Престон Дуглас. Ледовый барьер

   Глинн сделал жест стюарду.
   — Господин Дэвис покажет вам вашу каюту, где вы приведёте себя в порядок и наденете свежую одежду. Вас это устраивает?
   Паппап с любопытством посмотрел на Глинна.
   — Может быть, он не говорит по-английски, — пробормотал МакФарлэйн.
   Взгляд старика быстро переметнулся на него.
   — Говорит на языке самого короля, о да, — ответил тот.
   Его голос был высоким и мелодичным, и хотя МакФарлэйн различил в его словах сложную смесь акцентов, английский кокни отчётливо доминировал.
   — Я буду рад ответить на ваши вопросы, как только вы обустроитесь, — сказал Глинн. — Встретимся в библиотеке завтра утром.
   Он кивнул Дэвису.
   Не вымолвив больше ни слова, Паппап их покинул. Все глаза смотрели за тем, как стюард показывает ему путь по кормовой надстройке.
   У них над головой корабельный динамик со скрипом вернулся к жизни.
   — Капитана на мостик, — произнёс металлический голос Виктора Ховелла.
   — Что случилось? — Спросил МакФарлэйн.
   Бриттон покачала головой.
   — Давайте выясним.

***

   С капитанского мостика открывался вид на всепоглощающее облако серого цвета. Не было видно совершенно ничего, даже палубы судна. Сделав шаг на мостик, МакФарлэйн почувствовал внутри напряжённую атмосферу. Обычно пустое, теперь там находились с полдюжины судовых офицеров. Из радиокомнаты доносилось быстрое клацанье компьютерной клавиатуры.
   — Что у нас, господин Ховелл? — Спокойно спросила Бриттон.
   Ховелл поднял взгляд от ближайшего экрана.
   — Радарный контакт.
   — С кем? — Спросил МакФарлэйн.
   — Неизвестно. Они не отвечают на наши запросы. Учитывая скорость и эффективное радарное сечение, вероятно, это канонерка.
   Он снова посмотрел на экран, щёлкнул какими-то переключателями.
   — Слишком далеко, чтобы получить хорошее изображение инфракрасным радаром.
   — Где они находятся? — Спросила Бриттон.
   — Кажется, плывут по кругу, как будто что-то разыскивают. Минутку, курс выровнялся. Восемь миль, истинный курс сто шестьдесят, приближается. ESM фиксирует излучение радара. Мы у них на экране.
   Капитан быстро присоединилась к нему и уставилась на радарный экран.
   — Так, у нас ПКУД. Оценочное время до столкновения?
   — Двенадцать минут, при текущей скорости и направлении.
   — Что означает вся эта буквенная чехарда? — Спросил МакФарлэйн.
   Бриттон бросила на него взгляд.
   — ПКУД — постоянный курс, уменьшение дистанции.
   — Встречный курс, — пробормотал Ховелл.
   Бриттон повернулась к третьему офицеру, который занимал командный пункт.
   — Двигатели запущены?
   Офицер кивнул.
   — Так точно, мэм. Мы на динамическом позиционировании.
   — Двигательному отсеку — добавить мощности.
   — Есть, — сказал офицер и поднял чёрную телефонную трубку.
   Почувствовалась низкая дрожь, когда двигатели корабля прибавили оборотов. Предупреждая о столкновении, раздался сигнал тревоги.
   — Уклоняемся? — Спросил МакФарлэйн.
   Бриттон покачала головой.
   — Мы для этого слишком велики, даже с работающими двигателями. Но попытаемся.
   Высоко на радарной мачте сирена испустила оглушительный гудок.
   — Курс неизменный, — сказал Ховелл, его взгляд был прикован к радарному экрану.
   — Руль слушается, — произнёс младший офицер.
   — Прямо руля, — Бриттон подошла к радиокомнате и открыла серую металлическую дверь. — Как успехи, Бэнкс?
   — Ответа нет.
   МакФарлэйн подошёл к переднему ряду окон. Дворники счищали плёнку тумана и дождя со снегом, что, казалось, постоянно обновляются. За окнами солнечный свет пытался пробиться сквозь плотную дымку.
   — Они нас не слышат? — Спросил он.
   — Конечно, слышат, — тихо сказал Глинн. — Они прекрасно знают, что мы здесь.
   — Курс устойчивый, — пробормотал Ховелл, всматриваясь в радарный экран. — Столкновение через девять минут.
   — Сигнальными ракетами в направлении корабля, — сказала Бриттон, вернувшись на командный пункт.
   Ховелл передал приказ, и Бриттон повернулась к вахтенному офицеру.
   — Как управление?
   — Словно управляешь свиньёй, мэм, на такой-то скорости.
   МакФарлэйн чувствовал, как задрожал корабль от сильного напряжения.
   — Пять минут, отсчёт пошёл, — произнёс Ховелл.
   — Ещё раз сигнальными ракетами, на этот раз по кораблю. Дайте мне частоту ICM, — Бриттон схватила передатчик на командном пункте. — Неопознанный корабль в трёх тысячах ярдов в четверти румба слева, говорит танкер «Рольвааг». Возьмите двадцать градусов правее, чтобы избежать столкновения. Повторяю, измените курс, возьмите вправо на двадцать градусов.
   Она повторила сообщение на испанском, затем подняла усиление на приёмнике. Весь мостик в молчании слушал шум статики.
   Бриттон опустила передатчик. Она бросила взгляд на рулевого, затем на Ховелла.
   — Три минуты до столкновения, — сказал Ховелл.
   Она заговорила в интерком.
   — Внимание всем, кто свободен, говорит капитан. Приготовьтесь к столкновению по правому борту, в передней части судна.
   Сирена испустила ещё один гудок в истончающейся вуали тумана. Зазвучал клаксон, на мостике перемигивались огни.
   — Приближается к носу с правой стороны, — сказал Ховелл.
   — Приготовьте техническую группу и противопожарную систему, — отозвалась Бриттон.
   Затем она вытащила мегафон из приборной панели и со всех ног кинулась к двери, ведущей на правое крыло мостика. Распахнула её и исчезла снаружи. Глинн и МакФарлэйн последовали за ней, как будто им одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
   В ту же секунду, что МакФарлэйн оказался снаружи, он вымок в холодном, плотном тумане. Снизу до него доносились суматошные крики и звук бегущих ног. Сирена, ещё более громкая на открытой палубе, казалось, на атомы разбивала плотный воздух вокруг них. Бриттон добежала до дальнего конца крыла и склонилась над поручнями, свесившись в сотне футов над уровнем моря, с мегафоном в руках.
   Туман начал расходиться, стелясь по палубе. Но с правого борта, как показалось МакФарлэйну, он сгущался, снова становился темнее. Внезапно из тьмы возник лес антенн, передний якорный прожектор судна светился бледно-белым светом. Сирена в очередной раз взорвалась предостережением, но судно безжалостно приближалось к ним на полной скорости. Молочная, беспорядочная волна пены расходилась от серого носа. Очертания судна стали чёткими. То был эсминец, бока разъедены коррозией, обезображены и покрыты ржавчиной. Чилийские флаги трепетали на судовой надстройке и на корме. Зловещего вида четырёхдюймовые орудия, похожие на обрубки, сидели на станинах на носовой и кормовой палубах.
   Бриттон кричала в мегафон. Предупреждая о столкновении, звучала тревога, и МакФарлэйн чувствовал, как трясётся под ним крыло мостика, в то время как двигатели пытаются отвести корабль в сторону. Но повернуть крупный корабль достаточно быстро невозможно. МакФарлэйн упёрся ногами, схватившись за поручни, готовясь к толчку.
   В последнее мгновение эсминец резко отклонился влево, проскользнув не более чем в двадцати ярдах от танкера. Бриттон опустила мегафон. Все провожали взглядом меньший корабль.
   Каждое орудие эсминца, начиная с палубных орудийных башен и заканчивая сорокамиллиметровой пушкой, было направлено на капитанский мостик «Рольваага». МакФарлэйн пристально смотрел на корабль со смешанным чувством недоумения и ужаса. А затем его взгляд упал на крыло переходного мостика эсминца.
   В одиночестве, в полном обмундировании, там стоял военно-морской команданте, с которым они повстречались в таможне этим утром. Ветер дёргал его за золотые полоски на офицерской фуражке. Эсминец проплывал настолько близко, что МакФарлэйн разглядел бусинки влаги на лице команданте.
   Валленар не обращал на них внимания. Он прислонился к скорострельной пушке пятидесятого калибра, установленной на рельсах, но это была фальшиво непринуждённая поза. Ствол пушки, её дуло с отверстием, отяжелевшее от морской соли и ржавчины, было направлено прямо на них, надменное обещание смерти. Чёрные глаза команданте впивались в каждого, в одного за другим. Ссохшаяся рука была прижата к груди под острым углом к телу. Его взгляд ни разу не дрогнул, и пока эсминец проплывал мимо, и сам Валленар, и скорострельная пушка медленно поворачивались, держа их на прицеле.
   А затем эсминец оказался за кормой «Рольваага», скользнул обратно в туман, и призрак исчез. В воцарившейся холодной тишине МакФарлэйн услышал, как взревели двигатели эсминца, снова на полной мощности, и почувствовал еле заметное качание, когда волна от военного судна прошла под танкером. Она нежно качнула их вверх-вниз, как младенческую колыбель, и, не будь это движение таким ужасающим, оно показалась бы определённо успокаивающим.

«Рольвааг», 13-е июля, 06:30

   МакФарлэйн зашевелился в предрассветной тьме своей каюты. Простыни скомкались в тугой узел, подушка под головой была мокрой от пота. Он перекатился на другой бок, ещё не до конца проснувшись, в инстинктивном поиске успокаивающего тепла Малу. Но предназначенная лишь для него, постель была пуста.
   Он сел и подождал, пока бьющееся сердце восстановит привычный ритм, и бессвязные образы ночного кошмара — корабль, брошенный в штормистое море — отступали от него. Протирая глаза, он понял, что не всё было сном: движение воды до сих пор оставалось. Судно двигалось иначе: вместо обычного мягкого покачивания движение было дрожащим и резким. Отбросив простыни в сторону, он подошёл к иллюминатору и отодвинул занавеску. Мокрый снег забрызгал плексиглас, на нижней его части образовалась толстая корка льда.
   Тёмный ряд иллюминаторов вызвал гнетущее чувство, и МакФарлэйн торопливо оделся, страстно желая глотнуть свежего воздуха, несмотря на пакостную погоду. Когда по двум лестничным пролётам он рысью сбежал на главную палубу, корабль испытал боковую качку, и, чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за поручни.
   Когда Сэм отворил наружную дверь надстройки, взрыв ледяного ветра ударил ему в лицо. Воздух был бодрящим и выбросил прочь из головы последние частицы кошмара. В тусклом свете он мог различить наветренные вентиляционные отверстия, шлюпбалки и контейнеры, покрытые льдом, палубу, покрытую шугой. Сейчас МакФарлэйн отчётливо слышал рокот бурных волн, всей тяжестью бьющих по всей длине судна. Здесь боковая качка корабля чувствовалась намного сильнее. Тёмные, тяжёлые воды время от времени окрашивались белым от высоких разбивающихся волн, слабое шипенье от ударов доносилось до ушей поверх стонов ветра.
   Кто-то склонился над поручнями, бегущими вдоль правого борта, голова человека склонилась вперёд. Когда он приблизился, то увидел, что это Амира, снова одетая в парку нелепо большого размера.
   — Что ты здесь делаешь? — Спросил он.
   Она повернулась к нему. Глубоко внутри мехового капюшона парки он различил зеленоватое лицо. Несколько завитков чёрных волос спадали на лицо, и их отбрасывал ветер.
   — Пытаюсь блевануть, — сказала она. — А у тебя какой предлог?
   — Не мог спать.
   Амира кивнула.
   — Надеюсь, тот эсминец снова появится. У меня нет желания сильнее, чем вывалить на этого урода-команданте содержимое желудка.
   МакФарлэйн ничего не ответил. Встреча с чилийским кораблём, разговоры о команданте Валленаре и его побуждениях был главной темой разговоров за вчерашним ужином. И Ллойд, когда узнал об этом инциденте, пришёл в ярость. Лишь Глинн казался равнодушным.
   — Вы только гляньте, — сказала Рашель.
   Проследив за её взглядом, МакФарлэйн увидел одетую лишь в серую разминочную одежду тёмную фигуру бегуна, который делал пробежку вдоль левого борта. Продолжая смотреть, он понял, что это Салли Бриттон.
   — Только у неё достаточно мужества, чтобы бегать в такую погоду, — кисло сказала Амира.
   — Она довольно крепкая.
   — Скорее, шизанутая, — хихикнула Амира. — Только глянь на эту подпрыгивающую рубашку.
   МакФарлэйн, который и так на неё смотрел, ничего не сказал.
   — Не пойми меня неправильно. У меня чисто научный интерес. Я размышляю, как можно написать уравнение состояния для этих впечатляющих грудей.
   — Уравнение состояния?
   — Ну, это то, чем занимаются физики. Оно относится ко всем физическим свойствам объекта — к температуре, давлению, плотности, эластичности…
   — Я уловил суть.
   — Смотри, — сказала Амира, резко поменяв тему. — Ещё обломки кораблекрушения.
   На холодном зимнем просторе МакФарлэйн различил очертания большого корабля, который обломал киль о скалу.
   — Который по счёту, четвёртый? — Спросила Амира.
   — Я думаю, пятый.
   Пока «Рольвааг» шёл к мысу Горн, к югу от Пуэрто-Вильямса, гигантские останки судов, потерпевших крушение, встречались всё чаще. Некоторые останки были почти такие же большие, как и сам «Рольвааг». Этот район оказался истинным кладбищем погибших кораблей, и сейчас вид обломков не вызвал ни малейшего удивления.
   Тем временем Бриттон обогнула нос и уже приближалась к ним.
   — Вот и она, — сказала Амира.
   Когда Бриттон подбежала к ним, то остановилась, продолжая бежать на месте. Разминочный костюм Бриттон насквозь промок от мокрого снега и дождя, прилипнув к телу. «Уравнение состояния», — подумал МакФарлэйн.
   — Хочу вас предупредить, что в девять часов я собираюсь отдать приказ об использовании на палубе привязных ремней, — сказала она.
   — Почему это? — Спросил МакФарлэйн.
   — Приближается шквал.
   — Приближается? — Переспросила Амира с мрачным смехом. — Похоже на то, что он уже здесь.
   — Когда мы выйдем из прикрытия Isla Navarino, направимся прямо против ветра. Никому не будет позволено оставаться на палубе без привязи, — Бриттон ответила на вопрос Рашель, но при этом смотрела на МакФарлэйна.
   — Спасибо за предупреждение, — сказал МакФарлэйн.
   Бриттон кивнула ему, а затем убежала прочь. Через минуту она скрылась из вида.
   — Что за зуб у тебя на неё? — Спросил МакФарлэйн.
   Амира немного помолчала.
   — Что-то в Бриттон меня раздражает. Она слишком правильная.
   — Полагаю, это и называют духом властности.
   — А ещё, это кажется таким нечестным — весь корабль страдает из-за её проблемы с выпивкой.
   — Таким было решение Глинна, — заметил МакФарлэйн.
   Секунду спустя Амира вздохнула и покачала головой.
   — Ага, это всё старина Эли, не так ли? Можно поспорить, к этому решению его привела безупречная логика. Он просто никому не сказал, какая именно.
   МакФарлэйн содрогнулся под свежим порывом ветра.
   — Ладно, я достаточно надышался морским воздухом, чтобы продержаться некоторое время внутри. Пойдём завтракать?
   Амира испустила стон.
   — Ты давай иди, а я ещё постою. Рано или поздно, но что-нибудь просто обязано выйти наружу.

***

   После завтрака МакФарлэйн направился в судовую библиотеку, где Глинн попросил с ним встретиться. Библиотека, как и всё остальное на этом корабле, была большая. Окна, подёрнуты мокрым снегом, целиком покрывали одну из её стен. За ними, далеко внизу, он видел летящий почти горизонтально снег, который, кружась, падал в чёрную воду.
   Шкафы скрывали в себе всякую всячину: морские учебники и трактаты, энциклопедии, сокращённый вариант «Ридерс дайджест», забытые бестселлеры. Он прошёлся по названиям, ожидая Глинна и чувствуя себя выбитым из колеи. Чем ближе они подходили к Isla Desolacion — к тому месту, где погиб Масангкэй, — тем он становился беспокойней. Теперь они были уже очень близко. Завтра они обогнут мыс Горн и, наконец, встанут на якорь на островах Горна.
   Пальцы МакФарлэйна задержались на тонкой книжке:

   Повесть о приключениях Артура Гордона Пима из Нантакета.

   То было произведение Эдгара Аллана По, которое упомянула Бриттон за их первым ужином в море. Заинтересовавшись, он уселся на ближайший диван. Тёмная кожа казалась скользкой, когда он уселся на неё и с отрывистым звуком раскрыл книгу. До ноздрей донёсся приятный запах клеёного холста и старой бумаги.

   Меня зовут Артур Гордон Пим. Отец мой был почтенный торговец морскими товарами в Нантакете, где я и родился. Мой дед по материнской линии был стряпчим и имел хорошую практику. Ему всегда везло, и он успешно вкладывал деньги в акции Эдгартаунского нового банка, как он тогда назывался.^[10]

   Начало было разочаровывающе сухим, и МакФарлэйн с облегчением увидел, как отворилась дверь и вошёл Глинн. За ним, склонив голову и улыбаясь, следовал Паппап, совсем непохожий на того пьяницу, которого они доставили на борт днём раньше. Его длинные седые волосы были переплетены сзади, начиная со лба, а опрятно ухоженные, но всё равно клочковатые, усы свисали с верхней губы.
   — Простите, что заставили вас ждать, — сказал Глинн. — Я поговорил с господином Паппапом. Кажется, он нам с удовольствием поможет.
   Паппап ухмыльнулся и снова обменялся со всеми рукопожатиями. МакФарлэйн обнаружил, что его рука удивительно прохладна и суха.
   — Подойдём к окну, — произнёс Глинн.
   МакФарлэйн неторопливо подошёл к окну и глянул наружу. Сквозь разорванную мутную пелену тумана к северу он различил поднимающийся из воды бесплодный остров, лишь немногим больший, чем зазубренная верхушка утонувшей горы, с белыми бурунами, жадно охватывающими и прыгающими на берег.
   — Это, — негромко сказал Глинн, — Isla Barnevelt.
   Грозовой фронт в отдалении прошёл мимо, наподобие занавески, нарисованной на взбаламученном штормом горизонте. В поле зрения попал ещё один остров: чёрный, неровный, с гористыми вершинами в вихре и тумана.
   — А это — Isla Deceit^[11]. Самый западный из островов мыса Горн.
   За этим островом яркий свет выявлял простор, заполненный утонувшими вершинами гор, что высовывались из моря. Пока они смотрели на эту картину, свет потух так же быстро, как и появился. Казалось, вокруг судна сгущалась полночь, и ещё один порыв шквала в полную силу ударил по кораблю, бешено стукнул в окно, и град отскакивал от корабля, напоминая автоматную очередь. МакФарлэйн почувствовал, как огромный корабль накренился.
   Глинн достал сложенный кусочек бумаги.
   — Я получил это сообщение полчаса назад.
   Он передал его МакФарлэйну. Тот с любопытством развернул его. Это оказалось короткой телеграммой:

   «Ни в коем случае не высаживайтесь на остров без моих дальнейших указаний. Ллойд.»

   МакФарлэйн вернул бумажку Глинну, который положил её обратно в карман.
   — Ллойд ничего не рассказывал мне о своих планах. Как вы думаете, что это означает? И почему он просто не позвонил или не отправил е-мэйл?
   — Потому что рядом с ним могло не оказаться телефона, — Глинн вытянулся. — Вид с капитанского мостика ещё лучше. Пойдёмте со мной?
   Почему-то МакФарлэйну не казалось, что глава ЭИР заинтересован в видах на океан. Он проследовал за ним. Однако Глинн оказался прав: с мостика ярость моря повергала в ещё больший трепет. Сердитые чёрные волны сталкивались и боролись друг с другом, а ветер вгрызался в их верхушки и углублялся в подошвы. Пока МакФарлэйн смотрел на это зрелище, «Рольвааг» зарылся баком в бушующее море, затем вынырнул, и с его боков стекали водопады морской воды.
   Бриттон обернулась к ним, её лицо было призрачным в искусственном освещении.
   — Я вижу, вы взяли с собой лоцмана, — сказала она, бросив на Паппапа несколько сомнительный взгляд. — Когда мы обогнём Горн, посмотрим, что он насоветует нам на подступах.
   Сбоку от неё шевельнулся Виктор Ховелл.
   — Вон он, — сказал он.
   Далеко впереди разрыв в шторме бросил проблеск света на покрытый трещинами утёс, выше и темнее прочих, вздымающийся в бушующем море.
   — Cabo de Hornos, — сказал Глинн. — Мыс Горн. Но я пришёл сюда по другому делу. В скором времени мы ожидаем визит…
   — Капитан! — Перебил младший офицер, склонившись над экраном. — Slick 32 зафиксировал сигнал радара. У нас контакт с воздушным объектом, приближающимся с северо-запада.
   — Курс?
   — Ноль-четыре-ноль, истинный, мэм. Прямо на нас.
   На капитанском мостике повисло напряжение. Виктор Ховелл быстро подошёл к младшему офицеру и через его плечо глянул на экран.
   — Расстояние и скорость? — Спросила Бриттон.
   — Сорок миль, приближается к нам на скорости сто семьдесят узлов, мэм.
   — Самолёт разведки?
   Ховелл выпрямился.
   — В такую погоду?
   Дикий порыв ветра с грохотом бросил в окна порыв дождя.
   — Ну, по крайней мере, это не любитель на «сессне», — пробормотала Бриттон. — Может быть, коммерческий самолёт, сбившийся с курса?
   — Вряд ли. Единственные воздушные суда, которые летают в этих широтах, — чартерные мелкие самолёы. А они ни за что не поднялись бы в воздух в такую погоду.
   — ВВС?
   Никто не ответил. Не считая завывания ветра и грохота моря, мостик оставался в тишине в течение минуты.
   — Курс? — Снова спросила капитан, более спокойным тоном.
   — Без изменений, мэм.
   Она медленно кивнула.
   — Очень хорошо. Подайте сигнал тревоги, господин Ховелл.
   Внезапно из радиокомнаты высунулся Бэнкс, офицер связи.
   — Та птичка? Это вертолёт Холдинга Ллойда.
   — Вы уверены? — Спросила Бриттон.
   — Я получил ответ на позывные.
   — Господин Бэнкс, свяжитесь с этим вертолётом.
   Глинн кашлянул. МакФарлэйн смотрел, как тот убирает сложенную бумагу в карман. Во всеобщем неожиданном возбуждении он не проявлял ни тревоги, ни удивления.
   — Я думаю, — негромко сказал он, — вам лучше расчистить место для посадки.
   Капитан уставилась на него.
   — В такую погоду?
   Бэнкс вышел из радиокомнаты.
   — Они запрашивают разрешение на посадку.
   — Я не верю! — Крикнул Ховелл. — Мы в центре восьмибалльного шторма.
   — Я не верю, что у вас есть выбор, — сказал Глинн.

***

   В течение следующих десяти минут развилась бешеная активность, велись приготовления к приёму вертолёта. Когда МакФарлэйн с Глинном добрались до люка, ведущего к задней части корабля, сурового вида член экипажа молчаливо выдал им ремни безопасности. МакФарлэйн нацепил на себя громоздкую штуку и защёлкнул в гнезде один конец. Моряк резко дёрнул за ремень, одобрительно хрюкнул, а затем раскрыл люк.
   Когда МакФарлэйн из него выбрался, порыв ветра едва не унёс его за борт. С усилием он зацепил второй конец ремня за внешние поручни и двинулся по направлению к вертолётной площадке. Члены экипажа рассыпались по всей палубе, с уже пристёгнутыми к поручням ремнями. Хотя двигатели корабля замедлились до наименьших оборотов, при которых судно ещё слушается руля, палубу швыряло вверх-вниз. Зажгли и выложили по периметру с дюжину огней, прерывистые брызги малинового светились на фоне налетавшего мокрого снега.
   — Вон он! — Крикнул кто-то.
   МакФарлэйн всмотрелся в шторм. На большом расстоянии огромный корпус вертолёта «Чинук» висел в воздухе, со включёнными прожекторами. Сэм наблюдал, как вертолёт приближался, качаясь из стороны в сторону под ударами ветра. Внезапно поблизости зазвенела тревога, и на надстройке «Рольваага» зажёгся ряд оранжевых огней. МакФарлэйн слышал напряжённую пульсацию двигателей вертолёта, сражающихся со штормом. Ховелл выкрикивал в мегафон указания, несмотря на радиопередатчик, прилепленный к лицу.
   Теперь вертолёт нависал над посадочной площадкой. МакФарлэйн видел в кабине пилота, который сражался с управлением. Мокрый снег осыпал их с удвоенной силой, отскакивая от лопастей. Брюхо вертолёта ходило ходуном, осторожно приближаясь к раскачивающейся палубе. Жестокий порыв ветра столкнул вертолёт в сторону, и пилот сделал быстрый вираж, примеряясь ко второй попытке. В одно отчаянное мгновение МакФарлэйн был уверен, что пилот потеряет управление, но затем шасси вертолета опустились на площадку, и члены команды бросились подсовывать под колёса деревянные клинья. Люк в грузовой отсек отворилась. Толпы мужчин и женщин, куча механизмов и оборудования вывалились на палубу.
   И затем МакФарлэйн увидел, как из вертолёта показалась фигура Ллойда, которого не спутать ни с кем. Он выскочил на мокрую вертолётную площадку, настоящий гигант, одетый по этой ненастной погоде, в ботинках. Ллойд побежал прямо от днища вертолёта, и шторм хлестал по зюйдвестке на его голове. Завидев МакФарлэйна и Глинна, он с энтузиазмом махнул им рукой. Матрос подбежал к нему, чтобы закрепить на нём ремень безопасности, но Ллойд жестом отказался от его услуг. Он подошёл к ним, вытирая дождь с лица, и обхватил их обеими руками.
   — Джентльмены, — прогудел он, перекрикивая шторм, и с сияющей улыбкой на лице. — С меня кофе.

«Рольвааг», 11:15

   Бросив взгляд на часы, МакФарлэйн ступил в лифт и нажал на кнопку, направляясь на среднюю палубу. Он проезжал мимо этой пустынной площадки много раз, и никак не мог понять, почему Глинн не давал ей воспользоваться. Сейчас, во время плавного подъёма на лифте, он понял, для какого случая она предназначена. Как если бы Глинн всегда знал, что им на голову свалится Ллойд.
   Дверца лифта отворилась, явив сцену бешеной активности: звонки телефонов, жужжание факсов и принтеров, людская суета. За столами, которые выстроились в ряд вдоль одной стены, сидели несколько секретарей, мужчины и женщины принимали звонки, печатая на компьютерах, заботясь о делах Холдинга Ллойда.