Страница:
рабство и разделили все между собою. Предводители получили большие участки.
Слабые прибегнули к покровительству сильнейших.
Каждый владелец управлял в своем участке по-своему, устанавливал свои
законы, соблюдая свои выгоды, и старался окружить себя достаточным числом
приверженцев, для удержания в повиновении своих вассалов или для отражения
хищных соседей. Для сего избирались большею частию вольные люди,
составлявшие некогда войско завоевателей. Со временем они смешались с
побежденными; установились взаимные обязательства между владельцами и
вассалами, и стихия независимости сохранилася в народе. Главные владельцы
признавали первенство короля, обязывались вспомоществовать ему во время
войны; иногда прибегали к его суду и, если были недовольны, имели право
вести против него вооруженных вассалов.
Короли, избираемые вначале владельцами, были самовластны токмо в
собственном своем участке; в случае войны с неприятелем, новых налогов или
споров между двумя могущими соседями они созывали сеймы.
Сеймы сии составляли сначала одни знатные владельцы и военные люди;
духовенство было призвано впоследствии властолюбивыми Палатными мерами
(maires du palais), а народ гораздо позже, когда королевская власть
почувствовала необходимость противуставить новую силу дворянству,
соединенному с духовенством.
Судопроизводство находилось в руках владельцев. Для записывания их
постановлений избирались грамотеи из простолюдинов, ибо знатные люди
занимались единственно военной наукою и не умели читать. Когда же война
призывала баронов к защите королевских владений или собственных замков, то в
их отсутствие сии грамотеи чинили суд и расправу сначала от имени баронов, а
впоследствии сами от себя. Продолжительные войны дали им время основать свою
самобытность. Таким образом родились парламенты.
Нужда в деньгах заставила баронов епископов продавать вассалам права,
некогда присвоенные завоевателями. Сначала откупились рабы от вассалов,
затем общины приобрели привилегии. В последствии времени короли, для
уничтожения власти сильных владельцев, непрестанно покровительствовали
общины, и когда мало-помалу народ откупился, а владельцы обеднели и стали
проситься на жалование королей, они выбрались из феодальных своих вертепов и
стали являться apprivoises в дворцовые передние. Короли почувствовали всю
выгоду сего нового положения; дабы (subvenir aux frais de nouvelle depense)
прикрыть новые необходимые расходы, они прибегнули к продаже судебных мест,
ибо доходы от прав, покупаемых городами, начали истощаться и казались уже
опасными. Сия мера утвердила независимость de la Magistrature (гражданских
сановников), и сие сословие вошло в соперничество с дворянством, которое
возненавидело его.
Продажа гражданских мест упрочила правление достаточной части народа,
следственно, столь же благоразумна и представляет такие же залоги, как и
нынешние законы о выборах. Писатели XVIII века напрасно вопили противу сей
меры, будто бы варварской и нелепой.
Но вскоре короли заметили, до какой степени сия мера ограничила их
самовластие и укрепила независимость сановников. Ришелье установил
комиссаров, то есть сановников, временно уполномоченных королем. Законники
возроптали как на нарушение прав своих и злоупотребление общественной
доверенности. Их не послушали, и самовластие министра подавило и их и
феодализм.
План
Что ныне называется Малороссией?
Что составляло прежде Малороссию?
Когда отторгнулась она от России?
Долго ли находилась под владычеством татар -
От Гедимина до Сагайдачного,
От Сагайдачного до Хмельницкого,
От Хмельницкого до Мазепы,
От Мазепы до Разумовского.
Вводные страницы
Sous le nom d'Ukraine ou de Petite Russie l'on entend une grande
etendue de terrain reunie au colosse de la Russie et que comprend les
gouvernements de Tchernigov, Kiov, Harkov, Poltava et Kamenetz-Podolsk.
Le climat y est doux; la terre feconde, elle est boisee vers
l'occident, au midi s'etendent plaines immenses traversees par des larges
rivieres et ou le voyageur ne rencontre ni bois ni collines.
Les Slaves ont de tout temps habite cette vaste contr ee. Les villes de
Kiov, Tchernigov et Lubetch sont aussi anciennes que Novgorod-Veliki, ville
libre et commercante, dont la fondation remonte aux premiers siecles de
notre ere.
Les Polianes habitaient les bords du Dniepre, les Severiens et les
Soulitches les bords de la Desna, de la Seme et du Soula, les Radimitchs sur
les rivages de la Soge, les Dregovitches entre la Dvina occidentale et le
Pripete, les Drevliens en Volynie; les Bouges et les Doulebes sur le Boug,
les Loutichs et les Tiverces a l'embouchure du Dniestre et du Danube.
Vers le milieu du 9 siecle Novgorod fut conquise par les Normands,
connus sous les noms de Varegues-Rousses. Ces hardis aventuriers porterent
plus loin leur invasions, subjugu erent tour a tour les peuplades qui
habitaient les bords du Dniepre, du Boug, de la Desna.
Les differentes peuplades Slaves qui adopterent le nom de Russes
grossirent l'armee de leurs vainqueurs. Ils s'empar erent de Kiov; Oleg y
etablit le siege de sa domination.
Les Varegues-Rousses se rendirent terribles au Bas Empire et plus d'une
fois leur flotte barbare vint menacer la riche et faible Byzance. Ne pouvant
les repousser par la force des armes elle se flatta de les attacher au joug
de la religion - l'evangile fut pr eche aux sauvages adorateurs de Peroune
et Vladimir subit le bapteme. Ses sujets adopterent avec une stupide indiff
erence la religion que preferait leur Chef.
Les Russes devenues formidables aux peuples les plus eloign es etaient
toujours en butte aux invasions de leurs voisins les Bolgars, les
Petchenegues et les Polovtsi. Vladimir partagea entre ses fils les conquetes
de ses ancetres.
Ces princes dans leurs apanages etaient des del egues du souverain,
charges de contenir les emeutes et de repousser l'ennemi. Ce n'etait pas la
comme on voit le gouvernement feodal, systeme base sur independance des
individus et le droit egal au butin. Mais bientot les rivalites et les
guerres eclat erent et pendant plus de deux cents ans durerent sans
interruption. La residence du souverain fut transfer ee dans la ville de
Vladimir. Tchernigov et Kiov perdirent peu a peu leur importance. Cependant
d'autres villes s'elev erent au midi de la Russie: Korsoune et Boguslave sur
la Rossi (gouvernement de Kiov), Starodub sur le Babentza (gouvernement de
Tchernigov), Strezk et Vostrezk (gouvernement de Tchernigov), Tripol (pr es
de Kiov), Loubny et Chorol (gouvernement de Poltava), Prilouk (gouvernement
de Poltava), Novgorod-Seversky (gouvernement de Tchernigov).Toutes ces
villes existaient deja vers la fin du XIII siecle.
Tandis que les petits fils de Vladimir le Grand se disputaient entre
eux son heritage, et que les peuplades guerrieres qui habitaient a l'Est de
mer Noire venaient servir d'auxiliaires aux uns et partager les depouilles
des autres - un fleau inattendu vint frapper les princes et les peuples de
la Russie.
Les Tartares se presenterent aux frontieres de la Russie. Ils etaient
precedes de ces memes Polovtsi qui chasses de leurs paturages se r
efugiaient en foule aupres des princes qu'ils avaient tour a tour servis et
depouilles Les princes s'assembl erent a Kiov, la guerre y fut resolue, la
multitude accourut de toute part et se rangea sous leurs drapeaux. Georges,
grand prince de Vladimir, fut le seul qui ne voulut pas prendre sa part des
dangers de cette expedition. L'affaiblissement des apanages etait les fruits
qu'il en attendait.
L'armee des princes reunie aux Polovtsi s'avanca contre un ennemi
inconnu et deja redoutable. Des envoy es Tartares parurent sur les bords du
Dniepre au moment ou l'armee russe en effectuait le passage. Ils propos
erent aux princes l'alliance contre les Polovtsi; mais ceux-ci us erent de
leur influence et les envoyes furent egorg es. L'armee avancait toujours;
cependant les dissentions ne tarderent pas a s'y elever. Les deux Mstislav,
le prince de Kiov et celui de Galitz en vinrent a une rupture ouverte.
Arrive sur les bords de Kalka (riviere du gouvernement de Iekaterinoslav)
Mstislav de Galitz le passa avec ses troupes, tandis que le reste de l'armee
sous la conduite du prince de Kiov se retrancha sur le bord oppose. Le
lendemain (31 mai 1224) l'ennemi parut - et la bataille s'engagea entre
l'armee tartare et le corps avance compose des troupes du prince de Galitz
et des Polovtsi. Ceux-ci plierent d'abord et port erent le desordre dans les
rangs des Russes. Ceux-ci combattaient encore, animes par l'exemple du brave
Daniel de Volynie, mais l'orgueil insense des princes fut cause de leur
perte: Mstislav de Kiov n'envoya pas de secours au prince de Galitz et celui
ne voulut pas en demander.
Bientot tout fut en deroute, les Polovtsi en fuyant tuaient les Russes
pour les depouiller a la hate. Les Russes repasserent le Kalka poursuivis
par les Tartares et d epasserent le camp du prince de Kiov qui, spectateur
immobile de leur defaite, comptait encore sur ses propres forces pour
repousser les vainqueurs qui bientot l'entourerent. Les Tartares entamerent
une negociation a la faveur de laquelle ils s'emparerent du camp. Le carnage
fut horrible. Mstislav et quelques autres princes subirent un sort affreux.
Les Tartares, apres les avoir lies et couches par terre, les couvrirent
d'une planche et s'assirent dessus en ecrasant tout vifs. Ainsi perit une
armee nagu ere si formidable. Les Russes furent poursuivis jusqu'a
Tchernigov et Novgorod-Seversky. Tout fut livre aux fer et aux flammes. Tout
a coup les vainqueurs s'arreterent et leurs hordes se retirerent vers l'Est
ou ils rejoignirent la grande armee de Tchingis-han campee alors en
Bukharie. {1}
Table-Talk
Когда в 1815 году дело шло о восстановлении Польши, тогда граф Поццо ди
Борго прислал государю свое мнение. (Граф противился всеми силами исполнению
сей великой ошибки.) Государь, прочитав его, сказал князю Козловскому: "Le
comte Pozzo a plus d'esprit que moi, je le lui accorde. Mais ce que je sais
bien, c'est que j'ai plus de conscience, et vous pouvez le lui dire" {1}.
Козловский не преминул. Поццо отвечал: "Cela peutetre; aussi dans cette
occasion, n'ai-je pas parle comme confesseur" {2}.
Суворов наблюдал посты. Потемкин однажды сказал ему смеясь: "Видно,
граф, хотите вы въехать в рай верхом на осетре". Эта шутка, разумеется,
принята была с восторгом придворными светлейшего. Несколько дней после один
из самых низких угодников Потемкина, прозванный им Сенькою-бандуристом,
вздумал повторить самому Суворову: "Правда ли, ваше сиятельство, что вы
хотите въехать в рай на осетре?" Суворов обратился к забавнику и сказал ему
холодно: "Знайте, что Суворов иногда делает вопросы, а никогда не отвечает".
Divide et impera {1} есть правило государственное, не только
махиавеллическое (принимаю это слово в его общенародном значении).
Езуит Посвин, столь известный в нашей истории, был один из самых
ревностных гонителей памяти Макиавеллевой. Он соединил в одной книге все
клеветы, все нападения, которые навлек на свои сочинения бессмертный
флорентинец, и тем остановил новое издание оных. Ученый Conringius, издавший
"Il principe" в 1660 году, доказал, что Посвин никогда не читал Макиявелля,
а толковал о нем понаслышке.
Человек по природе своей склонен более к осуждению, нежели к похвале
(говорит Макиявелль, сей великий знаток природы человеческой).
Глупость осуждения не столь заметна, как глупая хвала; глупец не видит
никакого достоинства в Шекспире, и это приписано разборчивости его вкуса,
странности и т. п. Тот же глупец восхищается романом Дюкре-Дюмениля или
"Историей" г. Полевого, и на него смотрят с презрением, хотя в первом случае
глупость его выразилась яснее для человека мыслящего.
Форма цифров арабских составлена из следующей фигуры:
A |(1), АВDС(2), АВЕСD(3), АВD+АЕ(4), еtс. D
Римские цифры составлены по тому же образцу.
Отелло от природы не ревнив - напротив: он доверчив. Вольтер это понял
и, развивая в своем подражании создание Шекспира, вложил в уста своего
Орозмана следующий стих: Je ne suis point jaloux ... Si je l'etais jamais!..
{1}
Однажды маленький арап, сопровождавший Петра I в его прогулке,
остановился за некоторою нуждой и вдруг закричал в испуге: "Государь!
Государь! из меня кишка лезет". Петр подошел к нему и увидя, в чем дело,
сказал: "Врешь: это не кишка, а глиста" - и выдернул глисту своими пальцами.
Анекдот довольно не чист, но рисует обычаи Петра.
Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет
оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через
четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова.
Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу,
что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь
проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу, и - - -
Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал:
"Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у
нас на носу, и просит вас немедленно отступить". Багратион отвечал:
"Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко; а коли на
моем, так мы успеем еще отобедать".
Дельвиг однажды вызвал на дуэль Булгарина. Булгарин отказался, сказав:
"Скажите барону Дельвигу, что я на своем веку видел более крови, нежели он
чернил".
Я встретился с Надеждиным у Погодина. Он показался мне весьма
простонародным, vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия. Например,
он поднял платок, мною уроненный. Критики его были очень глупо написаны, но
с живостию, а иногда и с красноречием. В них не было мыслей, но было
движение; шутки были плоски.
Дельвиг звал однажды Рылеева к девкам. "Я женат", - отвечал Рылеев.
"Так что же, - сказал Дельвиг, - разве ты не можешь отобедать в ресторации
потому только, что у тебя дома есть кухня?"
Дельвиг не любил поэзии мистической. Он говаривал: "Чем ближе к небу,
тем холоднее".
Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный, по своему обыкновению,
оборванный и растрепанный. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный
Милонов заплакал и, указывая на небо, сказал: "Там, там найду я награду за
все мои страдания..." "Братец, - возразил ему Гнедич, - посмотри на себя в
зеркало: пустят ли тебя туда?"
Об арапе графа С **. У графа С ** был арап, молодой и статный мужчина.
Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю. У графа
С ** по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по
своему обыкновению. Но швейцар прогнал их, говоря сердито: "Ступайте прочь,
не до вас. У нас графинюшка родила арапчинка, а вы лезете за милостыней".
Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то
страсти, такого-то порока; но существа живые, исполненные многих страстей,
многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и
многосторонние характеры. У Мольера скупой скуп - и только; у Шекспира
Шайлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен. У Мольера лицемер
волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под
сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря. У Шекспира лицемер
произносит судебный приговор с тщеславною строгостию, но справедливо; он
оправдывает свою жестокость глубокомысленным суждением государственного
человека; он обольщает невинность сильными, увлекательными софизмами, не
смешною смесью набожности и волокитства. Анжело лицемер - потому что его
гласные действия противуречат тайным страстям! А какая глубина в этом
характере!
Но нигде, может быть, многосторонний гений Шекспира не отразился с
таким многообразием, как в Фальстафе, коего пороки, один с другим связанные,
составляют забавную, уродливую цепь, подобную древней вакханалии. Разбирая
характер Фальстафа, мы видим, что главная черта его есть сластолюбие;
смолоду, вероятно, грубое, дешевое волокитство было первою для него заботою,
но ему уже за пятьдесят, он растолстел, одрях; обжорство и вино приметно
взяли верх над Венерою. Во-вторых, он трус, но, проводя свою жизнь с
молодыми повесами, поминутно подверженный их насмешкам и проказам, он
прикрывает свою трусость дерзостью уклончивой и насмешливой. Он хвастлив по
привычке и по расчету. Фальстаф совсем не глуп, напротив. Он имеет и
некоторые привычки человека, изредка видавшего хорошее общество. Правил нет
у него никаких. Он слаб, как баба. Ему нужно крепкое испанское вино (the
sack), жирный обед и деньги для своих любовниц; чтоб достать их, он готов на
все, только б не на явную опасность.
В молодости моей случай сблизил меня с человеком, в коем природа,
казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. ***
был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без
всяких правил, слезлив и толст. Одно обстоятельство придавало ему прелесть
оригинальную. Он был женат. Шекспир не успел женить своего холостяка.
Фальстаф умер у своих приятельниц, не успев быть ни рогатым супругом, ни
отцом семейства; сколько сцен, потерянных для кисти Шекспира!
Вот черта из домашней жизни моего почтенного друга. Четырехлетний сынок
его, вылитый отец, маленький Фальстаф III, однажды в его отсутствие повторял
про себя: "Какой папенька хлаблий! как папеньку госудаль любит!" Мальчика
подслушали и кликнули: "Кто тебе это сказывал, Володя?" - Папенька, -
отвечал Володя.
Когда Пугачев сидел на Монетном дворе, праздные москвичи между обедом и
вечером заезжали на него поглядеть, подхватить какое-нибудь от него слово,
которое спешили потом развозить по городу. Однажды сидел он задумавшись.
Посетители молча окружали его, ожидая, чтоб он заговорил. Пугачев сказал:
"Известно по преданиям, что Петр I, во время Персидского похода, услыша, что
могила Стеньки Разина находилась невдалеке, нарочно к ней поехал и велел
разметать курган, дабы увидать хоть его кости..." Всем известно, что Разин
был четвертован и сожжен в Москве. Тем не менее сказка замечательна,
особенно в устах Пугачева. В другой раз некто ***, симбирский дворянин,
бежавший от него, приехал на него посмотреть и, видя его крепко
привинченного на цепи, стал осыпать его укоризнами. *** был очень дурен
лицом, к тому же и без носу. Пугачев, на него посмотрев, сказал: "Правда,
много перевешал я вашей братии, но такой гнусной образины, признаюсь, не
видывал".
6 октября 1834 г.
Дмитриев предлагал императору Александру Муравьева в сенаторы. Царь
отказал начисто и, помолчав, объяснил на то причину. Он был в заговоре
Палена. Пален заставил Муравьева писать конституцию, - а между тем произошло
дело 11 марта. Муравьев хвастался в последствии времени, что он будто бы не
иначе соглашался на революцию, как с тем, чтобы наследник подписал хартию.
Вздор. - План был начертан Рибасом и Паниным. Первый отстал, раскаясь и
будучи осыпан милостями Павла. - Падение Панина произошло оттого, что он
сказал, что все произошло по его плану. Слова сии были доведены до
государыни Марии Феодоровны - и Панин был удален.
(Слышал от Дмитриева.)
Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему
собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров
несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это
наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и
не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров
благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего
дороже".
Костров был от императрицы Екатерины именован университетским
стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования.
Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для
сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого
пьяницы, с которым был он в тесной дружбе.
Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим
столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами.
Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила
Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не
в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в
конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда
попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров.
Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему
собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров
несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это
наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и
не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров
благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего
дороже".
Костров был от императрицы Екатерины именован университетским
стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования.
Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для
сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого
пьяницы, с которым был он в тесной дружбе.
Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим
столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами.
Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила
Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не
в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в
конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда
попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров.
Граф К. Разумовский был в заговоре 1762 г. Исполнение было ускорено
изменою одного из сообщников. Екатерина уже бежала из Петергофа, а
Разумовский еще ничего не знал. Он был дома. Вдруг слышит, к нему стучатся.
"Кто там?" - "Орлов, отоприте". Алексей Орлов, которого до тех пор гр.
Разумовский не видывал, вошел и объявил, что Екатерина в Измайловском полку,
но что полк, взволнованный двумя офицерами (дедом моим Л. А. Пушкиным и не
помню кем еще), не хочет ей присягать. Разумовский взял пистолеты в карманы,
поехал в фуре, приготовленной для посуды, явился в полк и увлек его. Дед мой
посажен был в крепость, где и сидел два года.
Славный анекдот об указе, разорванном князем Яковом Долгоруким,
рассказан у Голикова ошибочно и не вполне. Долгорукий после дерзкого своего
поступка уехал домой из сената. Государь, узнав обо всем, очень прогневался
и приехал к нему. Князь Яков стал перед ним на колени и просил помилования.
Государь, побранив его, стал с ним рассуждать о сущности разорванного указа.
Долгорукий изложил ему свое мнение. "Разве не мог ты то же самое сказать, -
заметил ему Петр, - не раздирая моего указа?" - "Правда твоя, государь, -
отвечал Долгорукий, - но я знал, что если я его раздеру, то уже впредь
таковых подписывать не станешь, жалея мою старость и усердие". - Государь с
ним помирился, но, приехав к себе, приказал царице, которая к князьям
Долгоруким была особенно милостива, призвать князя Якова и присоветовать ему
на другой день при всем сенате просить прощения у государя. Князь Яков
начисто отказался. На другой день он, как ни в чем не бывало, встретил в
сенате государя и более чем когда-нибудь его оспоривал. Петр, видя, что с
ним делать нечего, оставил это дело и более о том уже не упоминал.
(Слышал от кн. А. Н. Голицына.)
Одна дама сказывала мне, что если мужчина начинает с нею говорить о
предметах ничтожных, как бы приноравливаясь к слабости женского понятия, то
в ее глазах он тотчас обличает свое незнание женщин. В самом деле: не смешно
ли почитать женщин, которые так часто поражают нас быстротою понятия и
тонкостию чувства и разума, существами низшими в сравнении с нами! Это
особенно странно в России, где царствовала Екатерина II и где женщины вообще
более просвещены, более читают, более следуют за европейским ходом вещей,
нежели мы, гордые бог ведает почему.
Гете имел большое влияние на Байрона. Фауст тревожил воображение
Чильд-Гарольда. Два раза Байрон пытался бороться с великаном романтической
поэзии - и остался хром, как Иаков.
Многие негодуют на журнальную критику за дурной ее тон, незнание
приличия и тому подобное: неудовольствие их несправедливо. Ученый человек,
занятый своим делом, погруженный в свои размышления, не имеет времени
являться в общество и приобретать навык к суетной образованности, подобно
праздному жителю большого света. Мы должны быть снисходительны к его
простодушной грубости, залогу добросовестности и любви к истине. Педантизм
имеет свою хорошую сторону. Он только тогда смешон и отвратителен, когда
Мелкомыслие и Невежество выражаются его языком.
Зорич был очень прост. Собираясь в чужие края, он не знал, как назвать
себя, и непременно думал путешествовать под чужим именем, чтоб не
обеспокоить Европу. Он был влюблен в кн. Долгорукую, которая жила в
Могилеве, где муж ее начальствовал дивизией. У Зорича был домашний театр, и
княгиня играла в нем в опере Annette et Lubin. Зорич, не зная, как ее
угостить, вздумал велеть палить из пушек, когда Annette взойдет хозяйкой в
свою хижину. Когда она бросается на колени перед своим господином, то из-за
кулис ведено было выдвинуть ей бархатную подушку и еtс.
Когда граф д'Артуа приезжал в Петербург, то государыня приняла его
самым ласковым и блистательным образом. Он ей, однако, надоедал, и она
велела сказать дамам своим, чтоб они постарались его занять. Однажды
посадила она графа д'Артуа в свою карету. Граф д'Аваре, капитан гвардии
принца, имея право повсюду следовать за ним, хотел было сесть также в
карету, но государыня остановила его, сказав: "Cette fois-ci c'est moi qui
me charge d'etre le capitaine des gardes de m-r le comte d'Artois" 1).
(Слышал от кн. К. Ф. Долгоруковой.)
Государь долго не производил Болдырева в генералы за карточную игру.
Однажды, в какой-то праздник, во дворце, проходя мимо его в церковь, он
сказал: "Болдырев, поздравляю тебя". Болдырев обрадовался; все бывшие тут
думали, как и он, и поздравили его. Государь, вышед из церкви и проходя
опять мимо Болдырева, сказал ему: "Поздравляю тебя, ты, говорят, вчерась
выиграл". Болдырев был в отчаянии.
Графа Кочубея похоронили в Невском монастыре. Графиня выпросила у
государя позволение огородить решеткою часть пола, под которой он лежит.
Старушка Новосильцева сказала: "Посмотрим, каково-то будет ему в день
второго пришествия. Он еще будет карабкаться через свою решетку, а другие
давно уж будут на небесах".
Кречетников, при возвращении своем из Польши, позван был в кабинет
императрицы. "Исполнил ли ты мои такие приказания?" - спросила императрица.
"Нет, государыня", - отвечал Кречетников. Государыня вспыхнула. "Как нет!"
Кречетников стал излагать причины, не дозволившие ему исполнить высочайшие
повеления. Императрица его не слушала; в порыве величайшего гнева она
осыпала его укоризнами и угрозами. Кречетников ожидал своей погибели.
Наконец императрица умолкла и стала ходить взад и вперед по комнате.
Кречетников стоял ни жив ни мертв. Через несколько минут государыня снова
Слабые прибегнули к покровительству сильнейших.
Каждый владелец управлял в своем участке по-своему, устанавливал свои
законы, соблюдая свои выгоды, и старался окружить себя достаточным числом
приверженцев, для удержания в повиновении своих вассалов или для отражения
хищных соседей. Для сего избирались большею частию вольные люди,
составлявшие некогда войско завоевателей. Со временем они смешались с
побежденными; установились взаимные обязательства между владельцами и
вассалами, и стихия независимости сохранилася в народе. Главные владельцы
признавали первенство короля, обязывались вспомоществовать ему во время
войны; иногда прибегали к его суду и, если были недовольны, имели право
вести против него вооруженных вассалов.
Короли, избираемые вначале владельцами, были самовластны токмо в
собственном своем участке; в случае войны с неприятелем, новых налогов или
споров между двумя могущими соседями они созывали сеймы.
Сеймы сии составляли сначала одни знатные владельцы и военные люди;
духовенство было призвано впоследствии властолюбивыми Палатными мерами
(maires du palais), а народ гораздо позже, когда королевская власть
почувствовала необходимость противуставить новую силу дворянству,
соединенному с духовенством.
Судопроизводство находилось в руках владельцев. Для записывания их
постановлений избирались грамотеи из простолюдинов, ибо знатные люди
занимались единственно военной наукою и не умели читать. Когда же война
призывала баронов к защите королевских владений или собственных замков, то в
их отсутствие сии грамотеи чинили суд и расправу сначала от имени баронов, а
впоследствии сами от себя. Продолжительные войны дали им время основать свою
самобытность. Таким образом родились парламенты.
Нужда в деньгах заставила баронов епископов продавать вассалам права,
некогда присвоенные завоевателями. Сначала откупились рабы от вассалов,
затем общины приобрели привилегии. В последствии времени короли, для
уничтожения власти сильных владельцев, непрестанно покровительствовали
общины, и когда мало-помалу народ откупился, а владельцы обеднели и стали
проситься на жалование королей, они выбрались из феодальных своих вертепов и
стали являться apprivoises в дворцовые передние. Короли почувствовали всю
выгоду сего нового положения; дабы (subvenir aux frais de nouvelle depense)
прикрыть новые необходимые расходы, они прибегнули к продаже судебных мест,
ибо доходы от прав, покупаемых городами, начали истощаться и казались уже
опасными. Сия мера утвердила независимость de la Magistrature (гражданских
сановников), и сие сословие вошло в соперничество с дворянством, которое
возненавидело его.
Продажа гражданских мест упрочила правление достаточной части народа,
следственно, столь же благоразумна и представляет такие же залоги, как и
нынешние законы о выборах. Писатели XVIII века напрасно вопили противу сей
меры, будто бы варварской и нелепой.
Но вскоре короли заметили, до какой степени сия мера ограничила их
самовластие и укрепила независимость сановников. Ришелье установил
комиссаров, то есть сановников, временно уполномоченных королем. Законники
возроптали как на нарушение прав своих и злоупотребление общественной
доверенности. Их не послушали, и самовластие министра подавило и их и
феодализм.
План
Что ныне называется Малороссией?
Что составляло прежде Малороссию?
Когда отторгнулась она от России?
Долго ли находилась под владычеством татар -
От Гедимина до Сагайдачного,
От Сагайдачного до Хмельницкого,
От Хмельницкого до Мазепы,
От Мазепы до Разумовского.
Вводные страницы
Sous le nom d'Ukraine ou de Petite Russie l'on entend une grande
etendue de terrain reunie au colosse de la Russie et que comprend les
gouvernements de Tchernigov, Kiov, Harkov, Poltava et Kamenetz-Podolsk.
Le climat y est doux; la terre feconde, elle est boisee vers
l'occident, au midi s'etendent plaines immenses traversees par des larges
rivieres et ou le voyageur ne rencontre ni bois ni collines.
Les Slaves ont de tout temps habite cette vaste contr ee. Les villes de
Kiov, Tchernigov et Lubetch sont aussi anciennes que Novgorod-Veliki, ville
libre et commercante, dont la fondation remonte aux premiers siecles de
notre ere.
Les Polianes habitaient les bords du Dniepre, les Severiens et les
Soulitches les bords de la Desna, de la Seme et du Soula, les Radimitchs sur
les rivages de la Soge, les Dregovitches entre la Dvina occidentale et le
Pripete, les Drevliens en Volynie; les Bouges et les Doulebes sur le Boug,
les Loutichs et les Tiverces a l'embouchure du Dniestre et du Danube.
Vers le milieu du 9 siecle Novgorod fut conquise par les Normands,
connus sous les noms de Varegues-Rousses. Ces hardis aventuriers porterent
plus loin leur invasions, subjugu erent tour a tour les peuplades qui
habitaient les bords du Dniepre, du Boug, de la Desna.
Les differentes peuplades Slaves qui adopterent le nom de Russes
grossirent l'armee de leurs vainqueurs. Ils s'empar erent de Kiov; Oleg y
etablit le siege de sa domination.
Les Varegues-Rousses se rendirent terribles au Bas Empire et plus d'une
fois leur flotte barbare vint menacer la riche et faible Byzance. Ne pouvant
les repousser par la force des armes elle se flatta de les attacher au joug
de la religion - l'evangile fut pr eche aux sauvages adorateurs de Peroune
et Vladimir subit le bapteme. Ses sujets adopterent avec une stupide indiff
erence la religion que preferait leur Chef.
Les Russes devenues formidables aux peuples les plus eloign es etaient
toujours en butte aux invasions de leurs voisins les Bolgars, les
Petchenegues et les Polovtsi. Vladimir partagea entre ses fils les conquetes
de ses ancetres.
Ces princes dans leurs apanages etaient des del egues du souverain,
charges de contenir les emeutes et de repousser l'ennemi. Ce n'etait pas la
comme on voit le gouvernement feodal, systeme base sur independance des
individus et le droit egal au butin. Mais bientot les rivalites et les
guerres eclat erent et pendant plus de deux cents ans durerent sans
interruption. La residence du souverain fut transfer ee dans la ville de
Vladimir. Tchernigov et Kiov perdirent peu a peu leur importance. Cependant
d'autres villes s'elev erent au midi de la Russie: Korsoune et Boguslave sur
la Rossi (gouvernement de Kiov), Starodub sur le Babentza (gouvernement de
Tchernigov), Strezk et Vostrezk (gouvernement de Tchernigov), Tripol (pr es
de Kiov), Loubny et Chorol (gouvernement de Poltava), Prilouk (gouvernement
de Poltava), Novgorod-Seversky (gouvernement de Tchernigov).Toutes ces
villes existaient deja vers la fin du XIII siecle.
Tandis que les petits fils de Vladimir le Grand se disputaient entre
eux son heritage, et que les peuplades guerrieres qui habitaient a l'Est de
mer Noire venaient servir d'auxiliaires aux uns et partager les depouilles
des autres - un fleau inattendu vint frapper les princes et les peuples de
la Russie.
Les Tartares se presenterent aux frontieres de la Russie. Ils etaient
precedes de ces memes Polovtsi qui chasses de leurs paturages se r
efugiaient en foule aupres des princes qu'ils avaient tour a tour servis et
depouilles Les princes s'assembl erent a Kiov, la guerre y fut resolue, la
multitude accourut de toute part et se rangea sous leurs drapeaux. Georges,
grand prince de Vladimir, fut le seul qui ne voulut pas prendre sa part des
dangers de cette expedition. L'affaiblissement des apanages etait les fruits
qu'il en attendait.
L'armee des princes reunie aux Polovtsi s'avanca contre un ennemi
inconnu et deja redoutable. Des envoy es Tartares parurent sur les bords du
Dniepre au moment ou l'armee russe en effectuait le passage. Ils propos
erent aux princes l'alliance contre les Polovtsi; mais ceux-ci us erent de
leur influence et les envoyes furent egorg es. L'armee avancait toujours;
cependant les dissentions ne tarderent pas a s'y elever. Les deux Mstislav,
le prince de Kiov et celui de Galitz en vinrent a une rupture ouverte.
Arrive sur les bords de Kalka (riviere du gouvernement de Iekaterinoslav)
Mstislav de Galitz le passa avec ses troupes, tandis que le reste de l'armee
sous la conduite du prince de Kiov se retrancha sur le bord oppose. Le
lendemain (31 mai 1224) l'ennemi parut - et la bataille s'engagea entre
l'armee tartare et le corps avance compose des troupes du prince de Galitz
et des Polovtsi. Ceux-ci plierent d'abord et port erent le desordre dans les
rangs des Russes. Ceux-ci combattaient encore, animes par l'exemple du brave
Daniel de Volynie, mais l'orgueil insense des princes fut cause de leur
perte: Mstislav de Kiov n'envoya pas de secours au prince de Galitz et celui
ne voulut pas en demander.
Bientot tout fut en deroute, les Polovtsi en fuyant tuaient les Russes
pour les depouiller a la hate. Les Russes repasserent le Kalka poursuivis
par les Tartares et d epasserent le camp du prince de Kiov qui, spectateur
immobile de leur defaite, comptait encore sur ses propres forces pour
repousser les vainqueurs qui bientot l'entourerent. Les Tartares entamerent
une negociation a la faveur de laquelle ils s'emparerent du camp. Le carnage
fut horrible. Mstislav et quelques autres princes subirent un sort affreux.
Les Tartares, apres les avoir lies et couches par terre, les couvrirent
d'une planche et s'assirent dessus en ecrasant tout vifs. Ainsi perit une
armee nagu ere si formidable. Les Russes furent poursuivis jusqu'a
Tchernigov et Novgorod-Seversky. Tout fut livre aux fer et aux flammes. Tout
a coup les vainqueurs s'arreterent et leurs hordes se retirerent vers l'Est
ou ils rejoignirent la grande armee de Tchingis-han campee alors en
Bukharie. {1}
Table-Talk
Когда в 1815 году дело шло о восстановлении Польши, тогда граф Поццо ди
Борго прислал государю свое мнение. (Граф противился всеми силами исполнению
сей великой ошибки.) Государь, прочитав его, сказал князю Козловскому: "Le
comte Pozzo a plus d'esprit que moi, je le lui accorde. Mais ce que je sais
bien, c'est que j'ai plus de conscience, et vous pouvez le lui dire" {1}.
Козловский не преминул. Поццо отвечал: "Cela peutetre; aussi dans cette
occasion, n'ai-je pas parle comme confesseur" {2}.
Суворов наблюдал посты. Потемкин однажды сказал ему смеясь: "Видно,
граф, хотите вы въехать в рай верхом на осетре". Эта шутка, разумеется,
принята была с восторгом придворными светлейшего. Несколько дней после один
из самых низких угодников Потемкина, прозванный им Сенькою-бандуристом,
вздумал повторить самому Суворову: "Правда ли, ваше сиятельство, что вы
хотите въехать в рай на осетре?" Суворов обратился к забавнику и сказал ему
холодно: "Знайте, что Суворов иногда делает вопросы, а никогда не отвечает".
Divide et impera {1} есть правило государственное, не только
махиавеллическое (принимаю это слово в его общенародном значении).
Езуит Посвин, столь известный в нашей истории, был один из самых
ревностных гонителей памяти Макиавеллевой. Он соединил в одной книге все
клеветы, все нападения, которые навлек на свои сочинения бессмертный
флорентинец, и тем остановил новое издание оных. Ученый Conringius, издавший
"Il principe" в 1660 году, доказал, что Посвин никогда не читал Макиявелля,
а толковал о нем понаслышке.
Человек по природе своей склонен более к осуждению, нежели к похвале
(говорит Макиявелль, сей великий знаток природы человеческой).
Глупость осуждения не столь заметна, как глупая хвала; глупец не видит
никакого достоинства в Шекспире, и это приписано разборчивости его вкуса,
странности и т. п. Тот же глупец восхищается романом Дюкре-Дюмениля или
"Историей" г. Полевого, и на него смотрят с презрением, хотя в первом случае
глупость его выразилась яснее для человека мыслящего.
Форма цифров арабских составлена из следующей фигуры:
A |(1), АВDС(2), АВЕСD(3), АВD+АЕ(4), еtс. D
Римские цифры составлены по тому же образцу.
Отелло от природы не ревнив - напротив: он доверчив. Вольтер это понял
и, развивая в своем подражании создание Шекспира, вложил в уста своего
Орозмана следующий стих: Je ne suis point jaloux ... Si je l'etais jamais!..
{1}
Однажды маленький арап, сопровождавший Петра I в его прогулке,
остановился за некоторою нуждой и вдруг закричал в испуге: "Государь!
Государь! из меня кишка лезет". Петр подошел к нему и увидя, в чем дело,
сказал: "Врешь: это не кишка, а глиста" - и выдернул глисту своими пальцами.
Анекдот довольно не чист, но рисует обычаи Петра.
Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет
оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через
четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова.
Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу,
что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь
проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу, и - - -
Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал:
"Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, что неприятель у
нас на носу, и просит вас немедленно отступить". Багратион отвечал:
"Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко; а коли на
моем, так мы успеем еще отобедать".
Дельвиг однажды вызвал на дуэль Булгарина. Булгарин отказался, сказав:
"Скажите барону Дельвигу, что я на своем веку видел более крови, нежели он
чернил".
Я встретился с Надеждиным у Погодина. Он показался мне весьма
простонародным, vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия. Например,
он поднял платок, мною уроненный. Критики его были очень глупо написаны, но
с живостию, а иногда и с красноречием. В них не было мыслей, но было
движение; шутки были плоски.
Дельвиг звал однажды Рылеева к девкам. "Я женат", - отвечал Рылеев.
"Так что же, - сказал Дельвиг, - разве ты не можешь отобедать в ресторации
потому только, что у тебя дома есть кухня?"
Дельвиг не любил поэзии мистической. Он говаривал: "Чем ближе к небу,
тем холоднее".
Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный, по своему обыкновению,
оборванный и растрепанный. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный
Милонов заплакал и, указывая на небо, сказал: "Там, там найду я награду за
все мои страдания..." "Братец, - возразил ему Гнедич, - посмотри на себя в
зеркало: пустят ли тебя туда?"
Об арапе графа С **. У графа С ** был арап, молодой и статный мужчина.
Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю. У графа
С ** по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по
своему обыкновению. Но швейцар прогнал их, говоря сердито: "Ступайте прочь,
не до вас. У нас графинюшка родила арапчинка, а вы лезете за милостыней".
Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то
страсти, такого-то порока; но существа живые, исполненные многих страстей,
многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и
многосторонние характеры. У Мольера скупой скуп - и только; у Шекспира
Шайлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен. У Мольера лицемер
волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под
сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря. У Шекспира лицемер
произносит судебный приговор с тщеславною строгостию, но справедливо; он
оправдывает свою жестокость глубокомысленным суждением государственного
человека; он обольщает невинность сильными, увлекательными софизмами, не
смешною смесью набожности и волокитства. Анжело лицемер - потому что его
гласные действия противуречат тайным страстям! А какая глубина в этом
характере!
Но нигде, может быть, многосторонний гений Шекспира не отразился с
таким многообразием, как в Фальстафе, коего пороки, один с другим связанные,
составляют забавную, уродливую цепь, подобную древней вакханалии. Разбирая
характер Фальстафа, мы видим, что главная черта его есть сластолюбие;
смолоду, вероятно, грубое, дешевое волокитство было первою для него заботою,
но ему уже за пятьдесят, он растолстел, одрях; обжорство и вино приметно
взяли верх над Венерою. Во-вторых, он трус, но, проводя свою жизнь с
молодыми повесами, поминутно подверженный их насмешкам и проказам, он
прикрывает свою трусость дерзостью уклончивой и насмешливой. Он хвастлив по
привычке и по расчету. Фальстаф совсем не глуп, напротив. Он имеет и
некоторые привычки человека, изредка видавшего хорошее общество. Правил нет
у него никаких. Он слаб, как баба. Ему нужно крепкое испанское вино (the
sack), жирный обед и деньги для своих любовниц; чтоб достать их, он готов на
все, только б не на явную опасность.
В молодости моей случай сблизил меня с человеком, в коем природа,
казалось, желая подражать Шекспиру, повторила его гениальное создание. ***
был второй Фальстаф: сластолюбив, трус, хвастлив, не глуп, забавен, без
всяких правил, слезлив и толст. Одно обстоятельство придавало ему прелесть
оригинальную. Он был женат. Шекспир не успел женить своего холостяка.
Фальстаф умер у своих приятельниц, не успев быть ни рогатым супругом, ни
отцом семейства; сколько сцен, потерянных для кисти Шекспира!
Вот черта из домашней жизни моего почтенного друга. Четырехлетний сынок
его, вылитый отец, маленький Фальстаф III, однажды в его отсутствие повторял
про себя: "Какой папенька хлаблий! как папеньку госудаль любит!" Мальчика
подслушали и кликнули: "Кто тебе это сказывал, Володя?" - Папенька, -
отвечал Володя.
Когда Пугачев сидел на Монетном дворе, праздные москвичи между обедом и
вечером заезжали на него поглядеть, подхватить какое-нибудь от него слово,
которое спешили потом развозить по городу. Однажды сидел он задумавшись.
Посетители молча окружали его, ожидая, чтоб он заговорил. Пугачев сказал:
"Известно по преданиям, что Петр I, во время Персидского похода, услыша, что
могила Стеньки Разина находилась невдалеке, нарочно к ней поехал и велел
разметать курган, дабы увидать хоть его кости..." Всем известно, что Разин
был четвертован и сожжен в Москве. Тем не менее сказка замечательна,
особенно в устах Пугачева. В другой раз некто ***, симбирский дворянин,
бежавший от него, приехал на него посмотреть и, видя его крепко
привинченного на цепи, стал осыпать его укоризнами. *** был очень дурен
лицом, к тому же и без носу. Пугачев, на него посмотрев, сказал: "Правда,
много перевешал я вашей братии, но такой гнусной образины, признаюсь, не
видывал".
6 октября 1834 г.
Дмитриев предлагал императору Александру Муравьева в сенаторы. Царь
отказал начисто и, помолчав, объяснил на то причину. Он был в заговоре
Палена. Пален заставил Муравьева писать конституцию, - а между тем произошло
дело 11 марта. Муравьев хвастался в последствии времени, что он будто бы не
иначе соглашался на революцию, как с тем, чтобы наследник подписал хартию.
Вздор. - План был начертан Рибасом и Паниным. Первый отстал, раскаясь и
будучи осыпан милостями Павла. - Падение Панина произошло оттого, что он
сказал, что все произошло по его плану. Слова сии были доведены до
государыни Марии Феодоровны - и Панин был удален.
(Слышал от Дмитриева.)
Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему
собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров
несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это
наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и
не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров
благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего
дороже".
Костров был от императрицы Екатерины именован университетским
стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования.
Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для
сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого
пьяницы, с которым был он в тесной дружбе.
Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим
столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами.
Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила
Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не
в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в
конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда
попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров.
Херасков очень уважал Кострова и предпочитал его талант своему
собственному. Это приносит большую честь и его сердцу и его вкусу. Костров
несколько времени жил у Хераскова, который не давал ему напиваться. Это
наскучило Кострову. Он однажды пропал. Его бросились искать по всей Москве и
не нашли. Вдруг Херасков получает от него письмо из Казани. Костров
благодарил его за все его милости, "но, писал поэт, воля для меня всего
дороже".
Костров был от императрицы Екатерины именован университетским
стихотворцем и в сем звании получал 1500 рублей жалования.
Когда наступали торжественные дни, Кострова искали по всему городу для
сочинения стихов и находили обыкновенно в кабаке или у дьячка, великого
пьяницы, с которым был он в тесной дружбе.
Однажды в университете сделался шум. Студенты, недовольные своим
столом, разбили несколько тарелок и швырнули в эконома несколькими пирогами.
Начальники, разбирая это дело, в числе бунтовщиков нашли бакалавра Ермила
Кострова. Все очень изумились. Костров был нраву самого кроткого, да уж и не
в таких летах, чтоб бить тарелки и швырять пирогами. Его позвали в
конференцию. "Помилуй, Ермил Иванович, - сказал ему ректор, - ты-то как сюда
попался?.." - "Из состраданья к человечеству", - отвечал добрый Костров.
Граф К. Разумовский был в заговоре 1762 г. Исполнение было ускорено
изменою одного из сообщников. Екатерина уже бежала из Петергофа, а
Разумовский еще ничего не знал. Он был дома. Вдруг слышит, к нему стучатся.
"Кто там?" - "Орлов, отоприте". Алексей Орлов, которого до тех пор гр.
Разумовский не видывал, вошел и объявил, что Екатерина в Измайловском полку,
но что полк, взволнованный двумя офицерами (дедом моим Л. А. Пушкиным и не
помню кем еще), не хочет ей присягать. Разумовский взял пистолеты в карманы,
поехал в фуре, приготовленной для посуды, явился в полк и увлек его. Дед мой
посажен был в крепость, где и сидел два года.
Славный анекдот об указе, разорванном князем Яковом Долгоруким,
рассказан у Голикова ошибочно и не вполне. Долгорукий после дерзкого своего
поступка уехал домой из сената. Государь, узнав обо всем, очень прогневался
и приехал к нему. Князь Яков стал перед ним на колени и просил помилования.
Государь, побранив его, стал с ним рассуждать о сущности разорванного указа.
Долгорукий изложил ему свое мнение. "Разве не мог ты то же самое сказать, -
заметил ему Петр, - не раздирая моего указа?" - "Правда твоя, государь, -
отвечал Долгорукий, - но я знал, что если я его раздеру, то уже впредь
таковых подписывать не станешь, жалея мою старость и усердие". - Государь с
ним помирился, но, приехав к себе, приказал царице, которая к князьям
Долгоруким была особенно милостива, призвать князя Якова и присоветовать ему
на другой день при всем сенате просить прощения у государя. Князь Яков
начисто отказался. На другой день он, как ни в чем не бывало, встретил в
сенате государя и более чем когда-нибудь его оспоривал. Петр, видя, что с
ним делать нечего, оставил это дело и более о том уже не упоминал.
(Слышал от кн. А. Н. Голицына.)
Одна дама сказывала мне, что если мужчина начинает с нею говорить о
предметах ничтожных, как бы приноравливаясь к слабости женского понятия, то
в ее глазах он тотчас обличает свое незнание женщин. В самом деле: не смешно
ли почитать женщин, которые так часто поражают нас быстротою понятия и
тонкостию чувства и разума, существами низшими в сравнении с нами! Это
особенно странно в России, где царствовала Екатерина II и где женщины вообще
более просвещены, более читают, более следуют за европейским ходом вещей,
нежели мы, гордые бог ведает почему.
Гете имел большое влияние на Байрона. Фауст тревожил воображение
Чильд-Гарольда. Два раза Байрон пытался бороться с великаном романтической
поэзии - и остался хром, как Иаков.
Многие негодуют на журнальную критику за дурной ее тон, незнание
приличия и тому подобное: неудовольствие их несправедливо. Ученый человек,
занятый своим делом, погруженный в свои размышления, не имеет времени
являться в общество и приобретать навык к суетной образованности, подобно
праздному жителю большого света. Мы должны быть снисходительны к его
простодушной грубости, залогу добросовестности и любви к истине. Педантизм
имеет свою хорошую сторону. Он только тогда смешон и отвратителен, когда
Мелкомыслие и Невежество выражаются его языком.
Зорич был очень прост. Собираясь в чужие края, он не знал, как назвать
себя, и непременно думал путешествовать под чужим именем, чтоб не
обеспокоить Европу. Он был влюблен в кн. Долгорукую, которая жила в
Могилеве, где муж ее начальствовал дивизией. У Зорича был домашний театр, и
княгиня играла в нем в опере Annette et Lubin. Зорич, не зная, как ее
угостить, вздумал велеть палить из пушек, когда Annette взойдет хозяйкой в
свою хижину. Когда она бросается на колени перед своим господином, то из-за
кулис ведено было выдвинуть ей бархатную подушку и еtс.
Когда граф д'Артуа приезжал в Петербург, то государыня приняла его
самым ласковым и блистательным образом. Он ей, однако, надоедал, и она
велела сказать дамам своим, чтоб они постарались его занять. Однажды
посадила она графа д'Артуа в свою карету. Граф д'Аваре, капитан гвардии
принца, имея право повсюду следовать за ним, хотел было сесть также в
карету, но государыня остановила его, сказав: "Cette fois-ci c'est moi qui
me charge d'etre le capitaine des gardes de m-r le comte d'Artois" 1).
(Слышал от кн. К. Ф. Долгоруковой.)
Государь долго не производил Болдырева в генералы за карточную игру.
Однажды, в какой-то праздник, во дворце, проходя мимо его в церковь, он
сказал: "Болдырев, поздравляю тебя". Болдырев обрадовался; все бывшие тут
думали, как и он, и поздравили его. Государь, вышед из церкви и проходя
опять мимо Болдырева, сказал ему: "Поздравляю тебя, ты, говорят, вчерась
выиграл". Болдырев был в отчаянии.
Графа Кочубея похоронили в Невском монастыре. Графиня выпросила у
государя позволение огородить решеткою часть пола, под которой он лежит.
Старушка Новосильцева сказала: "Посмотрим, каково-то будет ему в день
второго пришествия. Он еще будет карабкаться через свою решетку, а другие
давно уж будут на небесах".
Кречетников, при возвращении своем из Польши, позван был в кабинет
императрицы. "Исполнил ли ты мои такие приказания?" - спросила императрица.
"Нет, государыня", - отвечал Кречетников. Государыня вспыхнула. "Как нет!"
Кречетников стал излагать причины, не дозволившие ему исполнить высочайшие
повеления. Императрица его не слушала; в порыве величайшего гнева она
осыпала его укоризнами и угрозами. Кречетников ожидал своей погибели.
Наконец императрица умолкла и стала ходить взад и вперед по комнате.
Кречетников стоял ни жив ни мертв. Через несколько минут государыня снова