказом, либо деликатным изложением. Ген. Щербачев. - Может быть здесь особый вопрос. Янов в Яссах мне говорил, что Дон признает главнокомандующим меня, а генерала Деникина не признает. Генерал Сазонов это подтвердил. Ген. Краснов. - Это отчасти правда. И Вы, и Колчак - люди посторонние. Раньше мы просили у добровольцев помощи - нам в ней отказали. Ген. Драгомиров. - Если бы было единое командование, были бы посланы и полки. Ген. Краснов. - Когда придут полки - тогда последует приказ об едином командовании. Ген. Денисов. -Третья дивизия стоит в тылу у Вас. Ген. Драгомиров. - Дайте время, она продвинется. Ген. Романовский. - Третья дивизия заняла узлы. Не трудно понять, что это важнее обладания Старобельским уездом, который не представляет никакой важности. Ген. Деникин. - Это борьба за власть. Я ее никогда не вел. Буду работать так, как могу. Психологически соглашение невозможно. Ген. Драгомиров. - Принцип единства власти - священный принцип. Начало всех начал - многовластие. Соглашение нам необходимо. Если Вы захотите - Вы его достигнете. Ген. Щербачев. - Завтра приедут к Вам союзники, что Вы им скажете? Ген. Краснов. - То же самое, что сказал Вам и Пулю. Они меня поймут. Ген. Романовский. - Будем помогать друг другу. Ген. Краснов. - Чем? У меня помогать нечем. Ген. Драгомиров. - Нет, есть чем помогать. Вы многим помогали и еще Бог даст поможете. Надо выработать приказ. Ген. Краснов. - Его можно распубликовать, но отдать его я не могу. Это зальет Дон кровью и превратит его в Советскую Россию. Ген. Щербачев. - Если соглашения не будет - что будет тогда? Ген. Краснов. - Казаки укрепятся. Ген. Щербачев. - Это точка зрения самостийников. Ген. Деникин. - Значит нечего говорить. Если несогласие укрепить фронт надо его признать, надо идти на него. Ген. Краснов. - Без Круга нельзя говорить. Ген. Щербачев. - Соберите Круг. Ген. Краснов. - В настоящий момент собрать нельзя. Ген. Денисов. - Весь фронт будет дома. Ген. Драгомиров. - Чтобы преодолеть большевиков надо перейти к формированиям и единому командованию. Ген. Романовский. - Может быть выработать редакцию. Ген. Краснов. - В приказе необходимо упомянуть об автономии Дона. Ген. Щербачев. - Приемлемо (его никто не поддерживает). Ген. Денисов. - На фронте Добровольческой армии противник без связи с Москвой. Ген. Драгомиров. - А откуда же боевые припасы? Ген. Денисов. - Средства местных большевиков и Кавказской армии. Ген. Деникин. - Я слышу только оскорбления, Ваше Превосходительство. Вы ничего не представляете. Ген. Поляков. - Да вот 13-го ноября ген. Лукомский заявил, что с точки зрения единого командования можно временно пожертвовать частью территории Дона, перейти там к обороне, использовав казачьи полки на другом направлении, с тем, чтобы через некоторое время восстановить положение и на Донском фронте. Теоретически - он прав, но зная обстановку на фронте и психологию казачества, я утверждаю, что это приведет к катастрофе . . . Ген. Драгомиров. - А по Вашему как же? Кардонная стратегия? Ген. Поляков. - К сожалению - да, лучше кардонная стратегия, чем крах. Ген. Денисов. - У нас враг Москва и Воронеж. У Вас местные большевики. Ген. Деникин. - Господь с Вами. В этом Ваше злобное отношение к Добровольческой армии. Конечно, соглашение невозможно. Ген. Драгомиров. - В то время, когда мы учились, мы стыдились говорить о таких вещах. Не знаю являются ли с точки зрения новой науки приобретением Ваши слова? Ген. Денисов. - На это ничего не могу возразить. Ген. Драгомиров. - Поэтому, лучше бы было молчать. Ген. Деникин. - Разговор принимает страшный характер. Я дезертировать не могу. Я буду работать, но в других рамках. От работы меня удалит только сила событий или пуля врага. Ген. Смагин. - Димитрий Егорович, ведь казалось бы, как близко подошли и вдруг такие резкости. Соглашение ведь есть. Нужно только его оформить (Все пишут, молчание). Генерал Драгомиров предлагает проект приказа с перечислением подчиненных главнокомандующему местностей включительно до Одесского градоначальства. Генерал Деникин отклоняет этот проект, говоря, что всякое новое приобретение территории потребует его изменения. Ген. Романовский. - Территорию, на которой будет действовать власть главнокомандующего можно обобщить в названии на юге России. Ген. Краснов. - Этот приказ я должен буду опубликовать с дополнениями, что Донская армия подчиняется в пределах операций, предначертанных Войсковым Кругом. Ген. Романовский. - Надо, чтобы войсками ни Круг, ни Рада не распоряжались. В Кубанской конституции указано, что право вывода войск за границу есть привилегия Атамана. Ген. Краснов. - У нас на Круге было три кардинальных вопроса: земля, недра и задачи армии. У нас ведь армии нет - у нас вооруженный народ и он сам себе ставит задачи. Ген. Щербачев. - Таким образом интересы России отошли на второй план. Ген. Краснов. - Соглашение достигнуто, надо провести его в жизнь, учитывая силы и настроения. Ген. Деникин. - Приказ с указанием о невыводе войск моей властью с Дона невозможен. Он не только обеспечивает Вашу автономию, но он указывает и другим образованиям аналогичные пути. Пожелают не выходить Кубанцы с Кубани, татары из Крыма. Ген. Краснов. - Менять приказы Круга я не властен. Я выборный Атаман, я присягал на службу Всевеликому Войску Донскому и нарушить этой присяги не могу. Если Вам нужно выводить войска, отдайте секретный приказ. Я доложу его в закрытом заседании Круга. Тогда последуют его решения и я должен буду их исполнить. Ген. Деникин. - Из единого командования нельзя делать секретов. Ген. Краснов. - Тогда есть другой выход: я не отдам по Войску Ваш приказ. Ген. Романовский. - Но у Вас же спросят - подчиняетесь ли Вы? Ген. Краснов. - Я отвечу вопросом: объявлял ли я этот приказ по Войску? Ген. Романовский. - Значит, он не будет иметь для Вас обязательной силы. Ген. Краснов. - Нет будет. Я его выполню в возможной мере. Если бы в настоящий момент была бы союзная помощь, условия для опубликования приказа были бы другими... хотя бы одна рота... Ген. Драгомиров. - Одну роту, пожалуй, можно будет доставить. Надо поговорить с Пулем. Ген. Деникин. - Это не будет помощь. Нельзя из такого серьезного вопроса делать буффонады. Ген. Краснов. - Конечно, это не будет помощь живой силой. Но в моральном отношении это имело бы значение. Ген. Поляков. - До сих пор мы несем жертвы. Ген. Романовский. - А за нами Вы их отрицаете. По Вашему имена Корнилова, Маркова, Алексеева ничего не значут. Ген. Поляков. - Нет значут, но это другое. Ген. Денисов. - А где же государственность? Это Кубань и Дон. Ген. Драгомиров. - Но кроме Кубани и Дона есть Ставропольская губерния, Черноморье и Крым. Наконец и Дон и Кубань возникновением своей государственности в значительной степени обязаны Добровольческой армии. Ген. Поляков. - Еще в большей степени последняя обязана Дону. Ген. Щербачев. - Корень не в усталости казаков. У Вас причины другие. Ген. Драгомиров. - На Дону много демагогии. (пропуск). Ген. Деникин. - С Вами, Ваше Превосходительство, невозможно разговаривать. Вы все время говорите резкости и совершенно нас отрицаете. Ген. Драгомиров. - Необходимо подчинение армии общему командованию. Краснов персонально нам не нужен. Мы олицетворяем его с могуществом Дона и потому считаем необходимым сотрудничестве именно с ним. Подчинение главнокомандующему его в наших глазах равносильно подчинению армии. Если Петр Николаевич найдет нужным подчиниться - соглашение будет состоявшимся. Ген. Денисов. - Этого приказа желают кадеты для того, чтобы пользоваться им в борьбе за свержение Атамана. Ген. Драгомиров - По моим сведениям уход Атамана был бы для них нежелателен. Они его поддерживают. Ген. Романовский. - Может быть, выражение о невыводе войск с Дона можно будет смягчить. Ген. Краснов. - Посмотрим. Я могу предложить такую редакцию: конституция Войска не будет нарушена. Ген. Драгомиров. - Это значительно мягче. Это может быть приемлемо. Ген. Щербачев. - Против этого нельзя возражать. Ген. Романовский. - Согласен. (Готовится приказ). Ген. Краснов. - Надо принять меры против злостной агитации из Екатеринодара. Оттуда расходуют частные средства на политическую борьбу Я лишен возможности делать это. За два дня праздников я получил один миллион двести пятьдесят тысяч рублей и передал их в казначейство. Ген. Щербачев. - Это яркий показатель того доверия, которым Вы пользуетесь на Дону. Ген Краснов. - Но тем не менее, я должен сплошь и рядом уговаривать. В этом отношении я совершенно уверен только в одном корпусе, который у меня воспитывается на идеях Петрограда и Москвы. (Читается приказ).
Приказ
Главнокомандующего вооруженными силами Юга России По соглашению с Атаманами Всевеликого Войска Донского и Кубанского 269) сего числа я вступаю в командование всеми сухопутными и морскими силами, действующими на юге России. Генерал-лейтенант Деникин. Атаман читает свое добавление: Объявляя этот приказ Российским армиям на земле Всевеликого войска Донского находящимся, подтверждаю, что по соглашению моему с Главнокомандующим вооруженными силами юга России Генерал-Лейтенантом Деникиным, конституция Всевеликого войска Донского, Большим Войсковым Кругом 15-го сентября сего года утвержденная, нарушена не будет. Достояние Донских казаков их земли, недра земельные, условия быта и службы Донских армии затронуты не будут. Единое командование - современная и неизбежная ныне мера для достижения полной и быстрой победы в борьбе с большевиками. Донской Атаман Генерал от кавалерии Краснов.
Соглашение было достигнуто в 15 часов 5 минут. Обмен приказами состоялся в 15 часов 20 минут. В 17 часов 10 минут, после обеда в поезде Главнокомандующего, поезд Донского Аатамана с генералом Красновым и свитой отбыл на Новочеркасск". Выработанный приказ в тот же день был опубликован армиям на земле Всевеликого войска Донского находящимся 270). Итак, объединение осуществилось. Но скажу откровенно, невеселыми мы ехали домой. Нас беспокоила мысль, как и в какой форме начнет генерал Деникин проводить в жизнь "единое командование". Особенно мрачен был командующий армиями ген. Денисов. Он всю дорогу ворчал, говоря, что подписав соглашение Атаман этим, подписал смертный приговор и себе и Войску. Я держался иного мнения. Мне казалось, что, наконец, лопнул тот нарыв, вокруг которого разгорались страсти, сплетались интриги, рождались небылицы и распускалась злостная клевета о Донской власти. Хотелось верить, что с этого момента все пойдет гладко и начнется дружная работа обеих армий. К сожалению, этим моим надеждам не суждено было сбыться. Достигнутая форма объединения видимо не вполне удовлетворяла ген. Деникина. Хотя на совещании он и призывал "забыть личные обиды и оскорбления", но сам, однако, не смог стать выше этих чувств, не смог основательно и навсегда побороть свою неприязнь к ген Краснову и Донскому командованию. Последующие его действия, о чем я укажу ниже, воочию убедят читателя в правоте высказанного. Ни в положении Донской армии, ни в работе Донского штаба "единое командование" вначале ничем не отразилось. Прибыв в Новочеркасск, я пригласил к себе начальников отделов моего штаба, а затем и всех офицеров, которым и разъяснил смысл состоявшегося объединения. - "Отныне" - закончил я -"наш штаб является подчиненным штабу Добровольческой армии, а потому каждое требование, поступающее оттуда в соответствующие отделы, должно быть выполнено незамедлительно и безоговорочно. Я требую забыть прежние недоразумения и обиды, начать дружескую работу и во всем идти навстречу штабу Добровольческой армии". Не скажу, чтобы это мое заявление вызвало у офицеров штаба какой-либо подъем или радость. Скорее, казалось, многие приняли эту новость как-то печально, мрачно и во всяком случае без всякого одушевления. Логическим следствием состоявшегося соглашения с ген. Деникиным явился приезд в Новочеркасск 28 декабря 1918 года ген. Пуля. С ним прибыл его начальник штаба полк. Кис и три английских офицера, а также представитель генерала Франше д'Эсперэ - кап. Фукэ, представитель генерала Бертелло кап. Бертелло и два лейтенанта: Эглон и Эрлиш. По установившемуся уже обычаю, в тот же день вечером в Атаманском дворце в честь гостей состоялся парадный обед. В приветственной речи ген. Краснов дал полную картину трагедии России и Дона и рельефно подчеркнул настоятельную необходимость незамедлительной помощи Войску. "Ровно месяц тому назад в этом самом зале -сказал он - я имел счастье приветствовать первых из союзных офицеров, прибывших к нам - капитана Бонда и капитана Ошэн. Я говорил тогда о том громадном значении, которое имеет теперь время. Я говорил, что не неделями и месяцами измеряется оно, но только часами. Я говорил о тех потоках крови невинных жертв, стариков, священников, женщин и детей, которые льются каждый день там, где была когда-то наша общая родина - Россия. Я умолял от имени этой России придти и помочь. Страшный кровавый туман замутил мозги темного народа и только вы, от которых брызжет счастьем величайшей победы, можете рассеять этот туман. Вы не послушались тогда меня, старика, искушенного в борьбе с большевиками и знающего, что такое яд их ужасной пропаганды. Медленно и осторожно, с большими разговорами и совещаниями приближаетесь Вы к этому гаду, на которого надо смело броситься и раздавить его. И наши враги в вашей осторожности видят ваше бессилие. А изнемогшие в борьбе братья наши теряют последние силы. За этот месяц пала под ударами вся Украина, богатая и пышная с обильной жатвой недавнего урожая. Усталые полки Южной армии и истомленные непосильной борьбой на многоверстовом фронте казаки, сдали большую часть Воронежской губернии. Богатый хлебом плодородный край превращается в пустыню. Идут кровавые расстрелы и тысячи невинных гибнут в вихре безумия. Вас ждут, господа, осужденные на смерть. В ваших руках жизнь и смерть. Ужели же Вы оттолкнете протянутые руки и холодно будете смотреть, как избивают женщин, как бьют детей на глазах у матерей и ждать чего-то. Ждать тогда, когда надо действовать. Ваш приезд тогда вдохнул силы. Явился порыв. Полки пошли вперед. Уже недалеко было до Воронежа... Но порыв не терпит перерыва и не видя помощи сейчас - изнемогли бойцы, истратили силы и молча отступают. Вы, господа, военные люди. И Вы знаете, что такое бой, и Вы знаете, что значит подача резерва вовремя, и как мало значит приход резерва тогда, когда разъяренный враг уже победил и уничтожил первую линию... Россия взывает о помощи... Франция, - говорит она - вспомни о наших могилах в Восточной Пруссии в дни Вашей славной битвы на Марне, Франция, не забудь наших галицийских покойников в тяжелые дни Вердена. Пока Россия была здорова, она была верной союзницей. Но чем виновата Россия, что она заболела этой страшной болезнью побежденных. Помогите ей. Исцелите ее. О, какой ужас творится в Москве, в Рязани, в Воронеже, в Харькове, повсюду в России.