Пучков Лев. Тигр в камуфляже

   Женщину ведь с первого взгляда оценивают по походке – от того, как она движется, зависит очень многое, если вообще не все. А как быть хромоножке?
   Тьфу! Да что там – посмотри сам. – Она вдруг закусила губу и рванула с места – заковыляла по пляжу, приволакивая правую ногу, которая практически не гнулась.
   Описав круг, с вызовом остановилась против Ивана и язвительно потребовала:
   – А ну, художник, оцени! Легкость, грация, воздушность… Ну? Только не ври, не надо… Что ты испытываешь, глядя, как ковыляет хромоножка?
   – Испытываю, испытываю… – Неожиданно для себя он растерялся.
   Господи, ну что тут можно испытывать! Сострадание и жалость. Такая симпатичная девчонка – и такая чудовищная несправедливость! Ладно, была бы выходцем из трущоб – там на это дело никто не обращает внимания. А тут – можно сказать, сливки общества. Каково ей будет где-нибудь на званом балу, в потрясном наряде за пару сотен штук баксов – скорбно ковылять меж блестящих кавалеров и изнеженных капризных дам?..
   – Не обидишься? – Он скорчил страдальческую гримасу. – Если действительно правду скажу?
   – Говори. – Она презрительно фыркнула. – Чего обижаться – я и так знаю…
   Иван поманил барышню пальчиком. Она склонилась к нему, и он, слегка приподнявшись, прошептал ей прямо в розовое ушко:
   – Испытываю… непреодолимое желание разорвать в клочья твои желтые плавки, завалить прямо здесь, на пляжу, и засадить так, чтобы ноги судорогой свело. А потом драть тебя до вечера – пока не посинеешь…
   Ух-х-х-х!!!
   Шлеп! Аленка залепила ему звонкую пощечину, покраснела, как пожарный щит, и растерянно произнесла в нос:
   – Дурак! Ты че… совсем дурак?
   – Не совсем, – блаженно улыбнулся Иван, потирая мгновенно загоревшуюся щеку. – Так – местами… Но ты же обещала не обижаться. Почему-то все девушки, которые мне нравятся, страшные вруньи. Вот и ты тоже…
   – Чудной ты! – Аленка уселась перед ним на песок, бережно отставляя в сторону правую ногу и глядя на собеседника с возрастающим интересом. – Я таких еще не встречала. Художники что – все такие странные?
   – В чем странность? – искренне удивился Иван. – Стоит сказать человеку правду, как он тут же начинает к тебе относиться по-другому… И вот что: ты так не сиди. Я же ничего не сочиняю – ты мне действительно нравишься все больше с каждой секундой. Села тут в откровенной позе и издевается над мужиком! Я, между прочим, в таком состоянии вполне могу глупость совершить. Вот пойду сейчас в кустики – якобы пописать, завалю поочередно дебилов, а потом изнасилую тебя прямо не пляже… Тебя такой вариант устраивает?
   Сделав круглые глаза, девушка поспешно поменяла позу и, повернувшись к Ивану боком, задорно попросила:
   – Скажи еще что-нибудь?! Честное слово, со мной так никто никогда в жизни не разговаривал. Скажи?
   – Я думаю! – усмехнулся Иван. – Попробовал бы кто так с тобой поговорить! Папка моментом головенку открутит… А вообще – на сегодня глупостей хватит. Давай лучше пока разойдемся – как-нибудь потом поболтаем. Мы с тобой и так превысили лимит приличия. – Он снова потыкал пальцем за плечо:
   – Эти папке настучат – будет нам на орехи. А я не желаю, чтобы кто-то прервал наши отношения в самом начале… Хотелось бы еще маленько пообщаться – в более непринужденной обстановке.
   – Точно, – неожиданно озаботилась Аленка, неловко вставая и отряхивая песок. – Давай встретимся в более непринужденной обстановке… Часов в пять папка приедет обедать, потом укатит до ночи. Ты, как стемнеет, приходи в подвал. Только так, чтобы дебилы не заметили. Придешь?
   – В подвал? – Иван удивился. – У тебя что, в этих хоромах своей комнаты нет?
   – Я живу в другой половине, – объяснила она. – Тебе придется спуститься из спальни в зал, пройти по коридору и подняться ко мне. А эти следят – двое всегда дежурят в коридоре. Они заметят любого, кто выйдет из дома или захочет перейти из половины в половину. И во дворе следят три пары. Муха не пролетит! А из твоей спальни можно тихонько спуститься в кухню – там есть второй вход в подвал. Правда, дверь заперта, но у меня есть ключ – как стемнеет, я ее открою. Придешь?
   – А первый вход, стало быть, на твоей половине, – заключил Иван.
   Аленка кивнула. – Однако в подвалах с прекрасными дамами я еще ни разу не встречался…
   – У нас там маленький спортзал и сауна, – сообщила Аленка. – Зимой папка с корешами там в бильярд гоняют. А сейчас бильярд на веранде, так что никто лишний туда не припрется… Или боишься?
   – Если мне назначает свидание такая леди и я заведомо уверен, что после оного свидания меня непременно кастрируют, – я все равно пойду, – зловещим шепотом произнес Иван. – Как стемнеет, буду на месте, сударыня, не сомневайтесь! А сейчас – уматывайте-ка отсюда, пока дегенераты не переполошились. – Он расположил на коленях альбом и углубился в эскиз, стараясь не смотреть, как «леди» ковыляет с пляжа…
   После полудня облака, как и ожидалось, превратились в тучи, ветер утих, и в воздухе ощутимо зависла перспектива надвигающейся грозы. Часам к четырем приехал Вовец и позвал Ивана обедать. «Дяди Саши» не было, Вовец лаконично сообщил, что он занят – решает Ивановы проблемы. Аленка к обеду не вышла, а поскольку стол накрыли на две персоны, Иван сделал вывод, что отец и дочь живут обособленной жизнью, стараясь не задевать друг друга…
   Темнеть начало часов в восемь – сгустившиеся тучи приблизили сумерки. К девяти во дворе усадьбы царил уже вполне приличный полумрак, начал потихоньку накрапывать дождь и заметно похолодало. Выглянув в окно, Иван заметил, что дегенераты попрятались от дождя кто куда, оценил это как добрый знак и потихоньку выскользнул из комнаты.
   Крадучись, как нашкодивший котяра, наш парень спустился в кухню, быстренько нашел дверь в подвал и с сильно бьющимся сердцем оную толкнул.
   Вообще-то имелось вполне справедливое опасение, что дверь окажется запертой – Аленка могла трактовать понятие «как стемнеет» буквально. И оно подтвердилось: дверь не открылась.
   «Как стемнеет – будем брать», – решил Иван, нервно усмехнувшись.
   Вообще-то до сего момента он воспринимал женщин исключительно в утилитарном аспекте. Не более чем удобный объект для снятия физиологического и эмоционального напряжения, – хотя подчас попадались такие лапочки, что можно было без оглядки жениться и томно прозябать всю жизнь под каблуком. К слову сказать, эти лапочки потом оказывались такими стервами, что хоть стой хоть падай…
   Но вот сейчас он страшно волновался. И вовсе не потому, что дегенераты могли застукать в любой момент. Эта хромоножка понравилась суровому воину не только как агрегат для плотских утех. Когда она ковыляла с пляжа, он не выдержал и бросил вслед короткий взгляд. И пропал. Безысходно щемящее чувство охватило его, ничем не объяснимая тревога и непреодолимое желание схватить это существо в охапку, никогда не отпускать и защитить от всех превратностей сурового мира. Знаете, такое, наверно, бывает с каждым здоровым самцом, стремительно галопирующим по жизни и без оглядки оставляющим позади без боя сдавшиеся бастионы. Посмотрел разок в спину – и влип по самые уши…
   – Как стемнеет, будем брать, – с каким-то разочарованием повторил он вслух, отступая от двери и прислушиваясь – нужно было по-быстрому возвращаться наверх.
   В этот момент в замке щелкнул проворачиваемый ключ – дверь медленно приотворилась, и в образовавшемся пространстве показалось Аленкино личико.
   – А… гхм-кхм, – смутился Иван. – А я уже тут – вот… Биополя, значит, того, – совпадают…
   – Пошли, – тихо приказала девушка, пропуская его вниз, заперла дверь и, ухватив за локоть, потащила за собой.
   В этом подвале было очень даже недурственно. Из окон, на три четверти утопленных в землю и забранных в бетонные короба, струился призрачный свет уходящего вечера, пока еще позволявший рассмотреть детали интерьера.
   Половину помещения занимал спортзал: поролоновые маты в углу, кожаные груши, несколько фирменных тренажеров, железо… И довольно просторная площадка для бильярдного стола. Во второй половине подвала, отгороженной от спортзала кирпичной стеной, была оборудована сауна.
   – Все у вас на замке, – выдал Иван, только чтобы нарушить неловкое молчание. Аленка достала из кармана шелкового халатика связку ключей и принялась отпирать массивную дубовую дверь сауны. – Прячете чего-то?
   – Там напитки – в холодильнике, – пояснила хозяйка. – Если не запирать – дегенераты заберутся и выпьют. У нас два места, где спиртное есть: сауна и погреб. Папка всегда запирает. А ключи – у меня…
   Холл сауны был похож на гостиную: отделанные мореным дубом стены и потолок, толстый ковер на полу, в углу «Хай Блэк тринитрон», двухкамерный холодильник, сервант с посудой, здоровенный стол, а вокруг него – несколько удобных кожаных кушеток и два массивных кресла – видимо, для основных. Короче, жить можно.
   Заперев дверь, Аленка потянулась к выключателю на стене и торопливо затараторила:
   – Сейчас чайку заварим, там в серванте варенье и конфеты есть…
   – Стоять! – грозно шепотнул Иван, хватая ее за руку. – Про маскировку слыхала? Свет включишь – дегенераты во дворе увидят.
   – А как же мы без света? – растерянно спросила она. – Сейчас стемнеет…
   – А мы видели друг друга днем – этого достаточно, – успокоил ее Иван, притягивая к себе и сжимая в объятиях. При этом сердце нашего воина чуть не выскочило наружу от волнения. – Так что уж… как-нибудь без света… Иди ко мне!
   – Погоди! – Аленка напряглась и уперлась руками ему в грудь. – Ты что? Хоть пообщаемся для приличия!
   – Да какие там приличия, – задыхаясь, пробормотал Иван, хватая ее в охапку и силой укладывая на кожаную кушетку. – Сидеть и запинаться языком, ожидая, что вот-вот… Нет, так не пойдет.
   – Я не хочу так! – возмущенно всхлипнула Аленка, деревенея всем телом, но он уже лихорадочно действовал: задрал халатик, потянул вниз трусики, одним рывком приспустил свои штаны до колен и, почувствовав вздыбившейся плотью обжигающее девичье лоно, страстно замычал, впиваясь поцелуем в Аленкины губы.
   – Я… Я боюсь! – нервно вскрикнула Аленка, изо всех сил сжимая ноги. – Я еще не…
   – Тихо! – притворно замер Иван. – Слышишь? – Она тоже замерла, повернула лицо к двери и на секунду выпустила ситуацию из-под контроля.
   Воспользовавшись этим, Иван одним движением растолкал коленями неподатливые девичьи бедра в стороны, рванул мешавшую резинку трусиков и, счастливо застонав, неукротимо ворвался в желанные недра…
   – Ты меня просто изнасиловал, – беззлобно констатировала Аленка спустя три минуты, когда он отзвучал в пароксизме буйного оргазма и улегся рядом на кушетке, крепко прижимая к груди предмет своего вожделения и счастливо покусывая оному предмету мочку уха. – Ай! Щекотно…
   – Фантастика, – еле слышно прошептал Иван. – Такого со мной никогда еще не случалось…
   – Врешь, наверно, – с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. – У-у-у, колючий…
   – Фантастика… – расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. – Вторая целка за неделю… Надо же! Да у меня за всю жизнь…
   – Что-о-о-о?! – взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. – Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный!
   Скотина… Да я тебя пристрелю, как собаку, гад… – Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков.
   Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной Аниськой и что впоследствии с этой самой Аниськой стало. Короче, правду рассказал – умолчав лишь про эпизод в бане, посчитав данную подробность ненужной и оглашению не подлежащей.
   Женская отходчивость и доброта были вполне присущи бандитской дочке: буквально через несколько минут Аленка уже жалостливо всхлипывала и, прижимая к груди его голову, по-бабьи причитала:
   – Господи, Ванечка… Горе-то какое…
   Помирившись, приступили к запоздалому соблюдению приличий: поставили ведерный электрический самовар, Аленка достала из холодильника коньяк, извлекла из серванта варенье и конфеты, и сели общаться – как положено было в самом начале, до того, как… А поскольку дистанция оказалась порушена и закономерного смущения не было и в помине, общение получилось весьма доверительным и чрезвычайно приятным.
   Иван коротко поведал историю своей жизни, скупо остановившись на плене, и поделился планами на будущее. А в заключение сурово сообщил, без тени иронии:
   – Я тебе, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, ладно?
   – Скажи, – насторожилась Аленка, чуть отодвинувшись в сторону.
   – Я… в общем, я готов умереть за тебя, – выпалил Иван. – У меня были женщины, но вот так – первый раз. Только не смейся, ладно? Я еще днем, на пляже, увидел тебя – и знаешь, будто током ударило… Ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет, я прекрасно понимаю, что не ровня тебе. Я нищий, и меня могут замочить в любой момент… Я тебя люблю, Аленка. Черт! Вот угораздило…
   – Дурачок, – облегченно вздохнула Аленка, притягивая его к себе. – Иди ко мне – я вся твоя…
   В этот раз Иван выдал на-гора весь запас нежности, скопившийся в потаенных уголках его очерствевшей души, и, почувствовав какую-то невиданную мужскую силу, думал, что будет бесконечно ласкать желанное тело, – но не тут-то было. Закипел проклятый самовар, собиравшийся с духом минут сорок, да так громко, что пришлось завершать упоительный акт любострастия серией моторных толчков и мчаться к розетке.
   – Сволочь пузатая, – опустошенно попенял Иван самовару, выдернул шнур из розетки и присел на кушетку рядом с Аленкой. – Все испортил…
   Пили чай, и теперь она подробно рассказывала о себе, а Иван, удивляясь невесть откуда взявшемуся терпению, с удовольствием слушал бесхитростную девичью болтовню и ласково поддакивал. При обычном раскладе он на дух не переносил бабьего трепа и безжалостно пресекал расчувствовавшихся подружек ленивым замечанием типа: «Че, самая умная, что ли? Хорош болтать – марш в койку!»
   У Аленки, оказывается, тоже была заветная мечта. Только более приземленная и вполне осуществимая. Если Иван мог лишь тяжело вздыхать о своей несбывшейся судьбе живописца, то бандитская дочка планомерно продвигалась к намеченной цели и не сомневалась, что в скором времени ее достигнет. Она мечтала стать психоаналитиком. И не просто каким попало, а с мировым именем.
   Она училась в мединституте и практически все свободное время проводила в психиатрической клинике, заведующий которой был лучшим другом ее отца.
   – Странно, однако, – заметил Иван, прихлебывая ароматный «Липтон» из хрустального армуда. – Нет, ты не подумай плохого… но врач и бандит? Что за дружба?
   – О, это не просто врач, – внушительно произнесла Аленка. – Это парень еще тот… профессор, доктор наук, академик – светило, в общем! Каждый месяц по заграницам мотается… – Аленка завистливо вздохнула – видимо, мысль о загранице давно не давала ей покоя. – Но самое главное – он в большом авторитете… Понимаешь?
   – Еще бы, – согласился Иван. – Доктор наук – как не в авторитете.
   Доктора просто так не дают…
   – Да нет, я не про то! – досадливо воскликнула Аленка. – Его все наши бандиты боятся. «Доктор сказал – то-то… Значит, так и будет…»
   Врубаешься? Погоняло у него – Доктор.
   – «Погоняло», – передразнил Иван. – «Врубаешься»… Какой-то странный доктор. Что общего у врача с бандитами?
   – Не знаю, – вздохнула Аленка. – Он и правда странноватый тип… К тому же уродец. Хотя это не важно, главное, разрешает мне в клинике заниматься.
   У меня свободный доступ – в любое время могу ходить там везде… Ну, или почти везде…
   Тут же Аленка поведала, чем это она занимается в клинике.
   Оказывается, девчонка в течение длительного времени тщательно изучает природу психических отклонений и пытается составить свою собственную систему, которая в последующем ляжет в основу психологической школы нового типа. Отличной от той, что существует сейчас. Будущая ниспровергательница Фрейда штудирует все имеющиеся в наличии труды по психологии и ведет дневник наблюдений за некоторыми пациентами, представляющими особый интерес.
   – Там есть, например, один дед – тунгус, – азартно рассказывала Аленка. – Очень сложный случай! Очень… Мания какая-то невообразимая – не подпадает ни под один стандарт. Аналогов нет. Я с ним уже два года вожусь – никак не могу разгадать природу заболевания. Его в принципе никто уже не лечит – просто живет, потому что на свободу нельзя отпускать. Да и не хочет он на свободу. Доктор его страшно уважает… Так вот, этот дед – настоящий шаман!
   Представляешь? Он хоть и чокнутый, но все шаманские тайны знает. Один раз я болела гриппом – видел бы ты, как он за мной ухаживал! Вылечил за два дня – какими-то травами поил. Так привязался ко мне – говорит, что я его дочка…
   Если два дня подряд отсутствую, прямо бесится – бегает по клинике, ищет…
   – А почему именно психоаналитиком? – поинтересовался Иван. – Это ведь даже и не врач, а так – какое-то поветрие западное…
   – Я в кино видела, – несколько смутилась Аленка. – Ну, там такой полумрак, уютная обстановка, а психоаналитик за столом сидит – красивый, важный… Клиент в кресле расслабился… Короче – ходить не надо. Не видно, что хромаешь…
   – Господи, солнышко ты мое! – расчувствовался Иван, притягивая к себе свое сокровище. – Да плюнь ты на эту хромоту – я тебя на руках носить буду! Иди ко мне…
   – Может, не будем пока? – робко возразила Аленка и бесхитростно призналась:
   – Знаешь, у меня это… все там болит… немного побаливает…
   – Гхм-кхм… прости, радость моя, – смущенно пробормотал Иван, в очередной раз удивляясь, откуда это у него берутся такие слова – в жизни так никому не говорил! – Это с непривычки… гхм-кхм… кстати, тебе бы надо сразу с марганцовкой… Иди-ка, красавица, быстренько… Знаешь, как правильно разбавлять?
   – Ты что – меня совсем за идиотку принимаешь? – усмехнулась Аленка, вставая и направляясь к туалету. – Я же почти готовый медик…
   Слышишь?!
   Он застыл – снаружи послышалась какая-то возня и торопливые тяжелые шаги нескольких пар ног.
   – Приплыли, – одними губами прошептала Аленка. – Папка бильярд тащит… Господи – вот дура-то? Не додумалась – дождик ведь… Если он нас с тобой здесь застукает – убьет не задумываясь. Он дикий…
   – Уроды! – раздался сердитый голос Вовца. – Че – сами все додумались затащить? С перил брызгает – смотри, сукно сырое. У, уроды! – послышался звук тяжелой оплеухи, кто-то тонко взвизгнул.
   – Не думаю, что он захочет попариться, – не теряя хладнокровия, высказался Иван.
   – Баню греть – это долго. – Аленка с сомнением покачала толовой. – Приплыли, – повторила она. – Сейчас коньяка захочет, за ключами пошлет… Вот дура! – Она звонко шлепнула себя по лбу ладошкой.
   – Тихо! – Иван прижал девчонку к груди и потрепал ее по волосам. – Если что – будем сматываться в темпе… Машина у вас где стоит?
   – В гараж на ночь ставят все машины. Гараж запирают…
   – Все-то у вас запирают, – озабоченно пробормотал Иван. – Тогда отпадает… Значит, если что – будем прорываться как придется. В лесу переночуем – там видно будет.
   – Сыро в лесу. – Она зябко поежилась и жалобно протянула:
   – До-о-о-ождик!
   – Я в любом лесу – дома, – обнадежил ее Иван. – Спички есть, сигареты… Вон, кипа простыней чистых лежит, прихватим, костер разведем… Не боись, красавица, со мной не пропадешь…
   – Глаз! Бегом к Аленке – ключи возьми, – распорядился Вовец, грохоча шарами – видимо, решил-таки поиграть на мокром сукне. – Щас, Жека, мы с тобой коньячка влупим для сугрева и сгоняем пару-десяток партеек… Погода – жуть!
   – Убьет, – потерянно шепнула Аленка, сильнее прижимаясь к Ивану. – Что делать-то, Ванечка?
   – Ключи вторые есть? – деловито поинтересовался Иван.
   – Есть. У папки в кабинете, в шкафу лежат. Шкаф заперт. Ключ от шкафа у меня, – с некоторой надеждой произнесла Аленка. – А что?
   – Очень приятно, – подбодрил ее Иван. – Не боись… Поедешь со мной в Новочеркасск?
   – Я с тобой хоть на край света поеду, Ванечка… А потом, кстати, можно и вернуться – папка тосковать начнет… Но как ты собираешься отсюда выбраться? Ты же не вырубишь их всех – знаешь, какие здоровые эти дегенераты!
   – «Не вырубишь»! – передразнил Иван. – Хм… Конечно, не вырублю.
   Сейчас они тебя искать пойдут – всей кучей по всему подворью. А возможно – и меня заодно. Вовец останется в подвале один или вообще уйдет. Тогда и рванем.
   Быстренько проскочим к речке, перемахнем на ту сторону и – пусть ищут. Ну как?
   – Быстренько не получится, – накуксилась Аленка. – Ты, кажется, забыл… Я калека!
   – Намотаю на пояс простыню, ты в нее вцепишься, и я тебя потащу…
   «калека», тоже мне, – передразнил Иван. – Побежишь как миленькая – только пятки сверкать будут. Давай, кстати, собери-ка в кучу простыни, чтоб под рукой были.
   А то еще замерзнешь…
   В этот момент в спортзале звонко заверещал сотовый телефон.
   Заговорщики замерли и как по команде припали к двери.
   – Вовец, – коротко буркнул хозяин дома. – Здравствуйте, Доктор…
   Нет, уже дома… А, погода хреновая… Все в норме… Да куда он денется – сидит у себя… Проводили? Ну и ладушки… Да что за спешка? Завтра с утреца привезу… Ну ладно – щас так щас… Что? Да на хрена мне этот ваш гробовоз! Че у меня – тачек нет, что ли? Ха! Конспирация… Ладно, присылайте… Конечно, лично отконвоирую, в лучшем виде… Не, нормальный пацан. Трех ваших тормозов завалил – любо-дорого. Я ему мысленно поаплодировал… Да, нормальный – наш парень. Только вот с матерью – того… Жалко пацана, блин. Сашка ваш, оболтус, перестарался маненько. Дядя херов… Ну, не знаю…
   Дальнейшее Иван не слушал – он внезапно окаменел и выдохнул сквозь зубы:
   – От чмо, а… А я-то, я-то…
   – Что такое, Ванечка? – встревожилась Аленка. – Что-то случилось?
   – Случилось, – горестно прошептал Иван. – Случилось так, что я, круглый идиот, на такую залипуху повелся… От идиот! Значит, этот долбаный дядя Саша – вовсе не дядя. Значит, это он… Ты фамилию его знаешь?
   – Бабинов, – удивилась Аленка. – Знаю, естественно. Он – правая рука Доктора… Ты что – не знаешь фамилию своего дяди?
   – Он мне такой же дядя, как папа Карло Дуремару молочный брат, – злобно прошипел Иван. – Он мать мою грохнул… Или подстроил – один хер… Ну все, девочка, поездка в Новочеркасск временно откладывается. Ты будешь жить в лесу, а я начну партизанскую войну… Где этот козел живет – знаешь?
   – Нет, не знаю, – сокрушенно произнесла Аленка и тут же встрепенулась. – Но это не проблема… Не надо партизанской войны. Если мы отсюда выберемся, я все устрою.
   – То есть? – удивился Иван. – Что ты устроишь?
   – У меня один надежный товарищ есть – детектив частного сыскного агентства, – возбужденно зашептала Аленка. – Он запросто выследит этого Бабинова и выложит нам на блюдечке. У него, кстати, можно и деньги занять – в Новочеркасск ехать. Грохнем этого паразита и поедем… А?
   – Бандитская дочка, – восхищенно пробормотал Иван. – «Грохнем»…
   В этот момент Вовец закончил телефонный разговор и раздраженно наорал на кого-то:
   – Ну че ты вылупился, урод? Я тебя за чем послал?
   – Нету Аленки, – жалобно проблеял кто-то. – Всю комнату обыскал – пусто…
   – Это Глаз, – прошептала Аленка с веселым ужасом. – Теперь начнется – держись…
   – Что значит нету? – грозно спросил Вовец. – Она выходила, что ли?
   – Нет, никуда не выходила, – испуганно ответил разноголосый хор. – У себя была!
   – Во вторую половину не ходила? – как-то суетливо поинтересовался Вовец. – Отвечать!
   – Нет, не ходила, – проблеял хор, – Мы смотрели…
   – Глаз – бегом к Ивану, – тихо скомандовал Вовец. – Двадцать секунд – время пошло… Если что, уроды, всех кастрирую…
   Иван нащупал свежие простыни, две связал узлом, обмотал вокруг пояса, остальные расправил, обмотал вокруг Аленки. Если придется ночевать в лесу – очень пригодятся. Он-то ладно, как-нибудь, а девчонке будет туговато…
   – Нету Ивана, – доложил через пару минут жалобный голос. – Мы смотрели! Никто не выходил!
   – Та-а-а-ак, – зловеще протянул Вовец. – Я вас, уродцы, не только кастрирую, но заставлю ваши собственные яйца жрать – в сыром виде… Все – искать Аленку и Ивана! Время – пять минут! Если не найдете… Бегом!!!
   Снаружи послышался частый стук шагов – дегенераты опрометью бросились выполнять распоряжение.
   – Аленка! – вдруг раздалось у самой двери, и наши любовники машинально отпрянули. – Аленка, я знаю, что ты здесь… Добром прошу – открой.
   Открой, я сказал!
   – Пора, – еле слышно шепнул Иван. – Он один остался. Сейчас откроем дверь, отберу у него ствол – и ходу. Открывай. Нет – сначала скажи, что открываешь, а потом…
   – Ты отберешь у папки ствол? – удивилась Аленка. – Да ты представляешь себе, что он из себя стоит? Он тебя одним ударом убьет!
   – Ты открывай – дальше мое дело, – уверенно прошептал Иван. – Посмотрим, кто кого стоит. Давай – верь мне, девочка… Ну!