– Господи! Когда это случилось?
– Недели три назад.
– О, – только и смог выдохнуть я. Меня вдруг зазнобило. Это было странное чувство: узнать, что твой предшественник мертв.
На языке у меня вертелись вопросы, но Изабель была явно не настроена на разговор, а я не хотел рисковать, сказав какую-нибудь глупость.
– Ладно… Так что мне делать с этой штуковиной?
– Давай ее мне.
Я протянул лист бумаги. Она взглянула на текст, помолчала, нахмурилась, что-то черкнула в верхнем углу и положила факс на лоток для исходящих документов на соседнем столе. Потом сунула какие-то документы в портфель и надела жакет.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Увидимся завтра.
Она ушла, оставив меня в одиночестве – на стуле мертвеца, у стола, за которым раньше работал мертвец.
3
На следующее утро уже в семь часов я был в офисе. Поездка на велосипеде меня взбодрила. Если уж я буду вынужден торчать весь день в четырех стенах, придется использовать каждую возможность запастись кислородом.
Войдя в зал, я увидел, что Рикарду уже на месте. Если бы не свежая рубашка, я мог бы поклясться, что он провел всю ночь за своим столом.
Появилась Изабель, и я широко улыбнулся ей. Она ответила мимолетной дежурной улыбкой, ограничившись коротким: "Привет".
Я бросил пиджак на стол, взял стаканчик с кофе и направился к Джейми. Тот о чем-то болтал с Дейвом, трейдером-толстяком из Ромфорда.
– Утро доброе, – сказал Дейв. – За первый день мы тебя еще не угробили?
– Пока жив.
– Во сколько ты вчера ушел? – спросил Джейми.
– Около одиннадцати.
– Для первого дня совсем неплохо. Могу предположить, что, когда ты выходил, Рикарду все еще был на месте. Угадал?
Я кивнул. Мы помолчали, впитывая утреннюю дозу кофеина.
– Изабель мне вчера рассказала о Мартине Бельдекосе.
– Да уж, поганая ситуация, – кивнул Дейв. – Очень поганая ситуация.
– Изабель говорит, его убили.
– Я слышал, что полиция Каракаса поймала негодяев.
– Насколько я знаю, это еще не вся история, – Дейв произнес это чуть ли не шепотом.
Мы с Джейми выжидающе уставились на него.
– Ходят слухи, что это было не просто ограбление с летальным исходом. Мигел на прошлой неделе был в Каракасе. Поговаривают, что это было заказное убийство.
– Заказ? – Джейми не скрывал своего изумления. – На Мартина? Консультанта по правилам торговли, скромного лысеющего очкарика? Он что, пытался завладеть южноамериканским франчайзингом по выпуску канцелярских скрепок?
– О контракте рассказал Мигел, – Дейв пожал плечами. – А ты знаешь, что у него везде свои люди.
Наша беседа была прервана двумя резкими хлопками в ладоши. "Семь-пятнадцать, companeros!" – напомнил Рикарду. Шум в зале сразу же стих, и мы столпились вокруг босса.
Проблемы, обсуждавшиеся на утреннем совещании, стали, казалось, чуточку более понятными. Венесуэльские новости припугнули рынок: цены упали на пять пунктов. Но знающие люди считали, что прекращение переговоров с МВФ – это лишь театральный жест стареющего президента страны. Эту информацию мы решили придержать для себя, чтобы пополнить собственный портфель подешевевшими венесуэльскими облигациями. Потом можно будет поведать о случившемся остальному миру.
Летучка закончилась.
Слова Дейва гвоздем засели у меня в голове.
– Ты тоже думаешь, что Бельдекоса заказали? – как бы невзначай поинтересовался я.
Джейми фыркнул.
– Конечно же, нет. У Дейва очень живое воображение. А Мигел, несмотря на весь бриолин и шикарные итальянские костюмы, просто старый сплетник. Бедолага погиб от рук обычных грабителей. – Его передернуло. – Весь ужас в том, что это может произойти с любым из нас. Ну, хватит об этом, займемся делом.
Мне хотелось подробнее расспросить о Бельдекосе, но здесь, похоже, никто не был склонен развивать эту тему. А я не хотел показаться любителем кровавых подробностей – в конце концов, с покойником мы даже не были знакомы. И я промолчал.
Начался новый рабочий день.
Непосвященный человек мог подумать, что попал в сумасшедший дом. Шум стоял невыносимый. Дело было не в громкости, а в многообразии шумосоставляющих. Со всех сторон доносилась английская и испанская речь, сквозь треск динамиков на трейдинговых столах прорывалась информация о ценах на бумаги, и, естественно, не смолкало разноголосое стаккато в телефонных трубках. Компьютеры и принтеры издавали весь спектр звуков: жужжание, гудение, а время от времени и лязганье с клацаньем. А на басах низко гудела-бормотала сама башня. Чтобы сосредоточиться, требовалась нешуточная закалка.
– Эй, Педру! Что бы ты дал за «аргентинку»? Какой дисконт?
– Пятьдесят шесть с половиной покупка и шестьдесят семь и три четверти – продажа.
– Он говорит, что может взять на четверть пункта дешевле.
– Ч-черт. Ладно, пусть забирает.
Облигации летали по всему квадрату трейдинговых столов и от одного уголка планеты к другому: Токио, Цюрих, Бахрейн, Эдинбург, Нью-Йорк, Бермуды, Буэнос-Айрес. Сделки заключались даже с инвестиционным банком десятью этажами ниже. За день сотни миллионов долларов вливались на счета Dekker Ward и вытекали из них. Но в конце концов всегда оказывалось, что влилось на несколько сотен тысяч долларов больше, чем вытекло.
Постепенно я начал ориентироваться в происходящем. Искусство инвестирования в развивающиеся рынки заключается в оценке и сравнении рисков. Является ли Бразилия большим риском, чем Мексика? Если да, то насколько? Если доходность мексиканских облигаций 10,25 процента, должны ли бразильские давать не меньше, чем 11,25? Или 11,50? Или еще больше? И как это соотношение изменится в будущем?
У каждого заемщика был целый веер непогашенных эмиссий: облигации Брейди, в которые были переведены старые банковские долги, еврооблигации, бумаги, выпущенные правительствами, госбанками, частными банками. Торговля базировалась на гремучей смеси рационального анализа и прихотей инвесторов в разных уголках планеты, каждый из которых имел свои предпочтения и соображения.
Чтобы разобраться во всем этом, требовалось время, но я был уверен, что справлюсь, тем более что перспективы представлялись весьма радужными. Dekker был самым подходящим местом для того, чтобы войти в игру. Вся группа работала как четко настроенная и смазанная машина по сбору информации. Рикарду прав: они знали все. Когда что-то происходило, здесь либо уже знали об этом, либо успевали спрогнозировать ход событий.
Неудивительно, что они гребли такие деньги. Все мое существо рвалось к тому, чтобы как можно скорее стать частью происходящего – игроком, а не наблюдателем.
Мое внимание привлек крупный мужчина в сером костюме с двубортным пиджаком. Они с Рикарду изучали какие-то цифры. Я видел его впервые.
– Кто это?
– Сам не можешь догадаться?
Я присмотрелся. Примерно того же возраста, что Рикарду, может быть, чуточку младше. Но полнее, с грузным серьезным лицом.
– Брат?
– Ага. Эдуарду Росс.
– Работает в Dekker?
– А как же.
– И чем он занимается?
– Точно не знает никто. Кроме Рикарду. То да се, спецпроекты плюс дела, которые Рикарду не доверит никому другому. Например, он управляет Dekker Trust на Кайманах.
– А что есть Dekker Trust?
– Наша дочерняя компания. Туда мы сбрасываем все, о чем незачем знать властям.
– Сомнительно звучит.
Джейми рассмеялся.
– На самом деле никакой нелегальщины. Многие наши клиенты предпочитают оставаться в тени. Нет, они не преступники, не мафиози – Рикарду принципиально не имеет дел там, где есть хоть какой-то криминальный запашок. Просто они настаивают на абсолютной конфиденциальности своих сделок, a Dekker Trust это как раз позволяет.
– Понятно, – неуверенно протянул я. – Но владелец-то все равно Dekker?
– Нет, во всяком случае, не на сто процентов. Приличный кусок принадлежит Chalmet, швейцарскому банку. Кое-чем владеет, конечно, и Dekker. Остальное – собственность трастовых фондов для сотрудников.
– Сотрудников?
– А ты еще не в курсе?
Я покачал головой. Джейми сделал паузу и продолжал, но уже на полтона ниже.
– Только так здесь и делаются настоящие деньги. Рикарду разрешает некоторым сотрудникам вкладывать часть своих премиальных в эти фонды. Все операции производятся на Каймановых островах – во всяком случае, там они регистрируются. Естественно, все управленческие решения принимает сам Рикарду. Доходность вложений просто сказочная. Между нами, сотня процентов в год – не предел.
– Ничего себе! И как же ему это удается?
– С его-то знаниями? Пара пустяков. Нет таких фокусов, которыми бы он не владел. Леверидж, опционы, варранты – все что хочешь.
– И это законно?
– Конечно. Но все-таки лучше делать это в оффшоре. Не так напоказ. Не хотелось бы, чтобы контролеры искали дыры, даже если этих дыр и нет.
– А размер этих фондов?
– А вот это, дружище, самая большая тайна. – Джейми понизил голос до шепота. – Но думаю, не меньше чем полмиллиарда долларов.
Мне потребовалось какое-то время, чтобы переварить эту новость.
– И все это принадлежит людям, сидящим в этом помещении…
Джейми улыбнулся.
– Во всяком случае, основная часть пирога. Конечно, наши люди в Майами и на Кайманах тоже имеют свой кусок. Но, думаю, как минимум половина – собственность Рикарду.
До меня внезапно дошло, что я нахожусь в гуще не просто богатых, но сказочно богатых людей.
Господи. Если я удержусь здесь, то, может, и мне перепадет кусочек пирога.
– Эдуарду заправляет оффшорными операциями?
– Рикарду нужен человек, которому он мог бы довериться. А брату он доверяет больше, чем кому бы то ни было. Кстати, он же занимается проверкой новых сотрудников.
– Ты о чем?
– Обычный набор: привязанность к наркотикам, долги, азарт, гомосексуальность, левые взгляды, психическая нестабильность, судимости.
– Ты шутишь!
– Нисколько. Так оно и есть.
Я был в шоке.
– Значит, он и меня проверял?
– Скорее всего. Или как минимум поручил ту же работу частному сыскному агентству.
– Но почему ты мне об этом не сказал?
Джейми поморщился, но тут же одарил меня широчайшей дружеской улыбкой.
– Потому что знал: расскажи я тебе, и ты отказался бы от этой работы. К тому же я все-таки тебе рассказал – только что.
– Скотина, – сказал я. Джейми расхохотался, но мне все это не казалось смешным. Это было вторжением в мою личную жизнь – так, словно кто-то украл часть этой жизни или по меньшей мере позаимствовал приличный кусок. Кто-то, кого я знать не знал.
– Да брось ты, Ник, – сказал Джейми, поняв, что я вот-вот взорвусь. – Мы все через это прошли. Ты чист, как никто другой в этом зале.
– Если не считать ипотеку, – буркнул я.
– У тебя хватило ума сказать о ней самому. Что тебя гложет? Рикарду ни с кем не собирается делиться этой информацией.
Не могу сказать, чтобы меня это успокоило.
– Смотри, – прошипел Джейми, – вот и наш герой.
Эдуарду уже подходил к нашему столу. Сидящие рядом с нами комиссионеры улыбались и обменивались с ним приветствиями. Но даже мне было нетрудно заметить, какими наигранными были эти проявления радости.
С улыбкой на пухлых губах он протянул мне руку.
– Ник Эллиот? Я Эдуарду Росс. Рад видеть тебя в команде. – Голос его был глубоким, как у брата, но в акценте – смеси северо– и южноамериканского – преобладала южная составляющая.
Я встал и неловко пожал начальственную длань.
– Спасибо.
– Джейми, не возражаешь, если я умыкну Ника на минутку?
– Нет проблем, – Джейми сверкнул улыбкой.
– Прекрасно. Пойдем, прогуляемся в мой офис.
Бросив беспомощный взгляд на Джейми, я проследовал за Эдуарду в офис в углу операционного зала. Снаружи окна были непрозрачными. Но изнутри открывался вид на весь зал. Было отлично видно, как Джейми снимает трубку, чтобы впарить очередному клиенту очередную порцию облигаций.
Просторный офис был обставлен с шиком. Пара светлых кожаных диванов, отделанные деревом стены. На одной из стен висела фотография красного «феррари», который я углядел в подземном гараже. Рядом с автомобилем стоял загорелый мускулистый мачо в компании двух брюнетистых красоток. Эдуарду возвышался над идеально чистым огромным столом.
За его спиной открывалась головокружительная панорама западной части Лондона. Я вспомнил, что так и не проверил: виден ли отсюда мой факультет русистики. Впрочем, неудивительно, не до того было.
Он проследил за моим взглядом и расплылся в улыбке.
– Красота, а? В хорошую погоду отсюда виден даже Виндзорский дворец.
– Фантастика, – вынужден был признать я.
– Садись. – Эдуарду открыл крышку хьюмидора и предложил мне сигару. Я отрицательно покачал головой. Он вынул одну для себя и обхватил ее полными, чувственными губами. Прежде чем прикурить, несколько секунд повертел ее во рту. Зрелище было почти непристойным. Эдуарду с интересом наблюдал за моим лицом.
В дверь постучали, и на пороге появилась очень юная и очень красивая блондинка. На первый взгляд, место ей было за школьной партой, а не в офисе.
– Отчет, мистер Росс, – сказала она и, подойдя к столу, положила бумаги на самый его уголок.
– Спасибо, Пенни, – ответил он, протянув руку к бумагам. И добавил, когда девушка уже шла к дверям: – Только у англичан рождаются такие очаровательные девственницы. Жаль, что с возрастом очарование исчезает.
Я невольно взглянул на девушку, которая залилась краской и торопливо выскользнула из кабинета.
Эдуарду хохотнул.
– Прости. Когда она краснеет, то становится такой милашкой. – Он бросил отчет на лоток для бумаг.
Я промолчал. Да и что мне было добавить?
– Рикарду много рассказывал о тебе, Ник, – продолжал мой собеседник дружеским тоном. – Он рад, что ты теперь с нами. Ты уже произвел самое хорошее впечатление. Мы обычно сами натаскиваем своих людей, и он считает, что ты – очень подходящий материал для обработки.
– Спасибо. – Похвала не вредит никогда, и особенно на самом старте.
– Мы уделяем самое пристальное внимание всем запросам и потребностям наших сотрудников, – продолжал он. – Хочется, чтобы они как можно быстрее освоились. И не отвлекались на бытовые проблемы. Насколько я понял, у тебя приличная задолженность по ипотеке. Мы решили несколько облегчить твою ношу.
У меня вдруг бешено запульсировало в висках.
– Мы выкупим твою ипотеку у строительного общества с тем, чтобы ты выплачивал нам по более приемлемой ставке – ну, скажем, три процента? Конечно, до тех пор, пока ты не будешь в состоянии внести всю сумму. Что, думаю, произойдет не позднее чем через пару лет – если будешь работать так, как мы надеемся.
Он улыбнулся, выпустив облачко сигарного дыма. Облачко медленно поплыло ко мне. Как и в Рикарду, в нем был некий магнетизм, но совсем другого сорта. Крупное лицо, лоб в тяжелых складках и густые черные волосы, зачесанные назад, придавали ему несомненное мужское обаяние, которое одновременно внушало и страх. Такие люди не ходят по коридорам факультета русистики.
На меня накатила волна облегчения. Проклятая ипотека стояла мне костью в горле. И теперь проблема – пуфф! – исчезала в небытии. Как просто.
Но уже в следующий момент я одернул себя. Я начинал уже ориентироваться в рабочей ситуации и правилах игры, и интуиция подсказывала, что именно сейчас надо быть настороже. Меня прельщала перспектива работать с Рикарду. Но сейчас меня просто покупали. Я быстро произнес:
– Спасибо, в этом нет необходимости. Это щедрое предложение, но я надеюсь, что теперь смогу выплачивать ипотеку без особых проблем.
На мгновение взгляд Эдуарду потемнел. Он снова пыхнул сигарой. И, наконец, улыбнулся.
– Никаких условий, никаких ловушек. Многие фирмы в Сити предлагают своим сотрудникам субсидированные ипотеки. Бери и не раздумывай. Пригодится.
Все это было верно. Но что-то мне не нравилось. К тому же слова не воротишь.
– Уверен, что вы правы. Но я справлюсь. И, как вы сами сказали, смогу выплатить ипотеку полностью уже через несколько лет.
Эдуарду пожал плечами.
– Как знаешь. Но если мы в чем-то сможем помочь, в чем угодно, обращайся в любое время. О'кей?
Еще одна улыбка.
Я уже шел к выходу, когда он окликнул меня:
– Чуть не забыл, Ник.
Я остановился у двери и обернулся.
– Да?
– Изабель Перейра переслала мне факс, который ты получил вчера. – Он понизил голос: – Думаю, ты в курсе, что произошло?
Я кивнул. Он поморщился.
– Ужасно. Просто ужасно. Если получишь какие-нибудь еще сообщения для Мартина, передавай их прямо мне, хорошо? И пожалуйста, не рассказывай о них никому. Мартин выполнял мое достаточно деликатное поручение. Договорились?
Вежливая просьба была проникнута угрозой. Смутной, но от этого не менее пугающей.
– Конечно, – сказал я и вышел.
Джейми ждал меня за своим столом.
– О чем была речь?
Я рассказал ему о предложении выкупить мою ипотеку и о моем отказе. Он вскинул брови.
– Почему ты отказался?
– Не знаю. Что-то мне не понравилось. Трудно сказать. А когда уже произнес «нет», то не мог позволить себе дать обратный ход. Ты считаешь, что я идиот?
Джейми замялся.
– Может, и нет. Эдуарду не врет, здесь никаких подводных камней. Но если ты будешь работать здесь, то рано или поздно окажешься в зависимости от них. Так или иначе.
– О чем ты?
– Скажем, премиальные и фонды для сотрудников, куда уж нагляднее. Если нужно, Рикарду всегда поможет: деньгами, контактами, чем угодно. Ты ведь задолжал ему пять тысяч фунтов, даже не приступив к работе, разве не так?
– Так. С ним как-то комфортней, чем с Эдуарду.
– Возможно. Они и в самом деле очень разные. Но они братья. Если ты должен одному, ты должен и другому.
– Они настолько близки?
– Латиносы преданы своим семьям. Но в их случае это не просто дань традиции. – Джейми снова понизил голос. Мне показалось, что вся эта игра в конспирацию доставляет ему удовольствие. – Про Эдуарду рассказывали довольно мрачные истории.
Я подался вперед.
– Серьезно?
– Поговаривают, что он убил человека. Столкнул с балкона. Тогда он еще был студентом в Каракасе. Вроде бы, поскандалили из-за какой-то девицы. Рикарду задействовал нужные рычаги, и все обошлось.
Меня передернуло.
– Я вполне могу представить его в роли убийцы.
– Это несложно. У него вся жизнь проходит на грани. Девочки, наркота. Такие дела. Ходили слухи, что у них с Изабель что-то было.
– Что?! – Я невольно бросил взгляд в сторону Изабель. Мне была видна только ее макушка. Склонившись к столу, она говорила по телефону. – С ее-то вкусом?
Джейми пожал плечами.
– Видимо, Эдуарду способен увлечь женщин. Я тебя предупреждал.
– Предупреждал. – Я почувствовал разочарование. Может, я и не поверил бы слухам про Изабель, но, так как, по сути, я ее не знал – подумаешь, перебросились парой слов и все, – оснований для удивления у меня не было. Едва родившиеся фантазии рассеялись, как дым. Ну и черт с ними.
– Но Эдуарду полезен. Умен. Хитер. И умеет делать дела.
– Какие дела?
– Разные. Умеет заставить важных шишек изменить мнение по тому или другому вопросу. Умеет влиять на людей.
– Взятки?
– Не думаю, что так это просто и в лоб. Рикарду очень щепетилен по этой части. В нашем бизнесе ты либо чист, как слеза, либо раздаешь взятки налево и направо. В нынешние времена куда лучше иметь незапятнанную репутацию. Меньше риска. Но у Эдуарду свои методы, а его брат предпочитает не знать о них.
Я просидел в офисе до позднего вечера. Чтение документации увлекло меня: аналитические отчеты и выпуски IFR, коллекции всевозможных рыночных слухов. Рядом высилась внушительная стопка материалов, которые предстояло изучить для сдачи брокерского минимума, чтобы получить право самостоятельно участвовать в торгах.
Операционный зал опустел. Джейми еще в полдевятого отправился домой. Изабель ушла в девять, оставив за собой терпкий аромат духов. К половине одиннадцатого в зале уже не было никого, кроме Рикарду. Он положил трубку на рычажки и подошел к моему столу. Я оторвался от бумаг и с нервной улыбкой воззрился на босса.
Он выглядел свежим и полным сил, словно рабочий день только начался, хотя за время, прошедшее с утреннего совещания, в его облике произошли кое-какие перемены: верхняя пуговица рубашки была расстегнута, рукава закатаны. Он закурил сигарету.
– Кофе?
Одному Богу известно, сколько порций я уже проглотил за день. Но кофе здесь был замечательным. Я кивнул.
– С удовольствием.
Он отправился к автомату, а мне стало не по себе. Босс пошел мне за кофе! Наверное, стоило все-таки сделать это самому. Но он уже подходил к столу с двумя пластиковыми стаканчиками.
– Ну, что скажешь? Увлекательная штука, а?
– Никогда не думал, что это может оказаться настолько интересным.
Рикарду хохотнул.
– Ты, наверное, полагал, что вся наша работа – это беспрерывный ор по телефону?
– Пожалуй.
Он взглянул на страницу, лежавшую передо мной: обзор ситуации в Мексике.
– Что думаешь об этом?
– Написано очень хорошо. Со знанием дела. Меня, во всяком случае, убеждает.
– Конечно. У Шарлотты редкий талант сводить факты и догадки воедино и выдать ответ "где денежка". И ей-богу, я отношусь к этому очень серьезно.
Он глубоко затянулся.
– Та же Мексика. Шарлотта всерьез обеспокоена тамошней ситуацией. Она считает, что через месяц-другой грянет девальвация, которая отпугнет инвесторов не хуже той, последней. Я с ней согласен.
– Значит, продавать Мексику и покупать Аргентину?
Рикарду улыбнулся.
– А ты быстро соображаешь. Да, это был бы верный шаг. И Аргентина – хороший выбор. Сейчас аргентинские облигации можно купить очень дешево. Но все не так просто.
– А в чем сложность?
– Сложность в том, что Мексика хочет получить заем на миллиард долларов. И этот контракт, хочешь не хочешь, должен быть нашим.
– Понятно. Вам не улыбается навязывать мексиканские облигации на миллиард долларов запуганным инвесторам.
– В десятку.
Я с минуту подумал.
– А что если передать этот контракт другой фирме?
– При обычных обстоятельствах я бы так и сделал. Конечно, в любом случае мы не были бы вне игры. Это наш рынок, и мы вовлечены в каждую сделку. Таковы правила. Но так или иначе, мы могли бы пригласить к соучастию пару других компаний и тем самым сократить степень риска. Штука, однако, в том, что Bloomfield Weiss хочет заполучить весь контракт. Целиком. А я не могу этого допустить.
– Это фирма, укравшая вашу восточноевропейскую команду, так?
– Именно. И теперь они целят на наше место. Хотят стать первыми. Раньше они плевать хотели на развивающиеся рынки, но в последние месяцы, похоже, задумались о них всерьез.
– Но вы-то можете выдавить их из игры?
– Не так все просто. Bloomfield Weiss – ведущая трейдерская компания на Уолл-стрит в секторе традиционных рынков. А капитала у них в десять раз больше, чем у нас. Хватит, чтобы пробиться к кормушке.
– И что вы собираетесь делать?
– Честно? Не знаю. – Он сделал еще одну затяжку. Я сидел тихо, чтобы не нарушить ход его мыслей, польщенный тем, что Рикарду счел возможным поделиться со мной такой серьезной проблемой уже на второй день моей работы.
После долгой паузы он наконец спросил:
– Так ты склоняешься к Аргентине?
– Да.
– Почему?
Я сделал глубокий вдох и выдал:
– Судя по всему, их политика привязки песо к доллару сработала, и неплохо. А облигации подешевели на пару пунктов потому, что какой-то крупный инвестиционный менеджер в США решил продавать. Все равно, аргентинские бумаги – хороший товар.
– Так… И какие же бумаги тебе кажутся самыми привлекательными?
– Дисконтные. – Это были облигации Брейди, заменившие старые банковские займы, когда Аргентина реструктурировала свои прежние долги несколько лет назад. – Я прав?
Рикарду улыбнулся:
– Ты знал, что мой отец был аргентинцем?
– Джейми сказал мне об этом.
– С давних пор у меня есть одно правило. Не позволяй трейдеру заниматься облигациями, выпущенными на его родине. Он не сможет быть объективным. Обычно я не нарушаю это правило даже в отношении себя самого, но на этот раз…
Он снял трубку. Я удивился:
– А не поздно?
Он посмотрел на часы.
– В Сан-Франциско есть отделение министерства торговли. Еще должны быть в игре. Погоди минутку. Брэд? – Пауза. – Рикарду Росс. Что у тебя с Аргентиной? Дисконтные… На двадцать миллионов… Конечно, подожду.
Он подмигнул мне:
– Запаниковал. Но я его знаю. Если я попрошу его дать хорошую цену, он даст. Ему нужно доказать, что он может. Себе. И мне в особенности. – Он снова сосредоточился на телефоне. – Шестьдесят семь при спреде ноль-пять? Приличный разброс, а, Брэд? Ладно, ладно, я знаю, что уже поздно. Я возьму на двадцать при ноль-пяти. – Рикарду повесил трубку и повернулся ко мне: – Теперь не забудь свистнуть, когда продавать.
Я кивнул. Сердце колотилось, как бешеное.
– А теперь, пожалуй, пора и по домам. Через восемь часов новый день. Ты что, вообще не спишь?
– Сплю, но мне мало нужно, чтобы выспаться. А вы?