Рич Мэри. Буря в Колорадо (Отважный спаситель)

ГЛАВА 17

   Полуденное солнце согревало плечи Джеффа, как стеганое одеяло. Он протяжно зевнул и потянулся. Прошлую ночь он почти не спал, мучительно соображая, как рассказать обо всем Саманте. Теперь, когда он окончательно решил раз и навсегда расставить все по своим местам, он стал сомневаться в правильности своего решения. Он нахмурился, размышляя о том, есть ли еще какой-нибудь другой выход.
   Другого выхода не было и быть не могло.
   Он вспомнил, что сказал ему Золотой Змей.
   – Она тает на глазах. Она не ест, мало спит. Почти не смеется, старается вести себя так, словно ничего не случилось. Но внутри она умирает. Джефф, тебе нужно сказать ей правду. Или она умрет, и в случившемся будешь виноват ты. Как ты будешь спокойно жить потом? Ей нужна встряска, она выведет ее из кажущегося спокойствия.
   Джефф уставился на чашку. Кофе давно остыл, а он все сидел за столом. Он повернул голову и посмотрел в окно. Саманта копалась возле забора. В последнее время она постоянно искала для себя работу, чтобы ни о чем не думать. Если дела никакого не было, она придумывала его для себя. И работала с каким-то остервенением.
   Джефф решил, что снова возьмет ее в город за покупками и тогда, может быть, расскажет ей все. Нет. Так нельзя. Он понимал, что снова выискивает причины, чтобы отложить разговор. Отставив чашку в сторону, он медленно поднялся и вышел. Соскочив с крыльца, обогнул дом. Саманта сидела на корточках и копалась в земле, высаживая какие-то хилые кустики.
 
   – Привет, Сэмми. Что это ты тут делаешь? – Джефф с преувеличенным вниманием смотрел на кустики, которые она высадила вдоль забора. – И что из этого получится?
   – Высаживаю розы. Один рабочий привез мне саженцы из города, – она поднялась, вытерла руки о фартук, подвязанный поверх ее ситцевого светло-зеленого платья. – Ну и жара сегодня. Пойдем, посидим в тени, выпьем лимонада, потом я досажу остальные.
   Джефф пошел за ней. Они сели на грубую деревянную скамью в тени сосны. Присев рядом с Самантой, Джефф вытер носовым платком пот со лба.
   Саманта достала из-под скамьи кувшин, открыла его и налила напиток в две маленькие чашки. Одну чашку протянула ему. Джефф взял, сделал глоток и нахмурился. Он чувствовал себя неуклюжим, неловким. Носком ботинка ковырял землю. Не знал, с чего начать. Как можно рассказать ей все? Но, черт возьми, она имеет право знать все. Глубоко вздохнув, он посмотрел на ее озадаченное лицо.
   Саманта, недоумевая, смотрела на переминающегося Джеффа широко распахнутыми глазами.
   – Джефф, что случилось? Не вкусный лимонад? Теперь, когда она сама начала задавать ему вопросы, он смутился еще больше, еще больше оробел.
   – Нет, все хорошо, дорогая, – ответил он, как можно спокойнее.
   Саманта, судорожно вздохнув, схватила его за руку.
   – Ник? Ты что-то о нем слышал?
   – Нет. Ничего такого, Сэмми. Я… это… – стараясь подобрать слова помягче, он запинался. Поставив чашку на скамейку, взял девушку за руку. Глядя прямо в ее глаза – грустные, тревожные, начал рассказывать:
   – Ты знаешь, тут есть такое, что, я думаю, ты должна знать.
   – Что? – она придвинулась к нему ближе. – Расскажи…
   – Все очень и очень непросто. Я знаю, что ты не помнишь, как вы с Ником поженились.
   Она вздрогнула, словно он ее ударил.
   – Ну… – он помедлил, – это все моих рук дело. Знаешь, все началось с того утра, когда…
 
   Саманта слушала рассказ Джеффа не прерывая, не останавливая его. Она была напряжена. Она не могла поверить в то, что он ей рассказывал. Как он мог? Милый и заботливый Джефф? Но в то же время она давно чувствовала, что здесь что-то не так. Каждый раз, когда она пыталась расспрашивать Ника о свадьбе, он старался увильнуть от ответа. Теперь она знала, почему. Он не помнил ничего так же, как и она сама. И вообще, он совсем не хотел жениться. Возможно, он никогда не сделал бы этого, если бы не был пьян мертвецки.
   – Это все придумал я, – сказал Джефф. – Я снял тебя с дилижанса. Я нашел падре. Я отвез вас в ту лачугу. Мы думали, что ты – новая певица, которую ждала Молли. Видишь ли, Ник собирался просто разыграть женитьбу. Они поругались с Джейком из-за Аманды.
   Джефф чуть помолчал и добавил, глядя себе под ноги:
   – Но когда я нашел падре, то не смог устоять перед соблазном женить Ника по-настоящему.
   Саманта закрыла глаза. С каждой минутой все становится хуже и хуже. Она дрожал от негодования, но, тем не менее, молча и терпеливо продолжала слушать Джеффа.
   Он закончил рассказывать, потом медленно поднял голову, ему стыдно было смотреть ей в глаза.
   – Да, еще одно. Ник оставил для тебя у Молли письмо перед тем, как уехать из города.
   У Саманты от боли и гнева прямо закипела кровь. Неужели Ник такой трус, что у него не хватило смелости самому все рассказать ей. Этот ублюдок оставил записку.
   – Итак, он мне оставил письмо, не так ли? – спросила она дрожащим от гнева голосом. – Ну и где же оно, и что в нем?
   Джефф неуверенно пошарил в кармане, вынул свернутый листок и протянул ей. Безуспешно пытаясь унять дрожь в пальцах, она открыла письмо и начала читать.
    «Дорогая Саманта!
    Думаю, что меня долго не будет дома. Прости меня за все, что случилось. Во всем виноват один я. Догадываюсь, что к этому времени Джефф рассказал тебе все. Я разговаривал с Хершелом Мартином, юристом из Каньон Спрингс. Я подготовил и подписал все бумаги. Ты можешь получить документ об аннулировании нашего брака, когда захочешь. Прости меня.
    Ник.»
   В глазах у Саманты потемнело. Она скомкала лист и швырнула его на землю. Трясущимися руками схватилась за скамью так, что косточки на пальцах побелели. Бумажка металась по земле, словно раненая птица. Потом ее подхватил сильный ветер, поднял в воздух. Она исчезла, словно растаяла. Саманта глядела вслед письму неподвижным взглядом. Ей хотелось вот так же исчезнуть, раствориться в синеве.
   Ей казалось, что в сердце воткнули длинную раскаленную иглу. Она вспомнила, как он избегал близости с ней, боялся остаться с ней наедине. Теперь наконец все обрело смысл. Вот почему он никогда не спал с ней. Он никогда не принимал их женитьбу всерьез. Поэтому их брачный договор может считаться недействительным. И он хотел, чтобы так было. Горячие слезы застилали ей глаза. Ник никогда не любил ее. А она навязывалась ему. Боже, какой стыд! Их женитьба была пьяной шуткой, а теперь он просто хотел избавиться от нее. Слезы мгновенно высохли, тело перестало дрожать. Ярость охватила ее.
   – Теперь, Саманта, я рассказал все. – Джефф низко склонил голову, носком ботинка ковырял землю. – Мне очень жаль, что все так получилось.
   Она вскочила, сжала кулаки, повернулась и гневно посмотрела на него.
   – Жаль? Тебе очень жаль? Это все, что ты можешь мне сказать? Тебе жаль? – слова вырывались у нее с шипением. – Теперь, ты налагаешь, все хорошо? Все устроилось? Твоя совесть чиста?
   Джефф сжался и сник от ее слов, будто под ударами хлыста. Он выглядел виноватым и побитым щенком. Но сейчас Саманте не было жаль его.
   – Будь ты проклят! – закричала она, припоминая еще одну его «идею». Она закрыла глаза. И та грозовая ночь припомнилась ей ясней-ясного. В ту ночь она пыталась затащить Ника в постель. Господи, как постыдно она себя вела! Как он, должно быть, смеялся над ней? А Джефф? Его игра в попытку вызвать ревность у Ника. Ревность? В памяти всплыло лицо Ника в тот момент. Он не ревновал. На его лице было написано облегчение. Как жестоко они надсмеялись. Она снова повернулась к Джеффу.
   – Джефф, как ты мог?
   – Ну, Саманта, я же сказал, произошла нелепая ошибка.
   – Как ты можешь сидеть вот так и смотреть на меня невинными глазами? Ошибка?
   Он вздрогнул от презрения, прозвучавшего в ее голосе.
   – Полагаю, что если вместо меня была бы салонная певица, тогда все было бы в порядке и сошло тебе с рук? Это ты хотел сказать?
   – Да… Думаю, да… Нет, – он взглянул на нее и снова опустил глаза. – Я не знаю, Саманта, я…
   – И ты считаешь, что я буду сидеть здесь, сложа руки, и ждать, когда он вернется назад, чтобы посмотреть, как я поступила? – трясущимися руками она дергала фартук. И каково было у нее желание задушить ими Джеффа.
   – Даже не верится, что я могла быть такой дурой, – горечь сквозила в ее голосе. – Как могла я не видеть вашего сговора? А вы просто пошутили!
   – Да нет, Саманта, ты не дура, – покаянно сказал Джефф. – Ты же ничего не знала.
   – Я не знала. По-видимому, я единственная, кто не знал о вашей шутке, – она взглянула на Джеффа и спросила, задыхаясь от негодования и неожиданного открытия, которое заставило ее вздрогнуть, словно от удара: – Кто еще знает об этом?
   – Только я, Ник, Джейк, Роза и Золотой Змей. – Саманту затрясло, так и есть.
   О Боже! Нет! Только не Золотой Змей! Она-то, глупая, поверила, что он для нее – настоящий друг.
   Есть ли на свете человек, которому она могла бы довериться? Саманта сделала для себя открытие: такого человека не существует. Она никому не может довериться, кроме себя. Ей было горько сознавать, что она для Ника – никто. Она огляделась вокруг.
   Вот двор, где она работала – полола, чистила, сажала. И двор стал похож на цветущий оазис. Снова слезы стали наполнять ее глаза, когда она посмотрела на леса, луга и холмы, по которым так много бродила. Дни и ночи она мечтала и грезила. Мечты так и остались только мечтами. А теперь и они исчезают, как дым, тают, словно облачко на солнце, уступая место кошмарной действительности. Она вцепилась зубами в кулак.
   – Господи, подскажи, что мне делать? Что мне делать?
   Она не могла… Она не останется здесь. Она не может здесь оставаться и видеть в их глазах жалость. А Ник? Черт с ним! Он был и остался ублюдком. Он слинял, как трусливый койот. Он даже не набрался смелости честно рассказать ей обо всем. Она внимательно посмотрела на Джеффа. Он сидел на скамейке и виноватыми глазами смотрел на нее. Как можно сдержаннее она спросила:
   – Ты можешь подготовить фургон?
   – Конечно, – криво улыбаясь, он встал. – Я буду рад это сделать для тебя, Саманта.
   Она отвернулась, словно он хлестнул ее, слова отозвались в ее сердце жгучей болью. Он будет рад. Он тоже ждет не дождется, когда от нее избавится.
   – Я только соберу кое-что и скоро буду готова, – спокойно сказала она, но чего ей стоило это спокойствие.
   В горле у нее застрял горький колючий ком, она проглатывала его, а он вновь и вновь подкатывался. Саманта резко повернулась и пошла к дому.
 
   Роза сидела на крыльце, штопала носки. Она встревожено взглянула на Саманту.
   – Сеньора? – окликнула она, но девушка стремительно вбежала в дом, пересекла холл и стала подниматься по лестнице. Потом вернулась. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, она сообщила экономке:
   – Роза, я уезжаю в город.
   – Но, малышка, почему?
   Участие и сожаление послышались ей в голосе Розы. Сочувствие. Жалость. Хватит. Она нахлебалась их сочувствия и жалости довольно Ей их жалость вовсе не нужна. Она не хочет, чтобы ее кто-то жалел. Глубоко вздохнув, гордо выпрямив плечи, она повернулась и стала подниматься по лестнице. Зашла в кладовую, отыскала свой саквояж, бросила его на кровать. Подойдя к гардеробу, вытащила оттуда блузку и юбку для верховой езды и голубое хлопчатобумажное платье. Ник куда-то запрятал ее собственные черные платья. Саманта посмотрела на сияющее зеленое шелковое платье с низким вырезом. Ладонью провела по скользкой прохладной ткани. Оно висело в глубине гардероба. Саманта горько сжала губы. Если ей суждено теперь выбирать свой путь, она должна уехать отсюда в том, в чем приехала… Она вздрогнула. Она должна ехать голой.
   Нужно быть практичной. Ник должен рассчитаться за те неприятности, которые ей пришлось Пережить по его вине.
   Ей необходимо сейчас же уехать отсюда.
   Но как? Как уехать? У нее совсем нет денег.
   Она рассеянно покусывала нижнюю губу. Как прожить, не имея за душой ни цента? В первую очередь, она должна найти работу. Да, она должна найти возможность заработать на билет. Она устроится пока в Каньон Спрингс, будет работать и скопит нужную на билет сумму. Саманта снова озадаченно наморщила лоб. Билет куда? Она все еще не помнила, куда направлялась, когда они сняли ее с дилижанса. Куда она поедет? Кто и где ее ждет?
   Она запихнула одежду в саквояж и захлопнула его.
   – У меня будет достаточно времени обо всем этом подумать позже, – пробормотала она сама себе.
   – Саманта! – забубнил старый Джейк, появившись на пороге спальни. – Что ты делаешь?
   Она повернулась к Джейку, но не смогла посмотреть в его глаза, опустила голову.
   – Я уезжаю. Джефф, наконец-то, рассказал мне все. Всю правду. Вы должны меня понять, я не могу остаться.
   – Но, девочка моя, куда ты поедешь? Как же ты проживешь одна? – Мы, – он положил руку ей на плечо, – мы твоя семья. Мы любим тебя. Неужели ты нас оставишь?
   Еле сдерживая слезы, она подняла саквояж, прижала его к груди, словно отгораживаясь им от старика и от жизни, с которой решила расстаться.
   – Наверное, никто не любил меня по-настоящему, чтобы рассказать правду. И в первую очередь – Ник. Вместо того чтобы жить здесь, считать меня своей женой, он уехал. Он сбежал. Значит – ему я не нужна, – она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Я не останусь, Джейк, неужели вы не понимаете? Я не могу.
   Она отвернулась от него и, прежде чем он смог произнести что-нибудь успокаивающее, убеждающее, побежала по ступенькам вниз.
   – Сеньора, я все еще не могу понять, почему ты уезжаешь? – спросила ее Роза.
   – Потому, что у меня больше нет причины оставаться здесь, – прошептала Саманта и последний раз вышла через парадную дверь.
 
   Из загона донеслось громкое тревожное ржание. Красный Ветер! Она совсем забыла о жеребце! Отвязать его? Ни в коем случае! Он ведь побежит за повозкой, будет кусать лошадей. Она стиснула зубы, сжала обеими руками саквояж так, что побелели пальцы. Она так любила своего большого гнедого. И вдруг ясно представила, что больше никогда не увидит его. Никогда! Но там, в городе, она не сможет содержать его. Поэтому им необходимо расстаться. В конце концов, здесь, на ранчо, ему не придется из-за нее мучиться. Хотя, конечно, первое время он будет скучать по ней. Но поскучает и забудет. Он просто любит ее, где ему понять игры, которыми забавляются люди!
   Ее будущее было смутно и неопределенно. Она и понятия не имела, когда закончится неопределенность. Слезы застилали ей глаза. Она глубоко вздохнула, стиснула зубы, отвернувшись от загона, старалась унять сильно бьющееся сердце. Красный Ветер вставал на дыбы и тревожно ржал. Саманта высоко подняла голову и гордо прошагала к ожидающей ее повозке.

ГЛАВА 18

   Испанец стоял, лениво прислонившись к стене. Он выдохнул струйку душистого сигарного дыма, оттолкнулся от стены и неспешно пересек комнату. Серебряные шпоры на его сапогах мелодично позвякивали. Он остановился перед Ником, голос звучал холодно и угрожающе:
   – Я еще раз тебя спрашиваю, чего ты хочешь от Билли Сторма?
   Вопрос зловеще звенел в ушах Ника. Он поднял голову, пытаясь выпрямиться на жесткой скамье.
   – Ты – Билли Сторм?
   – Нет, мой друг, нет, – ответил испанец.
   – Тогда какого черта я должен что-то объяснять тебе? – возмутился Ник.
   – Потому что я убью тебя, если ты этого не сделаешь, – ответил тот и сощурил свои густо-синие глаза так, что они превратились в узкие щелочки.
   Угрожающий тон голоса, заставил Ника хорошо прочувствовать опасность, нависшую над ним. По спине потекла струйка холодного пота. Руки у него были связаны, потому, в любом случае, бороться с этим зверем он не сможет. Но этот человек знал Билли Сторма.
   – У меня есть то, что принадлежит ему. Мне нужно потолковать с ним об этом.
   – Чтобы такое ты мог иметь, что принадлежит Билли? – вдруг насторожился испанец.
   – Может быть, девушка, – ответил Ник, наблюдая за выражением его смуглого лица.
   – Святая Дева, – выдохнул испанец прерывистым шепотом, округлив глаза. Он схватил Ника за ворот рубашки. – Какая девушка?
   – Рыжеволосая, по имени…
   – У тебя Саманта! Где она? – глаза человека заблестели от радостного возбуждения. – С ней все в порядке?
   Нагнувшись, он выхватил из чехла нож, разрезал веревку, стягивающую руки Ника.
   – Ты ее знаешь? – спросил Ник, теребя веревку в руках и тревожно глядя на испанца. Ему несколько не понравился такой поворот событий. Он вовсе не собирался отдавать Саманту в руки этого бандита.
   – Я знаю ее с рождения. Я присматривал за ней. Она, словно растворилась в воздухе, когда ехала сюда. Мы боялись, что они ее нашли и убили.
   – Кто ее хочет убить? – Ник испытующе и вопросительно посмотрел на испанца. – Она в опасности?
   – Кто ты, мой друг? – нахмурившись, спросил испанец. – И как Саманта оказалась у тебя?
   – Я – Ник Макбрайд. Она моя жена, – тихо, но твердо, ответил Ник, пытаясь укрепить свои позиции.
   – Твоя жена? – изумленно переспросил мужчина. – Саманта незамужем.
   – Была незамужем. А теперь она – моя жена, – Ник глубоко вздохнул.
   Могут убить не позже, как обещали, а прямо сейчас.
   – Я выкрал ее с дилижанса и женился на ней.
   – Карамба, – бандит взвился от ярости, застонал и отослал своего компаньона из комнаты.
   Он придвинул стул к скамье поближе и плюхнулся на него. Уставился на Ника взглядом, в котором были и ярость, и изумление.
   – Думаю, прежде чем я застрелю тебя, ты мне кое-что объяснишь, мой друг.
   – Я тебе ни черта больше не скажу до тех пор, пока не узнаю, кто ты и какое отношение имеешь к Саманте. А заодно мне хотелось бы узнать, кто такой Билли Сторм?
   – Я – Мигель Диего Витторио де Сапдовае Эстебан, кузен Саманты. Билли Сторм – ее дядя.
   Нику почудилось, что за спиной у него выросли крылья. Билли был ее дядей, а не женихом или мужем. Она ехала к своему дяде. А теперь, если ему удастся убедить Мигеля, чтобы тот не убивал его, он попытается объяснить все трезво и спокойно.
 
   Некоторое время спустя, Ник нахлобучил шляпу на перевязанную голову и пошел за Мигелем из хижины. Они подошли к оседланным лошадям. Молча сели на коней и поехали по узкой тропе к расщелине. Тропа круто поворачивала и спускалась с горы. Резкий свист послышался сверху, эхо дважды перекатилось в каньоне. Ник огляделся. Высоко на скале маячил часовой и подавал сигналы кому-то на ранчо.
   Ранчо Стормов находилось на краю широкой зеленой долины, перед выстроившимися в ряд соснами. Ник определил, что территория, по всей видимости, не такая обширная, как их ранчо. Но здесь все было обустроено с хорошим знанием дела, которым занимался владелец. Просторный луг порос высокой сочной травой. На таком лугу неплохо было бы попастись Скауту и немного набрать тела. Слева протекал широкий быстрый ручей. Значит, на ранчо нет недостатка в хорошей и чистой воде.
   Сытые, упитанные коровы и длинноногие лошади паслись на неогороженных, невытоптанных пастбищах.
   Они подъехали к постройкам. Ник озадаченно осмотрелся. Главный дом был цел. Но конюшни и амбары сгорели, их черные, обугленные остовы свидетельствовали о битве с овцеводами. Встретить Ника и Мигеля вышли несколько человек, вооруженные до зубов. Они приветствовали Мигеля. Ник подумал про себя, что сюда незамеченным не пролетит и комар.
   Мигель и Ник подъехали к довольно старому одноэтажному бревенчатому дому. Спрыгнули на землю. Высокий стройный ковбой покинул свой пост на крыльце и повел коней к загону.
   Мигель знаком приказал Нику следовать за ним. Он взбежал по ступенькам и позвал:
   – Джек, открой!
   Здоровенный ковбой с двухствольным ружьем в руках открыл дверь, подозрительно уставился на них. Узнал Мигеля, отступил в сторону, освобождая дорогу.
   Ник заметил, что хотя снаружи дом имел следы суровых зим Колорадо, внутри он был теплым и гостеприимным. Открылась дверь передней. С одной стороны в ней стоял камин, сложенный из камней. С другой стороны, в огромном окне, словно картина в большой раме, виднелись горы, как всегда, величественные и прекрасные. Пол из широких досок был застлан цветными индейскими коврами. Около окна стоял письменный стол и два кресла, обтянутые кожей. Перед камином стояла длинная кожаная кушетка, застеленная лосиной шкурой. На крючке над камином висело старое кремневое ружье, а рядом – новый «Винчестер».
   – Кто он? – спросил испанец. Он снял сомбреро и забросил на оленьи рога, приспособленные под вешалку для шляп.
   – Сейчас, должно быть, лучше, – ворчливо ответил Джек, – раз снова сварливый, как всегда.
   – Мигель, это ты? – закричал из другой комнаты пронзительный голос. – Тебе давно пора появиться.
   – Да, это я, – отозвался Мигель. Он взглянул на Ника и недовольно пожал широкими плечами.
   Ник не смог удержаться от едва заметной улыбки. Все происходило также, как у них с Джейком. Он повесил шляпу на рога рядом с сомбреро Мигеля. Пошел по коридору.
   В спальне на кровати лежал светловолосый седеющий мужчина. Одна нога его была вытянута, забинтована и лежала на подушках. Широкая грудь тоже была забинтована.
   – Уже давно пора было вернуться, – раздраженно проворчал он, потом подозрительно уставился на Ника. – А это кто?
   – Билли, я привез тебе нового родственника, – спокойно ответил Мигель. – Это – муж Саманты. Ник Макбрайд.
   – Муж Саманты? – озабоченно нахмурился Билли. – С ней все нормально? – спросил он, когда Мигель кивнул. Он снова уставился на Ника. – Где это она подцепила мужа? – он перевел взгляд на Мигеля, тот пожал плечами.
   – Слава Господу, что она жива, – проговорил Билли, и его зеленые глаза увлажнились. – Я ее дядя Билли, – он широко и приветливо улыбнулся Нику и протянул руку.
   Ник выступил вперед и пожал руку Билли.
   – Она потеряла память, вот почему я не мог найти вас раньше. Во сне она упоминала имя Билли. А в остальном с ней все хорошо.
   – Благодарение Господу хоть за это, они пытались обмануть Мигеля. Убеждали его, что Саманта умерла. Но я знал, что девочка жива. Нас, Стормов, убить не так просто, – он показал на стул рядом с кроватью. – Садись и расскажи о ней.
   Ник сел на стул, вздохнул и повторил все, что ранее поведал Мигелю. Когда он закончил рассказывать, в комнате долго стояла напряженная тишина. Старший Сторм нахмурился и внимательно изучал Ника.
   – Итак, ты ее похитил и женился на ней. А теперь, когда ты ее заполучил, – она твоя. Что ты собираешься делать?
   Ник колебался, не зная, как объяснить. Он планировал отдать ее Билли, но теперь, когда у него появилась такая возможность, он не желает ее терять. Да и дядюшка, по всей вероятности, вовсе не против такого мужа для племянницы.
   – Я женился, поэтому и позабочусь о ней.
   – Почему?
   – Почему? Потому что должен нести ответственность за все неприятности, в которые она попала.
   Не мог же он прямо сказать, что от одного ее ласкового взгляда внутри у него загорается странный огонь. Как объяснить дядюшке, что он хочет ее, хочет, чтобы она стала его женщиной. Только его.
   – Если ты не любишь ее, ты можешь получить документ об аннулировании брачного договора, – тихо сказал Билли.
   – Я не могу этого сделать, – выпалил Ник, мысленно молясь, чтобы она не успела еще оформить документы у юриста. Он посмотрел на Билли и заметил, что тот нахмурился и действительно казался теперь не очень довольным таким поворотом.
   Ник заерзал на стуле. Чего еще хочет от него старик?
   – Почему не можешь?
   Ник встревожено поднялся, подошел к окну. Он заволновался, не совсем понимая, куда ведут расспросы старика.
   – Я ее должник. И привык долги возвращать, – ответил он, оглянувшись на мужчин.
   – Этого недостаточно, – сказал Билли, прищурил зеленые глаза, посмотрел на племянника и предложил: – Мигель, поезжай с ним и привези ее домой, на ранчо.
   – Нет! – Ник резко повернулся. Мысль о том, что Саманта уедет, была для него невыносима. – Черт побери! Я хочу ее! – она была для него, как его же собственное дыхание. – Жизнь без нее будет пустой, ненужной.
   – Ты хочешь ее? – тихо произнес Билли, в голосе послышалась печаль.
   Ник мучительно обдумывал свои чувства к Саманте. Вдруг он замер, изумленный и пораженный открытием, которое сделал. Могло ли такое случиться? С ним? Он повернулся к Билли.
   – Я очень люблю ее, – произнес он как-то торжественно и восторженно.
   – Ты думаешь? Или да, или нет? – рявкнул Билли.
   – Да, да! Я люблю ее, – взволнованно уверял его Ник. – Я люблю ее и никогда от себя не отпущу.
   – А что она чувствует к тебе?
   Ник снова хлопнулся на стул, вспоминая ее последние слова. Он обхватил голову руками.
   – Я не знаю. Теперь не знаю.
   – Тебе следовало сначала все выяснить, а уж потом строить разные там планы, – ухмыльнулся Билли.
 
   Потом он рассказал Нику о несчастном детстве Саманты. О том, как умерла ее мать, как плохо жилось ей с мачехой и со сводным братом.
   – Но им не удалось сломить ее дух, – сказал Билли. – Я получил письмо от Тилли, ее няни, в котором говорилось, что девочка в опасности. Что она сбежала и едет сюда. Я послал Мигеля искать ее. Он передвигается гораздо быстрее, чем я. Когда он доехал до Форт Гарланда, то выяснилось, что Саманта там не проезжала. Догадываюсь, сколько страха Мигель нагнал на местных жителей. Но он так ничего и не выяснил.
   Ник кивнул, теперь ему был понятен ужас в глазах торговца, когда Ник упомянул в разговоре фамилию Сторм. Когда он сам столкнулся и познакомился с Мигелем, то понял, что нельзя обвинять старика в излишней осторожности.