Престон Дуглас. Ледовый барьер

   Ллойд шагнул к ней, вытянул бутылку изо льда и с ухмылкой поднял.
   — Не урони её на этот раз, дядя, — почти неслышно заметил Паппап.
   Ллойд бросил взгляд на Бриттон.
   — Сколько ещё?
   — Три минуты.
   Ветер с силой ударил в окна. Panteonero набирал силу, но — Бриттон ему уже сообщила — они обогнут остров Стэйтен и окажутся под прикрытием Огненной Земли задолго до того, как юго-западный ветер сменится более опасным северо-западным. Ллойд снял с пробки фольгу и ждал. Бутылка холодила руку.
   Какое-то время единственными звуками на мостике были стоны ветра и далёкие удары волн.
   Затем Бриттон оторвала взгляд от экрана и бросила взгляд на Ховелла, который согласно кивнул.
   — «Рольвааг» только что вышёл в международные воды, — тихо сказала она.
   Раздались приветственные возгласы. Ллойд выдернул пробку и принялся разливать всем вокруг отмеренные дозы. Внезапно перед ним возникло ухмыляющееся лицо Паппапа, его худые руки держали два фужера. Паппап поклонился.
   — Эй, дядя, я здесь! Один для меня, второй — для моего друга.
   Ллойд наполнил его фужеры.
   — А кто твой друг? — Спросил он, снисходительно улыбаясь.
   Роль Паппапа, пусть и небольшая, была важной. Ему можно подобрать хорошую работёнку в Музее Ллойда, в технических службах, быть может, — или даже в охране. Или, может статься, последнему из яган получится подобрать что-нибудь получше. В конце концов, можно подумать и о выступлениях, своего рода. Это будет со вкусом и достаточно корректно — далёкий отголосок тех выставок примитивных людей, девятнадцатого столетия — но, впрочем, её могут счесть и за провокацию. В особенности с Паппапом, последнем из живых индейцев. Да, об этом следует поразмыслить…
   — Ханукса, — ответил Паппап, с очередным кивком и усмешкой.
   Ллойд поднял взгляд с шампанского как раз вовремя, чтобы заметить, как яган быстро удаляется с мостика, решительно отхлёбывая из обоих фужеров.
   Сквозь гвалт прорвался голос первого помощника.
   — Контакт с объектом на поверхности моря, следующего истинным курсом три-один-пять на двадцати узлах в тридцати двух милях.
   Разговоры моментально стихли. Ллойд бросил взгляд на Глинна, страстно желая вновь обрести почву под ногами, и вдруг почувствовал жгучее чувство под ложечкой. На лице у того было написано выражение, которое Ллойд никогда не видел: выражение неприятного удивления.
   — Глинн? — Спросил он. — Это же какое-то торговое судно, правда?
   Не отвечая, Глинн повернулся к оператору у консоли ЭИР и тихо произнёс несколько слов.
   — Это «Алмиранте Рамирес», — негромко произнесла Бриттон.
   — Что? Как вы можете это знать с показаний радара? — Задал вопрос Ллойд.
   Жгучее чувство превратилось во вспышку неверия. Бриттон посмотрела на него.
   — Уверенным быть нельзя, но корабль находится в том месте и в то самое время. Большинство кораблей скорее направились бы проливом Ле-Мэр, особенно в такую погоду. Но этот корабль плывёт за нами со всем, что у него там есть.
   Ллойд смотрел на то, как Глинн совещается с человеком у компьютера. Послышались слабые звуки длинного гудка, набора номера на высокой скорости, шипения синхронизации периферийного оборудования.
   — Мне казалось, ты выбросил этого сукина сына из игры, — сказал Ллойд.
   Глинн выпрямился, и Ллойд моментально успокоился, увидев, что на его лицо вернулось собранное, уверенное выражение.
   — Наш друг, как оказалось, необычайно находчив.
   — Находчив?
   — Команданте Валленар сумел починить корабль, по крайней мере, отчасти. Настоящий подвиг. Я едва могу поверить в то, что это возможно. Правда, это не имеет ни малейшего значения.
   — Почему это? — Спросила Бриттон.
   — Ответ в психологическом профиле. Он не будет преследовать нас в международных водах.
   — Довольно самонадеянное предсказание, если хотите знать моё мнение. Команданте — сумасшедший. Он может сделать всё, что угодно.
   — Вы ошибаетесь. Команданте Валленар, несмотря ни на что, в сердце — морской офицер. Он гордится своей честью, верностью и привержен абстрактным военным идеалам. Исходя из этих соображений, в погоне за нами он не переступит за черту. Поступить так значило бы бросить тень на Чили — и создать неприятный инцидент с самым крупным поставщиком зарубежной помощи. Помимо прочего, он не поведёт повреждённое судно слишком далеко в надвигающийся шторм.
   — Так почему же он продолжает погоню?
   — Две причины. Во-первых, он не знает точно, где мы находимся, и продолжает надеяться на то, что перехватит нас до того, как мы выйдем в международные воды. Во-вторых, наш команданте — человек благородных жестов. Подобно псу, выбирающему цепь до конца, хотя и знает, что жертва недоступна, он дойдёт до водных границ своей страны, а затем повернёт обратно.
   — Интересный анализ, — сказала Бриттон. — Но правильный ли он?
   — Да, — ответил Глинн. — Правильный.
   Его голос нёс в себе спокойную убеждённость. Ллойд улыбнулся.
   — Я сделал ошибку, не доверившись тебе раньше. Я удовлетворён. Раз ты говоришь, что он не пересечёт границу, он её не пересечёт.
   Бриттон промолчала. Глинн повернулся к ней с личным, чуть ли не интимным жестом, и Ллойд с удивлением увидел, как он нежно взял её за руку. Ллойд не вполне разобрал слова Глинна, но Бриттон, казалось, вспыхнула.
   — Ладно, — произнесла она голосом, что был едва слышен.
   Внезапно показался Паппап с двумя пустыми фужерами, который держал их в умоляющем жесте. Ллойд посмотрел на него, отметив, что тот неосознанно удерживает равновесие, несмотря на необычайно сильную качку.
   — Есть ещё, а? — Спросил яган. — Для меня и моего друга, я хочу сказать.
   На то, чтобы ответить, у Ллойда не оказалось времени. Внезапная вибрация, инфразвуковой гул сотрясли танкер до самого основания. Огни на мостике моргнули, и на мониторах возникла серая пелена электронного снега. В мгновение ока Бриттон и остальные офицеры уже стояли на местах.
   — Чёрт возьми, что это было? — Резко спросил Ллойд.
   Ему никто не ответил. Глинн снова стоял рядом с оператором, и они совещались друг с другом тихими настойчивыми голосами. По кораблю пронёсся непостижимый отзвук, почти стон. За ним последовал ещё один.
   И затем, так же резко, как и возникли, помехи исчезли: на экранах появилось изображение, свет стал ярче и ровнее. Раздался хор стрекота и жужжания — это перезагружались приборы по всему мостику.
   — Мы не знаем, что это было, — сказала Бриттон, наконец отвечая на вопрос Ллойда, и её взгляд метался с одного прибора на другой. — Какой-то общий сбой. Может быть, взрыв. Кажется, он повлиял на все системы корабля.
   Она повернулась к первому помощнику.
   — Список повреждений, немедленно.
   Ховелл поднял трубку телефона и сделал два быстрых звонка. Через мгновение он её опустил, лицо сделалось пепельным.
   — В резервуаре трюма, — сказал он. — Там, где метеорит. Произошла серьёзная авария.
   — Какого рода авария? — Спросил Глинн.
   — Разряд с камня.
   Глинн повернулся к МакФарлэйну и Амире.
   — Займитесь этим. Узнайте, что произошло, и почему. И, доктор Брамбель, вам лучше…
   Но Брамбель уже исчез с мостика.

«Алмиранте Рамирес» , 08:30

   Валленар всматривался в темноту так упорно, будто это действие само по себе могло вернуть неуловимый танкер в поле зрения.
   — Положение? — Негромко сказал он рулевому офицеру.
   — Сэр, поскольку радар глушат, сказать сложно. Моя лучшая оценка — цель направляется курсом ноль-девять-ноль примерно на шестнадцати узлах.
   — Расстояние?
   — Не могу сказать точно, сэр. Что-то около тридцати морских миль. Если бы глушение не прервалось ненадолго несколько минут назад, у нас не было бы и этой информации.
   Валленар чувствовал ритмичную качку судна, палуба поднималась и опускалась, навевая тошноту. Лишь однажды сталкивался он с такой качкой раньше, когда во время учений попал в шторм к югу от Диего-Рамиреса. Он знал, что означает это необычное перекатывание: расстояние между гребнями волны более чем в два раза превысило длину «Алмиранте Рамиреса». В окна заднего обзора он видел нагоняющие волны: длинные мощные валы с острыми гребнями надвигались на корму и пенились вдоль всего корпуса, прежде чем уйти вперёд и раствориться во мраке. Время от времени гигантская волна, tigre, подходила сзади, и тогда вода напирала так, что руль повисал в воздухе. В такие мгновения море грозило развернуть и разбить эсминец. Когда они повернут к югу и килевая качка сменится боковой, будет ещё хуже.
   Задумчиво запустив руку в карман, команданте вытянул puro и рассеянно осмотрел грязные листья сигары. Он думал о двух мёртвых водолазах, об их холодных телах, завёрнутых в брезент и сложенных в рундуки. Он думал о ещё трёх, которые так и не выбрались на поверхность, и ещё об одном, который сейчас дрожал на последних стадиях гипотермии. Они выполнили свой долг — не больше, не меньше. Корабль пригоден к плаванию. Это правда, с повреждёнными винтами они могут плыть лишь на двадцати узлах. Но танкер делает лишь шестнадцать. И долгая гонка на восток к международным водам даёт ему время, которое необходимо для того, чтобы воплотить в жизнь стратегический замысел.
   Он обернулся и бросил взгляд на рулевого. Команда запугана — этим штормом, этой гонкой. Страх — это хорошо. Запуганные люди работают быстрее. Но Тиммер стоил любых десяти из них!
   Команданте откусил кончик сигары и выплюнул его. Тиммер стоил всего экипажа…
   Валленар взял себя в руки, долго разжигая сигару — бережно, методично. Раскалённая красная точка отразилась в чёрных, как смоль, окнах. Теперь американцы, безусловно, знают, что он снова приближается к ним. На этот раз он будет осторожнее. Он попался в ловушку один раз, и не допустит её повторения. Изначально он планировал лишь вывести судно из строя. Но сейчас ясно, что Тиммер мёртв. Время для того, чтобы просто вывести танкер из строя, давно ушло.
   Пять часов, а может быть, и того меньше — и они окажутся от «Рольваага» на расстоянии выстрела из четырёхдюймовых орудий. А до того, если случится хотя бы крошечный перерыв в глушении, «Эксоцеты» готовы взлететь в мгновение ока.
   На этот раз осечки не будет.

«Рольвааг», 09:20

   Продолжая бежать по центральному коридору медицинского отделения, с бегущей по пятам Рашель, МакФарлэйн чуть не столкнулся с Брамбелем, выходящим из двери в операционную. Это был совсем другой Брамбель, не тот насмешливый, сдержанный человек, сидящий за столом во время ужина; этот новый Брамбель был мрачен, его движения — резкими, тонкая фигура напряжённой.
   — Нам надо увидеть…, — заговорил было МакФарлэйн, но доктор быстро прошагал через приёмную и скрылся ещё за одной дверью, не уделив им ни малейшей толики внимания.
   МакФарлэйн бросил взгляд на Рашель.
   Следуя за Брамбелем, они вошли в ярко освещённую каюту. Доктор, на руках которого до сих пор были надеты хирургические перчатки, склонился над каталкой, осматривая неподвижного пациента. Голова мужчины была обмотана бинтами, простыни промокли от крови. МакФарлэйн увидел, как Брамбель резким, сердитым движением накрыл лицо пациента простынёй. Затем доктор повернулся к раковине.
   МакФарлэйн сглотнул.
   — Нам надо поговорить с Мануэлем Гарза, — сказал он.
   — Абсолютно исключено, — ответил Брамбель, поднимая губку, срывая пару покрытых кровью перчаток и промывая руки под струёй горячей воды.
   — Доктор, мы обязаны спросить у Гарзы, что произошло! От этого зависит безопасность корабля.
   Брамбель замер, в первый раз бросив взгляд на МакФарлэйна. Его лицо было хмурым, но он держал себя в руках. Брамбель ничего не отвечал в течение нескольких секунд, и выражение лица под маской выдавало напряжённые размышления доктора, который вынужден принять неприятное решение под давлением обстоятельств.
   — Палата три, — наконец, ответил он, натягивая на себя новую пару хирургических перчаток. — Пять минут.
   Они нашли Гарзу в крошечной каюте. Тот не спал. Его лицо было покрыто синяками, под глазами стояли фингалы, а голова была обильно обмотана бинтами. Когда дверь отворилась, он уставил на вошедших мрачный взгляд, затем немедленно отвёл глаза.
   — Они все погибли, не так ли? — Прошептал он, уставившись в переборку.
   МакФарлэйн помедлил.
   — Все, кроме одного.
   — Но он тоже умрёт.
   Это был не вопрос, а утверждение.
   Рашель подошла к нему и положила руку на плечо.
   — Мануэль, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но нам нужно узнать, что произошло в трюме.
   Гарза не смотрел на неё. Он поморщил губы, моргнул глазами.
   — Что произошло? А вы как думаете, что произошло? Проклятый метеорит снова пальнул.
   — Пальнул? — Повторил МакФарлэйн.
   — Ну да. Взорвался. Точно так же, как с тем парнем, Тиммером.
   МакФарлэйн и Рашель обменялись взглядами.
   — Который из твоих людей к нему прикоснулся? — Спросила Рашель.
   Гарза внезапно повернулся и уставился на неё. МакФарлэйн не был уверен, выражало ли его лицо удивление, гнев или недоверие: широкие лиловые фингалы под глазами, казалось, оттянули на себя всё выражение с остального лица.
   — К нему никто не прикасался.
   — Но кто-то же должен был.
   — Я сказал, никто! Я наблюдал постоянно.
   — Мануэль…, — начала было Рашель.
   Он сердито приподнялся.
   — Ты думаешь, мои ребята сумасшедшие? Они терпеть не могли даже мысли о том, что находятся рядом с ним, они были напуганы им до смерти. Рашель, я говорю тебе, что никто не подходил ближе, чем на пять футов.
   Гарза содрогнулся от боли и вновь упал в постель.
   Через мгновение снова заговорил МакФарлэйн.
   — Нам нужно в точности знать, что ты видел. Можешь рассказать, что ты помнишь, прямо перед тем, как это произошло? Что происходило? Ты не заметил ничего необычного?
   — Нет. Ребята почти закончили сварку. Некоторые из них уже закончили. Работа была практически сделана. Каждый оставался в спецовке. Корабль накренился. Видимо, переваливал через серьёзную волну.
   — Я её помню, — сказала Рашель. — Ты уверен, что никто не потерял равновесия, никто невольно не опустил руку, чтобы восстановить…
   — Ты мне не веришь, а? — Спросил он. — Невероятное дерьмо, потому что это — правда. Никто к нему не прикасался. Просмотри записи, если не веришь мне.
   — Было ли что-нибудь необычное насчёт метеорита? — Спросил МакФарлэйн. — Что-нибудь подозрительное?
   Гарза на мгновение задумался. Затем покачал головой.
   МакФарлэйн склонился ближе.
   — Эта ненормальная волна, что накренила корабль. Ты не думаешь, что наклон метеорита мог вызвать взрыв?
   — С какой стати? Его наклоняли, по нему стучали, его швыряли на всём пути от места падения и до самого трюма. Ничего подобного не происходило.
   Наступило молчание.
   — Это камень, — пробормотал Гарза.
   МакФарлэйн сморгнул, не уверенный, что расслышал правильно.
   — Что? — Переспросил он.
   — Я сказал, это проклятый камень. Он хочет нас убить. Всех нас.
   С этими словами Гарза отвернулся к переборке и больше не произнёс ни слова.

«Рольвааг», 10:00

   Неистовый рассвет поднялся за окнами мостика, открывая взору разрываемое ветром море. Процессия гигантских валов, холмистых, беспощадных, выходила из-за штормистого западного горизонта, чтобы исчезнуть на востоке. Panteonero продолжал набирать мощь — пронзительный ветер, что, казалось, отрывает с верхушек волн клочья пены и запускает их в воздух, нарезал море белыми полосами. Огромное судно вздымалось вверх, обрушивалось вниз, перекатывалось с борта на борт в затяжном, словно агония, движении.
   Эли Глинн одиноко стоял у окон, сомкнув руки за спиной. Он вглядывался в бушующее море, наслаждаясь внутренней безмятежностью, которую он едва ли чувствовал с самого начала проекта. Операция оказалась полна неожиданных поворотов и сюрпризов. Даже здесь, на корабле, метеорит не давал им покоя: Ховелл, вернувшись из медицинского отсека, сообщил о шести погибших и о том, что Гарза получил ранения. Тем не менее, ЭИР завершило проект. Одно из величайших чудес инженерии в истории.
   Он бы не взялся за такое задание ещё раз.
   Глинн обернулся. Бриттон и прочие офицеры корабля, словно приклеенные, стояли у экрана радара и отслеживали перемещение «Алмиранте Рамиреса». Над их спинами нависал Ллойд. Группа выглядела встревоженной. Очевидно, его уверения насчёт команданте Валленара их не убедили. Естественная, если не сказать логичная, позиция. Но запатентованная Глинном компьютерная программа по психологическим портретам никогда не ошибалась в жизненно важных предсказаниях. Помимо всего прочего, он знал Валленара. Он встретился с команданте в его собственных владениях. Глинн видел железную дисциплину на эсминце. Он видел его способности морского офицера, его высокомерную гордость, его любовь к родине. Он не переступит за черту. Из-за метеорита — нет. В последнюю минуту он развернётся, кризис минет, и они направятся домой.
   — Капитан, — спросил он. — Какой курс вы предложите, чтобы выйти из пролива Дрейка?
   — Как только «Рамирес» развернётся, я распоряжусь взять курс три-три-ноль, чтобы выйти на подветренную сторону Южной Америки и выбраться из этого урагана.
   Глинн одобрительно кивнул.
   — Это случится скоро.
   Взгляд Бриттон вернулся к экрану. Больше она ни произнесла ни слова.
   Глинн подошёл ближе и остановился рядом с Ллойдом, за спиной капитана Бриттон. На электронной схеме зелёная точка, что представляла собой Валленара, быстро приближалась к международным водам. Глинн не мог удержаться от улыбки. Чем-то похоже на телевизионный показ лошадиных скачек, результат которых знает один лишь он.
   — Какой-нибудь контакт с «Рамиресом»?
   — Нет, — ответила Бриттон. — Всё это время они находились и находятся в режиме полного радиомолчания. Даже не связывались со своей базой. Бэнкс слышал, как командир базы приказал им вернуться несколько часов назад.
   «Естественно», — подумал Глинн. Такое поведение отвечало психологическому портрету.
   Он позволил своему взгляду задержаться на Бриттон: на россыпи веснушек на её носу, на выдержку в осанке. Сейчас она сомневается в его суждениях, но позже убедится, что он прав. Глинн подумал о храбрости, которую она проявила, об её непогрешимом здравом смысле, о спокойствии, которое она сохраняет даже под нажимом. Подумал о чувстве собственного достоинства, которое проявила Бриттон, когда танкер вывели из-под её команды. Это и есть та женщина, чувствовал он, которой, наконец, можно довериться. Быть может, она и есть та самая, которую он искал. Это заслуживало обдумывания после. Он принялся размышлять о верной стратегии, чтобы завоевать её сердце, принялся высматривать потенциальные пути к провалу, самую вероятную дорогу к успеху…
   Глинн перевёл взгляд на экран радара. Точка эсминца уже находилась лишь в считанных минутах от границы. Он почувствовал, как слабый укол нервозности потревожил его безмятежность. Но ведь все факторы приняты во внимание. Он повернёт, он обязан повернуть!
   Глинн сознательно отвёл взгляд от экрана и снова шагнул к окну. Вид моря наводил ужас. Волны захлёстывали главную палубу и рисовали зелёные полосы, струясь сквозь шпигаты обратно в море. «Рольвааг», несмотря на свою скорость, до сих пор держался превосходно — именно следование в кильватере волн значительно повышает устойчивость. А масса в центральном резервуаре служит балластом.
   Он бросил взгляд на часы. Теперь Бриттон может в любую секунду сообщить, что «Рамирес» лёг на обратный курс.
   От сгрудившейся вокруг радара группы раздался слышимый звук, коллективный шёпот.
   — «Рамирес» меняет курс, — сказала Бриттон, подняв глаза от экрана.
   Глинн кивнул, подавляя улыбку.
   — Поворачивает на север, выходит на курс ноль-шесть-ноль.
   Глинн терпеливо ждал.
   — Он только что пересёк границу, — тихо добавила Бриттон. — По-прежнему следует курсом ноль-шесть-ноль.
   Глинн помедлил.
   — Навигационные приборы Валленара слегка ошибаются. Повреждён руль. Он, очевидно, в процессе разворота.
   Минуты текли за минутами. Глинн отошёл от окон и снова приблизился к экрану. Зелёная точка продолжала направляться на восток-северо-восток. Не сказать, чтобы он теперь за ними гнался, но он и не поворачивал обратно. Странно. Глинна снова кольнуло изнутри.
   — Он вскоре развернётся, — пробормотал Глинн.
   Молчание затянулось, а «Рамирес» продолжал следовать своим курсом.
   — Удерживает скорость, — сказал Ховелл.
   — Поворачивай! — Тихо пробурчал Ллойд.
   Эсминец не развернулся. Вместо этого он немного подкорректировал курс, и теперь двигался по направлению ноль-пять-ноль.
   — Чёрт возьми, что он делает? — Внезапно воскликнул Ллойд.
   Бриттон выпрямилась и в упор посмотрела на Глинна. Она ничего не сказала, но в словах не было необходимости: на её лице всё было написано крупными буквами.
   Подобно спазму, его охватило сомнение, которое быстро сменилось вновь обретённой уверенностью. Теперь он знал, в чём проблема.
   — Ну конечно! У него проблемы не только с рулём, но и с примитивными навигационными системами. На них действует глушение. Валленар не знает, где находится, — сказал он и повернулся к своему оператору у консоли. — Выключи глушилку. Пусть наш приятель узнает своё положение на карте.
   Оператор отстучал серию команд.
   — Он в двадцати пяти милях, — заметил Ховелл. — Мы на грани досягаемости «Эксоцетов».
   — Я в курсе, — пробормотал Глинн.
   Наступил момент, когда на мостике возникло полное молчание. Затем снова заговорил Ховелл.
   — На нас направляют огневой радар. Снимают дистанцию и курс.
   В первый раз с тех пор, как он провёл свою последнюю операцию в военной разведке, Глинн почувствовал под ложечкой чувство тревоги, которое не спутать ни с чем.
   — Дайте ему ещё несколько минут. Пусть он поймёт, что мы оба — в международных водах.
   Минуты шли.
   — Ради Бога, включите глушилку! — Резко сказала Бриттон.
   — Ещё одну минуту. Пожалуйста.
   — Запуск «Эксоцета», — произнёс Ховелл.
   — ОСС на автомат, — распорядилась Бриттон. — Приготовьтесь к включению дипольных отражателей.
   Потекли минуты, заполненные холодным ужасом.
   Внезапно раздался треск «Гатлингов» — за дело взялась ОСС. Вслед за этим звуком в воздухе по правому борту раздался жуткий взрыв. Крошечный кусочек шрапнели продырявил окно мостика, оставляя на плексигласе звездочку.
   — На нас по-прежнему направлен боевой радар, — сказал Ховелл.
   — Господин Глинн! — Крикнула Бриттон. — Прикажите своему человеку включить глушилку!
   — Возобновите электронные контрмеры, — слабо сказал Глинн и, чтобы удержаться, прислонился к консоли.
   Он смотрел на экран, на безжалостную зелёную точку, а его мозг пытался найти ответы, пытался понять образ действий команданте. Раньше Валленар был готов пойти на то, чтобы запустить по ним ракетой. То был ход, который Глинн предвидел. Но сейчас, обломав шпагу в беспомощной ярости, он должен был повернуть. Глинн всё ждал, что корабль развернётся.
   А пульсирующая зелёная точка продолжала ползти своим курсом, не повторяя в точности курс «Рольваага», но направляясь всё дальше в международные воды.
   — Эли?
   Это произнёс Ллойд. Его голос был странным образом спокоен. С усилием Глинн оторвался от сотен размышлений и встретил твёрдый взгляд Ллойда.
   — Он не собирается разворачиваться, — сказал тот. — Он преследует нас. Чтобы убить.

«Рольвааг», 10:20

   Салли Бриттон собралась с духом и одну за другой выбросила из головы ненужные детали, полностью фокусируясь на предстоящих событиях. Один лишь взгляд на бледное, расстроенное лицо Глинна полностью обезоружил её гнев и сказал всё, что требовалось знать о провале его прогноза. Несмотря на непростительную ошибку в суждениях, которая сейчас поставила их жизни под серьёзную угрозу, она почувствовала к нему приступ сочувствия,. Да и сама она допустила ошибку в суждениях на подобном этому капитанском мостике, и не так уж давно.
   Она перенесла внимание на заднюю часть мостика, где висела большая морская карта области мыса Горн. По мере того, как она смотрела на карту, машинально следуя серии привычных рассуждений, Бриттон почувствовала, что худшее напряжение осталось позади. Остались ещё несколько возможностей. Может быть, ещё не всё потеряно.
   Бриттон почувствовала за спиной присутствие Глинна. Она повернулась и увидела, что его лицо вновь обретает цвет, и выражение шока и паралича отпускает глаза. Бриттон с удивлением поняла, что он ещё далёк от поражения.
   — Капитан, — сказал он. — Разрешите с вами посоветоваться?
   Бриттон кивнула.
   Глинн встал рядом, одновременно вытаскивая из внутреннего кармана пиджака лист бумаги.
   — Вот здесь тактико-технические характеристики «Алмиранте Рамиреса». Данные отвечают трёхнедельной давности.
   Она посмотрела на него.
   — Откуда они у вас?
   — Из штаб-квартиры ЭИР.
   — Ну, давайте заслушаем эти характеристики.
   — «Алмиранте Рамирес» — эсминец класса «Алмиранте», построен для ВМС Чили на верфи Викерсов-Армстронга в Соединённом Королевстве. Киль заложен в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом, сам корабль поставлен на боевое дежурство в тысяча девятьсот шестидесятом. Личный состав — двести шестьдесят шесть человек, из них — семнадцать офицеров. Водоизмещение…