Престон Дуглас. Ледовый барьер

   — Ллойд висит на спутниковом телефоне чуть ли не каждый час, и отчаянно требует новостей.
   Глинн блаженно вдохнул дым, с полузакрытыми глазами он напоминал Будду.
   — Через тридцать минут, как только совсем стемнеет, мы подведём корабль к обрыву и примемся водружать метеорит на башню, высовывающуюся из трюма. Метеорит окажется в трюме к трём утра, и к рассвету мы будем далеко в нейтральных водах. Всё это вы можете рассказать господину Ллойду. Всё под контролем. Операцию будут проводить Гарза и Стоуншифер. Во мне не будет необходимости до самого конца.
   — А что насчёт него? — Спросил МакФарлэйн, кивнув на эсминец. — Как только мы примемся опускать камень в трюм, он окажется на всеобщем обозрении. «Рольвааг» окажется лёгкой добычей.
   — Мы будем работать под прикрытием темноты и тумана, его предсказали. Тем не менее, в самый критический момент я нанесу визит команданте Валленару.
   МакФарлэйн не был уверен, что он расслышал правильно.
   — Вы собираетесь… что?
   — Это его отвлечёт, — ответил Глинн, а затем добавил более тихим голосом. — А заодно послужит и другим целям.
   — Но это же абсурд. Он может вас арестовать, или даже убить.
   — Не думаю. По общему мнению, команданте Валленар — жестокий человек. Но он не сумасшедший.
   — На тот случай, если вы ещё не заметили — он заблокировал нам единственный выход.
   Спустилась ночь, и мантия темноты закрыла остров. Глинн сверился с золотыми часами, затем вытащил из кармана рацию.
   — Мануэль? Можешь приступать.
   Почти мгновенно обрыв осветила стена ярких огней, бросающих на унылый ландшафт холодную иллюминацию. Как бы из ниоткуда возникла толпа рабочих. Взревели тяжёлые машины.
   — Боже, почему бы ещё не повесить плакат с надписью «тут метеорит»? — Спросил МакФарлэйн.
   — Обрыв не виден с корабля Валленара, — сказал Глинн. — Он заблокирован вон тем мысом. Если Валленар захочет посмотреть, ради чего тут весь сыр-бор — а он захочет, — ему придётся передвинуть эсминец к северной части пролива. Иногда лучшая маскировка — вообще отсутствие маскировки. Вот увидите, наш отъезд окажется для Валленара полнейшей неожиданностью.
   — Это ещё почему?
   — А потому, что мы продолжим отвлекающие горные работы в течение целой ночи. Всё тяжёлое оборудование и две дюжины человек останутся на острове, лихорадочно работая. Время от времени, конечно, будут раздаваться взрывы — и будет просто море переговоров по рации. Перед самым рассветом мы что-то найдём. Или, по крайней мере, так будет казаться с «Алмиранте Рамиреса». Мы будем страшно взволнованы. Рабочие сделают перерыв, чтобы обсудить открытие.
   Глинн отшвырнул окурок, наблюдая за его падением в море.
   — Вспомогательное судно «Рольваага» спрятано на дальнем конце острова. Как только мы отправимся в путь, на него заберутся люди и встретятся с нами за пределами островов мыса Горн. Всё остальное бросим здесь.
   — Всё? — МакФарлэйн мысленно пробежался по сараям, полным оборудования, по бульдозерам, контейнерным лабораториям, огромным жёлтым лебёдкам.
   — Да. Генераторы будут работать, все огни включены. Тяжёлое оборудование на миллионы долларов останется на острове у всех на виду. Когда Валленар увидит, что мы отплываем, он предположит, что мы собираемся вернуться.
   — А он не отправится в погоню?
   Какое-то время Глинн не отвечал, затем произнёс:
   — Может, и отправится.
   — И что тогда?
   Глинн улыбнулся.
   — Мы проанализировали все возможности, спланировали все случайности, — сказал он и поднёс к губам рацию. — Подводите корабль ближе, к обрыву.
   Тишина, а затем МакФарлэйн почувствовал вибрацию больших двигателей. Медленно, очень медленно, огромный корабль стал разворачиваться.
   Глинн бросил взгляд на МакФарлэйна.
   — И при этом у вас — одна из главных ролей, Сэм.
   МакФарлэйн удивлённо посмотрел на него.
   — У меня?
   Глинн кивнул.
   — Мне нужно, чтобы вы оставались на связи с Ллойдом. Держите его информированным, спокойным — и, прежде всего, держите его там, где он есть. Если Ллойд направится сюда, может произойти катастрофа. А сейчас — прощайте. Я должен подготовиться к встрече с нашим чилийским другом.
   Он на мгновение помедлил и ровно посмотрел в лицо МакФарлэйну.
   — Я должен попросить у вас прощения.
   — За что? — Спросил МакФарлэйн.
   — Вы очень хорошо знаете, за что. Я не мог бы пожелать более последовательного и надёжного учёного. По завершении экспедиции мы уничтожим ваше досье.
   МакФарлэйн не вполне понимал, какое значение он должен придавать этому признанию. Оно казалось ему вполне искренним, но, с другой стороны, всё в этом человеке было настолько расчётливым, что он думал — а вдруг даже оно играет двойную или даже тройную роль в Великой схеме Глинна.
   Тот протянул ему руку. МакФарлэйн пожал её и положил вторую руку на плечо Глинна.
   Через мгновение Глинн исчез.
   Лишь позже МакФарлэйн догадался, что плотная прокладка, которую он почувствовал под пальцами, была не тяжёлым пальто, а бронежилетом.

Пролив Франклина, 20:40

   Глинн стоял на носу небольшого катера, радуясь холодному воздуху, что струился по его лицу. Ещё четверо мужчин, принимающие участие в операции, сидели на палубе тёмной рулевой рубки, готовые к действию и невидимые снаружи. Прямо по курсу, в холодных южных водах, покачивались огни эсминца. Как Глинн и предполагал, корабль продвинулся дальше по проливу.
   Он бросил взгляд назад, на сам остров. Колоссальная россыпь огней окружала кипучую деятельность. Взад и вперёд сновали тяжёлые машины. Пока Глинн смотрел в ту сторону, в воздухе прогремел слабый грохот взрыва. По сравнению с этим, настоящая работа на обрыве казалась весьма незначительной. Движение «Рольваага» в радиопереговорах представлялось предосторожностью перед штормом — большое судно должно выйти на подветренную сторону острова и протянуть к берегу канаты.
   Он вдохнул влажный морской воздух, задувающий с обманчивым спокойствием. Несомненно, приближается большой шторм. Его истинная природа держалась в тайне между Глинн, Бриттон и вахтенными офицерами «Рольваага»: не было нужды отвлекать внимание команды или инженеров ЭИР в настолько критический момент. Но анализ спутниковых данных по погоде показывал, что буря может превратиться в panteonero, «кладбищенский ветер», который задует на рассвете. Такой ветер всегда приходит с юго-запада и затем, по мере того, как набирает силу, становится северо-западным. Эти ветры могут достигать пятнадцатибалльной мощи. Но если «Рольвааг» пройдёт через пролив Ле-Мэр до полудня, они достигнут подветренной стороны Огненной Земли прежде, чем ураган достигнет пика. И он окажется за их спиной: идеальный для большого танкера, адский для маленького преследователя.
   Глинн знал, что сейчас Валленар должен знать о приближении шлюпки. Катер двигался медленно, все огни включены. Даже без помощи радара судёнышко должно бросаться в глаза на фоне чёрной воды безлунной ночи.
   Катер подошёл ближе, на расстояние двухсот ярдов от корабля. Глинн услышал за спиной слабый всплеск, но не обернулся. Как он и ожидал, за ним последовали ещё три всплеска. Глинн чувствовал то исключительное спокойствие, то обострение чувств, что всегда приходит перед боевой операцией. С тех пор прошло долгое время, и чувство было приятным, чуть ли не ностальгическим.
   Зажёгся и метнулся к катеру прожектор на корме эсминца, ослепляя своей яркостью. Глинн оставался недвижим на носу замедляющего ход катера. Если его собираются застрелить, это случится сейчас. И, тем не менее, он чувствовал непоколебимую уверенность в том, что орудие эсминца продолжит молчать. Он вдохнул, затем медленно выдохнул, ещё раз, и ещё. Критический момент минул.
   Его встретили на абордажном люке и провели через серию грязных коридоров и скользких металлических лестниц. Встретившие остановились у входа на puente, капитанский мостик. Не считая вахтенного, Валленар был один. С сигарой во рту и сомкнутыми за спиной руками он стоял у переднего окна, глядя на остров. Было холодно: либо отопление не работало, либо его выключили. Подобно остальной части корабля, на мостике воняло машинным маслом, трюмной водой и рыбой.
   Валленар не обернулся. Прежде чем заговорить, Глинн выдержал долгую паузу.
   — Команданте, — вежливо и неторопливо сказал он по-испански. — Я пришёл сюда, чтобы выразить вам своё почтение.
   Валленар издал слабый звук, который Глинн принял за выдох удивления. Тот до сих пор не повернулся. Чувства Глинна невероятно обострились, в теле ощущалась лёгкость, будто оно соткано из воздуха.
   Валленар вытащил из кармана письмо, развернул его и помедлил. Глинн увидел штамп широко известного австралийского университета. Наконец, команданте заговорил.
   — Это метеорит, — сказал он, его голос был сух и ровен.
   Так он знает! Казалось, это был самый маловероятный путь из всех, что они проанализировали, но сейчас они должны следовать именно им.
   — Да.
   Валленар обернулся. Его тяжёлый шерстяной китель откинулся назад, открывая взору старый «люгер», закреплённый на ремне.
   — Вы крадёте у моей страны метеорит.
   — Не крадём, — сказал Глинн. — Наша работа ведётся в рамках международного права.
   Валленар отрывисто засмеялся, на почти пустом мостике его смех звучал, как из бочки.
   — Я знаю. Вы ведёте разработку недр, а метеорит — металл. В конце концов, я ошибался: вы действительно явились сюда за железом.
   Глинн ничего не сказал. С каждым новым словом Валленара он получал о нём бесценную информацию, ту, что позволит более точно предсказывать его поведение.
   — Но вы, senor, вне моего закона. Закона команданте Валленара.
   — Я этого не понимаю, — сказал Глинн, хотя всё прекрасно понял.
   — Вы не покинете Чили с метеоритом.
   — Если мы его найдём, — сказал Глинн.
   Валленар чуть-чуть помедлил. По его молчанию Глинн понял, что тот, на самом-то деле, не знает, что метеорит они нашли.
   — И что не даст мне просто рассказать об этом властям в Сантьяго? По крайней мере, их вы не подкупили.
   — Вы можете рассказать об этом кому угодно, — сказал Глинн. — Мы не совершаем ничего незаконного.
   Он знал, что Валленар не собирается никому ничего рассказывать. Ведь он — человек, который добивается своего.
   Валленар глубоко затянулся сигарой, выдохнув дым в сторону Глинна.
   — Скажите-ка мне, senor… Ишмаэль, правильно?
   — На самом деле, моя фамилия — Глинн.
   — Понимаю. Так вот, скажите мне, господин Глинн, зачем вы здесь, на моём корабле?
   Глинн знал, что отвечать следует очень осторожно.
   — Я надеялся, команданте, что мы сможем выработать с вами соглашение.
   Он прочитал на лице капитана ожидаемый гнев, и продолжил давление:
   — Я уполномочен предложить вам за сотрудничество один миллион долларов, золотом.
   Валленар внезапно улыбнулся, его глаза затуманились.
   — Этот миллион при вас?
   — Конечно, нет.
   Команданте лениво попыхивал puro.
   — Возможно, senor, вы полагаете, что у меня, как и у них, есть цена. Полагаете, что раз я южно-американец, грязный латино, то я всегда соглашусь сотрудничать в обмен на la mordida.
   — По моему опыту, нет людей, которых нельзя купить, — сказал Глинн. — И среди американцев тоже.
   Он внимательно наблюдал за команданте. Он знал, что тот откажется от взятки, но даже в манере отказа будет своя информация.
   — Если ваш опыт и правда таков, значит, вы вели грязную жизнь, окружали себя проститутками, дегенератами и гомосексуалистами. С этим метеоритом вы не покинете Чили. Я прошу вас, senor, взять своё золото и запихать его в блудную cono своей матери.
   Глинн ничего не ответил на самое сильное из испанских ругательств.
   Валленар опустил сигару.
   — Есть ещё один вопрос. На осмотр острова я отправил человека, и он не вернулся. Его зовут Тиммер. Он мой oficial de comunicaciones, офицер связи.
   Глинн несколько удивился этим словам. Он не верил, что команданте затронет этот предмет и сам признает, что послал шпиона на задание. В конце концов, этот Тиммер потерпел неудачу, а Валленар, определённо, из тех, кто презирает неудачников.
   — Он перерезал глотку одному из наших. Мы его схватили.
   Глаза команданте сузились, и на какой-то миг казалось, что он потеряет над собой контроль. Но Валленар быстро оправился и снова улыбнулся.
   — Вы его вернёте, прошу вас.
   — Извините, — сказал Глинн. — Он совершил преступление.
   — Вы его вернёте, и быстро, иначе я пущу вашу посудину на дно, — сказал Валленар. Его голос становился всё громче.
   Глинн снова ощутил приступ замешательства. Эта опрометчивая угроза совершенно не отвечала ситуации. Офицера связи легко заменить, у него невысокое звание. Здесь скрывалось что-то помимо очевидного. Его ум стремительно выискивал возможности даже в то время, что он формулировал ответ.
   — Это было бы неразумно, поскольку ваш человек сидит на корабельной гауптвахте.
   Команданте жёстко уставился на Глинна. Когда он заговорил снова, его голос остался спокоен:
   — Верните Тиммера, и я подумаю о том, чтобы отпустить вас с метеоритом.
   Глинн знал, что это ложь. Если бы они вернули Тиммера, Валленар отпустил бы их с той же самой вероятностью, с какой они сейчас могут вернуть офицера. У команданте, как он узнал от Паппапа, фанатично преданная команда. Сейчас он, быть может, отчасти понял, почему это так: Валленар отплачивает им такой же яростной самоотверженностью. Дотоле Глинн полагал, что команданте — такой человек, для которого все остальные — разменная монета. То, что он узнал сейчас, не было предсказано и не соответствовало ни психологическому портрету, нарисованному его людьми в Нью-Йорке, ни собранному досье. Однако, это чрезвычайно важно. Ему придётся заново переосмыслить Валленара. В любом случае, теперь у него имеется нужная информация: сейчас он точно знает, что именно знает Валленар. И у его людей оказалось вполне достаточно времени на то, чтобы выполнить задуманное.
   — Я передам капитану ваше предложение. Полагаю, всё можно организовать. К полудню у меня будет ответ, — Глинн слегка поклонился. — А сейчас, с вашего позволения, я вернусь на мой корабль.
   Валленар улыбнулся, прилагая почти успешное усилие, чтобы скрыть бурлящую ярость.
   — Сделайте это, senor. Потому что если я своими глазами не увижу Тиммера до полудня, то буду знать, что он мёртв. И после этого ваши жизни не будут стоить собачьего дерьма под моим каблуком.

«Рольвааг», 23:50

   МакФарлэйн принял звонок в галерее пустых офисов Ллойда. За широкими окнами поднялся бриз, и с запада накатывала зыбь. Гигантский корабль стоял под прикрытием базальтовых утёсов, швартовы протянулись к берегу, привязанные к стальным балкам, укреплённым в скальной породе. Всё было готово и ждало лишь завесу того тумана, что, сказал Глинн, был предсказан на полночь.
   Телефон на столе Ллойда принялся яростно перемигиваться лампочками, и МакФарлэйн со вздохом потянулся к нему. Вот уже третий разговор с Ллойдом за вечер. Он ненавидел свою новую роль, роль посредника, роль секретарши.
   — Господин Ллойд?
   — Да, да, это я. Глинн вернулся?
   С заднего плана доносился громкий, постоянный шум, тот самый, что МакФарлэйн слышал во время последнего разговора. Он праздно раздумывал, откуда же может звонить Ллойд.
   — Вернулся, ещё два часа назад.
   — Что он сказал? Валленар согласился на взятку?
   — Нет.
   — Может быть, он предложил слишком мало денег?
   — Кажется, Глинн считает, что деньги здесь не помогут.
   — Господи Боже, но у каждого же своя цена! Полагаю, сейчас уже поздно, но я готов заплатить двадцать миллионов. Скажи ему об этом. Двадцать миллионов золотом, в любой точке планеты. И американские паспорта для него и его семьи.
   МакФарлэйн ничего не ответил. Почему-то он не думал, что Валленар клюнет на американский паспорт.
   — Так что же планирует Глинн?
   МакФарлэйн сглотнул. С каждой минутой ему всё больше и больше не нравился этот разговор.
   — Он говорит, план надёжен, но он пока не может им поделиться. Говорит, тайна — решающий фактор успеха…
   — Какая чушь! Дай его мне. Сейчас же.
   — Когда я узнал, что вы звонили, я попытался его найти. Снова. Он не отвечает ни на пэйджер, ни по рации. Кажется, никто не знает, куда он подевался.
   — Чёрт его побери! Я знал, что не должен был соглашаться…
   Его голос заглушил рёв статики. Затем Ллойд вернулся, чуточку слабее, чем прежде.
   — Сэм? Сэм!
   — Я здесь.
   — Слушай. Ты — представитель Ллойда в ваших краях. Скажи Глинну, чтобы он позвонил немедленно, скажи ему, что это приказ, иначе я надеру ему задницу и лично сброшу за борт.
   — Да, — устало сказал МакФарлэйн.
   — Ты у меня в офисе? Видишь метеорит?
   — Он до сих пор укрыт на обрыве.
   — Когда его передвинут на борт?
   — Как только поднимется туман. Мне сказали, потребуется несколько часов, чтобы перетащить его в трюм, может быть, полчаса, чтобы там закрепить, и затем мы отходим. Полагают, мы сдвинемся с места не позже чем в пять утра.
   — У вас не останется много времени. Я слышал, надвигается ещё шторм, сильнее предыдущего.
   — Шторм? — Переспросил МакФарлэйн.
   Единственным ответом был шум статики. МакФарлэйн подождал ещё, но связь оборвалась. Через минуту он повесил трубку и уставился в окно. Как только сделал это, услышал, как электронные часы на столе Ллойда пробили полночь.
   «Лично сброшу за борт», — сказал Ллойд.
   И тут МакФарлэйн внезапно осознал, что за звук прорывался сквозь голос Ллойда: гул реактивного двигателя.
   Ллойд летел на самолёте.

«Алмиранте Рамирес» , 25-е июля, полночь

   Команданте Валленар стоял на мостике, продолжая наблюдать в бинокль. Его корабль находился в северной части пролива, откуда ничто не мешает смотреть на бурную деятельность на берегу. Видно как на ладони, что да, то да.
   Американцы пришвартовали огромный танкер у обрыва и протянули швартовы к берегу. Конечно, капитан «Рольваага» немного разбирается в погоде в районе мыса Горн. Они не могли ничего знать о не отмеченном на картах прибрежном шельфе, на котором Валленар поставил на якорь «Алмиранте Рамирес». Так что вместо того, чтобы сделать то же самое, они привязали корабль с подветренной стороны острова, надеясь, что тот защитит их от яростного шторма. С минимумом удачи береговой бриз удержит корабль на расстоянии от опасных скал. Однако это довольно рискованный маневр для судна такого размера, особенно для корабля, использующего ДПС — ветер может внезапно перемениться. Намного безопаснее было бы вообще отвести корабль подальше от земли. Что-то настоятельно удерживало их у берега.
   И причину не надо искать далеко. Он направил бинокль на центр острова, к широкомасштабным горным работам, которые велись в двух милях от «Рольваага». Он наблюдал за этими работами ещё до того, как появился этот американец, Глинн. За несколько часов до его нежданного визита внезапно развилась просто бешеная активность: взрывы, неистовый рёв машин, рабочие сновали тут и там, огромные прожектора освещали место работ. Перехваченные сообщения показывали, что рабочие что-то нашли. Что-то крупное.
   Но с этой находкой у них возникли серьёзные проблемы. Во-первых, пытаясь её поднять, они сломали свой самый мощный подъёмный кран. И сейчас они пытаются вытащить эту штуковину с помощью тяжёлых машин. Но болтовня по радио прояснила, что у них и с этим очередная неудача. Конечно, «Рольвааг» остаётся поблизости на тот случай, если понадобятся дополнительные люди или оборудование. Валленар улыбнулся: в конце концов, американцы не так уж компетентны. С такой скоростью им потребуются недели на то, чтобы доставить метеорит на борт.
   Конечно, он никогда этого не допустит. Как только Тиммер вернётся, Валленар выведет танкер из строя настолько, чтобы тот не мог уплыть, и затем передаст новости о попытке воровства. Это сохранит честь его страны. Когда политики увидят метеорит — когда они узнают, как американцы пытались его своровать, — они всё поймут. С помощью этого метеорита его даже могут перевести из Пуэрто-Вильямса. Нет, не он будет страдать, не он, а эти коррумпированные ублюдки в Пунта-Аренасе. Но время — это всё…
   Его улыбка угасла при мысли о Тиммере, сидящего на гауптвахте в этом танкере. То, что он кого-то убил, не слишком его удивило: молодой Тиммер думал быстро и любил яркие жесты. Валленара удивило то, что его поймали. Он с нетерпением ждал отчёта по его возвращении.
   Он не позволял себе думать о другой возможности: о том, что американец солгал, и Тиммер мёртв.
   Раздался шелест, и за его спиной появился oficial de guardia.
   — Команданте?
   Валленар кивнул, даже не повернувшись.
   — Сэр, мы получили второй приказ возвращаться на базу.
   Валленар ничего не сказал. Он выжидал, размышляя.
   — Сэр?
   Валленар снова посмотрел в темноту. Поднимался ожидаемый туман.
   — Соблюдайте режим полнейшего радиомолчания. Не подтверждайте ничего.
   Глаза офицера при этих словах слабо блеснули, но он был слишком хорошо вымуштрован, чтобы ставить приказ под сомнение.
   — Слушаюсь, сэр.
   Валленар продолжал смотреть на туман. Он плыл, словно дым, выползал из ниоткуда, чтобы заслонить собой море. Огни большого танкера, которые клочья тумана теперь начинали закрывать, принялись мерцать и вскоре исчезли. В сердце острова яркий свет на месте раскопок уступил место расплывчатому зареву, затем исчез полностью, и перед мостиком стало совершенно темно. Он склонил голову к прибору инфракрасного обзора, сквозь который корабль был виден в желтоватом цвете.
   Валленар выпрямился, затем отступил от прибора. Он думал о Глинне. В нём было что-то странное, что-то непонятное. Его визит на борт «Алмиранте Рамиреса» был наглым. Глинн стерпел оскорбления. И, однако, команданте что-то тревожило.
   Ещё некоторое время он вглядывался в туман. Затем повернулся к вахтенному офицеру.
   — Приказ офицерам машинного отделения, информации и боевого расчёта подать рапорт на мостик, — сказал он мягко, но настойчиво.

«Рольвааг», полночь

   Когда МакФарлэйн появился на мостике, он увидел кучку встревоженных офицеров. Раздался гудок, и всех незанятых людей позвали из кубриков на палубу. Бриттон, которая послала ему срочный вызов, казалось, даже не заметила его появления. За рядом окон лежала туманная мгла, сквозь которую мощные огни на полубаке казались тусклыми жёлтыми точками.
   — Он наблюдает за нами? — Спросила Бриттон.
   — Так точно, — ответил стоящий рядом офицер. — С ракетным радаром.
   Она провела по лбу рукой, затем огляделась и выхватила взглядом МакФарлэйна.
   — Где господин Глинн? — Спросила она. — Почему от него нет известий?
   — Не знаю. Он исчез почти сразу после возвращения с чилийского корабля. Я сам давно его разыскиваю.
   Бриттон повернулась к Ховеллу.
   — Может быть, его вообще нет на корабле, — ответил первый помощник.
   — Нет, он здесь. Отправьте на розыски две группы, одну с кормы, другую с носа. Пусть они прочешут корабль до середины и обшарят его с киля до клотика, и сразу доставят его на мостик.
   — В этом нет необходимости, — сказал Глинн, бесшумный как всегда, материализовавшись рядом с МакФарлэйном.
   За его спиной стояли два человека, которых МакФарлэйн, насколько мог упомнить, никогда дотоле не видел. На их рубашках висели маленькие круглые значки ЭИР.
   — Эли, — начал было МакФарлэйн. — Опять звонил Палмер Ллойд…
   — Доктор МакФарлэйн, пожалуйста, соблюдайте на мостике тишину! — Рявкнула Бриттон.
   Нотка властности в её голосе подавляла. МакФарлэйн заткнулся.
   Бриттон повернулась к Глинну.
   — Кто эти люди, и что они делают на мостике?
   — Это сотрудники ЭИР.
   Бриттон помолчала, словно переваривая эту информацию.
   — Господин Глинн, хочу напомнить вам — и доктору МакФарлэйну, как представителю «Ллойд Индастрис» на борту, — что за мной, капитаном «Рольваага», остаётся последнее слово в вопросах управления этим кораблём.
   Глинн кивнул. Или, по крайней мере, МакФарлэйну так показалось: движение было настолько лёгким, что было еле заметным.
   — И сейчас я намереваюсь этим правом воспользоваться.
   МакФарлэйн отметил, что лица Ховелла и прочих офицеров на мостике были мрачными. Очевидно, должно что-то произойти. Однако, Глинн, казалось, выслушал это жёсткое заявление без особого беспокойства.
   — И как именно вы собираетесь воспользоваться этим правом?
   — Метеорит не опустится на борт моего корабля.
   Наступило молчание, пока Глинн мягко на неё смотрел.
   — Капитан, думаю, будет лучше, если мы обсудим этот вопрос наедине.
   — Нет, сэр, — заявила она и повернулась к Ховеллу. — Начинайте приготовления к отплытию. Мы отправляемся через девяносто минут.
   — Пожалуйста, подождите минутку, господин Ховелл, — сказал Глинн, но его глаза были прикованы к капитану. — Я могу поинтересоваться причинами вашего решения?
   — Вы знаете мои опасения по поводу метеорита. Вы не предоставили мне никаких гарантий, за исключением ничем не обоснованных предположений, что он не представит на борту никакой опасности. И лишь пять минут назад этот эсминец направил нас боевой радар. Мы — лёгкая цель. Даже если метеорит безопасен, то условия — нет. Намечается жестокий шторм. Как можно загружать самый тяжёлый объект, когда-либо передвинутый человечеством, под дулом четырёхдюймовых орудий?