Страница:
В невыносимо жаркую субботу, день свадьбы Наполеона и Делилы, пришли сразу два письма: одно для Сильвии, второе для Джаспера.
Сильвия позвала старика и увидела, как его глаза вспыхнули радостью, когда он протянул за письмом дрожащую руку. Он медленно вскрыл конверт и вынул из него короткое послание. Пока он разворачивал письмо, Сильвия уже прочитала свое. Джаспер страдал старческой дальнозоркостью, поэтому держал письмо далеко от глаз.
— Джаспер, я буду счастлива прочитать тебе письмо капитана, — сказала она.
— Спасибо, — Джаспер прижал письмо к впалой груди, — но оно личное. Вы меня понимаете, мисс Сильвия?
— Конечно, Джас. Возьми стул и сядь к окну. Там тебе будет удобнее.
Джаспер все еще читал письмо, когда свадебный кортеж был готов тронуться в путь.
— Джаспер, пора ехать, — сказала Сильвия. — Разве ты забыл, что сегодня свадьба Делилы и Большого Наполеона?
По выражению его лица Сильвия поняла, что он совершенно забыл о свадьбе.
— Сегодня слишком жарко, мисс Сильвия, и мне лучше остаться дома.
— Хорошая идея, — похвалила Сильвия. — Советую тебе полежать.
— Я сейчас снова прочитаю мое письмо, чтобы ничего не пропустить, и прилягу.
Сильвия была рада за старика. На улице действительно было очень жарко, и он устал бы прежде, чем свадьба закончится.
Сильвия и сестры Спенсер стояли в толпе чернокожих, наблюдая, как сияющая от счастья Делила надевала кольцо на палец Наполеона. На Делиле было платье из белого хлопка и кружев. Ее черные плечи блестели на солнце, глаза светились, колени дрожали.
Худенький черный проповедник в длиннополом фраке и алой рубашке провозгласил их мужем и женой. Толпа зарукоплескала, когда Большой Наполеон поцеловал Делилу.
После бракосочетания все пустились в пляс.
Смеркалось, когда Делила и Наполеон сообщили о своем отъезде. Негр сказал Сильвии, что они вернутся через пару дней. Она обняла Делилу и пожелала обоим счастья. Это был счастливый день, и Сильвия собиралась рассказать о нем Джасперу.
Но она не смогла этого сделать. Старик с простреленной грудью лежал на пороге ее спальни, сжимая в мертвой руке письмо своего хозяина. В комнате все было перевернуто вверх дном. На полу валялась изящная коробочка для драгоценностей.
Кольцо с изумрудом исчезло.
«Полковник Джефферсон и его полк взяли форт. Три дня упорных боев, и город, который мексиканцы считали неприступным, пал».
Город Монтерей стал очень популярен в Соединенных Штатах. На всех площадях салютовали в честь победы. Сильвия побежала на главную площадь, чтобы послушать речи, восхваляющие армию генерала Захарии Тейлора. Полковник Джефферсон Дэвис и майор Хилтон Кортин получили свою долю похвал, и сердце Сильвии наполнилось гордостью. Хилтон даже не сообщил ей, что ему присвоили звание майора.
Хилтон оторвал взгляд от разложенной перед ним карты и достал из кармана сигару.
— Ты не поверишь, Хилл: меня перевели под командование генерала Скотта как раз накануне сражения! Подальше от пушечных выстрелов. Почему мне не разрешают остаться на передовой? Если так пойдет и дальше, то я и в пятьдесят лет все еще буду ходить в капитанах.
— Роберт, хотя мне и очень жаль, что ты уезжаешь, я считаю, тебе повезло. Ты ведь знаешь, что президент отозвал генерала Тейлора и все его войска передал главнокомандующему Скотту. — Хилтон раскурил сигару и продолжил: — Тебе придется брать Мехико с Уинфилдом Скоттом.
— Роберт, Хилтон! — Чья-то рука отдернула полог, и в палатку вошел полковник Дэвис. — Уже вернулся? Отлично, — обратился он к Хилтону. — Насколько я понимаю, тебя отправляют под начало Скотта? — это уже относилось к Роберту.
— Таков приказ, сэр. Как поживает миссис Дэвис?
Дэвис покраснел. Он получил письмо от жены, в котором она настоятельно просила его приехать домой. Он был недоволен, что Барина заставила его оставить полк в самый разгар войны, и сразу сказал ей об этом, но его сердце растаяло, когда он услышал ее слова:
— Я так соскучилась по тебе, Джефф, что хотела побыть с тобой хоть пару дней.
— Миссис Дэвис чувствует себя хорошо, — заверил полковник капитана Ли и повернулся к Хилтону: — Лихорадка отступила? Когда ты выписался из госпиталя? Как ты себя чувствуешь?
— Выписался вчера. Чувствую себя хорошо. У меня был приступ малярии.
— Рад, что ты здоров. Скоро нам предстоит большое сражение.
Хилтон и Роберт переглянулись.
— Вот видишь, Хилл. Меня выгоняют из театра в тот момент, когда занавес поднимается.
— Послушай, Роберт…
— Лучше пиши письма, чтобы я мог их доставить, прервал Ли Хилтона и вышел из палатки. Хилтон сразу сел писать письмо Сильвии.
Моя драгоценная!
Я нахожусь на мексиканском плато у подножия Сьерра-Мадре. Армия генерала Санта-Аны продвигается вперед. Чувствую себя прекрасно, так что не беспокойся. И не верь тому, что читаешь в газетах. Никакой я не герой, любимая, хотя ради тебя готов им стать.
Ты в моих мыслях каждую минуту. Мои руки скучают по тебе, любимая, и стоит мне закрыть глаза, как передо мной возникает твое прекрасное лицо. У меня есть счастливый амулет, который я всегда ношу с собой. Это маленькая бежевая перчатка, которая когда-то принадлежала самой очаровательной девочке Луизианы.
Береги для меня свои сладкие поцелуи.
Спокойной ночи, дорогая.
Хилтон.
Хилтон сложил листок и отправился искать Роберта, чтобы отправить с ним письмо.
Двадцать первого февраля прискакал гонец на взмыленной лошади и сообщил генералу Захарии Тейлору, что сильная мексиканская кавалерия находится от них всего в двух днях пути.
— Они превышают нас по численности чуть ли не в четыре раза, генерал, — сообщил возбужденный гонец. — У нас нет ни малейшего шанса победить Санта-Ану.
— Видит Бог, мы покажем Санта-Ане, что двадцать тысяч мексиканцев нас не испугают.
Генерал тут же отдал приказ:
— Дэвису с войском немедленно двигаться на север и, закрепившись на каком-нибудь плоскогорье, отразить нападение врага.
К середине утра тяжелые тучи заволокли голубое мексиканское небо. В воздухе запахло грозой. Ветер сменил направление. Сейчас он дул с юга прямо в напряженные лица американских солдат.
Ровно в полдень Санта-Ана послал в долину отряд из двух с половиной тысяч всадников. Грозный мексиканский диктатор отправил к американцам своего генерала, приказывая им сложить оружие. Американские войска были окружены двадцатью тысячами вооруженных людей, и полный разгром был неминуем.
Генерал Тейлор вежливо отклонил предложение о капитуляции, и его войска перешли в наступление.
Майор Хилтон Кортин с ружьем в руке и пистолетами за поясом гордо сидел на сильном гнедом жеребце. Он невозмутимо смотрел на приближающегося врага, а за его спиной стоял готовый к сражению Первый миссисипский стрелковый полк. Вдоль строя проскакал юный рядовой.
— Пароль «В честь Вашингтона»! — кричал он.
— Ко мне, солдат! — раздался голос майора Кортина. Юноша подъехал. — Имя и возраст?
— Рядовой Дэвид Уолтере, штат Иллинойс, возраст четырнадцать лет, сэр!
— Держитесь за моей спиной, рядовой Уолтере, — приказал Хилтон, не спуская глаз с противника.
— Есть, сэр, — ответил юноша.
Сплотив ряды, всадники Санта-Аны на лошадях, покрытых попонами, бросились в атаку. Долина наполнилась оглушительным стуком копыт.
— Смотреть вперед! — крикнул майор Кортин, объезжая войско. — Держать прицел и слушать мою команду! — Он двинулся на правый фланг, чтобы встретить армию врага.
— Огонь! — скомандовал он, и воздух сотрясли оглушительные звуки выстрелов.
Мексиканцы надвигались на американцев тремя плотными колоннами. Левый фланг американцев дрогнул и побежал. Правый фланг во главе с Хилтоном удерживал свои позиции. Подставляя себя под выстрелы, вперед выехал генерал Захария Тейлор, абсолютно невозмутимый перед лицом смертельной опасности. Появление генерала на боевом коне, произвело магический эффект: солдаты остановились и повернулись лицом к врагу.
Генерал Тейлор приказал полковнику Дэвису идти в атаку. Хилтон скакал рядом с Дэвисом. Одна из пуль угодила Дэвису в ногу, но он даже не заметил этого. Вокруг Хилтона свистели пули, и внезапно он почувствовал острую боль в подбородке.
Сражаясь бок о бок, старые друзья по Уэст-Пойнту продолжали атаковать противника, несмотря на полученные раны. Прогремел гром, тучи разверзлись, и на землю стеной обрушился ливень.
Никогда еще Хилтон не чувствовал себя таким молодым, сильным, отважным. Дождь хлестал ему в лицо, смывая кровь, но он продолжал скакать вперед. Наступление американцев было таким стремительным, что среди мексиканцев началась паника.
Хилтон засмеялся, когда увидел, что старый генерал Тейлор направил своего коня в самую гущу сражения. Пули рвали на Тейлоре одежду, но он не отступал.
Хилтон гнал коня вперед. Внезапно огромный жеребец споткнулся, упал на колени, затем повалился на бок. Пуля, попавшая ему в глаз, сразила его наповал. Хилтон успел спрыгнуть на землю.
— Сюда, майор! — услышал он звонкий голос рядового Уолтерса. Парнишка протянул руку, и Хилтон вскочил на его коня.
Раненый майор и четырнадцатилетний рядовой продолжали сражаться с врагом.
«Головная колонна мексиканцев с позором отступила под интенсивным перекрестным огнем. В полдень прогремел гром и разразился ужасный ливень. Солдаты мексиканской армии разбежались по пещерам в поисках укрытия».
В статье также говорилось о героизме воинов, которыми командовал полковник Джефферсон Дэвис: «За мужество, проявленное в бою, раненому майору Хилтону Кортину присвоено звание полковника».
Отложив газету, Сильвия с облегчением вздохнула: он жив, а это значит, что он скоро вернется домой.
Сердце Сильвии бешено забилось, когда она услышала звуки военного марша. Стреляли из пушек. Били в барабаны. Женщины плакали. Мужчины кричали «ура!». Встав на цыпочки, Сильвия смотрела на марширующих солдат.
За солдатами в открытой карете ехал полковник Дэвис. Несмотря на раны, он радостно улыбался толпе. Весь путь перед каретой был усыпан цветами, их бросали со всех балконов. Креольские женщины в нарядных платьях украшали солдат гирляндами и венками.
И тут Сильвия увидела его.
Полковник Хилтон Кортин сидел на вороном жеребце с врожденной грацией и был необыкновенно красив в голубой военной форме. На небесно-голубом френче, обтягивающем его широкую грудь, сверкали эполеты с золотыми орлами, указывающими на полковничий чин.
Хилтон улыбался возбужденной толпе, кивал красивым женщинам и был до того хорош, что у Сильвии перехватило дыхание.
Она изо всех сил пыталась обратить на себя его внимание: махала рукой, звала его.
Словно почувствовав ее взгляд, Хилтон повернулся и посмотрел на нее. Сильвия, работая локтями, начала пробираться сквозь толпу.
Наконец она оказалась рядом, и он, приподняв ее, крепко поцеловал под восторженные крики и аплодисменты толпы.
— Я люблю тебя и хочу тебя, — прошептал он ей на ухо. — Встретимся у тебя дома через час. — Он снова нежно поцеловал ее и опустил на землю.
— Хилтон вернулся, — шептала счастливая Сильвия, возвращаясь домой.
Когда парад закончился, Хилтона окружили мужчины. Кто-то предложил ему выпить, и все направились в ближайший бар.
— За полковника! — закричал кто-то.
— За полковника! — хором подхватили остальные.
Хилтон смущенно поднял стакан с ромом, и тут его взгляд случайно упал на руку, не поднятую в тосте. На мизинце этой руки сверкало уникальное изумрудное кольцо, окруженное крошечными бриллиантиками. Хилтон поставил стакан на стойку бара. Прищурившись, он твердой походкой направился к мужчине с кольцом.
Мужчина с лицом хорька смотрел в зеркало, висящее позади бара. Перед ним лежала эбеновая трость с золотым набалдашником. Подняв стакан, он залпом выпил виски и вытер рот ладонью. На пальце сверкнуло кольцо Сильвии.
Хилтон стоял и молча смотрел на незнакомца. Наконец тот почувствовал его взгляд и обернулся.
— Вы что-то хотите от меня, полковник? — спросил он.
— Почему на тебе кольцо Сильвии Фэрмонт?
Незнакомец разразился смехом.
— Полковник, та, о которой вы говорите, вовсе не Сильвия Фэрмонт. — Наклонившись к Хилтону, он весело добавил: — Эта маленькая сучка — внебрачный ублюдок пирата!
Хилтон с размаху ударил кулаком в улыбающееся лицо мужчины. Он снял с его пальца кольцо и надел на свой мизинец.
— Если ты посмеешь дотронуться до нее или неуважительно о ней отозваться, считай себя покойником.
«Может, прикончить это животное?» — подумал Хилтон, но решил не связываться. Сейчас он дома и сможет позаботиться о Сильвии. Никто не посмеет обидеть ее. Хилтон не спеша направился к двери.
— Полковник, оглянись! — крикнул кто-то, но было уже поздно.
Хилтон почувствовал сильный удар, ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
Хайд Рэнкин, размахивая тростью, выскочил на улицу и скрылся в толпе.
Глава 29
Сильвия позвала старика и увидела, как его глаза вспыхнули радостью, когда он протянул за письмом дрожащую руку. Он медленно вскрыл конверт и вынул из него короткое послание. Пока он разворачивал письмо, Сильвия уже прочитала свое. Джаспер страдал старческой дальнозоркостью, поэтому держал письмо далеко от глаз.
— Джаспер, я буду счастлива прочитать тебе письмо капитана, — сказала она.
— Спасибо, — Джаспер прижал письмо к впалой груди, — но оно личное. Вы меня понимаете, мисс Сильвия?
— Конечно, Джас. Возьми стул и сядь к окну. Там тебе будет удобнее.
Джаспер все еще читал письмо, когда свадебный кортеж был готов тронуться в путь.
— Джаспер, пора ехать, — сказала Сильвия. — Разве ты забыл, что сегодня свадьба Делилы и Большого Наполеона?
По выражению его лица Сильвия поняла, что он совершенно забыл о свадьбе.
— Сегодня слишком жарко, мисс Сильвия, и мне лучше остаться дома.
— Хорошая идея, — похвалила Сильвия. — Советую тебе полежать.
— Я сейчас снова прочитаю мое письмо, чтобы ничего не пропустить, и прилягу.
Сильвия была рада за старика. На улице действительно было очень жарко, и он устал бы прежде, чем свадьба закончится.
Сильвия и сестры Спенсер стояли в толпе чернокожих, наблюдая, как сияющая от счастья Делила надевала кольцо на палец Наполеона. На Делиле было платье из белого хлопка и кружев. Ее черные плечи блестели на солнце, глаза светились, колени дрожали.
Худенький черный проповедник в длиннополом фраке и алой рубашке провозгласил их мужем и женой. Толпа зарукоплескала, когда Большой Наполеон поцеловал Делилу.
После бракосочетания все пустились в пляс.
Смеркалось, когда Делила и Наполеон сообщили о своем отъезде. Негр сказал Сильвии, что они вернутся через пару дней. Она обняла Делилу и пожелала обоим счастья. Это был счастливый день, и Сильвия собиралась рассказать о нем Джасперу.
Но она не смогла этого сделать. Старик с простреленной грудью лежал на пороге ее спальни, сжимая в мертвой руке письмо своего хозяина. В комнате все было перевернуто вверх дном. На полу валялась изящная коробочка для драгоценностей.
Кольцо с изумрудом исчезло.
* * *
Письма Хилтона стали приходить реже. Сильвия с волнением читала о войне в газетах «Пикаюн» и «Би». 30 сентября 1846 года «Пикаюн» напечатала официальное сообщение из Монтерея:«Полковник Джефферсон и его полк взяли форт. Три дня упорных боев, и город, который мексиканцы считали неприступным, пал».
Город Монтерей стал очень популярен в Соединенных Штатах. На всех площадях салютовали в честь победы. Сильвия побежала на главную площадь, чтобы послушать речи, восхваляющие армию генерала Захарии Тейлора. Полковник Джефферсон Дэвис и майор Хилтон Кортин получили свою долю похвал, и сердце Сильвии наполнилось гордостью. Хилтон даже не сообщил ей, что ему присвоили звание майора.
* * *
— Через два дня мне исполнится сорок лет, — сказал капитан Роберт Ли своему старому другу майору Хилтону Кортину.Хилтон оторвал взгляд от разложенной перед ним карты и достал из кармана сигару.
— Ты не поверишь, Хилл: меня перевели под командование генерала Скотта как раз накануне сражения! Подальше от пушечных выстрелов. Почему мне не разрешают остаться на передовой? Если так пойдет и дальше, то я и в пятьдесят лет все еще буду ходить в капитанах.
— Роберт, хотя мне и очень жаль, что ты уезжаешь, я считаю, тебе повезло. Ты ведь знаешь, что президент отозвал генерала Тейлора и все его войска передал главнокомандующему Скотту. — Хилтон раскурил сигару и продолжил: — Тебе придется брать Мехико с Уинфилдом Скоттом.
— Роберт, Хилтон! — Чья-то рука отдернула полог, и в палатку вошел полковник Дэвис. — Уже вернулся? Отлично, — обратился он к Хилтону. — Насколько я понимаю, тебя отправляют под начало Скотта? — это уже относилось к Роберту.
— Таков приказ, сэр. Как поживает миссис Дэвис?
Дэвис покраснел. Он получил письмо от жены, в котором она настоятельно просила его приехать домой. Он был недоволен, что Барина заставила его оставить полк в самый разгар войны, и сразу сказал ей об этом, но его сердце растаяло, когда он услышал ее слова:
— Я так соскучилась по тебе, Джефф, что хотела побыть с тобой хоть пару дней.
— Миссис Дэвис чувствует себя хорошо, — заверил полковник капитана Ли и повернулся к Хилтону: — Лихорадка отступила? Когда ты выписался из госпиталя? Как ты себя чувствуешь?
— Выписался вчера. Чувствую себя хорошо. У меня был приступ малярии.
— Рад, что ты здоров. Скоро нам предстоит большое сражение.
Хилтон и Роберт переглянулись.
— Вот видишь, Хилл. Меня выгоняют из театра в тот момент, когда занавес поднимается.
— Послушай, Роберт…
— Лучше пиши письма, чтобы я мог их доставить, прервал Ли Хилтона и вышел из палатки. Хилтон сразу сел писать письмо Сильвии.
Моя драгоценная!
Я нахожусь на мексиканском плато у подножия Сьерра-Мадре. Армия генерала Санта-Аны продвигается вперед. Чувствую себя прекрасно, так что не беспокойся. И не верь тому, что читаешь в газетах. Никакой я не герой, любимая, хотя ради тебя готов им стать.
Ты в моих мыслях каждую минуту. Мои руки скучают по тебе, любимая, и стоит мне закрыть глаза, как передо мной возникает твое прекрасное лицо. У меня есть счастливый амулет, который я всегда ношу с собой. Это маленькая бежевая перчатка, которая когда-то принадлежала самой очаровательной девочке Луизианы.
Береги для меня свои сладкие поцелуи.
Спокойной ночи, дорогая.
Хилтон.
Хилтон сложил листок и отправился искать Роберта, чтобы отправить с ним письмо.
Двадцать первого февраля прискакал гонец на взмыленной лошади и сообщил генералу Захарии Тейлору, что сильная мексиканская кавалерия находится от них всего в двух днях пути.
— Они превышают нас по численности чуть ли не в четыре раза, генерал, — сообщил возбужденный гонец. — У нас нет ни малейшего шанса победить Санта-Ану.
— Видит Бог, мы покажем Санта-Ане, что двадцать тысяч мексиканцев нас не испугают.
Генерал тут же отдал приказ:
— Дэвису с войском немедленно двигаться на север и, закрепившись на каком-нибудь плоскогорье, отразить нападение врага.
* * *
Холодной февральской ночью майор Хилтон Кортин одиноко стоял на столовой горе, глядя на костры в лагере противника. Завтра враг будет здесь. Ненависть переполняла Хилтона. Он был готов сразиться с Санта-Аной и его армией.* * *
Майор Хилтон Кортин проснулся отдохнувшим и свежим.К середине утра тяжелые тучи заволокли голубое мексиканское небо. В воздухе запахло грозой. Ветер сменил направление. Сейчас он дул с юга прямо в напряженные лица американских солдат.
Ровно в полдень Санта-Ана послал в долину отряд из двух с половиной тысяч всадников. Грозный мексиканский диктатор отправил к американцам своего генерала, приказывая им сложить оружие. Американские войска были окружены двадцатью тысячами вооруженных людей, и полный разгром был неминуем.
Генерал Тейлор вежливо отклонил предложение о капитуляции, и его войска перешли в наступление.
Майор Хилтон Кортин с ружьем в руке и пистолетами за поясом гордо сидел на сильном гнедом жеребце. Он невозмутимо смотрел на приближающегося врага, а за его спиной стоял готовый к сражению Первый миссисипский стрелковый полк. Вдоль строя проскакал юный рядовой.
— Пароль «В честь Вашингтона»! — кричал он.
— Ко мне, солдат! — раздался голос майора Кортина. Юноша подъехал. — Имя и возраст?
— Рядовой Дэвид Уолтере, штат Иллинойс, возраст четырнадцать лет, сэр!
— Держитесь за моей спиной, рядовой Уолтере, — приказал Хилтон, не спуская глаз с противника.
— Есть, сэр, — ответил юноша.
Сплотив ряды, всадники Санта-Аны на лошадях, покрытых попонами, бросились в атаку. Долина наполнилась оглушительным стуком копыт.
— Смотреть вперед! — крикнул майор Кортин, объезжая войско. — Держать прицел и слушать мою команду! — Он двинулся на правый фланг, чтобы встретить армию врага.
— Огонь! — скомандовал он, и воздух сотрясли оглушительные звуки выстрелов.
Мексиканцы надвигались на американцев тремя плотными колоннами. Левый фланг американцев дрогнул и побежал. Правый фланг во главе с Хилтоном удерживал свои позиции. Подставляя себя под выстрелы, вперед выехал генерал Захария Тейлор, абсолютно невозмутимый перед лицом смертельной опасности. Появление генерала на боевом коне, произвело магический эффект: солдаты остановились и повернулись лицом к врагу.
Генерал Тейлор приказал полковнику Дэвису идти в атаку. Хилтон скакал рядом с Дэвисом. Одна из пуль угодила Дэвису в ногу, но он даже не заметил этого. Вокруг Хилтона свистели пули, и внезапно он почувствовал острую боль в подбородке.
Сражаясь бок о бок, старые друзья по Уэст-Пойнту продолжали атаковать противника, несмотря на полученные раны. Прогремел гром, тучи разверзлись, и на землю стеной обрушился ливень.
Никогда еще Хилтон не чувствовал себя таким молодым, сильным, отважным. Дождь хлестал ему в лицо, смывая кровь, но он продолжал скакать вперед. Наступление американцев было таким стремительным, что среди мексиканцев началась паника.
Хилтон засмеялся, когда увидел, что старый генерал Тейлор направил своего коня в самую гущу сражения. Пули рвали на Тейлоре одежду, но он не отступал.
Хилтон гнал коня вперед. Внезапно огромный жеребец споткнулся, упал на колени, затем повалился на бок. Пуля, попавшая ему в глаз, сразила его наповал. Хилтон успел спрыгнуть на землю.
— Сюда, майор! — услышал он звонкий голос рядового Уолтерса. Парнишка протянул руку, и Хилтон вскочил на его коня.
Раненый майор и четырнадцатилетний рядовой продолжали сражаться с врагом.
* * *
Сильвия читала в газетах все, что писали о войне. Тот факт, что двадцать тысяч солдат Санта-Аны противостоят армии генерала Тейлора, не предвещал ничего хорошего. И вдруг город узнал об удивительной победе американцев. Вот что писали газеты:«Головная колонна мексиканцев с позором отступила под интенсивным перекрестным огнем. В полдень прогремел гром и разразился ужасный ливень. Солдаты мексиканской армии разбежались по пещерам в поисках укрытия».
В статье также говорилось о героизме воинов, которыми командовал полковник Джефферсон Дэвис: «За мужество, проявленное в бою, раненому майору Хилтону Кортину присвоено звание полковника».
Отложив газету, Сильвия с облегчением вздохнула: он жив, а это значит, что он скоро вернется домой.
* * *
Сильвия с нетерпением ждала возвращения Хилтона, и, наконец, счастливый день настал. Это случилось девятого июня 1847 года. Весь Новый Орлеан высыпал на площадь встречать героев Буэна-Висты.Сердце Сильвии бешено забилось, когда она услышала звуки военного марша. Стреляли из пушек. Били в барабаны. Женщины плакали. Мужчины кричали «ура!». Встав на цыпочки, Сильвия смотрела на марширующих солдат.
За солдатами в открытой карете ехал полковник Дэвис. Несмотря на раны, он радостно улыбался толпе. Весь путь перед каретой был усыпан цветами, их бросали со всех балконов. Креольские женщины в нарядных платьях украшали солдат гирляндами и венками.
И тут Сильвия увидела его.
Полковник Хилтон Кортин сидел на вороном жеребце с врожденной грацией и был необыкновенно красив в голубой военной форме. На небесно-голубом френче, обтягивающем его широкую грудь, сверкали эполеты с золотыми орлами, указывающими на полковничий чин.
Хилтон улыбался возбужденной толпе, кивал красивым женщинам и был до того хорош, что у Сильвии перехватило дыхание.
Она изо всех сил пыталась обратить на себя его внимание: махала рукой, звала его.
Словно почувствовав ее взгляд, Хилтон повернулся и посмотрел на нее. Сильвия, работая локтями, начала пробираться сквозь толпу.
Наконец она оказалась рядом, и он, приподняв ее, крепко поцеловал под восторженные крики и аплодисменты толпы.
— Я люблю тебя и хочу тебя, — прошептал он ей на ухо. — Встретимся у тебя дома через час. — Он снова нежно поцеловал ее и опустил на землю.
— Хилтон вернулся, — шептала счастливая Сильвия, возвращаясь домой.
Когда парад закончился, Хилтона окружили мужчины. Кто-то предложил ему выпить, и все направились в ближайший бар.
— За полковника! — закричал кто-то.
— За полковника! — хором подхватили остальные.
Хилтон смущенно поднял стакан с ромом, и тут его взгляд случайно упал на руку, не поднятую в тосте. На мизинце этой руки сверкало уникальное изумрудное кольцо, окруженное крошечными бриллиантиками. Хилтон поставил стакан на стойку бара. Прищурившись, он твердой походкой направился к мужчине с кольцом.
Мужчина с лицом хорька смотрел в зеркало, висящее позади бара. Перед ним лежала эбеновая трость с золотым набалдашником. Подняв стакан, он залпом выпил виски и вытер рот ладонью. На пальце сверкнуло кольцо Сильвии.
Хилтон стоял и молча смотрел на незнакомца. Наконец тот почувствовал его взгляд и обернулся.
— Вы что-то хотите от меня, полковник? — спросил он.
— Почему на тебе кольцо Сильвии Фэрмонт?
Незнакомец разразился смехом.
— Полковник, та, о которой вы говорите, вовсе не Сильвия Фэрмонт. — Наклонившись к Хилтону, он весело добавил: — Эта маленькая сучка — внебрачный ублюдок пирата!
Хилтон с размаху ударил кулаком в улыбающееся лицо мужчины. Он снял с его пальца кольцо и надел на свой мизинец.
— Если ты посмеешь дотронуться до нее или неуважительно о ней отозваться, считай себя покойником.
«Может, прикончить это животное?» — подумал Хилтон, но решил не связываться. Сейчас он дома и сможет позаботиться о Сильвии. Никто не посмеет обидеть ее. Хилтон не спеша направился к двери.
— Полковник, оглянись! — крикнул кто-то, но было уже поздно.
Хилтон почувствовал сильный удар, ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
Хайд Рэнкин, размахивая тростью, выскочил на улицу и скрылся в толпе.
Глава 29
Хилтон лежал на постели, вытянув руки поверх одеяла. Его лицо, несмотря на загар, казалось мертвенно-бледным, на голове была повязка. Глаза его были закрыты, он дышал медленно и ровно, и Сильвии казалось, что он спит. Он выглядел почти так же, как тогда в гостиничном номере накануне его отъезда в Мексику.
Сильвия улыбнулась, вспомнив, как она смотрела на него спящего. Но тогда он лежал обнаженным, и она с любопытством рассматривала его тело. Когда она уставала просто любоваться им, когда ей хотелось, чтобы он ее обнял, ей было достаточно пощекотать его волосами или прикоснуться губами к его губам.
Дверь тихо открылась, и молчаливая сиделка ввела в комнату врача. Сильвия с надеждой посмотрела на него.
Доктор Данн склонился над кроватью и поднял веко Хилтона. Он долго разглядывал зрачок, затем проделал то же самое с другим глазом. Сняв повязку, доктор осмотрел рану, из-за которой Хилтон вот уже несколько дней не приходил в сознание.
— Доктор, ему лучше? — спросила Сильвия.
— Молодая леди, — он взял Сильвию за локоть и вывел в коридор, — мне бы хотелось сообщить вам приятную новость, но я не могу. Полковник Кортин все еще в коме. Никаких улучшений, к тому же я вряд ли смогу ему помочь.
— Но, доктор Данн…
— Единственная надежда на хирурга из Мемфиса, который достиг больших успехов в области лечения черепно-мозговых травм. Он просверливает в черепе маленькое отверстие и дренирует рану. Это очень опасно, и нет никакой уверенности в успехе.
— Есть ли альтернатива, доктор Данн?
— Нет. За свою жизнь я встречал много подобных случаев. Обычно такие раны заканчиваются смертью через несколько дней, а в лучшем случае — через несколько недель. Очень редко бывает, что пациент выходит из комы и выживает. Но чаще он умирает, так и не приходя в сознание.
— Кто этот хирург? Как скоро он сможет приехать сюда?
— Это доктор Теодор Килборн из клиники, которая ему принадлежит. Он известный специалист, к тому же очень дорогой. Очень.
Сильвия побледнела: денег у нее не было. Не было денег и у Хилтона. Все свое армейское жалованье он присылал ей, чтобы она могла содержать близких. У нее нет денег, чтобы заплатить знаменитому хирургу. Она не знает, где их можно раздобыть.
— Мне очень жаль, — вздохнул доктор и вместе с сиделкой вышел из палаты.
Сильвия подошла к Хилтону. Стемнело, и на металлическом столике рядом с кроватью горела лампа. За окном прогремел гром. От резкого порыва ветра заколыхались легкие занавески.
Сильвия молча смотрела на мужчину, которого любила больше жизни. Нагнувшись, она поцеловала шрам над его левой бровью, затем шрам, полученный в сражении, и, наконец, холодные неподвижные губы.
— Мой дорогой, — прошептала она, — ты не можешь покинуть меня. Я тебе не позволю. — Сев на кровать, она положила голову ему на грудь. Грудь была теплой, и она слышала биение его сердца. — Я что-нибудь придумаю, Хилтон. — Она сжала его загорелую руку.
Слезы застилали Сильвии глаза. Ее сердце было переполнено любовью к этому бесстрашному человеку, который сейчас лежал перед ней беспомощный как младенец. Она сняла с мизинца Хилтона свое изумрудное кольцо и, повертев его в руке, внезапно обратила внимание на гравировку: La croix — «Крест».
И тут она поняла…
Она раскрыла тайну Лаффита! Золото спрятано в кресте! Сильвия надела кольцо на мизинец Хилтона, поцеловала его в холодные губы и сказала:
— Держись, любовь моя. Я спасу тебя. Тебе сделают операцию. Ты будешь жить, мой дорогой. Только, пожалуйста, держись!
Она вышла из палаты и отправилась на поиски сиделки. Найдя ее, Сильвия попросила:
— Пожалуйста, посидите с полковником. Мне надо уйти. Я пришлю к нему мисс Спенсер.
Не дожидаясь ответа, Сильвия выбежала на пустынную ночную улицу и увидела сидящего на ступеньке крыльца Большого Наполеона.
— Как полковник? Он…
— Нет-нет. Он в том же состоянии. Наполеон, ты говорил мне, что Кашка был плотником?
— Какое это имеет отношение к полковнику? — удивился негр.
— Золото Лаффита спрятано в церковном кресте, — тихо сказала Сильвия, пропустив мимо ушей вопрос Наполеона. — Идем!
— Как вы узнали?
— Гравировка на кольце. Раньше я не обращала на нее внимания. Как я могла быть такой слепой?
На пороге дома их встретила беременная Делила. Узнав об их планах, она попросила:
— Если вы не найдете золото сегодня ночью, обещайте мне оставить эту затею раз и навсегда.
— Обещаем, — ответила Сильвия. — Мария, оставайся здесь и присматривай за Делилой. А ты, Эстер, поезжай в клинику и посиди с полковником. И пусть доктор Данн напишет доктору Килборну и попросит его немедленно приехать в Новый Орлеан. Только он может спасти Хилтона.
Была уже глубокая ночь, когда Наполеон и Сильвия бесшумно выскользнули из дома, направляясь в сторону окутанных туманом болот «Ривербенда». Летняя гроза следовала за ними по пятам, и под порывами ветра верхушки деревьев раскачивались, шелестя листьями. Молнии пронзали ночное небо, тишину разрывали удары грома.
Аллигаторы, разбуженные грозой, сползали с насиженных мест и с шумом шлепались в мутную воду. Водяные змеи черными лентами вились вокруг лодки. Несколько раз кладоискатели слышали рев пантеры. Сжавшись в комок, Сильвия внушала себе, что весь этот ужас закончится, как только они найдут сокровища. Ради этого стоит рискнуть. Ведь это в последний раз. Больше им не придется путешествовать по топким болотам. Больше не будет страшных змей, аллигаторов и пантер.
Сердце Сильвии наполнилось надеждой, когда она увидела туманный берег и очертания кипарисового креста на фоне грозового неба. Не обращая внимания на хлеставший дождь, она с помощью Большого Наполеона выбралась из лодки и направилась к церкви. Негр, держа в руке топор, неотступно следовал за ней.
Дождь лил сплошной стеной, и мягкая земля, не успевая впитывать влагу, превратилась в непролазную грязь, затруднявшую путникам движение. Юбки Сильвии намокли и липли к телу, ноги утопали в глине, и она с трудом вытаскивала их.
Наконец, они достигли церкви. В небе сверкали молнии. Над головами грохотал гром.
— Я полезу на крышу, мисс Сильвия, — прошептал Наполеон. — А вы подадите мне топор.
И в этот момент в церковь ударила молния. Прогнившие балки не выдержали и рухнули. Большой кипарисовый крест дрогнул и упал на мокрую землю прямо к ногам Сильвии и Наполеона.
— Господи! — изумленно воскликнула Эстер, увидев, что Хилтон открыл глаза.
— Сильвия, — прошептал он.
— Полковник Кортин, ее здесь нет. Она вернется утром.
— Нет? — спросил Хилтон, поднимая голову.
— Пожалуйста, полковник, лежите! — попросила Эстер, осторожно дотронувшись до его груди.
— Где она? Где Сильвия? — заволновался Хилтон.
Эстер не знала, что ответить. Никогда в жизни она не лгала. Уж лучше бы ей не знать ответа, чем говорить неправду.
— Полковник, она с Большим Наполеоном отправилась в «Ривербенд».
— Скажите, ради Бога, зачем? — Хилтон приподнялся на локте и, зажимая рукой нос, посмотрел на Эстер.
— Вам надо лежать, полковник Кортин. Я схожу за доктором.
— Мисс Эстер, зачем они пошли в «Ривербенд»? — Хилтон схватил ее за руку.
— Сильвия полагает, что золото спрятано в старой церкви. Доктор Данн сказал, что вам нужен специалист, поэтому она и Большой…
— Подайте мне брюки.
— Нет, вам нельзя вставать.
— Тогда я возьму их сам, — ответил Хилтон, садясь в кровати и прикрываясь простыней.
Покраснев, Эстер бросила брюки ему на колени и побежала к двери, крикнув на ходу:
— Я позову доктора! Он не позволит вам уходить из клиники!
Не в силах сдержать восторг, они бросились к сокровищам и погрузили руки в холодный мокрый металл. Смеясь, как дети, они пригоршнями черпали золото и драгоценные камни.
— Могу я разделить ваш восторг?
Сильвия подняла голову и увидела Хайда Рэнкина, стоявшего в нескольких шагах от них с дьявольской улыбкой на мокром лице. Под мышкой он держал эбеновую трость с головой Горгоны, в правой руке сжимал пистолет.
— Вы избавили меня от больших хлопот, мисс Лаффит. Мне больше не надо будет искать сокровища. Вы нашли их для меня. Теперь мне придется убить вас. — Он хрипло рассмеялся. — У меня нет выбора.
Сильвия медленно поднялась, но Наполеон схватил ее за руку и спрятал за своей спиной.
— Тебе придется пристрелить сначала меня, Рэнкин! — Негр поднял топор над головой.
— В этом пистолете шесть пуль, черномазый! Хватит для вас обоих.
— Только подойди, и я раскрою тебе череп, — спокойно заявил Большой Наполеон.
Раздался выстрел, и Наполеон покачнулся. Сильвия закричала. Но негр устоял на ногах.
— Бегите, мисс Сильвия! — приказал он, но Сильвия от ужаса не могла сдвинуться с места. — Бегите! — крикнул он снова и, подняв топор, двинулся на Рэнкина. Раздались выстрелы. Наполеон застонал, но снова устоял.
— Будь ты проклят, черный ублюдок! — воскликнул Рэнкин, глядя на огромного человека, которого даже пули не могли свалить с ног.
Он задрожал от страха и, снова подняв пистолет, выпустил три оставшиеся пули в грудь надвигавшегося на него гиганта.
Наполеон, приложив руку к окровавленной груди, хотел что-то сказать, но изо рта его хлынула кровь, колени подкосились, и он упал лицом в грязь.
Сильвия бросилась к нему. Открыв глаза, он посмотрел на нее и еле слышно шепнул: «Беги!»
Сильвия приложила руку к ране на груди верного друга, пытаясь остановить кровь. Она разрыдалась, когда поняла, что сердце его перестало биться.
Большой Наполеон погиб, спасая ей жизнь.
— Черномазый уже не поможет тебе, — услышала она голос Рэнкина.
Сильвия попыталась выхватить топор из руки Наполеона, но Рэнкин наступил на топорище. Сильвия вскочила и бросилась бежать, оскальзываясь на раскисшей земле. Оглянувшись, она увидела Рэнкина, который, подняв топор, мчался за ней.
Кровь застыла в ее жилах. Она пожалела, что в пистолете уже нет патронов: лучше быть застреленной, чем разрубленной топором.
— Тебе не уйти от меня, мисс Лаффит! — кричал Рэнкин. — Я разделаюсь с тобой, как разделался со старой ведьмой, в честь которой тебя назвали! Во всем виновата только она. Это она раскрыла мою тайну, за что я и убил ее. Тебе это известно, мисс Лаффит?
Сильвия, задыхаясь от быстрого бега, неслась через джунгли, стремясь достичь реки по знакомой ей с детства тропе.
Сильвия улыбнулась, вспомнив, как она смотрела на него спящего. Но тогда он лежал обнаженным, и она с любопытством рассматривала его тело. Когда она уставала просто любоваться им, когда ей хотелось, чтобы он ее обнял, ей было достаточно пощекотать его волосами или прикоснуться губами к его губам.
Дверь тихо открылась, и молчаливая сиделка ввела в комнату врача. Сильвия с надеждой посмотрела на него.
Доктор Данн склонился над кроватью и поднял веко Хилтона. Он долго разглядывал зрачок, затем проделал то же самое с другим глазом. Сняв повязку, доктор осмотрел рану, из-за которой Хилтон вот уже несколько дней не приходил в сознание.
— Доктор, ему лучше? — спросила Сильвия.
— Молодая леди, — он взял Сильвию за локоть и вывел в коридор, — мне бы хотелось сообщить вам приятную новость, но я не могу. Полковник Кортин все еще в коме. Никаких улучшений, к тому же я вряд ли смогу ему помочь.
— Но, доктор Данн…
— Единственная надежда на хирурга из Мемфиса, который достиг больших успехов в области лечения черепно-мозговых травм. Он просверливает в черепе маленькое отверстие и дренирует рану. Это очень опасно, и нет никакой уверенности в успехе.
— Есть ли альтернатива, доктор Данн?
— Нет. За свою жизнь я встречал много подобных случаев. Обычно такие раны заканчиваются смертью через несколько дней, а в лучшем случае — через несколько недель. Очень редко бывает, что пациент выходит из комы и выживает. Но чаще он умирает, так и не приходя в сознание.
— Кто этот хирург? Как скоро он сможет приехать сюда?
— Это доктор Теодор Килборн из клиники, которая ему принадлежит. Он известный специалист, к тому же очень дорогой. Очень.
Сильвия побледнела: денег у нее не было. Не было денег и у Хилтона. Все свое армейское жалованье он присылал ей, чтобы она могла содержать близких. У нее нет денег, чтобы заплатить знаменитому хирургу. Она не знает, где их можно раздобыть.
— Мне очень жаль, — вздохнул доктор и вместе с сиделкой вышел из палаты.
Сильвия подошла к Хилтону. Стемнело, и на металлическом столике рядом с кроватью горела лампа. За окном прогремел гром. От резкого порыва ветра заколыхались легкие занавески.
Сильвия молча смотрела на мужчину, которого любила больше жизни. Нагнувшись, она поцеловала шрам над его левой бровью, затем шрам, полученный в сражении, и, наконец, холодные неподвижные губы.
— Мой дорогой, — прошептала она, — ты не можешь покинуть меня. Я тебе не позволю. — Сев на кровать, она положила голову ему на грудь. Грудь была теплой, и она слышала биение его сердца. — Я что-нибудь придумаю, Хилтон. — Она сжала его загорелую руку.
Слезы застилали Сильвии глаза. Ее сердце было переполнено любовью к этому бесстрашному человеку, который сейчас лежал перед ней беспомощный как младенец. Она сняла с мизинца Хилтона свое изумрудное кольцо и, повертев его в руке, внезапно обратила внимание на гравировку: La croix — «Крест».
И тут она поняла…
Она раскрыла тайну Лаффита! Золото спрятано в кресте! Сильвия надела кольцо на мизинец Хилтона, поцеловала его в холодные губы и сказала:
— Держись, любовь моя. Я спасу тебя. Тебе сделают операцию. Ты будешь жить, мой дорогой. Только, пожалуйста, держись!
Она вышла из палаты и отправилась на поиски сиделки. Найдя ее, Сильвия попросила:
— Пожалуйста, посидите с полковником. Мне надо уйти. Я пришлю к нему мисс Спенсер.
Не дожидаясь ответа, Сильвия выбежала на пустынную ночную улицу и увидела сидящего на ступеньке крыльца Большого Наполеона.
— Как полковник? Он…
— Нет-нет. Он в том же состоянии. Наполеон, ты говорил мне, что Кашка был плотником?
— Какое это имеет отношение к полковнику? — удивился негр.
— Золото Лаффита спрятано в церковном кресте, — тихо сказала Сильвия, пропустив мимо ушей вопрос Наполеона. — Идем!
— Как вы узнали?
— Гравировка на кольце. Раньше я не обращала на нее внимания. Как я могла быть такой слепой?
На пороге дома их встретила беременная Делила. Узнав об их планах, она попросила:
— Если вы не найдете золото сегодня ночью, обещайте мне оставить эту затею раз и навсегда.
— Обещаем, — ответила Сильвия. — Мария, оставайся здесь и присматривай за Делилой. А ты, Эстер, поезжай в клинику и посиди с полковником. И пусть доктор Данн напишет доктору Килборну и попросит его немедленно приехать в Новый Орлеан. Только он может спасти Хилтона.
Была уже глубокая ночь, когда Наполеон и Сильвия бесшумно выскользнули из дома, направляясь в сторону окутанных туманом болот «Ривербенда». Летняя гроза следовала за ними по пятам, и под порывами ветра верхушки деревьев раскачивались, шелестя листьями. Молнии пронзали ночное небо, тишину разрывали удары грома.
Аллигаторы, разбуженные грозой, сползали с насиженных мест и с шумом шлепались в мутную воду. Водяные змеи черными лентами вились вокруг лодки. Несколько раз кладоискатели слышали рев пантеры. Сжавшись в комок, Сильвия внушала себе, что весь этот ужас закончится, как только они найдут сокровища. Ради этого стоит рискнуть. Ведь это в последний раз. Больше им не придется путешествовать по топким болотам. Больше не будет страшных змей, аллигаторов и пантер.
Сердце Сильвии наполнилось надеждой, когда она увидела туманный берег и очертания кипарисового креста на фоне грозового неба. Не обращая внимания на хлеставший дождь, она с помощью Большого Наполеона выбралась из лодки и направилась к церкви. Негр, держа в руке топор, неотступно следовал за ней.
Дождь лил сплошной стеной, и мягкая земля, не успевая впитывать влагу, превратилась в непролазную грязь, затруднявшую путникам движение. Юбки Сильвии намокли и липли к телу, ноги утопали в глине, и она с трудом вытаскивала их.
Наконец, они достигли церкви. В небе сверкали молнии. Над головами грохотал гром.
— Я полезу на крышу, мисс Сильвия, — прошептал Наполеон. — А вы подадите мне топор.
И в этот момент в церковь ударила молния. Прогнившие балки не выдержали и рухнули. Большой кипарисовый крест дрогнул и упал на мокрую землю прямо к ногам Сильвии и Наполеона.
* * *
Молния и оглушительные раскаты грома разбудили Эстер Спенсер, дремавшую на стуле у постели Хилтона. Снова сверкнула молния, и Эстер в ужасе прижала руки к щекам: струйка алой крови потекла из носа капитана, пачкая белую подушку.— Господи! — изумленно воскликнула Эстер, увидев, что Хилтон открыл глаза.
— Сильвия, — прошептал он.
— Полковник Кортин, ее здесь нет. Она вернется утром.
— Нет? — спросил Хилтон, поднимая голову.
— Пожалуйста, полковник, лежите! — попросила Эстер, осторожно дотронувшись до его груди.
— Где она? Где Сильвия? — заволновался Хилтон.
Эстер не знала, что ответить. Никогда в жизни она не лгала. Уж лучше бы ей не знать ответа, чем говорить неправду.
— Полковник, она с Большим Наполеоном отправилась в «Ривербенд».
— Скажите, ради Бога, зачем? — Хилтон приподнялся на локте и, зажимая рукой нос, посмотрел на Эстер.
— Вам надо лежать, полковник Кортин. Я схожу за доктором.
— Мисс Эстер, зачем они пошли в «Ривербенд»? — Хилтон схватил ее за руку.
— Сильвия полагает, что золото спрятано в старой церкви. Доктор Данн сказал, что вам нужен специалист, поэтому она и Большой…
— Подайте мне брюки.
— Нет, вам нельзя вставать.
— Тогда я возьму их сам, — ответил Хилтон, садясь в кровати и прикрываясь простыней.
Покраснев, Эстер бросила брюки ему на колени и побежала к двери, крикнув на ходу:
— Я позову доктора! Он не позволит вам уходить из клиники!
* * *
Сильвия в ужасе прижалась к Большому Наполеону, не в силах оторвать взгляд от деревянного креста. Вспышки молнии освещали золотые монеты, тысячи монет и бриллианты величиной с грецкий орех.Не в силах сдержать восторг, они бросились к сокровищам и погрузили руки в холодный мокрый металл. Смеясь, как дети, они пригоршнями черпали золото и драгоценные камни.
— Могу я разделить ваш восторг?
Сильвия подняла голову и увидела Хайда Рэнкина, стоявшего в нескольких шагах от них с дьявольской улыбкой на мокром лице. Под мышкой он держал эбеновую трость с головой Горгоны, в правой руке сжимал пистолет.
— Вы избавили меня от больших хлопот, мисс Лаффит. Мне больше не надо будет искать сокровища. Вы нашли их для меня. Теперь мне придется убить вас. — Он хрипло рассмеялся. — У меня нет выбора.
Сильвия медленно поднялась, но Наполеон схватил ее за руку и спрятал за своей спиной.
— Тебе придется пристрелить сначала меня, Рэнкин! — Негр поднял топор над головой.
— В этом пистолете шесть пуль, черномазый! Хватит для вас обоих.
— Только подойди, и я раскрою тебе череп, — спокойно заявил Большой Наполеон.
Раздался выстрел, и Наполеон покачнулся. Сильвия закричала. Но негр устоял на ногах.
— Бегите, мисс Сильвия! — приказал он, но Сильвия от ужаса не могла сдвинуться с места. — Бегите! — крикнул он снова и, подняв топор, двинулся на Рэнкина. Раздались выстрелы. Наполеон застонал, но снова устоял.
— Будь ты проклят, черный ублюдок! — воскликнул Рэнкин, глядя на огромного человека, которого даже пули не могли свалить с ног.
Он задрожал от страха и, снова подняв пистолет, выпустил три оставшиеся пули в грудь надвигавшегося на него гиганта.
Наполеон, приложив руку к окровавленной груди, хотел что-то сказать, но изо рта его хлынула кровь, колени подкосились, и он упал лицом в грязь.
Сильвия бросилась к нему. Открыв глаза, он посмотрел на нее и еле слышно шепнул: «Беги!»
Сильвия приложила руку к ране на груди верного друга, пытаясь остановить кровь. Она разрыдалась, когда поняла, что сердце его перестало биться.
Большой Наполеон погиб, спасая ей жизнь.
— Черномазый уже не поможет тебе, — услышала она голос Рэнкина.
Сильвия попыталась выхватить топор из руки Наполеона, но Рэнкин наступил на топорище. Сильвия вскочила и бросилась бежать, оскальзываясь на раскисшей земле. Оглянувшись, она увидела Рэнкина, который, подняв топор, мчался за ней.
Кровь застыла в ее жилах. Она пожалела, что в пистолете уже нет патронов: лучше быть застреленной, чем разрубленной топором.
— Тебе не уйти от меня, мисс Лаффит! — кричал Рэнкин. — Я разделаюсь с тобой, как разделался со старой ведьмой, в честь которой тебя назвали! Во всем виновата только она. Это она раскрыла мою тайну, за что я и убил ее. Тебе это известно, мисс Лаффит?
Сильвия, задыхаясь от быстрого бега, неслась через джунгли, стремясь достичь реки по знакомой ей с детства тропе.