Раули Кристофер. Боевая Форма (Вэнги - 2)

   Присматривать за Роджером было делом всей ее жизни. Во всяком случае, так ей казалось. Салли улыбнулась, а это было уже что-то новенькое. Уже долгие годы она не улыбалась при мысли о Роджере Ксермине. Вспомнить хотя бы, как она пыталась прокормить их обоих, работая в стриптиз-клубе в хабитате Граммадион. Тогда она была на грани нервного срыва.
   Но у Роджера от работы в разряженном воздухе забарахлили легкие. Несколько месяцев он провел на больничной койке. Без нее ему было просто не выжить, ведь по законам Граммадиона они должны были полностью оплатить лечение. В противном случае Роджера просто-напросто оставили бы без помощи на борту корабля, где бы, без сомнения, он вскоре умер.
   Именно тогда Салли пришлось пойти танцевать стриптиз в ночном клубе, терпя всевозможные унижения от бесцеремонного лапанья похотливых посетителей. Но, главное, Роджер пошел на поправку, и вскоре они покинули Граммадион, оставив позади былые неприятности.
   Салли тряхнула головой. Боже, сколько воспоминаний! Надо держать себя в руках. Позади нее с шипением открылась дверь. Вошла Панди, сказала "Привет!" и плюхнулась в соседнее кресло. На капитанском мостике было восемь кресел: четыре стояли в ряд под главным экраном и две пары - по бокам от астронавигационной установки и приборной доски.
   - Я принесла тебе попить, - сказала Панди и поставила возле локтя Салли охлажденную бутылку с содовой.
   Чудо, а не девочка. Интересно, если бы у нее самой был ребенок, подумала про себя Салли, был бы он похож на Панди? Ей захотелось, чтобы был.
   - В чем дело, Салли? - спросила Панди.
   - Ничего. А почему ты спрашиваешь?
   - У тебя такой вид, будто ты меня просвечиваешь рентгеном или что-то в этом роде?
   - Да нет, я просто подумала, как тебе удалось вырасти такой благоразумной девушкой, если принять во внимание, что за люди твои родители.
   Панди рассмеялась:
   - Поверь мне, это было вовсе не легко.
   - Помнишь, как мы впервые пришли к вам в дом?
   - Разве такое можно забыть? - произнесла девушка, изобразив на лице притворный ужас. - Когда мама увидела на ногах Роджера туфли "для улицы", она приказала слугам немедленно стащить их с него и выкинуть за порог.
   Они обе рассмеялись.
   Наконец Салли указала на экран. Фантастические внутренности модуля скрылись из вида, заслоненные мощной фигурой Роджера Ксермина. Камера теперь показывала только его спину.
   - Что, интересно, там сейчас происходит?
   - Давай посмотрим. - Салли включила небольшое красное окно в середине экрана, на котором высветился распорядок работ. - Вскрыть и удалить один из напоминающих шишки объектов... Они не отвинчиваются и не отстегиваются. По всей видимости, их придется отпилить.
   - Каждый раз Роджер делает что-то одно, выходит так?
   - Совершенно верно. И каждый предмет выносит наружу по отдельности и исследует на компьютере. Кажется, мы застряли тут навсегда, но на этом настоял Прамод. Он поднял ужасный шум, когда ему показалось, будто Роджер забыл что-то занести в компьютер. Роджер объяснил, что по чистой случайности просто нажал не ту кнопку, но Прамод все не унимался и продолжал еще битый час твердить об адвокатах, судебных разбирательствах и прочей ерунде.
   Панди пожала плечами:
   - Когда все будет позади и мы доберемся до системы Ноканикус, ведь мы разбогатеем? Так ведь, Салли?
   - Думаю, что так, Панди. Впрочем, у нас и без того достаточно радиоактивных минералов, чтобы прекрасно обустроиться на Саскэтче.
   Мысль о родной планете внезапно наполнила сердце Панди тоской:
   - Я бы сама хотела остаться на Саскэтче. Мне кажется, мы были бы там счастливы.
   - Но ты ведь передумала.
   - Просто, когда папа сказал, что мы сможем купить себе владения в каком-нибудь мегахабитате, я поняла, что не в состоянии отказаться от этого. К тому же, если жизнь там мне придется не по душе, я всегда смогу продать свою долю и вернуться на Саскэтч.
   - Тебе понравится в мегахабитатах. Нам как-то довелось заниматься ремонтом в одном из них. Там мы видели настоящий замок, будто из сказки. Он был так прекрасен, а вокруг него лес, сверкающий драгоценными камнями. Он бы тебе наверняка понравился. Я была согласна остаться там навечно.
   Панди ухватилась за эту мысль:
   - А почему же ты не осталась? Почему ты и Роджер не обосновались там? Перебирайтесь в мегахабитат вместе с нами!
   - Но, дорогуша, ты ведь отлично знаешь Роджера, - рассмеялась Салли. После этой работенки он собирается купить собственный корабль с приводом Баада. И тогда мы улетим отсюда к самым далеким мирам.
   - Но в этом случае мы больше никогда не увидим друг друга!
   - Скорее всего, так оно и будет, ведь от теории относительности никуда не денешься.
   - Как мне будет не хватать тебя, Салли. Ты мой самый верный друг.
   Салли обняла девушку.
   - Да, мы всегда были с тобой друзьями, Панди, и мы расстанемся не сегодня. Нам потребуется год или около того, чтобы приготовиться к отлету в Ноканикус. А до этого нам предстоит еще уйма дел.
   - Я знаю, но потом когда-нибудь придет тот день, когда мы долетим до Ноканикуса и вы оставите нас, и мы больше никогда не увидимся.
   - Боюсь, что так. Но, увы, Панди, в том и состоит жизнь, что нельзя вечно оставаться рядом с одними и теми же людьми. Ты находишь друзей, какое-то время живешь с ними бок о бок, а затем вы постепенно отдаляетесь и теряете друг друга. Со мной это случалось чаще, чем с тобой. Ведь я вела совершенно безумную жизнь, кочуя с места на место.
   Внезапно видеоэкран осветила красная вспышка. Завыла сирена. Роджер терпел бедствие! Роджер кричал! Фигура внутри модуля задергалась, подпрыгивая и извиваясь будто в каком-то диком танце.
   - Что-то случилось! - вскрикнула Панди.
   Руки Роджера бешено дергались. Салли оцепенела от ужаса. Вопли ее мужа были нечеловеческими, и казалось, им не будет конца.
   - Увеличить изображение! - едва выдавила из себя Салли. Она обратилась к Роджеру по радиосвязи: - Роджер, дорогой, - в горле у Салли пересохло, она задыхалась, не в силах вымолвить ни слова.
   Но в ответ по-прежнему доносились вопли, бесконечные душераздирающие, нечеловеческие вопли. На весь экран был виден шлем Роджера, сам он оставался в тени.
   - Роджер? Роджер? Что происходит? Лицо Ксермина исказила агония.
   Салли от волнения прикусила пальцы. Боже, что происходит?
   Внезапно крик стих, оборвавшись легким взвизгом, будто кто-то сжал голосовые связки Роджера железной хваткой. Бешеные движения внутри модуля, однако, продолжались еще несколько секунд, а затем также внезапно прекратились:
   На экране возник общий план. Роджер парил в невесомости. Камера поймала движения его ног, затем на экране проплыли грудь и голова. Салли попыталась получить крупный план его лица - глаза были закрыты, по лбу струился пот.
   Надтреснутым голосом Салли затребовала жизненно важные показатели и нажала кнопки компьютера. Компьютер ответил, что передача медицинских данных из скафандра оборвалась во время борьбы внутри модуля.
   - Что произошло с ним? - ничего не понимала Панди. Салли сама удивилась, что ее голос прозвучал необычайно твердо, когда она отвечала на этот вопрос:
   - Если судить по лицу, я бы предположила, что имеет место прокол скафандра и потеря одной из конечностей. Но Роджер не умер - видно, как он дышит.
   - Но как он мог проколоть скафандр? Салли, простонав, пожала плечами:
   - И скафандр нетрудно продырявить. Чем он отличается от других вещей? Ничему нельзя доверять на все сто. - Салли уже направлялась к нижнему воздушному шлюзу. - Я пойду за ним.
   Глаза Панди вылезли из орбит. А что, если проснется Прамод?
   - Но ты ведь не собираешься доставить его сюда, в жилую зону, скажи, Салли? - Произнеся эти слова, Панди тотчас пожалела об этом. Лицо Салли будто окаменело.
   - Нет, Панди, разумеется, этого я делать не буду, но я собираюсь поместить его в палатку космогеологов, чтобы выяснить, какой из органов вышел из строя. - Салли еще несколько мгновений кусала губы, а глаза ее горели гневным огнем.
   - Надеюсь только, что он протянет достаточно долго и вы успеете поблагодарить его за то, что он озолотил вас. - И Салли исчезла.
   Панди снова посмотрела на серебристую тыкву. По лицу девушки текли слезы. Ей было стыдно за произнесенные ею слова. Однако она боялась навлечь на себя родительский гнев, когда тем станет известно о происшедшем. Панди знала, что следует немедленно разбудить их. В противном случае ей не миновать бурной сцены.
   От ее родителей можно ждать чего угодно, даже самого ужасного решения. Например, они могут забрать корабль, бросив Салли и Роджера на произвол судьбы. Панди не питала никаких иллюзий по поводу Прамода и Тилли. Это были черствые, бездушные люди, рано состарившиеся и эгоистичные. В первую очередь они думали только о себе, впрочем, во вторую и третью тоже.
   Девушка не сводила взгляда с безжизненного тела Роджера и не знала, что же ей делать.
   Глава 10
   Салли Ксермин отключила радиопередатчик, поэтому, выплывая из инопланетного модуля, она могла издавать любые звуки, какие хотела. Главным образом она выла от горя, хотя и пыталась сдержать себя. Ну почему у них всегда все шло наперекосяк? Всегда, всегда, всегда у Роджера Ксермина все было не так, как у людей.
   Время от времени Салли прерывала проклятия и молила Бога, чтобы скафандр не отказал полностью. Пусть будет потеряна одна нога, шептала Салли себе под нос, пусть даже она повреждена лишь частично. Может, только стопа, а уж без нее любому астронавту легко обойтись.
   Боже, пусть все ограничится одной стопой!
   На видео было заметно, что Роджер дышит, а значит, еще жив. Электроника его скафандра, очевидно, вышла из строя, потому что передатчик молчал, а система жизнеобеспечения работала в аварийном режиме.
   Впереди Салли ждала работенка, о которой ей даже не хотелось и думать, но ничего другого ей не оставалось.
   Дотащив Роджера к космопалатке, она привяжет его к операционной раме и тогда... тогда ей придется ампутировать его поврежденную конечность. От этой мысли Салли вздрогнула.
   Она молила Бога, чтобы он дал ей сил совершить это. Ни о какой помощи со стороны Бешванов не могло быть и речи. Когда Прамод проснется и узнает о происшедшем, его точно хватит удар.
   Салли пыталась отогнать другие мрачные мысли, но это ей удавалось с трудом. В целости ли мозг Роджера? Насколько серьезно повреждение скафандра? Вопросы, вопросы безжалостно сверлили ее мозг. Казалось, она бесконечно плывет сквозь космическую бездну.
   Наконец, Салли приблизилась к модулю. Она притормозила при помощи портативного реактивного устройства на запястьях и проплыла мимо. Затем притормозила снова. Роджер парил снаружи загадочного шара, его тело медленно вращалось, конечности были согнуты в суставах.
   Проверив костюм Роджера, Салли не обнаружила в нем ни повреждений, ни проколов. Она прильнула к маске. Лицо Роджера было усеяно крупными каплями пота, он был без сознания, но, несомненно, жив и по-прежнему дышал. Система подачи воздуха в его костюме работала все так же исправно, из строя вышли лишь передатчик и компьютер. Салли быстро пристегнула спасательные ремни, перекинув их через грудь и плечи Роджера, продела их у него под мышками и, развернувшись, поплыла назад к кораблю.
   Добравшись до судна, она снова притормозила и втянула тело Роджера в палатку. Как только палатка была застегнута и накачана воздухом до давления в двенадцать фунтов на квадратный дюйм. Салли сняла шлем и занялась костюмом мужа. Скафандр без труда расстегнулся, и изнутри на Салли резко пахнуло экскрементами. Все-таки система очистки почему-то не сработала.
   Салли ничего не оставалось, как вытащить Роджера из скафандра. Морщась от запаха, она стащила костюм с парализованного тела мужа, свернула костюм вместе с тошнотворным содержимым и засунула в большую походную сумку, которую прикрепила к боковой стенке палатки.
   Салли уже было ясно, что произошло нечто необъяснимое. Роджер выглядел так, будто его заморили голодом. Лицо его осунулось, казалось, в нем нет ни кровинки, из-под кожи выпирали скулы, а глаза глубоко запали. Пульс бился как бешеный, давление подскочило, по телу пробегали легкие судороги. На всем теле высыпала мелкая красная сыпь, напоминающая крошечные прыщики, а на спине виднелась крупная отметина размером с небольшой нарыв.
   Салли измерила Роджеру температуру. Она была повышенной. И тут у Салли мелькнула мысль, ей нужен сканер и программное обеспечение из лазарета главного судна. С Роджером явно творилось нечто невероятное, может, это сердечный приступ или какой-то неведомый ей припадок - кто знает? Но Салли была решительно настроена выяснить, в чем тут дело.
   Оставив Роджера привязанным ремнями к носилкам, она накачала воздушный шлюз и поплыла к кораблю. Там ее у входа уже поджидала Панди.
   Не проронив ни слова, Салли сняла скафандр. Панди не сводила с нее глаз. Она была зла и одновременно напугана.
   Наконец девушка произнесла:
   - Ну как, он жив?
   - Жив, - огрызнулась Салли. - Мне кажется, у него что-то вроде сердечного приступа или, может, инсульт.
   - Он парализован?
   Салли обратила на Панди рассеянный взгляд:
   - Не говори этого! Слышишь! Не смей даже заикаться об этом!
   - Тебе не следовало так поступать со мной, Салли!
   - Не понимаю, о чем ты?
   - Ставить меня в такое неловкое положение. Прамод убьет меня, если узнает, что я не разбудила его.
   - Что?! По-твоему, я должна была бросить Роджера на произвол судьбы? Только потому, что так поступил бы Прамод! Вот уж не думала, Панди, что ты станешь все валить на меня. Поверь, мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. Поэтому пусть тебя не волнуют мои проблемы. А теперь не путайся под ногами. Итак, мне нужен медицинский сканер. Я в лепешку расшибусь, но сумею выяснить, что за беда стряслась с Роджером.
   Салли устремилась вниз во вращающийся гравитационный отсек, нащупала ногами пол и ринулась в судовой лазарет.
   Глава 11
   В первые часы пополудни, между сексом и подачей фруктов, Рибен Арнтадж дал часок отдых своему двухсотвосьмидесятипятилетнему телу. Он раскачивался в эргономическом гамаке внутри застекленной веранды на четырнадцатом этаже небоскреба, принадлежащего его торговой корпорации. Отсюда его взору открывался захватывающий дух вид на Беливо-Сити, реку и Спейстаун, который высился на противоположном берегу.
   Рибену Арнтаджу здесь всегда хорошо думалось. На него нисходило глубокое, умиротворяющее чувство, особенно в те дни, когда его навещала малышка Бруда Дара. Она приносила с собой свою неуемную энергию и пухленькое, соблазнительное тело, доводя Рибена до полного физического изнеможения.
   Умиротворенно покачиваясь в гамаке, Рибен размышлял вовсе не о торговых сделках, долгах и кредитах и даже не о политических интригах, что сопутствовали им. Он пытался думать о высоких материях и великих свершениях. Принадлежа к типу людей, привыкших командовать, причем уже на протяжении более чем двух с половиной веков, теперь он находил особую прелесть в природе и ее естественных красотах.
   Увы, законы не позволяли Арнтаджу стать владельцем целой планеты. Те, кто хотел добиться истинного уединения, строили себе в космосе искусственные миры - мегахабитаты. Иногда зажиточные люди шли на компромисс, покупая себе жизненное пространство на одном из уже обустроенных миров. Рибену Арнтаджу уже доводилось жить в мегахабитатах. Однако его вскоре начинала одолевать скука - настолько искусственной была окружающая его среда. Рибену не хватало естественного ощущения настоящей планеты, с непредсказуемой погодой и неприглаженным пейзажем. Ему не хватало первозданности, разных червяков и букашек, снега или, наоборот, зноя, которые на мегахабитатах допускались в виде исключения. Но людям запрещалось владеть целой планетой или же отдельным континентом. К сожалению, былые прецеденты имели плачевные последствия. Так уж повелось с раннего периода освоения галактического пространства.
   Согласно правилам, заселение планет проводилось строго в соответствии с установленными нормами выделения пространства. Прежде всего, для разнообразия требовался минимум из пятидесяти тысяч человек, необходимо было также соблюдение положений конституционного правления, включая право голоса, право на свободное получение информации, как серьезной, так и развлекательного характера, право обращения в высшие судебные инстанции, включая суд ИТАА.
   Ранние нелегальные колонии, где всем было наплевать на соблюдение этих основополагающих норм, давно уже ушли в область преданий, оставив после себя кучу леденящих душу домыслов. Видеофильмы, посвященные этому этапу человеческой истории, изобиловали виселицами и паровыми гильотинами.
   Поэтому теперь человеческие миры находились под недремлющим оком ИТАА. В результате власть на планетах стала зависеть от голосов избирателей, общее же управление осуществлялось галактическими органами. Безусловно, каждая планета имела свои особенности развития. На каждую теплую планету с обилием воды, напоминающую Землю, приходились тысячи выжженных, засушливых миров и сотни холодных, обледенелых материков.
   Рибен Арнтадж уже давно лелеял мечту о собственной планете. Там он смог бы спрятаться от бесцеремонного вторжения все новых и новых переселенцев, что стало повсеместной практикой на Саскэтче. Тысячу лет назад, после освобождения этой ветви Галактики от лаовонов сюда хлынула волна переселенцев, все новые суда с приводом Баада устремлялись покорять новые миры. Штаты ИТАА оказались раздутыми в сотни раз, его представители следили за порядком в двадцати четырех тысячах солнечных систем. И тем не менее на границах освоенного пространства то и дело возникали слухи о творящихся где-то злодеяниях, о пиратстве, нападениях на целые планеты, о пытках и вымогательстве. И вот теперь все эти напасти обрушились на Саскэтч, планету редкостной красоты, особенно привлекательную для любителей не слишком суровых заснеженных миров. Но в том-то и дело, что новые переселенцы теперь прилетали сюда вовсе не ради ее красот, а ради "тропика-45". Рибену Арнтаджу это казалось бомбой замедленного действия, взрыв которой мог привести к самым непредсказуемым последствиям. Если только, конечно, он не сумеет провести серию точных ударов по разбухшей бюрократии ИТАА, вынудив ее наконец вмешаться и положить конец захлестнувшей планету волне нелегалов.
   У дверей раздался мелодичный звонок. Система безопасности сработала и после секундной проверки впустила внутрь медицинскую сестру с фруктами. На женщине был строгий белый костюм, который дополняли шляпа и значок с красной эмблемой ИТАА. Сестра поставила поднос с фруктами на угол рамы гамака. Потом измерила Рибену температуру, проверила пульс и взяла кровь на анализ. Кивнув с улыбкой в сторону Бруды Дара, медсестра дала своему пациенту горсть таблеток и протянула стакан с водой:
   - У нас сегодня сорок первый день очищения поджелудочной железы, месье Арнтадж.
   - Угу, - промычал тот. Продление жизни имело свои неприятные моменты. В ладони Рибена лежало четырнадцать таблеток. Он медленно принялся глотать одну за другой, запивая водой.
   - У вас сегодня молодая здоровая девушка, месье? - сестра кивнула в сторону дремлющей Бруды.
   Арнтадж фыркнул. Медицинские сестры приходили к нему из центральной клиники Беливо. Это были местные жительницы с местными нравами, привыкшие к порядку, заведенному лет эдак пятьдесят назад. Они всегда говорили о его подругах как о продажных женщинах. Это ужасно раздражало Рибена.
   - Она изумительный биолог. У нее ученая степень университета Беливо.
   - Может, это и так, месье, но, мне кажется, в лицее она научилась еще кое-чему. - Сестра игриво подмигнула Рибену и вышла.
   Дверь с нежным звоном закрылась за ней.
   Бруда Дара пошевелилась и перевернулась на другой бок, отчего ее пышное тело приняло под голубым покрывалом еще более соблазнительные очертания. Рибен спросил себя, откуда у Бруды такое редкостное сочетание невинности и страсти. Может, эта страсть проистекает из того же источника, что и ее любовь к биологии и полевым исследованиям. Рибену казалось, что он уже встречался с подобным явлением, работая в компании женщин-биологов на приграничных планетах. Может быть, тут и вправду есть какая-то связь? Может, страстная увлеченность жизнью природы идет рука об руку со страстным желанием создавать новые жизни? Как будто сама жизнь стремится к собственному бесконечному воссозданию, словно некая волна, вместе с которой они катились через всю Вселенную. А может быть, биологи по своей натуре теснее связаны со всеми проявлениями жизненной силы? Что в этой науке так привлекало взрывные, чувственные натуры, подобные Бруде Дара. Или это форма естественного отбора? Эта мысль позабавила Арнтаджа.
   Рибен раскачивал гамак, слегка пошевеливая ногами. Рама развернулась, и теперь открывался вид на восток. Там плыли темные тучи, проползая под долиной в сторону вырисовывающихся вдали гор Блэк-Рукс.
   У окна стоял телефон-игрушка работы мастера Балнева из марсианской Москвы, сделанная в двадцать третьем веке покорения Марса. Телефон был вырезан в форме медведя гризли из куска марсианского тика. Трубкой являлась голова медведя. Его челюсти были оскалены в злобной гримасе. Говорить надо было в левое ухо.
   Рибен набрал семизначный номер и стал ждать. За окном начинало проясняться. Для Беливо-Сити это было довольно редким явлением. На другом конце долины переливался, подобно коллекции бриллиантов, Спейстаун, совершенно затмевая собой унылый городской пейзаж центра Беливо.
   - Сенатор Гроган слушает, - раздался наконец голос в трубке.
   - Майк, это Рибен Арнтадж.
   - А, здравствуйте, Арнтадж, у меня есть для вас новости.
   - Прекрасно.
   - Ваши предложения будут рассмотрены на этой неделе. Я договорился с Джувисом Форстером, чтобы этим делом занялся сенат, чтобы никто не заподозрил нашей личной заинтересованности.
   - Отлично. А как там эти Тюссо? Не собираются уезжать отсюда?
   - Как мне кажется, они надеются выиграть дело в суде. Мне сказали, что старик Тюссо уже принял решение. И они постараются устроить обструкцию новым законодательным актам, как только о тех будет объявлено.
   - Но как они могут выиграть процесс? Они же у нас в руках. К тому же у нас прекрасный прецедент - недавнее решение, принятое на Салидо-3.
   - Безусловно, месье, всем известно, что месье Тюссо недостаточно трезво оценивает свои шансы. Он ненавидит вас, месье, и будет упорствовать до конца. Он ни за что не согласится на принятие закона об охране окружающей среды. Даже в том случае, если его шансы на успех равны нулю.
   - Значит, вы полагаете, сенаторы будут на нашей стороне?
   - Думаю, что да, месье.
   - Этот день войдет в историю, сенатор, ведь это знаменательный день.
   - И я уверен, что он настанет. Если только вы...
   - Если только что, Гроган?
   - Если только вы выиграете дело в суде сектора. Рибену всегда действовала на нервы мягкотелость Грогана.
   Он фыркнул:
   - Гроган, у вас есть прецедент Ксантуса-5 и недавнее решение Верховного суда сектора по делу об уничтожении природной среды на Салидо-4. Естественные природные условия нашей планеты оказались на грани полного уничтожения из-за неконтролируемой иммиграции, а местные власти проявляют полную беспомощность перед лицом коррупции, связанной с торговлей "тропиком-45". Только тогда мы сможем положить конец всему этому, когда привлечем ИТАА и поднимем статус космопорта до класса "А".
   - Но вам, безусловно, известно, что в сенате есть силы, которым торговля наркотиками очень даже на руку. Они от нее только богатеют.
   - Мы не собираемся нападать на них в открытую. Мы даже не призываем к вмешательству ИТАА от своего имени. Но проведя в сенате решение о поднятии статуса космопорта, мы наконец сможем заручиться поддержкой ИТАА. Спейстаун будет официально передан под его юрисдикцию, и его охрана будет поддерживаться на соответствующем уровне, как и в любой другой системе, подобной нашей. Мы поставим надежный барьер на пути этих космических бродяг.
   - Этим вы совершенно отрежете от мира семьи переселенцев. Вы намерены положить конец экспорту "тропика-45", и если вам это удастся, то кое-кто окажется не у дел и плакали их денежки. Стоит ли удивляться, что вас так ненавидят, месье Арнтадж?
   - А я и не удивляюсь, сенатор, вовсе нет.
   - К счастью, месье, вы уже достаточно богаты, не так ли?
   - Именно к счастью, сенатор. Вы это верно заметили. - Рибен разъединил связь и водрузил голову медведя обратно на плечи.
   Малышка Бруда Дара проснулась:
   - Я люблю тебя, Рибен, - прошептала она, переворачиваясь на живот, и ее пышные, соблазнительные формы снова приподняли голубое покрывало, привлекая внимание Рибена.
   - И за что ты только любишь такого высохшего старикашку, как я?
   - За твои усилия спасти Саскэтч, дорогой! Ты ведь и в самом деле любишь эту планету, не так ли? - В нежных карих глазах Бруды было что-то чистое и искреннее, отчего у Рибена на мгновение защемило сердце.