Страница:
Что же до орудия из Тайника, то оно влетело в луч, подобно бабочке, коснувшейся раскаленной лампы накаливания.
Дальнейшее заняло всего лишь несколько мгновений, продолжительность которых вряд ли могли бы определить человеческие органы чувств. Хоури и потом не могла припомнить ни их последовательности, ни их сути. Материальная оболочка орудия исчезла в одну миллисекунду, вскипев клубами пара, состоявшего исключительно из атомов разнообразных металлов. Было совершенно невозможно утверждать, что виной этого кипения и всего последующего было прикосновение к лучу. Возможно, уже к моменту начала разрушения орудие начало выворачиваться наизнанку.
В любом случае события наверняка разворачивались не так, как могли бы предположить проектировщики орудия.
Одновременно — или почти одновременно — то, что осталось от орудия под его улетучившейся оболочкой, вырвалось наружу в виде извержения гравитации, изрыгнувшего раскаленное пространство-время. Что-то жуткое происходило с материей в непосредственной близости от орудия из Тайника, причем явно не то, что должно было произойти. Радуга изогнувшихся звездных лучей приобрела почти шаровую форму, обволакивая корчащуюся массу плазмы-энергии. Какое-то мгновение сферичная радуга была устойчива, но тут же она стала пухнуть, осциллируя точно мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. А затем, в какую-то ничтожно малую частичку времени, сфера рухнула и с растущей по экспоненте скоростью исчезла.
И тут же исчезло все остальное, не оставив даже обломков, даже пыли — просто усеянный звездами кусок космоса.
Потом появился слабый отблеск, смахивавший на ультрафиолет. Сияние стало расти, превращаясь в яркую зловещую сферу. Волна вспухающей плазмы ударила по кораблю, сотрясая его с дикой силой. Хоури почувствовала этот удар, даже сидя в своей Оружейной в кресле на растяжках. На дисплеях помчалась информация — хотя Хоури в этот момент меньше всего мечтала о знаниях, — что взрыв лишь слегка повредил некоторые корабельные системы и что имел место короткий пик подъема радиации, который теперь миновал, и радиационный фон близок к норме. Гравитационные показатели тоже в норме.
Пространство-время было пробито на квантовом уровне, благодаря чему наблюдался ничтожный выброс энергии Планка. Ничтожный, разумеется, в сравнении с обычными потоками энергии, присутствующими в пене пространства-времени, но за пределами оболочки корабля этот ничтожный выброс был как взрыв атомной бомбы в соседней комнате. Пространство-время мгновенно залечило раны, залатав разрывы до того, как могли возникнуть вредные последствия, оставив лишь несколько лишних монополей Дирака, квантовый мусор черных дыр малой массы и других аномальных и экзотических частиц как свидетельство, что произошло нечто необычное.
Орудие из Тайника сработало неудовлетворительно.
— Ну и ладно, — сказала Мадемуазель, причем ее голос звучал скорее разочарованно, чем как-то иначе. — Надо думать, ты гордишься сделанным.
Но в ту минуту внимание Хоури было занято другим: через виртуальное пространство Оружейной к ней рвалась пустота. Она попыталась отодвинуться, разорвать связь…
И не успела.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Дальнейшее заняло всего лишь несколько мгновений, продолжительность которых вряд ли могли бы определить человеческие органы чувств. Хоури и потом не могла припомнить ни их последовательности, ни их сути. Материальная оболочка орудия исчезла в одну миллисекунду, вскипев клубами пара, состоявшего исключительно из атомов разнообразных металлов. Было совершенно невозможно утверждать, что виной этого кипения и всего последующего было прикосновение к лучу. Возможно, уже к моменту начала разрушения орудие начало выворачиваться наизнанку.
В любом случае события наверняка разворачивались не так, как могли бы предположить проектировщики орудия.
Одновременно — или почти одновременно — то, что осталось от орудия под его улетучившейся оболочкой, вырвалось наружу в виде извержения гравитации, изрыгнувшего раскаленное пространство-время. Что-то жуткое происходило с материей в непосредственной близости от орудия из Тайника, причем явно не то, что должно было произойти. Радуга изогнувшихся звездных лучей приобрела почти шаровую форму, обволакивая корчащуюся массу плазмы-энергии. Какое-то мгновение сферичная радуга была устойчива, но тут же она стала пухнуть, осциллируя точно мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. А затем, в какую-то ничтожно малую частичку времени, сфера рухнула и с растущей по экспоненте скоростью исчезла.
И тут же исчезло все остальное, не оставив даже обломков, даже пыли — просто усеянный звездами кусок космоса.
Потом появился слабый отблеск, смахивавший на ультрафиолет. Сияние стало расти, превращаясь в яркую зловещую сферу. Волна вспухающей плазмы ударила по кораблю, сотрясая его с дикой силой. Хоури почувствовала этот удар, даже сидя в своей Оружейной в кресле на растяжках. На дисплеях помчалась информация — хотя Хоури в этот момент меньше всего мечтала о знаниях, — что взрыв лишь слегка повредил некоторые корабельные системы и что имел место короткий пик подъема радиации, который теперь миновал, и радиационный фон близок к норме. Гравитационные показатели тоже в норме.
Пространство-время было пробито на квантовом уровне, благодаря чему наблюдался ничтожный выброс энергии Планка. Ничтожный, разумеется, в сравнении с обычными потоками энергии, присутствующими в пене пространства-времени, но за пределами оболочки корабля этот ничтожный выброс был как взрыв атомной бомбы в соседней комнате. Пространство-время мгновенно залечило раны, залатав разрывы до того, как могли возникнуть вредные последствия, оставив лишь несколько лишних монополей Дирака, квантовый мусор черных дыр малой массы и других аномальных и экзотических частиц как свидетельство, что произошло нечто необычное.
Орудие из Тайника сработало неудовлетворительно.
— Ну и ладно, — сказала Мадемуазель, причем ее голос звучал скорее разочарованно, чем как-то иначе. — Надо думать, ты гордишься сделанным.
Но в ту минуту внимание Хоури было занято другим: через виртуальное пространство Оружейной к ней рвалась пустота. Она попыталась отодвинуться, разорвать связь…
И не успела.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Орбита Ресургема, год 2566-й
— Кресло мне, — сказала Вольева, входя в капитанскую рубку. Укрепленное на журавлиной шее кронштейна, кресло послушно скользнуло к ней. Она застегнула на себе ремень, а затем отправила кресло подальше от стены, пока наконец оно не стало вращаться вокруг огромного голографического изображения сферы, занимающего всю середину большого помещения рубки.
Сейчас сфера показывала Ресургем, но зрители вполне могли бы принять его за увеличенное в несколько сот раз глазное яблоко мумифицированного древнего трупа. Вольевой было известно, что это не просто точное изображение Ресургема, найденное в архивах. Оно было сделано в реальном времени с помощью тех самых камер, которые в эту минуту глядели вниз с корпуса корабля. Ресургем никак нельзя было назвать красивой планетой. Если не считать грязно-белых ледниковых шапок на полюсах, общий тон поверхности был тоскливо-серым. Некоторое разнообразие вносили лишь ржавые струпья да несколько голубоватых пятен в экваториальной зоне. Океаны еще прятались подо льдом, так что пятнышки открытой воды почти наверняка были обязаны своим возникновением искусственному подогреву, предотвращающему замерзание. Тепловая энергия передавалась либо по системам теплотрасс, либо вырабатывалась на местах путем сложных процессов метаболизма. Были и облака, но преимущественно в виде редких высоких перистых плюмажей, а не громоздких кучевых структур, которые обычно формируются у планет с атмосферой над водными пространствами. Ближе к ледяным шапкам облаков становилось больше, да и над населенными пунктами наблюдались их небольшие клочковатые скопления. Видимо, там на фабриках или вырабатывался пар, или лед сублимировался в воду, кислород и водород. Тут же находились и редкие полоски растительности, достаточно крупные, чтобы их можно было рассмотреть и без увеличения масштаба изображения планеты. Других свидетельств человеческой деятельности видно не было, за исключением огней на теневой стороне, которая сменялась каждые девяносто минут. Даже при сильном увеличении населенные пункты было трудно заметить, поскольку они — за исключением столицы — были погружены в почву. Часто дома вообще не поднимались над поверхностью — над ней виднелись разве что антенны на крышах, да посадочные площадки и скромные полоски теплиц. А вот столица…
Именно она и вызвала наибольшую тревогу.
— Когда откроется «окно», соедини нас с Триумвиром Саджаки, — сказала Вольева Хегази, бросив острый взгляд на остальных членов команды, чьи кресла были разбросаны в беспорядке по залу, хотя и недалеко друг от друга. Лица сидящих освещались серым светом, исходившим от голограммы.
— Через пять минут, — ответил ей Хегази. — Еще пять томительных минут, и мы узнаем, какие наслаждения дорогой Саджаки готов разделить с нами, ежели иметь в виду наших новых друзей — колонистов. Ты уверена, что вынесешь муки ожидания?
— Попробуй сам угадать.
— А чего тут гадать? — Хегази усмехался или, вернее, пытался изобразить что-то похожее на улыбку, хотя это было практически невозможно, учитывая слишком большое число химерийских протезов на его лице. — Забавно, но если бы я не знал тебя лучше, то сказал бы, что тебя это все не увлекает.
— Если он не нашел Силвеста…
Хегази предостерегающе поднял руку в рукавице.
— Саджаки еще не сообщил о результате. Нет смысла забегать вперед.
— Значит, ты уверен, что Саджаки найдет Силвеста?
— Пожалуй, нет. Во всяком случае, этого я не говорил.
— Если есть что-то, что я ненавижу, — сказала Вольева, холодно глядя на Триумвира, — так это идиотский оптимизм.
— О, не грусти! Бывают вещи и хуже.
Да, пришлось ей сознаться, бывают. И с раздражающей регулярностью они, видимо, решили случаться с ней! Удивительно только, что недавний водопад несчастных случаев продолжал набирать силу с каждой новой неудачей. Теперь Вольева с тоской вспоминала мелкие неприятности с Нагорным — он пытался всего лишь убить ее. Это наводило на грустные мысли: не придется ли когда-нибудь и сегодняшний день вспоминать с ностальгией по этим спокойным временам.
Неприятности с Нагорным были, конечно, предвестием. Это стало очевидным сейчас, но тогда она рассматривала их как изолированный инцидент. А на самом-то деле это был указатель на нечто худшее в грядущем. Вроде как сердцебиение предвещает скорый инфаркт. Она убила Нагорного, но совершив это, нисколько не продвинулась в выяснении вопроса о том, что именно довело его до безумия… Затем она рекрутировала Хоури, и проблемы не то чтобы стали повторяться — скорее, начали разыгрываться вариациями главной темы этой зловещей симфонии. Хоури явно не была безумной. Пока, во всяком случае. Но она сыграла роль катализатора для худшего и куда менее локального безумия. В ее голове бушует буря, какой Вольева еще не видела. А затем еще инцидент с орудием из Тайника, который чуть не угробил Вольеву, а мог вообще разнести в пыль весь корабль вдобавок к приличному количеству народа на Ресургеме
— Пришло время давать ответы, Хоури, — сказала она еще до того, как проснулись прочие члены команды.
— Ответы на что, Триумвир?
— Перестань строить целку! — прикрикнула Вольева. — Для этого я слишком устала, а потому знай, что я так или иначе выбью из тебя правду. Во время кризиса с орудием из Тайника ты слишком раскрылась. И если ты думаешь, что я забыла что-нибудь из сказанного тобой, то ты глубоко заблуждаешься.
— О чем это ты?
Они находились в одной из заселенных крысами зон корабля. Здесь, как считала Вольева, подслушивающих устройств Саджаки следовало опасаться не более чем в любой другой зоне корабля — кроме разве что Паучника.
Она толкнула Хоури к стене так, что вышибла у нее из легких почти весь воздух. Пусть знает, что не надо недооценивать силу Вольевой или переоценивать ее терпение.
— Позволь мне кое-что разъяснить тебе, Хоури. Я убила Нагорного — твоего предшественника, так как он обманул мои надежды. Потом я успешно скрыла истину о его гибели от остальной команды. И не воображай, что я не сделаю того же с тобой, если ты дашь мне для этого основания.
Хоури оттолкнулась от стены, на ее щеки вернулся румянец.
— Что именно ты хочешь узнать?
— Начни с того, кто ты такая. В предположении, будто мне известно, что ты — подсадная утка.
— Как же я могу быть подсадной уткой? Ведь меня завербовала ты сама.
— Да, — ответила Вольева, давно продумавшая этот поворот разговора, — так это было обставлено. Те, кто за тобой стоит, сумели так направить мои поиски, чтобы казалось, будто я сама себя выбрала. А на самом деле выбирала совсем не я. — Вольева, конечно, понимала, что прямых доказательств нет, но это была простейшая гипотеза, объясняющая все факты. — Ты собираешься это отрицать?
— Но почему ты думаешь, что я — подсадная утка?
Вольева остановилась закурить сигарету — одну из тех, которые она купила у Стоноров на карусели, где она завербовала — или нашла — Хоури.
— Потому, что ты слишком много знаешь о вооружениях. Кажется, ты и о Похитителе Солнц наслышана. И меня это очень беспокоит.
— Ты сама упомянула о Похитителе Солнц сразу после того, как заманила меня на борт. Разве не помнишь?
— Да, но твое знание идет куда глубже, чем это может быть объяснено информацией, полученной от меня. Если уж по правде, так мне иногда казалось, что обо всей ситуации ты знаешь не меньше меня. — Вольева сделала паузу. — Но есть и кое-что поважнее. Нейронная активность у тебя мозгу, пока ты лежала в глубоком сне. Надо было мне внимательнее изучить имплантаты, с которыми ты к нам заявилась. Они явно не так просты, как кажутся. Так как же ты можешь все это объяснить?
— Ладно… — Голос Хоури зазвучал иначе. Она явно поняла, что дальше отрицать бессмысленно. — Только слушай внимательно, Илиа. Я знаю, что у тебя самой есть кое-какие тайные мыслишки, есть вещи, о которых ты не хочешь говорить Саджаки и другим. Насчет Нагорного я сама догадалась, но есть и еще кое-что, например, связанное с орудиями из Тайника. Я знаю, ты не хочешь, чтобы это стало достоянием всех, иначе бы не тратила столько усилий на заметание следов.
Вольева кивнула, понимая, что отрицать сказанное смысла нет. Может, Хоури кое-что пронюхала и о ее делах с Капитаном?
— Так чего же ты хочешь?
— Я хочу, чтобы все, что будет сказано тебе сейчас, осталось бы между нами. Как, разумное предложение?
— Я только что сказала, что могу убить тебя, Хоури. Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
— Да, ты можешь меня убить. Или хотя бы попытаться это сделать. Но что бы ты ни говорила, вряд ли тебе удастся скрыть мою смерть так же легко, как смерть Нагорного. Потеря одного артиллериста — несчастный случай. Потерять двоих — это уже безответственность.
Мимо шмыгнула крыса, обрызгав их водой. Вольева швырнула в нее окурком, но крыса уже успела исчезнуть в отверстии стены.
— Значит, я не должна говорить даже то, что ты подсадная утка?
Хоури пожала плечами.
— Делай как знаешь. Но как отнесется к этому Саджаки? По чьей ошибке на корабль проник шпион?
Вольева ответила не сразу.
— Ты это все заранее продумала?
— Я знала, что рано или поздно ты все равно задашь мне кое-какие вопросы, Триумвир.
— Тогда начнем с самого очевидного: кто ты такая и на кого работаешь?
Хоури вздохнула и заговорила, явно сдаваясь:
— Многое из того, что известно обо мне — правда. Я — Ана Хоури, служила солдатом на планете Край Неба… хотя и двадцатью годами раньше, чем думаешь ты. Что же до остального… — Она помолчала. — Знаешь, я бы с удовольствием попила кофейку.
— Кофе нет. Привыкай.
— Ладно. Я нанята экипажем другого корабля. Никаких имен не знаю. Прямого контакта не было, но они уже давно положили глаз на ваше оружие из Тайника.
Вольева затрясла головой.
— Ерунда! О нем не знает никто.
— Это ты так думаешь. Ведь вы же его испытывали? Должны же быть выжившие, свидетели, о которых ты не знаешь. Постепенно поползли слухи, что ваш корабль возит серьезные штуки. Может, достоверно никто ничего не знает, но известно достаточно, чтобы нашлись желающие получить свой кусок пирога.
Вольева молчала. Услышанное ее потрясло, будто она вдруг узнала, что ее самые интимные привычки выставили на всеобщее обозрение. Тем не менее услышанное, надо признать, лежало в пределах возможного. Утечка вполне вероятна. Многие члены команды корабля уходили с него — и не всегда добровольно. И хотя они вроде бы не имели доступа к секретам, особенно к секретам Тайника, но упущения всегда возможны. Или, как сказала Хоури, кто-нибудь видел, как испытывались орудия, остался жив, и пошли слухи.
— Эта другая команда… Ты можешь не знать имена, но ведь должна же ты знать название корабля?
— Нет. С их стороны было бы глупо дать мне информацию, кто они такие.
— Что же тебе тогда известно? Как они намеревались украсть у нас это оружие?
— Вот тут-то и возникает Похититель Солнц. Похититель Солнц — боевой вирус, который им удалось протащить на, борт вашего корабля, когда вы в последний раз были в Йеллоустоне. Очень хитрая, быстро адаптирующаяся штучка, результат долгих исследований в области боевого программирования. Разработан с целью проникновения во вражеские установки и ведения психологической войны против существующих в них субличностей, сводя их с ума путем сублимированного внушения. — Хоури помолчала, давая Вольевой время проглотить наживку. — Но ваша оборона очень прочна. Похититель Солнц ослабел, эта стратегия не удалась. Им пришлось выжидать. Шанс у них появился лишь тогда, когда вы снова вернулись в Йеллоустон, почти столетием позже. Я — это следующая линия атаки: засылка на борт корабля агента-человека.
— Как была осуществлена первая вирусная атака?
— Вирус внедрили через Силвеста. Они знали, что вы хотите доставить его на борт, чтобы вылечить Капитана. Он, не имея об этом представления, протащил сюда вирусную программу, а затем заразил ваши системы, пока находился в медицинском отсеке, ухаживая за Капитаном.
Очень правдоподобная и потому очень тревожная история. Доказательство существования другого столь же хищного и решительного экипажа. Что ж, слишком глупо было бы думать, что только Триумвират Саджаки способен на подобные ухищрения.
— Каковы твои функции?
— Оценить, какой ущерб нанесен Похитителем Солнц вашей мощи. Если возможно, захватить контроль над кораблем. Для этого Ресургем очень хорошо подходит: далек от торговых путей и не находится под контролем сильной политической системы. Если бы захват удался, свидетелей, кроме жалких колонистов, не осталось бы. — Хоури вздохнула. — Но честно тебе скажу: план оказался глубоко и безнадежно дерьмовым. Программа Похитителя Солнц провалилась. Он слишком опасен и слишком легко адаптируется. Привлек к себе внимание, когда довел Нагорного до безумия. Да и дотянуться-то смог только до одного Нагорного. Затем он принялся за Тайник…
— Одичавшее орудие?
— Ага. Это напугало меня. — Хоури вздрогнула. — Тогда я убедилась, что Похититель слишком силен. И мне никак не взять его под контроль.
Еще несколько дней после этого Вольева продолжала задавать Хоури вопросы, которые позволяли проверить различные аспекты ее истории и сверить их с событиями на борту. Разумеется, Похититель Солнц вполне мог оказаться каким-нибудь вирусом… хотя, конечно, это было нечто более тонкое, оружие куда более изобретательное, нежели ей когда-либо приходилось слышать за все годы своей работы. Но значило ли это, что такую гипотезу можно отбросить? Нет, разумеется. В конце-то концов известно, что Похититель Солнц существует. История Хоури фактически была первым объяснением, имеющим смысл. Она объясняла, почему попытки вылечить Нагорного не удались. Ведь он сошел с ума не под воздействием тонких эффектов сочетаний имплантатов. Его свело с ума — просто и грубо — существо, которое было создано именно для этой цели. Неудивительно, что оказалось так трудно подойти к решению проблем Нагорного! Конечно, оставался еще беспокоивший ее вопрос о том, почему безумие Нагорного выразилось с такой мощью и почему именно в такой форме (достаточно вспомнить лихорадочные наброски кошмарных птиц и барельефы на его гробе). Но кто знает, не усилил ли Похититель Солнц имевшийся ранее психоз, предоставив подсознанию Нагорного выбрать выражающие его образы?
Таинственную «другую» команду тоже нельзя было сбросить со счетов. Просмотр корабельных журналов показывал, что другой суперсветовик — «Галатея» — находился в районе Иеллоустона во время обоих последних посещений этой планеты кораблем Вольевой. Может быть, это и была команда, ответственная за появление Хоури на борту.
На данный момент это объяснение было не хуже других. Одна вещь очевидна: Хоури совершенно права, сказав, что эту информацию следует утаить от других Триумвиров. Саджаки и в самом деле возложит на нее всю вину за грубое нарушение правил безопасности. Он, конечно, накажет Хоури… но наказание придется понести и Вольевой. Поскольку ее отношения с ним за последнее время стали особенно напряженными, очень возможно, что он решится пойти даже на убийство. В этом он может и преуспеть — у него сил не меньше, чем у нее. Вряд ли его остановит то, что он потеряет своего главного эксперта по вооружению и единственного, который хоть что-то понимает в орудиях из Тайника. Его аргументы, вероятно, будут состоять в том, что она уже продемонстрировала полную некомпетентность в этом отношении. Было и еще кое-что, чего Вольева никак не могла упускать из виду. Что бы ни произошло с тем орудием из Тайника, но именно Хоури спасла ей жизнь.
Как это ни было противно, но своей жизнью Вольева обязана подсадной утке.
Ее единственным решением, когда она беспристрастно рассмотрела ситуацию, было: оставить все, как есть, будто ничего не произошло. Миссия Хоури потерпела крах, теперь о захвате корабля и речи быть не могло. Тайная причина появления этой женщины на борту не имела ничего общего с грядущей попыткой доставить на корабль Силвеста, да и вообще во многих отношениях Хоури была полезным членом команды. Теперь, когда Вольева знает правду и когда первоначальной цели миссии Хоури больше не существует, Хоури, можно сказать с уверенностью, сделает все, что в ее силах, дабы полностью соответствовать своему месту в судовой роли. И вряд ли имеет значение вопрос о том, сработала ли попытка Вольевой привить Хоури чувство лояльности или нет. Все равно Хоури будет вести себя так, будто программа сработала, а со временем притворство станет привычкой, неотличимой от истины. Она даже не захочет покинуть корабль, если такая возможность возникнет. В конечном счете на свете есть места и похуже. Пройдут месяцы или годы субъективного времени, и Хоури станет настоящим членом экипажа, ее прошлое двойственное положение останется секретом, известным только ей да Вольевой. А потом и Вольева все позабудет.
Таким образом, Вольевой скоро удалось убедить себя, что вопрос о подсадной утке решен окончательно. Конечно, проблемой останется Похититель Солнц, но теперь с Вольевой будет работать Хоури, и они вместе скроют это дело от Саджаки. Ведь есть и другие вещи, которые следует скрыть от Триумвира. Вольева поставила перед собой задачу уничтожить любую ниточку, которая могла бы послужить доказательством, что происшествие с орудием из Тайника вообще имело место, и сделать это до того, как Саджаки и другие проснутся. Дело оказалось нелегким. Во-первых, надо было ликвидировать повреждения, нанесенные самому кораблю, зачистив все участки корпуса, которые пострадали при взрыве орудия. Для этого пришлось ускорить системы авторемонта, причем проследить, чтобы все прежние шрамы и впадины от давних столкновений с метеоритами или места с плохой зачисткой были бы восстановлены во всех деталях. Затем Вольева проконтролировала память авторемонтной системы и стерла там всякий намек на проведение подобного рода работ. Ей пришлось отремонтировать и Паучник, хотя ни Саджаки, ни другие даже не подозревали о его существовании. Лучше перестраховаться, чем раскаиваться потом, хотя ремонт был не из легких. Затем Вольевой пришлось стереть все следы включения программы «Паралич». На все это ушло больше недели.
Труднее всего было скрыть потерю шаттла. Какое-то время Вольева подумывала, не соорудить ли ей новую машину, собрав нужный материал по разным секциям. Для этого потребуется эквивалент примерно одной девяностотысячной массы корабля. Однако такой план был слишком рискован, и кроме того, она сомневалась, удастся ли ей достаточно надежно «состарить» новую машину, то есть добиться, чтобы она выглядела не столь новой и обман не был заметен. Поэтому Вольева приняла более простое решение: подчистила информацию о корабле так, чтобы она показывала на один шаттл меньше, чем их было на самом деле. Саджаки, конечно, мог это заметить. Все могли заметить, но доказать свою правоту они не могли бы. Наконец, Вольева создала новое орудие из Тайника. Разумеется, это был всего лишь макет, подделка, которая должна была громоздиться на прежнем месте и выглядеть устрашающей в тех редких случаях, когда Саджаки заглянет во владения Вольевой. На уничтожение следов происшествия потребовалось шесть дней тяжелой физической работы. На седьмой день она отдыхала, и ей удалось настолько успокоиться, что никто из остальных не догадался, как много ей пришлось потрудиться. На восьмой день Саджаки проснулся и потребовал отчета о том, чем она была занята те годы, пока он пребывал в криогенном сне.
— А! — ответила она. — Ничем таким, о чем хотелось бы написать домой.
Его реакцию — как и многое другое в поведении Саджаки в эти дни — было трудно понять. Даже если ей удастся вывернуться на этот раз, она не имеет права на новые ошибки. И тем не менее, хотя они еще не установили контакта с колонистами, события стали развиваться в том направлении, где она за ними не могла уследить. Ее мысли вернулись к нейтринной «подписи», которую она обнаружила вблизи нейтронной звезды этой системы, потом она подумала о том чувстве тревоги, которое не покидает ее с тех пор. Источник нейтрино все еще остается там, и, хотя он слаб, она изучила его достаточно хорошо. Он находится на орбите нейтронной звезды и вращается не только вокруг нее, но и вокруг того каменного тела величиной с луну, которое было ее спутником. Конечно, этого источника не было, когда вся система исследовалась несколько десятилетий назад, и это наводило на мысль, что источник нейтрино имел какое-то отношение к колонистам Ресургема. Но как они могли доставить его туда? Ведь, по-видимому, не могли даже искусственные спутники выводить на орбиту, и наверняка не могли бы послать зонд на самую окраину своей системы. Тем более что корабль, который их доставил на Ресургем, вообще пропал. Вольева предполагала увидеть «Лорин» на орбите вокруг планеты, но там его не оказалось. Теперь, что бы ни говорили факты, она таила где-то на задворках мозга мысль, что колонисты все же способны на сюрпризы. Это был еще один камень, увеличивавший гору ее тревог.
— Илиа, — сказал Хегази, — мы почти готовы. Столица выходит из ночной тени.
Вольева кивнула. Корабельные камеры с большой разрешающей способностью, понатыканные на корпусе, сейчас все будут нацелены на точно определенное место в нескольких километрах от границы города и сфокусированы на точке, определенной еще до отбытия Саджаки на поверхность Ресургема. Если он не попал в беду, то сейчас будет ожидать их там, стоя на вершине столовой горы и глядя прямо на встающее солнце. Точность во времени была исключительно важна, но Вольева не сомневалась — Саджаки будет в назначенной точке в назначенное время.
— Я поймал его! — воскликнул Хегази. — Стабилизаторы изображения барахлят…
— Покажи нам.
В глобусе вблизи столицы открылось «окошко», которое стало быстро расширяться. Сначала то, что виднелось в «окошке», было плохо различимо. Какое-то размытое пятно, слегка напоминающее человека, стоящего на скале. Вдруг изображение стало четче, и Саджаки уже можно было распознать. Вместо громоздких адаптивных доспехов, которые Вольева видела на нем в последний раз, Саджаки был одет в серое пальто, длинные полы которого полоскались вокруг ног, обутые в высокие сапоги — на вершине столовой горы гулял ветер. Воротник пальто поднят, чтобы закрыть уши от ветра, но лицо хорошо видно.
— Кресло мне, — сказала Вольева, входя в капитанскую рубку. Укрепленное на журавлиной шее кронштейна, кресло послушно скользнуло к ней. Она застегнула на себе ремень, а затем отправила кресло подальше от стены, пока наконец оно не стало вращаться вокруг огромного голографического изображения сферы, занимающего всю середину большого помещения рубки.
Сейчас сфера показывала Ресургем, но зрители вполне могли бы принять его за увеличенное в несколько сот раз глазное яблоко мумифицированного древнего трупа. Вольевой было известно, что это не просто точное изображение Ресургема, найденное в архивах. Оно было сделано в реальном времени с помощью тех самых камер, которые в эту минуту глядели вниз с корпуса корабля. Ресургем никак нельзя было назвать красивой планетой. Если не считать грязно-белых ледниковых шапок на полюсах, общий тон поверхности был тоскливо-серым. Некоторое разнообразие вносили лишь ржавые струпья да несколько голубоватых пятен в экваториальной зоне. Океаны еще прятались подо льдом, так что пятнышки открытой воды почти наверняка были обязаны своим возникновением искусственному подогреву, предотвращающему замерзание. Тепловая энергия передавалась либо по системам теплотрасс, либо вырабатывалась на местах путем сложных процессов метаболизма. Были и облака, но преимущественно в виде редких высоких перистых плюмажей, а не громоздких кучевых структур, которые обычно формируются у планет с атмосферой над водными пространствами. Ближе к ледяным шапкам облаков становилось больше, да и над населенными пунктами наблюдались их небольшие клочковатые скопления. Видимо, там на фабриках или вырабатывался пар, или лед сублимировался в воду, кислород и водород. Тут же находились и редкие полоски растительности, достаточно крупные, чтобы их можно было рассмотреть и без увеличения масштаба изображения планеты. Других свидетельств человеческой деятельности видно не было, за исключением огней на теневой стороне, которая сменялась каждые девяносто минут. Даже при сильном увеличении населенные пункты было трудно заметить, поскольку они — за исключением столицы — были погружены в почву. Часто дома вообще не поднимались над поверхностью — над ней виднелись разве что антенны на крышах, да посадочные площадки и скромные полоски теплиц. А вот столица…
Именно она и вызвала наибольшую тревогу.
— Когда откроется «окно», соедини нас с Триумвиром Саджаки, — сказала Вольева Хегази, бросив острый взгляд на остальных членов команды, чьи кресла были разбросаны в беспорядке по залу, хотя и недалеко друг от друга. Лица сидящих освещались серым светом, исходившим от голограммы.
— Через пять минут, — ответил ей Хегази. — Еще пять томительных минут, и мы узнаем, какие наслаждения дорогой Саджаки готов разделить с нами, ежели иметь в виду наших новых друзей — колонистов. Ты уверена, что вынесешь муки ожидания?
— Попробуй сам угадать.
— А чего тут гадать? — Хегази усмехался или, вернее, пытался изобразить что-то похожее на улыбку, хотя это было практически невозможно, учитывая слишком большое число химерийских протезов на его лице. — Забавно, но если бы я не знал тебя лучше, то сказал бы, что тебя это все не увлекает.
— Если он не нашел Силвеста…
Хегази предостерегающе поднял руку в рукавице.
— Саджаки еще не сообщил о результате. Нет смысла забегать вперед.
— Значит, ты уверен, что Саджаки найдет Силвеста?
— Пожалуй, нет. Во всяком случае, этого я не говорил.
— Если есть что-то, что я ненавижу, — сказала Вольева, холодно глядя на Триумвира, — так это идиотский оптимизм.
— О, не грусти! Бывают вещи и хуже.
Да, пришлось ей сознаться, бывают. И с раздражающей регулярностью они, видимо, решили случаться с ней! Удивительно только, что недавний водопад несчастных случаев продолжал набирать силу с каждой новой неудачей. Теперь Вольева с тоской вспоминала мелкие неприятности с Нагорным — он пытался всего лишь убить ее. Это наводило на грустные мысли: не придется ли когда-нибудь и сегодняшний день вспоминать с ностальгией по этим спокойным временам.
Неприятности с Нагорным были, конечно, предвестием. Это стало очевидным сейчас, но тогда она рассматривала их как изолированный инцидент. А на самом-то деле это был указатель на нечто худшее в грядущем. Вроде как сердцебиение предвещает скорый инфаркт. Она убила Нагорного, но совершив это, нисколько не продвинулась в выяснении вопроса о том, что именно довело его до безумия… Затем она рекрутировала Хоури, и проблемы не то чтобы стали повторяться — скорее, начали разыгрываться вариациями главной темы этой зловещей симфонии. Хоури явно не была безумной. Пока, во всяком случае. Но она сыграла роль катализатора для худшего и куда менее локального безумия. В ее голове бушует буря, какой Вольева еще не видела. А затем еще инцидент с орудием из Тайника, который чуть не угробил Вольеву, а мог вообще разнести в пыль весь корабль вдобавок к приличному количеству народа на Ресургеме
— Пришло время давать ответы, Хоури, — сказала она еще до того, как проснулись прочие члены команды.
— Ответы на что, Триумвир?
— Перестань строить целку! — прикрикнула Вольева. — Для этого я слишком устала, а потому знай, что я так или иначе выбью из тебя правду. Во время кризиса с орудием из Тайника ты слишком раскрылась. И если ты думаешь, что я забыла что-нибудь из сказанного тобой, то ты глубоко заблуждаешься.
— О чем это ты?
Они находились в одной из заселенных крысами зон корабля. Здесь, как считала Вольева, подслушивающих устройств Саджаки следовало опасаться не более чем в любой другой зоне корабля — кроме разве что Паучника.
Она толкнула Хоури к стене так, что вышибла у нее из легких почти весь воздух. Пусть знает, что не надо недооценивать силу Вольевой или переоценивать ее терпение.
— Позволь мне кое-что разъяснить тебе, Хоури. Я убила Нагорного — твоего предшественника, так как он обманул мои надежды. Потом я успешно скрыла истину о его гибели от остальной команды. И не воображай, что я не сделаю того же с тобой, если ты дашь мне для этого основания.
Хоури оттолкнулась от стены, на ее щеки вернулся румянец.
— Что именно ты хочешь узнать?
— Начни с того, кто ты такая. В предположении, будто мне известно, что ты — подсадная утка.
— Как же я могу быть подсадной уткой? Ведь меня завербовала ты сама.
— Да, — ответила Вольева, давно продумавшая этот поворот разговора, — так это было обставлено. Те, кто за тобой стоит, сумели так направить мои поиски, чтобы казалось, будто я сама себя выбрала. А на самом деле выбирала совсем не я. — Вольева, конечно, понимала, что прямых доказательств нет, но это была простейшая гипотеза, объясняющая все факты. — Ты собираешься это отрицать?
— Но почему ты думаешь, что я — подсадная утка?
Вольева остановилась закурить сигарету — одну из тех, которые она купила у Стоноров на карусели, где она завербовала — или нашла — Хоури.
— Потому, что ты слишком много знаешь о вооружениях. Кажется, ты и о Похитителе Солнц наслышана. И меня это очень беспокоит.
— Ты сама упомянула о Похитителе Солнц сразу после того, как заманила меня на борт. Разве не помнишь?
— Да, но твое знание идет куда глубже, чем это может быть объяснено информацией, полученной от меня. Если уж по правде, так мне иногда казалось, что обо всей ситуации ты знаешь не меньше меня. — Вольева сделала паузу. — Но есть и кое-что поважнее. Нейронная активность у тебя мозгу, пока ты лежала в глубоком сне. Надо было мне внимательнее изучить имплантаты, с которыми ты к нам заявилась. Они явно не так просты, как кажутся. Так как же ты можешь все это объяснить?
— Ладно… — Голос Хоури зазвучал иначе. Она явно поняла, что дальше отрицать бессмысленно. — Только слушай внимательно, Илиа. Я знаю, что у тебя самой есть кое-какие тайные мыслишки, есть вещи, о которых ты не хочешь говорить Саджаки и другим. Насчет Нагорного я сама догадалась, но есть и еще кое-что, например, связанное с орудиями из Тайника. Я знаю, ты не хочешь, чтобы это стало достоянием всех, иначе бы не тратила столько усилий на заметание следов.
Вольева кивнула, понимая, что отрицать сказанное смысла нет. Может, Хоури кое-что пронюхала и о ее делах с Капитаном?
— Так чего же ты хочешь?
— Я хочу, чтобы все, что будет сказано тебе сейчас, осталось бы между нами. Как, разумное предложение?
— Я только что сказала, что могу убить тебя, Хоури. Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
— Да, ты можешь меня убить. Или хотя бы попытаться это сделать. Но что бы ты ни говорила, вряд ли тебе удастся скрыть мою смерть так же легко, как смерть Нагорного. Потеря одного артиллериста — несчастный случай. Потерять двоих — это уже безответственность.
Мимо шмыгнула крыса, обрызгав их водой. Вольева швырнула в нее окурком, но крыса уже успела исчезнуть в отверстии стены.
— Значит, я не должна говорить даже то, что ты подсадная утка?
Хоури пожала плечами.
— Делай как знаешь. Но как отнесется к этому Саджаки? По чьей ошибке на корабль проник шпион?
Вольева ответила не сразу.
— Ты это все заранее продумала?
— Я знала, что рано или поздно ты все равно задашь мне кое-какие вопросы, Триумвир.
— Тогда начнем с самого очевидного: кто ты такая и на кого работаешь?
Хоури вздохнула и заговорила, явно сдаваясь:
— Многое из того, что известно обо мне — правда. Я — Ана Хоури, служила солдатом на планете Край Неба… хотя и двадцатью годами раньше, чем думаешь ты. Что же до остального… — Она помолчала. — Знаешь, я бы с удовольствием попила кофейку.
— Кофе нет. Привыкай.
— Ладно. Я нанята экипажем другого корабля. Никаких имен не знаю. Прямого контакта не было, но они уже давно положили глаз на ваше оружие из Тайника.
Вольева затрясла головой.
— Ерунда! О нем не знает никто.
— Это ты так думаешь. Ведь вы же его испытывали? Должны же быть выжившие, свидетели, о которых ты не знаешь. Постепенно поползли слухи, что ваш корабль возит серьезные штуки. Может, достоверно никто ничего не знает, но известно достаточно, чтобы нашлись желающие получить свой кусок пирога.
Вольева молчала. Услышанное ее потрясло, будто она вдруг узнала, что ее самые интимные привычки выставили на всеобщее обозрение. Тем не менее услышанное, надо признать, лежало в пределах возможного. Утечка вполне вероятна. Многие члены команды корабля уходили с него — и не всегда добровольно. И хотя они вроде бы не имели доступа к секретам, особенно к секретам Тайника, но упущения всегда возможны. Или, как сказала Хоури, кто-нибудь видел, как испытывались орудия, остался жив, и пошли слухи.
— Эта другая команда… Ты можешь не знать имена, но ведь должна же ты знать название корабля?
— Нет. С их стороны было бы глупо дать мне информацию, кто они такие.
— Что же тебе тогда известно? Как они намеревались украсть у нас это оружие?
— Вот тут-то и возникает Похититель Солнц. Похититель Солнц — боевой вирус, который им удалось протащить на, борт вашего корабля, когда вы в последний раз были в Йеллоустоне. Очень хитрая, быстро адаптирующаяся штучка, результат долгих исследований в области боевого программирования. Разработан с целью проникновения во вражеские установки и ведения психологической войны против существующих в них субличностей, сводя их с ума путем сублимированного внушения. — Хоури помолчала, давая Вольевой время проглотить наживку. — Но ваша оборона очень прочна. Похититель Солнц ослабел, эта стратегия не удалась. Им пришлось выжидать. Шанс у них появился лишь тогда, когда вы снова вернулись в Йеллоустон, почти столетием позже. Я — это следующая линия атаки: засылка на борт корабля агента-человека.
— Как была осуществлена первая вирусная атака?
— Вирус внедрили через Силвеста. Они знали, что вы хотите доставить его на борт, чтобы вылечить Капитана. Он, не имея об этом представления, протащил сюда вирусную программу, а затем заразил ваши системы, пока находился в медицинском отсеке, ухаживая за Капитаном.
Очень правдоподобная и потому очень тревожная история. Доказательство существования другого столь же хищного и решительного экипажа. Что ж, слишком глупо было бы думать, что только Триумвират Саджаки способен на подобные ухищрения.
— Каковы твои функции?
— Оценить, какой ущерб нанесен Похитителем Солнц вашей мощи. Если возможно, захватить контроль над кораблем. Для этого Ресургем очень хорошо подходит: далек от торговых путей и не находится под контролем сильной политической системы. Если бы захват удался, свидетелей, кроме жалких колонистов, не осталось бы. — Хоури вздохнула. — Но честно тебе скажу: план оказался глубоко и безнадежно дерьмовым. Программа Похитителя Солнц провалилась. Он слишком опасен и слишком легко адаптируется. Привлек к себе внимание, когда довел Нагорного до безумия. Да и дотянуться-то смог только до одного Нагорного. Затем он принялся за Тайник…
— Одичавшее орудие?
— Ага. Это напугало меня. — Хоури вздрогнула. — Тогда я убедилась, что Похититель слишком силен. И мне никак не взять его под контроль.
Еще несколько дней после этого Вольева продолжала задавать Хоури вопросы, которые позволяли проверить различные аспекты ее истории и сверить их с событиями на борту. Разумеется, Похититель Солнц вполне мог оказаться каким-нибудь вирусом… хотя, конечно, это было нечто более тонкое, оружие куда более изобретательное, нежели ей когда-либо приходилось слышать за все годы своей работы. Но значило ли это, что такую гипотезу можно отбросить? Нет, разумеется. В конце-то концов известно, что Похититель Солнц существует. История Хоури фактически была первым объяснением, имеющим смысл. Она объясняла, почему попытки вылечить Нагорного не удались. Ведь он сошел с ума не под воздействием тонких эффектов сочетаний имплантатов. Его свело с ума — просто и грубо — существо, которое было создано именно для этой цели. Неудивительно, что оказалось так трудно подойти к решению проблем Нагорного! Конечно, оставался еще беспокоивший ее вопрос о том, почему безумие Нагорного выразилось с такой мощью и почему именно в такой форме (достаточно вспомнить лихорадочные наброски кошмарных птиц и барельефы на его гробе). Но кто знает, не усилил ли Похититель Солнц имевшийся ранее психоз, предоставив подсознанию Нагорного выбрать выражающие его образы?
Таинственную «другую» команду тоже нельзя было сбросить со счетов. Просмотр корабельных журналов показывал, что другой суперсветовик — «Галатея» — находился в районе Иеллоустона во время обоих последних посещений этой планеты кораблем Вольевой. Может быть, это и была команда, ответственная за появление Хоури на борту.
На данный момент это объяснение было не хуже других. Одна вещь очевидна: Хоури совершенно права, сказав, что эту информацию следует утаить от других Триумвиров. Саджаки и в самом деле возложит на нее всю вину за грубое нарушение правил безопасности. Он, конечно, накажет Хоури… но наказание придется понести и Вольевой. Поскольку ее отношения с ним за последнее время стали особенно напряженными, очень возможно, что он решится пойти даже на убийство. В этом он может и преуспеть — у него сил не меньше, чем у нее. Вряд ли его остановит то, что он потеряет своего главного эксперта по вооружению и единственного, который хоть что-то понимает в орудиях из Тайника. Его аргументы, вероятно, будут состоять в том, что она уже продемонстрировала полную некомпетентность в этом отношении. Было и еще кое-что, чего Вольева никак не могла упускать из виду. Что бы ни произошло с тем орудием из Тайника, но именно Хоури спасла ей жизнь.
Как это ни было противно, но своей жизнью Вольева обязана подсадной утке.
Ее единственным решением, когда она беспристрастно рассмотрела ситуацию, было: оставить все, как есть, будто ничего не произошло. Миссия Хоури потерпела крах, теперь о захвате корабля и речи быть не могло. Тайная причина появления этой женщины на борту не имела ничего общего с грядущей попыткой доставить на корабль Силвеста, да и вообще во многих отношениях Хоури была полезным членом команды. Теперь, когда Вольева знает правду и когда первоначальной цели миссии Хоури больше не существует, Хоури, можно сказать с уверенностью, сделает все, что в ее силах, дабы полностью соответствовать своему месту в судовой роли. И вряд ли имеет значение вопрос о том, сработала ли попытка Вольевой привить Хоури чувство лояльности или нет. Все равно Хоури будет вести себя так, будто программа сработала, а со временем притворство станет привычкой, неотличимой от истины. Она даже не захочет покинуть корабль, если такая возможность возникнет. В конечном счете на свете есть места и похуже. Пройдут месяцы или годы субъективного времени, и Хоури станет настоящим членом экипажа, ее прошлое двойственное положение останется секретом, известным только ей да Вольевой. А потом и Вольева все позабудет.
Таким образом, Вольевой скоро удалось убедить себя, что вопрос о подсадной утке решен окончательно. Конечно, проблемой останется Похититель Солнц, но теперь с Вольевой будет работать Хоури, и они вместе скроют это дело от Саджаки. Ведь есть и другие вещи, которые следует скрыть от Триумвира. Вольева поставила перед собой задачу уничтожить любую ниточку, которая могла бы послужить доказательством, что происшествие с орудием из Тайника вообще имело место, и сделать это до того, как Саджаки и другие проснутся. Дело оказалось нелегким. Во-первых, надо было ликвидировать повреждения, нанесенные самому кораблю, зачистив все участки корпуса, которые пострадали при взрыве орудия. Для этого пришлось ускорить системы авторемонта, причем проследить, чтобы все прежние шрамы и впадины от давних столкновений с метеоритами или места с плохой зачисткой были бы восстановлены во всех деталях. Затем Вольева проконтролировала память авторемонтной системы и стерла там всякий намек на проведение подобного рода работ. Ей пришлось отремонтировать и Паучник, хотя ни Саджаки, ни другие даже не подозревали о его существовании. Лучше перестраховаться, чем раскаиваться потом, хотя ремонт был не из легких. Затем Вольевой пришлось стереть все следы включения программы «Паралич». На все это ушло больше недели.
Труднее всего было скрыть потерю шаттла. Какое-то время Вольева подумывала, не соорудить ли ей новую машину, собрав нужный материал по разным секциям. Для этого потребуется эквивалент примерно одной девяностотысячной массы корабля. Однако такой план был слишком рискован, и кроме того, она сомневалась, удастся ли ей достаточно надежно «состарить» новую машину, то есть добиться, чтобы она выглядела не столь новой и обман не был заметен. Поэтому Вольева приняла более простое решение: подчистила информацию о корабле так, чтобы она показывала на один шаттл меньше, чем их было на самом деле. Саджаки, конечно, мог это заметить. Все могли заметить, но доказать свою правоту они не могли бы. Наконец, Вольева создала новое орудие из Тайника. Разумеется, это был всего лишь макет, подделка, которая должна была громоздиться на прежнем месте и выглядеть устрашающей в тех редких случаях, когда Саджаки заглянет во владения Вольевой. На уничтожение следов происшествия потребовалось шесть дней тяжелой физической работы. На седьмой день она отдыхала, и ей удалось настолько успокоиться, что никто из остальных не догадался, как много ей пришлось потрудиться. На восьмой день Саджаки проснулся и потребовал отчета о том, чем она была занята те годы, пока он пребывал в криогенном сне.
— А! — ответила она. — Ничем таким, о чем хотелось бы написать домой.
Его реакцию — как и многое другое в поведении Саджаки в эти дни — было трудно понять. Даже если ей удастся вывернуться на этот раз, она не имеет права на новые ошибки. И тем не менее, хотя они еще не установили контакта с колонистами, события стали развиваться в том направлении, где она за ними не могла уследить. Ее мысли вернулись к нейтринной «подписи», которую она обнаружила вблизи нейтронной звезды этой системы, потом она подумала о том чувстве тревоги, которое не покидает ее с тех пор. Источник нейтрино все еще остается там, и, хотя он слаб, она изучила его достаточно хорошо. Он находится на орбите нейтронной звезды и вращается не только вокруг нее, но и вокруг того каменного тела величиной с луну, которое было ее спутником. Конечно, этого источника не было, когда вся система исследовалась несколько десятилетий назад, и это наводило на мысль, что источник нейтрино имел какое-то отношение к колонистам Ресургема. Но как они могли доставить его туда? Ведь, по-видимому, не могли даже искусственные спутники выводить на орбиту, и наверняка не могли бы послать зонд на самую окраину своей системы. Тем более что корабль, который их доставил на Ресургем, вообще пропал. Вольева предполагала увидеть «Лорин» на орбите вокруг планеты, но там его не оказалось. Теперь, что бы ни говорили факты, она таила где-то на задворках мозга мысль, что колонисты все же способны на сюрпризы. Это был еще один камень, увеличивавший гору ее тревог.
— Илиа, — сказал Хегази, — мы почти готовы. Столица выходит из ночной тени.
Вольева кивнула. Корабельные камеры с большой разрешающей способностью, понатыканные на корпусе, сейчас все будут нацелены на точно определенное место в нескольких километрах от границы города и сфокусированы на точке, определенной еще до отбытия Саджаки на поверхность Ресургема. Если он не попал в беду, то сейчас будет ожидать их там, стоя на вершине столовой горы и глядя прямо на встающее солнце. Точность во времени была исключительно важна, но Вольева не сомневалась — Саджаки будет в назначенной точке в назначенное время.
— Я поймал его! — воскликнул Хегази. — Стабилизаторы изображения барахлят…
— Покажи нам.
В глобусе вблизи столицы открылось «окошко», которое стало быстро расширяться. Сначала то, что виднелось в «окошке», было плохо различимо. Какое-то размытое пятно, слегка напоминающее человека, стоящего на скале. Вдруг изображение стало четче, и Саджаки уже можно было распознать. Вместо громоздких адаптивных доспехов, которые Вольева видела на нем в последний раз, Саджаки был одет в серое пальто, длинные полы которого полоскались вокруг ног, обутые в высокие сапоги — на вершине столовой горы гулял ветер. Воротник пальто поднят, чтобы закрыть уши от ветра, но лицо хорошо видно.