Страница:
– Я обещал оставить тебя и твою жену в живых, брат… – тихо прошептал он, приставив острие лезвия к груди Аюба. – Знаешь, я тебе соврал… я тебя уважаю, потому не могу оставить в живых. Ты воин. Как ты будешь жить после такого позора? А самоубийство – великий грех, Аллах не простит… Прощай!
Лезвие кинжала медленно вошло в тело воина. Он вздрогнул, широко открыл глаза, всматриваясь в лицо врага, – и затих…
Себастьян, провожая взглядом силуэты трех «бэтээров», уплывавших в сторону границы, пытался разобраться в своих чувствах. Сердце старого диверсанта мучительно ныло – такое с ним случилось впервые за последние несколько десятков лет. Он давно уже забыл, что такое ненависть, и теперь не мог понять, какой же зверь рвет изнутри его грудь и режет когтями глаза, которые от этого страшно слезятся… Немного посидев, он прислушался к своим ощущениям: зверь в груди несколько поутих, но продолжал ворчать, беспокойно ворочаться. Надо выпустить его, дать ему волю. Иначе он сожрет изнутри стража горы, а ему еще нужно немного пожить, охраняя свою страшную тайну…
– Значит так, Андреев… Отряд твой неделю как перекинули. Вот в этот район. – Командир бригады ткнул пальцем в карту Северного Кавказа, висящую рядом на стене. – Лучше гор могут быть только горы – сам понимаешь… Да, извини, соболезную твоему горю. Там с тобой особист хотел переболтать – зайди.
Пока отдыхай, завтра утром борт туда будет – улетишь. Давай двигай, некогда мне тут с тобой…
На следующий день, к полудню, проболтавшись три с половиной часа в чреве транспортника, Иван уже разминал ноги на плывущем от жары асфальте аэродромного поля.
Все оборудование «порта» составляли несколько бетонных полос, пересекавших асфальтовое море, присевшая от зноя в кусты радиолокационная будка да четыре дежурных «М-24» с безжизненно повисшими лопастями.
Солнце медленно подбиралось к зениту, злобно жаря все подряд. В бездонном небе ни облачка, тишина, давящая с непривычки на перепонки… Жарища!
Скорее бы осень, черт ее задери.
Вдалеке сквозь синее марево величественно и грозно высились горы.
Отодрав чемодан от асфальта, Иван поплелся прочь с поля, глядя через левое плечо на горный ландшафт. Лучше гор могут быть только горы, чтоб им провалиться…
Прибыв в комендатуру особого района, он с изумлением обнаружил там командира своего отряда. Обычно тот всегда находился с основной группой действующих подразделений и всячески избегал общения с различного рода начальниками, волею случая временно исполняющими должности в комендатурах.
– Здорово, Вань! – Он радостно обнял Ивана, по-медвежьи облапив, нагудел в ухо слова соболезнования, затем с сердитым весельем буркнул:
– Чего вылупился? Не ожидал? Теперь – только так. Все распоряжения получаем лично в руки, по радио ничего важного не передают. Какой-то спец у них там невъе…ный завелся – радиоперехват идет страшенный. Вся информация – на ветер! Ну вот и решили – черт с ним, бензином-керосином, режим секретности дороже. Вчера вон прилетал, чтобы получить новую меню-раскладку на месяц, сегодня еще за каким-то фуем… Дурдом! Ладно, посиди пока здесь, я на совещание. Потом тебя на вертушке доброшу, прямо к твоим…
Вернулся он минут через двадцать, озадаченно посматривая на Ивана.
Пока шли к машине и потом, по дороге к аэродрому, получился вот такой разговор:
– Ты, это… В отпуске с командующим группировкой не встречался?
– Было дело, – солидно брякнул Иван, ласково глядя на командира, – он любил этого, толкового парня, бывшего некогда под его началом и волей судьбы выбившегося теперь в подполковники. – Вовец его зовут. Группировка, я тебе скажу, – офуеть! Весь Центральный район Ложбинска держат, – и, доверительно наклонившись к уху командира, добавил:
– Дядя мой – его лепший корень. Так что…
– Чтоб ты сдох, Танк херов! – сердито прикрикнул командир. – Я ему про командующего временной группировкой в особом районе толкую, а он…
Встречался, нет?
– Не-а, – лениво отказался Иван. – На хер он мне…
– Та-а-ак… А с окружным командованием… встречался?
– Один раз – когда на должность назначали, второй – когда за ростовский кабак хотели уволить… ну, ты помнишь. А что – может, меня в управление округа забирают? На полковничью должность? Так я – прям щас!
Глядишь, опять тобой командовать буду.
– Молчи, несчастный! На пенсию капитаном пойдешь. А может, ты с кем из ГУК ВВ знаком, а?
– Слушай, Игореха, вот ты вопросы задаешь! – грустно усмехнулся Иван. – Если б я имел таких знакомых, неужели шарился бы по горам? Кому я, на хер, нужен, кроме тебя… А что такое?
– Да как тебе сказать… – Командир немного задумался, как бы огорошить поощутимее, – любил сильные эффекты. – В общем, так. Недавно в одном местечке по эту сторону границы супротивные боевики целое село расстреляли. А там не было ни застав, ни постов – высоко, да и точка больно оторвана. Рядом, по другую сторону, гора и перевал. Туда только из предгорья добираться часа три. Но не это главное. С той стороны границы – прекрасный обзор, подходы – батальоном по фронту наступай! Попробуй кого напротив поставь – шарахнут сверху, и привет… Если в наглую попрут, грустно будет – пока там помощь подоспеет снизу. И вертушкам скрытно не подобраться – от нас к ним ландшафт снизу вверх идет, собьют – как не фуй делать…
– Ну и что? – безразлично вставил Иван.
– Да то… ты же знаешь требование командования – стопроцентный охват всех узловых пунктов, особенно перевалов. Так вот, до этого разведка докладывала, что соприкосновения там нету. Ну, договорились, естественно, с начальником разведки и местными властями… Дескать, неприступная стена, никак не подобраться, никаких застав не надо. А когда это село расстреляли – кипеж поднялся. Где, говорят, вы были, долбаные внутренние войска? Комбата оперативного – в его зону ответственности входило это долбаное местечко – хотят под суд отдать – стрелочника ищут, сам понимаешь… Общественность взвилась – обстановку нагнетают. Да ты, наверно, в отпуске по телику видал – репортаж отгрохали на полчаса…
– Ну и что дальше? – все так же безучастно поинтересовался Иван – так, чтобы разговор поддержать.
– Да что, что… Местные ребятишки там отряд скомплектовали – хотят супостатов зубами грызть. Между ними пока что буфер влепили – стоит там усиленная рота оперативного батальона. Ага… А вот сейчас комендант района ставит мне задачу – отправляй туда группу Андреева в полном составе. Я ему – ты че, парень, трехнулся совсем? Когда это спецназ на заставе стоял? А он – дескать, личное распоряжение командующего группировкой. Конкретно Андреева, мать его так… Дескать, там злоба людская кипит, нужен надежный живой щит, чтобы междоусобица не вылилась в настоящую войну. Нужен спецназ – простые бойцы недостаточно психологически подготовлены. А Андреев – самый опытный и проверенный офицер.
– А ты? – несколько оживился Иван.
– А я: он в плену побывал недавно, мать схоронил… Может, там кое-кого расстрелять не правильно, ага. Не – я че, не правильно сказал?
– А он?
– Мня, говорит, не е…ет. Распоряжение командующего – и точка.
Все вопросы к нему.
– Ну и что?
– Как «что»? Место там больно гиблое, Вань! – Командир сокрушенно махнул рукой, вылезая из «уазика», – они подъехали к забору аэродромного поля.
– Хуже некуда. Был я там. Село как на дне ямы, если по карте смотреть, выступ получается от нас. на их территории. Со всех сторон, кроме тыла, чужая земля.
Хуже места на этой границе нет – я тебе точно говорю. И – самое главное – за спиной у тебя будет целый отряд кровников, которые лязгают зубами от злости.
Твоя задача – не допустить войны. Ты – буфер, понял? Ладно, если эти уроды из-за границы шалить начнут – тебе не впервой… А ежели кровники полезут через твои позиции на перевал? Что будешь делать?
– Приданные есть? – деловито поинтересовался Иван.
– Обязательно! – несколько удивился командир. – Приданные… Два минометных расчета, два СПГ 13, пять ходячих «бэтээров» – все от оперативного, с людями, тебе остается… Я тебя спрашиваю, что будешь делать, если в один прекрасный момент тутошние мужики наплюют на твое военное присутствие и через твою голову на перевал полезут? Ты же не будешь стрелять в них!
– Нет, не буду – на данный момент они как бы свои, – сочно зевнул Иван и без улыбки добавил:
– Я поддержу их огнем приданных средств – пусть лезут…
– Тьфу!!! Придурок! – Командир в сердцах витиевато выругался и почти что с ненавистью посмотрел на Ивана. – Тебя что, в отпуске по тыкве долбанули? Шлепаешь черт знает что – слушать противно! Пошли садиться…
Они подошли к вертолету, пригибаясь и щуря глаза – лопасти уже молотили вовсю. Через пять минут внизу потянулся однообразный горный ландшафт, изредка приправленный, как пятнами зеленки, редкими кустами и рощицами небольших деревьев.
В вертолете командир немного успокоился:
– Я тебя выкину, полечу к нашим – в райцентр. Твои в предгорье стоят, отдыхают. Сегодня должны были ночной рейд делать – отменяется. Два часа на сборы, на броню – и вперед. Оперативники тебя там как манну небесную ждут – уже в курсе, комендант сказал их комбату – ну, которого под суд хотят. К вечеру должен быть там. – Он передал Ивану карту с обозначенными на ней маршрутом движения и пунктом новой дислокации группы. – Держи. Вообще-то там одна дорога, не заблудишься. Смотри – не выделывайся, я тебя прошу. Главное – людей сохранить…
– Да что ты меня хоронишь, командир! – перебил Иван, которому надоело выслушивать нравоучения. – Все будет как обычно – никуда я не денусь…
– Да ты ж придурошный, я знаю! – обреченно махнул рукой командир.
– Чую, вот попомни мои слова – что-то там у тебя будет мерзопакостное, ей-богу… Ладно, ты сегодня выдвигайся, завтра я буду у тебя – там на месте все проточкуем. Да, кстати, я завтра вплотную не подлечу, в километре ниже села сяду. Сам знаешь… Коробочку навстречу вышлешь, с охраной для вертушки…
Минут через сорок шасси коснулись каменистого грунта, неподалеку от большого села, раскинувшегося в предгорье. Здесь Ивана уже ждали…
13
Лезвие кинжала медленно вошло в тело воина. Он вздрогнул, широко открыл глаза, всматриваясь в лицо врага, – и затих…
Себастьян, провожая взглядом силуэты трех «бэтээров», уплывавших в сторону границы, пытался разобраться в своих чувствах. Сердце старого диверсанта мучительно ныло – такое с ним случилось впервые за последние несколько десятков лет. Он давно уже забыл, что такое ненависть, и теперь не мог понять, какой же зверь рвет изнутри его грудь и режет когтями глаза, которые от этого страшно слезятся… Немного посидев, он прислушался к своим ощущениям: зверь в груди несколько поутих, но продолжал ворчать, беспокойно ворочаться. Надо выпустить его, дать ему волю. Иначе он сожрет изнутри стража горы, а ему еще нужно немного пожить, охраняя свою страшную тайну…
***
– Значит так, Андреев… Отряд твой неделю как перекинули. Вот в этот район. – Командир бригады ткнул пальцем в карту Северного Кавказа, висящую рядом на стене. – Лучше гор могут быть только горы – сам понимаешь… Да, извини, соболезную твоему горю. Там с тобой особист хотел переболтать – зайди.
Пока отдыхай, завтра утром борт туда будет – улетишь. Давай двигай, некогда мне тут с тобой…
На следующий день, к полудню, проболтавшись три с половиной часа в чреве транспортника, Иван уже разминал ноги на плывущем от жары асфальте аэродромного поля.
Все оборудование «порта» составляли несколько бетонных полос, пересекавших асфальтовое море, присевшая от зноя в кусты радиолокационная будка да четыре дежурных «М-24» с безжизненно повисшими лопастями.
Солнце медленно подбиралось к зениту, злобно жаря все подряд. В бездонном небе ни облачка, тишина, давящая с непривычки на перепонки… Жарища!
Скорее бы осень, черт ее задери.
Вдалеке сквозь синее марево величественно и грозно высились горы.
Отодрав чемодан от асфальта, Иван поплелся прочь с поля, глядя через левое плечо на горный ландшафт. Лучше гор могут быть только горы, чтоб им провалиться…
Прибыв в комендатуру особого района, он с изумлением обнаружил там командира своего отряда. Обычно тот всегда находился с основной группой действующих подразделений и всячески избегал общения с различного рода начальниками, волею случая временно исполняющими должности в комендатурах.
– Здорово, Вань! – Он радостно обнял Ивана, по-медвежьи облапив, нагудел в ухо слова соболезнования, затем с сердитым весельем буркнул:
– Чего вылупился? Не ожидал? Теперь – только так. Все распоряжения получаем лично в руки, по радио ничего важного не передают. Какой-то спец у них там невъе…ный завелся – радиоперехват идет страшенный. Вся информация – на ветер! Ну вот и решили – черт с ним, бензином-керосином, режим секретности дороже. Вчера вон прилетал, чтобы получить новую меню-раскладку на месяц, сегодня еще за каким-то фуем… Дурдом! Ладно, посиди пока здесь, я на совещание. Потом тебя на вертушке доброшу, прямо к твоим…
Вернулся он минут через двадцать, озадаченно посматривая на Ивана.
Пока шли к машине и потом, по дороге к аэродрому, получился вот такой разговор:
– Ты, это… В отпуске с командующим группировкой не встречался?
– Было дело, – солидно брякнул Иван, ласково глядя на командира, – он любил этого, толкового парня, бывшего некогда под его началом и волей судьбы выбившегося теперь в подполковники. – Вовец его зовут. Группировка, я тебе скажу, – офуеть! Весь Центральный район Ложбинска держат, – и, доверительно наклонившись к уху командира, добавил:
– Дядя мой – его лепший корень. Так что…
– Чтоб ты сдох, Танк херов! – сердито прикрикнул командир. – Я ему про командующего временной группировкой в особом районе толкую, а он…
Встречался, нет?
– Не-а, – лениво отказался Иван. – На хер он мне…
– Та-а-ак… А с окружным командованием… встречался?
– Один раз – когда на должность назначали, второй – когда за ростовский кабак хотели уволить… ну, ты помнишь. А что – может, меня в управление округа забирают? На полковничью должность? Так я – прям щас!
Глядишь, опять тобой командовать буду.
– Молчи, несчастный! На пенсию капитаном пойдешь. А может, ты с кем из ГУК ВВ знаком, а?
– Слушай, Игореха, вот ты вопросы задаешь! – грустно усмехнулся Иван. – Если б я имел таких знакомых, неужели шарился бы по горам? Кому я, на хер, нужен, кроме тебя… А что такое?
– Да как тебе сказать… – Командир немного задумался, как бы огорошить поощутимее, – любил сильные эффекты. – В общем, так. Недавно в одном местечке по эту сторону границы супротивные боевики целое село расстреляли. А там не было ни застав, ни постов – высоко, да и точка больно оторвана. Рядом, по другую сторону, гора и перевал. Туда только из предгорья добираться часа три. Но не это главное. С той стороны границы – прекрасный обзор, подходы – батальоном по фронту наступай! Попробуй кого напротив поставь – шарахнут сверху, и привет… Если в наглую попрут, грустно будет – пока там помощь подоспеет снизу. И вертушкам скрытно не подобраться – от нас к ним ландшафт снизу вверх идет, собьют – как не фуй делать…
– Ну и что? – безразлично вставил Иван.
– Да то… ты же знаешь требование командования – стопроцентный охват всех узловых пунктов, особенно перевалов. Так вот, до этого разведка докладывала, что соприкосновения там нету. Ну, договорились, естественно, с начальником разведки и местными властями… Дескать, неприступная стена, никак не подобраться, никаких застав не надо. А когда это село расстреляли – кипеж поднялся. Где, говорят, вы были, долбаные внутренние войска? Комбата оперативного – в его зону ответственности входило это долбаное местечко – хотят под суд отдать – стрелочника ищут, сам понимаешь… Общественность взвилась – обстановку нагнетают. Да ты, наверно, в отпуске по телику видал – репортаж отгрохали на полчаса…
– Ну и что дальше? – все так же безучастно поинтересовался Иван – так, чтобы разговор поддержать.
– Да что, что… Местные ребятишки там отряд скомплектовали – хотят супостатов зубами грызть. Между ними пока что буфер влепили – стоит там усиленная рота оперативного батальона. Ага… А вот сейчас комендант района ставит мне задачу – отправляй туда группу Андреева в полном составе. Я ему – ты че, парень, трехнулся совсем? Когда это спецназ на заставе стоял? А он – дескать, личное распоряжение командующего группировкой. Конкретно Андреева, мать его так… Дескать, там злоба людская кипит, нужен надежный живой щит, чтобы междоусобица не вылилась в настоящую войну. Нужен спецназ – простые бойцы недостаточно психологически подготовлены. А Андреев – самый опытный и проверенный офицер.
– А ты? – несколько оживился Иван.
– А я: он в плену побывал недавно, мать схоронил… Может, там кое-кого расстрелять не правильно, ага. Не – я че, не правильно сказал?
– А он?
– Мня, говорит, не е…ет. Распоряжение командующего – и точка.
Все вопросы к нему.
– Ну и что?
– Как «что»? Место там больно гиблое, Вань! – Командир сокрушенно махнул рукой, вылезая из «уазика», – они подъехали к забору аэродромного поля.
– Хуже некуда. Был я там. Село как на дне ямы, если по карте смотреть, выступ получается от нас. на их территории. Со всех сторон, кроме тыла, чужая земля.
Хуже места на этой границе нет – я тебе точно говорю. И – самое главное – за спиной у тебя будет целый отряд кровников, которые лязгают зубами от злости.
Твоя задача – не допустить войны. Ты – буфер, понял? Ладно, если эти уроды из-за границы шалить начнут – тебе не впервой… А ежели кровники полезут через твои позиции на перевал? Что будешь делать?
– Приданные есть? – деловито поинтересовался Иван.
– Обязательно! – несколько удивился командир. – Приданные… Два минометных расчета, два СПГ 13, пять ходячих «бэтээров» – все от оперативного, с людями, тебе остается… Я тебя спрашиваю, что будешь делать, если в один прекрасный момент тутошние мужики наплюют на твое военное присутствие и через твою голову на перевал полезут? Ты же не будешь стрелять в них!
– Нет, не буду – на данный момент они как бы свои, – сочно зевнул Иван и без улыбки добавил:
– Я поддержу их огнем приданных средств – пусть лезут…
– Тьфу!!! Придурок! – Командир в сердцах витиевато выругался и почти что с ненавистью посмотрел на Ивана. – Тебя что, в отпуске по тыкве долбанули? Шлепаешь черт знает что – слушать противно! Пошли садиться…
Они подошли к вертолету, пригибаясь и щуря глаза – лопасти уже молотили вовсю. Через пять минут внизу потянулся однообразный горный ландшафт, изредка приправленный, как пятнами зеленки, редкими кустами и рощицами небольших деревьев.
В вертолете командир немного успокоился:
– Я тебя выкину, полечу к нашим – в райцентр. Твои в предгорье стоят, отдыхают. Сегодня должны были ночной рейд делать – отменяется. Два часа на сборы, на броню – и вперед. Оперативники тебя там как манну небесную ждут – уже в курсе, комендант сказал их комбату – ну, которого под суд хотят. К вечеру должен быть там. – Он передал Ивану карту с обозначенными на ней маршрутом движения и пунктом новой дислокации группы. – Держи. Вообще-то там одна дорога, не заблудишься. Смотри – не выделывайся, я тебя прошу. Главное – людей сохранить…
– Да что ты меня хоронишь, командир! – перебил Иван, которому надоело выслушивать нравоучения. – Все будет как обычно – никуда я не денусь…
– Да ты ж придурошный, я знаю! – обреченно махнул рукой командир.
– Чую, вот попомни мои слова – что-то там у тебя будет мерзопакостное, ей-богу… Ладно, ты сегодня выдвигайся, завтра я буду у тебя – там на месте все проточкуем. Да, кстати, я завтра вплотную не подлечу, в километре ниже села сяду. Сам знаешь… Коробочку навстречу вышлешь, с охраной для вертушки…
Минут через сорок шасси коснулись каменистого грунта, неподалеку от большого села, раскинувшегося в предгорье. Здесь Ивана уже ждали…
13
Пульман сидел за столом и лучился флюидами доброжелательности.
Недоумевающий Бабинов в перемазанной спецовке – он руководил бригадой, грузившей на «КамАЗ» инвентарь экспедиции, и не пренебрегал личным примером, – вызванный с хозяйственного двора, с любопытством поглядывал на шефа.
– Сегодня вечерком тронемся, – сладко зевнул Пульман. – Так что поторопись, Сашок…
– Не понял? – удивился Бабинов. – А Ануфриев? Мы же ждем результатов розыска!
– Уже – нет, – веско сказал Пульман. – Я тебя потому и позвал, чтобы твою пессимистическую душонку привести в состояние легкой эйфории. Итак – подвожу итог первого этапа нашего фантастического проекта: «племянничек» твой благополучно укатил и уже вовсю торчит там где надо – об этом я позаботился; сыщик Андрей весьма несвоевременно увлекся герпетологией – результат, увы, наиплачевный; координаты катастрофы мы имеем, имеем команду профессиональных альпинистов – правда, с продырявленными черепами, но не суть важно, имеем весь необходимый инвентарь и разрешение на исследовательские работы в пределах Второй Республики Северного Кавказа; и последнее… нашего Бонда укокошил замначальника УВД при попытке нападения… Представляешь? Вот наглец – будучи в розыске, напал, сволочь, на полковника милиции – с особым цинизмом, я бы сказал! Нет, как тебе это нравится?
Бабинов с восхищением, смешанным с каким-то животным ужасом, уставился на шефа и некоторое время не в состоянии был произнести ни слова.
Наконец он справился с собой и хрипло пробормотал:
– Я это… я не понимаю этого, Доктор… Как мог этот цэрэушник – такая прожженная бестия, напороться на вашего полковника? Тем более после того, как этот самый полковник пытался его убить – под моим руководством… Да он его после этого за версту должен был обходить! Нет, это просто фантастика какая-то… Вы признайтесь – вы это… не инопланетянин?! – Последний вопрос был задан как будто даже без намека на шутку.
– Я просто гений, – скромно потупился Пульман. – Придется тебе с этим смириться, Саша. А теперь иди, поторопи своих роботов – вечером выезжаем…
…В столице Второй Республики надолго не задержались.
Пунктуальность и поистине фантастические организаторские способности Пульмана творили чудеса. На поиски проводника и получение продовольствия ушло буквально полдня, а прибыли в обед, так что к вечеру экспедиция была готова выдвигаться в предгорье.
Тут прибежал запыхавшийся сотрудник республиканского отделения РАН и сообщил, что забыли соблюсти одну малю-ю-юсенькую формальность. Оказывается, за суетой забыли испросить санкцию коменданта особого района на беспрепятственное перемещение экспедиции по территории республики. А без оной, увы, в горах сейчас делать нечего – просто-напросто не пропустят разбросанные в изобилии по всей республике войсковые посты и заставы. Не пропустят, задержат и посадят на фильтр, где рядом будут сидеть злые аборигены, которых охраняют не менее злые спецназовцы.
Пульман страшно обиделся, но пошел куда сказали. С получением необходимой бумаженции, как ни странно, проблем не возникло. Появились они совершенно неожиданно при ознакомлении с пунктами инструкции, которую тут же, в комендатуре, специально для экспедиции сфабриковали буквально за восемь минут.
Она гласила: «Экспедиция обязана строжайшим образом выполнять следующие правила:
– Перемещаться только в светлое время суток;
– Каждые три часа сообщать о своем местонахождении;
– Разбивать лагерь и ночевать только под охраной постов и застав;
– Не пересекать границу между Второй и Первой Республиками;
– Произвести за свой счет вакцинацию иммуноглобулином личного состава 14, 15, 16, 17-й застав (всего – 112 человек);
– Не принимать участия в митингах, манифестациях, уличных шествиях и групповых нарушениях общественного порядка…»
Если предпоследний пункт инструкции вызвал в душе Пульмана просто закономерное негодование, то последний поверг его в состояние шока. Он долго морщил брови и шевелил губами, напрягая могучее воображение и пытаясь представить себе, где это в горах могут проводиться подобные мероприятия. Не представил. И подумал, что, очевидно, большая часть офицеров внутренних войск – законченные авангардисты и остро нуждаются в услугах психиатра.
На пререкания с властью сил уже не было. А поскольку смеркалось (см. пункт № 1 инструкции), пришлось устраиваться на ночлег, загнав в глубь организма тоскливую злобу на режим. Вдобавок ко всему пропал проводник – приват-доцент Бибикуев, бесплатно выделенный республиканским отделением РАН.
– Ушел! – пояснил местный мент, довольно сносно владеющий русским разговорным.
– Совсем ушел? – неприятно озаботился Пульман, обеспокоенный печальной перспективой остаться без проводника.
– Нэт, дарагой… – успокоил мент. – Чут-чут ушел – в госты.
Завтра принэсут…
За несколько дней, проведенных «на больничке», Руслан потихонечку вошел в курс многих дел и особенностей зоновской жизни. Мелкие нюансы, о которых предостерегал Кассир, удалось более-менее гладко обойти посредством временной изоляции лжесмотрящего от «народа». Лежа на больничной койке, Руслан вполсилы исполнял обязанности Кассира, которые состояли в наложении санкций на «малевки» из «десятки», каким-то чудесным образом ежедневно приходившие «на больничку» – межзонная «почта» работала с исправностью правительственного телеграфа. С миром Руслан практически не общался, с ним в палате постоянно «лежали» Слон и Заноза – «пацаны» Кассира, добросовестно разбившие в кровь головы. «Пацаны» практически всем и заправляли – стерегли Руслана, как сторожевые псы, не давали общаться с больничным праздным людом (авторитету нездоровится – не хер беспокоить!) и подсказывали, как правильно наложить резолюцию на ту или иную «малевку». Помощь была очень кстати – Руслан, давненько не бывавший на зоне, в буквальном смысле выпал в осадок от грубого попирания «законов» и «понятий», ставшего в последнее время чуть ли не закономерностью.
Дня через три Заноза после прогулки вернулся мрачный, вручил Руслану томик Пушкина и сообщил:
– Влетели мы – по самые уши. Завалили Кассира…
Оказалось, что новость поступила официальным путем, и никто на нее не отреагировал. Просто в обеденных новостях по местному радио передали: находившийся в розыске Павел Ануфриев вчера был убит при попытке нападения на замначальника УВД полковника Егорова. Вот это – действительно залепуха!
– Долежим, на зону спустят – враз тебя расколют, – согласился с Занозой Слон. – Авторитеты друг друга нюхом чуют – он на тебя только разок посмотрит и сразу смикитит – че-то лажей пахнет! А через тебя и нам пизда придет! Рвать тебе надо… Кассир…
Агент некоторое время размышлял – действительно, грустно… Как это авторитета угораздило напороться на полковника? Не иначе – общие дела какие-то… Однако надо серьезно подумать – как жить дальше, время пока что есть…
– А это зачем? – Он кивнул на томик Пушкина.
Я стихами не увлекаюсь…
– Это тебе дачка с воли, – пожал плечами Заноза. Переброс взяли мужики – там, помимо сигарет и ширева, эта книжонка была, в пакет завернута, на пакете написано: «Кассиру», а в книжонке – малявка. Открой, малявка внутри.
Руслан открыл, взял небольшой клочок бумаги, развернул его и обмер… Это был индивидуальный шифр группы прикрытия, назначенный на два месяца – то есть на период проведения операции. Открыв двадцать шестую страницу, Руслан сопоставил ряд цифр на бумажке с буквами в стихотворных строках и прочел: «14.07.98 – с 1.00 до 2.00 ожидай за бараком у калитки в локальную зону. Ахилл…»
Ахилл – старший группы прикрытия, которая должна была прибыть в регион в случае непредвиденных осложнений. Черт! Да это просто фантастика – так оперативно сработали… Подавив бурю эмоций, охватившую его при про-чтении этого коротенького сообщения, Руслан поинтересовался:
– Сегодня какое?
– Тринадцатое, – ответил Слон. – А что?
– Правильно вы сказали – насчет «дергать», – одобрил Руслан. – Вот сегодня вечером и рвану… Чего рты разинули?
– Ты в побег ходил когда-нибудь? – после продолжительной немой сцены поинтересовался Заноза. – Ты в курсе, что это значит – подготовить хороший «рывок»? Это, бля, целая операция – я те отвечаю! Минимум неделя нужна и куча бабок…
– Это не ваши проблемы, хлопцы, – не совсем вежливо прервал его Руслан. – Это моя забота – подготовка, бабки… Вы мне организуйте, чтобы я вышел в локальную зону сегодня ночью, остальное – мои дела…
…В первом часу ночи на шоссе, неподалеку от караульного помещения ИТК-2 остановился «ГАЗ-53» с прицепом – желтым бочонком с красноречивой надписью «ПИВО». Остановку сопровождали хлопанье капота, непечатные громкие ругательства и хорошо слышимые пинки по скатам.
Из караульного дворика осторожно выглянул сержант-контрактник, полюбовался с минуту, плотоядно облизнулся и предложил:
– Может, помощь нужна, братишка?
Водитель выпрямился на бампере, посмотрел в сторону сержанта и смачно сплюнул на дорогу. Свет фонаря падал на засаленную спецовку довоенного образца и нечесаную белобрысую голову.
– Какая, на хер, от вас помощь, дармоеды! У вас что – полон двор механиков?
– А есть, есть механики! – заискивающе улыбаясь, заверил сержант.
– Щас крикну… – и скрылся, даже не закрыв за собой калитку. Белобрысый водила оценивающе глянул, покрутил головой и, согнувшись над мотором, произвел ряд быстрых манипуляций.
Спустя минуту из двери караульного дворика выскочил толстый прапорщик с пистолетом на заднице и засеменил к машине, на ходу скидывая рубашку, – сержант, неотступно следующий сзади, подхватил ее. Ого! Никак сам начкар?
– Я механик, – шмыгнув носом, сообщил прапорщик и деловито осведомился:
– Ты на пивзавод или оттуда?
– Заправился, – буркнул белобрысый. – Теперь на точку не успеваю.
Ночной пивняк за мостом знаешь?
– А как же! – бодро прогудел прапорщик, громоздко взбираясь на бампер и отпихивая локтем водилу. – А ну, отлезь, а то до утра будешь торчать, пиво прокиснет… Ха! Шутка…
Покопавшись в моторе, прапорщик извлек две свечи, посмотрел их на свет фонаря и сунул сержанту:
– Дуй в зону, в гараже найди Михалыча. Скажи – две такие же, только новые. Вопросы?
– Нету. – Сержант исчез за калиткой. Прапорщик, хитро прищурившись, подмигнул белобрысому:
– Пиво разбавил уже?
– На точке разбавляют. У меня – целяк, – угрюмо буркнул водила и, тяжко вздохнув, поинтересовался:
– Сколько просишь?
– Две свечи – два ведра. – Прапорщик опять подмигнул. – А?
– Офуел? Двадцать литров ядреного пива за две свечки? Ну, парень, ты загнул…
– Дело хозяйское. – Прапорщик тяжело спрыгнул с бампера и пошел к калитке, улыбаясь в пшеничные усы. – Иди – поищи, может, где дешевле найдешь… в час ночи, в десяти километрах от города… ага… Как раз к утру и привезешь свое пиво…
– От блядь, паразит! – от души выругался водила и крикнул в жирную спину:
– Да стой ты! Че ж делать-то… Договорились!
Спустя десять минут сержант притащил свечи, прапорщик уделил двигателю три минуты внимания, и тот в благодарность за заботу завелся с полоборота, равномерно гудя и взрыкивая. Послушав суровую песнь металла, прапорщик скомандовал сержанту:
– Два ведра – быстро!
Сержант никуда не побежал: хлопнул в ладоши и взревел как раненый слон:
– Ведра!!!
Тут же из калитки, будто сидел в засаде, выскочил шустрый парень с погонами рядового, с ведрами в руках.
– Ну, не взыщи, командир! – миролюбиво прогудел прапорщик, с удовольствием поглаживая холодный бочкин бок и наблюдая, как белобрысый с недовольной гримасой на лице наполняет ведра из крана на торце. – Тут не стоимость свеч учитывается, а их реальная надобность в данный момент времени.
Одно дело, кабы на базаре, а совсем другое – в час ночи, за городом… А?
– Да хрен с вами – переживем, – недовольно пробурчал белобрысый, незаметно вытряхивая в каждое ведро содержимое двух небольших пакетиков, припрятанных в рукаве спецовки. – По такой жаре пивка попить – святое дело…
Ночь. Тишина. Зона спит. Изредка раздается недовольный голос, усиленный динамиками:
– Четвертый, четве-е-ертый… че не докладываешь? Оператору лень вызывать пост по телефону – вякает по громкой. Последний вяк – где-то в начале второго. И – молчок.
Спустя десять минут мимо зоны медленно проехал «КамАЗ», метрах в ста, в тени забора, заглушил двигатель.
Из «КамАЗа» вышли трое, направились к караульному помещению.
Коренастый мужик лет сорока застыл у двери КПП. Блондин – давешний «пивовоз» и худощавый лысый малый неопределенной внешности остановились перед калиткой караульного дворика. Немного помедлив, лысый нажал на кнопку звонка. В ночной тишине, отчетливо слышимая где-то в недрах караулки, раздалась прерывистая трель. Никто не вышел. Чуть переждав, лысый опять нажал на кнопку. Снова – никакой реакции. Блондин отошел шагов на десять, бросил камень в будку часового-оператора, расположенную на крыше караульного помещения. Камень звонко отскочил от фанерного щита, шлепнулся на залитую битумом крышу. Ноль внимания.
Безобразие!
Блондин подошел к забору вплотную. Лысый легко вскарабкался ему на плечи, достал из кармана плоскогубцы, махом перекусил несколько нитей системы обнаружения поверх забора. Изнутри караулки зажужжал зуммер сигнала. Несколько секунд ожидания – никакой реакции.
Лысый кошкой махнул через забор, отворил калитку, впуская блондина. Они бесшумно просочились в караульное помещение.
Караул спал. Кто где, вповалку, рядом покоились пустые кружки.
Возглавляли этот апофеоз попустительства и наплевательского отношения к Уставу боевой службы два ведра – одно совсем пустое, второе – наполненное на две трети пивом.
Оглядевшись, отключили в комнате начальника караула пульт датчиков блокировки, издающий полузадушенный писк. Дверь в комнату часового КПП оказалась открытой – еще одно нарушение.
Быстро разобравшись с кнопками, отворили дверь шлюза, впуская коренастого в зону. Тот в несколько прыжков доскочил до калитки, ведущей из локальной в жилую зону. Калитка оказалась заперта. Коренастый вернулся в шлюз, захлопнул за собой дверь, что-то сказал через зарешеченное оконце лысому. Тот выскочил во дворик, птицей вспорхнул на крышу. Толкнул дверь в операторскую – заперто. Примерившись, резко ударил ногой – дверь ввалилась внутрь.
Часовой спал, уткнувшись носом в пульт, рядом стояла большущая кружка. Горело несколько лампочек, высвечивающих номера постов, расположенных по периметру, разноголосо и тревожно пищали сигналы – часовые горели желанием доложить обстановку.
Недоумевающий Бабинов в перемазанной спецовке – он руководил бригадой, грузившей на «КамАЗ» инвентарь экспедиции, и не пренебрегал личным примером, – вызванный с хозяйственного двора, с любопытством поглядывал на шефа.
– Сегодня вечерком тронемся, – сладко зевнул Пульман. – Так что поторопись, Сашок…
– Не понял? – удивился Бабинов. – А Ануфриев? Мы же ждем результатов розыска!
– Уже – нет, – веско сказал Пульман. – Я тебя потому и позвал, чтобы твою пессимистическую душонку привести в состояние легкой эйфории. Итак – подвожу итог первого этапа нашего фантастического проекта: «племянничек» твой благополучно укатил и уже вовсю торчит там где надо – об этом я позаботился; сыщик Андрей весьма несвоевременно увлекся герпетологией – результат, увы, наиплачевный; координаты катастрофы мы имеем, имеем команду профессиональных альпинистов – правда, с продырявленными черепами, но не суть важно, имеем весь необходимый инвентарь и разрешение на исследовательские работы в пределах Второй Республики Северного Кавказа; и последнее… нашего Бонда укокошил замначальника УВД при попытке нападения… Представляешь? Вот наглец – будучи в розыске, напал, сволочь, на полковника милиции – с особым цинизмом, я бы сказал! Нет, как тебе это нравится?
Бабинов с восхищением, смешанным с каким-то животным ужасом, уставился на шефа и некоторое время не в состоянии был произнести ни слова.
Наконец он справился с собой и хрипло пробормотал:
– Я это… я не понимаю этого, Доктор… Как мог этот цэрэушник – такая прожженная бестия, напороться на вашего полковника? Тем более после того, как этот самый полковник пытался его убить – под моим руководством… Да он его после этого за версту должен был обходить! Нет, это просто фантастика какая-то… Вы признайтесь – вы это… не инопланетянин?! – Последний вопрос был задан как будто даже без намека на шутку.
– Я просто гений, – скромно потупился Пульман. – Придется тебе с этим смириться, Саша. А теперь иди, поторопи своих роботов – вечером выезжаем…
…В столице Второй Республики надолго не задержались.
Пунктуальность и поистине фантастические организаторские способности Пульмана творили чудеса. На поиски проводника и получение продовольствия ушло буквально полдня, а прибыли в обед, так что к вечеру экспедиция была готова выдвигаться в предгорье.
Тут прибежал запыхавшийся сотрудник республиканского отделения РАН и сообщил, что забыли соблюсти одну малю-ю-юсенькую формальность. Оказывается, за суетой забыли испросить санкцию коменданта особого района на беспрепятственное перемещение экспедиции по территории республики. А без оной, увы, в горах сейчас делать нечего – просто-напросто не пропустят разбросанные в изобилии по всей республике войсковые посты и заставы. Не пропустят, задержат и посадят на фильтр, где рядом будут сидеть злые аборигены, которых охраняют не менее злые спецназовцы.
Пульман страшно обиделся, но пошел куда сказали. С получением необходимой бумаженции, как ни странно, проблем не возникло. Появились они совершенно неожиданно при ознакомлении с пунктами инструкции, которую тут же, в комендатуре, специально для экспедиции сфабриковали буквально за восемь минут.
Она гласила: «Экспедиция обязана строжайшим образом выполнять следующие правила:
– Перемещаться только в светлое время суток;
– Каждые три часа сообщать о своем местонахождении;
– Разбивать лагерь и ночевать только под охраной постов и застав;
– Не пересекать границу между Второй и Первой Республиками;
– Произвести за свой счет вакцинацию иммуноглобулином личного состава 14, 15, 16, 17-й застав (всего – 112 человек);
– Не принимать участия в митингах, манифестациях, уличных шествиях и групповых нарушениях общественного порядка…»
Если предпоследний пункт инструкции вызвал в душе Пульмана просто закономерное негодование, то последний поверг его в состояние шока. Он долго морщил брови и шевелил губами, напрягая могучее воображение и пытаясь представить себе, где это в горах могут проводиться подобные мероприятия. Не представил. И подумал, что, очевидно, большая часть офицеров внутренних войск – законченные авангардисты и остро нуждаются в услугах психиатра.
На пререкания с властью сил уже не было. А поскольку смеркалось (см. пункт № 1 инструкции), пришлось устраиваться на ночлег, загнав в глубь организма тоскливую злобу на режим. Вдобавок ко всему пропал проводник – приват-доцент Бибикуев, бесплатно выделенный республиканским отделением РАН.
– Ушел! – пояснил местный мент, довольно сносно владеющий русским разговорным.
– Совсем ушел? – неприятно озаботился Пульман, обеспокоенный печальной перспективой остаться без проводника.
– Нэт, дарагой… – успокоил мент. – Чут-чут ушел – в госты.
Завтра принэсут…
***
За несколько дней, проведенных «на больничке», Руслан потихонечку вошел в курс многих дел и особенностей зоновской жизни. Мелкие нюансы, о которых предостерегал Кассир, удалось более-менее гладко обойти посредством временной изоляции лжесмотрящего от «народа». Лежа на больничной койке, Руслан вполсилы исполнял обязанности Кассира, которые состояли в наложении санкций на «малевки» из «десятки», каким-то чудесным образом ежедневно приходившие «на больничку» – межзонная «почта» работала с исправностью правительственного телеграфа. С миром Руслан практически не общался, с ним в палате постоянно «лежали» Слон и Заноза – «пацаны» Кассира, добросовестно разбившие в кровь головы. «Пацаны» практически всем и заправляли – стерегли Руслана, как сторожевые псы, не давали общаться с больничным праздным людом (авторитету нездоровится – не хер беспокоить!) и подсказывали, как правильно наложить резолюцию на ту или иную «малевку». Помощь была очень кстати – Руслан, давненько не бывавший на зоне, в буквальном смысле выпал в осадок от грубого попирания «законов» и «понятий», ставшего в последнее время чуть ли не закономерностью.
Дня через три Заноза после прогулки вернулся мрачный, вручил Руслану томик Пушкина и сообщил:
– Влетели мы – по самые уши. Завалили Кассира…
Оказалось, что новость поступила официальным путем, и никто на нее не отреагировал. Просто в обеденных новостях по местному радио передали: находившийся в розыске Павел Ануфриев вчера был убит при попытке нападения на замначальника УВД полковника Егорова. Вот это – действительно залепуха!
– Долежим, на зону спустят – враз тебя расколют, – согласился с Занозой Слон. – Авторитеты друг друга нюхом чуют – он на тебя только разок посмотрит и сразу смикитит – че-то лажей пахнет! А через тебя и нам пизда придет! Рвать тебе надо… Кассир…
Агент некоторое время размышлял – действительно, грустно… Как это авторитета угораздило напороться на полковника? Не иначе – общие дела какие-то… Однако надо серьезно подумать – как жить дальше, время пока что есть…
– А это зачем? – Он кивнул на томик Пушкина.
Я стихами не увлекаюсь…
– Это тебе дачка с воли, – пожал плечами Заноза. Переброс взяли мужики – там, помимо сигарет и ширева, эта книжонка была, в пакет завернута, на пакете написано: «Кассиру», а в книжонке – малявка. Открой, малявка внутри.
Руслан открыл, взял небольшой клочок бумаги, развернул его и обмер… Это был индивидуальный шифр группы прикрытия, назначенный на два месяца – то есть на период проведения операции. Открыв двадцать шестую страницу, Руслан сопоставил ряд цифр на бумажке с буквами в стихотворных строках и прочел: «14.07.98 – с 1.00 до 2.00 ожидай за бараком у калитки в локальную зону. Ахилл…»
Ахилл – старший группы прикрытия, которая должна была прибыть в регион в случае непредвиденных осложнений. Черт! Да это просто фантастика – так оперативно сработали… Подавив бурю эмоций, охватившую его при про-чтении этого коротенького сообщения, Руслан поинтересовался:
– Сегодня какое?
– Тринадцатое, – ответил Слон. – А что?
– Правильно вы сказали – насчет «дергать», – одобрил Руслан. – Вот сегодня вечером и рвану… Чего рты разинули?
– Ты в побег ходил когда-нибудь? – после продолжительной немой сцены поинтересовался Заноза. – Ты в курсе, что это значит – подготовить хороший «рывок»? Это, бля, целая операция – я те отвечаю! Минимум неделя нужна и куча бабок…
– Это не ваши проблемы, хлопцы, – не совсем вежливо прервал его Руслан. – Это моя забота – подготовка, бабки… Вы мне организуйте, чтобы я вышел в локальную зону сегодня ночью, остальное – мои дела…
…В первом часу ночи на шоссе, неподалеку от караульного помещения ИТК-2 остановился «ГАЗ-53» с прицепом – желтым бочонком с красноречивой надписью «ПИВО». Остановку сопровождали хлопанье капота, непечатные громкие ругательства и хорошо слышимые пинки по скатам.
Из караульного дворика осторожно выглянул сержант-контрактник, полюбовался с минуту, плотоядно облизнулся и предложил:
– Может, помощь нужна, братишка?
Водитель выпрямился на бампере, посмотрел в сторону сержанта и смачно сплюнул на дорогу. Свет фонаря падал на засаленную спецовку довоенного образца и нечесаную белобрысую голову.
– Какая, на хер, от вас помощь, дармоеды! У вас что – полон двор механиков?
– А есть, есть механики! – заискивающе улыбаясь, заверил сержант.
– Щас крикну… – и скрылся, даже не закрыв за собой калитку. Белобрысый водила оценивающе глянул, покрутил головой и, согнувшись над мотором, произвел ряд быстрых манипуляций.
Спустя минуту из двери караульного дворика выскочил толстый прапорщик с пистолетом на заднице и засеменил к машине, на ходу скидывая рубашку, – сержант, неотступно следующий сзади, подхватил ее. Ого! Никак сам начкар?
– Я механик, – шмыгнув носом, сообщил прапорщик и деловито осведомился:
– Ты на пивзавод или оттуда?
– Заправился, – буркнул белобрысый. – Теперь на точку не успеваю.
Ночной пивняк за мостом знаешь?
– А как же! – бодро прогудел прапорщик, громоздко взбираясь на бампер и отпихивая локтем водилу. – А ну, отлезь, а то до утра будешь торчать, пиво прокиснет… Ха! Шутка…
Покопавшись в моторе, прапорщик извлек две свечи, посмотрел их на свет фонаря и сунул сержанту:
– Дуй в зону, в гараже найди Михалыча. Скажи – две такие же, только новые. Вопросы?
– Нету. – Сержант исчез за калиткой. Прапорщик, хитро прищурившись, подмигнул белобрысому:
– Пиво разбавил уже?
– На точке разбавляют. У меня – целяк, – угрюмо буркнул водила и, тяжко вздохнув, поинтересовался:
– Сколько просишь?
– Две свечи – два ведра. – Прапорщик опять подмигнул. – А?
– Офуел? Двадцать литров ядреного пива за две свечки? Ну, парень, ты загнул…
– Дело хозяйское. – Прапорщик тяжело спрыгнул с бампера и пошел к калитке, улыбаясь в пшеничные усы. – Иди – поищи, может, где дешевле найдешь… в час ночи, в десяти километрах от города… ага… Как раз к утру и привезешь свое пиво…
– От блядь, паразит! – от души выругался водила и крикнул в жирную спину:
– Да стой ты! Че ж делать-то… Договорились!
Спустя десять минут сержант притащил свечи, прапорщик уделил двигателю три минуты внимания, и тот в благодарность за заботу завелся с полоборота, равномерно гудя и взрыкивая. Послушав суровую песнь металла, прапорщик скомандовал сержанту:
– Два ведра – быстро!
Сержант никуда не побежал: хлопнул в ладоши и взревел как раненый слон:
– Ведра!!!
Тут же из калитки, будто сидел в засаде, выскочил шустрый парень с погонами рядового, с ведрами в руках.
– Ну, не взыщи, командир! – миролюбиво прогудел прапорщик, с удовольствием поглаживая холодный бочкин бок и наблюдая, как белобрысый с недовольной гримасой на лице наполняет ведра из крана на торце. – Тут не стоимость свеч учитывается, а их реальная надобность в данный момент времени.
Одно дело, кабы на базаре, а совсем другое – в час ночи, за городом… А?
– Да хрен с вами – переживем, – недовольно пробурчал белобрысый, незаметно вытряхивая в каждое ведро содержимое двух небольших пакетиков, припрятанных в рукаве спецовки. – По такой жаре пивка попить – святое дело…
Ночь. Тишина. Зона спит. Изредка раздается недовольный голос, усиленный динамиками:
– Четвертый, четве-е-ертый… че не докладываешь? Оператору лень вызывать пост по телефону – вякает по громкой. Последний вяк – где-то в начале второго. И – молчок.
Спустя десять минут мимо зоны медленно проехал «КамАЗ», метрах в ста, в тени забора, заглушил двигатель.
Из «КамАЗа» вышли трое, направились к караульному помещению.
Коренастый мужик лет сорока застыл у двери КПП. Блондин – давешний «пивовоз» и худощавый лысый малый неопределенной внешности остановились перед калиткой караульного дворика. Немного помедлив, лысый нажал на кнопку звонка. В ночной тишине, отчетливо слышимая где-то в недрах караулки, раздалась прерывистая трель. Никто не вышел. Чуть переждав, лысый опять нажал на кнопку. Снова – никакой реакции. Блондин отошел шагов на десять, бросил камень в будку часового-оператора, расположенную на крыше караульного помещения. Камень звонко отскочил от фанерного щита, шлепнулся на залитую битумом крышу. Ноль внимания.
Безобразие!
Блондин подошел к забору вплотную. Лысый легко вскарабкался ему на плечи, достал из кармана плоскогубцы, махом перекусил несколько нитей системы обнаружения поверх забора. Изнутри караулки зажужжал зуммер сигнала. Несколько секунд ожидания – никакой реакции.
Лысый кошкой махнул через забор, отворил калитку, впуская блондина. Они бесшумно просочились в караульное помещение.
Караул спал. Кто где, вповалку, рядом покоились пустые кружки.
Возглавляли этот апофеоз попустительства и наплевательского отношения к Уставу боевой службы два ведра – одно совсем пустое, второе – наполненное на две трети пивом.
Оглядевшись, отключили в комнате начальника караула пульт датчиков блокировки, издающий полузадушенный писк. Дверь в комнату часового КПП оказалась открытой – еще одно нарушение.
Быстро разобравшись с кнопками, отворили дверь шлюза, впуская коренастого в зону. Тот в несколько прыжков доскочил до калитки, ведущей из локальной в жилую зону. Калитка оказалась заперта. Коренастый вернулся в шлюз, захлопнул за собой дверь, что-то сказал через зарешеченное оконце лысому. Тот выскочил во дворик, птицей вспорхнул на крышу. Толкнул дверь в операторскую – заперто. Примерившись, резко ударил ногой – дверь ввалилась внутрь.
Часовой спал, уткнувшись носом в пульт, рядом стояла большущая кружка. Горело несколько лампочек, высвечивающих номера постов, расположенных по периметру, разноголосо и тревожно пищали сигналы – часовые горели желанием доложить обстановку.