Страница:
– Черт возьми, что ты такое задумала, девушка? – яростно вскричал он.
– Надо наложить швы ему на руку. А иначе он целую неделю не сможет работать. – И Дора спокойно обратилась к женщине из толпы: – Принеси мою сумку, ладно?
– Проклятие, Дора! Я с ним еще не закончил. Не мешайте мне. Я его так проучу, что он век не забудет.
И кнут щелкнул угрожающе близко, однако взметнул только пыль.
Дора не обратила на его слова никакого внимания и взглянула на одного из мужчин:
– Помоги мне отнести его и положить на постель. И еще мне надо мыло и теплую воду.
Но рабы заколебались, они не смели последовать ее приказаниям. В этот момент Дора увидела, как по ступенькам крыльца быстро сбегает Чарли. А Чарли – это уже совсем другое дело. Не легче ей стало, когда она увидела, что за мужем поспешает, насколько позволяла уже очень заметная беременность, Джози. В эти последние месяцы у деликатной Джози язык стал бранчливым и резким.
– Что, черт побери, здесь происходит? – потребовал ответа Чарли, подходя к собравшимся.
Тридцать с лишним лет и чересчур обильные возлияния нагнали жирку на его мускулистые формы, но он был все еще сильным мужчиной. Он зорко взглянул на Дору, копавшуюся в пыли, затем обратил вопросительный взгляд на отца.
– Да убери ты у меня из-под рук эту проклятую девчонку, чтобы я мог закончить то, что начал! – раздраженно крикнул Карлсон.
Он был страшен в гневе, который, однако, так же быстро угасал, как вспыхивал. Ему уже не хотелось больше размахивать кнутом, но самолюбие требовало удовлетворения.
Но когда Чарли двинулся туда, куда ему было сказано, его за рукав схватила Джози.
– Не смей к ней прикасаться! Дора, уводи этого беднягу отсюда.
Дора почувствовала, как внутри, в душевной пустоте, стал разрастаться страх. Ей хотелось убежать и спрятаться или сделать вид, что ничего не происходит, но она понимала, что надо действовать, не полагаясь ни на чью помощь. Она знала также, что сейчас последует и какое это будет неприятное зрелище. Дора становилась свидетельницей этого много раз. Чарли не любил, чтобы ему перечили. Ему не нравилось мнение Джози о его обращении со слугами. Конечно, Чарли никак не могло понравиться то, что их несогласие по этому поводу станет широко известно.
Дрожа, Дора выпрямилась и стряхнула пыль с юбки, что сразу же отвлекло Чарли от мысли пустить в ход кулаки.
– Мне кажется, этот юноша принадлежит Пэйсу, – сказала она, тщательно выбирая слова, и сразу же переключила внимание Чарли с Джози на себя. – Я хотела только, чтобы он не пострадал чересчур серьезно. Извините мое вмешательство, если что-нибудь не так сделала.
– Не важно, кому он принадлежит, – крикнула Джози. – С ним нельзя так обращаться. Ведь он совсем еще мальчик.
Дора съежилась при виде того, как Чарли взмахнул рукой и нимало не задумываясь оттолкнул Джози, чтобы не мешалась под ногами. Да, джентльмену не полагается бить леди, но жена принадлежит мужу и он может делать с ней все, что угодно. Это Дора узнала еще очень давно. Она схватила Джози за руку, потому что та зашаталась и едва не упала. Однако Джози урезонить, таким образом, было уже нельзя. В отличие от матери Доры она не смирилась и ее обычная застенчивость сменилась безрассудной смелостью.
Джози изо всей силы ударила своим маленьким кулаком в массивную грудь мужа:
– Если ты еще хоть раз, грубиян, посмеешь толкнуть меня, я перееду жить к своей матери! Ты не смеешь обращаться со мной, как со своими рабами! Пэйс меня предупреждал насчет тебя, а я его не послушалась. Но теперь я сделаю, как он советовал. Ты пожалеешь, что день, когда…
Вмешивать в эти дела Пэйса было не самой удачной мыслью. Яростно фыркнув, Чарли развернулся и ударил жену кулаком в челюсть. Она вскрикнула и упала на руки Доре, а слуги, вытаращившись и разинув рот, молча глазели на безобразную сцену.
– И мне не нужна жена-сука, которая все время меня пилит! Убирайся с глаз моих, пока я тебя тоже не огрел кнутом.
С этими словами он выхватил кнут из руки отца и повернулся к юноше, чтобы стегнуть его, но жертва сообразила вовремя отползти за пределы досягаемости. Кто-то из пожилых мужчин-рабов почти на руках оттащил его к негритянским лачугам, и теперь мишенью для гнева оставалась одна Джози.
Дора поспешила встать между потрясенной, дрожащей Джози и ее впавшим в ярость мужем, в то время как Карлсон пытался утихомирить сына. Что-то шепча, Дора потянула Джози в сторону дома. По справедливости ей надо было бы сейчас пойти к юноше-негру и наложить швы на его раны; но беременная Джози была совсем беспомощна. Перед глазами, однако, стояло лицо матери, такой же некогда беспомощной. Если бы у матери имелись друзья, способные ее защитить, она, возможно, была бы жива. Поэтому самое мудрое сейчас обеспечить безопасность Джози.
– Я уеду домой, – прорыдала Джози, когда Дора вела ее к черному крыльцу. – Пэйс был прав, я здесь чужая. Я считала его джентльменом! – всхлипывая, докончила она уже в доме.
Дора понимала, что Джози говорит о муже, но такое умозаключение о Чарли было попросту глупо и не заслуживало ответа. Да, кстати, слово «джентльмен» уже вышло из моды. Если когда-нибудь джентльмены и существовали, то такая порода людей уже вымерла.
– Но он твой муж. Ты не можешь бросить его и уехать. Ты должна научиться ладить с ним, – сказала Дора, пока они шли по холлу, направляясь к лестнице.
Знает Бог, у нее самой был достаточный опыт, позволявший говорить, что бегство проблем не решает и Чарли вполне может ринуться в дом и до потери сознания избить ее. Жены были так же бесправны, как рабы. Отличие только в том, что жен, если они бегут от мужей, в тюрьму за это не сажают.
– Я все расскажу Пэйсу. Он придумает, что надо делать, – твердо ответила Джози, выпрямляясь и тем самым, освобождаясь от поддержки Доры.
Мысленно Дора простонала от такой глупости. Может, Джози и надо было дать по физиономии. Должен же кто-то вбить немного здравого смысла в ее самолюбивую головку. В каком-то отношении Джози и Чарли два сапога пара.
– Что же, по-твоему, может сделать Пэйс? Ты же вышла замуж за его брата. Ты хочешь, чтобы он пристрелил Чарли? Ты же носишь ребенка, и Пэйс не сможет взять тебя с собой, даже если ты согласишься жить с ним в палатке и путешествовать с одного поля битвы на другое. Здесь и его дом, ты забыла? И ему больше некуда увезти тебя! Так на что же ты рассчитываешь? На то, что все изменится по мановению волшебной палочки?
Джози подхватила широкие юбки и стала неуклюже взбираться по широкой лестнице.
– Ты просто ревнуешь, потому что Пэйс не замечает твоего существования. Он велит Чарли перестать меня бить. – И она торжествующе, с вызовом, взглянула сверху вниз на Дору. – Ты, наверное, даже и не знаешь, что Пэйс снова в городе? Так вот, он здесь. И прежде чем уедет, воздаст Чарли по заслугам.
Дора остановилась. Пустота внутри стала еще тяжелее. Она взяла черный саквояж, который вручил ей молча слуга, и повернула в обратную сторону. Значит, Пэйс дома. Ей бы следовало об этом знать. Мир вокруг нее перевернулся и лежал в руинах. И кто же в этом виноват, кроме Пэйса?
Дора снова прошла через теперь затихший двор. Карлсон и Чарли отсутствовали, наверное, ушли по делам. Рабы рассеялись по окрестностям. На крыше амбара самозабвенно распевал пересмешник, но в этот прекрасный весенний день только эта мелодия была радостной. Где же Пэйс, – раздумывала Дора, – и что он здесь делает? Вряд ли его полк побывал в той ужасной бойне при Шайло в прошлом месяце. Его имя не значилось в списке погибших и раненых. Да они и услышали бы уже сейчас, если что случилось.
Когда Дора пришла, один из слуг пытался очистить открытые раны на спине юноши и почтительно уступил ей место, чтобы Дора принялась за дело.
– Почему же ты не попросил мистера Пэйсона взять тебя с собой, вместо того чтобы пытаться бежать? – спросила она с любопытством, очищая раны и доставая иглу, чтобы наложить швы на самые большие.
– Он не захотел меня брать, – угрюмо ответил парень, – он сказал, что это помешает ему быстро ехать.
По слухам, армия двигалась со скоростью улитки в январе. Но Дора промолчала. Зная Пэйса, она могла предположить, что он не передвигался вместе с армией, как это было заведено. Он был слишком нетерпелив, чтобы исполнять чьи-то приказы, слишком горяч, чтобы сидеть и ждать приближения врага. Он служил в кавалерии, а когда он присоединился к армии, там еще не было конницы. И армия федералов иногда просто не знала, что делать с мятежными отрядами из Кентукки. И Дора понятия не имела, как они справляются с Пэйсом.
– Ты должен набраться терпения. Я с ним поговорю, хотя ничего тебе не обещаю. Друг Николлз прав. Если охотники за рабами тебя схватят, они тебя изобьют до полусмерти. Придет время, и ты станешь свободен, но оно еще не наступило.
Хотя ему было очень больно, юнец сердито проворчал:
– Но я не хочу ждать, пока стану седым и старым. Дора вздохнула. Мальчишка многому научился у Пэйса.
– Позволь, я поговорю с другом Пэйсоном, прежде чем ты совершишь какой-нибудь опрометчивый поступок.
Чья-то тень заслонила дверной проем маленькой хижины, отрезав путь солнцу. Доре не надо было глядеть в ту сторону и слышать его голос. Она знала, чья это тень. Пэйс.
– О чем это моя райская голубая птичка желает со мной поговорить? —спросил он ворчливо, войдя в крошечную комнату, где ему было не повернуться.
Дора всегда считала, что Пэйс некрупный мужчина. Он был на голову ниже старшего брата и весил в два раза меньше. Но, однако, его присутствие наполнило маленькое жилище до отказа, и девушка подумала, что сейчас задохнется. Пэйс отбрасывал длинную тень. Уголком глаза она усмотрела его синий мундир и сияющие пуговицы. Голова была непокрыта, и солнце ярко выцветало каштановые волосы. Вокруг глаз появились новые морщинки – он слишком много бывал на солнце. И, поняв вдруг, что затаила дыхание, Дора шумно вздохнула.
– Вот этот глупый молодой человек, – отвечала она строго, – подумывает о том, чтобы сопровождать тебя на войну.
Пэйс оглянулся через плечо на ощетинившегося юнца, распростертого на постели.
– Ну что ж, Солли, ты наступил на змеиное гнездо. Наверное, твоя мама тобой гордится.
Юнец сердито сверкнул глазами, но не сказал ни слова. Дора его за это не осуждала. Она бы сама с удовольствием лягнула этого мужчину, а пока продолжала накладывать заживляющую мазь на менее серьезные рубцы.
– Как ты думаешь, твой отец разрешит мне нанять Солли? – спросила Дора осторожно. – Джексону требуется еще пара рабочих рук.
Она чувствовала затылком проницательный взгляд Пэйса, но не повернулась к нему. Девушка знала, что это Пэйс, наверное, уговорил Дэвида, и, наверное, знал о его решении идти воевать раньше ее. По крайней мере, он был не такой уж большой лицемер, чтобы поинтересоваться, зачем ей потребовался еще рабочий.
– Но он все равно останется рабом, – возразил Пэйс.
– А у тебя есть предложение получше? – отрезала она. Сегодня ее терпение вот-вот лопнет. Ей с трудом удавалось сохранять свое тщательно взращенное спокойствие.
– Но я не могу тебя взять с собой, Солли, – сказал Пэйс, – я долго нигде не задерживаюсь и очень быстро передвигаюсь. Если мне удастся уговорить отца отдать тебя на сторону, ты останешься, чтобы помогать мисс Доре? Ты, по крайней мере, у нее заработаешь немного денег, пока не придет час, и ты станешь свободным по закону.
– Но я смогу заработать столько денег, чтобы выкупиться на волю, если мятежники победят? – воинственно спросил мальчишка.
– Но мятежники проиграют войну, – решительно заявил Пэйс. – Если бы у тебя сейчас даже оказались деньги на выкуп, ты все равно не смог бы жить здесь как свободный человек. Это противозаконно. Ты должен был бы уехать куда-нибудь на Север и расстаться с матерью. Ты этого хочешь?
Подростку вряд ли было больше четырнадцати, от силы – пятнадцати лет. Дора знала, что у него много младших братьев и сестер и матери, умевшей шить, приходилось очень много работать, а кроме того, заниматься домашними делами и деньги для семьи были необходимы не меньше, чем свобода. И вряд ли они непременно будут потрачены для выкупа.
– А сколько времени надо, чтобы победить этих самых мятежников? – спросил он кровожадно.
Дора облегченно вздохнула. Парень начал, видно, понимать, что они ему втолковывают.
– Точно не могу сказать, Солли, но, полагаю, у мистера Линкольна есть план, как их разбить. Тебе остается только немного подрасти. Но когда ты сможешь пойти на войну, твое участие, возможно, и не потребуется.
– Ладно, – ответил юнец сонным голосом, – хотя я на плантации никогда не работал, но мисс Доре помогу.
Дора закрыла бутылочку со снадобьем и поставила ее в саквояж, затем осторожно, чтобы не задеть Пэйса, встала и пошла к выходу. Даже находясь в тени молодого человека, она остро ощущала его близость. От него пахло кожей седла и дымом костров и чем-то неуловимым, чем-то всецело мужским, чем-то всецело Пэйсовым.
Негритянка, стоявшая у двери, благодарно улыбнулась Доре. Наверное, это тетка юноши, подумала Дора, но она с трудом разбиралась в здешних родственных связях. Девушка была не так уж близко знакома со здешними обитателями.
– Он должен лежать спокойно. Пусть не двигает рукой, пока она не начнет заживать. Я опять его навещу, как только смогу выбраться.
Женщина понимающе кивнула, и Дора неохотно вышла на солнечный свет, зная, что Пэйс последует за ней.
– Я наверное, теряю чутье. Я должен был сразу тебя найти, а не слоняться вокруг да около, – сказал он, когда они снова шли по двору.
– Не ожидала тебя увидеть, хотя при виде черной тучи можно ждать и молнию.
Он заставлял ее нервничать. Этого никогда не было раньше. В его присутствии Дора чувствовала себя так же спокойно и надежно, как с приемными родителями. Но этот человек в синем мундире с блестящими пуговицами и был незнаком. Она никогда не замечала, например, как он высок и какой у него пружинистый шаг. И ей неприятно было открытие, что от него как-то по-особенному пахнет. Несмотря на то, что они были на свежем воздухе, Дора ощущала этот запах. При нем не было ни ружья, ни сабли, но она все равно чувствовала их присутствие, и ей это также не нравилось. От него пахло насилием.
– Вот уж нечего сказать, любезное приветствие. Что же, это я виноват в том, что у моего отца адский характер? – возмущенно воскликнул Пэйс.
Дора круто обернулась и зло взглянула на него:
– Вряд ли можно упрекать тучи за ураган, который ломает деревья. Дэвид ушел воевать. Солли избит и мучится от побоев. Джози выплакала все глаза и получила синяк в подтверждение того, что тебя нет поблизости и она беззащитна. А твой брат уж, конечно, сожжет еще одну лачугу бедняка, чтобы выместить на ком-нибудь свою ярость. Но я не считаю, что во всем виноват ты. Ты пришел и уйдешь, как уходит туча, предоставив другим расхлебывать за тобой кашу.
Не веря ушам своим, Пэйс уставился на Дору:
– Ну а что, черт возьми, ты желаешь от меня? Чтобы они все разом навалились и поучили меня уму-разуму?
Она отвернулась и снова пошла по дороге.
– Да ничего. Тебе ничего не надо. Уходи играть в свои военные игры. Застрели несколько сбившихся с пути истинного юнцов. Стань героем, а мне все это безразлично.
Пэйс на минуту остановился и прокричал ей вслед, когда она стала подниматься по ступенькам крыльца:
– Ангелы так не визжат.
Пробормотав нечто нечленораздельное, Дора с размаху захлопнула дверь прямо перед его носом.
Глава 8
Дора отказалась спуститься к ужину. Миссис Николлз почти ничего не ела по вечерам, и Дора могла доесть то, к чему хозяйка не притронулась, не загружая слуг дополнительной работой.
Она слышала, как после обеда Пэйс прошел в комнату Джози и потом его яростную перепалку с Чарли. Она покрепче притворила дверь, чтобы ничего не слышать.
Ситуация безнадежная, и все участники спора об этом знали. Брань и вопли ничего не решат.
Было бы просто мучительно сидеть потом с ними со всеми за ужином. Просто диву даешься, как они могут переваривать пищу, истратив понапрасну столько желчи. И она была рада, когда Пэйс снова вышел от Джози. Та осталась у себя, Чарли отлучился по хозяйству. Ну что ж, по крайней мере, им не надо притворяться, что они одна большая, дружная и счастливая семья.
Дора поправила одеяло на больной. Харриет спала. Больше делать здесь нечего, и все до безумия Доре наскучило и приелось. Если бы не Пэйсон в доме, она сейчас бы ушла к себе на ферму проверить, как идут дела у Джексона. Дни становились все длиннее и теплее. Чудесно будет прогуляться вечером. И просто непонятно, почему она прячется здесь, наверху. Только потому, что в доме находится Пэйс.
Немного спустя она услышала конский топот и успела увидеть сквозь деревья, когда выглянула из окна, как промелькнул, синий мундир. Он уехал. Славу Богу. Ей не хотелось думать, почему она чувствует облегчение, когда Пэйс отсутствует. Да, внешне он никак не пострадал от войны. Наверное, наслаждается каждой ее минутой. Люди вроде Пэйса всегда воинственны. И, может быть, когда война с Югом окончится, он уедет на Запад и станет воевать с индейцами. Ну и пусть дерется везде, где захочет, но только не здесь. Она устала от насильственных действий.
Дора нахлобучила капор и скользнула вниз. Сейчас темнеет уже не рано. Она успеет побывать на ферме и вернуться до темноты. Надо обязательно сказать Джексону о Солли.
Джексон не очень обрадовался, узнав, что придется на место Дэвида нанять непривычного к фермерскому труду мальчишку, но согласился с Дорой, что выбирать не из чего. Джексон, конечно, не мог знать о ее побуждениях, но Дора знала, что Солли нужно твердое мужское руководство, и никто лучше Джексона не подходил для этой роли. Аболиционисты сколько угодно могут твердить, что рабству – конец, но ей не встречались люди, которые бы задумывались над тем, какая судьба ожидает неопытных, необразованных, простодушных негров, когда все произойдет. Их распнут, если они не узнают, на чем держится подлинный, реальный мир. А Джексон знал. И сумеет научить Солли.
Удовлетворенная тем, что совершила лучшее в пределах своих ограниченных возможностей, Дора повернула назад и пошла по дорожке к Большому дому. Было уже темно, однако темноты она не боялась. Нужно бояться окончательной темноты, когда умираешь. Но смерть ее не беспокоила. Ее тревожили поступки живых.
Дора вошла через переднюю дверь и сразу услышала громкие голоса в верхнем холле. Это Чарли и Джози спорили, не думая, что могут обеспокоить больную, спящую в комнате неподалеку. Дора не надеялась, что ее нервы выдержат сегодня еще одну стычку. Ей хотелось убежать, спрятаться где-нибудь и не выходить из укрытия, пока все в доме не заснут: И она подумала, что, возможно, Дэвид был прав. Ей надо оставить этот дом, выйти замуж, и тогда бы у нее сейчас был свой собственный мирный очаг. Да, в отсутствие Дэвида в доме было бы до боли пусто, но даже безмолвие и пустота лучше, чем эти крики и вопли.
Девушка все еще раздумывала, подняться наверх или прекратить схватку, а может, украдкой скользнуть назад, когда услышала, как Чарли забарабанил по стене, и поняла, что он бессознательно реагирует, как его отец, на нечто, сильно волнующее, но отстой мысли стук не показался Доре приятнее. Поток ее мыслей оборвал крик Джози. Не раздумывая Дора бросилась вверх по лестнице. Потому что теперь закричал от ужаса и Чарли. Страшный звук падающего тела на деревянные ступеньки словно придал ей крылья.
Джози лежала на лестничной площадке, громко крича и плача, обхватив свой острый выдающийся живот, а Чарли стоял на коленях около нее и, оправдываясь, беспомощно просил прощения.
Услышав шаги Доры, он повернул к ней гладкое красивое лицо и полный ужаса взгляд.
– Я не хотел повредить ей. Она сама упала. Господь свидетель, у меня и в мыслях не было ее ударить.
Доре очень хотелось ответить ему, как он того заслуживал, но годы, прожитые Дорой у Смайтов, научили ее сдерживать свои эмоции. Напустив на себя бесстрастный вид, она только сказала:
– Возьми ее осторожно на руки и отнеси в спальню. Наверное, пришло время родить.
Чтобы это сказать, не надо было обладать сверхпроницательностью. Юбка Джози все больше намокала от вод и крови. Матушка Элизабет разрешила Доре помогать ей раз или два на родах и очень многое объяснила на словах.
Если воды отошли, ребенок должен обязательно родиться, иначе и мать, и дитя погибнут.
Джози истерично закричала, когда Чарли попытался ее поднять, но нельзя было оставаться на лестнице, а больше никто бы не смог отнести ее наверх. Дора опустилась возле нее на колени посмотреть, нет ли у Джози еще каких-нибудь ушибов или ран, и прошептала несколько подбадривающих слов. Когда крики Джози уступили место сдавленным рыданиям, она отошла и позволила Чарли поднять жену.
Пришлось довериться ему. Вид у него был потрясенный. Будучи высок и крепок, он не сознавал, насколько силен: У него на руках Джози казалась очень маленькой. Чарли был груб не намеренно, а действовал под влиянием минутного настроения. Это, конечно, не снимало с него вины за неумение контролировать свой взрывной характер. Но красивое лицо сморщилось и выражало страх, когда, нежно обняв жену, он понес ее в спальню.
– Позови Энни. Скажи, что мне нужна горячая вода и чистое белье. А потом пойди и успокой мать. Она будет волноваться.
Дора поспешила к Джози, уже лежащей на постели, и оттеснила от нее Чарли, а потом вообще выслала его. Все пойдет гораздо спокойнее, если они не станут сейчас обвинять в случившемся друг друга.
Чарли что-то проворчал насчет распоряжений. Невероятно, Дора приказывает ему навестить мать, но у Доры не было времени вникать. Джози вскрикнула, опять начались схватки.
Вернулась Энни и принесла, что требовалось. Она зажгла лампы, помогла раздеть Джози и облачить ее в ночную рубашку. Они подложили под роженицу толстые слои корпии, и некоторое время Джози лежала спокойно, отдыхая, но когда Дора вытирала мягкой тряпкой ее лоб, Джози схватила ее за руку.
– Скажи, чтобы привезли мою маму. Я хочу, чтобы она сейчас была со мной.
Дора взглянула на Энни, которая кивком подтвердила, что все поняла, и тихо вышла из комнаты.
– У нее достаточно времени, чтобы добраться, – сказала Дора, – первые роды самые затяжные.
Словно в оправдание Джози тихо простонала – опять схватка. Закрыв глаза, сжав кулаки, она старалась подавить крик и терпела, пока боль не ослабла. А затем открыла глаза и метнула на Дору гневный взгляд:
– Я его убью. Вот увидишь.
Дора не считала возможным возражать, но успокаивающе ответила:
– Ты почувствуешь себя лучше, когда возьмешь своего младенца на руки. Ты уже придумала имя?
– Эми, в честь моей матери, – ответила твердо Джози.
– А если родится сын?
– Этого не будет. – И на хорошеньком личике Джози выразилась непоколебимая уверенность. – Не желаю никаких мужчин. Все они презренные создания, все до единого.
Дора была с ней согласна совершенно, она улыбнулась и спросила, поддразнивая Джози:
– Даже Пэйс?
– Особенно Пэйс. Я его ненавижу. Я их всех ненавижу. И уезжаю к маме.
Очередная схватка, и декларация Джози прерывается бессвязными проклятиями.
Доре пришлось долго размышлять о тяжкой доле всех женщин на земле, пока она смотрела, как усиливаются невыносимые муки женщины, лежащей в постели перед ней. Она никогда еще не думала о том, что и у нее может быть ребенок. Конечно, Дора смутно представляла, что в будущем тоже преподнесет этот дар новой жизни любящему супругу, но вот, значит, как это случается в действительности. Этот ребенок не дар любви. Его появление на свет сопровождают боль, унижение и гнев. И никакие проявления любви, нежности и счастья не облегчают мук будущей матери, а рождение ребенка только усилит ненависть. Хотя, разумеется, не все дети рождаются в мир при подобных обстоятельствах. Должно же существовать еще что-то, оправдывающее мучения, иначе люди давно бы вымерли.
Хлопанье двери и громкие голоса подсказывали, что внизу ждет не только Чарли. Но миссис Энндрьюс все не приезжала, и Дора не знала, что думать. Она не была близко с ней знакома и не знала, сумеет ли мать чем-то помочь дочери, но Джози она была сейчас необходима.
Та уже не пыталась подавлять вопли. Она кричала, когда боль снова накатывала, и громко плакала, когда ее отпускало. Дверь отворилась, и Дора с беспокойством оглянулась. Но это была опять Энни.
– Где миссис Энндрьюс? – прошептала Дора так, чтобы Джози ее не услышала.
Энни пожала плечами:
– Хозяин решил за ней не посылать. Но там внизу сейчас мастер Пэйс. Может, он съездит.
Голоса все усиливались, и их тон заставлял сомневаться, что скоро наступит мир. Что-то стукнуло, свалилось, и Дора поняла, что спор перешел в рукопашную. Потом прорычал кто-то третий. Это означало, что и Карлсон появился из своего укрытия. Дора поморщилась и склонилась над Джози, помогая ей справиться с новой схваткой.
– Надо наложить швы ему на руку. А иначе он целую неделю не сможет работать. – И Дора спокойно обратилась к женщине из толпы: – Принеси мою сумку, ладно?
– Проклятие, Дора! Я с ним еще не закончил. Не мешайте мне. Я его так проучу, что он век не забудет.
И кнут щелкнул угрожающе близко, однако взметнул только пыль.
Дора не обратила на его слова никакого внимания и взглянула на одного из мужчин:
– Помоги мне отнести его и положить на постель. И еще мне надо мыло и теплую воду.
Но рабы заколебались, они не смели последовать ее приказаниям. В этот момент Дора увидела, как по ступенькам крыльца быстро сбегает Чарли. А Чарли – это уже совсем другое дело. Не легче ей стало, когда она увидела, что за мужем поспешает, насколько позволяла уже очень заметная беременность, Джози. В эти последние месяцы у деликатной Джози язык стал бранчливым и резким.
– Что, черт побери, здесь происходит? – потребовал ответа Чарли, подходя к собравшимся.
Тридцать с лишним лет и чересчур обильные возлияния нагнали жирку на его мускулистые формы, но он был все еще сильным мужчиной. Он зорко взглянул на Дору, копавшуюся в пыли, затем обратил вопросительный взгляд на отца.
– Да убери ты у меня из-под рук эту проклятую девчонку, чтобы я мог закончить то, что начал! – раздраженно крикнул Карлсон.
Он был страшен в гневе, который, однако, так же быстро угасал, как вспыхивал. Ему уже не хотелось больше размахивать кнутом, но самолюбие требовало удовлетворения.
Но когда Чарли двинулся туда, куда ему было сказано, его за рукав схватила Джози.
– Не смей к ней прикасаться! Дора, уводи этого беднягу отсюда.
Дора почувствовала, как внутри, в душевной пустоте, стал разрастаться страх. Ей хотелось убежать и спрятаться или сделать вид, что ничего не происходит, но она понимала, что надо действовать, не полагаясь ни на чью помощь. Она знала также, что сейчас последует и какое это будет неприятное зрелище. Дора становилась свидетельницей этого много раз. Чарли не любил, чтобы ему перечили. Ему не нравилось мнение Джози о его обращении со слугами. Конечно, Чарли никак не могло понравиться то, что их несогласие по этому поводу станет широко известно.
Дрожа, Дора выпрямилась и стряхнула пыль с юбки, что сразу же отвлекло Чарли от мысли пустить в ход кулаки.
– Мне кажется, этот юноша принадлежит Пэйсу, – сказала она, тщательно выбирая слова, и сразу же переключила внимание Чарли с Джози на себя. – Я хотела только, чтобы он не пострадал чересчур серьезно. Извините мое вмешательство, если что-нибудь не так сделала.
– Не важно, кому он принадлежит, – крикнула Джози. – С ним нельзя так обращаться. Ведь он совсем еще мальчик.
Дора съежилась при виде того, как Чарли взмахнул рукой и нимало не задумываясь оттолкнул Джози, чтобы не мешалась под ногами. Да, джентльмену не полагается бить леди, но жена принадлежит мужу и он может делать с ней все, что угодно. Это Дора узнала еще очень давно. Она схватила Джози за руку, потому что та зашаталась и едва не упала. Однако Джози урезонить, таким образом, было уже нельзя. В отличие от матери Доры она не смирилась и ее обычная застенчивость сменилась безрассудной смелостью.
Джози изо всей силы ударила своим маленьким кулаком в массивную грудь мужа:
– Если ты еще хоть раз, грубиян, посмеешь толкнуть меня, я перееду жить к своей матери! Ты не смеешь обращаться со мной, как со своими рабами! Пэйс меня предупреждал насчет тебя, а я его не послушалась. Но теперь я сделаю, как он советовал. Ты пожалеешь, что день, когда…
Вмешивать в эти дела Пэйса было не самой удачной мыслью. Яростно фыркнув, Чарли развернулся и ударил жену кулаком в челюсть. Она вскрикнула и упала на руки Доре, а слуги, вытаращившись и разинув рот, молча глазели на безобразную сцену.
– И мне не нужна жена-сука, которая все время меня пилит! Убирайся с глаз моих, пока я тебя тоже не огрел кнутом.
С этими словами он выхватил кнут из руки отца и повернулся к юноше, чтобы стегнуть его, но жертва сообразила вовремя отползти за пределы досягаемости. Кто-то из пожилых мужчин-рабов почти на руках оттащил его к негритянским лачугам, и теперь мишенью для гнева оставалась одна Джози.
Дора поспешила встать между потрясенной, дрожащей Джози и ее впавшим в ярость мужем, в то время как Карлсон пытался утихомирить сына. Что-то шепча, Дора потянула Джози в сторону дома. По справедливости ей надо было бы сейчас пойти к юноше-негру и наложить швы на его раны; но беременная Джози была совсем беспомощна. Перед глазами, однако, стояло лицо матери, такой же некогда беспомощной. Если бы у матери имелись друзья, способные ее защитить, она, возможно, была бы жива. Поэтому самое мудрое сейчас обеспечить безопасность Джози.
– Я уеду домой, – прорыдала Джози, когда Дора вела ее к черному крыльцу. – Пэйс был прав, я здесь чужая. Я считала его джентльменом! – всхлипывая, докончила она уже в доме.
Дора понимала, что Джози говорит о муже, но такое умозаключение о Чарли было попросту глупо и не заслуживало ответа. Да, кстати, слово «джентльмен» уже вышло из моды. Если когда-нибудь джентльмены и существовали, то такая порода людей уже вымерла.
– Но он твой муж. Ты не можешь бросить его и уехать. Ты должна научиться ладить с ним, – сказала Дора, пока они шли по холлу, направляясь к лестнице.
Знает Бог, у нее самой был достаточный опыт, позволявший говорить, что бегство проблем не решает и Чарли вполне может ринуться в дом и до потери сознания избить ее. Жены были так же бесправны, как рабы. Отличие только в том, что жен, если они бегут от мужей, в тюрьму за это не сажают.
– Я все расскажу Пэйсу. Он придумает, что надо делать, – твердо ответила Джози, выпрямляясь и тем самым, освобождаясь от поддержки Доры.
Мысленно Дора простонала от такой глупости. Может, Джози и надо было дать по физиономии. Должен же кто-то вбить немного здравого смысла в ее самолюбивую головку. В каком-то отношении Джози и Чарли два сапога пара.
– Что же, по-твоему, может сделать Пэйс? Ты же вышла замуж за его брата. Ты хочешь, чтобы он пристрелил Чарли? Ты же носишь ребенка, и Пэйс не сможет взять тебя с собой, даже если ты согласишься жить с ним в палатке и путешествовать с одного поля битвы на другое. Здесь и его дом, ты забыла? И ему больше некуда увезти тебя! Так на что же ты рассчитываешь? На то, что все изменится по мановению волшебной палочки?
Джози подхватила широкие юбки и стала неуклюже взбираться по широкой лестнице.
– Ты просто ревнуешь, потому что Пэйс не замечает твоего существования. Он велит Чарли перестать меня бить. – И она торжествующе, с вызовом, взглянула сверху вниз на Дору. – Ты, наверное, даже и не знаешь, что Пэйс снова в городе? Так вот, он здесь. И прежде чем уедет, воздаст Чарли по заслугам.
Дора остановилась. Пустота внутри стала еще тяжелее. Она взяла черный саквояж, который вручил ей молча слуга, и повернула в обратную сторону. Значит, Пэйс дома. Ей бы следовало об этом знать. Мир вокруг нее перевернулся и лежал в руинах. И кто же в этом виноват, кроме Пэйса?
Дора снова прошла через теперь затихший двор. Карлсон и Чарли отсутствовали, наверное, ушли по делам. Рабы рассеялись по окрестностям. На крыше амбара самозабвенно распевал пересмешник, но в этот прекрасный весенний день только эта мелодия была радостной. Где же Пэйс, – раздумывала Дора, – и что он здесь делает? Вряд ли его полк побывал в той ужасной бойне при Шайло в прошлом месяце. Его имя не значилось в списке погибших и раненых. Да они и услышали бы уже сейчас, если что случилось.
Когда Дора пришла, один из слуг пытался очистить открытые раны на спине юноши и почтительно уступил ей место, чтобы Дора принялась за дело.
– Почему же ты не попросил мистера Пэйсона взять тебя с собой, вместо того чтобы пытаться бежать? – спросила она с любопытством, очищая раны и доставая иглу, чтобы наложить швы на самые большие.
– Он не захотел меня брать, – угрюмо ответил парень, – он сказал, что это помешает ему быстро ехать.
По слухам, армия двигалась со скоростью улитки в январе. Но Дора промолчала. Зная Пэйса, она могла предположить, что он не передвигался вместе с армией, как это было заведено. Он был слишком нетерпелив, чтобы исполнять чьи-то приказы, слишком горяч, чтобы сидеть и ждать приближения врага. Он служил в кавалерии, а когда он присоединился к армии, там еще не было конницы. И армия федералов иногда просто не знала, что делать с мятежными отрядами из Кентукки. И Дора понятия не имела, как они справляются с Пэйсом.
– Ты должен набраться терпения. Я с ним поговорю, хотя ничего тебе не обещаю. Друг Николлз прав. Если охотники за рабами тебя схватят, они тебя изобьют до полусмерти. Придет время, и ты станешь свободен, но оно еще не наступило.
Хотя ему было очень больно, юнец сердито проворчал:
– Но я не хочу ждать, пока стану седым и старым. Дора вздохнула. Мальчишка многому научился у Пэйса.
– Позволь, я поговорю с другом Пэйсоном, прежде чем ты совершишь какой-нибудь опрометчивый поступок.
Чья-то тень заслонила дверной проем маленькой хижины, отрезав путь солнцу. Доре не надо было глядеть в ту сторону и слышать его голос. Она знала, чья это тень. Пэйс.
– О чем это моя райская голубая птичка желает со мной поговорить? —спросил он ворчливо, войдя в крошечную комнату, где ему было не повернуться.
Дора всегда считала, что Пэйс некрупный мужчина. Он был на голову ниже старшего брата и весил в два раза меньше. Но, однако, его присутствие наполнило маленькое жилище до отказа, и девушка подумала, что сейчас задохнется. Пэйс отбрасывал длинную тень. Уголком глаза она усмотрела его синий мундир и сияющие пуговицы. Голова была непокрыта, и солнце ярко выцветало каштановые волосы. Вокруг глаз появились новые морщинки – он слишком много бывал на солнце. И, поняв вдруг, что затаила дыхание, Дора шумно вздохнула.
– Вот этот глупый молодой человек, – отвечала она строго, – подумывает о том, чтобы сопровождать тебя на войну.
Пэйс оглянулся через плечо на ощетинившегося юнца, распростертого на постели.
– Ну что ж, Солли, ты наступил на змеиное гнездо. Наверное, твоя мама тобой гордится.
Юнец сердито сверкнул глазами, но не сказал ни слова. Дора его за это не осуждала. Она бы сама с удовольствием лягнула этого мужчину, а пока продолжала накладывать заживляющую мазь на менее серьезные рубцы.
– Как ты думаешь, твой отец разрешит мне нанять Солли? – спросила Дора осторожно. – Джексону требуется еще пара рабочих рук.
Она чувствовала затылком проницательный взгляд Пэйса, но не повернулась к нему. Девушка знала, что это Пэйс, наверное, уговорил Дэвида, и, наверное, знал о его решении идти воевать раньше ее. По крайней мере, он был не такой уж большой лицемер, чтобы поинтересоваться, зачем ей потребовался еще рабочий.
– Но он все равно останется рабом, – возразил Пэйс.
– А у тебя есть предложение получше? – отрезала она. Сегодня ее терпение вот-вот лопнет. Ей с трудом удавалось сохранять свое тщательно взращенное спокойствие.
– Но я не могу тебя взять с собой, Солли, – сказал Пэйс, – я долго нигде не задерживаюсь и очень быстро передвигаюсь. Если мне удастся уговорить отца отдать тебя на сторону, ты останешься, чтобы помогать мисс Доре? Ты, по крайней мере, у нее заработаешь немного денег, пока не придет час, и ты станешь свободным по закону.
– Но я смогу заработать столько денег, чтобы выкупиться на волю, если мятежники победят? – воинственно спросил мальчишка.
– Но мятежники проиграют войну, – решительно заявил Пэйс. – Если бы у тебя сейчас даже оказались деньги на выкуп, ты все равно не смог бы жить здесь как свободный человек. Это противозаконно. Ты должен был бы уехать куда-нибудь на Север и расстаться с матерью. Ты этого хочешь?
Подростку вряд ли было больше четырнадцати, от силы – пятнадцати лет. Дора знала, что у него много младших братьев и сестер и матери, умевшей шить, приходилось очень много работать, а кроме того, заниматься домашними делами и деньги для семьи были необходимы не меньше, чем свобода. И вряд ли они непременно будут потрачены для выкупа.
– А сколько времени надо, чтобы победить этих самых мятежников? – спросил он кровожадно.
Дора облегченно вздохнула. Парень начал, видно, понимать, что они ему втолковывают.
– Точно не могу сказать, Солли, но, полагаю, у мистера Линкольна есть план, как их разбить. Тебе остается только немного подрасти. Но когда ты сможешь пойти на войну, твое участие, возможно, и не потребуется.
– Ладно, – ответил юнец сонным голосом, – хотя я на плантации никогда не работал, но мисс Доре помогу.
Дора закрыла бутылочку со снадобьем и поставила ее в саквояж, затем осторожно, чтобы не задеть Пэйса, встала и пошла к выходу. Даже находясь в тени молодого человека, она остро ощущала его близость. От него пахло кожей седла и дымом костров и чем-то неуловимым, чем-то всецело мужским, чем-то всецело Пэйсовым.
Негритянка, стоявшая у двери, благодарно улыбнулась Доре. Наверное, это тетка юноши, подумала Дора, но она с трудом разбиралась в здешних родственных связях. Девушка была не так уж близко знакома со здешними обитателями.
– Он должен лежать спокойно. Пусть не двигает рукой, пока она не начнет заживать. Я опять его навещу, как только смогу выбраться.
Женщина понимающе кивнула, и Дора неохотно вышла на солнечный свет, зная, что Пэйс последует за ней.
– Я наверное, теряю чутье. Я должен был сразу тебя найти, а не слоняться вокруг да около, – сказал он, когда они снова шли по двору.
– Не ожидала тебя увидеть, хотя при виде черной тучи можно ждать и молнию.
Он заставлял ее нервничать. Этого никогда не было раньше. В его присутствии Дора чувствовала себя так же спокойно и надежно, как с приемными родителями. Но этот человек в синем мундире с блестящими пуговицами и был незнаком. Она никогда не замечала, например, как он высок и какой у него пружинистый шаг. И ей неприятно было открытие, что от него как-то по-особенному пахнет. Несмотря на то, что они были на свежем воздухе, Дора ощущала этот запах. При нем не было ни ружья, ни сабли, но она все равно чувствовала их присутствие, и ей это также не нравилось. От него пахло насилием.
– Вот уж нечего сказать, любезное приветствие. Что же, это я виноват в том, что у моего отца адский характер? – возмущенно воскликнул Пэйс.
Дора круто обернулась и зло взглянула на него:
– Вряд ли можно упрекать тучи за ураган, который ломает деревья. Дэвид ушел воевать. Солли избит и мучится от побоев. Джози выплакала все глаза и получила синяк в подтверждение того, что тебя нет поблизости и она беззащитна. А твой брат уж, конечно, сожжет еще одну лачугу бедняка, чтобы выместить на ком-нибудь свою ярость. Но я не считаю, что во всем виноват ты. Ты пришел и уйдешь, как уходит туча, предоставив другим расхлебывать за тобой кашу.
Не веря ушам своим, Пэйс уставился на Дору:
– Ну а что, черт возьми, ты желаешь от меня? Чтобы они все разом навалились и поучили меня уму-разуму?
Она отвернулась и снова пошла по дороге.
– Да ничего. Тебе ничего не надо. Уходи играть в свои военные игры. Застрели несколько сбившихся с пути истинного юнцов. Стань героем, а мне все это безразлично.
Пэйс на минуту остановился и прокричал ей вслед, когда она стала подниматься по ступенькам крыльца:
– Ангелы так не визжат.
Пробормотав нечто нечленораздельное, Дора с размаху захлопнула дверь прямо перед его носом.
Глава 8
Муж и жена – едина плоть. Ты спарена с шутом.
Его тяжелая рука завяжет тебя узлом.
Растратив первый пыл страстей, он будет тебя любить
Немного сильнее, чем гончего пса,
Нежнее чуть-чуть, чем коня.
А. Теннисок «Локсли Холл»
Дора отказалась спуститься к ужину. Миссис Николлз почти ничего не ела по вечерам, и Дора могла доесть то, к чему хозяйка не притронулась, не загружая слуг дополнительной работой.
Она слышала, как после обеда Пэйс прошел в комнату Джози и потом его яростную перепалку с Чарли. Она покрепче притворила дверь, чтобы ничего не слышать.
Ситуация безнадежная, и все участники спора об этом знали. Брань и вопли ничего не решат.
Было бы просто мучительно сидеть потом с ними со всеми за ужином. Просто диву даешься, как они могут переваривать пищу, истратив понапрасну столько желчи. И она была рада, когда Пэйс снова вышел от Джози. Та осталась у себя, Чарли отлучился по хозяйству. Ну что ж, по крайней мере, им не надо притворяться, что они одна большая, дружная и счастливая семья.
Дора поправила одеяло на больной. Харриет спала. Больше делать здесь нечего, и все до безумия Доре наскучило и приелось. Если бы не Пэйсон в доме, она сейчас бы ушла к себе на ферму проверить, как идут дела у Джексона. Дни становились все длиннее и теплее. Чудесно будет прогуляться вечером. И просто непонятно, почему она прячется здесь, наверху. Только потому, что в доме находится Пэйс.
Немного спустя она услышала конский топот и успела увидеть сквозь деревья, когда выглянула из окна, как промелькнул, синий мундир. Он уехал. Славу Богу. Ей не хотелось думать, почему она чувствует облегчение, когда Пэйс отсутствует. Да, внешне он никак не пострадал от войны. Наверное, наслаждается каждой ее минутой. Люди вроде Пэйса всегда воинственны. И, может быть, когда война с Югом окончится, он уедет на Запад и станет воевать с индейцами. Ну и пусть дерется везде, где захочет, но только не здесь. Она устала от насильственных действий.
Дора нахлобучила капор и скользнула вниз. Сейчас темнеет уже не рано. Она успеет побывать на ферме и вернуться до темноты. Надо обязательно сказать Джексону о Солли.
Джексон не очень обрадовался, узнав, что придется на место Дэвида нанять непривычного к фермерскому труду мальчишку, но согласился с Дорой, что выбирать не из чего. Джексон, конечно, не мог знать о ее побуждениях, но Дора знала, что Солли нужно твердое мужское руководство, и никто лучше Джексона не подходил для этой роли. Аболиционисты сколько угодно могут твердить, что рабству – конец, но ей не встречались люди, которые бы задумывались над тем, какая судьба ожидает неопытных, необразованных, простодушных негров, когда все произойдет. Их распнут, если они не узнают, на чем держится подлинный, реальный мир. А Джексон знал. И сумеет научить Солли.
Удовлетворенная тем, что совершила лучшее в пределах своих ограниченных возможностей, Дора повернула назад и пошла по дорожке к Большому дому. Было уже темно, однако темноты она не боялась. Нужно бояться окончательной темноты, когда умираешь. Но смерть ее не беспокоила. Ее тревожили поступки живых.
Дора вошла через переднюю дверь и сразу услышала громкие голоса в верхнем холле. Это Чарли и Джози спорили, не думая, что могут обеспокоить больную, спящую в комнате неподалеку. Дора не надеялась, что ее нервы выдержат сегодня еще одну стычку. Ей хотелось убежать, спрятаться где-нибудь и не выходить из укрытия, пока все в доме не заснут: И она подумала, что, возможно, Дэвид был прав. Ей надо оставить этот дом, выйти замуж, и тогда бы у нее сейчас был свой собственный мирный очаг. Да, в отсутствие Дэвида в доме было бы до боли пусто, но даже безмолвие и пустота лучше, чем эти крики и вопли.
Девушка все еще раздумывала, подняться наверх или прекратить схватку, а может, украдкой скользнуть назад, когда услышала, как Чарли забарабанил по стене, и поняла, что он бессознательно реагирует, как его отец, на нечто, сильно волнующее, но отстой мысли стук не показался Доре приятнее. Поток ее мыслей оборвал крик Джози. Не раздумывая Дора бросилась вверх по лестнице. Потому что теперь закричал от ужаса и Чарли. Страшный звук падающего тела на деревянные ступеньки словно придал ей крылья.
Джози лежала на лестничной площадке, громко крича и плача, обхватив свой острый выдающийся живот, а Чарли стоял на коленях около нее и, оправдываясь, беспомощно просил прощения.
Услышав шаги Доры, он повернул к ней гладкое красивое лицо и полный ужаса взгляд.
– Я не хотел повредить ей. Она сама упала. Господь свидетель, у меня и в мыслях не было ее ударить.
Доре очень хотелось ответить ему, как он того заслуживал, но годы, прожитые Дорой у Смайтов, научили ее сдерживать свои эмоции. Напустив на себя бесстрастный вид, она только сказала:
– Возьми ее осторожно на руки и отнеси в спальню. Наверное, пришло время родить.
Чтобы это сказать, не надо было обладать сверхпроницательностью. Юбка Джози все больше намокала от вод и крови. Матушка Элизабет разрешила Доре помогать ей раз или два на родах и очень многое объяснила на словах.
Если воды отошли, ребенок должен обязательно родиться, иначе и мать, и дитя погибнут.
Джози истерично закричала, когда Чарли попытался ее поднять, но нельзя было оставаться на лестнице, а больше никто бы не смог отнести ее наверх. Дора опустилась возле нее на колени посмотреть, нет ли у Джози еще каких-нибудь ушибов или ран, и прошептала несколько подбадривающих слов. Когда крики Джози уступили место сдавленным рыданиям, она отошла и позволила Чарли поднять жену.
Пришлось довериться ему. Вид у него был потрясенный. Будучи высок и крепок, он не сознавал, насколько силен: У него на руках Джози казалась очень маленькой. Чарли был груб не намеренно, а действовал под влиянием минутного настроения. Это, конечно, не снимало с него вины за неумение контролировать свой взрывной характер. Но красивое лицо сморщилось и выражало страх, когда, нежно обняв жену, он понес ее в спальню.
– Позови Энни. Скажи, что мне нужна горячая вода и чистое белье. А потом пойди и успокой мать. Она будет волноваться.
Дора поспешила к Джози, уже лежащей на постели, и оттеснила от нее Чарли, а потом вообще выслала его. Все пойдет гораздо спокойнее, если они не станут сейчас обвинять в случившемся друг друга.
Чарли что-то проворчал насчет распоряжений. Невероятно, Дора приказывает ему навестить мать, но у Доры не было времени вникать. Джози вскрикнула, опять начались схватки.
Вернулась Энни и принесла, что требовалось. Она зажгла лампы, помогла раздеть Джози и облачить ее в ночную рубашку. Они подложили под роженицу толстые слои корпии, и некоторое время Джози лежала спокойно, отдыхая, но когда Дора вытирала мягкой тряпкой ее лоб, Джози схватила ее за руку.
– Скажи, чтобы привезли мою маму. Я хочу, чтобы она сейчас была со мной.
Дора взглянула на Энни, которая кивком подтвердила, что все поняла, и тихо вышла из комнаты.
– У нее достаточно времени, чтобы добраться, – сказала Дора, – первые роды самые затяжные.
Словно в оправдание Джози тихо простонала – опять схватка. Закрыв глаза, сжав кулаки, она старалась подавить крик и терпела, пока боль не ослабла. А затем открыла глаза и метнула на Дору гневный взгляд:
– Я его убью. Вот увидишь.
Дора не считала возможным возражать, но успокаивающе ответила:
– Ты почувствуешь себя лучше, когда возьмешь своего младенца на руки. Ты уже придумала имя?
– Эми, в честь моей матери, – ответила твердо Джози.
– А если родится сын?
– Этого не будет. – И на хорошеньком личике Джози выразилась непоколебимая уверенность. – Не желаю никаких мужчин. Все они презренные создания, все до единого.
Дора была с ней согласна совершенно, она улыбнулась и спросила, поддразнивая Джози:
– Даже Пэйс?
– Особенно Пэйс. Я его ненавижу. Я их всех ненавижу. И уезжаю к маме.
Очередная схватка, и декларация Джози прерывается бессвязными проклятиями.
Доре пришлось долго размышлять о тяжкой доле всех женщин на земле, пока она смотрела, как усиливаются невыносимые муки женщины, лежащей в постели перед ней. Она никогда еще не думала о том, что и у нее может быть ребенок. Конечно, Дора смутно представляла, что в будущем тоже преподнесет этот дар новой жизни любящему супругу, но вот, значит, как это случается в действительности. Этот ребенок не дар любви. Его появление на свет сопровождают боль, унижение и гнев. И никакие проявления любви, нежности и счастья не облегчают мук будущей матери, а рождение ребенка только усилит ненависть. Хотя, разумеется, не все дети рождаются в мир при подобных обстоятельствах. Должно же существовать еще что-то, оправдывающее мучения, иначе люди давно бы вымерли.
Хлопанье двери и громкие голоса подсказывали, что внизу ждет не только Чарли. Но миссис Энндрьюс все не приезжала, и Дора не знала, что думать. Она не была близко с ней знакома и не знала, сумеет ли мать чем-то помочь дочери, но Джози она была сейчас необходима.
Та уже не пыталась подавлять вопли. Она кричала, когда боль снова накатывала, и громко плакала, когда ее отпускало. Дверь отворилась, и Дора с беспокойством оглянулась. Но это была опять Энни.
– Где миссис Энндрьюс? – прошептала Дора так, чтобы Джози ее не услышала.
Энни пожала плечами:
– Хозяин решил за ней не посылать. Но там внизу сейчас мастер Пэйс. Может, он съездит.
Голоса все усиливались, и их тон заставлял сомневаться, что скоро наступит мир. Что-то стукнуло, свалилось, и Дора поняла, что спор перешел в рукопашную. Потом прорычал кто-то третий. Это означало, что и Карлсон появился из своего укрытия. Дора поморщилась и склонилась над Джози, помогая ей справиться с новой схваткой.