Пратчетт Терри. В доспехах и с оружием

   Пара самых больших псов присела перед…
   Любимица вертела головой из стороны в сторону, выжидая первой атаки…
   Пес скреб землю лапами…
   Гаспод набрал побольше воздуху и оскалился.
   Псы прыгнули.
   "СИДЕТЬ! " — крикнул Гаспод на вполне сносном языке людей.
   Команда пронеслась взад и вперед, повсюду по переулку, и половина животных подчинилась. В большинстве случаев они оставались еще животными. Псы, взлетевшие наполовину в прыжке, внезапно обнаружили, что их вероломные лапы подогнулись под ними…
   «ПЛОХОЙ ПЕС!»
   За этой командой последовало превозмогающее все и вся чувство видового стыда, автоматически заставившее их залебезить и совершить ложные движения в воздухе.
   Гаспод успел бросить взгляд на Любимицу, пока недоуменные псы дождем сыпались на них.
   "Я ведь говорил, что обладаю Властью, разве не так? " сказал он. — «А сейчас бежим!»
   Псы не похожи на котов, которые забавы ради терпят людей, пока не появляется кто-то с консервным ножом, которым можно действовать как клыками. Люди сделали псов, они взяли волков и придали им человеческие черты — необязательная разумность, имена, желание принадлежать и комплекс неполноценности, охватывающий их время от времени. Всем псам снятся волчьи сны, и известно, что они мечтают покусать своего Создателя. Глубоко внутри каждый пес знает, что он — Плохой Пес.
   Но яростное тявканье Большого Фидо взорвало чары.
   «Взять их!»
   Любимица мчалась галопом по булыжникам. На другой стороне переулка находилась тележка, а дальше за ней стена.
   "Не сюда! " — заверещал Гаспод.
   Псы мчались им вдогонку. Любимица вспрыгнула на тележку.
   "Я не могу взобраться! " — кричал Гаспод. — «Не с моими ногами!»
   Она спрыгнула, схватила его за загривок и опять взлетела вверх. За тележкой была сырая крыша, с уступом над ней, и… несколько черепиц сдвинулись под ее ногами и грохнулись в переулок…
   «Мне больно!»
   «Цыть!»
   Любимица пробежала вдоль гребня крыши и спрыгнула в переулок с другой стороны, тяжело приземлившись на какую-то рухлядь.
   «Тьфу!»
   «Цыть!»
   Но псы не отставали от них. Не тут-то было, хотя переулки в Тенях были достаточно широкими.
   Они промчались еще по одному узкому переулку.
   Гаспод опасливо выворачивался из клыков оборотня.
   «Они все еще позади нас!»
   Гаспод закрыл глаза, ощутив как Любимица напрягла мышцы.
   «Нет, нет! Только не Дорога Прииска Патоки!»
   Вспышка ускорения последовала за мигом затишья. Гаспод закрыл глаза…
   Любимица приземлилась. Ее когти на миг заскребли по мокрой крыше, осколки шифера брызнули веером на улицу, а затем ей удалось взобраться на гребень.
   "Не выпускай меня сейчас. " — попросил Гаспод. — «Сию минуту! Они идут сюда!»
   Вездесущие псы появились на противоположной крыше, увидев разрыв попытались повернуть назад, но когти скользили по черепице.
   Любимица повернулась, жадно ловя воздух. Ей пришлось задержать дыхание во время этого первого сумасшедшего броска. Ей мешал дышать Гаспод. До них донеслось раздраженное тявканье Большого Фидо.
   «Трусы! Там не больше двадцати футов в длину! Это же чепуха для волка!»
   Псы с сомнением мерили глазами расстояние. Иногда псу необходимо спуститься вниз и спросить себя: Какого я рода?
   «Это же легко! Я покажу вам! Смотрите!»
   Большой Фидо отбежал немного назад, постоял, повернулся, разбежался… и взлетел. Он описал в воздухе сложную траекторию. Маленький пудель разогнался в пространстве, черпая силы не столько в своих мускулах, а скорее из огня, пылавшего в его душе.
   Его лапы коснулись черепицы, вцепившись на миг в мокрую поверхность, но не нашли за что удержаться.
   В тишине он сполз вниз по крыше, перевалился через край…
   … и повис.
   Он вперил свой взгляд в Гаспода, подхватившего его.
   «Гаспод? Это ты?»
   "Фзя. " — сказал Гаспод с полным ртом. Какого бы веса ни был пудель, тем не менее он был слишком тяжел для Гаспода. Он бросился вперед и напрягал ноги, чтобы удержаться, но упереться было не во что. Он сползал неумолимо вниз, пока его передние лапы не оказались в водосточном желобе, который начал ломаться.
   "О, черт! " — сказал Гаспод.
   Его хвост очутился в клыках.
   "Отпусти его. " — невнятно сказала Любимица.
   Гаспод пытался тряхнуть головой.
   "Прекрати бороться! " — сказал он уголком рта. — «Мужественный Пес Спасает День! Доблестный Охотник в Спасателях на Крыше! Нет!»
   Водосточный желоб опять затрещал. так и должно быть, подумал он. История моей жизни…
   Большой Фидо продолжал сражение.
   «За что ты меня держишь?»
   "Твой ошейник. " — сказал Гаспод сквозь зубы.
   «Что? К черту его!»
   Пудель пытался вывернуться, свирепо извиваясь в воздухе.
   "Прекрафи, фы черфов идиоф! Фы всех нас сбросишь! " прорычал Гаспод. На противоположной крыше собачья стая с ужасом смотрела за происходящим. Водосточный желоб опять затрещал.
   Когти Любимицы прочертили белые полосы на черепице.
   Большой Фидо рвался и вертелся, освобождаясь от хватки за ошейник, наконец-то лопнувший.
   Он перевернулся в воздухе, повиснув на миг, пока гравитация не подхватила его.
   «Свободен!»
   А затем он полетел.
   Гаспод отлетел назад, в то время как Любимица скользила, пытаясь удержаться, и приземлился чуть выше на крыше, суча ногами. Они оба отлетели к гребню и повалились отдуваясь.
   Затем Любимица бросилась опять бежать, пытаясь достичь следующего переулка. Гаспод застрял, увидев красный туман, застилавший ему глаза.
   Он выплюнул ошейник Большого Фидо, который соскользнул по крыше и свалился вниз.
   "Ах, благодарю вас! " — кричал Гаспод. — "Благодарю от всей души! Да! Как это прекрасно, оставить меня здесь! Меня с тремя хорошими ногами! Не беспокойтесь обо мне! Если бы я не был удачливым, то мог бы свалиться, до того как помер от голоду! Да-да, история моей жизни! Я и ты, малыш!
   Вместе! Мы могли бы сделать!"
   Он повернулся о посмотрел на псов, выстроившихся цепочкой на крыше, на другой стороне улицы.
   "Вы, сброд! Марш домой! ПЛОХОЙ ПЕС! " — прорычал он.
   Он спустился с другой стороны крыши. там не было переулка, а только отвесный спуск. Он прополз вдоль крыши к прилегающему зданию, но и тут не было пути вниз. Хотя этажом ниже был балкон.
   "Крутится тут одна мыслишка. " — пробормотал он. — «Вся эта всячина. Сейчас он — волк, в волчьем обличье, он может прыгать, а если бы не мог, то был бы в тупике. Что ж до меня, учитывая исключительный ум, можно все оценить и прийти к решению посредством применения мыслительных процессов.»
   Он толкнул локтем горгону, сидевшую на корточках в углу водосточного желоба.
   «То-о ты-ы хо-о-е-шь?»
   «Если ты не поможешь мне спуститься вон на тот балкон, то я вцеплюсь тебе в ухо.»

* * *

   БОЛЬШОЙ ФИДО?
   «ДА?»
   К НОГЕ.
   Существовали, в конце-концов, две теории о кончине Большого Фидо. По одной, она последовала от пса Гаспода и произошла по очевидной случайности, а все, что оставалось от него, было подобрано Скверным Оле Роном и продано через пять минут скорняку, а затем Большой Фидо вновь узрел свет в виде меховых наушников и пары пушистых перчаток.
   Другая же теория, в которую верил каждый пес, гласила о том, что можно было бы назвать условно правдой сердца, что он избежал падения, бежал из города и в конце-концов руководит громадной стаей горных волков, наводящих ночной ужас на уединенные фермы. Это побуждало их копаться в кухонных отбросах и слоняться у черного хода из-за помоев… ну, ради сносной жизни. Помимо всего прочего они только этим и занимались в ожидании, пока не вернется Большой Фидо.
   Его ошейник сохранялся в тайном месте и регулярно выставлялся на обозрение псам, пока те не забыли о Нем. Сержант Двоеточие открыл дверь толчком пики.
   Давным-давно в Башне были полы. Сейчас они отсутствовали на протяжении всего пути наверх, рассекаемого лишь золотыми полосами света из древних амбразур.
   Свет одной из них, заполненной сверкающими пылинками, падал на то, что совсем недавно было констеблем Жвачкой.
   Двоеточие осторожно тронул поле.
   Оно не шевелилось.
   Да и не должно было двигаться подобное тело. Рядом валялся погнутый топор.
   "Нет-нет. " — выдохнул он.
   С вершины свисал, слегка покачиваясь, тонкий канат, обычно используемый Убийцами. Двоеточие бросил взгляд вверх и вытащил меч.
   Он мог видеть весь путь на самый верх Башни, на канате не было ничего, что означало…
   Он даже не успел оглянуться, что и спасло ему жизнь.
   Он бросился на пол, ив тот же миг раздался выстрел из гоннилды. Позднее он божился, что ощутил дуновение пули, пролетевшей над его головой.
   Затем из дыма возникла фигура и нанесла ему сильный удар перед тем, как исчезнуть в открытую дверь под дождем.
   КОНСТЕБЛЬ ЖВАЧКА?
   Жвачка перевел дыхание.
   "Ах. " — сказал он. — «Понимаю. Я не думал, что смогу этого избежать, но после первой сотни футов…»
   ТЫ ПРАВ. Нереальный мир живого расплывался уже в дымке, но Жвачка бросил прощальный взгляд на погнутые останки топора.
   Казалось, что это беспокоило его гораздо больше, чем искореженные останки Жвачки.
   "Посмотрите только на это! " — сказал он. — «Мой отец сделал этот топор для меня! Прекрасное оружие для того, чтобы взять в загробную жизнь, как мне кажется?»
   ЭТО ЧАСТЬ ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА?
   «Вы что не знаете? Вы же Смерть, верно?»
   ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО Я ДОЛЖНА ЗНАТЬ О ПОГРЕБАЛЬНЫХ ОБРЯДАХ. В-ОСНОВНОМ Я ВСТРЕЧАЮ ЛЮДЕЙ ДО ТОГО, КАК ОНИ БЫЛИ ПОГРЕБЕНЫ. ТЕХ ЖЕ, КОГО Я ВСТРЕТИЛ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЕХ ПОХОРОНИЛИ, БЫЛИ СЛИШКОМ ВОЗБУЖДЕНЫ И НЕ РАСПОЛОЖЕНЫ ОБСУЖДАТЬ ПРОИЗОШЕДШЕЕ.
   Жвачка сложил руки.
   "Если меня должным образом не похоронят. " — сказал он.
   — «То я не пойду. Моя измученная душа будет в муках бродить по свету.»
   ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ.
   "Но вполне может статься, если ты этого захочешь. " парировал дух Жвачки.
   "Осколок! Нет времени копаться! Поднимайся в Башню!
   Возьми с собой еще людей!"
   Бодряк достиг двери Большого Зала, неся на плече Патриция, Морковка двигался следом. Волшебники столпились у двери. Упали первые большие тяжелые капли дождя, с шипением касаясь горячих камней.
   Избавитель закатал рукава.
   «Чертовы колокола! Что с его ногой?»
   «Это из-за гоннилды! Вывела его из строя! И капрала Морковку тоже!»
   "Не стоит беспокоиться. " — сказал Ветинари, пытаясь улыбнуться и встать. — «Это же просто царапина…»
   У него подогнулась нога.
   Бодряк обалдел. Он вряд ли ожидал подобного. Патриций был человеком, который всегда имел ответы, который никогда не удивлялся. У Бодряка было чувство, что история слегка пошатнулась…
   "Мы справимся с этим, сэр. " — сказал Морковка. — «Я послал людей на крыши и…»
   "Замолчите! Оставайтесь здесь! Это приказ! " Бодряк полез в сумку и повесил значок на изорванный камзол. «Эй, ты… Пижама! Мне нужен меч!»
   Пижама угрюмо посмотрел в ответ.
   «Я получаю приказы только от капрала Морковки…»
   «Немедленно дайте мне меч, ужасный человечишко! Немедленно! Благодарю! А сейчас вперед в Баш…»
   В дверях появился Осколок, неся на руках скрючившееся тело.
   Он осторожно положил тело на лавку, не говоря ни слова, отошел и сел в углу. Пока все остальные столпились вокруг бренных останков констебля Жвачки, тролль снял свой охлаждающий шлем ручной работы и сел, уставившись на него, бесцельно крутя в руках шлем.
   "Он на полу. " — сказал сержант Двоеточие, появляясь в дверном проеме. — «Он должно быть свалился со ступенек сверху. Наверху еще кто-то был. он спустился по канату и нанес мне оглушительный удар по голове.»
   "Упасть в Башне — после такого и шиллинга не дашь… " сказал Морковка.
   Это было хуже, чем нашествие дракона, подумал Бодряк.
   Даже после того как тот кого-нибудь убил, он по крайней мере оставался драконом. Это происходило где угодно, но вы могли сказать: это — дракон, вот что это такое. Он не мог перемахнуть через стену и стать другой личностью. Вы всегда знали, с кем вы сражались. Вам не нужно было…
   "Что это в руке у Жвачки? " — сказал он, обнаружив, что уже некоторое время смотрит на вещь невидящим взглядом.
   Он вытащил ее. Это был обрывок черной одежды.
   "Убийцы носят такую. " — негромко произнес Двоеточие.
   "Как и множество других людей. " — сказал Избавитель. «Черное, оно и есть черное.»
   "Вы правы. " — сказал Бодряк. — «Предпринимать любые действия на этом основании было бы поспешно. Но знаете, возможно это придаст мне огня.»
   Он взмахнул клочком материи перед лицом лорда Ветинари.
   "Убийцы везде. " — сказал он. — «на страже. Кажется они ничего не заметили, а? Вы дали им чертову гоннилду, думая, что они лучше всех будут ее сторожить! Вы даже не подумали о том, чтобы отдать ее Страже!»
   "Мы должны начать погоню, капрал Морковка? " — спросил Пижама.
   "Погоня за кем? Погоня куда? " — сказал Бодряк. — «Он ударил старину Фреда по голове и задал стрекача. Он мог завернуть за угол, перекинуть через стену гоннилду и поминай как звали? Мы не знаем, кого же мы ищем!»
   "Я знаю. " — сказал Морковка.
   Он стоял, расправив плечи.
   "Бегать конечно легче. " — сказал он. — «Мы убили массу времени на беготню. Но совсем не так нужно охотиться. Нужно охотиться сидя, не сдвигаясь с нужного места. Капитан, мне нужен сержант, чтобы пойти и объявить людям, что мы нашли убийцу.»
   «Что?»
   «Его зовут Эдвард с'Мерть. Скажите, что мы содержим его под арестом. Скажите, что он был пойман и сильно пострадал, но остался жив.»
   «Но мы не можем…»
   «Он — Убийца.»
   «Мы не можем…»
   «Да, капитан. Я тоже не люблю говорить ложь. Но иногда стоит так поступить. Как бы то ни было, это не ваше дело, сэр.»
   «Не мое? С чего бы это!»
   «Менее чем через час вы выходите в отставку.»
   «Я еще пока что капитан, капрал. Так что вы обязаны рассказать мне, что происходит. Как все это произошло.»
   «У нас нет времени, сэр. Исполняйте, сержант Двоеточие.»
   «Морковка, я еще во главе Дозора! Я единственный, кто обладает правом отдавать приказы.»
   Морковка склонил голову.
   «Простите, капитан.»
   «Хорошо. До свиданья, если все понятно. Сержант Двоеточие?»
   «Сэр.»
   «Огласите, что мы арестовали Эдварда с'Мерть. Кем бы он ни был.»
   «Да, сэр.»
   "И следующий ваш шаг, мистер Морковка? " — спросил Бодряк.
   Морковка посмотрел на сгрудившихся волшебников. «Простите, сэр?»
   «У-ук?»
   «Во-первых, нам нужно попасть в библиотеку…»
   "Во-первых. " — сказал Бодряк. — «кто-нибудь должен одолжить мне шлем. Я не чувствую, что на работе , без шлема. Благодарю, Фред. Так… шлем… меч… значок… А сейчас…»
   Под городом раздавался шум. Он слабел, фильтруясь сквозь земную толщу, но оставался неясным шумом как в устье реки.
   Шум был очень, очень слабым. Воды Анка, понимая это в самом широком смысле, вымыли, до предела расширяя определение, эти туннели в течение столетий.
   Но сейчас под землей раздавался еще один звук. По илу шлепая кто-то шел, но различить это можно было только привыкнув к внешнему шуму. Приглядевшись, можно было заметить неясную тень, продвигавшуюся во тьме и остановившуюся на перекрестке, ведущем к меньшему туннелю…
   "Как вы себя чувствуете, ваша светлость? " — сказал, склоняясь перед ним, Валет.
   «Кто вы?»
   "Капрал Валет, сэр. " — сказал Валет, отдавая честь.
   «Вы у нас служите?»
   «Да, сэр!»
   «А вы гном, да?»
   «Нет, сэр. Это погибший Жвачка был гномом, сэр! Я — человек, сэр!»
   «Вы не были призваны на службу в результате никаких… особых процедур найма?»
   "Нет, сэр. " — с гордостью ответил Валет.
   "Мой бог. " — сказал Патриций. Он ощущал легкое головокружение от потери крови. Верховный Канцлер дал ему глоток чего-то, что по словам того было изумительным средством, хотя от какой хвори, он был не в состоянии указать.
   По-видимому, для вертикальности, ибо это было мудро оставаться сидеть, выпрямившись во весь рост. Несомненно это было хорошей мыслью оставаться видимым, чтобы остаться в живых. Толпы зевак торчали у двери, уставившись на него.
   Было важным предать гласности, что слухи о его кончине сильно преувеличены.
   Капрал Валет, самопровозгласивший себя человеком, и прочие Стражники находились неподалеку от Патриция, исполняя приказ капитана Бодряка. некоторые из них были толще, чем тот мог себе вообразить.
   «Я никогда не получал ничего.»
   «Превосходно, великолепно сделано.»
   А затем толпа разбежалась в разные стороны. Что-то золотистое и с неясным собачьим обликом прорвалось сквозь толпу, рыча, с носом вплотную к земле, и вновь умчалось, покрывая путь к библиотеке длинными легкими прыжками. Патриций прислушался к разговору.
   «Фред?»
   «Да, Валет?»
   «Тебе не показалось ничего знакомым?»
   «Знаю, что ты имеешь в виду.»
   Валет неуклюже заерзал.
   "Тебе стоило бы выругать ее за то, что она без униформы. " — сказал он.
   «Как-то неудобно.»
   «Если я бы здесь пробежал без одежды, ты бы оштрафовал меня на полдоллара за появление неподобающе одетым…»
   «Вот полдоллара, Валет. А сейчас заглохни.»
   Лорд Ветинари взором подозвал их к себе. Там на углу стоял еще один стражник, одно из тех громадных существ…
   "Вы по-прежнему в порядке, ваша светлость? " — сказал Валет.
   «Кто этот джентльмен?»
   Тот проследил за взглядом Патриция.
   «Это Осколок, тролль, сэр.»
   «Почему он так сидит?»
   «Он размышляет, сэр.»
   «Он не шевелится уже довольно долго.»
   «Он медленно думает.»
   Осколок встал. Было что-то грандиозное в способе, которым он это совершил, как-будто какой-то участок могучего континента начинает тектоническое движение, которое должно закончиться устрашающим творением необозримой горной гряды, заставляющей людей остановиться и залюбоваться. никто из зрителей не имел должного опыта в наблюдении за строительством гор, но сейчас они получили определенное представление, на что это похоже: весьма похоже на то, как встает Осколок с погнутым топором Жвачки в руке.
   "Но глубоко, иногда. " — сказал Валет, ища глазами пути возможного бегства.
   Тролль недоуменно уставился на толпу, не понимая, что они здесь делают. Затем, размахивая руками, он начал движение вперед.
   "Констебль Осколок… э… если вы… " — отважился Двоеточие.
   Осколок игнорировал его. Он двигался достаточно быстро, с той обманчивой неспешностью текущей лавы.
   Он достиг стены и сшиб ее со своего пути.
   "Кто-нибудь давал ему серу? " — спросил Валет.
   Двоеточие оглянулся на стражников. «Младший констебль Боксит! Младший констебль Угольнолицый! Арестуйте констебля Осколка!»
   Два тролля вначале взглянули на удаляющуюся спину Осколка, затем друг на друга, и наконец на сержанта Двоеточие.
   Боксит принялся отдавать честь.
   «Разрешите получить увольнительную, чтобы почтить похороны бабушки, сэр.»
   «Зачем?»
   «Или она или я, сержант.»
   "Мы лучше решимся на то, чтобы поотшибали наши глупые головы. " — сказал Угольнолицый, мыслящий менее околично.
   Вспыхнула спичка. Свет ее, отразившись от канализационных труб, был подобен вспышке новой.
   Бодряк подкурил сигару, а затем разжег лампу.
   «Доктор Крест?»
   Глава Убийц замер.
   "Здесь также капрал Морковка с самострелом. " — сказал капитан. — «Я не уверен, что он им воспользуется. Он — хороший человек. Он думает, что каждый человек — хороший. Я — нет! Я полагаю, что вы — скверный и надоедливый. А сейчас, доктор, у вас было время подумать, вы же разумный человек… Что же вы делали здесь внизу, пожалуйста? Вряд ли вы прибыли посмотреть бренные останки юного Эдварда, ибо наш капрал Валет отнес тело в морг Дозора сегодня утром, возможно лишив его по дороге некоторых принадлежавших тому ценностей, но просто так всегда действует Валет. У него преступное мышление, у нашего Валета. Но я скажу это для него: У него никогда не было преступной души.»
   "Я надеюсь, что он смыл клоунский грим с бедного парня.
   Дорогой мой! Вы его использовали, не так ли? Он убил бедного Фасольку, а затем забрал гоннилду и находился здесь, когда та поразила Заложи-Молоток, он даже оставил пряди из парика Фасольки в кустах, и только когда он сумел покончить с прекрасными советами, как-то донести на самого себя, вы убили его. Самое интересное, что юный Эдвард не мог быть тем человеком, который сидел на Башне. Не мог, потому что получил удар прямо в сердце и все такое прочее. Я знаю, что быть мертвым не всегда является препятствием для тихих удовольствий в этом городе, но не думаю, что юный Эдвард мог встать и сделать многое."
   "Клочок одежды был прекрасной уликой. Но знаете, я никогда не верил в эту чепуху — отпечатки ног на клумбе, говорящие пуговицы и тому подобное. Люди думают, что улики помогают расследованию. Отнюдь нет. Расследование — это удача и прилежание, в большинстве случаев. Но огромное число людей верит в это. Я полагаю, что он мертв… ну… не менее двух дней, здесь внизу прохладно и уютно… вы могли вытащить его наверх, готов присягнуться, что вы сумели обмануть людей, кто близко не приглядывался, ведь он был привязан к бревну, а вы получили человека, стрелявшего в Патриция. Вы полагали, что после этого случая половина города будет сражаться с другой, готов присягнуться.
   Сколько еще смертей последовало бы. Был бы удивлен, если бы вы уцелели. " Он на миг замолк. «Вы так по-прежнему ничего не сказали.»
   "Вы не имеете представления. " — сказал Крест.
   «Да?»
   «С'Мерть был прав. Он был сумасшедшим, но он был прав.»
   "В чем, доктор Крест? " — спросил Бодряк.
   И тут Убийца скрылся, нырнув в тень.
   "Ну нет. " — сказал Бодряк.
   Эхо разнесло шепот по всей искусственной пещере.
   «Капитан Бодряк? первое, что учит хороший Убийца…»
   Раздался громоподобный взрыв и лампа разлетелась вдребезги.
   «… никогда не стоять близко к свету.»
   Бодряк грохнулся на пол и откатился в сторону. Следующий выстрел ударил в футе от него, взметнув брызги холодной воды.
   Под ним тоже была вода.
   Анк поднялся и, в соответствии с законами более древними чем законы горда, вода отыскала путь назад в туннели.
   "Морковка. " — прошептал Бодряк.
   "Да? " — голос донесся откуда-то из кромешной тьмы справа от него.
   «Я ничего не могу разглядеть. Я потерял светильник, эту чертову лампу.»
   «Я чувствую, что вода прибывает.»
   "Мы… " — начал Бодряк и остановился, мысленно представив Креста, целящегося на донесшийся шум. Я должен подстрелить его первым, подумал он. Он — убийца!
   Ему пришлось немного приподняться, чтобы уберечь лицо от прибывающей воды.
   Тут он услышал негромкий всплеск. Крест направлялся к ним.
   Чиркнула спичка и возник свет. Крест зажег фонарь, и в ореоле света Бодряк увидел тощую фигуру, сжимавшую в другой руке гоннилду.
   Что-то забытое, выученное Бодряком в молодости в страже, всплыло в памяти. Если вы вынуждены смотреть вдоль древка стрелы с неправильного конца, если человек держит вас на мушке исключительно из милости, то остается надеяться изо всех сил, что это злой человек. Потому что зло это власть, власть над людьми, и они хотят видеть вас в страхе. Они хотят знать, что ты должен умереть. И потому они будут говорить. Они будут злорадствовать.
   Они будут наблюдать, как ты корчишься от страха.
   Они будут растягивать миг убийства, как некоторые люди растягивают сигару.
   И потому надейтесь изо всех сил, что ваш захватчик злой человек. Хороший человек будет убивать вас без единого слова.
   И тут, захлестнутый всепроникающим страхом, он услышал, что Морковка встает.
   «Доктор Крест. Я арестовываю вас за убийство Бьорна Заложи-Молоток, Эдварда с'Мерть, клоуна Фасольки, Леттиции Ханжи и констебля Жвачки из Городского Дозора.»
   «Бог мой, всех этих? Боюсь, что это Эдвард убил брата Фасольку. Это было его собственной идеей, маленького придурка. Он сказал, что не предполагал этого делать. И как я понимаю, что Заложи-Молоток был убит случайно. Нелепый несчастный случай. Он ковырялся везде, заряд загорелся и пуля, отлетев от наковальни, убила его. Так рассказывал Эдвард. Он приходил ко мне после случившегося повидаться. Он был чрезвычайно потрясен. Он все выложил, как вы понимаете. И потому я его убил. Ну а что я еще мог сделать? Он был совершенно вне себя. Нельзя иметь дел с подобной личностью. Могу ли я предложить вам сделать шаг в сторону, государь? Я предпочел бы не стрелять в вас. Нет! Только не это!»
   Бодряку казалось, что Крест спорит сам с собой. Гоннилда яростно прыгала в его руке.
   "Он мечтал. " — сказал Крест. — «Он сказал, что гоннилда убила Заложи-Молоток. Я сказал, что это был несчастный случай! А он сказал нет, не несчастный случай, а гоннилда убила Заложи-Молоток.»
   Морковка сделал еще один шаг вперед. Крест казалось полностью погрузился в свой собственный мир.
   "Нет! Гоннилда убила и девушку-нищенку! Я не убивал!
   Зачем бы мне делать такое!"
   Крест сделал шаг назад, но гоннилда вздыбилась навстречу Морковке. Бодряку показалось, что та движется по своему усмотрению, как животное нюхая воздух…
   "Ложись! " — прошипел Бодряк. Он протянул руку и попытался найти свой самострел.
   «Он сказал, что гоннилда была ревнива! Заложи-Молоток мог бы сделать еще много гоннилд! Стойте там, где вы есть!»
   Морковка сделал еще один шаг. «Я должен был убить Эдварда! Он был романтиком и мог неправильно ее использовать! Но Анк-Морпорку нужен король!»
   Гоннилда дернулась и выстрелила в тот миг, когда Морковка отпрыгнул в сторону.
   Туннели блестели и переливались от запахов, едко-желтых и землисто-оранжевых ароматов древних водостоков. Не было ни единого дуновения, чтобы потревожить застоявшийся воздух в туннеле, которым пробирался доктор Крест. И там витал запах гоннилды, яркий как кровь из раны.