Раньше мне не доводилось бывать здесь. Именно здесь занимались традиционным, далеким от методов Рикарду бизнесом: трейдингом британскими и бывшими колониальными акциями, делами частных клиентов, небольшими фондами и корпоративными финансами. По крайней мере, я полагал, что занимаются они именно этим. Сидя над облаками в трех милях от Сити в Кэнери Уорф, команда Рикарду не знала и знать не хотела, чем на самом деле занимаются в центральном офисе.
Фирма располагалась в элегантном четырехэтажном здании в георгианском стиле со светло-зеленым фасадом. Мы прошли через холл, который вполне мог бы быть просторной прихожей какой-нибудь загородной усадьбы. Человек за стойкой в приемной больше напоминал лакея, чем охранника. Когда наши документы были подвергнуты тщательной проверке, нас проводили к лифту. Этажом выше мы вышли и попали в зал для совещаний. На стенах висели портреты банкиров и финансистов викторианской эпохи, они бесстрастно взирали на длинный полированный стол. Я прошелся вдоль стен, читая надписи на табличках. Там и сям попадались Деккеры и Уарды, но в большинстве это были Кертоны.
Шталь тоже с любопытством осматривался. Ему здесь явно нравилось. Очень нравилось.
– Эй, Дуайт, как ты думаешь, мы можем оформить свой тридцать восьмой этаж в таком же стиле?
Я бросил взгляд на спутников Шталя и с трудом сдержал улыбку.
– Почему нет, – откликнулся тот, которого звали Дуайтом. – Понадобятся фотографии твоего семейства, предков и все такое. А уж художника, который наведет лоск, мы наверняка найдем.
Шталь расхохотался.
– И чтобы обязательно повесили портрет моей бабушки. Ты знаешь, что она была профессиональной свахой? Ну, это такие старушки, которые обстряпывали нужные браки? Великая была женщина, умудрялась делать деньги из воздуха!
Его воспоминания прервал звук открывающихся дверей. Лорд Кертон, высокий, светловолосый, в элегантном костюме, он был воплощением респектабельности и уверенности в себе.
– Доброе утро, – он протянул руку. – Эндрю Кертон.
Шталь пожал руку лорда.
– Сидни Шталь. Это Дуайт Годфри и Джерри Шварц. Ника Эллиота, думаю, вы знаете.
– Боюсь, что нет, – несколько недоуменно сказал лорд, но пожал и мне руку и одарил дружелюбной улыбкой.
Шталь метнул в меня озадаченный взгляд.
– Ник до недавнего времени работал у вас.
Кертон нахмурился.
– В группе развивающихся рынков, – торопливо уточнил я. – Мы встречались однажды.
– О, прошу прощения. Я многих там знаю, но не сразу узнал вас. Спортивный костюм, верно?
– Именно так, сэр.
Холодные голубые глаза Кертона изучали меня еще несколько секунд, после чего он повернулся к Шталю.
– Прошу садиться, джентльмены.
Вошел слуга и поставил на стол поднос с кофе.
– По вашей просьбе я пришел один. Никто не знает о нашей встрече, но, признаюсь, мне очень хотелось бы знать, о чем, собственно, пойдет речь.
– Хорошо, сэр… хм… – Шталь замялся, что ему было явно не свойственно. Похоже, он редко общался с лордами. – Можно просто Энди?
Кертон улыбнулся.
– Просто Энди вполне годится, Сид.
Дуайт Годфри замер. Видимо, сам Шталь предпочитал, чтобы его звали Сидни.
– Значит так, Энди. Дело-то простое. Мы хотим купить вашу компанию.
Кертон откинулся на спинке кресла.
– Я польщен, – сказал он. Лицо его при этом действительно казалось вполне довольным. – Но Dekker Ward вполне успешно развивается, и мы рассчитываем на дальнейший рост. Не думаю, что в настоящий момент мы хотим продать компанию.
Шталь держал паузу.
– Что ж, – сказал Кертон с прежней вежливой улыбкой на лице. – Вы меня заинтриговали. И какую же цену вы имели бы в виду?
– Десять миллионов фунтов.
Лорд фыркнул.
– Десять миллионов? Это абсурд. Наши финансовые результаты конфиденциальны, но могу сказать, что годовые прибыли значительно превосходят названную вами цифру. Да что там годовые – наши ежемесячные прибыли в несколько раз больше.
– О, это нам известно, – коротышка буравил Кертона темными глазками. – Штука в том, что нам известно и еще кое-что. У вас серьезные проблемы на поле развивающихся рынков. Впрочем, мы не уверены, что вам известно, насколько серьезны эти проблемы.
– Вы говорите об эмиссионном контракте, который мы в прошлом месяце запустили для Мексики?
– Не только о нем.
– Да, мексиканский контракт пока не увенчался успехом. Время было выбрано крайне неудачное. Но ошибки случаются с каждым. Смею вас уверить, с этой проблемой мы справимся. Если вы пришли поговорить о развивающихся рынках, то вам лучше поговорить с Рикарду Россом.
Кертон потянулся к телефонной трубке.
– Не надо, Энди, – остановил его Шталь. – Есть и кое-что еще. Ник?
– Сэр, насколько мне известно, Росс скупил мексиканские облигации на четыре миллиарда долларов, выкупив и другие латиноамериканские долги. Это еще два миллиарда. Рынок за последние две недели резко упал. По моей оценке, убытки в настоящий момент составляют около полутора миллиардов долларов.
Лорд Кертон молчал. Выражение его лица медленно менялось, вежливое внимание сменялось враждебностью. Ни о чем подобном он не знал, и сейчас оказался в идиотском положении. Его загнали в угол, откуда он попробовал предпринять неуклюжую контратаку.
– А вы-то кто такой, черт возьми? Надо полагать, мы вас уволили?
– Я ушел сам.
Он резко повернулся к Шталю.
– Не понимаю, как вы вообще можете принимать этого человека всерьез. У него явно свои обиды. Потому-то он все это и выдумал.
– Все это совпадает с тем, что мы видим на рынке, Энди, – сказал Шталь. – Я ему верю.
– А я нет. И, думаю, вам следует уйти. Я не собираюсь отвечать на инсинуации подобного рода.
Шталь поднялся.
– Хорошо, мы уйдем. Но я настоятельно рекомендую проверить то, что сказал Ник. Позже мы свяжемся с вами, вдруг к тому времени вы передумаете. И сделайте одолжение, ради вашего же блага, не говорите Россу о нашей маленькой беседе. По крайней мере до тех пор, пока не убедитесь, что он от вас ничего не скрывает.
В ледяном молчании мы дошли до двери.
Шталь позвонил на следующий день около полудня.
– Кертон готов к разговору. Он хочет приехать в наш офис. Успеешь к трем?
– Нет вопросов.
Времени было в обрез, но я успел переодеться, доехать на велосипеде до станции, поймать поезд на Лондон, потом влетел в метро, идущее до Ливерпуль-стрит, и прибыл на место без двух минут три. Мы расположились в конференц-зале: Кертон, Шталь, два финансиста и я. Здесь было гораздо уютней, чем в Dekker, где мы встречались днем раньше. Правда, из окна открывался захватывающий вид на гигантский фаллос из стекла и стали, который, казалось, раскачивался на ветру. Кертона сопровождал человек, которого он представил как Жиля Тилфорда из известного «бутика» по части корпоративных финансов. То, что он прихватил с собой независимого консультанта, было хорошим знаком. Похоже, он рассчитывает на какой-то результат наших переговоров.
Кертон держался молодцом. Ему удавалось сохранять спокойствие. Несмотря на выражение глубокой задумчивости на лице, он вовсе не выглядел человеком, который только что обнаружил, что, вместо нескольких сотен миллионов фунтов, владеет от силы пятью миллионами.
– Возможно, стоит еще раз пройтись по деталям вашего предложения…
Переговоры продвигались быстро. В сложившейся ситуации и не могло быть иначе. Любое негативное движение рынка могло превратить Dekker Ward в ничто – и даже хуже чем в ничто. Она могла превратиться в груз задолженности, поднять которую было бы не по силам даже этому пройдохе.
К слову сказать, Шталь, хитрая бестия, в тот же день покинул Лондон, но Годфри и Шварц остались, и постоянно держали меня в курсе событий. Кертон постарался, чтобы Рикарду не пронюхал о переговорах. Он отправил троих людей в Кэнери Уорф якобы для текущей проверки. Это не слишком понравилось Россу, но не возбудило никаких подозрений. Он был слишком уверен в своих талантах обвести вокруг пальца любого аудитора.
Каждый день я покупал Wall Street Journal. Дела в Мексике не двигались ни в лучшую сторону, ни в худшую. Было все еще не ясно, что произойдет в Конгрессе с биллем Пиннока. Похоже, эта проблема отошла на второй план, уступив место дебатам о закрытии военных баз на территории США.
Я с трудом мог сосредоточиться на диссертации, хотя и честно пытался. Часами я просиживал в своей комнатке на верхнем этаже, а мои мысли неизменно возвращались к переговорам. Я пребывал в состоянии эйфории. Тысячи раз я представлял выражение лица Рикарду, когда он узнает о том, что Dekker продали, выдернув фирму из-под самой его задницы. Продали – и кому! Bloomfield Weiss! Вряд ли ему удастся сохранить свое хваленое хладнокровие. У них с братцем наверняка припрятано достаточно денег на черный день, но все же такой удар посильнее, чем просто потеря денег. Это публичное унижение. Всесильная машина, перед которой трепетал весь рынок, оказалась мешком ничего не стоящих бумажек.
Я подумал об Изабель и мстительно усмехнулся. Ей бы все это понравилось. При этой мысли меня охватила ставшая привычной тревога. Я подумал было позвонить Луису, чтобы справиться о новостях, но потом решил, что в этом нет смысла. Он сам бы связался со мной, если бы узнал что-то новое. Если он вообще когда-нибудь что-нибудь узнает.
Меня немного беспокоила судьба моих бывших коллег, за короткий срок я успел привязаться ко многим из них. Шарлотта Бакстер, Мигел, Педру и, конечно, Джейми. Но Шталь предполагал оставить большинство сотрудников на своих местах – в конце концов, именно людей они и покупали. Все они были профессионалами, лучшими из лучших.
Мои мысли были прерваны стуком в дверь.
– Да!
Вошла Кейт. Лицо ее было необычно серьезным. В руках она держала конверт.
Черт! Это же отчет, приготовленный аналитиками Шталя о положении дел в Dekker.
– Откуда это у тебя?
– Он лежал внизу у телефона.
Черт, черт, черт! За день до того я звонил Дуайту Годфри, пока Кейт ездила в детский садик за Оливером. Годфри хотел знать, насколько их выкладки совпадают с тем, чему я был очевидцем. В основных чертах анализ был точным.
– Ты прочитала?
– Да.
Кейт была профессиональным юристом, довольно долгое время проработавшим в Сити. Разумеется, она все поняла. У меня загорелось лицо, я почувствовал себя воришкой, которого поймали с поличным.
– Откуда у тебя эти бумаги, Ник?
Я сделал глубокий вдох. Клянусь говорить правду и только правду, и да поможет мне Бог.
– Потому что это изначально была моя идея.
– Твоя?
– Да. Я порекомендовал Bloomfield Weiss купить Dekker.
Кейт, пошатнувшись, присела на краешек кровати, по-прежнему сжимая конверт в руке.
– Почему?
Я проглотил слюну.
– Рикарду заслужил это, – сказал я медленно и уверенно. – Эдуарду тоже. Они хотели растоптать меня. Разнесли мой дом, уничтожили трехлетний труд над диссертацией. И это они проделали не только со мной. Точно так же они поступили с Дейвом. И с теми бедолагами, которые до сих пор ютятся в трущобах Рио. И кто знает, за что на самом деле убили Мартина Бельдекоса? Рикарду полагает, что законы писаны не для него. Я хочу доказать ему, что он ошибается. Пусть на своей шкуре убедится, каково это – когда у тебя из рук вырывают дело твоей жизни.
Кейт недобро прищурилась.
– А Джейми? Ты подумал о нем?
Я вздохнул.
– Подумал. Но Dekker обречена. Если Bloomfield Weiss их все-таки купит, то Джейми, скорее всего, сохранит работу. – Теперь я посмотрел ей в глаза. – Ты собираешься ему рассказать?
– Не знаю. – Кейт, не обернувшись, вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь.
25
После ужина я постарался как можно быстрее улизнуть к себе, сославшись на необходимость доделать кое-что по диссертации. Я сидел за письменным столом, на котором лежали всевозможные выписки и наброски, но мыслями был далеко. Расскажет ли она обо всем мужу? И как он на это отреагирует?
Конечно же, оправдания у меня были наготове – те же самые, которые я предъявил Кейт. Но Джейми вся картина может представиться в совсем другом ракурсе. Dekker был делом его жизни. А я… Я жил в его доме – и предавал его. А предавать Джейми мне совсем не хотелось.
Может, не стоило ввязываться во все это? Забыл бы обо всем, как советовал Дейв. И пусть бы Рикарду все сошло с рук. Но поезд ушел. И уже поздно включать задний ход.
Когда наутро я спустился вниз, Джейми уже не было. Он всегда уезжал, когда весь дом еще спал. Мы завтракали втроем: я, Кейт и Оливер.
– Ты говорила с ним?
Она повернулась к мальчугану в пижамке, гонявшему овсяные хлопья по тарелке.
– Иди к себе, Олли, поиграй.
Его как ветром сдуло. Малыш ненавидел одеваться по утрам, а сейчас предоставлялась неожиданная отсрочка.
– Нет, не говорила. Но ты мог бы поставить меня в известность о своих планах! – возмущенно выпалила она.
– Не мог. Это поставило бы тебя в очень двусмысленное положение.
– А в каком положении, по-твоему, я нахожусь сейчас?
Я поморщился. Возразить трудно.
– Так ты собираешься ему рассказать?
Кейт мотнула головой.
– Нет. Я всю ночь думала об этом. Лучше, чтобы он не знал. А потом, ты ведь сказал, что ему ничего не грозит?
– Прости меня, Кэтти. Но я делаю то, что должно быть сделано.
– Я знаю. Надеюсь, что ты все-таки накажешь этих подонков.
Днем я позвонил Шталю в Нью-Йорк. Несмотря на положение, которое он занимал, ему, судя по всему, нравилось говорить со мной напрямую. Правда, это бесило его подручных, но какое мне до них дело.
– Как наши дела?
– Прекрасно, Ник, просто прекрасно. Я только вчера вернулся из Женевы. Встречался там с директорами банка. Ну, скажу тебе, солидную ракету я вставил им в задницу! Они понятия не имели, что происходит. Честно говоря, мне показалось, что они не знают, чем занимаются их собственные сотрудники. Они даже не знали, что Chalmet швыряет сотни миллионов долларов клиентских денег на то, чтобы держать Dekker на плаву! – Шталь хихикнул. – Видел бы ты их физиономии. Картинка была такая, будто я вывалил целый грузовик дерьма прямо на их полированные столы! Впрочем, пожалуй, именно это я и сделал.
– Что же они намерены делать?
– Сваливать! И быстро. Будут продавать.
– Чудесно. Значит, мы добились своего?
– Почти. Мы установили последний срок для подписания. Четырнадцатого июня. Нужно подбить еще кое-какие цифры, Кертон обещал позаботиться, чтобы SFA и Лондонская биржа одобрили сделку. А уже после этого – finita, дело сделано.
Четырнадцатое июня. Следующая пятница.
– Великолепно. Просто великолепно.
– Да. Симпатичная операция, Ник.
– Рикарду что-нибудь известно?
– Он понятия ни о чем не имеет. – В трубке раздался смех, больше напоминавший довольное хрюканье. – Ну, ладно, мне пора, Ник.
Победа!
На сей раз я действительно работал, когда раздался стук в дверь.
– Ник, тебя к телефону. По-моему, это отец Изабель.
Я чуть ли не кубарем слетел по лестнице. Кейт деликатно вышла, оставив меня одного.
– Луис! Как ты?
– У меня новости.
– ???
– Изабель жива.
Я замер, боясь спугнуть его слова.
– Где она? С тобой?
– Нет. – По его тону я понял, что последует дальше. – Зико связался со мной. Изабель по-прежнему у них.
– Она точно?
– Да. После прошлого опыта я не хотел звонить тебе прежде, чем не буду в этом уверен.
– Так что же случилось? Почему они так долго молчали?
– Зико сказал, из-за полицейской облавы. Но мне это кажется абсолютной бессмыслицей.
Мне тоже. Но главное, что Изабель жива!
– И какую же сумму они требуют на этот раз?
– Вот здесь и начинается самое интересное, Ник. Им не нужны деньги.
– Тогда что же им нужно?
– Зико требует, чтобы ты отменил операцию по Dekker.
Я остолбенел. Откуда, черт его дери, этот Зико знает о том, что кто-то собирается… И какое ему-то дело?
– Ник? Ты слушаешь?
– Да. Просто сложно было проглотить столько информации за раз. Главное, что Изабель жива. Теперь нужно придумать, как вырвать ее из лап бандитов.
– Что это за история? – требовательно спросил Луис.
Я сделал глубокий вдох и рассказал о событиях последних дней. Безопасность Изабель была гораздо важнее любого долга и конфиденциальности по отношению к кому бы то ни было.
Луис внимательно слушал.
– Но почему похитителей вообще интересует судьба конторы?
– Не знаю. – Сейчас я размышлял вслух. – Единственный человек, более других озабоченный судьбой Dekker, – это Рикарду.
– Но тогда это значит, что именно он стоит за похищением Изабель?
– Думаю, да. Или он сам, или его братец. Вся эта операция вполне в его стиле.
– Filho da puta![9]
– Но откуда Росс мог узнать о нашей сделке?
– Если Зико об этом знает, кто-то же должен был ему об этом сообщить, – пробормотал Луис. – Кстати, он сказал и кое-что еще. Если мы обратимся в полицию, он пришлет нам голову Изабель.
– Ты хочешь сказать… – Желудок свело внезапной судорогой. – О Боже…
– Я говорил с Нельсуном. Кстати, он и сейчас здесь.
Зарур с его спокойствием и рассудительностью сейчас как нельзя кстати.
– И что он сказал?
– Он считает, что нам нельзя ничего сообщать полиции Рио. Похитители могли получать информацию от кого-то из полицейских.
– Похоже на правду. А если обратиться к британской полиции?
Я ждал, пока они обсуждали возможность того, что братья Росс связаны с похитителями.
– Нельсун считает, что это рискованно. Он говорит, что последняя угроза не похожа на обычное запугивание. Особенно если они поймут, что мы в состоянии связать похищение с какими-то конкретными людьми. Если кто-нибудь прознает, что в дело вовлечена полиция, похитители могут привести свою угрозу в исполнение. Разве что ты можешь убедить ваших копов ни во что не вмешиваться напрямую.
– Нет уж, лучше пока их не трогать.
– Хорошо.
– Значит, Зико хочет, чтобы я отозвал Bloomfield Weiss?
– А ты можешь? – В голосе Луиса смешивались страх и надежда.
– Не знаю. Сколько у меня времени?
– Полтора дня. Последний срок – четверг, в полночь по бразильскому времени.
Интересная деталь. Сделка назначена на пятницу.
– А если мне не удастся?
– Они убьют ее, – прошелестел голос в трубке.
– А где гарантия, что если я сделаю это, они ее отпустят?
– Обещали отпустить. Нельсун, правда, думает, что они могут потребовать вдобавок и денежный выкуп. Если так оно и случится, я буду только счастлив.
– Если за похищением действительно стоит Эдуарду, не думаю, что ему понадобятся деньги. Но он, скорее всего, не станет ее возвращать – ведь после ее освобождения ничто не помешает нам обратиться в полицию.
– Может, ты и прав. Но если ты не сумеешь остановить покупателей, Изабель скорей всего погибнет.
– Я сделаю все, что в моих силах.
Я повесил трубку и принялся размышлять. Кто стоит за похищением Изабель? Рикарду способен пойти практически на все, чтобы только спасти Dekker. Но ведь Изабель его бывшая любовница. С другой стороны, я почти ничего о нем не знаю. Вспомнив угрозы Эдуарду, я вздрогнул. Уж для него это не представляло бы ни малейшей проблемы.
Все постепенно становилось на места. Но зачем им девушка? На этот вопрос ответа по-прежнему не было.
Как не было и времени на раздумья. Надо звонить Шталю. Но что, черт возьми, я ему скажу?
Я задумчиво посмотрел в окно. Девушка верхом на белогривой лошади двигалась трусцой по ездовой дорожке, ведущей на холм. То, что мне приходилось жонглировать жизнью человека и судьбой гигантской компании, расположившейся на трех континентах, сидя в идиллическом раю сельской Англии, было чистым сюрреализмом. Проблема, однако, что сам я не жонглировал ничем. Шары уже были в воздухе, и у меня не было ни единого шанса поймать их прежде, чем они обрушатся вниз – прямо мне на голову.
Я не мог просить Шталя отменить сделку. Я ломал голову над тем, какие бы финансовые аргументы я мог ему предложить. И не нашел ни одного. Я мог поступить иначе: сказать ему всю правду и положиться на его человечность.
Но Bloomfield Weiss известна как одна из самых жестких и кровожадных компаний на Уолл-стрит.
Я прорвался через секретаря, сказал Моррису, что у меня крайне срочная информация, и через две минуты я уже говорил с Сидни.
– Что у тебя, Ник? У меня срочное совещание.
Я сделал глубокий вдох.
– Я хотел бы, чтобы вы отозвали сделку.
– Почему? – Вопрос прозвучал мгновенно и хлестко, как удар кнута.
– Сотрудницу Dekker в прошлом месяце похитили. В Бразилии. Похитители заявили, что убьют ее, если мы не отменим операцию.
– Что за бред? Это что, всерьез?
– Да. Всерьез.
– Но я уже не могу ничего отменить. Да и вообще, с какой стати мне это делать? Я не несу ответственности за сотрудников Dekker. Если им взбрело в голову убивать своих людей, я не могу им помешать. Это все вообще какая-то собачья чушь.
– Эта женщина очень много значит для меня, Сидни.
На другом конце провода воцарилось молчание. На какое-то мгновение в моем сердце шевельнулась надежда.
Увы.
– Извини, Ник. Ты хороший парень, я действительно благодарен тебе за то, что ты предложил нам эту сделку – классную сделку. Но это бизнес. Это может стать самой серьезной операцией за всю мою карьеру. Я не могу ее остановить. Отступись. Сошлись на меня, скажи, что отказал.
– Но она погибнет!
– Слишком поздно. Мне очень жаль. Пока, Ник.
В трубке раздались гудки.
Господи! Узнать, что она жива – только для того, чтобы понять, что я не могу ее спасти. О чем она сейчас думает, на что надеется? Знает ли, что ей грозит? Грозит смерть из-за того, что я думал только о том, как бы поквитаться с ее начальством?
Я обхватил голову руками, осознавая собственное бессилие и никчемность.
А если все-таки пойти в полицию? Они могут арестовать Эдуарду – чем больше я думал об этом, тем больше утверждался в мысли, что именно он заказал это похищение. Но хотя для меня его вина была очевидной, доказательств все-таки не было. Кроме того, британской полиции пришлось бы сотрудничать со своими коллегами в Рио. К тому же, преступление было совершено в Бразилии в отношении бразильской гражданки. У нашей полиции оказались бы связаны руки.
Я клял себя на чем свет стоит. Месть, поначалу казавшаяся такой сладкой, сейчас отдавала тленом.
Шталя я, честно говоря, не винил. Смешно ожидать, что такая акула, как он, растрогается и поведет себя, как человек.
Я набрал номер Луиса. Потребовалось несколько попыток, чтобы пробиться сквозь перегруженную линию на Рио, но в конце концов в трубке раздался гудок вызова. Луис ответил мгновенно.
– Ник?
Казалось, он перестал дышать.
– Шталь отказался.
– Нет! – Голос несчастного отца сорвался. Потом – долгая пауза, в течение которой он пытался взять себя в руки.
– Неужели ты не мог его убедить? Неужели у него нет сердца? Может быть, мне поговорить с ним?
– Это ничего не даст. Он не изменит своего решения.
– Я позвоню ему. Я все ему объясню.
Мне оставалось только смириться с тем, что он действительно будет пытаться это сделать. Смириться, зная, что у нас нет ни малейшего шанса на успех.
В эту ночь я практически не спал. Около двух я встал с постели и пошел к телефону. Разумеется, у Луиса ничего не вышло. Нашей последней надеждой было убедить похитителей в бессмысленности убийства: для них разумным было бы принять выкуп. Впрочем, я очень сомневался. Что значат для Эдуарду эти деньги? К тому же, он ненавидел меня. Как, пожалуй, ненавидел и Изабель.
Четверг тянулся невыносимо долго. Я чувствовал себя, как в тюремной камере. Выходил только умыться или перекусить. Я избегал встречаться с Джейми и Кейт, проглатывал еду на ходу и снова нырял за дверь комнаты.
Я знал одно: пока она жива – есть надежда. Есть же хоть какой-то шанс, что бандиты ее пощадят. Что они все-таки согласятся взять за нее выкуп.
Минуты таяли одна за другой. Сумеет ли Луис договориться с Зико? Но Зико марионетка. Главный кукловод…
Стоп! Вот оно! С Россом-младшим говорить я не мог, но вдруг удастся достучаться до Росса-старшего!
Я ринулся вниз, схватил трубку и набрал его номер.
– Росс у телефона.
Было странно снова слышать этот голос. Ровный, невозмутимый.
– Это Ник Эллиот.
Молчание. И – после паузы:
– Да, Ник. Чем могу быть полезен? – Холодно, но без агрессии, и на том спасибо.
– Мне нужно поговорить.
– Я слушаю.
– Нет, не по телефону. Встретимся на скамейке рядом с Corney & Barrow.
Я посмотрел на часы. Без четверти два.
– В три часа.
Пауза.
– О'кей, – в трубке раздался щелчок отбоя.
Я попросил Кейт подбросить меня до станции. Всю дорогу мы ехали в молчании. Она ни о чем не спрашивала, а я не собирался пока ничего говорить. Пригородный поезд, короткая поездка на такси. Я опоздал на десять минут. Рикарду, как и договорились, ждал на скамейке.
Я сел рядом. День был теплым. Рикарду пришел без пиджака, рукава рубашки были закатаны почти до локтей. Он задумчиво смотрел на ржавеющий старый буксир, навечно пришвартованный к докам. Из открытых дверей бара долетали взрывы смеха. Любители пропустить рюмочку во время ленча уже были на своих местах. Над нами горделиво возвышался небоскреб, его бесчисленные стеклянные глаза отражали послеполуденные лучи солнца.