Страница:
Дверь открыл отвратительной наружности короткий атлет, который удивленно вытаращился на Ивана и от неожиданности даже икнул.
– Мне товарища Анисимова надо – по личному вопросу, – быстро сообщил Иван, неприятно озаботившись такой реакцией на свое появление. – Скажи – племянник Александра Ивановича приехал, на минутку.
Атлет повел себя в высшей степени странно: отступил на три шага назад, профессионально выдернул из плечевой кобуры внушительных размеров пистолет, наставил его на Ивана и неожиданно писклявым голосом крикнул в уоки-токи, торчавший из нагрудного кармана:
– Вовец! Иван здесь! Тебя хочет! Че делать?
«Сумасшедший, – с некоторой тревогой подумал Иван, удивленный тем, что атлет знает его имя. – „Дядя“ что, растрепался о моем боевом прошлом и они теперь думают, что я – военный маньяк?»
Через минуту примчался Леша-Вовец, облаченный в шорты, потный, но тоже с пистолетом на изготовку. Из-за спины бригадира выглядывали три настороженные дегенератские физиономии. Ивану стало грустно – что жизнь с людьми делает?
– Здорово, братуха! – задушевно воскликнул воин, протягивая бандиту руку и широко улыбаясь. – У вас тут что – военных не любят?
– У нас всяких не любят, – с каким-то сомнением буркнул Вовец, внимательно рассматривая Ивана – точь-в-точь, как вчера. – Че-то случилось?
– У меня бабки кончились. – Иван перешел к делу. – «Дядя» далеко, а ты рядом. Вот – хочу взаймы попросить…
– Как узнал, что я рядом? – настороженно спросил Вовец. – «Дядя» сказал?
– А телефонный справочник на что? – удивился Иван. – Ну ты даешь, Леха…
– Вовец, – поправил бригадир, отпуская дегенератов барственным жестом, но не делая попытки пригласить Ивана войти во двор. – Я ж сказал – зови меня Вовец, так проще… Сколько тебе надо?
– «Лимон», – по старой привычке брякнул Иван и, заметив, как у собеседника нехорошо сощурились глаза, поспешил заверить:
– Да я отдам, ты не думай… Вот как «дядя» подъедет, возьму у него – сразу и отдам. А то ни копья – даже курить не на что купить…
– Много просишь, – угрюмо пробасил Вовец. – Много… Откуда у твоего дяди такие бабки? И че ты с «лимоном» собираешься делать? Кстати, тебе в баксах или в рублях? А то с валютного снимать – самому ехать надо, а я щас качаюсь…
– Понял, – сообразил Иван. – Извини, притормозил – забыл, с кем дело имею. Мне надо тысячу рублей – новыми. На расходы. Дашь? Я отдам потом, ты не думай…
– Тю, е… – расслабился Вовец. – Это я тормоз! Ну, братуха, – че за дела? «Отдам»… Я думал, тебе деньги надо. А это не деньги. Глаз!
Тотчас же подскочил короткий атлет, тот, что встречал Ивана, и подобострастно уставился на хозяина.
– Бегом в дом – притащи мой бумажник. Минута времени. Время пошло!
– Атлет сорвался с места и стремглав полетел к дому. Иван с любопытством заглянул во двор, успел рассмотреть обширные владения бригадира, плавно переходящие в речной пляж, а на пляжу том… Он поморгал и затаил дыхание. Под развесистым деревом на скамейке сидела девчонка в купальнике, читала книжку и цедила что-то через соломинку из высокого стакана. На правой ноге девчонки была цветная повязка, при виде которой у Ивана как-то нехорошо похолодело в желудке, а в горле застрял тоскливый комок.
– Это кто там? – хрипло спросил Иван, силясь заглянуть через плечо Вовца, – хозяин дома, заметив его взгляд, развернулся в дверном проеме и загородил собой девчонку. – У вас что – гостей в дом пускать не принято?
– Глаз! – нервно крикнул Вовец, сверля Иванов профиль острым взглядом и не сдвигаясь с места. – Это моя дочка. Она больная… эмм… на посторонних реагирует болезненно… Вот. Поэтому никого не пускаем. Ты извини, братуха…
– Да ладно, чего там, – потерянно пробормотал Иван, отступая назад и мучительно пытаясь сообразить, где он видел эту девчонку. – Я на минутку…
Тут вовремя подоспел атлет, стремглав подлетел к хозяину, держа на вытянутой руке кожаный бумажник и впиваясь глазами в свои часы. Вовец, не глядя на циферблат, отвесил атлету мощную затрещину – тот пискнул жалобно и скрылся.
Не глядя выхватив из бумажника толстую пачку розовых купюр, бригадир протянул деньги Ивану и торопливо сказал:
– На, братуха, отдавать не надо. Это не деньги. Ты на чем?
– А вот – на нем. – Иван показал на прислоненный к забору велосипед. Вовец выглянул из двери, удивился и предложил:
– Щас скажу – тебя подбросят. Ты извини, так получилось…
– Ничего, – рассеянно пробормотал Иван, садясь на велосипед. – Я понимаю. А подбрасывать не надо – прогуляюсь. Спасибо за помощь…
Оставшееся время дня он провел праздно – пил пиво вопреки требованиям режима, смотрел видак и боролся сам с собой. Сомнения одолевали.
Насчет дежа вю он слыхал, но представлял себе данное явление весьма абстрактно.
За время военной карьеры его неоднократно били по голове, причем весьма сильно – не просто так баловались. И контузии были… Но такого – никогда. Цветные глюки…
Одолеваемый сомнениями, Иван вышел во двор покурить. Сел на крылечке, затянулся, выпустил колечко и только сейчас заметил, как вокруг хорошо. Приволье, зелень, воздух напоен ароматами трав – никакой войны, тебе.
Живи, короче, да радуйся…
– С цветными глюками, – вслух пробормотал Иван и страшно огорчился тому, что все испортил.
Уже смеркалось. Длиннющие тени от предметов, еще более вытягиваясь, сползались в общую кучу, покрывая вечер серым одеялом загустевшего за день зноя, который через некоторое время должен сдать вахту ночной прохладе.
В поселке начали зажигаться огни, был слышен монотонный шум сельского вечера, который через пару часов должен был респектабельно вылиться в тихую лунную ночь, лишь изредка нарушаемую сварливым лаем поселковых пустобрехов да страшными вскриками опоенного некачественным самогоном сторожа сельмага…
Иван вздрогнул и застыл как изваяние. Из-за дома неслышно вышел какой-то невзрачный мужичонка, замер, прижавшись спиной к забору, и, приложив палец к губам, поманил воина пальчиком.
– Однако, – охрипшим голосом просипел Иван. – Опять?
Мужичонка продолжал манить, делая знаки – мол, не шуми, иди сюда.
Иван крепко зажмурился, больно ущипнул себя за ляжку, поморщился, опять разжмурился – видение не исчезало.
– Ты кто? – зловещим шепотом спросил Иван, встав и осторожно приближаясь к незнакомцу.
– Оружия нет, – пояснил тот, похлопав себя по одежонке. – Я безвредный. Только, ради бога, не шуми – за дачей следят. Иди ближе.
Иван подошел к нему вплотную и застыл в боевой стойке, поедая мужичонку взглядом и одновременно периферийным зрением контролируя обстановку вокруг. Если что – одним ударом в череп. Бойцом мужик не выглядит, видимых признаков вооружения нет…
– Я твой друг, – веско прошептал незнакомец. – Ты поможешь мне, я помогу тебе…
– А если я не захочу тебе помогать? – капризно предположил Иван. – Что тогда?
– Куда ты денешься, парень! – тихо воскликнул мужик с какой-то веселой злостью. – За тебя уже все решили – ты винтик. Ты вчера был с чалмой.
Где она? – Он показал на голову Ивана.
– Бинты? – уточнил Иван. – А, ясно… Сняли сегодня, выкинул на помойку. А что?
– Они? – Мужичонка вытащил из кармана аккуратно свернутые бинты.
Иван пожал плечами – в самом деле, они же не подписаны! Чем отличаются его бинты от миллионов таких же?!
– Читай, – лаконично распорядился мужик. Иван с опаской взял рулон. На марлевом полотне отчетливо проступали мелко и коряво писанные бурые строки: «Мать – убийство – Бабинов. Меня изъяли. Психклиника. Приютное. Гараж – прихожка – панель – кнопка – лифт. Подземная лаборатория-операционная. Бабинов не дядя – он хирург, делает зомби. Операция – закодировали. Код знает Пульман, возможно, Бабинов. Сыщик Андрей Мартынюк – тоже операция. Мы вместе. Мы удерем отсюда – если получится. Я встречался с Шеффером, Пульман вытащил из памяти координаты катастрофы Вольфгаузена. Ищет его бумаги. Пульман – главарь. Все шишки в области – операция, закодированы. Я – зомби. Вспомни, Ван…» – Последняя буква расплылась пятном.
– Бред какой-то, – ошарашенно пробормотал Иван. – Это что – моя повязка?
– Твоя, – уверенно подтвердил мужик. – Я сегодня полдня с этой твоей повязкой разбирался – чуть шизу не схлопотал. Зато почти все разложил по полочкам. Тебе повезло – теперь мы вдвоем.
– Я не знаю, могу ли я… – неуверенно промямлил Иван. – Может, ты мне объяснишь, что это за…
– Обязательно объясню, – пообещал мужик, – Только давай тихо перелезем через забор и на карачках по овсу пойдем ко мне домой – тут рядом. За дачей следят, и я не уверен, что в доме не понатыканы «уши». Давай – иди за мной. – И крадучись двинулся вдоль забора за дом…
5
– Мне товарища Анисимова надо – по личному вопросу, – быстро сообщил Иван, неприятно озаботившись такой реакцией на свое появление. – Скажи – племянник Александра Ивановича приехал, на минутку.
Атлет повел себя в высшей степени странно: отступил на три шага назад, профессионально выдернул из плечевой кобуры внушительных размеров пистолет, наставил его на Ивана и неожиданно писклявым голосом крикнул в уоки-токи, торчавший из нагрудного кармана:
– Вовец! Иван здесь! Тебя хочет! Че делать?
«Сумасшедший, – с некоторой тревогой подумал Иван, удивленный тем, что атлет знает его имя. – „Дядя“ что, растрепался о моем боевом прошлом и они теперь думают, что я – военный маньяк?»
Через минуту примчался Леша-Вовец, облаченный в шорты, потный, но тоже с пистолетом на изготовку. Из-за спины бригадира выглядывали три настороженные дегенератские физиономии. Ивану стало грустно – что жизнь с людьми делает?
– Здорово, братуха! – задушевно воскликнул воин, протягивая бандиту руку и широко улыбаясь. – У вас тут что – военных не любят?
– У нас всяких не любят, – с каким-то сомнением буркнул Вовец, внимательно рассматривая Ивана – точь-в-точь, как вчера. – Че-то случилось?
– У меня бабки кончились. – Иван перешел к делу. – «Дядя» далеко, а ты рядом. Вот – хочу взаймы попросить…
– Как узнал, что я рядом? – настороженно спросил Вовец. – «Дядя» сказал?
– А телефонный справочник на что? – удивился Иван. – Ну ты даешь, Леха…
– Вовец, – поправил бригадир, отпуская дегенератов барственным жестом, но не делая попытки пригласить Ивана войти во двор. – Я ж сказал – зови меня Вовец, так проще… Сколько тебе надо?
– «Лимон», – по старой привычке брякнул Иван и, заметив, как у собеседника нехорошо сощурились глаза, поспешил заверить:
– Да я отдам, ты не думай… Вот как «дядя» подъедет, возьму у него – сразу и отдам. А то ни копья – даже курить не на что купить…
– Много просишь, – угрюмо пробасил Вовец. – Много… Откуда у твоего дяди такие бабки? И че ты с «лимоном» собираешься делать? Кстати, тебе в баксах или в рублях? А то с валютного снимать – самому ехать надо, а я щас качаюсь…
– Понял, – сообразил Иван. – Извини, притормозил – забыл, с кем дело имею. Мне надо тысячу рублей – новыми. На расходы. Дашь? Я отдам потом, ты не думай…
– Тю, е… – расслабился Вовец. – Это я тормоз! Ну, братуха, – че за дела? «Отдам»… Я думал, тебе деньги надо. А это не деньги. Глаз!
Тотчас же подскочил короткий атлет, тот, что встречал Ивана, и подобострастно уставился на хозяина.
– Бегом в дом – притащи мой бумажник. Минута времени. Время пошло!
– Атлет сорвался с места и стремглав полетел к дому. Иван с любопытством заглянул во двор, успел рассмотреть обширные владения бригадира, плавно переходящие в речной пляж, а на пляжу том… Он поморгал и затаил дыхание. Под развесистым деревом на скамейке сидела девчонка в купальнике, читала книжку и цедила что-то через соломинку из высокого стакана. На правой ноге девчонки была цветная повязка, при виде которой у Ивана как-то нехорошо похолодело в желудке, а в горле застрял тоскливый комок.
– Это кто там? – хрипло спросил Иван, силясь заглянуть через плечо Вовца, – хозяин дома, заметив его взгляд, развернулся в дверном проеме и загородил собой девчонку. – У вас что – гостей в дом пускать не принято?
– Глаз! – нервно крикнул Вовец, сверля Иванов профиль острым взглядом и не сдвигаясь с места. – Это моя дочка. Она больная… эмм… на посторонних реагирует болезненно… Вот. Поэтому никого не пускаем. Ты извини, братуха…
– Да ладно, чего там, – потерянно пробормотал Иван, отступая назад и мучительно пытаясь сообразить, где он видел эту девчонку. – Я на минутку…
Тут вовремя подоспел атлет, стремглав подлетел к хозяину, держа на вытянутой руке кожаный бумажник и впиваясь глазами в свои часы. Вовец, не глядя на циферблат, отвесил атлету мощную затрещину – тот пискнул жалобно и скрылся.
Не глядя выхватив из бумажника толстую пачку розовых купюр, бригадир протянул деньги Ивану и торопливо сказал:
– На, братуха, отдавать не надо. Это не деньги. Ты на чем?
– А вот – на нем. – Иван показал на прислоненный к забору велосипед. Вовец выглянул из двери, удивился и предложил:
– Щас скажу – тебя подбросят. Ты извини, так получилось…
– Ничего, – рассеянно пробормотал Иван, садясь на велосипед. – Я понимаю. А подбрасывать не надо – прогуляюсь. Спасибо за помощь…
Оставшееся время дня он провел праздно – пил пиво вопреки требованиям режима, смотрел видак и боролся сам с собой. Сомнения одолевали.
Насчет дежа вю он слыхал, но представлял себе данное явление весьма абстрактно.
За время военной карьеры его неоднократно били по голове, причем весьма сильно – не просто так баловались. И контузии были… Но такого – никогда. Цветные глюки…
Одолеваемый сомнениями, Иван вышел во двор покурить. Сел на крылечке, затянулся, выпустил колечко и только сейчас заметил, как вокруг хорошо. Приволье, зелень, воздух напоен ароматами трав – никакой войны, тебе.
Живи, короче, да радуйся…
– С цветными глюками, – вслух пробормотал Иван и страшно огорчился тому, что все испортил.
Уже смеркалось. Длиннющие тени от предметов, еще более вытягиваясь, сползались в общую кучу, покрывая вечер серым одеялом загустевшего за день зноя, который через некоторое время должен сдать вахту ночной прохладе.
В поселке начали зажигаться огни, был слышен монотонный шум сельского вечера, который через пару часов должен был респектабельно вылиться в тихую лунную ночь, лишь изредка нарушаемую сварливым лаем поселковых пустобрехов да страшными вскриками опоенного некачественным самогоном сторожа сельмага…
Иван вздрогнул и застыл как изваяние. Из-за дома неслышно вышел какой-то невзрачный мужичонка, замер, прижавшись спиной к забору, и, приложив палец к губам, поманил воина пальчиком.
– Однако, – охрипшим голосом просипел Иван. – Опять?
Мужичонка продолжал манить, делая знаки – мол, не шуми, иди сюда.
Иван крепко зажмурился, больно ущипнул себя за ляжку, поморщился, опять разжмурился – видение не исчезало.
– Ты кто? – зловещим шепотом спросил Иван, встав и осторожно приближаясь к незнакомцу.
– Оружия нет, – пояснил тот, похлопав себя по одежонке. – Я безвредный. Только, ради бога, не шуми – за дачей следят. Иди ближе.
Иван подошел к нему вплотную и застыл в боевой стойке, поедая мужичонку взглядом и одновременно периферийным зрением контролируя обстановку вокруг. Если что – одним ударом в череп. Бойцом мужик не выглядит, видимых признаков вооружения нет…
– Я твой друг, – веско прошептал незнакомец. – Ты поможешь мне, я помогу тебе…
– А если я не захочу тебе помогать? – капризно предположил Иван. – Что тогда?
– Куда ты денешься, парень! – тихо воскликнул мужик с какой-то веселой злостью. – За тебя уже все решили – ты винтик. Ты вчера был с чалмой.
Где она? – Он показал на голову Ивана.
– Бинты? – уточнил Иван. – А, ясно… Сняли сегодня, выкинул на помойку. А что?
– Они? – Мужичонка вытащил из кармана аккуратно свернутые бинты.
Иван пожал плечами – в самом деле, они же не подписаны! Чем отличаются его бинты от миллионов таких же?!
– Читай, – лаконично распорядился мужик. Иван с опаской взял рулон. На марлевом полотне отчетливо проступали мелко и коряво писанные бурые строки: «Мать – убийство – Бабинов. Меня изъяли. Психклиника. Приютное. Гараж – прихожка – панель – кнопка – лифт. Подземная лаборатория-операционная. Бабинов не дядя – он хирург, делает зомби. Операция – закодировали. Код знает Пульман, возможно, Бабинов. Сыщик Андрей Мартынюк – тоже операция. Мы вместе. Мы удерем отсюда – если получится. Я встречался с Шеффером, Пульман вытащил из памяти координаты катастрофы Вольфгаузена. Ищет его бумаги. Пульман – главарь. Все шишки в области – операция, закодированы. Я – зомби. Вспомни, Ван…» – Последняя буква расплылась пятном.
– Бред какой-то, – ошарашенно пробормотал Иван. – Это что – моя повязка?
– Твоя, – уверенно подтвердил мужик. – Я сегодня полдня с этой твоей повязкой разбирался – чуть шизу не схлопотал. Зато почти все разложил по полочкам. Тебе повезло – теперь мы вдвоем.
– Я не знаю, могу ли я… – неуверенно промямлил Иван. – Может, ты мне объяснишь, что это за…
– Обязательно объясню, – пообещал мужик, – Только давай тихо перелезем через забор и на карачках по овсу пойдем ко мне домой – тут рядом. За дачей следят, и я не уверен, что в доме не понатыканы «уши». Давай – иди за мной. – И крадучись двинулся вдоль забора за дом…
5
– Мне все это страшно не нравится. – Бабинов нервно дернул щекой и полез за сигаретой, хотя обычно остерегался дымить в присутствии некурящего Пульмана. – Сначала побег, потом этот шаромыга, который чего-то вынюхивает у моей дачи… Заметьте – до сих пор у нас все шло просто великолепно, ни единого осложнения. А как только вы начали разрабатывать этот сверхсомнительный проект, сразу начались неприятности. У нас и так все есть – чего еще вам не хватает?
Может, бросить, пока не поздно… Вы, кстати, не уточнили – это мент, частный детектив или… или кто похуже? – Бабинов потыкал пальцем в сторону экрана телевизора, на котором видеопауза зафиксировала сосредоточенно застывшего над мусорным баком Руслана Тюленева.
Пульман рассеянно улыбался и цедил через соломинку апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдая в окно кабинета, как выздоравливающие дебилы под присмотром санитаров пропалывают клумбы во дворе клиники. Он пробыл в Ростове ровно сутки – этого времени вполне достало, чтобы решить все вопросы, касающиеся Ивана и предстоящего визита в район предполагаемой катастрофы.
Сейчас он наслаждался покоем, рассеянно слушал помощника и втуне, про себя, тихонько радовался.
Судьба словно услышала его опасения по поводу подозрительной легкости и безболезненности в осуществлении, как справедливо заметил хирург, этого сверхсомнительного и авантюрного проекта. Услышала и подкинула первые трудности, каковых, как следует из исторической практики, на всем протяжении пути к желанной великой цели должно быть изрядное количество. Трудности Адольф Мирзоевич любил, поскольку их преодоление приносило ему заслуженное удовлетворение результатами работы и ощущение своей исключительности – далеко не каждый индивидуум способен побороть все свои трудности и выйти победителем из поединка с вредной девкой по имени Судьба. То обстоятельство, что в ходе осуществления проекта начали явственно ощущаться шероховатости, радовало еще и по другой причине: это значило, что Пульман не тянул пустышку, а действительно зацепил нечто важное. Да, вне всякого сомнения, господин, запечатленный на видеопленке, забрался в мусорный бак не из простого житейского любопытства. Он изображал шаромыгу и сыграл довольно прилично – видимо, имеет большой опыт в подобного рода делах. Но он не учел, что рискнул противостоять мастеру психоанализа. Мастер расколупал противника на три счета. Первое. Подавляющее большинство селян не шарят по помойке – все на виду друг у друга, гордость не позволяет. Второе. Ежели кто и шарит, то исключительно в поисках бутылок, которые выкидывают «новые». Свидетельство обвинения: в баках была целая куча бутылок, но шаромыга ни одной не взял. Третье и, пожалуй, самое главное: на площадке стоит, как минимум, полтора десятка баков, но «шаромыга» залез именно в бабиновский, не уделив никакого внимания остальным, а между тем мусоровоз должен был подъехать только на следующий день, и, с точки зрения настоящего шаромыга, в баках было чем поживиться. То, что «шаромыга» из поселка, а не пришлый, было очевидно – из Солнечного в город можно пробраться лишь по шоссе, проходящему мимо вельможных дач. Стало быть, он пришел из поселка, шоссе проигнорировал, вернулся обратно – откуда пришел…
– Неприятности – это когда у тебя нечего жрать, – глубокомысленно заметил Пульман. – Да – нечего жрать, а ты не можешь достать еды, потому как слаб телом, чтобы заняться бандитизмом, и хил интеллектом, чтобы придумать что-нибудь стоящее. Вот это – неприятности. А то, что имеем мы на сегодняшний день, – это нюансы, коллега… И прекрати курить – тебе кто разрешал? ...Нюансы – это просто дополнительная работа, не более того. А работы мы никогда не боялись… Так что сегодня поедешь отдыхать на дачу.
– Не понял? – Бабинов приоткрыл окно и выкинул сигарету в клумбу – к ней тотчас же бросился какой-то ловкий идиот, схватил и скрылся в кустах. – Я хотел сегодня и завтра ударно поработать в лаборатории…
– Я навел справки. – Адольф Мирзоевич проигнорировал его слова. – В поселке с неделю назад появился посторонний – некто Ануфриев, племянник одной из жительниц Солнечного. Естественно, дал задание проверить его нашему номеру семь. По их картотеке не числится. Утром я позвонил номеру двадцать восемь – завтра мы будем иметь информацию по банку данных Российского отделения Интерпола. Но вообще-то я сильно сомневаюсь, что дело зашло так далеко…
Короче, поезжай, поживи пару дней – ты мне здесь пока не нужен. Разберись. Если тебе покажется, что этот пресловутый Ануфриев пытается подбить клинья к нашему парню, резко не реагируй. Посмотри ему в глаза, пообщайся. Ты у меня умничка – сразу все поймешь. Хотелось бы не спугнуть раньше времени, узнать, что он такое и кого представляет… Ну а если он тебе сильно не понравится, привези ко мне – я с удовольствием с ним побеседую. Да, и прихвати с собой пару бойцов – мало ли…
В час дня Андрей повязал галстук, надел пиджак, шляпу и критически осмотрел себя в зеркало. На улице стояла жара, так что в шляпе и галстуке он смотрелся по меньшей мере странно. Но Андрей не без оснований считал себя интеллигентом, а интеллигенту с лысым черепом путешествовать по кварталам, где его знает каждая собака, категорически противопоказано. Носить же шляпу поверх джинсов и тенниски – это и вовсе извращение.
– Может, дома пообедать? – с сомнением посоветовался он со своим отражением. Отражение изобразило страдальческую гримасу, явно не соглашаясь с таким диким предположением. Детектив никогда не обедал дома – он пунктуально посещал полюбившееся ему кафе, заведующим которого был его одноклассник Макс.
Макс иногда пользовался услугами Андрея и кормил его чуть ли не бесплатно, хотя средства позволяли сыщику питаться по обычным расценкам любого приличного ресторана.
Выйдя на улицу, Андрей обнаружил, что его ожидают: у подъезда нетерпеливо слонялся молодой человек выше среднего роста, атлетического телосложения, облаченный в дурацкую тинейджерячью бейсболку с дырками для доступа воздуха. На несколько скуластом, не лишенном приятности лице выделялись ошалелые, с чертовщинкой, зеленые глаза, которые в буквальном смысле принялись его пожирать.
«Где-то я его видел, – встревоженно мелькнуло в голове сыщика. – Где? Черт его знает… Киллер? Нет, вокруг люди, не должно… А потом, почему киллер – и ко мне? Я никому вроде бы дорогу не перешел, загадочных секретов не обнаруживал… Нет, вряд ли… Клиент, наверно».
Незнакомец коротко кивнул Андрею и без предисловий спросил:
– Ты точно Мартынюк? Андрей Владимирович? «Ишь, какой резкий пацан! – неодобрительно подумал Андрей. – Верно, бандит. Только прикинут почему-то бедновато – не по „понятиям“. Видимо, из „отморозков“.
– Так что?! – нетерпеливо поторопил «отморозок».
– Может быть, может быть, – солидно ответил Андрей. – А зачем тебе именно «точно»? У тебя ко мне что – дело?
– Ага, дело. – Парень осмотрелся по сторонам и начал беспокойно растирать левое запястье. – Очень серьезное дело, братишка. Удели мне минут пять – не пожалеешь.
– Я сейчас на больничном. А в настоящий момент у меня обед. Во время обеда делами не занимаюсь. Если очень нужно, подожди недельку – я выйду, придешь в контору и пообщаемся.
– Я тебя очень прошу! Это крайне важно и не только для меня. Всего лишь пять минут – и тебе все станет ясно. Итак? – Он нехорошо дернул левой бровью, и глаза его внезапно наполнились сильно концентрированным ультрамарином.
Это «итак» несколько охладило пыл Андрея. «Нет, явно не „отморозок“, – решил он. – „Отморозки“ так не выражовываются. А кто?
Какой-нибудь ревнивый муж? Еще хуже – это такая публика, как пристанет, ни за что не отвяжется!»
– Ладно… Я обедаю в кафе «Раб желудка». Отсюда – пятнадцать минут, если идти не торопясь. Можешь прогуляться со мной и по ходу изложить суть своего дела. Большим временем я не располагаю. Устраивает?
– Ага, устраивает. – «Муж» заметно обрадовался и несколько расслабился.
Двинулись в сторону кафе. Парень представился:
– Иван Андреев. Офицер. В отпуске. Заранее предупреждаю – не торопись возмущаться, если тебе в моем рассказе что-то покажется странным. А тебе точно покажется…
Андрей поморщился. Ну вот! Сейчас начнется: я думаю, что она спит с тем-то, мне кажется, что у нее там-то дружок… Черт бы побрал всех этих рогоносцев, вместе взятых! Каким местом думают, когда их под венец тащат?
– Ты совсем недавно получил травму, – неожиданно огорошил «муж». – Я прав?
– Во как! – удивился Андрей. – Ну, получил… А какое отношение это имеет к твоему делу?
– Просто знаю, – скромно сообщил собеседник. – В общем, я прав – коню понятно. При каких обстоятельствах ты получил травму?
– Но позвольте, юноша! – возмутился Андрей. – Какой-то вы странный… Насчет допроса мы, кажется, не договаривались. Какое отношение моя травма имеет к твоему делу?!
– К нашему делу, – безапелляционно заявил собеседник, по-хулигански надув щеку и с резким звуком выпустив воздух изо рта. – Имеет, имеет – не сомневайся.
– Ах, к «нашему» делу! – ядовито ухмыльнулся сыщик. – А мы, значитца, уже с тобой договорчик подмахнули… А?
– Не надо иронизировать, – сурово нахмурился «муж», настороженно оглядываясь. – Договор за нас подписали другие. И самое неприятное – эти пиздроны даже не удосужились спросить нашего согласия… Кстати, за нами «хвоста» нет?
– Кто не удосужился? – несколько оживился Андрей. – Как-как?
– Пиздроны – это такие плохие люди, – пояснил парень, опять воровато оглядываясь по сторонам. – Мочить, короче, надо, но пока руки не доходят. Ничего – мы это поправим… Как насчет «хвоста»?
– Нет никакого «хвоста», – машинально ответил Андрей и встревоженно подумал: «Странный тип. Может, шизик? Только этого мне не хватало!» – а вслух произнес как можно мягче:
– Не знаю даже, почему это я должен перед тобой отчитываться. – Но тут он заметил, как посуровело лицо спутника, и решил судьбу не испытывать. Кто его знает, что у этого типа на уме?
– Что ж – если это имеет отношение к «нашему» делу – извольте: поскользнулся в подъезде, ударился головой о батарею, результат – черепно-мозговая травма.
Устраивает?
– Надо же, блин! – с какой-то издевкой воскликнул собеседник. – Во дают, а! Нет, ты подумай – даже не потрудились посимпатичнее версию соорудить!
Пиздроны… И что-то около недели ты, естественно, провалялся в больнице. Ага?
Андрею на миг стало неудобно, что он не может предложить «мужу» нечто более весомое, типа кровавой групповой драки со стрельбой, спонтанно возникшей в процессе преследования особо опасных преступников, разоблаченных детективным агентством.
– Ничего я не сооружал, – с обидой буркнул он. – Упал, ударился, очнулся в больнице. Вчера выписали. Сейчас на больничном – отдыхаю. Судимостей нет. Взятки не беру. Потому что не дают…
– А повязку? – не обращая внимания на его иронию, напористо продолжал собеседник. – Бинты что, сняли там же, в больнице?
Андрей на минуту задумался, затем потерянно пробормотал:
– Извини – как ты сказал тебя зовут?
– Иван я, – тяжело вздохнул парень. – Иван. Что с повязкой?
– Послушай, Иван… А ты уверен, что тебе так уж необходима эта информация? Может, не стоит?
– Да нужна, нужна! – Парень начал терять терпение. – И не мне нужна, а тебе – я уже пять минут твержу!
– Ладно, – согласился Андрей с обреченным видом. – Сняли бинты, конечно. Вчера, перед тем как отправить домой, медсестра сняла. Куда она их дела, тоже имеет значение?
– Представь себе, имеет, – заверил Иван. – Но это уже так – детали. А когда снимала бинты, ничего медсестра не сказала?
– А-а-а! Так там были брильянты! – не удержался, спаясничал сыщик.
– А медсестра, блядь такая, их уперла… Да?!
– Прекрати, Андрюха! – угрожающе воскликнул Иван. – Прекрати!
– Прекратил, – серьезно сказал сыщик. Понял вдруг, что просто так, скуки ради, не станет человек приставать с дурацкими на первый взгляд вопросами. Откуда он знает такие подробности? – Сестра сказала, что на бинтах кровь. А ее там быть не должно – во-первых, шрам зарубцевался, во-вторых, там защитная пленка.
– Ага, все сходится, – оживленно потер ладони Иван и как-то даже просветлел ликом. – А теперь слушай и не перебивай – дурные вопросы будешь задавать потом. – И он подробно изложил версию, представленную накануне Русланом Тюленевым, не преминув добавить свои соображения о странных совпадениях, цветных галлюцинациях и прочих нестыковках последних дней.
Сначала Андрей решил, что парень спятил. Чертовщина какая-то! Но в этой чертовщине проскальзывали явно настораживающие и недвусмысленные факты, от которых нельзя было отмахнуться. Да и ясность изложения не позволяла предположить, что говорит сумасшедший.
– Я понимаю, смахивает на бред сумасшедшего, – спокойно заметил Иван, закончив повествование. – Можно эксперимент провести – если есть желание.
Думаю, удастся на сто процентов. Телефон нужен… – И он пояснил, в чем состоит суть эксперимента.
Между тем они приблизились к кафе, над входом в которое красовалась весьма занимательная вывеска в виде герба. Под верхним обрезом готическими буквами было выведено «Раб желудка», а в центре был изображен пожилой, унылого вида гражданин с негрским лицом, прикованный за тощую лодыжку огромной цепью к огромному же, анатомически правильно нарисованному желудку, выкрашенному почему-то в ядовито-зеленый цвет.
– Авангард! – восхищенно оценил Иван, отчего-то приободрившись при виде вывески. – Понимаю… – Дегенерация, – поправил Андрей, по-хозяйски распахивая дверь и гостеприимным жестом приглашая спутника войти. – Шутка пьяного идиота. Прошу!
Войдя в холл с мягко журчащим кондиционером и стандартными кадкофикусами, детектив поздоровался со швейцаром, почтительно приподнявшимся со стула, и повел Ивана по коридорчику, уходящему куда-то влево.
– Заведующий тутошний – мой кент, – пояснил Андрей. – Позвоним от него. Кстати, с твоим дядей я достаточно хорошо знаком – сволочь еще та…
Завернув пару раз, наши герои подошли к двери с табличкой «Заведующий».
Андрей без стука распахнул дверь, пропуская Ивана вперед.
Заведующий был занят. Он полулежал в массивном кресле, будучи оседлан длинноногой девицей, у которой юбка была задрана до подмышек. Девица сосредоточенно подпрыгивала, виляя тазом, и неискренне стонала. Подержанные ягодицы глянцевито подрагивали, шоркая по несколько неудачно приспущенным штанишкам хозяина кабинета.
– Развели тут блядство, понимаешь! – гнусаво крикнул Андрей.
Подталкивая засмущавшегося Ивана в спину, он буднично бросил хозяину:
– У меня дело, Максик. Ты бы не мог со своей кобылкой отъехать в соседнюю комнату?
Заведующий – тучный мужик, выглядевший гораздо старше своих лет, бесцеремонно согнал девицу, которая, ничуть не смутившись присутствием посторонних, спокойно одернула юбку и покинула кабинет, успев состроить Ивану глазки. Вслед за ней, придерживая штаны и тоже ни капельки не возмутившись, выплыл хозяин кабинета, всем своим видом выражая покорность суровой судьбе.
– Так, значит. – Андрей присел за стол и вытащил из ящика телефонный справочник. – Поляков, говоришь… – Он полистал справочник, нашел номер, набрал. Инспектор, как ни странно, оказался на месте.
– Капитан Поляков.
– Добрый день. Вас беспокоит… эмм… начальник отделения психиатрической клиники Дятлов.
– Ну, – недружелюбно буркнул инспектор. – И что дальше?
– Видите ли, эмм… я бы хотел выяснить кое-какие обстоятельства недавно случившегося у нас происшествия. Дело в том, что наши два пациента, эмм… Ну, понимаете, делом заинтересовался сам представитель… Вы понимаете?
– Сыщик замер – Иван сказал про инспектора, про то, что оный инспектор упомянул какого-то представителя. Представителя чего или кого – было совершенно неясно.
Сейчас капитан спросит «какого представителя?» и придется бросать трубку. А вдруг у него стоит определитель? То-то придется Максу покрутить жирной задницей!
– А-а-а! Это те клоуны, на катафалке?! – заметно оживился инспектор. – Один еще вместо штанов какую-то тенниску нацепил… Значит, все-таки психи! Психи, да?
– В общем, да… Видите ли, я провожу административное расследование происшествия и хочу, если это, конечно, вас не затруднит, чтобы вы коротко описали эти события.
Может, бросить, пока не поздно… Вы, кстати, не уточнили – это мент, частный детектив или… или кто похуже? – Бабинов потыкал пальцем в сторону экрана телевизора, на котором видеопауза зафиксировала сосредоточенно застывшего над мусорным баком Руслана Тюленева.
Пульман рассеянно улыбался и цедил через соломинку апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдая в окно кабинета, как выздоравливающие дебилы под присмотром санитаров пропалывают клумбы во дворе клиники. Он пробыл в Ростове ровно сутки – этого времени вполне достало, чтобы решить все вопросы, касающиеся Ивана и предстоящего визита в район предполагаемой катастрофы.
Сейчас он наслаждался покоем, рассеянно слушал помощника и втуне, про себя, тихонько радовался.
Судьба словно услышала его опасения по поводу подозрительной легкости и безболезненности в осуществлении, как справедливо заметил хирург, этого сверхсомнительного и авантюрного проекта. Услышала и подкинула первые трудности, каковых, как следует из исторической практики, на всем протяжении пути к желанной великой цели должно быть изрядное количество. Трудности Адольф Мирзоевич любил, поскольку их преодоление приносило ему заслуженное удовлетворение результатами работы и ощущение своей исключительности – далеко не каждый индивидуум способен побороть все свои трудности и выйти победителем из поединка с вредной девкой по имени Судьба. То обстоятельство, что в ходе осуществления проекта начали явственно ощущаться шероховатости, радовало еще и по другой причине: это значило, что Пульман не тянул пустышку, а действительно зацепил нечто важное. Да, вне всякого сомнения, господин, запечатленный на видеопленке, забрался в мусорный бак не из простого житейского любопытства. Он изображал шаромыгу и сыграл довольно прилично – видимо, имеет большой опыт в подобного рода делах. Но он не учел, что рискнул противостоять мастеру психоанализа. Мастер расколупал противника на три счета. Первое. Подавляющее большинство селян не шарят по помойке – все на виду друг у друга, гордость не позволяет. Второе. Ежели кто и шарит, то исключительно в поисках бутылок, которые выкидывают «новые». Свидетельство обвинения: в баках была целая куча бутылок, но шаромыга ни одной не взял. Третье и, пожалуй, самое главное: на площадке стоит, как минимум, полтора десятка баков, но «шаромыга» залез именно в бабиновский, не уделив никакого внимания остальным, а между тем мусоровоз должен был подъехать только на следующий день, и, с точки зрения настоящего шаромыга, в баках было чем поживиться. То, что «шаромыга» из поселка, а не пришлый, было очевидно – из Солнечного в город можно пробраться лишь по шоссе, проходящему мимо вельможных дач. Стало быть, он пришел из поселка, шоссе проигнорировал, вернулся обратно – откуда пришел…
– Неприятности – это когда у тебя нечего жрать, – глубокомысленно заметил Пульман. – Да – нечего жрать, а ты не можешь достать еды, потому как слаб телом, чтобы заняться бандитизмом, и хил интеллектом, чтобы придумать что-нибудь стоящее. Вот это – неприятности. А то, что имеем мы на сегодняшний день, – это нюансы, коллега… И прекрати курить – тебе кто разрешал? ...Нюансы – это просто дополнительная работа, не более того. А работы мы никогда не боялись… Так что сегодня поедешь отдыхать на дачу.
– Не понял? – Бабинов приоткрыл окно и выкинул сигарету в клумбу – к ней тотчас же бросился какой-то ловкий идиот, схватил и скрылся в кустах. – Я хотел сегодня и завтра ударно поработать в лаборатории…
– Я навел справки. – Адольф Мирзоевич проигнорировал его слова. – В поселке с неделю назад появился посторонний – некто Ануфриев, племянник одной из жительниц Солнечного. Естественно, дал задание проверить его нашему номеру семь. По их картотеке не числится. Утром я позвонил номеру двадцать восемь – завтра мы будем иметь информацию по банку данных Российского отделения Интерпола. Но вообще-то я сильно сомневаюсь, что дело зашло так далеко…
Короче, поезжай, поживи пару дней – ты мне здесь пока не нужен. Разберись. Если тебе покажется, что этот пресловутый Ануфриев пытается подбить клинья к нашему парню, резко не реагируй. Посмотри ему в глаза, пообщайся. Ты у меня умничка – сразу все поймешь. Хотелось бы не спугнуть раньше времени, узнать, что он такое и кого представляет… Ну а если он тебе сильно не понравится, привези ко мне – я с удовольствием с ним побеседую. Да, и прихвати с собой пару бойцов – мало ли…
***
В час дня Андрей повязал галстук, надел пиджак, шляпу и критически осмотрел себя в зеркало. На улице стояла жара, так что в шляпе и галстуке он смотрелся по меньшей мере странно. Но Андрей не без оснований считал себя интеллигентом, а интеллигенту с лысым черепом путешествовать по кварталам, где его знает каждая собака, категорически противопоказано. Носить же шляпу поверх джинсов и тенниски – это и вовсе извращение.
– Может, дома пообедать? – с сомнением посоветовался он со своим отражением. Отражение изобразило страдальческую гримасу, явно не соглашаясь с таким диким предположением. Детектив никогда не обедал дома – он пунктуально посещал полюбившееся ему кафе, заведующим которого был его одноклассник Макс.
Макс иногда пользовался услугами Андрея и кормил его чуть ли не бесплатно, хотя средства позволяли сыщику питаться по обычным расценкам любого приличного ресторана.
Выйдя на улицу, Андрей обнаружил, что его ожидают: у подъезда нетерпеливо слонялся молодой человек выше среднего роста, атлетического телосложения, облаченный в дурацкую тинейджерячью бейсболку с дырками для доступа воздуха. На несколько скуластом, не лишенном приятности лице выделялись ошалелые, с чертовщинкой, зеленые глаза, которые в буквальном смысле принялись его пожирать.
«Где-то я его видел, – встревоженно мелькнуло в голове сыщика. – Где? Черт его знает… Киллер? Нет, вокруг люди, не должно… А потом, почему киллер – и ко мне? Я никому вроде бы дорогу не перешел, загадочных секретов не обнаруживал… Нет, вряд ли… Клиент, наверно».
Незнакомец коротко кивнул Андрею и без предисловий спросил:
– Ты точно Мартынюк? Андрей Владимирович? «Ишь, какой резкий пацан! – неодобрительно подумал Андрей. – Верно, бандит. Только прикинут почему-то бедновато – не по „понятиям“. Видимо, из „отморозков“.
– Так что?! – нетерпеливо поторопил «отморозок».
– Может быть, может быть, – солидно ответил Андрей. – А зачем тебе именно «точно»? У тебя ко мне что – дело?
– Ага, дело. – Парень осмотрелся по сторонам и начал беспокойно растирать левое запястье. – Очень серьезное дело, братишка. Удели мне минут пять – не пожалеешь.
– Я сейчас на больничном. А в настоящий момент у меня обед. Во время обеда делами не занимаюсь. Если очень нужно, подожди недельку – я выйду, придешь в контору и пообщаемся.
– Я тебя очень прошу! Это крайне важно и не только для меня. Всего лишь пять минут – и тебе все станет ясно. Итак? – Он нехорошо дернул левой бровью, и глаза его внезапно наполнились сильно концентрированным ультрамарином.
Это «итак» несколько охладило пыл Андрея. «Нет, явно не „отморозок“, – решил он. – „Отморозки“ так не выражовываются. А кто?
Какой-нибудь ревнивый муж? Еще хуже – это такая публика, как пристанет, ни за что не отвяжется!»
– Ладно… Я обедаю в кафе «Раб желудка». Отсюда – пятнадцать минут, если идти не торопясь. Можешь прогуляться со мной и по ходу изложить суть своего дела. Большим временем я не располагаю. Устраивает?
– Ага, устраивает. – «Муж» заметно обрадовался и несколько расслабился.
Двинулись в сторону кафе. Парень представился:
– Иван Андреев. Офицер. В отпуске. Заранее предупреждаю – не торопись возмущаться, если тебе в моем рассказе что-то покажется странным. А тебе точно покажется…
Андрей поморщился. Ну вот! Сейчас начнется: я думаю, что она спит с тем-то, мне кажется, что у нее там-то дружок… Черт бы побрал всех этих рогоносцев, вместе взятых! Каким местом думают, когда их под венец тащат?
– Ты совсем недавно получил травму, – неожиданно огорошил «муж». – Я прав?
– Во как! – удивился Андрей. – Ну, получил… А какое отношение это имеет к твоему делу?
– Просто знаю, – скромно сообщил собеседник. – В общем, я прав – коню понятно. При каких обстоятельствах ты получил травму?
– Но позвольте, юноша! – возмутился Андрей. – Какой-то вы странный… Насчет допроса мы, кажется, не договаривались. Какое отношение моя травма имеет к твоему делу?!
– К нашему делу, – безапелляционно заявил собеседник, по-хулигански надув щеку и с резким звуком выпустив воздух изо рта. – Имеет, имеет – не сомневайся.
– Ах, к «нашему» делу! – ядовито ухмыльнулся сыщик. – А мы, значитца, уже с тобой договорчик подмахнули… А?
– Не надо иронизировать, – сурово нахмурился «муж», настороженно оглядываясь. – Договор за нас подписали другие. И самое неприятное – эти пиздроны даже не удосужились спросить нашего согласия… Кстати, за нами «хвоста» нет?
– Кто не удосужился? – несколько оживился Андрей. – Как-как?
– Пиздроны – это такие плохие люди, – пояснил парень, опять воровато оглядываясь по сторонам. – Мочить, короче, надо, но пока руки не доходят. Ничего – мы это поправим… Как насчет «хвоста»?
– Нет никакого «хвоста», – машинально ответил Андрей и встревоженно подумал: «Странный тип. Может, шизик? Только этого мне не хватало!» – а вслух произнес как можно мягче:
– Не знаю даже, почему это я должен перед тобой отчитываться. – Но тут он заметил, как посуровело лицо спутника, и решил судьбу не испытывать. Кто его знает, что у этого типа на уме?
– Что ж – если это имеет отношение к «нашему» делу – извольте: поскользнулся в подъезде, ударился головой о батарею, результат – черепно-мозговая травма.
Устраивает?
– Надо же, блин! – с какой-то издевкой воскликнул собеседник. – Во дают, а! Нет, ты подумай – даже не потрудились посимпатичнее версию соорудить!
Пиздроны… И что-то около недели ты, естественно, провалялся в больнице. Ага?
Андрею на миг стало неудобно, что он не может предложить «мужу» нечто более весомое, типа кровавой групповой драки со стрельбой, спонтанно возникшей в процессе преследования особо опасных преступников, разоблаченных детективным агентством.
– Ничего я не сооружал, – с обидой буркнул он. – Упал, ударился, очнулся в больнице. Вчера выписали. Сейчас на больничном – отдыхаю. Судимостей нет. Взятки не беру. Потому что не дают…
– А повязку? – не обращая внимания на его иронию, напористо продолжал собеседник. – Бинты что, сняли там же, в больнице?
Андрей на минуту задумался, затем потерянно пробормотал:
– Извини – как ты сказал тебя зовут?
– Иван я, – тяжело вздохнул парень. – Иван. Что с повязкой?
– Послушай, Иван… А ты уверен, что тебе так уж необходима эта информация? Может, не стоит?
– Да нужна, нужна! – Парень начал терять терпение. – И не мне нужна, а тебе – я уже пять минут твержу!
– Ладно, – согласился Андрей с обреченным видом. – Сняли бинты, конечно. Вчера, перед тем как отправить домой, медсестра сняла. Куда она их дела, тоже имеет значение?
– Представь себе, имеет, – заверил Иван. – Но это уже так – детали. А когда снимала бинты, ничего медсестра не сказала?
– А-а-а! Так там были брильянты! – не удержался, спаясничал сыщик.
– А медсестра, блядь такая, их уперла… Да?!
– Прекрати, Андрюха! – угрожающе воскликнул Иван. – Прекрати!
– Прекратил, – серьезно сказал сыщик. Понял вдруг, что просто так, скуки ради, не станет человек приставать с дурацкими на первый взгляд вопросами. Откуда он знает такие подробности? – Сестра сказала, что на бинтах кровь. А ее там быть не должно – во-первых, шрам зарубцевался, во-вторых, там защитная пленка.
– Ага, все сходится, – оживленно потер ладони Иван и как-то даже просветлел ликом. – А теперь слушай и не перебивай – дурные вопросы будешь задавать потом. – И он подробно изложил версию, представленную накануне Русланом Тюленевым, не преминув добавить свои соображения о странных совпадениях, цветных галлюцинациях и прочих нестыковках последних дней.
Сначала Андрей решил, что парень спятил. Чертовщина какая-то! Но в этой чертовщине проскальзывали явно настораживающие и недвусмысленные факты, от которых нельзя было отмахнуться. Да и ясность изложения не позволяла предположить, что говорит сумасшедший.
– Я понимаю, смахивает на бред сумасшедшего, – спокойно заметил Иван, закончив повествование. – Можно эксперимент провести – если есть желание.
Думаю, удастся на сто процентов. Телефон нужен… – И он пояснил, в чем состоит суть эксперимента.
Между тем они приблизились к кафе, над входом в которое красовалась весьма занимательная вывеска в виде герба. Под верхним обрезом готическими буквами было выведено «Раб желудка», а в центре был изображен пожилой, унылого вида гражданин с негрским лицом, прикованный за тощую лодыжку огромной цепью к огромному же, анатомически правильно нарисованному желудку, выкрашенному почему-то в ядовито-зеленый цвет.
– Авангард! – восхищенно оценил Иван, отчего-то приободрившись при виде вывески. – Понимаю… – Дегенерация, – поправил Андрей, по-хозяйски распахивая дверь и гостеприимным жестом приглашая спутника войти. – Шутка пьяного идиота. Прошу!
Войдя в холл с мягко журчащим кондиционером и стандартными кадкофикусами, детектив поздоровался со швейцаром, почтительно приподнявшимся со стула, и повел Ивана по коридорчику, уходящему куда-то влево.
– Заведующий тутошний – мой кент, – пояснил Андрей. – Позвоним от него. Кстати, с твоим дядей я достаточно хорошо знаком – сволочь еще та…
Завернув пару раз, наши герои подошли к двери с табличкой «Заведующий».
Андрей без стука распахнул дверь, пропуская Ивана вперед.
Заведующий был занят. Он полулежал в массивном кресле, будучи оседлан длинноногой девицей, у которой юбка была задрана до подмышек. Девица сосредоточенно подпрыгивала, виляя тазом, и неискренне стонала. Подержанные ягодицы глянцевито подрагивали, шоркая по несколько неудачно приспущенным штанишкам хозяина кабинета.
– Развели тут блядство, понимаешь! – гнусаво крикнул Андрей.
Подталкивая засмущавшегося Ивана в спину, он буднично бросил хозяину:
– У меня дело, Максик. Ты бы не мог со своей кобылкой отъехать в соседнюю комнату?
Заведующий – тучный мужик, выглядевший гораздо старше своих лет, бесцеремонно согнал девицу, которая, ничуть не смутившись присутствием посторонних, спокойно одернула юбку и покинула кабинет, успев состроить Ивану глазки. Вслед за ней, придерживая штаны и тоже ни капельки не возмутившись, выплыл хозяин кабинета, всем своим видом выражая покорность суровой судьбе.
– Так, значит. – Андрей присел за стол и вытащил из ящика телефонный справочник. – Поляков, говоришь… – Он полистал справочник, нашел номер, набрал. Инспектор, как ни странно, оказался на месте.
– Капитан Поляков.
– Добрый день. Вас беспокоит… эмм… начальник отделения психиатрической клиники Дятлов.
– Ну, – недружелюбно буркнул инспектор. – И что дальше?
– Видите ли, эмм… я бы хотел выяснить кое-какие обстоятельства недавно случившегося у нас происшествия. Дело в том, что наши два пациента, эмм… Ну, понимаете, делом заинтересовался сам представитель… Вы понимаете?
– Сыщик замер – Иван сказал про инспектора, про то, что оный инспектор упомянул какого-то представителя. Представителя чего или кого – было совершенно неясно.
Сейчас капитан спросит «какого представителя?» и придется бросать трубку. А вдруг у него стоит определитель? То-то придется Максу покрутить жирной задницей!
– А-а-а! Это те клоуны, на катафалке?! – заметно оживился инспектор. – Один еще вместо штанов какую-то тенниску нацепил… Значит, все-таки психи! Психи, да?
– В общем, да… Видите ли, я провожу административное расследование происшествия и хочу, если это, конечно, вас не затруднит, чтобы вы коротко описали эти события.