Райан Нэн. Полночное свидание

   — Да Бог с ними, с нашими местами! У меня для тебя кое-что есть, Сильвия. То, чем ты дорожишь больше всего на свете.
   — Нет, Кортин, мне от тебя ничего не надо. Ты ничем не отличаешься от Рэндольфа Бакстера. Вы братья по крови. В ваших жилах течет голубая кровь. Вы высокомерные аристократы. Безнравственные хлыщи. Жалкие маменькины сыночки.
   — Господи, неужели я заслужил все это?
   — Да, заслужил. Что тебе надо от меня? Что? Ты сожалеешь, что тебя не было рядом, чтобы внести свою долю, когда весь свет плюнул мне в лицо? Или ты чувствуешь себя обойденным, что не принял участия в общем веселье. Так ведь, Кортин? — Сильвия покраснела от гнева.
   — Милая, что же они с тобой сделали? Господи, что же они сделали? — потрясение восклицал Хилтон.
   — Они? Ты, черт возьми, один из них! Убирайся! Немедленно убирайся, Кортин! Возвращайся в тот мир, к которому ты принадлежишь. Я не хочу тебя видеть! У меня свои друзья, своя жизнь, свой мир. Ты не принадлежишь к нему. Убирайся!
   — Ухожу, Сильвия. Но если ты будешь нуждаться во мне, я приду.
   — Я ни в ком не нуждаюсь. Убирайся!
   Когда он ушел, Сильвия обнаружила, что ее сотрясает дрожь, и она вот-вот потеряет сознание.
   Немного придя в себя, она попыталась разобраться в своих чувствах. Она не знала, чей визит расстроил ее больше. Она все еще размышляла об этом, когда дверь открылась, и вошел Джон Спенсер. Всего один взгляд, и Сильвия поняла, что он болен. Вскочив со стула, она подбежала к нему.
   — Что с тобой, Джон?
   Он пошатнулся, и она подхватила его.
   — У меня нестерпимая головная боль, девочка, и меня шатает.

Глава 21

   Желтая лихорадка!
   Эти слова пронзили ужасом сердце Сильвии Фэрмонт. Она вспомнила свою дорогую подругу Розали. Страшная лихорадка была равносильна смертному приговору, и Сильвия решила вывезти своих слуг и Спенсеров из города.
   Она сказала сестрам, чтобы они взяли только самое необходимое и были готовы к отъезду через час, а сама побежала разыскивать Большого Наполеона. Задыхаясь от быстрого бега, она приказал ему найти повозку и лошадь.
   Не задавая лишних вопросов, Наполеон отправился выполнять поручение хозяйки. Менее чем через час он вернулся с грохочущей повозкой, запряженной парой вислоухих мулов.
   — Надеюсь, что еще не слишком поздно, — обеспокоенно сказала Сильвия, когда они пробирались по запруженной экипажами дороге к лавке. — Уже прошло два дня…
   Джон Спенсер тяжело дышал, кожа приобрела желтоватый оттенок, тело сотрясал озноб. Наполеон уложил его и повозку. Сестры сели рядом, дрожа от охватившего их ужаса.
   Дорога в порт казалась кошмарным сном. Эпидемия быстро распространялась по городу, и все стремились поскорее покинуть Мобил. Узкие улочки были заполнены всевозможным повозками и экипажами. Порт походил на осажденный город. Все магазины были закрыты, жалюзи опущены.
   Густой черный дым поднимался к безоблачному небу от сотен бочек с горящей смолой, то и дело стреляли пушки в тщетной попытке очистить воздух. Люди плакали и кричали, некоторые падали прямо на дороге и умирали.
   В порту царил кромешный ад. Два больших парохода отплыли от причала, их палубы были забиты пассажирами. В порту осталось только одно судно.
   Сильвия выпрыгнула из повозки на деревянный причал, крикнув на бегу:
   — Скорее! Мы должны спешить!
   Она подбежала к трапу, где была остановлена сердитым владельцем парохода.
   — У меня есть деньги! — закричала она, размахивая пачкой долларов.
   Мужчина посмотрел на деньги, на нее, затем оглядел тех, кто был с ней.
   — Скажите этому здоровому негру, чтобы он не смел вносить больного на борт.
   — Но мы должны взять его с собой! Он живой и еще поправится!
   — Я не возьму его, мисс. Не возьму и негров. Вы и две пожилые леди можете подняться, а остальные пусть остаются здесь!
   — Господи, разве можно быть таким бесчеловечным?! — заплакала Сильвия. — Вы должны увезти нас отсюда! Мы заплатим…
   — Они не поедут! — ответил владелец судна, и в это время раздался оглушительный свисток парохода, возвещавший об отплытии.
   Сильвия побежала обратно к сестрам.
   — Быстро на борт! Вы должны уехать!
   — Нет, — ответила Эстер, — мы не оставим Джона.
   — Поезжайте вы, мисс Сильвия. Я присмотрю за ними.
   Сильвия переводила взгляд с Наполеона на Делилу. Ее верная подруга кивнула:
   — Он прав, милочка. Поезжай. С нами все будет хорошо.
   Сильвия снова посмотрела на пароход. Она могла бы быть на нем. Она могла бы оставить позади весь этот ужас, забыть их всех, начать новую жизнь.
   — Мы остаемся здесь, — твердо завила она и пошла к повозке. Позади нее пароход отчалил от причала, уходя в открытые воды Мексиканского залива.
   В обычно шумном порту стояла тишина. Тонны груза лежали на земле, и никому до них не было дела. Крысы набросились на гниющие продукты.
   Дорога домой была таким же кошмаром, как и дорога в порт. По пустынным улицам шныряли собаки и кошки в поисках пищи. Напуганные жители, оставшиеся в городе, сидели за закрытыми дверями, изнывая от духоты и боясь впустить внутрь струю свежего воздуха, чтобы нe занести в дом микробы смертельной болезни. Сильвия чувствовала, как испуганные глаза следят за ними из-за занавесок.
   На ее вспотевшую шею сел москит, и она с яростью прихлопнула его, стараясь заглушить в себе подступавшую к горлу панику.
   — Джон умер, — вдруг сказала Эстер и схватилась за виски. Глаза ее наполнились слезами.
   Мария тихо застонала.
   По улице прогрохотал обоз смерти. Измученный возница кричал охрипшим голосом:
   — Выносите ваших мертвых! Есть мертвецы сегодня?
   Двери домов открывались, люди выносили своих мертвыx и клали их на груду неподвижных человеческих тел. Мария, нагнувшись к Наполеону, тихо сказала:
   — Большой Наполеон, не позволяй им так поступить с Джоном.
   — Не позволю, мисс Мария, — ответил он. — Не позволю.

* * *

   Капитан Хилтон Кортин был расстроен. Не успел он приехать в Новый Орлеан, как его настиг слух о разразившейся в Мобиле эпидемии лихорадки. Ругая себя за то, что не остался с бабушкой, он стал искать пароход, отплывающий в Мобил, но ни один из них не желал отправляться навстречу смерти, и Хилтону ничего не оставалось, как сидеть в отеле «Ричардсон» и ждать весточки из Мобила. Он очень беспокоился за бабушку: ей перевалило за семьдесят, она была женщиной слабого здоровья, и если подхватит лихорадку, ей не выжить. Беспокоился он и о другой женщине — Сильвии Фэрмонт.
   После долгих беспокойных недель ему в отель доставили письмо.
 
   Мой драгоценный Хилтон!
   Я так рада, что ты уехал из Мобила до того, как в городе начался мор. Каждый вечер я благодарю Бога, что ты в безопасности. У меня из головы не выходит, что если бы ты остался здесь, как я просила тебя, то непременно подхватил бы эту смертельную болезнь. Она в первую очередь уносит тех, кто ослаблен другой болезнью, такой, как твоя малярия.
   Лихорадка миновала меня, но я скорблю по тем, кому не повезло. Хилтон, ходят слухи, что болезнь унесла семьсот жизней. Семьсот! Это даже трудно себе представить!
   Будь осторожен, внук, или я должна сказать — капитан?
   Ах да, я навела для тебя справки. Она выжила. Лихорадка не затронула ее. Сильвия Фэрмонт жива и чувствует себя хорошо.
 
   Хилтон, прочитав письмо, улыбнулся:
   — Она жива. — Он радостно засмеялся. Никакая желтая лихорадка не сможет убить храбрую дочь Жана Лаффита. — За тебя, Лаффит! — Он поднял стакан с виски, осушил его, надел пальто и отправился играть в покер.
   После двух месяцев, проведенных в Новом Орлеане, Хилтон заскучал. Поэтому, взяв с собой Джаспера, он отправился на север, в Натчез. Сняв номер в отеле «Паркер», он решил навестить Джефферсона Дэвиса.
   Угрюмость и мрачное настроение Дэвиса прошли за то три года, что они не виделись. Джефф, увидев его, весело улыбнулся. Его светлые волосы блестели на солнце, в серо-голубых глазах появились прежние озорные огоньки.
   — Капитан Кортин! — Рукопожатие Джеффа было крепким.
   — Джефф, ты прекрасно выглядишь. Я в восторге.
   — Проходи и расскажи мне о войне. — Джефф ввел Хилтона в дом. — Говорят, ты стал героем…
   — Не верь, Джефф. — Хилтон поспешил сменить тему разговора: — А как ты? Я слышал, ты проводишь много времени в Вашингтоне, встречаешься с известными людьми, присутствуешь на слушаниях в конгрессе. Ты решил заняться политикой?
   — Мой приятель Джордж Джонс знает всех, и он представил меня некоторым сенаторам. Однажды я даже завтракал в Белом доме с президентом.
   — Ты подумываешь поступить на службу?
   — Нет-нет. — Джефферсон указал на мягкий кожаный диван, и Хилтон сел. — Ты выбрал удачный день, чтобы приехать ко мне. — Он разлил по стаканам виски. — Я приглашен на обед к Ле Ноблям, и ты поедешь со мной.
   Хилтон кивнул:
   — Мне нравятся Брайан и Алекс.
   — Прости, Хилл. Я думал, ты знаешь… Брайан умер два года назад. С ним случился сердечный приступ, когда он объезжал свои владения.
   — Печально слышать это. А как миссис Ле Нобль? Как она справляется с хозяйством без мужа?
   — Алекс редкая женщина, Хилл. Она вела себя спокойно и рассудительно и все взяла в свои руки. Она горевала по Брайану, но не сошла вместе с ним в могилу. Самые богатые и облеченные властью мужчины — частые гости в ее доме.
   — Два года — долгий срок, — протянул Хилтон, заметив, как заблестели глаза друга. — Ты ухаживаешь за красивой вдовушкой?
   — Не говори глупостей, Хилл. Для меня существует лишь одна женщина — Сара. Никто и никогда не заменит ее. Мне нравится Алекс, и, как я уже сказал, у нее очень влиятельные друзья. Если я захочу заняться политикой, она может оказать мне неоценимую помощь.

* * *

   — Капитан, какая неожиданная радость видеть вас снова! Добро пожаловать в «Бомонд». — Ослепительно красивая Алекс Ле Нобль в белом шелковом платье, со сверкающими бриллиантами на шее и в ушах, улыбаясь, смотрела на Хилтона.
   — Дорогая, позвольте мне выразить вам свое запоздалое соболезнование, — сказал Хилтон, целуя протянутую руку. — Мне доставляет удовольствие снова увидеться с вами, миссис Ле Нобль.
   — Спасибо, капитан. — Большие зеленые глаза Алекс неотрывно смотрели в глаза Хилтона. — Хотите быть моим соседом по столу?
   — Сочту за честь, миссис Ле Нобль.
   — Зовите меня просто Алекс, капитан.
   Взяв Хилтона под руку, она стала водить его по просторной гостиной, представляя своим друзьям и нашептывая ему на ухо самое важное о каждом госте, чтобы ему легче было запомнить их. Она была сама любезность и очарование.
   — Мне кажется, дружище, — ухмыльнулся Джефф, когда они вернулись к нему домой, — ты очаровал миссис Ле Нобль.
   — Алекс неотразимая женщина, — ответил Хилтон. — Она пригласила меня к себе на обед завтра вечером.
   — А меня нет, — рассмеялся Джефф.

* * *

   Это был первый из многих романтических вечеров, которые Хилтону предстояло провести в богатом особняке с Алекс Ле Нобль. Она были интеллигентной, красивой и чувственной. Она любила оперу, хорошую еду, прекрасные вина. Веселая и остроумная, Алекс смеялась над непристойными рассказами Хилтона. Она боролась с несправедливостью, ненавидела сплетни и отказывалась иметь дело с ханжами.
   Алекс никогда не обременяла других своими заботами и обдавала презрительным взглядом зеленых глаз тех, кто пытался вмешиваться в ее личную жизнь. Она не теряла головы в рискованных ситуациях и была настоящей леди на публике. А дома, наедине с Хилтоном Кортином, она была открытой, расслабленной и очень страстной.
   Впервые он занялся с ней любовью холодной декабрьской ночью. Хилтон пришел к ней на обед, после которого они уютно расположились на узорчатом диване, неторопливо потягивая коньяк из тонких хрустальных бокалов. В огромном камине горел огонь, и они наслаждались его теплом, прекрасным напитком и уединением.
   Было за полночь, когда Хилтон сонно сказал:
   — Уже поздно, — и посмотрел на Алекс. По взгляду ее больших зеленых глаз он понял, что она хочет, чтобы он остался. — Или я ухожу, или остаюсь. Выбор за вами, моя дорогая.
   — Еще никогда в жизни я не просила мужчину остаться. Не попрошу и вас, Хилтон Кортин! — Она гордо вздернула подбородок.
   Хилтон улыбнулся, взял из ее рук бокал и отставил в сторону. Через секунду атласное вечернее платье утонченной Алекс Ле Нобль валялось на обюссоновском ковре. Ее глаза были закрыты, губы распухли от поцелуев, которыми Хилтон осыпал ее.
   Он осторожно положил ее на ковер, и она завороженно наблюдала, как он снимает с себя вечерний костюм. Хилтон разделся и, услышав ее нетерпеливый стон, опустился рядом с ней на колени. Она протянула к нему руки, и он мощным толчком вошел в нее и продолжал двигаться в ее теплом лоне, пока не довел до экстаза.
   Опытный любовник, Хилтон понял, что эта красивая холодная женщина слишком долго была без мужчины. Он начал целовать ее осторожно, нежно, пока Алекс прильнула к нему, страстно целуя и лаская.
   Она снова была готова к любви.

Глава 22

   И опять наступил вторник на масленой неделе. Масленица 1843 года была холодной и сырой. Ветер стонал и завывал, продувая насквозь маленький дощатый домик на Уотер-стрит. На ясном небе уже появилось несколько звезд. Впереди была долгая холодная ночь в городе…
   Одеваясь на карнавал, Сильвия раскраснелась, ей почему-то казалось, что сегодня непременно случится что-то хорошее. Три женщины суетились вокруг нее, словно она была королевой, готовившейся к коронации. Мария Спенсер расправляла сборки на ее длинной ярко-красной юбке, а Делила завязывала на ее голове шарф из такого же ярко-красного шелка, концы которого свисали над ее левым ухом.
   Эстер и Мария придирчиво осмотрели Сильвию. Их взгляды медленно скользили по фигуре молодой женщины, которая за последние годы стала дорога их сердцу.
   Крутые локоны обрамляли овальное лицо Сильвии, а красный шарф подчеркивал румянец ее щек. Белая блузка с длинными рукавами была очень нарядной, ее декольте позволяло видеть золотистую кожу обнаженных плеч. Тонкую талию стягивал широкий черный пояс, длинные концы которого доходили до подола ее красной юбки. Из-под юбки виднелись новые туфли, купленные в дорогом магазине.
   — Ты выглядишь очаровательно, дорогая, — задумчиво сказала Эстер, — но меня беспокоят эти туфли. У них слишком высокие каблуки, ты можешь подвернуть ногу. Улыбнувшись, Сильвия подняла юбки.
   — Я буду очень осторожна, Эстер, — заверила она подругу. Поглядев на себя в зеркало, она в восторге воскликнула: — Я просто сама на себя не похожа! Я чувствую себя как… как…
   — Как красивая свободная цыганка? — засмеялась Делила.
   — Да! — Сильвия обняла служанку, не переставая удивляться ее правильному английскому языку. Куда девался негритянский диалект! В последние несколько лет Делила научилась говорить, как Большой Наполеон. Она начала следить за собой, и теперь относилась к Наполеону гораздо приветливее. Она больше не жаловалась на него, а когда он входил в комнату, на лице ее появлялась улыбка.
   — Какая очаровательная цыганочка! — воскликнула Мария. — Сестра беспокоится о твоих туфлях, а меня больше беспокоит блузка. Уж очень она открытая. Боюсь, молодые люди будут вести себя неподобающим образом.
   — Мария, ведь ты сама шила эту блузку, — напомнила ей Сильвия.
   — Знаю, знаю, но все же… Будем надеяться, что в присутствии Большого Наполеона никто не посмеет тебя обидеть.
   — Я сама могу о себе позаботиться, — засмеялась Сильвия. — Не понимаю, почему вы все так настаиваете, чтобы он пошел со мной…
   — Обязательно пойдет, — сказала Делила, расправляя пояс. — Это вопрос решенный. Он не станет мешать тебе, но будет рядом в случае необходимости.
   — Ну, хорошо, он готов? — спросила Сильвия, взяв из рук Эстер золотые серьги.
   — Да, мисс Сильвия. На нем белый костюм с пурпурными галунами, пурпурный кушак и такого же цвета тюрбан. — Глаза Делилы светились гордостью. — Он выглядит очень величественно, и ты сможешь разглядеть его тюрбан издалека.
   — Говорят, что Белл Кортин скончалась, — услышала Сильвия голос Эстер.
   — О Господи! — вскрикнула Мария. — Не та ли это седая леди, которую мы как-то встретили на базаре шесть или семь лет назад?
   — Та самая, — подтвердила Эстер. — Она была такой дружелюбной и разговорчивой, и у нее есть красивый внук, который потом подошел к ней. Его имя Хилтон Кортин. В газетах пишут, что он приехал в Мобил, чтобы заняться ее делами.
   Рука Сильвии сжала перила лестницы. Хилтон Кортин в Мобиле! Сердце ее бешено забилось. Будет ли он на празднике? Пройдет ли вместе со всеми горожанами по улицам города? Посетит ли костюмированный бал?
   Сильвия покачала головой, осуждая себя, и стала спускаться по лестнице. Какое ей дело до того, что Хилтон Кортин в городе? Ей это безразлично. Абсолютно безразлично.

* * *

   Ветер задирал яркую юбку Сильвии, трепал волосы, откидывая их на лицо, но она только смеялась и взмахом головы отбрасывала их назад. Город был расцвечен огнями фейерверка и праздничными фонариками. Раскрасневшаяся, возбужденная, Сильвия разглядывала красочные костюмы и разноцветные флажки. Ее восхищали маски, сделанные из папье-маше, шляпы и маскарадные костюмы. Огни фейерверка освещали ясное звездное небо, и залпы петард эхом отдавались в ее ушах. Портовые рабочие в масках и маскарадных костюмах обнимали ее и протягивали ей фляжки с вином.
   Она рассматривала римских гладиаторов, средневековых лордов, королей, Клеопатр и Марий Антуанетт. Она хлопала в ладоши, пела вместе с ними, поддаваясь общему веселью, и чувствовала себя беззаботной и счастливой. И предвкушала встречу. А вдруг где-то здесь ходит и Хилтон Кортин?
   Была уже почти полночь, когда Сильвия поднялась по каменным ступеням в зал отеля «Конде». Она всматривалась в лица, пытаясь угадать, кто скрывается под карнавальными масками, говорила себе, что ей некого искать в этом переполненном зале, однако не переставала пристально рассматривать приглашенных на бал.
   И тут она увидела его. В свои тридцать пять Хилтон Кортин достиг пика возмужалости. Его плечи, широкие и крепкие, подчеркивал хорошо сшитый смокинг из дорогой черной ткани. Под расшитой бисером атласной маской блестели темные глаза, а под аккуратно подстриженными усиками полные чувственные губы растянулись в широкой улыбке.
   Подавив нервный смешок, Сильвия, как и все прочие женщины, не могла не отметить сексуальную привлекательность этого высокого красивого мужчины, который, как ей казалось, смотрел прямо на нее. Подняв руку, он провел длинными смуглыми пальцами по белоснежной накрахмаленной сорочке, и во рту у Сильвии пересохло.
   Сразу было забыто все, что разделяло их до сих пор. И даже то, что этот необыкновенно привлекательный мужчина принадлежал к стану ее врагов — аристократов. Все сразу было забыто перед лицом мощной магнетической силы, исходившей от него. Он был сильным, неотразимым, зрелым мужчиной. Она была слабой, привлекательной, влюбленной женщиной. Сильвия с трудом оторвала от него взгляд, борясь с искушением посмотреть на него снова.
   Внезапно ей очень захотелось пить, и она стала протискиваться сквозь толпу. Нервничая, она потеряла бдительность и, поскользнувшись на высоких каблуках, подвернула ногу. Чувствуя, что падает, она взмолилась: «Господи, нет! Неужели я растянусь на полу перед всей…»
   Сильные руки сомкнулась вокруг ее тонкой талии, и знакомый голос произнес:
   — Мисс Фэрмонт, могу я пригласить вас на этот танец?
   Слишком смущенная, чтобы ответить, Сильвия почувствовала, как его руки обнимают ее, прижимают к груди, и нежный голос шепчет ей на ухо:
   — Вот я и поймал вас. Теперь вы от меня не уйдете.
   Теряющая сознание от близости этого сильного красивого мужчины, Сильвия смотрела в его блестевшие под черной маской смеющиеся глаза, чувствовала на щеке его дыхание, млела от тепла и нежности, исходивших от него.
   Сегодня ей хотелось этого тепла и этой нежности. Приблизив лицо к его шее, она вдохнула его чистый мужской запах. Впрочем, она постаралась не поддаваться его обаянию и сказала себе, что этот смуглый загадочный мужчина наверняка до сих пор считает ее надоедливым, глупым ребенком, за которым надо присматривать и которого следует защищать.
   — Мне кажется, мистер Кортин, вы всегда приходите мне на помощь в трудную минуту. — Она положила голову ему на грудь.
   — Моя дорогая, для меня это огромное удовольствие, — ответил он, улыбаясь. — И я никогда не устану это делать.
   — Вы очень добры ко мне.
   Хилтон сжал ее руку и рассмеялся.
   — Многие были бы с этим не согласны. Они могли бы даже сказать, что у меня присутствуют личные мотивы.
   — О? И что же вы хотите получить за то, что спасли меня от падения на пол?
   — Мне всегда хотелось поцеловать вас во впадинку на вашей шее.
   Сильвия рассмеялась и игриво откинула голову, как бы приглашая его сделать это. К ее удивлению, он наклонился и поцеловал ее в шею, и она почувствовала его горячие губы на своей трепещущей коже.
   — Хилтон! — воскликнула она, забыв о том, что должна называть его на вы и «мистер». — Здесь полно народа!
   — Похоже на то, — спокойно сказал он, оглядывая маски, смотревшие на них.
   Сильвия рассмеялась, очарованная его пренебрежением к мнению света.
   — Обычно леди не смеются, когда я целую их, Сильвия, — с упреком произнес Хилтон.
   — Разве вы забыли, что я не леди?
   — Благодарю за это Господа, — прошептал он, подводя ее в танце к длинному столу, где стояли бокалы с шампанским.
   Они пили шампанское и танцевали. Хилтон развлекал Сильвию легкой беседой, восхищая своей непринужденностью и близостью. Он крепко держал ее за талию, низко склоняясь к ее уху, когда говорил.
   Было так весело!
   Никогда еще Сильвия так хорошо не проводила время. Она расслабилась, перестала бояться, что ее кавалер может в любой момент оставить ее одну. Казалось, он и не собирался отходить от нее, и его совершенно не беспокоили взгляды, бросаемые на них из-под масок. Сильвия получала от всего этого огромное удовольствие. Общество отвергло ее, а Хилтон Кортин все еще оставался всеобщим любимцем и принадлежал к сливкам аристократии. Видеть, как этот неотразимый мужчина, принадлежащий к их классу, открыто ухаживает за ублюдком Жана Лаффита — портовой шлюхой, чья мораль, как они полагали, была ниже всяких стандартов, — было для них невыносимо.
   Наконец Хилтон поставил на стол их бокалы, улыбнулся и с намеком сказал:
   — Леди-цыганка, здесь очень жарко.
   Он отошел от нее, и Сильвия с интересом смотрела, как высокий, широкоплечий красавец исчезает за пальмами, расставленными по периметру танцевального зала. Она точно знала, куда он направился. И она знала, что он хочет, чтобы она последовала за ним.
   Сильвия взяла бокал с шампанским и залпом осушила его. Здравый смысл подсказывал ей, что будет разумнее остаться в зале. Если она выйдет на холодный балкон, Хилтон Кортин сможет получить от нее гораздо больше, чем несколько невинных поцелуев под луной.
   От этой мысли пульс ее участился. Необыкновенный магнетизм, исходивший от этого человека, притягивал ее к себе — и она не смогла устоять. Ей был брошен вызов, и она приняла его.
   Она осторожно пробиралась сквозь толпу, у высоких дверей остановилась, затем, зажмурившись, распахнула их.
   Он стоял спиной к ней, и его длинные гибкие пальцы лежали на перилах. Он даже не обернулся. Сильвия улыбнулась, вспомнив ту далекую ночь, когда она сделала то же самое. По всей вероятности, он тоже это помнил.
   Она подошла к нему сзади и вцепилась в перила, заключив его в кольцо своих рук. Встав на цыпочки, она прошептала ему на ухо:
   — Немного прохладно на балконе без накидки, не так ли? — Его смех наполнил ее сердце радостью, и она приказала: — Повернись, Кортин.
   Хилтон с улыбкой повернулся и взял ее лицо в свои ладони.
   — Это ты, моя маленькая цыганка… — Он медленно приблизил свой рот к ее губам.
   Это был очень нежный, спокойный поцелуй. Его губы пробовали, дразнили, спрашивали, нежно лаская ее, и это было восхитительно и доставляло ей необъяснимое блаженство. Его усы слегка покалывали ее рот, и это тоже было приятно.
   Когда он поцеловал ее в висок, она вздохнула и положила ладони на его широкую грудь.
   — Ты хочешь, чтобы я потеряла бдительность, Хилтон?
   — Моя милая, я хочу этого больше всего на свете! — Он поцеловал ее в носик.
   Она льнула к нему, таяла от его поцелуев, чувствовала, как воля ее слабеет, а неутоленное желание огнем опаляет тело. От страсти у нее подогнулись колени, и дрожь пробежала по позвоночнику, а одежда, которая была на ней, казалась лишней, обременительной и ненужной. Ее руки исследовали его спину и бедра и наслаждались, ощущая крепкие мускулы, скрытые под одеждой. Ей внезапно захотелось, чтобы он стоял перед ней обнаженным, и она могла бы исследовать подушечками пальцев каждую складочку его великолепного тела.
   — Милая цыганочка, пойдем ко мне в комнату, — прошептал Хилтон Кортин.
   — Хилтон, — выдохнула она, не открывая глаз, — мы не можем…
   — Сильвия Фэрмонт не может, — согласился он, — а цыганка может. Пошли. Мы не будем снимать маски. Мы проведем долгую ночь, полную любви, и при этом не будем видеть друг друга.