– Вообще-то отношения братьев выглядят довольно странно, – сказал я. – Теперь понятно почему.
– Не только поэтому. Я думаю, отчасти дело и в их отце. Он, судя по всему, был вполне преуспевающим бизнесменом. Сыновья его почти не видели – как, собственно, и жена, главной заботой которой было тратить деньги, заработанные мужем. Рикарду преклонялся перед отцом. Говорил, что всю жизнь пытался доказать ему, что тоже чего-то стоит, но тот просто не обращал на это внимания, и Рикарду каждый раз приходилось удваивать свои усилия.
– Да, он мне как-то рассказывал об этом. А что Эдуарду?
– Я думаю, Рикарду – аргентинец, а вот Эдуарду – венесуэлец. Их мать, кажется, хотела, чтобы Эдуарду учился в Венесуэле. Рикарду там практически никогда не жил – во всяком случае, став взрослым, но Эдуарду провел там много времени. Модная одежда, шикарные автомобили, катера, девочки, жилье в Майами… Типичный представитель золотой молодежи.
– И машина под стать.
– Знал бы ты, сколько раз он пытался меня в нее затащить!
Я хмыкнул. Мне это было очень понятно.
– Но потом, – продолжала Изабель, – их отец запил. В начале восьмидесятых, когда рухнули цены на нефть, его бизнес накрылся, и он пытался залить горе выпивкой. А в шестьдесят два года умер. Рикарду тогда было двадцать семь. Ты знаешь, насколько серьезно он ко всему относится. Заботу о матери и брате он воспринял, как личный долг. Особенно о брате, он тогда уже вовсю подсел на наркотики. Рикарду нашел деньги на одну из лучших реабилитационных клиник в Америке и убедил младшенького лечь в нее.
– Значит, Эдуарду больше обязан Рикарду, чем тот ему?
– Это палка о двух концах. Они всегда выручают друг друга. Но не думаю, что они столь уж дружны. Эдуарду считает, что Рикарду слишком щепетилен и помешан на том, чтобы все контролировать. Он просто завидует успеху брата и хочет сам добиться такого же положения. А Рикарду убежден, что Эдуарду слишком безалаберный и что он опасен и для себя, и для окружающих. И оба они правы. Но друг за друга стоят горой. Хотя я считаю, что им было бы лучше, если бы они вообще не имели друг с другом никаких дел.
Она рывком поднялась с кровати и, обнаженная, подошла к окну.
– Смотри, кажется, тебе доведется увидеть настоящую грозу в Рио.
Я подошел и встал рядом, обняв ее за плечи. Небо на горизонте было темным и плотным. Черная полоса росла, быстро двигаясь в нашу сторону. Бриз, дувший из открытого окна, стал мягче, но одновременно тяжелее. Город, еще несколько минут назад залитый светом, словно съежился перед лицом грозных туч. Потом темная масса накрыла все, затянув небо сплошной чернотой и обрушив вниз потоки воды. Огромные капли через открытое окно влетали и в комнату. Двор под нами превратился в тысячи брызжущих водой фонтанчиков, образовавшихся от ударов ливня по лужам, а поверхность плавательного бассейна покрылась мириадами сердитых водоворотов.
– Боже, вот это зрелище, – сказал я.
– Нам лучше выезжать сейчас. Движение в такую погоду становится просто кошмарным.
Мы быстро сполоснулись, переоделись и вышли ловить такси. Устраиваясь на заднем сиденье, я вдруг заметил знакомое лицо. Когда мы тронулись с места, я обернулся и посмотрел в окошко.
– Что там? – спросила Изабель. На кончике ее носа висела капля воды.
– Кажется, я узнал водителя такси, стоявшего за нами. Могу поклясться, это он сегодня утром поджидал кого-то в аэропорту.
– Где он? – Она завертела головой.
Но за плотной завесой тропического ливня было ничего невозможно разглядеть.
– Сейчас не вижу, ни его, ни машины. По-моему, это был «фиат». Синий.
– Ты уверен?
– Честно говоря, нет. Может быть, просто воображение разыгралось.
Она взяла меня за руку.
– Ты просто нервничаешь из-за того, что с тобой здесь случилось. Но Рио не так опасен, как ты думаешь.
– Может быть, может быть. – Время от времени я все-таки оборачивался, но так ничего и не увидел.
С Луисом мы договорились встретиться в яхт-клубе. Поездка заняла без малого час. Машины едва ползли. Потоки воды при малейшем уклоне превращались в ревущую бурную реку, а вода достигала верхнего края колес.
Когда мы добрались до места, уже стемнело. Луис ждал нас. Отец с дочерью крепко обнялись. Мне показалось, что он рад видеть и меня. Клуб располагался у небольшой пристани, и при желании мы могли взять одну из яхт и выйти в исхлестанное водяными плетями море. Ливень постепенно перешел в обычный дождь, и можно было различить высотные здания Ботафого на другой стороне залива и фантастические очертания горы со смешным названием "Сахарная голова", возвышавшейся над городом.
Я пил непременный кайпериньо – ни одному иностранцу в Бразилии не удастся избежать этого напитка, – и ел восхитительно вкусную рыбу, названия которой не удосужился узнать. Луис и Изабель старательно избегали опасных тем, девушка казалась оживленной и счастливой.
– Так тебе не очень хотелось проводить уик-энд в Сан-Паулу, а, Ник? – спросил Луис с улыбкой.
– По-моему, это Изабель не очень жаждала оставаться там.
– Куда ты его водила? – спросил он дочь.
– На Барра да Тижука.
– О, прекрасно. Думаю, тебе понравилось все, что ты увидел, Ник?
– Papai!
Я улыбнулся.
– Один из наших поэтов как-то сказал: "Вода, кругом вода – а выпивки ни капли".
Луис расхохотался, а Изабель почему-то на меня сердито посмотрела.
– Хорошо, что ты смогла выкроить часок повидаться, – Луис, заметив ее взгляд, перевел разговор на другую тему.
– Жаль, что не смогу остаться у тебя на ночь. Надо быть в аэропорту рано утром, да и ты сегодня весь день проторчал в Петрополисе. Нам с Ником проще остановиться в отеле, а уже оттуда двинемся.
Фраза получилась торопливой и сбивчивой. Луис, похоже, обратил на это внимание. Я сделал вид, что ничего не заметил.
Он покладисто кивнул.
– Ничего страшного. Я все понимаю. Ты уже успела привыкнуть к Copacabana Palace, тебе там удобней. В любом случае, – он изобразил шутливый церемонный поклон, – я рад, что ты разделила со мной этот скромный ужин.
Изабель покраснела и сделала вид, что увлечена едой.
– Жаль, что с проектом ничего не вышло.
– Мне тоже. Рикарду раскрутил весь этот скандал. Смех один, мафию приплели… Он просто хотел, чтобы Bloomfield Weiss не увела у нас право на разработку идеи.
– Я так и подумал. То, что писали газеты Освальду, меня не убедило ни в малейшей степени. Да я их, честно говоря, не особо и читаю.
– Но сейчас у нас появился еще один шанс. Власти города очень заинтересованы в аналогичном контракте.
– Вот и хорошо. Что ж, удачи с новой затеей. Значит, завтра вы снова летите туда?
– Летим.
– И не забудь, Ник, что в Сан-Паулу вполне можно выдыхать. А вот вдыхать там не рекомендуется.
Я рассмеялся.
– Учту.
Около полуночи мы наконец встали из-за стола. Дождь превратился в обложной, готовый поливать город всю ночь.
– Вас подвезти? – предложил Луис.
– Нет, не надо, – отказалась Изабель. – Я попросила таксиста, чтобы он вернулся за нами сюда. Наверное, и так уже пару часов прождал.
Луис подозрительно прищурился и хмыкнул. Я увлеченно смотрел в сторону.
– Ну что ж, тогда до встречи, детка. – Он поцеловал дочь, потом протянул мне руку. Я заставил себя посмотреть ему в глаза и с огромным облегчением увидел в них дружелюбие. И больше ничего. Мы обменялись рукопожатием. – Приятно было снова встретиться, Ник. Если соберетесь когда-нибудь в Рио, обязательно загляните ко мне.
– Спасибо. Непременно загляну.
Он побежал под дождем к своему лимузину, а мы нырнули в подъехавшее такси.
– Почему мы не поехали с ним?
– Не знаю. Как-то это… – она запнулась, подбирая слова. – Представь, как он высаживает нас вместе возле отеля.
– По-моему, он и так обо всем догадался.
– Серьезно? Ну, значит, так тому и быть. Кажется, ты ему нравишься.
– Он мне тоже нравится.
Изабель улыбнулась и устроилась поудобней.
– Как же я устала…
После всей выпивки и бессонной ночи я тоже с трудом удерживал глаза открытыми. Дорога впереди была почти пустой, если не считать ехавшей перед нами машины. Вдруг она остановилась.
Водитель выругался и резко затормозил, гневно надавив на клаксон. Внезапно впереди, слева и справа заметались чьи-то тени. Водитель запоздало ударил по кнопке блокировки. Клацнули предохранительные защелки на дверях. Мы сдали назад и тут же почувствовали удар. Я обернулся. Еще один автомобиль перекрыл сзади путь к отступлению. Водитель сменил тактику. Такси рванулось вперед и влетело в машину, остановившуюся перед нами. В ту же секунду его стекло разлетелось вдребезги. В образовавшемся проеме возник пистолетный ствол, а голос за ним резко выкрикнул что-то. Таксист снял руки с баранки и разблокировал левую переднюю дверцу.
Изабель закричала.
Дверца с моей стороны распахнулась, в щеку мне уткнулся ствол пистолета. Мужчина в вязаной шапочке, скрывавшей лицо, что-то прокричал на португальском. Я до сих пор помню его глаза. Карие, с расширившимися зрачками, в которых застыло выражение панического страха. В вырезах для глаз виднелись густые брови и кустики волос, росших на переносице. Пистолет был серебристого цвета, что-то вроде кольта 45-го калибра. Рука, изо всех сил сжимавшая оружие, дрожала от напряжения. Чудо, что сведенный судорогой палец еще не нажал на курок.
Этот тип был на грани нервного срыва.
Крик перешел в истерический визг. Я с трудом выдавил из себя: "Nao entendo"[4]. Он продолжал вопить. Я почувствовал толчок, это Изабель выдернули из машины, но я не мог оторвать взгляда от дула пистолета.
Тип в маске наклонился и, продолжая орать, схватил меня за лацкан пиджака. Я послушно выбрался наружу, под струи дождя. Он толкнул меня в спину по направлению к стоявшей сзади машине. Я слышал, как кричала Изабель, которую волоком тащили в передний автомобиль.
Чьи-то руки нервным рывком спихнули меня в промежуток между сиденьями. Я застрял. Переднее сиденье дернулось вперед, и я упал лицом на пол, вонявший пылью и сигаретным дымом. Один из нападавших сел в нашу машину. Захлопнулась дверца, холодный ствол уперся мне в шею.
Раздался резкий окрик на португальском, и мы рванули вперед. Визжа тормозами, машина заложила крутой вираж, тут же выехав на прямую дорогу. Мы ехали быстро и ровно, однако я понятия не имел, в каком направлении.
17
Я пытался собраться с мыслями. То, что нас похитили, очевидно. Лишь бы они не причинили вреда Изабель! Интересно узнать, куда нас везут и что намерены с нами делать. Если нас похитили, то мы нужны им живыми. Стоит это запомнить. Надо постараться не злить их и делать все, что они хотят.
Но кто заплатит выкуп? За Изабель, конечно, Луис. А за меня? Рикарду, если верить тому, что о нем говорят, всегда заботится о своих людях. Слава Богу, он не знает о том, что я собирался уволиться.
Как долго все это продлится? Говорят, похищения в Рио – обычное дело, так что Изабель, возможно, знает, как себя вести в таких ситуациях.
Я лежал скрючившись, ноги-руки затекли. Я попробовал пошевелиться, но тут же услышал окрик, а ствол пистолета чувствительно посоветовал не рыпаться лишний раз.
Машина замедлила ход и съехала с дороги. Еще через несколько минут мы начали подниматься в гору, поворачивая то влево, то вправо по серпантину.
Так продолжалось полчаса – а, может, и час, трудно сказать. Мы повернули еще раз, машина, вибрируя от натуги, передвигалась рывками. Грунтовка, размытая дождем. Мы взбирались по еще более крутому склону, который постепенно выровнялся. Приехали.
Мне завязали глаза какой-то черной плотной тканью.
Я слышал голоса и звуки открывающихся и хлопающих автомобильных дверей. Чья-то рука схватила меня за шиворот и выволокла наружу. Я и сам был рад оказаться на свежем воздухе. Я выпрямился и потянулся, разминая онемевшие конечности.
Через повязку не видно было ничего. Дождь прекратился. Воздух был наполнен звуками: стрекотанием сверчков и цикад, кваканьем лягушек, криками ночных птиц.
– Изабель?
– Я здесь!
– Cale a bocal[5] – заорал кто-то над самым моим ухом.
В ту же секунду пистолет ткнул меня под ребро. Ничего! По крайней мере, я теперь знал, что она жива и находится здесь же.
Похитители что-то оживленно обсуждали. Я различил четыре голоса. Мне связали руки, так туго, что веревка больно врезалась в кожу. С уже ставшим почти привычным толчком в спину одновременно раздался резкий окрик по-португальски. Я догадался, что это означало "шевелись".
Дорога под ногами была мокрой и грязной. Мы начали подниматься по узкой тропинке вверх по склону холма. Ветки кустов нещадно хлестали меня по ногам. Снизу доносился звук отъезжающих машин. С повязкой на глазах я не мог защититься от веток, царапавших лицо. Продираясь через неведомые джунгли, я был сейчас во власти первобытного страха, опасаясь змей и невидимых обрывов.
Примерно через час подъем стал менее крутым, и идти стало гораздо легче. Еще минут через десять я услышал оклик "Pare!", и мы остановились.
Пока я пытался отдышаться, с меня сняли повязку.
Мы стояли на небольшой поляне посреди густого леса. Была ночь, но после повязки я видел, как кошка в темноте. Между тремя деревьями была растянута брезентовая палатка, метрах в десяти от нее – еще одна. Я увидел Изабель и двоих мужчин в шапочках-масках. Тот, что снял с меня повязку, стоял в двух шагах, наставив на меня пистолет. Сквозь прорези на меня смотрели темные настороженные глаза.
Освободившись от повязки, Изабель начала озираться, и наши взгляды встретились. Похоже, с ней все в порядке, хотя, присмотревшись, я понял, что то, что показалось мне тенью на ее щеке, было кровоподтеком. Эти подонки осмелились ее ударить!
Один из них вынул из мешка, лежавшего на земле, наручники и цепь. Другой по-прежнему держал нас под прицелом. Еще несколько секунд относительной свободы, и нас посадят на цепь. Свободы – если не считать связанных рук и нацеленного пистолета.
Мысли Изабель, видимо, двигались в том же направлении, потому что когда человек, достававший наручники, выпрямился, она изо всех сил ударила его ногой в пах.
Второй бандит немедленно повернул ствол в сторону Изабель.
– Нет! – я бросился к нему.
Он все еще колебался, не нажимая на курок. Может быть, не хотел хладнокровно расстреливать женщину – не знаю. Я нанес рубящий удар по его правому запястью, и он выронил оружие. Сейчас он был ближе к пистолету, чем я, и лучшее, что я мог сделать, – это отфутболить пистолет в кусты, прежде чем мой противник сможет до него дотянуться.
– Беги! – крикнул я.
К опушке сходились две тропы – та, по которой мы пришли, и еще одна, ведущая к спуску по другую сторону холма. Изабель выбрала ее, я ринулся вслед за ней. Тот, кого она успела ударить, стонал, держась за ушибленное место, второй пытался найти в кустах свой пистолет.
Тропинка круто спускалась вниз, и мы отчасти бежали, а отчасти скользили по ней. Невозможно удержать равновесие со связанными руками, и мы падали, дальше скользя на спине. Я скатывался, вскакивал и прыжками несся вниз по склону. Изабель отставала. Сейчас она скользила прямо по направлению ко мне, но внезапно остановилась. Ее связанные руки зацепились за куст. Я полез обратно.
Выше по тропе раздался треск. Один из бандитов сейчас съезжал по склону. Без оружия.
Веревка и ветки были мокрыми, и мне никак не удавалось освободить Изабель.
– Беги отсюда!
Не обращая внимания на ее слова, я продолжал возиться с веревкой.
– Беги! Оставь меня!
Я выпрямился и увидел, что первый похититель уже в нескольких шагах от нас. Его напарник что-то прокричал, раздался выстрел.
Остаться? Смогу ли я помочь ей, оставшись – или, наоборот, если сбегу от бандитов?
Одному Господу известно.
– Бога ради, беги! – закричала она.
Я побежал.
Спускаясь по тропинке я споткнулся, посмотрел наверх. Бандиты остановились рядом с Изабель. Только бы с ней ничего не случилось!
Я опять побежал, не обращая внимания на глубокие царапины от веток и камней, стараясь не сойти с тропы. Минут через десять остановился и прислушался.
Ничего, кроме обычных звуков ночного леса. Меня никто не преследовал. Я сел, прислонившись к стволу дерева, и перевел дыхание.
Высокие деревья с раскидистыми ветвями почти полностью закрывали ночное небо. Ниже лес был темным, мрачным и влажным, а вся земля покрыта густой растительностью. Нельзя и думать о том, чтобы свернуть с тропы. Со связанными руками далеко не уйдешь. С другой стороны, кто поручится, за то, что, выйдя на дорогу, я не нарвусь на поджидающих меня бандитов? Выбора не было. Надо торопиться.
Если заблудишься в горах Шотландии, то самое надежное – двигаться вниз по склону. Рано или поздно выйдешь к какому-нибудь жилью. Наверное, та же теория годилась и для бразильского леса. А я был почти уверен, что нас привезли в лес Тижука, клочок бразильской сельвы к западу от Рио. Рано или поздно я выйду к людям. Должен выйти.
Через полчаса я вышел к вымоине. Она была образована огромными валунами, между которыми журчал неглубокий поток. Камни наверняка принесло сюда какое-то наводнение. Можно представить себе силу водяной стихии – особенно после недавно прошедшего ливня. Я усмехнулся про себя, только наводнения сейчас не хватало.
Мне не улыбалось сейчас попасться кому-нибудь на глаза, поэтому я решил сойти с тропы. Было совсем просто идти среди валунов и обломков скал в темноте, поэтому продвигался я медленно.
Небо начало понемногу светлеть, ниже по склону показался мост. А что, если они ждут меня на мосту? Или у дороги? Лучше всего пройти под мостом и ниже по течению ручья, до тех пор, пока не дойду хоть до какого-нибудь обжитого места.
Усталость давала о себе знать. Ноги были исцарапаны, в ссадинах от веток и камней, все мышцы тела ныли от перенапряжения. В Бразилии светает рано, и сейчас я отчетливо видел только лес и крутые холмы, вершины которых скрывались в облаках. Ночные звуки стихли, наступила странная тишина. Зловещая тишина, мрачный лес, пронизывающая сырость. Внизу не было ничего – сплошная серая полоса. Я начал замерзать.
Внезапно я заметил, как в воздух поднимаются клочья светло-серого дыма! Жилье!
Дым поднимался над довольно большим домом, задней стеной выходившим к протоку. Преодолевая усталость и боль, побрел туда. Шатаясь как пьяный, обогнул дом. Какой-то ресторан. Или закусочная. Я нажал на кнопку дверного звонка.
18
Владелец ресторана говорил по-английски. Он заставил меня поесть, прежде чем самолично отвез в отель. Дорога заняла два часа, и большую часть времени сожрали утренние пробки в Рио. Мой добрый самаритянин не возражал, когда я попросил не сообщать ни о чем в полицию. Сначала мне хотелось поговорить с Луисом. Бразильская полиция оставалась пока уравнением со многими неизвестными. Я боялся, что, обратившись к ней, подвергну жизнь Изабель еще большему риску.
Когда в изодранной одежде я ввалился в холл гостиницы, служащие не смогли скрыть своего изумления. Я отправился прямиком к себе. Отыскав нужный номер, я позвонил Луису.
– Ник? Что случилось? – Глубокий голос звучал вполне приветливо, но вместе с тем недоуменно.
– Изабель похитили.
Молчание.
– Где ты сейчас? – спросил он после долгой паузы.
– В отеле.
– Ты можешь приехать прямо ко мне домой? Я буду там через полчаса.
Я быстро принял душ, переоделся и через тридцать пять минут прибыл на место. Луис уже ждал, расхаживая взад и вперед по большой гостиной. Он жестом пригласил меня сесть на низкую плетеную софу, а сам устроился в кресле напротив. Выглядел он спокойно и деловито.
– Рассказывай.
Я рассказал о похищении и о нашей неудачной попытке бегства.
Когда я договорил, Луис вздохнул.
– Похищения – обычное дело в Рио. Я знал, что это может рано или поздно произойти, но, честно говоря, думал, что это скорее случится со мной или с Корделией.
Он помолчал с минуту, глядя куда-то поверх моего плеча. Потом его глаза снова остановились на мне.
– Есть один человек, Нельсун Зарур. Он часто консультирует меня по таким вопросам, советует, какие меры предосторожности предпринять, – и так далее. Специалист по охране и безопасности. Он помог семье моего друга, когда того похитили. Надо позвонить ему.
– Мне остаться?
Луис кивнул.
– Если ты не против. Кроме того, нам нужно связаться с вашей конторой. Черт, придется обо всем рассказать Корделии. – Его взгляд затуманился. – В такое время хорошо, чтобы кто-то из друзей Изабель был рядом.
Конечно, хорошо, только вопрос в том, насколько хорош этот друг. Во всяком случае, меня обрадовала возможность остаться.
Луис сделал несколько звонков. Я не понял, о чем он говорил. В большинстве случаев тон его голоса был прежним: спокойным и уравновешенным. В какой-то момент его лицо исказила болезненная гримаса – он явно говорил с Корделией. Потом он вышел из комнаты. Минуту спустя я услышал громкие горестные вскрики. Мария.
Было непросто вот так сидеть и ждать, ничего не делая и лишь наблюдая, как кто-то другой прорабатывает план спасения. Я никак не мог отойти от шока, как физического, так и психологического. Мышцы ныли и болели, синяки и ссадины напоминали о себе при каждом неосторожном движении. Детали похищения всплывали в памяти одна за другой, в том числе и безрассудный поступок Изабель. Если бы бандит не замешкался на секунду, она могла погибнуть. Хотя, возможно, она все рассчитала: похитители без крайней необходимости не пойдут на убийство.
Теперь же перед глазами снова всплыло то мгновение, когда я оставил ее, – с руками, запутавшимися в кустах. Она сама хотела, чтобы я бежал, но мне все-таки казалось, что надо было остаться с ней, и будь что будет.
Что они делают с ней? Бьют? Мучают в наказание за побег?
И самый главный вопрос. Сможем ли мы вернуть ее живой и невредимой?
Луис повесил трубку и жестом указал на телефон.
– Может быть, ты позвонишь на работу?
Испытав облегчение от того, что хоть что-то могу сделать, я набрал номер в Лондоне.
– Рикарду, это Ник.
– Что случилось?
– Изабель похитили.
– Как?
Он воспринял мой рассказ с убийственным спокойствием, словно мы обсуждали неудачную сделку.
– Я понял, Ник. Не дергайся. Похищение – популярный вид спорта в Рио. Практически всегда это кончается выплатой выкупа, после чего жертву отпускают.
Я опешил. Я предполагал, что Рикарду может быть жестким и даже жестоким. Но неужели он сможет…
Он сам ответил на мой не высказанный вопрос.
– И не волнуйся. Если потребуют выкуп с нас, то мы заплатим. Все наши сотрудники на такой случай застрахованы в Lloyds.
– Разве можно страховаться от похищения?
– Можно. И мы застрахованы. Правда, до сих пор этой страховкой не приходилось пользоваться. Но процедура известна. Как только станут известны их требования, мы найдем человека для ведения переговоров. Но поскольку речь идет об Изабель, похитители, скорее всего, свяжутся с ее отцом.
– Он уже все знает. Я сейчас у него.
– Хорошо. Как он все воспринял? Он знает, что ему дальше делать?
– Такое впечатление, что он был готов к этому. Уже связались с каким-то специалистом по безопасности.
– Чудесно. Ты мог бы остаться в Рио, пока все не прояснится?
– Конечно.
– Вот и отлично. Держи меня в курсе.
Я положил трубку, чувствуя себя гораздо увереннее. Раз Луис и Рикарду так спокойны, можно надеяться, что жизнь Изабель вне опасности. Тем более, если у них тут так принято… Если и мы, и похитители будем играть по правилам, Изабель скоро освободят. Рано или поздно. После того, как ее Бог знает сколько продержат в какой-то чертовой дыре. Меня не очень грела мысль, что Рикарду будет вести переговоры, где на кон поставлена жизнь Изабель. Слишком уж он бескомпромиссен.
Я старался не поддаваться панике, но удавалось это с трудом. Вдруг ей будет больно? Когда ее отпустят?
Как с ней обращаются? И почему я, черт подери, не остался с ней?
Появился Нельсун Зарур. Невысокий, с круглым желтоватым лицом и выпуклыми глазами. На нем была ярко-зеленая рубашка с короткими рукавами и светло-коричневые брюки. Луис говорил, что он бывший полицейский, сейчас на пенсии. Я дал бы вошедшему лет сорок пять от силы.
Луис представил нас друг другу и попросил Нельсуна говорить по-английски.
Мне снова пришлось рассказать о случившемся. Нельсун дешевой авторучкой делал пометки в своем блокноте, время от времени задавая уточняющие вопросы.
– Известное место, – сказал он. – Только за прошлый год три случая. Тихие улицы рядом с автострадой. В лесу Тижука всегда прятали жертв, прежде чем перевезти их в более надежное место.
– Что делать будем? – спросил Луис.
– Самое важное – помнить, что это чисто деловая операция, – сказал Нельсун. Он говорил по-английски правильно и быстро, хотя и с сильным акцентом. Нельсун казался уверенным в себе, и эта уверенность передавалась нам. Он явно знал свое дело. – У похитителей есть нечто, представляющее ценность для вас. Это они и хотят продать. А сделать это они смогут, только если товар будет в хорошем состоянии. Вот почему они должны пылинки с нее сдувать.
– Мне неприятно думать о своей дочери, как о товаре, – сказал Луис.