Страница:
– Может, хоть ты попытаешься образумить ее? – глядя вслед Бекки, взволнованно произнес Майкл, обращаясь к Рейчел.
Та, крепче прижав к себе Кейти, с наслаждением посасывающую пальчик, изумленно посмотрела на него.
– Сукин ты сын, – произнесла Рейчел, никогда в жизни не ругавшаяся. Майкл не верил ушам своим. – И я рада, что моя сестра наконец избавится от тебя. А теперь будь любезен убраться отсюда, иначе я вызову полицию. – С этими словами она и направилась к дому.
Выглянув спустя несколько минут в окно, она увидела, как черный «лексус» проплыл по аллее и вскоре скрылся из виду.
Рейчел собиралась навестить вечером Джонни, как это уже было заведено, но часам к семи стало очевидно, что выбраться из дома ей не удастся. Бекки и девочки были настолько расстроены, что оставлять их в таком состоянии она не смела. Как и следовало ожидать, Лорен и Лиза обвиняли во всем случившемся мать, и упреки в ее адрес так же, как и слезы, лились рекой. Рейчел пыталась разъяснить ситуацию и утешить старших племянниц, одновременно отвлекая Кейти. Элизабет в это время оставалась с Бекки.
В самый разгар круговерти раздался телефонный звонок.
Рейчел сняла трубку. В этот момент Кейти, возившаяся в коридоре у кухни, схватила карандаш и принялась выписывать большие красные круги на золотистых муаровых обоях. Рейчел отобрала у нее карандаш, и Кейти тут же закатила истерику.
– Где ты бродишь? – раздался из трубки знакомый голос, стоило Рейчел произнести «алло».
– Я не смогу сегодня прийти, – тихо сказала она, так, чтобы не слышали ни старшие племянницы, сидевшие на кухне за столом, ни мать, находившаяся в библиотеке с Бекки. – Дома катастрофа.
– Что еще за катастрофа? – недовольно произнес Джонни.
– Майкл объявил девочкам о разводе. Все в трансе. Мне очень нужно побыть сегодня с ними.
– М-да. – Последовала пауза. Потом, с легкой надеждой в голосе, Джонни продолжил: – Так, стало быть, приглашение на воскресный обед отменяется?
Рейчел расхохоталась.
– Нет.
– А я уж подумал… – невесело произнес он. – Значит, в два?
– Да. Не опаздывай. И, Джонни…
– Да?
– Не волнуйся ты так. Мама тебя не съест.
– Тебе легко говорить. – Но в его голосе уже звучали шутливые нотки, и Рейчел улыбнулась.
– Я люблю тебя, – промолвила она в трубку.
– Хм. – Иного ответа она и не ожидала. Потом, уже серьезным тоном, он обратился к ней: – Рейчел?
– Да?
– Можно тебя кое о чем попросить?
– Пожалуйста, но только не об отмене воскресного обеда.
– Нет, не об этом. – Чувствовалось, что он улыбнулся. – Не выходи сегодня вечером из дома, хорошо?
– Почему?
Рейчел уловила нерешительность в его голосе.
– Я сегодня много думал. И мне пришло в голову, что Мэрибет и Гленда были связаны одним: – мной.
– Ну и что?
– А то, что и ты… тоже. Я не знаю, может, их поэтому и убили. Мне не нравится так думать. Но, поскольку это касается и тебя, я не хочу испытывать судьбу. Так что посиди дома, пожалуйста. Договорились?
– Хорошо, – медленно произнесла Рейчел, уже лихорадочно обдумывая сказанное Джонни. Это было так очевидно, и тем не менее сама она до этого не додумалась. Если только убийства были каким-то образом связаны с Джонни, теперь именно она становилась мишенью. От такого предположения у Рейчел мурашки побежали по коже.
– Обещаешь?
– Разумеется. – Она не лгала. Сейчас ее уже ничто не могло заставить выйти из дома.
– Вот и умница. – Судя по голосу, Джонни был удовлетворен. – Тогда до встречи завтра за обедом. Береги Бекки и девочек. И себя тоже.
– Хорошо. Пока.
– Пока.
Он первым повесил трубку. Рейчел чуть дольше задержалась у телефона. Она так любила Джонни, любила до боли, и больше всего на свете ей хотелось быть сейчас рядом с ним, в его квартире – есть спагетти или танцевать, просто болтать или…
– Рейчел, кто это был? – Из библиотеки выглянула Элизабет.
– Джонни, мама. Он сказал, что с удовольствием придет завтра на обед.
– В самом деле? – У Элизабет был такой вид, словно она съела что-то кислое, но, взглянув на Рейчел, не стала развивать эту тему. – Как ты думаешь, девочки смогут теперь по-человечески относиться к матери?
Рейчел пожала плечами.
– Кто знает? – сказала она и замолчала, предоставляя Элизабет возможность полюбоваться художествами младшей внучки.
Но Элизабет лишь мельком оглядела жирные красные линии и ушла. Рейчел отправилась на кухню в надежде уговорить девочек пройти в библиотеку.
39
40
41
42
43
– Тетя Рейчел, смотри!
Рейчел катила инвалидную коляску к дому, когда рядом раздался звонкий голос Лорен. Рейчел посмотрела в ту сторону, куда указывала девочка, и нахмурилась. Что за мужчина шагал им навстречу?
Джонни! Рейчел открыла рот, окинув изумленным взглядом стройного незнакомца с идеально уложенной шевелюрой в начищенных дорогих ботинках. Он определенно был самым красивым мужчиной, а элегантная одежда превратила его в солидного и уверенного в себе джентльмена – таким Рейчел его не знала. Итак, перед ней был молодой, красивый, суперсексуальный незнакомец, даже отдаленно не напоминающий Джонни Харриса.
– Ну? – Он ухмыльнулся, подойдя ближе, не отваживаясь заговорить, видимо, обескураженный выражением ее лица.
Рейчел покачала головой.
– Ты, подстригся!
– Но ты же просила.
– Это не значит, что ты должен был… Надеюсь, ты не для меня это сделал?
– Нет, для Волка. Конечно, для тебя. И для себя тоже. Мне уже не по возрасту игры в Джеймса Дина.
Она прочла в его глазах подтверждение этим словам. Джонни созрел для того, чтобы, повзрослев, отказаться от образа хулигана, уйти от прошлого. Это одновременно растрогало и приятно взволновало ее. А что, если будущее для них обоих не было таким уж невозможным, как ей казалось?
– Ты выглядишь потрясающе.
– Спасибо. Ты тоже восхитительна. – Он посмотрел на Стена, который сидел, уставившись в пустоту, обошел инвалидную коляску, нежно взял Рейчел за подбородок и поцеловал ее. Поцелуй был коротким, но чувственным и властным.
Рейчел, одурманенная, приподнялась на цыпочки, обвила его шею руками и прильнула к его губам. Дружное хихиканье, раздавшееся у нее за спиной, смутило Рейчел. Она обернулась, чувствуя, что пылает.
Джонни усмехнулся, когда она отпрянула от него. Лорен, Лиза и Кейти таращили глаза на влюбленную парочку.
– Это твой новый ухажер, тетя Рейчел? – спросила изумленная Лорен.
Рейчел напрасно думала, что ее смущение уже достигло высшей точки. Румянец становился все более ощутимым и буквально прожигал ей кожу.
Та, крепче прижав к себе Кейти, с наслаждением посасывающую пальчик, изумленно посмотрела на него.
– Сукин ты сын, – произнесла Рейчел, никогда в жизни не ругавшаяся. Майкл не верил ушам своим. – И я рада, что моя сестра наконец избавится от тебя. А теперь будь любезен убраться отсюда, иначе я вызову полицию. – С этими словами она и направилась к дому.
Выглянув спустя несколько минут в окно, она увидела, как черный «лексус» проплыл по аллее и вскоре скрылся из виду.
Рейчел собиралась навестить вечером Джонни, как это уже было заведено, но часам к семи стало очевидно, что выбраться из дома ей не удастся. Бекки и девочки были настолько расстроены, что оставлять их в таком состоянии она не смела. Как и следовало ожидать, Лорен и Лиза обвиняли во всем случившемся мать, и упреки в ее адрес так же, как и слезы, лились рекой. Рейчел пыталась разъяснить ситуацию и утешить старших племянниц, одновременно отвлекая Кейти. Элизабет в это время оставалась с Бекки.
В самый разгар круговерти раздался телефонный звонок.
Рейчел сняла трубку. В этот момент Кейти, возившаяся в коридоре у кухни, схватила карандаш и принялась выписывать большие красные круги на золотистых муаровых обоях. Рейчел отобрала у нее карандаш, и Кейти тут же закатила истерику.
– Где ты бродишь? – раздался из трубки знакомый голос, стоило Рейчел произнести «алло».
– Я не смогу сегодня прийти, – тихо сказала она, так, чтобы не слышали ни старшие племянницы, сидевшие на кухне за столом, ни мать, находившаяся в библиотеке с Бекки. – Дома катастрофа.
– Что еще за катастрофа? – недовольно произнес Джонни.
– Майкл объявил девочкам о разводе. Все в трансе. Мне очень нужно побыть сегодня с ними.
– М-да. – Последовала пауза. Потом, с легкой надеждой в голосе, Джонни продолжил: – Так, стало быть, приглашение на воскресный обед отменяется?
Рейчел расхохоталась.
– Нет.
– А я уж подумал… – невесело произнес он. – Значит, в два?
– Да. Не опаздывай. И, Джонни…
– Да?
– Не волнуйся ты так. Мама тебя не съест.
– Тебе легко говорить. – Но в его голосе уже звучали шутливые нотки, и Рейчел улыбнулась.
– Я люблю тебя, – промолвила она в трубку.
– Хм. – Иного ответа она и не ожидала. Потом, уже серьезным тоном, он обратился к ней: – Рейчел?
– Да?
– Можно тебя кое о чем попросить?
– Пожалуйста, но только не об отмене воскресного обеда.
– Нет, не об этом. – Чувствовалось, что он улыбнулся. – Не выходи сегодня вечером из дома, хорошо?
– Почему?
Рейчел уловила нерешительность в его голосе.
– Я сегодня много думал. И мне пришло в голову, что Мэрибет и Гленда были связаны одним: – мной.
– Ну и что?
– А то, что и ты… тоже. Я не знаю, может, их поэтому и убили. Мне не нравится так думать. Но, поскольку это касается и тебя, я не хочу испытывать судьбу. Так что посиди дома, пожалуйста. Договорились?
– Хорошо, – медленно произнесла Рейчел, уже лихорадочно обдумывая сказанное Джонни. Это было так очевидно, и тем не менее сама она до этого не додумалась. Если только убийства были каким-то образом связаны с Джонни, теперь именно она становилась мишенью. От такого предположения у Рейчел мурашки побежали по коже.
– Обещаешь?
– Разумеется. – Она не лгала. Сейчас ее уже ничто не могло заставить выйти из дома.
– Вот и умница. – Судя по голосу, Джонни был удовлетворен. – Тогда до встречи завтра за обедом. Береги Бекки и девочек. И себя тоже.
– Хорошо. Пока.
– Пока.
Он первым повесил трубку. Рейчел чуть дольше задержалась у телефона. Она так любила Джонни, любила до боли, и больше всего на свете ей хотелось быть сейчас рядом с ним, в его квартире – есть спагетти или танцевать, просто болтать или…
– Рейчел, кто это был? – Из библиотеки выглянула Элизабет.
– Джонни, мама. Он сказал, что с удовольствием придет завтра на обед.
– В самом деле? – У Элизабет был такой вид, словно она съела что-то кислое, но, взглянув на Рейчел, не стала развивать эту тему. – Как ты думаешь, девочки смогут теперь по-человечески относиться к матери?
Рейчел пожала плечами.
– Кто знает? – сказала она и замолчала, предоставляя Элизабет возможность полюбоваться художествами младшей внучки.
Но Элизабет лишь мельком оглядела жирные красные линии и ушла. Рейчел отправилась на кухню в надежде уговорить девочек пройти в библиотеку.
39
Один в квартире, Джонни переживал отсутствие Рейчел. Он съел свой холостяцкий ужин, сандвич по-болонски, – готовить для себя одного не хотелось – и попытался отвлечься у телевизора. Но через двадцать минут, так и не вникнув в суть ток-шоу, с отвращением щелкнул выключателем. Потом попробовал читать, но и это не помогло. Он даже не мог сосредоточиться. Должно быть, сказывалась усталость. У него был трудный день. Трехчасовая поездка в Луисвилл и обратно, да еще три часа, проведенные в делах. За один визит к адвокату он похудел на несколько фунтов. Адвокат оформлял документы, необходимые для подачи прошения о пересмотре дела одиннадцатилетней давности. В случае успеха (а адвокат ожидал именно такого результата) Джонни мог надеяться на отмену приговора. Следующим шагом должно было стать полное восстановление в правах с компенсацией за моральный ущерб. И дело тут было не в деньгах. Джонни волновало лишь собственное доброе имя. Тогда он начал бы новую жизнь.
Казалось, одна эта мысль могла помочь спокойно уснуть, но каждый раз, когда Джонни закрывал глаза, он видел Гленду в день их последней встречи и представлял, что с ней стало потом.
И еще думал о Рейчел.
Он не мог отделаться от ощущения, будто где-то в ночи притаился некто, охотящийся за ней. Это можно было называть как угодно – паранойей, патологическим страхом, но избавиться от жуткого чувства Джонни не мог.
Наконец часов в одиннадцать он оставил попытки отвлечься. Обувшись и ласково потрепав Волка по спине, Джонни взял простыню и подушку и вышел за дверь.
Каким бы глупцом он сам себе ни казался, Джонни твердо настроился расположиться на ночь во дворе Уолнат-Гроува.
На этот раз он был не намерен оставлять свою женщину одну в ночи. Он решил, что будет спать во дворе ее дома каждую ночь, пока не наступит такое время, когда он сможет оставлять ее на ночь в своих объятиях. Только так она могла быть в безопасности.
Ему не впервой было ночевать под звездами.
Казалось, одна эта мысль могла помочь спокойно уснуть, но каждый раз, когда Джонни закрывал глаза, он видел Гленду в день их последней встречи и представлял, что с ней стало потом.
И еще думал о Рейчел.
Он не мог отделаться от ощущения, будто где-то в ночи притаился некто, охотящийся за ней. Это можно было называть как угодно – паранойей, патологическим страхом, но избавиться от жуткого чувства Джонни не мог.
Наконец часов в одиннадцать он оставил попытки отвлечься. Обувшись и ласково потрепав Волка по спине, Джонни взял простыню и подушку и вышел за дверь.
Каким бы глупцом он сам себе ни казался, Джонни твердо настроился расположиться на ночь во дворе Уолнат-Гроува.
На этот раз он был не намерен оставлять свою женщину одну в ночи. Он решил, что будет спать во дворе ее дома каждую ночь, пока не наступит такое время, когда он сможет оставлять ее на ночь в своих объятиях. Только так она могла быть в безопасности.
Ему не впервой было ночевать под звездами.
40
– Джереми. – Тихий голос прорвался сквозь пелену скорби, окутавшую мальчика.
Сидевший на ступеньке дощатого домика отца, склонив голову на колени и обхватив ее руками, Джереми встрепенулся. В лунном свете проступали лишь контуры сарая да чахлые деревца, разбросанные по простиравшемуся за домом полю.
Послышался жалобный вой Сэма, щенка Джереми. Отец купил его, чтобы хоть как-то восполнить потерю матери. Правда, он не сказал об этом прямо. Но Джереми знал. Он был далеко не глуп. Раньше ему не разрешали заводить собак. И вот через два дня после смерти мамы у детей появился щенок. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, с чем связана эта покупка.
Он больше никогда не увидит маму. Вот что значила смерть. Джереми это понял в отличие от младших детей.
Слезы ручьями потекли по его щекам. Джереми воинственно смахнул их ладонью.
– Джереми. Ты мне не поможешь? Твоя собака запуталась в проволоке.
Сэм, которого Джереми вывел на вечернюю прогулку, громко завыл. Всего несколько минут назад мальчик видел щенка, промелькнувшего возле сарая. Он поднялся со ступеньки и сошел по лестнице. За сараем валялось много всякого хлама, и не исключено, что Сэм и вправду запутался в проволоке. Приятно, что Хизер так заботится о щенке. Мама почему-то всегда называла ее не иначе как потаскухой, но после смерти мамы Хизер была очень внимательна к Джереми.
И только уже подойдя к сараю, он вспомнил, что Хизер купает сейчас девочек.
Но бежать было поздно.
Сидевший на ступеньке дощатого домика отца, склонив голову на колени и обхватив ее руками, Джереми встрепенулся. В лунном свете проступали лишь контуры сарая да чахлые деревца, разбросанные по простиравшемуся за домом полю.
Послышался жалобный вой Сэма, щенка Джереми. Отец купил его, чтобы хоть как-то восполнить потерю матери. Правда, он не сказал об этом прямо. Но Джереми знал. Он был далеко не глуп. Раньше ему не разрешали заводить собак. И вот через два дня после смерти мамы у детей появился щенок. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, с чем связана эта покупка.
Он больше никогда не увидит маму. Вот что значила смерть. Джереми это понял в отличие от младших детей.
Слезы ручьями потекли по его щекам. Джереми воинственно смахнул их ладонью.
– Джереми. Ты мне не поможешь? Твоя собака запуталась в проволоке.
Сэм, которого Джереми вывел на вечернюю прогулку, громко завыл. Всего несколько минут назад мальчик видел щенка, промелькнувшего возле сарая. Он поднялся со ступеньки и сошел по лестнице. За сараем валялось много всякого хлама, и не исключено, что Сэм и вправду запутался в проволоке. Приятно, что Хизер так заботится о щенке. Мама почему-то всегда называла ее не иначе как потаскухой, но после смерти мамы Хизер была очень внимательна к Джереми.
И только уже подойдя к сараю, он вспомнил, что Хизер купает сейчас девочек.
Но бежать было поздно.
41
Элизабет, в широком белом фартуке, надетом поверх нарядного платья, доставала из духовки противни с гренками. Рейчел вывезла Стена в инвалидной коляске в сад на прогулку, девочки резвились тут же. Поскольку в воскресенье у Тильды и Джей-Ди был выходной, встречать гостя было поручено Бекки.
Лишь только раздался звонок, она уже сообразила, кто пришел. Обычно на воскресные обеды Элизабет приглашала человек шесть гостей. Сегодня ждали только одного.
Джонни Харриса.
С приклеенной приветливой улыбкой Бекки широко распахнула дверь. И замерла, в изумлении раскрыв рот.
– Бог мой! – ахнула она, не веря своим глазам, и вновь оглядела вошедшего с ног до головы. Джонни был в дорогом темно-синем строгого покроя костюме, который сидел на нем как влитой, накрахмаленной белой рубашке и бежевом галстуке. Он подстригся. У него была модная стрижка, популярная среди бизнесменов, – волосы зачесаны назад, слегка прикрывая уши, и касаются сзади воротника рубашки.
– Я не рано? – спросил он.
Бекки посмотрела ему в глаза. Это был действительно Джонни Харрис. Голубые глаза, красивое лицо обольстителя – ничто не изменилось с давней школьной поры. Увидев его вчера на похоронах Гленды, Бекки признала его первым красавцем Тейлорвилла, но в джинсах и длинноволосый, он был вовсе не тем типом мужчины, которого она желала бы для себя. Сейчас Джонни вполне соответствовал ее представлениям о настоящем мужчине, и Бекки даже поймала себя на том, что завидует сестре, которой удалось подцепить такого франта.
– Бекки? – Он вопросительно посмотрел на нее, поскольку пауза явно затянулась.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – вырвалось у нее искреннее признание. Мимолетный приступ зависти сменился предвкушением того, как обрадуется Рейчел преображению своего возлюбленного. Она улыбнулась. – Сестра будет поражена.
– Думаю, ты подготовишь ее к этому. – Следуя приглашению, Джонни прошел в огромный холл, декорированный бронзовыми бюстами, античными ландшафтами на стенах и восточными коврами на сверкающем паркетном полу. Похоже, он не испытал особой неловкости от такого великолепия и быстро освоился. – А где Рейчел?
– Она в саду с папой и девочками. Проходи в гостиную. Я принесу тебе что-нибудь выпить. – Бекки захлопнула входную дверь и провела Джонни в гостиную. – Присаживайся, пожалуйста. Что тебе принести?
– Чаю со льдом, если можно, – сказал Джонни и прошел в дальний угол комнаты к огромному окну, выходящему в сад. Отсюда было хорошо видно, как Рейчел катает по дорожкам инвалидную коляску отца. – Спасибо, – поблагодарил он, когда Бекки вернулась со стаканом чаю. – Это твои дети? – Он кивнул на трех девочек, которые возились в траве.
– Да. Вон та, с черными волосами, Лиза. Чуть помладше, светловолосая – Лорен, а малышку зовут Кейти. Надеюсь, ты не будешь возражать, если дети пообедают с нами? Они всегда присоединяются к нам на воскресный ленч.
– Я люблю детей.
– Правда? – Бекки и самой показалось, что вопрос ее прозвучал многозначительно, она вдруг живо представила, как Джонни нянчит собственных детей. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она перевела разговор на другую тему: – Рейчел мне говорила, что ты и собак любишь.
– Говорила? – Медленная улыбка проплыла по его лицу, и он отхлебнул чаю. – А мне Рейчел говорила, что вы с мамой собак не любите.
– Почему? Вовсе нет. Просто у нас в доме никогда не было собак. У моих девочек есть кот.
– Замечательно.
Темы для разговора были исчерпаны. Бекки, которая никогда раньше не испытывала дискомфорта при общении с мужчинами, несколько растерялась, тщетно пытаясь подыскать подходящий сюжет. Джонни не смотрел на нее, он стоял, потягивая чай и наблюдая за Рейчел. По лицу его невозможно было угадать, о чем он думает. Бекки вспомнила о его дикой, бунтарской юности, о проведенных в тюрьме годах, об убийствах, которых, как уверяла Рейчел, он не совершал, и внутренне содрогнулась. Конечно, Джонни был шикарным мужчиной, но аура опасности, неизменно сопровождавшая его образ, никак не позволяла представить его рядом с сестрой. Милой мечтательницей Рейчел, такой умницей, до сих пор не совершившей, казалось, ни одного опрометчивого поступка. Рейчел, которая всегда умела находить правильные решения и исполняла их с завидным упорством. Представить ее вместе с таким головорезом, как Харрис – пусть даже и холеным, отутюженным, как сегодня; казалось невозможным.
– Рейчел… без ума от тебя, – вдруг выпалила Бекки. Ей стало интересно, что он скажет на это.
Рейчел никогда не имела такого успеха у мужчин, как сама Бекки, и, возможно, этот самец привлек ее именно своей откровенной сексуальностью. Бекки подумала о том, что, если уловит в его ответе легкое пренебрежение…
– Это она тебе сказала? – Джонни устремил на нее прямой немигающий взгляд, так что Бекки стало неуютно.
Она никак не могла понять, почему так нервничает в его присутствии. Может, дело в его репутации? Или во внешности? А может, в его костюме, поневоле вызывающем в ней ассоциацию с волком в овечьей шкуре?
– Да. Она сама мне сказала.
Он улыбнулся, и Бекки с изумлением обнаружила, что, помимо сногсшибательной внешности, он обладает огромным обаянием. Неудивительно, что Рейчел увлеклась им, притом очень серьезно. Если бы не Рейчел, подумала Бекки, она бы и сама не прочь была пофлиртовать с ним. Разумеется, ни о каких серьезных отношениях, тем более о замужестве, с Джонни Харрисом не могло быть и речи. Но легкий роман, флирт – почему бы нет? Это наверняка было бы волнующим эпизодом. Да, если только не выяснится, что он и есть тот самый маньяк-убийца, чего так опасалась Элизабет.
– Твоя сестра – удивительный человек.
Бекки прогнала прочь атаковавшие ее страхи.
– Я знаю. И рада, что ты это понимаешь.
Джонни как завороженный вновь устремил взгляд в окно, отхлебнул еще чаю и обернулся к Бекки:
– Рейчел говорила, что ты разводишься. Мне очень жаль.
– Спасибо. – Бекки собралась с духом. Если она хотела узнать настоящего Джонни Харриса, не стоило ходить вокруг да около. Светская беседа обязательно заведет в никуда. – Надеюсь, ты не истолкуешь мои слова как грубую попытку вмешаться в ваши отношения, но я хочу сказать, что сестра очень дорога мне. Ты… она… – Несмотря на отчаянные усилия, Бекки опять разволновалась. – Вы такие разные.
– Ну, на первый взгляд, пожалуй. Но твоя сестра обладает редким даром смотреть в глубину.
– Между вами пропасть в несколько лет.
– Меня это не смущает. Для меня она молодая женщина.
Мимолетная улыбка, сопровождавшая его слова, повергла Бекки в смущение, и она замолчала. Последовав примеру Джонни, она отпила чаю и посмотрела в окно на Рейчел, которая уже везла отца к дому. С развевающимися от ветра волосами, в ярко-желтом платье, широкая юбка которого путалась в ее стройных ногах, Рейчел выглядела гораздо моложе своих тридцати четырех лет. Ее лицо светилось любовью, когда она наклонилась к отцу и начала что-то говорить ему, хотя Бекки знала, что он не понимает ни слова и вряд ли вообще осознает, что к нему обращаются. Наблюдая за сестрой, Бекки чувствовала, как ее сердце переполняет нежность, но в то же время испытывала потребность защитить родное существо.
– Я хочу лишь одного – чтобы она была счастлива. Сестра заслуживает этого, – пылко заявила Бекки.
– В таком случае наши желания совпадают.
– Роб… ну, мужчина, с которым она встречалась… он замечательный человек. Фармацевт, имеет собственный дом, ему сорок лет. Он мог бы стать для нее хорошим мужем. – Слова Бекки были куда более многозначительны, чем это могло показаться.
– Тут я с тобой не соглашусь. Я думаю, уже через год она была бы глубоко несчастна, если бы совершила такую глупость и вышла за него замуж.
Бекки изумленно уставилась на Джонни:
– С чего ты взял?
– Потому что Рейчел из породы мечтателей. И это дано понять очень немногим, поскольку ее образ жизни совсем не соответствует ее внутреннему содержанию. Она видит мир иначе. Ее чувства, убеждения глубже, чем у других людей, к тому же Рейчел более ранима. Она заслуживает лучшей участи, чем стать милой женушкой какого-нибудь неандертальца. И не будет она счастлива в этой роли.
Бекки поразило, насколько точную и глубокую оценку дал Рейчел Джонни. Она бы никогда не подумала, что Харрис обладает такой проницательностью. Да что там говорить, до сегодняшнего дня она вообще сомневалась в том, что он способен мыслить.
Возможно, чувство Рейчел к Джонни имело под собой более серьезную базу, нежели то, что предполагала Бекки.
– Ну раз уж ты все это знаешь, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что можешь причинить ей тяжелую душевную травму.
– Я скорее отсеку себе руку, но не позволю причинить боль Рейчел.
Это незатейливое признание было исполнено такой искренности, что смело опасения, переполнявшие душу Бекки. Ей стало предельно ясно, что, сколько бы препятствий ни было на пути Рейчел к счастью с Джонни, чувства молодого человека не входили в их число.
– Бекки, где ты? Мне нужно… – Голос Элизабет донесся из коридора и, как только она сама появилась на пороге гостиной, тут же оборвался. – О! – вымолвила Элизабет и придирчиво оглядела гостя с ног до головы. Судя по выражению ее лица, преображение Джонни явилось для нее не меньшим шоком, чем для Бекки. Но Элизабет, прошедшая хорошую школу светского общения, годами шлифовавшая искусство приема гостей, мгновенно освоилась. Бекки не знала никого, кто мог бы с такой же легкостью преодолевать возникшую неловкость и продолжать разговор как ни в чем не бывало. – Я не знала, что вы уже здесь. Здравствуйте. Спасибо, что пришли к нам на обед.
– Спасибо за приглашение.
Волнение Бекки, которой выпала роль рефери в предстоящем поединке, несколько улеглось. Мать держалась хотя и официально, но вполне пристойно. Судя по всему, она прониклась сознанием того, насколько серьезны были чувства ее дочери к этому человеку, поэтому грубости себе не позволяла.
Элизабет, однако, удивила и смутила Бекки своей прямотой.
– Рейчел сказала мне, что любит вас. И лишь одно это обстоятельство требует, чтобы мы познакомились. Вы так не считаете?
– Совершенно с вами согласен, мэм. – Джонни улыбнулся ей.
Элизабет была из той же породы упрямцев, что и Бекки, а может, просто в силу своего возраста не так падка на мужскую привлекательность. Обаяние Джонни совершенно не подействовало на нее.
– Я рада, что вы со мной согласны. Так вам будет проще понять то, что я хотела бы сказать. – Элизабет прошла в глубь комнаты, остановившись у камина на почтительном расстоянии от Джонни. И сложила руки на груди.
Бекки, угадав настроение матери, уповала лишь на скорейшее возвращение Рейчел. Но надежды ее были напрасны.
– Вы должны знать, что я категорически против ваших отношений с Рейчел. Она убеждена в том, что вы не убийца, и здесь я вынуждена подчиниться мнению дочери хотя бы в силу ее большей осведомленности в данном деле. – Элизабет вскинула голову, глаза ее горели. Она сделала несколько шагов вперед, нацелив указательный палец прямо на нос Джонни. – Но предупреждаю: если с моей дочерью что-то случится, отвечать за это я заставлю тебя, какие бы приговоры ни выносил суд. Я возьму ружье мужа, разыщу тебя и застрелю. Я – старуха, моя жизнь прожита, и терять мне нечего. Так что запомни. Тебе все ясно?
– Да, мэм.
Бекки с облегчением отметила, что Джонни слегка позабавил страстный монолог матери. Она опасалась, что его ответная реакция окажется не менее агрессивной и тогда будет сложно объяснить Рейчел, почему она не вмешалась. Впрочем, разве под силу кому-нибудь остановить мать, когда она атакует?
– Хорошо. Тогда, может, вы будете так любезны выйти в сад и позвать Рейчел и девочек? Обычно я не обращаюсь к гостям с подобной просьбой, но дочь все утро как на иголках в ожидании, когда же вы появитесь. Она хотела сама вас встретить, чтобы не дать мне возможности высказаться. Но я рада, что вы пришли чуть раньше.
– Разве что чуть-чуть. – Джонни в упор посмотрел на Элизабет. – Впрочем, я тоже этому рад. Благо, и у меня появилась возможность высказаться. Вам не стоит опасаться того, что я убью Рейчел, потому что я, разумеется, этого не сделаю. Но что касается наших отношений, то это сугубо наше личное дело. И никого более.
Элизабет окинула Джонни оценивающим взглядом, и у Бекки возникло ощущение, будто она присутствует перед началом поединка двух врагов. Потом Джонни улыбнулся Элизабет; и Бекки перевела дух, поскольку шпаги, поднятые в приветственном салюте, оказались вложенными в ножны.
– Пожалуй, я схожу за Рейчел. Извините. – Кивнув обеим женщинам, он вышел из гостиной, и через пару секунд хлопнула входная дверь.
Элизабет посмотрела на Бекки:
– Я его не таким себе представляла.
– Я тоже. – Бекки набралась храбрости. – Мама, как ты могла сказать такое? Это прозвучало настолько грубо.
– Лучше пусть так, чем потом убиваться над загубленной сестрой. Я не хочу сказать, что вижу в нем злодея, но кто знает? Он, конечно, красивый парень и умеет постоять за себя. Я ценю это качество в мужчинах. Но все равно еще слишком рано составлять о нем мнение. Посмотрим, как у них сложатся отношения.
– Мама…
– Ах, оставь, Бекки. Иди лучше на кухню. Мне нужна твоя помощь.
Лишь только раздался звонок, она уже сообразила, кто пришел. Обычно на воскресные обеды Элизабет приглашала человек шесть гостей. Сегодня ждали только одного.
Джонни Харриса.
С приклеенной приветливой улыбкой Бекки широко распахнула дверь. И замерла, в изумлении раскрыв рот.
– Бог мой! – ахнула она, не веря своим глазам, и вновь оглядела вошедшего с ног до головы. Джонни был в дорогом темно-синем строгого покроя костюме, который сидел на нем как влитой, накрахмаленной белой рубашке и бежевом галстуке. Он подстригся. У него была модная стрижка, популярная среди бизнесменов, – волосы зачесаны назад, слегка прикрывая уши, и касаются сзади воротника рубашки.
– Я не рано? – спросил он.
Бекки посмотрела ему в глаза. Это был действительно Джонни Харрис. Голубые глаза, красивое лицо обольстителя – ничто не изменилось с давней школьной поры. Увидев его вчера на похоронах Гленды, Бекки признала его первым красавцем Тейлорвилла, но в джинсах и длинноволосый, он был вовсе не тем типом мужчины, которого она желала бы для себя. Сейчас Джонни вполне соответствовал ее представлениям о настоящем мужчине, и Бекки даже поймала себя на том, что завидует сестре, которой удалось подцепить такого франта.
– Бекки? – Он вопросительно посмотрел на нее, поскольку пауза явно затянулась.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – вырвалось у нее искреннее признание. Мимолетный приступ зависти сменился предвкушением того, как обрадуется Рейчел преображению своего возлюбленного. Она улыбнулась. – Сестра будет поражена.
– Думаю, ты подготовишь ее к этому. – Следуя приглашению, Джонни прошел в огромный холл, декорированный бронзовыми бюстами, античными ландшафтами на стенах и восточными коврами на сверкающем паркетном полу. Похоже, он не испытал особой неловкости от такого великолепия и быстро освоился. – А где Рейчел?
– Она в саду с папой и девочками. Проходи в гостиную. Я принесу тебе что-нибудь выпить. – Бекки захлопнула входную дверь и провела Джонни в гостиную. – Присаживайся, пожалуйста. Что тебе принести?
– Чаю со льдом, если можно, – сказал Джонни и прошел в дальний угол комнаты к огромному окну, выходящему в сад. Отсюда было хорошо видно, как Рейчел катает по дорожкам инвалидную коляску отца. – Спасибо, – поблагодарил он, когда Бекки вернулась со стаканом чаю. – Это твои дети? – Он кивнул на трех девочек, которые возились в траве.
– Да. Вон та, с черными волосами, Лиза. Чуть помладше, светловолосая – Лорен, а малышку зовут Кейти. Надеюсь, ты не будешь возражать, если дети пообедают с нами? Они всегда присоединяются к нам на воскресный ленч.
– Я люблю детей.
– Правда? – Бекки и самой показалось, что вопрос ее прозвучал многозначительно, она вдруг живо представила, как Джонни нянчит собственных детей. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она перевела разговор на другую тему: – Рейчел мне говорила, что ты и собак любишь.
– Говорила? – Медленная улыбка проплыла по его лицу, и он отхлебнул чаю. – А мне Рейчел говорила, что вы с мамой собак не любите.
– Почему? Вовсе нет. Просто у нас в доме никогда не было собак. У моих девочек есть кот.
– Замечательно.
Темы для разговора были исчерпаны. Бекки, которая никогда раньше не испытывала дискомфорта при общении с мужчинами, несколько растерялась, тщетно пытаясь подыскать подходящий сюжет. Джонни не смотрел на нее, он стоял, потягивая чай и наблюдая за Рейчел. По лицу его невозможно было угадать, о чем он думает. Бекки вспомнила о его дикой, бунтарской юности, о проведенных в тюрьме годах, об убийствах, которых, как уверяла Рейчел, он не совершал, и внутренне содрогнулась. Конечно, Джонни был шикарным мужчиной, но аура опасности, неизменно сопровождавшая его образ, никак не позволяла представить его рядом с сестрой. Милой мечтательницей Рейчел, такой умницей, до сих пор не совершившей, казалось, ни одного опрометчивого поступка. Рейчел, которая всегда умела находить правильные решения и исполняла их с завидным упорством. Представить ее вместе с таким головорезом, как Харрис – пусть даже и холеным, отутюженным, как сегодня; казалось невозможным.
– Рейчел… без ума от тебя, – вдруг выпалила Бекки. Ей стало интересно, что он скажет на это.
Рейчел никогда не имела такого успеха у мужчин, как сама Бекки, и, возможно, этот самец привлек ее именно своей откровенной сексуальностью. Бекки подумала о том, что, если уловит в его ответе легкое пренебрежение…
– Это она тебе сказала? – Джонни устремил на нее прямой немигающий взгляд, так что Бекки стало неуютно.
Она никак не могла понять, почему так нервничает в его присутствии. Может, дело в его репутации? Или во внешности? А может, в его костюме, поневоле вызывающем в ней ассоциацию с волком в овечьей шкуре?
– Да. Она сама мне сказала.
Он улыбнулся, и Бекки с изумлением обнаружила, что, помимо сногсшибательной внешности, он обладает огромным обаянием. Неудивительно, что Рейчел увлеклась им, притом очень серьезно. Если бы не Рейчел, подумала Бекки, она бы и сама не прочь была пофлиртовать с ним. Разумеется, ни о каких серьезных отношениях, тем более о замужестве, с Джонни Харрисом не могло быть и речи. Но легкий роман, флирт – почему бы нет? Это наверняка было бы волнующим эпизодом. Да, если только не выяснится, что он и есть тот самый маньяк-убийца, чего так опасалась Элизабет.
– Твоя сестра – удивительный человек.
Бекки прогнала прочь атаковавшие ее страхи.
– Я знаю. И рада, что ты это понимаешь.
Джонни как завороженный вновь устремил взгляд в окно, отхлебнул еще чаю и обернулся к Бекки:
– Рейчел говорила, что ты разводишься. Мне очень жаль.
– Спасибо. – Бекки собралась с духом. Если она хотела узнать настоящего Джонни Харриса, не стоило ходить вокруг да около. Светская беседа обязательно заведет в никуда. – Надеюсь, ты не истолкуешь мои слова как грубую попытку вмешаться в ваши отношения, но я хочу сказать, что сестра очень дорога мне. Ты… она… – Несмотря на отчаянные усилия, Бекки опять разволновалась. – Вы такие разные.
– Ну, на первый взгляд, пожалуй. Но твоя сестра обладает редким даром смотреть в глубину.
– Между вами пропасть в несколько лет.
– Меня это не смущает. Для меня она молодая женщина.
Мимолетная улыбка, сопровождавшая его слова, повергла Бекки в смущение, и она замолчала. Последовав примеру Джонни, она отпила чаю и посмотрела в окно на Рейчел, которая уже везла отца к дому. С развевающимися от ветра волосами, в ярко-желтом платье, широкая юбка которого путалась в ее стройных ногах, Рейчел выглядела гораздо моложе своих тридцати четырех лет. Ее лицо светилось любовью, когда она наклонилась к отцу и начала что-то говорить ему, хотя Бекки знала, что он не понимает ни слова и вряд ли вообще осознает, что к нему обращаются. Наблюдая за сестрой, Бекки чувствовала, как ее сердце переполняет нежность, но в то же время испытывала потребность защитить родное существо.
– Я хочу лишь одного – чтобы она была счастлива. Сестра заслуживает этого, – пылко заявила Бекки.
– В таком случае наши желания совпадают.
– Роб… ну, мужчина, с которым она встречалась… он замечательный человек. Фармацевт, имеет собственный дом, ему сорок лет. Он мог бы стать для нее хорошим мужем. – Слова Бекки были куда более многозначительны, чем это могло показаться.
– Тут я с тобой не соглашусь. Я думаю, уже через год она была бы глубоко несчастна, если бы совершила такую глупость и вышла за него замуж.
Бекки изумленно уставилась на Джонни:
– С чего ты взял?
– Потому что Рейчел из породы мечтателей. И это дано понять очень немногим, поскольку ее образ жизни совсем не соответствует ее внутреннему содержанию. Она видит мир иначе. Ее чувства, убеждения глубже, чем у других людей, к тому же Рейчел более ранима. Она заслуживает лучшей участи, чем стать милой женушкой какого-нибудь неандертальца. И не будет она счастлива в этой роли.
Бекки поразило, насколько точную и глубокую оценку дал Рейчел Джонни. Она бы никогда не подумала, что Харрис обладает такой проницательностью. Да что там говорить, до сегодняшнего дня она вообще сомневалась в том, что он способен мыслить.
Возможно, чувство Рейчел к Джонни имело под собой более серьезную базу, нежели то, что предполагала Бекки.
– Ну раз уж ты все это знаешь, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что можешь причинить ей тяжелую душевную травму.
– Я скорее отсеку себе руку, но не позволю причинить боль Рейчел.
Это незатейливое признание было исполнено такой искренности, что смело опасения, переполнявшие душу Бекки. Ей стало предельно ясно, что, сколько бы препятствий ни было на пути Рейчел к счастью с Джонни, чувства молодого человека не входили в их число.
– Бекки, где ты? Мне нужно… – Голос Элизабет донесся из коридора и, как только она сама появилась на пороге гостиной, тут же оборвался. – О! – вымолвила Элизабет и придирчиво оглядела гостя с ног до головы. Судя по выражению ее лица, преображение Джонни явилось для нее не меньшим шоком, чем для Бекки. Но Элизабет, прошедшая хорошую школу светского общения, годами шлифовавшая искусство приема гостей, мгновенно освоилась. Бекки не знала никого, кто мог бы с такой же легкостью преодолевать возникшую неловкость и продолжать разговор как ни в чем не бывало. – Я не знала, что вы уже здесь. Здравствуйте. Спасибо, что пришли к нам на обед.
– Спасибо за приглашение.
Волнение Бекки, которой выпала роль рефери в предстоящем поединке, несколько улеглось. Мать держалась хотя и официально, но вполне пристойно. Судя по всему, она прониклась сознанием того, насколько серьезны были чувства ее дочери к этому человеку, поэтому грубости себе не позволяла.
Элизабет, однако, удивила и смутила Бекки своей прямотой.
– Рейчел сказала мне, что любит вас. И лишь одно это обстоятельство требует, чтобы мы познакомились. Вы так не считаете?
– Совершенно с вами согласен, мэм. – Джонни улыбнулся ей.
Элизабет была из той же породы упрямцев, что и Бекки, а может, просто в силу своего возраста не так падка на мужскую привлекательность. Обаяние Джонни совершенно не подействовало на нее.
– Я рада, что вы со мной согласны. Так вам будет проще понять то, что я хотела бы сказать. – Элизабет прошла в глубь комнаты, остановившись у камина на почтительном расстоянии от Джонни. И сложила руки на груди.
Бекки, угадав настроение матери, уповала лишь на скорейшее возвращение Рейчел. Но надежды ее были напрасны.
– Вы должны знать, что я категорически против ваших отношений с Рейчел. Она убеждена в том, что вы не убийца, и здесь я вынуждена подчиниться мнению дочери хотя бы в силу ее большей осведомленности в данном деле. – Элизабет вскинула голову, глаза ее горели. Она сделала несколько шагов вперед, нацелив указательный палец прямо на нос Джонни. – Но предупреждаю: если с моей дочерью что-то случится, отвечать за это я заставлю тебя, какие бы приговоры ни выносил суд. Я возьму ружье мужа, разыщу тебя и застрелю. Я – старуха, моя жизнь прожита, и терять мне нечего. Так что запомни. Тебе все ясно?
– Да, мэм.
Бекки с облегчением отметила, что Джонни слегка позабавил страстный монолог матери. Она опасалась, что его ответная реакция окажется не менее агрессивной и тогда будет сложно объяснить Рейчел, почему она не вмешалась. Впрочем, разве под силу кому-нибудь остановить мать, когда она атакует?
– Хорошо. Тогда, может, вы будете так любезны выйти в сад и позвать Рейчел и девочек? Обычно я не обращаюсь к гостям с подобной просьбой, но дочь все утро как на иголках в ожидании, когда же вы появитесь. Она хотела сама вас встретить, чтобы не дать мне возможности высказаться. Но я рада, что вы пришли чуть раньше.
– Разве что чуть-чуть. – Джонни в упор посмотрел на Элизабет. – Впрочем, я тоже этому рад. Благо, и у меня появилась возможность высказаться. Вам не стоит опасаться того, что я убью Рейчел, потому что я, разумеется, этого не сделаю. Но что касается наших отношений, то это сугубо наше личное дело. И никого более.
Элизабет окинула Джонни оценивающим взглядом, и у Бекки возникло ощущение, будто она присутствует перед началом поединка двух врагов. Потом Джонни улыбнулся Элизабет; и Бекки перевела дух, поскольку шпаги, поднятые в приветственном салюте, оказались вложенными в ножны.
– Пожалуй, я схожу за Рейчел. Извините. – Кивнув обеим женщинам, он вышел из гостиной, и через пару секунд хлопнула входная дверь.
Элизабет посмотрела на Бекки:
– Я его не таким себе представляла.
– Я тоже. – Бекки набралась храбрости. – Мама, как ты могла сказать такое? Это прозвучало настолько грубо.
– Лучше пусть так, чем потом убиваться над загубленной сестрой. Я не хочу сказать, что вижу в нем злодея, но кто знает? Он, конечно, красивый парень и умеет постоять за себя. Я ценю это качество в мужчинах. Но все равно еще слишком рано составлять о нем мнение. Посмотрим, как у них сложатся отношения.
– Мама…
– Ах, оставь, Бекки. Иди лучше на кухню. Мне нужна твоя помощь.
42
Джереми открыл глаза, но все равно ничего не увидел. На какое-то мгновение его охватил страх – он решил, что ослеп. Потом до него дошло, что кругом просто очень темно. Так темно, что ничего не видно. Абсолютно ничего, даже собственных коленок, которые он подтянул почти к самому носу, лежа на боку на чем-то очень твердом и холодном.
Все, что его окружало, было холодным. Пахло гнилью, как в подвале. В доме его отца, насколько помнил Джереми, не было таких темных, холодных и дурно пахнущих помещений. У него и подвала-то не было. И погреба. А это место, где валялся Джереми, скорее напоминало погреб.
Джереми содрогнулся, осознав, что находится не в отцовском доме. Тогда, может, он умер? И попал в ад или в чистилище? Может, где-то рядом его мама? Но нет, она на небесах. Если кто и заслуживал райской жизни, так это его мама.
Мальчик поднял голову, пытаясь оглядеться. Острая боль пронзила череп, и ему стало не по себе от нахлынувшего приступа тошноты. Похоже, голова была разбита. Но как он умудрился разбить голову? Он что, упал?
Потом очень медленно вернулась память. Он сидел на крыльце, и кто-то – только не Хизер – позвал его помочь освободить Сэма. Джереми вдруг на секунду стал ясновидящим, ему словно открылась страшная правда о том, что этот же человек убил его мать. То, что он видел однажды в темноте, вернулось за ним.
Джереми заскулил. Звук собственного голоса напугал его, и мальчик мигом замолк. Что, если он в ловушке убийцы? А вдруг тот прячется где-то поблизости, прислушиваясь, не проснулся ли пленник? Убьет ли он его, как убил когда-то его мать?
Очень осторожно и очень тихо Джереми вновь положил голову на что-то твердое и холодное, подтянул колени повыше и обхватил их руками. Свернувшись калачиком, он опять закрыл глаза.
Тихие слезы струились по его щекам.
Все, что его окружало, было холодным. Пахло гнилью, как в подвале. В доме его отца, насколько помнил Джереми, не было таких темных, холодных и дурно пахнущих помещений. У него и подвала-то не было. И погреба. А это место, где валялся Джереми, скорее напоминало погреб.
Джереми содрогнулся, осознав, что находится не в отцовском доме. Тогда, может, он умер? И попал в ад или в чистилище? Может, где-то рядом его мама? Но нет, она на небесах. Если кто и заслуживал райской жизни, так это его мама.
Мальчик поднял голову, пытаясь оглядеться. Острая боль пронзила череп, и ему стало не по себе от нахлынувшего приступа тошноты. Похоже, голова была разбита. Но как он умудрился разбить голову? Он что, упал?
Потом очень медленно вернулась память. Он сидел на крыльце, и кто-то – только не Хизер – позвал его помочь освободить Сэма. Джереми вдруг на секунду стал ясновидящим, ему словно открылась страшная правда о том, что этот же человек убил его мать. То, что он видел однажды в темноте, вернулось за ним.
Джереми заскулил. Звук собственного голоса напугал его, и мальчик мигом замолк. Что, если он в ловушке убийцы? А вдруг тот прячется где-то поблизости, прислушиваясь, не проснулся ли пленник? Убьет ли он его, как убил когда-то его мать?
Очень осторожно и очень тихо Джереми вновь положил голову на что-то твердое и холодное, подтянул колени повыше и обхватил их руками. Свернувшись калачиком, он опять закрыл глаза.
Тихие слезы струились по его щекам.
43
– Тетя Рейчел, смотри!
Рейчел катила инвалидную коляску к дому, когда рядом раздался звонкий голос Лорен. Рейчел посмотрела в ту сторону, куда указывала девочка, и нахмурилась. Что за мужчина шагал им навстречу?
Джонни! Рейчел открыла рот, окинув изумленным взглядом стройного незнакомца с идеально уложенной шевелюрой в начищенных дорогих ботинках. Он определенно был самым красивым мужчиной, а элегантная одежда превратила его в солидного и уверенного в себе джентльмена – таким Рейчел его не знала. Итак, перед ней был молодой, красивый, суперсексуальный незнакомец, даже отдаленно не напоминающий Джонни Харриса.
– Ну? – Он ухмыльнулся, подойдя ближе, не отваживаясь заговорить, видимо, обескураженный выражением ее лица.
Рейчел покачала головой.
– Ты, подстригся!
– Но ты же просила.
– Это не значит, что ты должен был… Надеюсь, ты не для меня это сделал?
– Нет, для Волка. Конечно, для тебя. И для себя тоже. Мне уже не по возрасту игры в Джеймса Дина.
Она прочла в его глазах подтверждение этим словам. Джонни созрел для того, чтобы, повзрослев, отказаться от образа хулигана, уйти от прошлого. Это одновременно растрогало и приятно взволновало ее. А что, если будущее для них обоих не было таким уж невозможным, как ей казалось?
– Ты выглядишь потрясающе.
– Спасибо. Ты тоже восхитительна. – Он посмотрел на Стена, который сидел, уставившись в пустоту, обошел инвалидную коляску, нежно взял Рейчел за подбородок и поцеловал ее. Поцелуй был коротким, но чувственным и властным.
Рейчел, одурманенная, приподнялась на цыпочки, обвила его шею руками и прильнула к его губам. Дружное хихиканье, раздавшееся у нее за спиной, смутило Рейчел. Она обернулась, чувствуя, что пылает.
Джонни усмехнулся, когда она отпрянула от него. Лорен, Лиза и Кейти таращили глаза на влюбленную парочку.
– Это твой новый ухажер, тетя Рейчел? – спросила изумленная Лорен.
Рейчел напрасно думала, что ее смущение уже достигло высшей точки. Румянец становился все более ощутимым и буквально прожигал ей кожу.