Робардс Карен. Секс лучше шоколада

   А ей-то хотелось установить дистанцию.
   Чувствуя себя в ловушке и уже начиная паниковать, она выдержала его взгляд. С растрепавшимися волосами и сонным взглядом, с легкой улыбочкой на губах он выглядел как мужчина, вполне довольный жизнью.
   При мысли об этом Джули поморщилась.
   Должно быть, он это заметил, потому что улыбка исчезла, сменившись встревоженным взглядом, а затем иронической гримасой. Рука, та самая, которую она только что убрала со своей груди, снова обхватила ее. Теперь тепло его широкой ладони казалось ей неприятно фамильярным. Джули напряглась всем телом, более чем когда-либо чувствуя себя в ловушке.
   – Ну что, тебе было так же хорошо, как и мне? – спросил Макс с легкой иронией в голосе, подсказавшей ей, что он догадывается о ее чувствах и не ждет, что она сейчас его обнимет, поцелует и попросит добавки.
   Слава богу, он сам не начал ее целовать и приставать с нежностями – такова была первая связная мысль, родившаяся в голове у Джули. Может, она и голая, а он лежит на ней, но он по-прежнему все тот же Макс, с ним она может справиться. А вот поцелуи и нежности… Нет, это не по ней. Сначала ей надо разобраться в собственных чувствах.
   – Мне было хорошо. Спасибо тебе большое. А теперь будь так добр, слезь с меня.
   Она говорила церемонно-вежливым тоном, каким еще недавно пользовалась в гостях, чтобы поблагодарить хозяйку дома за прекрасный вечер.
   Очевидно, он этого не оценил. Его глаза прищурились.
   – Та-а-ак, я вижу, мы уже перешли к следующей стадии: настало утро, мы сожалеем о случившемся и ненавидим себя. Господи, Джули, как ты можешь быть такой предсказуемой?

ГЛАВА 22

   Макс не знал, откуда у него взялось такое чувство, будто он только что нашел в бумажнике выигрышный лотерейный билет и вдруг обнаружил, что срок получения истек на прошлой неделе. У него в постели лежит обнаженная красотка. Обнаженная красотка, с которой он только что чертовски хорошо провел время. Обнаженная красотка, по которой он томился и сох с тех самых пор, как в первый раз ее увидел.
   И чем это она так недовольна?
   – Ни о чем я не жалею и ненависти к себе не испытываю. К тому же сейчас не утро. И, помнится, я просила тебя слезть с меня. Пожалуйста.
   Интересно, сколько еще она собирается мучить его своим изысканно вежливым тоном? Долго ему не продержаться.
   Макс перекатился на бок, продолжая удерживать ее рукой, чтобы она не могла просто взять и соскочить с кровати. Конечно, на досуге приятно было бы помечтать о том, как она бежит по улице в чем мать родила, а он, тоже в костюме Адама, следует за ней по пятам. Но на деле до этого вряд ли дойдет. А если это все же случится, у миссис Лейферман будет пир души, которым она непременно поделится с бабушкой, и тогда при следующем визите он свое получит по полной программе.
   – Ты что, никогда не вела постельных разговоров? Что-то вроде: «О, Макс, это было просто замечательно»?
   Он и сам не знал, в чем дело, но ее нескрываемое желание оставить краткую, но бурную интерлюдию позади почему-то злило его до чертиков. Ее кожа под его рукой казалась шелковистой и упругой, ему пришлось силой подавить в себе желание погладить ее: он догадывался, что в настоящий момент ласка не встретит доброжелательного приема. Ее правый бок был прижат к нему, нежный и теплый, от нее шел настолько восхитительный запах, что ему хотелось проглотить ее в один присест. Тонкий аромат духов, которыми она обычно пользовалась, смешиваясь с ни с чем не сравнимым запахом секса, кружил ему голову. Может, в этом все и дело? Вдыхая этот запах, он не мог нормально думать.
   – Тебе что, нужен отчет по минутам?
   «И чего это она так заважничала?» – удивился Макс. Впрочем, его раздражало не только это. Он заметил, что теперь Джули лежит, прикрывая руками грудь. Бесподобная ножка, ближайшая к нему, была согнута в колене и наклонена вовнутрь, скрывая от него другие существенные части тела. Она как будто забыла, что он совсем недавно исследовал каждый дюйм ее кожи, причем не только глазами.
   За неимением лучшего его взгляд вернулся к ее лицу. Нет, лучше было этого не делать. Ее огромные карие глаза сверкали негодованием, щеки пылали румянцем, волосы в полном беспорядке разметались по подушке, образуя над головой нечто вроде нимба.
   Макс нахмурился. Вся помада уже исчезла с ее губ под его поцелуями, лицо выражало крайнее недовольство, и все равно она была до того хороша, что просто дух захватывало
   Потом она начала покусывать нижнюю губу. Он почувствовал, что готов начать все по новой.
   Черт! Только этого ему не хватало!
   – Послушай, – сказал Макс, – почему бы тебе не спрятать эту недовольную мину куда-нибудь подальше? Ты хорошо провела время. Ты кончила.
   Она перестала покусывать нижнюю губку и мрачно уставилась на него.
   – Пусти. Дай мне встать.
   Макс любезно отвел руку в сторону и был награжден за примерное поведение видом ее аппетитной попки и стройных ног: она слезла с кровати и встала к нему спиной. Опершись на локоть, он невольно залюбовался тонкими лопатками и хрупкой линией позвоночника, не говоря уж о паре умопомрачительных ягодиц, но тут она присела, чтобы подобрать с пола упавшую простыню, и скрылась из виду. Макс инстинктивно вытянул шею, но это не помогло: Джули уже заворачивалась в длинное темно-синее полотнище.
   Когда она выпрямилась, целомудренно оправляя простыню вокруг ног и заткнув один конец между грудей, Макс случайно взглянул на себя и тотчас же схватился за край простыни, на которой лежал, но она крепилась к матрацу на резинках, и ему лишь яростным рывком удалось освободить один угол и натянуть его до пояса, чтобы скрыть, что он уже при полной оснастке.
   Закутавшись от подмышек до пят в складки синей ткани, Джули сочла себя готовой к бою: встряхнула волосами, набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к нему:
   – Будь так добр, ты не мог бы встать и одеться? Я должна вернуться в магазин. У меня в три встреча с важной клиенткой.
   Макс бросил взгляд на часы и улыбнулся ей. Правда, это была не слишком ласковая улыбка, скорее злорадная, но на более светлые чувства он был сейчас не способен.
   – Тебе чертовски не повезло, Мисс Америка. Сейчас четверть пятого. Мне казалось, что мы договорились: ты сегодня на работу не вернешься.
   – Ничего подобного! Речь идет о Карлин Скуабб! – воскликнула она с ужасом. Теперь ее взгляд, устремленный на него, грозил настоящей бурей. – И если уж ты заговорил о недовольной мине, лучше бы посмотрел на себя! Не понимаю, чем ты недоволен? Ты получил что хотел.
   – Я? – Макс смерил ее взглядом от взлохмаченной макушки до покрытых розовым лаком ноготков на пальцах ног, выглядывающих из-под складок простыни. – При чем тут я? По-моему, это не я говорил, – тут он запищал фальцетом, передразнивая ее:
   – «Я хочу, чтобы ты отвез куда-нибудь, где мы будем одни, раздел и оттрахал, пока я не закричу». Я лишь выполнил твою просьбу. И ты не можешь отрицать, дорогая: ты действительно кричала.
   Губы Джули сжались, глаза, устремленные на него, изливали смертоносные лучи. Но она сделала над собой усилие и не сорвалась, хотя ее терпение было на пределе. Ее руки сжались в кулаки, глаза закрылись, он догадался, что она мысленно считает до десяти. Она сделала глубокий вздох.
   Когда Джули снова открыла глаза и посмотрела на него, ее взгляд был спокоен и холоден. Настолько холоден, что Макс разозлился. Он предпочел бы честную и открытую схватку, а не эту холодную отстраненность.
   – Слушай, я же тебя ни в чем не обвиняю, верно? Ты прав, я этого хотела, и все, что здесь произошло, случилось не по твоей вине. Признаю, у меня нервы разыгрались. Мой брак рухнул, мне приходится преодолевать трудный жизненный этап, и секс с тобой стал для меня эмоциональной отдушиной. Ты мне помог, спасибо тебе, но было бы отлично, если бы мы могли подвести черту и забыть о том, что было.
   Максу потребовалась минута, чтобы все это усвоить. Так он стал для нее отдушиной? Уж лучше бы промолчала. Лучше бы вообще не раскрывала рта. Ничего более обидного он от нее еще не слышал, хотя за короткое время их знакомства наслушался всякого.
   – Без проблем, – сказал он вслух, встал с кровати и выпрямился, удерживая на поясе простыню.
   Не было смысла оповещать ее о том, что он готов, способен и от души настроен на второй раунд. Глядя, как она подбирает с полу трусики и бюстгальтер, Макс понял, что разозлился не на шутку, а это было глупо. Она поднесла ему на блюде эротическую мечту любого парня – обалденный секс без обычных женских штучек-дрючек на закуску, чего же тут злиться?
   И вообще, что, черт побери, с ним происходит?
   Очевидный ответ состоял в том, что она могла бы свести с ума и святого, а он не собирался в самое ближайшее время подавать заявление на канонизацию.
   – Не возражаешь, если я приму душ?
   Опять она вернулась к церемонно-вежливому тону, безумно раздражавшему его. Глупо, глупо, глупо на нее злиться. Нельзя позволять ей влезать к нему в печенки.
   Но он ничего не мог с собой поделать.
   – Будь как дома.
   Макс повел широким жестом в сторону ванной, мысленно поздравив себя с непроницаемым хладнокровием, достойным чемпиона по игре в покер. По дороге в ванную она бросила на него взгляд через плечо и одарила одной из своих загадочных улыбочек в духе Моны Лизы. А потом он остался один, дверь в его собственную ванную закрылась у него перед носом.
   «Дерьмо», – подумал Макс. И настроение у него дерьмовое. Никогда бы не поверил, что после такого классного секса можно чувствовать себя так паршиво. Что же здесь все-таки только что произошло?
   Макс все еще пытался это осмыслить, пока собирал с полу свою одежду, натягивал ее на себя, приглаживал, растрепавшиеся волосы и направлялся в кухню. Телефон зазвонил, но он его проигнорировал. Все равно он знал, кто это звонит, и у него не было настроения сейчас препираться с Хинклом. Лучше прихватить бутылочку пивка и, если Джули задержится в душе (он знал, что женщины умеют растянуть это пятиминутное дело чуть ли не на сутки), загрузить в компьютер скачанные у Сида файлы. Ведь в конечном счете все сводилось именно к этому, не так ли? Главное – не трахнуть Джули. Главное – достать Сида.
   Звук льющейся воды был слышен и в кухне. Не думать о Джули, стоящей под душем в чем мать родила, было свыше его сил. Телефон наконец умолк. Макс вытащил бутылку пива из холодильника, сорвал крышечку и, отпивая на ходу, отправился в гостиную. На пороге он замер.
   Из пасти Джозефины торчал телефонный шнур. Сам аппарат лежал на полу, опрокинувшись набок, трубка перевернулась брюхом кверху, как снулая рыба.
   – Черт ты тебя побрал, Джозефина! – рявкнул он.
   Пуделиха, будучи отнюдь не дурой, вскочила и опрометью кинулась в спальню, все еще стискивая в зубах шнур и волоча за собой стучащую по полу телефонную трубку.
   Макс припомнил и перечислил все известные ему ругательства, пока осматривал обезглавленный аппарат. Пациент был скорее мертв, чем жив. Оставалось только избавиться от трупа.
   Хорошо, что в спальне имеется отводная трубка, можно будет принимать звонки до замены основного аппарата. Макс вытащил провод из розетки на стене и положил останки усопшего на столик в прихожей для последующего захоронения в мусорном баке. Гибель телефона можно будет занести в графу неудач в конце длинного списка крупных и малых происшествий, разрешившихся не в его пользу в этот нелегкий день.
   Макс раздвинул занавески в надежде, что солнечный свет немного развеет его мрачное состояние. Свет хлынул в комнату и тут же выявил все недостатки его уборки: паутину по углам, пыль на кофейном столике. Отлично. Он опустился на диван, вскинул ноги на кофейный столик и отхлебнул еще пива. Его взгляд упал на брошенное платье Джули, лежащее светло-лиловой лужицей на полу у стены. Если он не джентльмен, то так и будет сидеть и ждать, пока она не выйдет из ванной, чтобы забрать платье. Если он джентльмен, то поднимет платье, встряхнет его, отнесет к ванной, постучит и крикнет, что оставляет платье висеть на ручке двери.
   Принять решение было нетрудно. Он не джентльмен. Макс остался на месте, следя за пылинками, кружащимися в солнечных лучах, и потягивая пиво.
   Раздался стук во входную дверь. Макс нахмурился и бросил взгляд в окно. Они с Джули провели в доме больше часа. Очевидно, миссис Лейферман уже агонизирует от любопытства. Обычно она так не поступала, охотничий сезон для нее наступал, только когда он выходил из дому, но не исключено, что ожидание оказалось слишком сильным испытанием для нервов старушки и она решила в срочном порядке одолжить у соседа стакан сахара или еще что-то в этом роде.
   Однако штанина белых, сшитых на заказ брюк, видная ему через окно, не принадлежала миссис Лейферман. Она, безусловно, покрывала мужскую ногу. И не требовалось быть гением сыска, чтобы догадаться, чья это нога.
   Макс встал и пошел открывать.
   – Ты что, совсем обалдел? – яростно набросился на него Хинкл прямо с порога и ворвался в дом, прежде чем Макс успел открыть рот. – У тебя проводка искрит, не иначе! Какого хрена ты опять связался с этим дерьмом? Если у тебя мозги заклинило насчет Сида Карлсона, это твое дело, но я в эти игры не играю, ясно? На кой ляд тебе сдался этот пижон? Он вреден для здоровья, сам знаешь.
   – И тебе привет, – мягко ответил Макс, закрывая дверь.
   Как всегда щегольски одетый, в белом костюме с черной рубашкой и черным галстуком, Хинкл встал посреди комнаты, подбоченившись и меряя друга негодующим взглядом. Макс прошел мимо него, подхватил со столика бутылку с пивом и допил все до дна. Он повел бутылкой в сторону напарника:
   – Пива хочешь?
   – Нет, черт тебя возьми, я не хочу пива. Я хочу знать, какого хрена ты опять вынюхиваешь вокруг Карлсона? Я как понял, что за объект снимаю, так чуть в штаны не наделал. Хотел позвонить, но ты же по сотовому опять не отвечаешь! А дома трубку снял и молчишь. Так вот, спрашиваю в лицо: что ж ты, гад, делаешь, а?
   Макс хотел было объяснить, что это Джозефина сняла трубку домашнего телефона, а не он, но решил, что дело того не стоит. Вместо этого он спросил:
   – Снимки сделал?
   – Ты хочешь знать, сделал ли я… – Хинкл чуть не взорвался. – Плевать я хотел на снимки! Мы не пустим их в ход. Слыхал? НЕ ПУСТИМ! Помнишь, что было, когда ты в последний раз с ним сцепился? Мы с тобой тогда служили в полиции, ты не забыл? Все у нас с тобой шло отлично. И что дальше? Ты вбил себе в голову, что тебе нужен Сид Карлсон. Ты хотел его прижать, а кончилось тем, что это он тебя прижал. Он тебя по стенке размазал и меня заодно. Второй раз я не дам себя размазать и тебя тоже не дам, если это в моих силах. Взгляни правде в глаза, Макс! Тебе не взять Сида Карлсона. Попробуй только, и он сделает из тебя котлету, только на этот раз я не…
   Хинкл оборвал себя на полуслове, выпучив глаза и уставившись куда-то за спину Макса. Макс понял, что запахло жареным, и оглянулся. Ну, конечно, в дверях стояла Джули – босиком, утопая в его белом махровом халате. Ее волосы были собраны воздушным узлом на макушке, ее прекрасное лицо было чисто умыто, огромные темные глаза вопросительно перебегали с Хинкла на него и обратно.
   – Джули, познакомься с моим напарником. Это Джордж Хинкл.
   Ничего другого Максу в голову не пришло, поэтому он решил представить их друг другу. Хотя бы частично. Он решил, что не стоит открывать Хинклу, кто такая Джули, а не то Хинкл обязательно психанет. Макса в эту минуту занимало другое: что она успела услышать? Он пристально вгляделся в нее, но ответа так и не нашел.
   – Джули… Карлсон? – задохнулся Хинкл, глядя на нее так, словно перед ним возникла шипящая шестифутовая кобра, а не ослепительная красавица в купальном халате.
   А Макс еще хотел умолчать о ее фамилии! Он был удивлен тем, что его напарник вообще ее узнал, да притом вот так сразу. Но в комнате теперь было светло, у Хинкла один только Карлсон и был на уме, к тому же Хинкл тоже работал охранником на свадьбе у Карлсона и, уж конечно, запомнил такую красотку, как Джули. Ни один мужчина в возрасте от десяти до девяноста не смог бы ее забыть. И откуда ему знать, может, Хинкл тысячу раз видел ее в городе после свадьбы? Он тоже был кровно заинтересован в том, чтобы знать все о Сиде, хотя бы для того, чтобы держаться от него подальше.
   – Джули наша клиентка, – пояснил Макс.
   Он сказал чистую правду, хотя любому было ясно, что Джули далеко не просто клиентка. Часто ли клиентки входят к нему в гостиную в его купальном халате на голое тело и явно прямо из душа?
   – Привет, – проговорила Джули.
   Она не улыбнулась, но Макс так и не смог решить, слышала она что-то неположенное или нет.
   – Дерьмо, – проворчал Хинкл, переводя взгляд на Макса. Макс встретил его потрясенный взгляд невозмутимо. Опомнившись, Хинкл повернулся к Джули:
   – Извините, мэм, это я не вам.
   Его взгляд приковался к чему-то на полу, выражение лица опять переменилось. Проследив за этим взглядом, Макс понял, что его партнер только что заметил платье Джули на полу. Видимо, Джули тоже это поняла: она шагнула вперед, с похвальным достоинством подняла платье и перекинула его через руку.
   – Вы были недавно в моем доме, правда? – спокойно и сдержанно спросила она у Хинкла. Мысленно Макс ей аплодировал: она не позволила ни Хинклу, ни ему увидеть смущение, которого не могла не испытывать. – Я слышала, как вы говорили с Максом по телефону. Вы… вам удалось заснять моего мужа с подружкой?
   Хинкл сглотнул.
   – Я… это… – Он повернулся к Максу. – Слушай, не мог бы я переговорить с тобой минутку с глазу на глаз?
   – Ему удалось, – ответил Макс за Хинкла, обращаясь к Джули.
   Она посмотрела на него, но он так ничего и не сумел прочитать в загадочной глубине ее глаз.
   – Я пойду оденусь. – Она направилась в спальню, но на полпути обернулась через плечо:
   – Рада была познакомиться, мистер Хинкл.
   Хинкл выдавил из себя болезненную гримасу, долженствующую означать улыбку.
   – Я тоже, миссис… м-м-м… Карлсон.
   Лицо Джули по-прежнему ничего не выражало, и Макс насторожился. Либо она слышала что-то не предназначенное для ее ушей, либо все еще была погружена в свое послепостельное похмелье. В гостиной установилось молчание, ничем не нарушаемое, пока в отдалении не послышался щелчок закрывающейся двери спальни.
   Потом Хинкл, уже близкий к апоплексии, набросился на напарника с удвоенной силой.
   – Какого хрена ты тут делаешь? – потребовал он объяснений яростным шепотом. – Ты трахаешь жену Сида Карлсона, ослиная задница! Ты что, совсем из ума выжил?
   Отрицать очевидное было бесполезно. Макс поставил бутылку из-под пива обратно на столик, сунул руки в передние карманы джинсов, покачался с пятки на носок и задумчиво посмотрел на Хинкла.
   – Как я уже говорил, Джули – наша клиентка. Она наняла меня… нас, чтобы узнать, не обманывает ли ее муж. Как ты мог убедиться, он ей изменяет.
   – Ты, сучий потрох, с ней спишь! – Хинкл говорил шепотом, но даже так создавалось полное впечатление, что он орет во всю глотку. – И никаких «нас» тут нет, заруби себе на носу. Ты сам по себе, чертов кретин!
   Макс вытянул губы трубочкой:
   – Ладно. Считай, что она мой личный клиент. Ну как, тебе уже полегчало?
   – Нет, мне не полегчало. Ни капельки. Кому это интересно, что она твой личный клиент, мать твою в душу! Что, повесишь ей объявление на шею? Да если Карлсон пронюхает, что мы за ним шпионим, у нас будет чертова уйма неприятностей. А если он узнает, что ты спишь с его женой – а он обязательно узнает, как только за дело возьмутся адвокаты, попомни мои слова, – он придет за нами. Не за тобой, за нами! Он нас раздавит. – Хинкл покачал головой. – Мы это уже проходили. Не знаю, как ты, а я туда больше ни ногой.
   Макс ответил не сразу. Все, что сказал Хинкл, было правдой. В прошлый раз, когда он попытался наехать на Сида, реакция последовала с ошеломляющей быстротой. Макс доложил начальству о своих планах и расставил ловушку, в которую, как он полагал, Сид должен был угодить, но не прошло и пары дней, как наркотики, пропавшие со склада вещественных доказательств, были найдены в его шкафчике в раздевалке.
   Начали внутреннее расследование, и тут же нашлось с полдюжины свидетелей, готовых присягнуть, что Макс продавал им любой товар – от кокаина до крэка и ЛСД – в свое служебное время. В ловушку, расставленную на Сида, никто не попался, и в результате конец пришел карьере Макса, а не Сида, причем та же метла, вымазанная дегтем, прошлась и по Хинклу – просто потому, что он имел несчастье быть напарником Макса. Макс отправился к своему непосредственному начальнику Грегу Раису, капитану полиции и – как он тогда полагал – другу, в попытке спасти от увольнения хотя бы Хинкла, но Раис сказал, что ничем помочь не может. Приказ спущен сверху: уволить обоих.
   Тот страшный провал на многое открыл Максу глаза. Щупальца спрута, за которым он охотился, раскинулись повсюду. Когда дерьмо попало в вентилятор, даже его товарищи и коллеги отвернулись от него, и он не знал, кто из них действительно убежден в его вине, а кто действует по наводке Сида.
   В конце концов это не имело значения. Официально никакого уголовного обвинения им так и не предъявили, но и его, и Хинкла уволили из департамента, их жизнь превратилась в ад. Это сблизило их – причина, по утверждению Хинкла, состояла в том, что никто другой не хотел иметь с ними дела, – и они создали частную сыскную контору «Макуорри и Хинкл».
   Если смотреть с этой точки зрения, Макс не мог не признать правоту Хинкла: лишь в последние полтора года они начали прилично зарабатывать, и вот теперь он поставил на карту их будущее, вновь отправившись в поход за головой Сида.
   – Я не могу просто бросить это дело, – тихо сказал Макс. – На этот раз я подобрался к нему слишком близко. Но ты в нем больше не участвуешь, начиная с этой минуты. Честно говоря, если хочешь выкупить мою долю в бизнесе, я тебя пойму. Не сомневаюсь, Дон Хедли из банка оформит тебе ссуду. Ты будешь в стороне, насколько это вообще возможно.
   – Не хочу я выкупать твою долю, – простонал Хинкл. – Неужели ты хоть раз в жизни не можешь поступить по-умному и не ввязываться в это дело?
   Макс начал что-то возражать, но тут открылась дверь спальни, и он знаком дал понять Хинклу, что надо молчать.
   У Хинкла был такой вид, будто кто-то заставил его проглотить целый стакан уксуса, но он промолчал, когда Джули появилась в дверях, такая красивая, что Максу стало не по себе: собственные джинсы вдруг показались ему слишком тесными. Очевидно, во всем были виноваты ее туфли, а может быть, шелестящее лиловое платье. Он хорошо помнил, как совсем недавно снимал с нее и то и другое.
   – Я вижу, вы заняты. – Джули бросила взгляд на Хинкла, ответившего ей нервной улыбкой. – Я могу вызвать такси. Мне нужно срочно вернуться на работу.
   – Я не занят. – Макс сунул свой пистолет за пояс джинсов, захватил очки и ключи. Он посмотрел на Хинкла. – Я тебе позвоню.
   – Угу, – промычал Хинкл и направился к двери.
   Появилась Джозефина. Ну, ясное дело: увидела, что все уходят, и решила присоединиться к компании. Не оставаться же дома одной! Джули посмотрела на нее.
   – Ты ее возьмешь или?..
   Макс бросил на Джозефину недовольный взгляд.
   – Бери ты. В машине она не натворит столько бед. Джули уже взяла собачку на руки.
   – Я вернусь в контору, – сказал Хинкл, придержав дверь для Джули. – Рад был познакомиться, миссис Карлсон.
   – До свидания, мистер Хинкл. – Джули уже спускалась по ступенькам крыльца к «Блейзеру».
   Бросив красноречивый взгляд на Макса, Хинкл направился к своей машине. Макс последовал за Джули, с радостью убедившись, что миссис Лейферман исчезла из поля зрения. Хоть в этом ему повезло. Хорошо бы это положило начало новой традиции.
   Джули молчала, пока он заводил «Блейзер» и разворачивался. Из прорезей кондиционера на них пахнуло пустынным суховеем. Тут она устремила на Макса взгляд, вызвавший у него в голове тревожный набат.
   – Итак, – спросила Джули, – я пропустила что-то интересное?

ГЛАВА 23

   «Сидеть в запаркованной машине на солнцепеке так же приятно, как колотить себя по голове молотком», – мрачно размышлял Роджер Баста. Ни то ни другое не входило в десятку его любимых занятий. Но Большой Босс ясно дал понять, что это его последний шанс уладить дело с Джули Карлсон. Если он облажается на этот раз, другого шанса не будет. Большого Босса не подводят. А кто подвел, тот не успел этим похвастаться.
   Баста следил за ней, выжидал, пока она выйдет из своего магазинчика. Как только Джули выйдет, он моментально покончит с ней раз и навсегда. Никаких больше сложных схем. Никаких заморочек насчет ДНК, никаких уловок, чтобы сбить с толку полицию. «Будь попроще» – вот таков отныне его лозунг. «Сделал дело – гуляй смело». В его случае пословицу можно понимать буквально. Убрав ее с дороги, он сможет спокойно отдохнуть.
   Пока Большой Босс не позовет его назад.
   Пожалуй, пора ему подумать об уходе на покой. Ему пятьдесят пять лет, это еще не старость. Но он становится староват для этого бизнеса. Он начал уставать. Ему стало страшно.
   Убийство Джули Карлсон стало первым делом, которое он завалил. Он начал сомневаться в своих способностях. Черт, это бы еще куда ни шло, но босс начал сомневаться в его способностях!
   Если он чему-то и научился за годы своей карьеры, так это тому, что с боссом не шутят. Такие шутки кончаются смертью.
   Тут ему впервые пришло в голову, что он, пожалуй, и не сумеет уйти на покой со своей кругленькой заначкой, чтобы спокойно тратить ее в течение долгих лет. Скорее у него есть полновесный шанс покинуть этот бизнес ногами вперед. Все эти годы Большой Босс оставлял за собой слишком много трупов, а он, Баста, знал, где они зарыты. В буквальном смысле.