Страница:
– Аминь, – согласилась Джули.
Они помолчали, пока он обгонял медленно тянувшийся по дороге грузовичок. Потом он посмотрел на нее.
– Слушай, в следующий раз, когда тебе захочется проследить за мужем во время ночного загула, не берись за дело сама. Лучше найми профессионала.
Если он хотел отвлечь ее от мрачных мыслей, ему это удалось.
– Профессионала? – Джули чуть не расхохоталась в голос. – Профессионала в какой области? Специалиста по выслеживанию мужей?
– Частного детектива. Ты его нанимаешь, он добывает доказательства, уличающие твоего мужа в супружеской неверности, и передает их тебе. Это куда спокойнее, чем браться за дело самой, поверь мне. И куда безопаснее для тебя.
– Частного детектива? – с сомнением переспросила Джули. – Я даже не знаю, где его искать. В телефонном справочнике? По-моему, рискованно. Тут у нас все друг с другом знакомы. Это непременно выплывет наружу, пойдут слухи, сплетни. Сид обязательно узнает.
– Не узнает, если найдешь человека, которому можно доверять.
– А я никому не могу доверять, когда речь идет о Сиде.
В ее голосе прозвучала горечь. Сид был из рода Карлсонов и Сидни, а в Южной Каролине Карлсоны и Сидни, наряду с Паффами, Петтигрю и Хьюли, пользовались исключительными правами. При желании Сид мог бы насчитать полгорода кровных родственников или свойственников. Другая половина города, к которой принадлежало и ее лишенное родословной семейство, была не в счет.
– Ты можешь доверять мне.
– Тебе?
– Я Макуорри из фирмы «Макуорри и Хинкл, частные детективы».
– Ты частный детектив?! Ты шутишь?
– Я серьезен как гробовщик.
– Вот уж никогда бы не подумала!
Дебби – частный сыщик? Обдумывая новость, Джули постепенно пришла к выводу, что не такая уж она умопомрачительная. Каждый должен как-то зарабатывать себе на жизнь. Куда труднее было бы вообразить его банковским клерком.
– И женщины нанимают тебя следить за своими мужьями?
– По сто раз на дню. – Он улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. – И мужья просят проследить за женами. Ты не поверишь, сколько на свете неверных супругов! Мне иногда кажется, что таких большинство. Так что твой случай не уникален, поверь мне.
Думать об этом было так грустно, что Джули не нашлась с ответом и молчала, пока большой зеленый щит у дороги не вывел ее из задумчивости.
– Мой поворот!
Ей казалось, что он пропустит поворот: она предупредила его слишком поздно. Но он свернул на нужную полосу в тот самый момент, как она крикнула. Ну да, конечно, она же сама сказала ему об этом заранее: первый поворот на Саммервилл. Хорошо, что он запомнил.
«Блейзер» съехал с шоссе, остановился на красный свет и углубился в тихий «спальный» пригород Саммервилл, практически давно уже ставший городом-спутником Чарлстона. Здесь царила курортная атмосфера. Широкие, тенистые улицы были с обеих сторон обсажены виргинскими дубами, обросшими бородатым испанским мхом, и пышными азалиями. Исторический центр состоял из красивых зданий довоенной постройки, многие из них были превращены в магазины и отели, другие остались жилыми домами, но и те и другие мирно уживались бок о бок. Магазин «Царица бала» размещался в районе новостроек, ближе к северу. По указанию Джули они свернули в противоположную сторону, к реке Эшли, где высились красивейшие дома во всей округе. Многие из них были построены фирмой «Всеамериканские строители». Пока они ехали по пустынным улицам, Джули вновь посмотрела на часы. Без десяти три. Времени в обрез.
Возвращение домой вдруг показалось ей не более желанным, чем для бывшего заключенного новый тюремный срок. Придется лгать в глаза Сиду, лгать полиции…
Нет, она решительно, окончательно и бесповоротно не хотела возвращаться домой. Ей пришлось бороться с собой, чтобы не попросить Дебби развернуть машину в противоположном направлении и дать по газам.
– Как ты думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы взломать гараж? – спросила она, стараясь не выдать своего волнения.
– Пара минут, не больше.
– Всего-то? – Ответ показался ей слишком самонадеянным. Две минуты на взлом стальных дверей и крепких засовов. – Ты знаешь, дом-то новый. Замки прочные. Ой, а с сигнализацией что делать?
Если сигнализация сработает, полиция примчится в тот же миг. Его поймают на месте преступления.
– Она была включена? Сид включил ее, когда уезжал? А ты?
Джули задумалась. Она так спешила, чтобы не потерять из виду Сида…
– Сид обычно включает ее перед сном. Но она не была включена, когда я уезжала, она бы зазвенела… А я ее не трогала. Значит, она выключена.
Если бы Сид включил сигнализацию перед отъездом, по возвращении ему пришлось бы ее отключать. А при отключении в их спальне всякий раз раздавался громкий предупреждающий сигнал. Если бы она спала, гудок непременно разбудил бы ее. Сид это знал и избрал более надежный путь: вообще не стал включать сигнализацию. В конечном счете он ничем не рисковал. В Саммервилле практически не было преступности.
– В таком случае мы в игре.
Джули указала на свой дом, особняк в греческом стиле площадью восемь тысяч квадратных футов, построенный Сидом по собственному проекту. «Блейзер» остановился перед входом. Высокие железные ворота стояли открытыми. В таком виде они оставались большую часть времени: слишком долго приходилось ждать, пока они откроются электронным механизмом. Но Дебби не въехал на участок.
– Нам лучше пройтись пешком, тогда соседи не увидят, как посреди ночи к дому подъезжает чужая машина, – пояснил он в ответ на ее немой вопрос.
– Хорошая мысль.
Вообще-то соседи в этот час скорее всего крепко спали. Во всех близлежащих домах, насколько ей было видно, свет не горел. Как и ее дом, они были построены компанией Сида и не слишком сильно отличались друг от друга, хотя фасады выглядели, разумеется, по-разному. Этот район стал чем-то вроде витрины для фирмы Сида, потому-то они сами и купили здесь дом. Им довольно часто приходилось переезжать: каждая следующая новостройка становилась для Сида любимым детищем.
Постоянного жилья у них не было с тех самых пор, как они поженились. Отец Сида – мать умерла, когда он был еще ребенком, – жил со своей подружкой в замшелом семейном особняке времен Гражданской войны в историческом районе Чарлстона. Сиду, как единственному сыну, предстояло в один прекрасный день его унаследовать, и он не считал нужным до поры до времени прочно оседать на одном месте.
Поначалу, когда Джули надеялась обзавестись детьми, она собиралась при первых же признаках беременности всерьез поговорить с Сидом о постоянном жилище. Но Сид, относившийся к детям примерно так же, как к собакам, все время откладывал обзаведение потомством. В конце концов она потеряла всякую надежду иметь детей, а без этого не имело смысла заговаривать с Сидом о сохранении этого дома в качестве постоянного жилья.
Судя по всему, ей просто не суждено было обосноваться навсегда в каком бы то ни было доме. Во всяком случае, не с Сидом.
Выбравшись из машины и обойдя ее кругом, Джули заметила, что Дебби уже в перчатках и в одной руке у него раздвоенный на конце так называемый лапчатый ломик. Опять ей стало дурно при мысли о том, что они собираются сделать, но отступать было уже поздно. Придется врать со всем возможным правдоподобием и надеяться на лучшее.
Она молча направилась рядом с ним к дому по подъездной аллее, усаженной по обеим сторонам пышно вьющимися бело-розовыми петуниями. В темноте предрассветного часа их яркая окраска была неразличима, но нежный аромат цветов наполнял воздух. Джули наклонилась и достала из-под камня запасной ключ. Кузнечики присоединили свои голоса к хору сверчков и древесных лягушек. В роще пальметт, которая вместе с кирпичной стенкой отгораживала их участок от соседнего участка Макалистеров, что-то тихонько шелестело: видимо, какое-то ночное животное двигалось среди ветвей, потому что ни малейшего ветра не было. В неподвижном воздухе плотным облаком висела духота.
Они дошли до гаража, представлявшего собой длинное и низкое кирпичное строение с четырьмя одинаковыми белыми дверями, и остановились.
– Которая? – спросил он.
Джули молча указала на вторую дверь слева.
Дебби оглядел ее.
– Пара пустяков.
– Ты гений! – искренне воскликнула она. – Просто не знаю, что бы я без тебя делала.
– Я стараюсь. – Он улыбнулся уголками рта, ленивой, очаровательной улыбкой, как-то подозрительно влиявшей на ее душевный покой, сунул руку в задний карман, вытащил бумажник, порылся в нем и, вынув белую визитную карточку, протянул ей. – Тут мой номер. В следующий раз, когда тебе приспичит проследить за мужем посреди ночи, сама не беги, лучше позвони мне.
– Будет сделано. – Она взглянула на карточку: в темноте ничего нельзя было разобрать. – И я позвоню тебе завтра насчет возмещения ущерба за твою машину.
– Звучит заманчиво.
Надо было поторапливаться, у нее всего-то и осталось, что несколько минут. Но ей ужасно не хотелось уходить. Не хотелось заходить в дом. Хотелось навсегда остаться здесь, в этой душистой и душной тьме, с незнакомцем, вдруг превратившимся в ее лучшего друга.
Да, это парень по имени Дебби: ну и пусть. Ей вдруг пришло в голову, что, кем и чем бы он ни был, с ним она чувствовала себя в безопасности. За один сегодняшний вечер она получила от него больше сочувствия и поддержки, чем от своего мужа за годы совместной жизни. Стоит ей уйти, как она опять останется наедине со своими проблемами.
– Мне пора идти.
– Да.
Он поднял согнутую руку с ломиком, словно пробуя его на вес. В темноте выражение его лица разглядеть было невозможно. Джули выжала из себя улыбку.
– Если услышишь в утренних новостях, что меня арестовали, будешь знать, что лгунья из меня никудышная.
Потом она порывисто схватила его за руку, поднялась на цыпочки и поцеловала теплую, шершавую щеку.
– Спасибо, – сказала Джули. – Ты был прав: сегодня мне действительно нужен был друг.
– В любое время.
Джули в последний раз улыбнулась ему, повернулась и ушла. Не успела она завернуть за угол гаража, как раздался скрежет металла о металл. Он делал свою работу – взламывал дверь. Теперь ей оставалось только лечь в постель, выждать и нагло солгать не моргнув глазом, как только Сид поднимет шум.
Макс проводил ее взглядом, чувствуя себя последним негодяем, избежавшим виселицы. До чего же она милая! Просто невероятно – с учетом того, за кем она замужем. И она даже не подозревает, насколько она беззащитна. В течение последнего часа ему стало совершенно ясно, что она понятия не имеет, кто такой Сид и что он собой представляет.
Но, даже если он ей скажет, если поделится с ней всем, что известно ему самому, она наверняка не поверит. И дело не только в этом: поверит она или нет, в ее положении опасно знать слишком много. Макс не был на сто процентов уверен, что Сид ей угрожает, но у него сложилось такое ощущение, что муженек что-то замышляет, а не просто гуляет от жены.
При сложившихся обстоятельствах лучше всего было не вмешиваться: выждать и посмотреть, что будет дальше. Пока она ничего не знает, ей скорее всего ничего не грозит. Она еще успеет получить развод и сойти со сцены, пока ничего страшного не случилось.
Поддев ломиком металлическую дверь и навалившись на него всем своим весом, Макс сказал себе, что у него нет никаких причин чувствовать себя браконьером, стреляющим в олененка Бэмби. Увы, на душе у него легче не стало. Рассуждать можно сколько угодно. Все равно он чувствовал себя виноватым.
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
Они помолчали, пока он обгонял медленно тянувшийся по дороге грузовичок. Потом он посмотрел на нее.
– Слушай, в следующий раз, когда тебе захочется проследить за мужем во время ночного загула, не берись за дело сама. Лучше найми профессионала.
Если он хотел отвлечь ее от мрачных мыслей, ему это удалось.
– Профессионала? – Джули чуть не расхохоталась в голос. – Профессионала в какой области? Специалиста по выслеживанию мужей?
– Частного детектива. Ты его нанимаешь, он добывает доказательства, уличающие твоего мужа в супружеской неверности, и передает их тебе. Это куда спокойнее, чем браться за дело самой, поверь мне. И куда безопаснее для тебя.
– Частного детектива? – с сомнением переспросила Джули. – Я даже не знаю, где его искать. В телефонном справочнике? По-моему, рискованно. Тут у нас все друг с другом знакомы. Это непременно выплывет наружу, пойдут слухи, сплетни. Сид обязательно узнает.
– Не узнает, если найдешь человека, которому можно доверять.
– А я никому не могу доверять, когда речь идет о Сиде.
В ее голосе прозвучала горечь. Сид был из рода Карлсонов и Сидни, а в Южной Каролине Карлсоны и Сидни, наряду с Паффами, Петтигрю и Хьюли, пользовались исключительными правами. При желании Сид мог бы насчитать полгорода кровных родственников или свойственников. Другая половина города, к которой принадлежало и ее лишенное родословной семейство, была не в счет.
– Ты можешь доверять мне.
– Тебе?
– Я Макуорри из фирмы «Макуорри и Хинкл, частные детективы».
– Ты частный детектив?! Ты шутишь?
– Я серьезен как гробовщик.
– Вот уж никогда бы не подумала!
Дебби – частный сыщик? Обдумывая новость, Джули постепенно пришла к выводу, что не такая уж она умопомрачительная. Каждый должен как-то зарабатывать себе на жизнь. Куда труднее было бы вообразить его банковским клерком.
– И женщины нанимают тебя следить за своими мужьями?
– По сто раз на дню. – Он улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. – И мужья просят проследить за женами. Ты не поверишь, сколько на свете неверных супругов! Мне иногда кажется, что таких большинство. Так что твой случай не уникален, поверь мне.
Думать об этом было так грустно, что Джули не нашлась с ответом и молчала, пока большой зеленый щит у дороги не вывел ее из задумчивости.
– Мой поворот!
Ей казалось, что он пропустит поворот: она предупредила его слишком поздно. Но он свернул на нужную полосу в тот самый момент, как она крикнула. Ну да, конечно, она же сама сказала ему об этом заранее: первый поворот на Саммервилл. Хорошо, что он запомнил.
«Блейзер» съехал с шоссе, остановился на красный свет и углубился в тихий «спальный» пригород Саммервилл, практически давно уже ставший городом-спутником Чарлстона. Здесь царила курортная атмосфера. Широкие, тенистые улицы были с обеих сторон обсажены виргинскими дубами, обросшими бородатым испанским мхом, и пышными азалиями. Исторический центр состоял из красивых зданий довоенной постройки, многие из них были превращены в магазины и отели, другие остались жилыми домами, но и те и другие мирно уживались бок о бок. Магазин «Царица бала» размещался в районе новостроек, ближе к северу. По указанию Джули они свернули в противоположную сторону, к реке Эшли, где высились красивейшие дома во всей округе. Многие из них были построены фирмой «Всеамериканские строители». Пока они ехали по пустынным улицам, Джули вновь посмотрела на часы. Без десяти три. Времени в обрез.
Возвращение домой вдруг показалось ей не более желанным, чем для бывшего заключенного новый тюремный срок. Придется лгать в глаза Сиду, лгать полиции…
Нет, она решительно, окончательно и бесповоротно не хотела возвращаться домой. Ей пришлось бороться с собой, чтобы не попросить Дебби развернуть машину в противоположном направлении и дать по газам.
– Как ты думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы взломать гараж? – спросила она, стараясь не выдать своего волнения.
– Пара минут, не больше.
– Всего-то? – Ответ показался ей слишком самонадеянным. Две минуты на взлом стальных дверей и крепких засовов. – Ты знаешь, дом-то новый. Замки прочные. Ой, а с сигнализацией что делать?
Если сигнализация сработает, полиция примчится в тот же миг. Его поймают на месте преступления.
– Она была включена? Сид включил ее, когда уезжал? А ты?
Джули задумалась. Она так спешила, чтобы не потерять из виду Сида…
– Сид обычно включает ее перед сном. Но она не была включена, когда я уезжала, она бы зазвенела… А я ее не трогала. Значит, она выключена.
Если бы Сид включил сигнализацию перед отъездом, по возвращении ему пришлось бы ее отключать. А при отключении в их спальне всякий раз раздавался громкий предупреждающий сигнал. Если бы она спала, гудок непременно разбудил бы ее. Сид это знал и избрал более надежный путь: вообще не стал включать сигнализацию. В конечном счете он ничем не рисковал. В Саммервилле практически не было преступности.
– В таком случае мы в игре.
Джули указала на свой дом, особняк в греческом стиле площадью восемь тысяч квадратных футов, построенный Сидом по собственному проекту. «Блейзер» остановился перед входом. Высокие железные ворота стояли открытыми. В таком виде они оставались большую часть времени: слишком долго приходилось ждать, пока они откроются электронным механизмом. Но Дебби не въехал на участок.
– Нам лучше пройтись пешком, тогда соседи не увидят, как посреди ночи к дому подъезжает чужая машина, – пояснил он в ответ на ее немой вопрос.
– Хорошая мысль.
Вообще-то соседи в этот час скорее всего крепко спали. Во всех близлежащих домах, насколько ей было видно, свет не горел. Как и ее дом, они были построены компанией Сида и не слишком сильно отличались друг от друга, хотя фасады выглядели, разумеется, по-разному. Этот район стал чем-то вроде витрины для фирмы Сида, потому-то они сами и купили здесь дом. Им довольно часто приходилось переезжать: каждая следующая новостройка становилась для Сида любимым детищем.
Постоянного жилья у них не было с тех самых пор, как они поженились. Отец Сида – мать умерла, когда он был еще ребенком, – жил со своей подружкой в замшелом семейном особняке времен Гражданской войны в историческом районе Чарлстона. Сиду, как единственному сыну, предстояло в один прекрасный день его унаследовать, и он не считал нужным до поры до времени прочно оседать на одном месте.
Поначалу, когда Джули надеялась обзавестись детьми, она собиралась при первых же признаках беременности всерьез поговорить с Сидом о постоянном жилище. Но Сид, относившийся к детям примерно так же, как к собакам, все время откладывал обзаведение потомством. В конце концов она потеряла всякую надежду иметь детей, а без этого не имело смысла заговаривать с Сидом о сохранении этого дома в качестве постоянного жилья.
Судя по всему, ей просто не суждено было обосноваться навсегда в каком бы то ни было доме. Во всяком случае, не с Сидом.
Выбравшись из машины и обойдя ее кругом, Джули заметила, что Дебби уже в перчатках и в одной руке у него раздвоенный на конце так называемый лапчатый ломик. Опять ей стало дурно при мысли о том, что они собираются сделать, но отступать было уже поздно. Придется врать со всем возможным правдоподобием и надеяться на лучшее.
Она молча направилась рядом с ним к дому по подъездной аллее, усаженной по обеим сторонам пышно вьющимися бело-розовыми петуниями. В темноте предрассветного часа их яркая окраска была неразличима, но нежный аромат цветов наполнял воздух. Джули наклонилась и достала из-под камня запасной ключ. Кузнечики присоединили свои голоса к хору сверчков и древесных лягушек. В роще пальметт, которая вместе с кирпичной стенкой отгораживала их участок от соседнего участка Макалистеров, что-то тихонько шелестело: видимо, какое-то ночное животное двигалось среди ветвей, потому что ни малейшего ветра не было. В неподвижном воздухе плотным облаком висела духота.
Они дошли до гаража, представлявшего собой длинное и низкое кирпичное строение с четырьмя одинаковыми белыми дверями, и остановились.
– Которая? – спросил он.
Джули молча указала на вторую дверь слева.
Дебби оглядел ее.
– Пара пустяков.
– Ты гений! – искренне воскликнула она. – Просто не знаю, что бы я без тебя делала.
– Я стараюсь. – Он улыбнулся уголками рта, ленивой, очаровательной улыбкой, как-то подозрительно влиявшей на ее душевный покой, сунул руку в задний карман, вытащил бумажник, порылся в нем и, вынув белую визитную карточку, протянул ей. – Тут мой номер. В следующий раз, когда тебе приспичит проследить за мужем посреди ночи, сама не беги, лучше позвони мне.
– Будет сделано. – Она взглянула на карточку: в темноте ничего нельзя было разобрать. – И я позвоню тебе завтра насчет возмещения ущерба за твою машину.
– Звучит заманчиво.
Надо было поторапливаться, у нее всего-то и осталось, что несколько минут. Но ей ужасно не хотелось уходить. Не хотелось заходить в дом. Хотелось навсегда остаться здесь, в этой душистой и душной тьме, с незнакомцем, вдруг превратившимся в ее лучшего друга.
Да, это парень по имени Дебби: ну и пусть. Ей вдруг пришло в голову, что, кем и чем бы он ни был, с ним она чувствовала себя в безопасности. За один сегодняшний вечер она получила от него больше сочувствия и поддержки, чем от своего мужа за годы совместной жизни. Стоит ей уйти, как она опять останется наедине со своими проблемами.
– Мне пора идти.
– Да.
Он поднял согнутую руку с ломиком, словно пробуя его на вес. В темноте выражение его лица разглядеть было невозможно. Джули выжала из себя улыбку.
– Если услышишь в утренних новостях, что меня арестовали, будешь знать, что лгунья из меня никудышная.
Потом она порывисто схватила его за руку, поднялась на цыпочки и поцеловала теплую, шершавую щеку.
– Спасибо, – сказала Джули. – Ты был прав: сегодня мне действительно нужен был друг.
– В любое время.
Джули в последний раз улыбнулась ему, повернулась и ушла. Не успела она завернуть за угол гаража, как раздался скрежет металла о металл. Он делал свою работу – взламывал дверь. Теперь ей оставалось только лечь в постель, выждать и нагло солгать не моргнув глазом, как только Сид поднимет шум.
Макс проводил ее взглядом, чувствуя себя последним негодяем, избежавшим виселицы. До чего же она милая! Просто невероятно – с учетом того, за кем она замужем. И она даже не подозревает, насколько она беззащитна. В течение последнего часа ему стало совершенно ясно, что она понятия не имеет, кто такой Сид и что он собой представляет.
Но, даже если он ей скажет, если поделится с ней всем, что известно ему самому, она наверняка не поверит. И дело не только в этом: поверит она или нет, в ее положении опасно знать слишком много. Макс не был на сто процентов уверен, что Сид ей угрожает, но у него сложилось такое ощущение, что муженек что-то замышляет, а не просто гуляет от жены.
При сложившихся обстоятельствах лучше всего было не вмешиваться: выждать и посмотреть, что будет дальше. Пока она ничего не знает, ей скорее всего ничего не грозит. Она еще успеет получить развод и сойти со сцены, пока ничего страшного не случилось.
Поддев ломиком металлическую дверь и навалившись на него всем своим весом, Макс сказал себе, что у него нет никаких причин чувствовать себя браконьером, стреляющим в олененка Бэмби. Увы, на душе у него легче не стало. Рассуждать можно сколько угодно. Все равно он чувствовал себя виноватым.
ГЛАВА 6
Баста как раз успел достигнуть подножия широкой, изгибающейся парадной лестницы, когда послышался звук открывающейся входной двери.
Он замер, прислушиваясь, потом выключил фонарик и бесшумно нырнул в ближайшую комнату, оказавшуюся кабинетом. Раньше он уже успел ее обыскать, как и весь дом, чтобы изучить возможные пути отхода. Вдруг его жертва вернется раньше, чем ему пора будет уходить? Он уже потерял надежду, но она все-таки вернулась. Кто же еще это мог быть, если не она?
Стоя за открытой дверью кабинета, чтобы она не увидела его с порога, если ей вдруг вздумается включить свет в огромном холле, он устремил взгляд в темноту и стал напряженно прислушиваться. Легкие шаги приближались со стороны кухни: сначала едва слышные, потом более явственные. Вот они уже раздаются в черно-белом мраморном холле. Кто бы это ни был, он явно спешил и в то же время крался, стараясь производить как можно меньше шума, и света не зажигал.
Баста улыбнулся. Он столько лет занимался своим делом, что у него развилось прямо-таки собачье чутье. И сейчас он учуял тонкий и нежный запах женщины.
Это была Джули Карлсон. Никаких сомнений.
Через минуту она появилась в поле его зрения. Лунный свет, льющийся из боковых окон по обеим сторонам от входной двери, образовал на полу два серебристых прямоугольника. В этом призрачном свете блеснула атласом забавная розовая штучка, которую очень условно можно было считать одеждой. «Очень мило», – сказал он себе. Вот она исчезла, и он передвинулся, чтобы не терять ее из виду. Она начала подниматься по ступенькам. Двигалась она быстро, длинные ноги, мелькавшие в лунном свете, понравились ему еще больше, чем ее наряд.
Провожая Джули взглядом, он опять улыбнулся. Они были совершенно одни в темном и тихом доме, он мог взять ее в любую минуту. Времени почти не осталось, было уже около трех часов утра, когда он спустился с лестницы, но много ему и не требовалось. Если у него есть пять минут – уже хорошо. Жаль, конечно, что приходится спешить, но он был профессионалом, а профессионалы действуют по обстоятельствам.
В этот момент обстоятельства велели ему спешить.
Баста бесшумно вышел из кабинета и последовал за ней вверх по ступенькам, крепко сжимая в руке ранец. Она не успеет позвонить по телефону, никакого оружия нигде в доме нет, поэтому неважно, услышит она его или нет. Было бы даже забавно, если бы они поиграли в кошки-мышки, но долго играть он не мог, потому что времени у них было в обрез.
Ему не хотелось рисковать и выходить за отпущенные пределы. Он всегда был осторожен.
Джули его не слышала, в этом он был уверен. Достигнув вершины лестницы, она скрылась в непроглядной тьме верхнего холла. Конечно, направилась в спальню: настоящие хоромы с высоким потолком, шикарной обстановкой, леопардовой шкурой вместо покрывала на кровати и двумя примыкающими ванными комнатами, в каждой из которых помещалась мраморная ванна с гидромассажем. Жаль, что он не успеет проделать с ней все, что задумал, на этой широкой койке, подумал Баста, стискивая в руке ажурные перила.
Уже через минуту, максимум полторы, она будет в полном его распоряжении – связанная и неподвижная. Потом он сорвет с нее одежки, трахнет по-быстрому и задушит.
А завтра он возьмет причитающуюся ему часть гонорара и вернется к своей обычной жизни. Для начала, к примеру, смотается на рыбалку на собственной яхте.
Приближаясь к верхней площадке, он вообразил, как она забирается в постель: тихий шелест шелковых простыней, легкое поскрипывание пружин – это она устраивается поудобнее… Он даже убедил себя, что слышит ее частое дыхание.
Баста улыбнулся. Через минуту она задышит еще чаще.
И тут он уловил своим обостренным слухом куда менее желанные звуки. Они доносились из гаража
Он нахмурился и застыл, занеся ногу на верхнюю ступеньку. Нет, ему не почудилось. Он явно слышал то, чего совсем не хотел бы слышать.
Муж вернулся домой. Минут на пять-десять раньше положенного.
Несколько мгновений Баста колебался в нерешительности. Джули Карлсон, соблазнительно беззащитная, лежала где-то в тридцати шагах от него. Он слышал ее дыхание, ее запах, он буквально ощущал ее на вкус. Она принадлежала ему. Он дрожал от желания сделать то, за чем пришел.
Он это сделает, обещал он себе. Но не сегодня.
Губы у него сжались: он осознал неизбежность отсрочки. Звуки, доносившиеся из гаража, окончательно захлопнули для него золотое окошко везения.
Надо выбираться из дома.
Повернувшись, он бесшумно сбежал по ступеням и широкими шагами направился к той двери, через которую проник в дом.
«Джули Карлсон никогда не узнает, как ей повезло», – подумал он, выскользнув за дверь и растворившись в темноте.
Ей выпал еще день жизни.
Он замер, прислушиваясь, потом выключил фонарик и бесшумно нырнул в ближайшую комнату, оказавшуюся кабинетом. Раньше он уже успел ее обыскать, как и весь дом, чтобы изучить возможные пути отхода. Вдруг его жертва вернется раньше, чем ему пора будет уходить? Он уже потерял надежду, но она все-таки вернулась. Кто же еще это мог быть, если не она?
Стоя за открытой дверью кабинета, чтобы она не увидела его с порога, если ей вдруг вздумается включить свет в огромном холле, он устремил взгляд в темноту и стал напряженно прислушиваться. Легкие шаги приближались со стороны кухни: сначала едва слышные, потом более явственные. Вот они уже раздаются в черно-белом мраморном холле. Кто бы это ни был, он явно спешил и в то же время крался, стараясь производить как можно меньше шума, и света не зажигал.
Баста улыбнулся. Он столько лет занимался своим делом, что у него развилось прямо-таки собачье чутье. И сейчас он учуял тонкий и нежный запах женщины.
Это была Джули Карлсон. Никаких сомнений.
Через минуту она появилась в поле его зрения. Лунный свет, льющийся из боковых окон по обеим сторонам от входной двери, образовал на полу два серебристых прямоугольника. В этом призрачном свете блеснула атласом забавная розовая штучка, которую очень условно можно было считать одеждой. «Очень мило», – сказал он себе. Вот она исчезла, и он передвинулся, чтобы не терять ее из виду. Она начала подниматься по ступенькам. Двигалась она быстро, длинные ноги, мелькавшие в лунном свете, понравились ему еще больше, чем ее наряд.
Провожая Джули взглядом, он опять улыбнулся. Они были совершенно одни в темном и тихом доме, он мог взять ее в любую минуту. Времени почти не осталось, было уже около трех часов утра, когда он спустился с лестницы, но много ему и не требовалось. Если у него есть пять минут – уже хорошо. Жаль, конечно, что приходится спешить, но он был профессионалом, а профессионалы действуют по обстоятельствам.
В этот момент обстоятельства велели ему спешить.
Баста бесшумно вышел из кабинета и последовал за ней вверх по ступенькам, крепко сжимая в руке ранец. Она не успеет позвонить по телефону, никакого оружия нигде в доме нет, поэтому неважно, услышит она его или нет. Было бы даже забавно, если бы они поиграли в кошки-мышки, но долго играть он не мог, потому что времени у них было в обрез.
Ему не хотелось рисковать и выходить за отпущенные пределы. Он всегда был осторожен.
Джули его не слышала, в этом он был уверен. Достигнув вершины лестницы, она скрылась в непроглядной тьме верхнего холла. Конечно, направилась в спальню: настоящие хоромы с высоким потолком, шикарной обстановкой, леопардовой шкурой вместо покрывала на кровати и двумя примыкающими ванными комнатами, в каждой из которых помещалась мраморная ванна с гидромассажем. Жаль, что он не успеет проделать с ней все, что задумал, на этой широкой койке, подумал Баста, стискивая в руке ажурные перила.
Уже через минуту, максимум полторы, она будет в полном его распоряжении – связанная и неподвижная. Потом он сорвет с нее одежки, трахнет по-быстрому и задушит.
А завтра он возьмет причитающуюся ему часть гонорара и вернется к своей обычной жизни. Для начала, к примеру, смотается на рыбалку на собственной яхте.
Приближаясь к верхней площадке, он вообразил, как она забирается в постель: тихий шелест шелковых простыней, легкое поскрипывание пружин – это она устраивается поудобнее… Он даже убедил себя, что слышит ее частое дыхание.
Баста улыбнулся. Через минуту она задышит еще чаще.
И тут он уловил своим обостренным слухом куда менее желанные звуки. Они доносились из гаража
Он нахмурился и застыл, занеся ногу на верхнюю ступеньку. Нет, ему не почудилось. Он явно слышал то, чего совсем не хотел бы слышать.
Муж вернулся домой. Минут на пять-десять раньше положенного.
Несколько мгновений Баста колебался в нерешительности. Джули Карлсон, соблазнительно беззащитная, лежала где-то в тридцати шагах от него. Он слышал ее дыхание, ее запах, он буквально ощущал ее на вкус. Она принадлежала ему. Он дрожал от желания сделать то, за чем пришел.
Он это сделает, обещал он себе. Но не сегодня.
Губы у него сжались: он осознал неизбежность отсрочки. Звуки, доносившиеся из гаража, окончательно захлопнули для него золотое окошко везения.
Надо выбираться из дома.
Повернувшись, он бесшумно сбежал по ступеням и широкими шагами направился к той двери, через которую проник в дом.
«Джули Карлсон никогда не узнает, как ей повезло», – подумал он, выскользнув за дверь и растворившись в темноте.
Ей выпал еще день жизни.
ГЛАВА 7
Сид ей изменяет. Джули знала это так же твердо, как знала свое имя, но она даже не подозревала, что правда может ранить ее так больно. Эта правда душила ее, как удав, обвившийся вокруг горла и выдавивший весь воздух из легких.
Прошлой ночью Сид взбежал по ступеням в три семнадцать, судя по будильнику у ее кровати. Он поднялся наверх, да еще в такой час, да еще в такой спешке… Одно это уже свидетельствовало о том, что он обнаружил пропажу «Ягуара», как только вернулся домой. Она знала, что так и будет.
Джули сделала вид, что спит, хотя трудно было дышать спокойно и размеренно, когда ее сердце разогналось, словно мотор гоночного автомобиля. Она лежала с закрытыми глазами, свернувшись калачиком и натянув на себя простыню по самый нос, когда Сид подошел к дверям спальни.
С полминуты он простоял в дверях, опершись обеими руками о косяки, тяжело дыша и молча глядя на нее. Он был в темном костюме – Сид всегда носил чопорные темные костюмы, даже в летнюю жару не позволял себе расслабиться, – но очки в металлической оправе криво сидели у него на носу, чего никогда раньше не было, потому что Сид был страшно педантичен в мелочах. Он чуть-чуть не дотягивал до шести футов и был худ – Сид соблюдал диету, как набожные люди ходят в церковь, – но в эту минуту, когда он стоял в дверях… Джули почувствовала, что от него исходит угроза.
Но это же смешно! Про Сида много чего можно было сказать; стоило только задуматься, как ей сразу пришла на ум дюжина достойных эпитетов, но называть его грозным или опасным она бы не стала.
По крайней мере раньше такого не было.
Джули затаила дыхание, ожидая неизбежного скандала. Сейчас Сид взорвется и наорет на нее, как он уже делал не раз в последнее время. И тут она вспомнила, что ей полагается спать.
И она ровно дышала – вдох-выдох, вдох-выдох, – как будто делала дыхательное упражнение для беременных. Так прошла еще минута. Наконец Сид медленно выдохнул воздух сквозь зубы, повернулся и ушел.
Ушел, и все.
Не сказав ни слова о ее пропавшей машине.
Он вообще не сказал ей ни слова до девяти часов утра, когда обычно уходил на работу, а она обычно возвращалась с утренней пробежки, которую этим утром пропустила, потому что не хотела первой «заметить» пропажу автомобиля. Отсутствие «Ягуара» «обнаружил» Сид, когда собрался уезжать на стройку. Он с ревом ворвался в дом и потащил ее вниз по лестнице, чтобы продемонстрировать взломанную дверь гаража и пустой бокс. Он топал ногами, ругался, устроил настоящую истерику. Ничего другого Джули от него и не ждала. Только она ждала всего этого пятью с лишним часами раньше.
"Он достоин «Оскара», – подумала Джули с несвойственным ей раньше цинизмом.
Впрочем, сама она тоже заслужила золотую статуэтку киноакадемии. Она разыграла удивление и полное недоумение, сделав вид, будто понятия не имеет, что сталось с ее машиной.
И все это время, пока она изображала неведение и пыталась утихомирить расходившегося Сида, Джули сознавала, что ее брак изжил себя. Потому что если бы его полуночная вылазка носила невинный характер, он закатил бы скандал в ту самую минуту, когда вернулся домой, то есть в три семнадцать утра.
«Попался», – подумала она, глядя в глаза Сиду, но не испытывая злорадного торжества. Она не хотела разоблачать Сида, она хотела жить с ним долго и счастливо до конца своих дней.
Только вряд ли он был счастлив. Да и она не была, вдруг сообразила Джули.
Все время, пока Сид бушевал, она смотрела на него отстраненно и бесстрастно, как на экзотическое животное в вольере зоопарка. Кто этот человек с редеющими темными волосами, холодными серыми глазами и заостренным, по-лисьи хитрым лицом? Джули с ужасом поняла, что он ей совсем чужой.
Возможно, она никогда его и не знала. Возможно, она со своей богатой фантазией превратила его в мужчину своей мечты, а он на самом деле никогда таким не был.
Мало того что Сид таким не был, он еще закатывал истерики, прямо как капризный ребенок. Когда взрослый мужчина колотит кулаками по стене и топает по полу кухни ногами, обутыми в тысячедолларовые итальянские башмаки ручной работы, – это не слишком привлекательное зрелище.
Очевидно, Сид ожидал другой реакции на свое представление, потому что он накинулся на нее, пока они вместе ждали прихода полиции.
– А тебя все это как будто и не волнует! – орал он, пока Джули резала банан в миксер для приготовления фруктового коктейля, заменявшего ему первый завтрак. Он уже был в новом темном костюме, она – все еще в халате.
– Это всего лишь машина, Сид.
Сохраняя ледяное спокойствие, она нажала кнопку миксера и посмотрела в глаза мужу. Пока он переваривал ее ответ, Джули с отчужденным интересом – единственное чувство, на которое она сейчас, по-видимому, была способна, – заметила, что его лицо оттенком уподобилось трем ярко-красным помидорам, созревавшим в горшке на подоконнике у него за спиной.
– Всего лишь машина?! Всего лишь машина?! Это всего лишь хренов «Ягуар», черт бы тебя побрал, идиотка! Да разве ты способна понять! Разве ты своими куриными мозгами можешь оценить все, что я для тебя сделал! Машина за пятьдесят тысяч, дом за миллион долларов, жизнь в обществе… Да тебе такое присниться не могло! Ты со своей нищей семейкой жила в ржавом трейлере, трущобная мразь! Что ты вообще понимаешь?
Тут появились два офицера полиции, и этому приходилось только радоваться, потому что ледяное спокойствие стремительно покидало Джули, сменяясь желанием запустить миксер в голову Сиду. Хорошая новость: она была в такой ярости, что лгать полиции оказалось совсем нетрудно. Она машинально повторяла: «Нет, офицер, я спала и ничего не слышала», а сама думала лишь о том, как ей хочется прикончить Сида. Плохая новость: ей больше не хотелось даже пытаться спасти свой брак.
А вообще-то, если хорошенько подумать, это была вовсе не плохая новость.
Так получилось, что она ушла на работу одновременно с полицейскими, разрываясь от желания выложить кое-кому все, что она о нем думает. Увы, за неимением адресата ей пришлось молчать.
Ну и слава богу. У нее руки чесались размозжить голову Сиду бейсбольной битой. «Надо взять себя в руки, успокоиться и все обдумать», – строго напомнила себе Джули. Все-таки существовал шанс, пусть и маловероятный, что она ошибается насчет того, чем Сид занимался прошлой ночью. Ну, допустим, насчет объезда своих новостроек он солгал. Но, может быть, он занимался каким-то совершенно невинным делом, о котором не хотел ей рассказывать.
Вдруг он планирует какой-то сюрприз на ее тридцатый день рождения? Ну нет, до ноября еще слишком далеко. Может, он работает добровольцем с полуночи до трех утра в ночлежке для бездомных? Смешно. Трахает дамочку, чей муж работает в ночную смену? Точно! Приз в студию! Дайте леди сигару за догадливость!
«В любом случае, – сказала она себе, сделав еще один глубокий вздох, – брак можно расторгнуть по-хорошему или по-плохому. А можно по-умному или по-глупому – все зависит от точки зрения». Если ее браку суждено быть расторгнутым, она сделает это по-хорошему. По-умному.
А это значит, что не надо пороть горячку. Джули приказала себе успокоиться. У нее встреча с клиенткой назначена на десять тридцать, и она уже опаздывает. И ей еще предстоит морока с украденной сумкой: надо аннулировать кредитные карточки, получить дубликат водительских прав…
Только дойдя до гаража, Джули сообразила, что ей не на чем ехать. Вся ее жизнь катится к чертям по ледяной горке, а у нее даже машины нет. Стиснув зубы, она повернулась на каблуках, снова вошла в дом и вызвала такси.
Как это похоже на Сила – забыть, что ей нужна машина, чтобы добраться до работы. Вернее, ему наплевать. Сид всегда думал только о себе, но до недавних пор она этого не замечала, потому что до недавних пор она сама тоже думала только о Сиде.
Все, больше этого не будет. Пора вспомнить о себе.
Что бы ни случилось, она встретит судьбу достойно, лицом к лицу. Будет высоко держать голову и улыбаться.
Но, очевидно, ей не удалось убедительно изобразить улыбку, потому что, когда Джули прошла через вращающиеся двери из стали и стекла в свой магазин и попала в безупречно белый демонстрационный зал, Мередит Хейни, одна из двух ее помощниц, отвернулась от вешалки с парадными конкурсными нарядами, чтобы поздороваться, да так и застыла с открытым ртом, не произнеся традиционное приветствие.
– Что случилось? – воскликнула Мередит, уронив сверкающее голубое платье, которое собиралась перевесить.
Невысокая, бойкая, светловолосая двадцатичетырехлетняя Мередит была бывшей мисс округа Мэрион.
Джули поняла, что бесполезно делать вид, будто ничего не случилось. И лучше назвать самую очевидную причину.
– Прошлой ночью у меня украли машину, – сказала Джули и направилась в свой элегантно обставленный кабинет. Через плечо она добавила:
– Который час? Десять тридцать уже есть?
– «Ягуар»? – продолжила расспросы Мередит. – Господи, какой ужас! Тебе угрожали оружием? Или…
Прошлой ночью Сид взбежал по ступеням в три семнадцать, судя по будильнику у ее кровати. Он поднялся наверх, да еще в такой час, да еще в такой спешке… Одно это уже свидетельствовало о том, что он обнаружил пропажу «Ягуара», как только вернулся домой. Она знала, что так и будет.
Джули сделала вид, что спит, хотя трудно было дышать спокойно и размеренно, когда ее сердце разогналось, словно мотор гоночного автомобиля. Она лежала с закрытыми глазами, свернувшись калачиком и натянув на себя простыню по самый нос, когда Сид подошел к дверям спальни.
С полминуты он простоял в дверях, опершись обеими руками о косяки, тяжело дыша и молча глядя на нее. Он был в темном костюме – Сид всегда носил чопорные темные костюмы, даже в летнюю жару не позволял себе расслабиться, – но очки в металлической оправе криво сидели у него на носу, чего никогда раньше не было, потому что Сид был страшно педантичен в мелочах. Он чуть-чуть не дотягивал до шести футов и был худ – Сид соблюдал диету, как набожные люди ходят в церковь, – но в эту минуту, когда он стоял в дверях… Джули почувствовала, что от него исходит угроза.
Но это же смешно! Про Сида много чего можно было сказать; стоило только задуматься, как ей сразу пришла на ум дюжина достойных эпитетов, но называть его грозным или опасным она бы не стала.
По крайней мере раньше такого не было.
Джули затаила дыхание, ожидая неизбежного скандала. Сейчас Сид взорвется и наорет на нее, как он уже делал не раз в последнее время. И тут она вспомнила, что ей полагается спать.
И она ровно дышала – вдох-выдох, вдох-выдох, – как будто делала дыхательное упражнение для беременных. Так прошла еще минута. Наконец Сид медленно выдохнул воздух сквозь зубы, повернулся и ушел.
Ушел, и все.
Не сказав ни слова о ее пропавшей машине.
Он вообще не сказал ей ни слова до девяти часов утра, когда обычно уходил на работу, а она обычно возвращалась с утренней пробежки, которую этим утром пропустила, потому что не хотела первой «заметить» пропажу автомобиля. Отсутствие «Ягуара» «обнаружил» Сид, когда собрался уезжать на стройку. Он с ревом ворвался в дом и потащил ее вниз по лестнице, чтобы продемонстрировать взломанную дверь гаража и пустой бокс. Он топал ногами, ругался, устроил настоящую истерику. Ничего другого Джули от него и не ждала. Только она ждала всего этого пятью с лишним часами раньше.
"Он достоин «Оскара», – подумала Джули с несвойственным ей раньше цинизмом.
Впрочем, сама она тоже заслужила золотую статуэтку киноакадемии. Она разыграла удивление и полное недоумение, сделав вид, будто понятия не имеет, что сталось с ее машиной.
И все это время, пока она изображала неведение и пыталась утихомирить расходившегося Сида, Джули сознавала, что ее брак изжил себя. Потому что если бы его полуночная вылазка носила невинный характер, он закатил бы скандал в ту самую минуту, когда вернулся домой, то есть в три семнадцать утра.
«Попался», – подумала она, глядя в глаза Сиду, но не испытывая злорадного торжества. Она не хотела разоблачать Сида, она хотела жить с ним долго и счастливо до конца своих дней.
Только вряд ли он был счастлив. Да и она не была, вдруг сообразила Джули.
Все время, пока Сид бушевал, она смотрела на него отстраненно и бесстрастно, как на экзотическое животное в вольере зоопарка. Кто этот человек с редеющими темными волосами, холодными серыми глазами и заостренным, по-лисьи хитрым лицом? Джули с ужасом поняла, что он ей совсем чужой.
Возможно, она никогда его и не знала. Возможно, она со своей богатой фантазией превратила его в мужчину своей мечты, а он на самом деле никогда таким не был.
Мало того что Сид таким не был, он еще закатывал истерики, прямо как капризный ребенок. Когда взрослый мужчина колотит кулаками по стене и топает по полу кухни ногами, обутыми в тысячедолларовые итальянские башмаки ручной работы, – это не слишком привлекательное зрелище.
Очевидно, Сид ожидал другой реакции на свое представление, потому что он накинулся на нее, пока они вместе ждали прихода полиции.
– А тебя все это как будто и не волнует! – орал он, пока Джули резала банан в миксер для приготовления фруктового коктейля, заменявшего ему первый завтрак. Он уже был в новом темном костюме, она – все еще в халате.
– Это всего лишь машина, Сид.
Сохраняя ледяное спокойствие, она нажала кнопку миксера и посмотрела в глаза мужу. Пока он переваривал ее ответ, Джули с отчужденным интересом – единственное чувство, на которое она сейчас, по-видимому, была способна, – заметила, что его лицо оттенком уподобилось трем ярко-красным помидорам, созревавшим в горшке на подоконнике у него за спиной.
– Всего лишь машина?! Всего лишь машина?! Это всего лишь хренов «Ягуар», черт бы тебя побрал, идиотка! Да разве ты способна понять! Разве ты своими куриными мозгами можешь оценить все, что я для тебя сделал! Машина за пятьдесят тысяч, дом за миллион долларов, жизнь в обществе… Да тебе такое присниться не могло! Ты со своей нищей семейкой жила в ржавом трейлере, трущобная мразь! Что ты вообще понимаешь?
Тут появились два офицера полиции, и этому приходилось только радоваться, потому что ледяное спокойствие стремительно покидало Джули, сменяясь желанием запустить миксер в голову Сиду. Хорошая новость: она была в такой ярости, что лгать полиции оказалось совсем нетрудно. Она машинально повторяла: «Нет, офицер, я спала и ничего не слышала», а сама думала лишь о том, как ей хочется прикончить Сида. Плохая новость: ей больше не хотелось даже пытаться спасти свой брак.
А вообще-то, если хорошенько подумать, это была вовсе не плохая новость.
Так получилось, что она ушла на работу одновременно с полицейскими, разрываясь от желания выложить кое-кому все, что она о нем думает. Увы, за неимением адресата ей пришлось молчать.
Ну и слава богу. У нее руки чесались размозжить голову Сиду бейсбольной битой. «Надо взять себя в руки, успокоиться и все обдумать», – строго напомнила себе Джули. Все-таки существовал шанс, пусть и маловероятный, что она ошибается насчет того, чем Сид занимался прошлой ночью. Ну, допустим, насчет объезда своих новостроек он солгал. Но, может быть, он занимался каким-то совершенно невинным делом, о котором не хотел ей рассказывать.
Вдруг он планирует какой-то сюрприз на ее тридцатый день рождения? Ну нет, до ноября еще слишком далеко. Может, он работает добровольцем с полуночи до трех утра в ночлежке для бездомных? Смешно. Трахает дамочку, чей муж работает в ночную смену? Точно! Приз в студию! Дайте леди сигару за догадливость!
«В любом случае, – сказала она себе, сделав еще один глубокий вздох, – брак можно расторгнуть по-хорошему или по-плохому. А можно по-умному или по-глупому – все зависит от точки зрения». Если ее браку суждено быть расторгнутым, она сделает это по-хорошему. По-умному.
А это значит, что не надо пороть горячку. Джули приказала себе успокоиться. У нее встреча с клиенткой назначена на десять тридцать, и она уже опаздывает. И ей еще предстоит морока с украденной сумкой: надо аннулировать кредитные карточки, получить дубликат водительских прав…
Только дойдя до гаража, Джули сообразила, что ей не на чем ехать. Вся ее жизнь катится к чертям по ледяной горке, а у нее даже машины нет. Стиснув зубы, она повернулась на каблуках, снова вошла в дом и вызвала такси.
Как это похоже на Сила – забыть, что ей нужна машина, чтобы добраться до работы. Вернее, ему наплевать. Сид всегда думал только о себе, но до недавних пор она этого не замечала, потому что до недавних пор она сама тоже думала только о Сиде.
Все, больше этого не будет. Пора вспомнить о себе.
Что бы ни случилось, она встретит судьбу достойно, лицом к лицу. Будет высоко держать голову и улыбаться.
Но, очевидно, ей не удалось убедительно изобразить улыбку, потому что, когда Джули прошла через вращающиеся двери из стали и стекла в свой магазин и попала в безупречно белый демонстрационный зал, Мередит Хейни, одна из двух ее помощниц, отвернулась от вешалки с парадными конкурсными нарядами, чтобы поздороваться, да так и застыла с открытым ртом, не произнеся традиционное приветствие.
– Что случилось? – воскликнула Мередит, уронив сверкающее голубое платье, которое собиралась перевесить.
Невысокая, бойкая, светловолосая двадцатичетырехлетняя Мередит была бывшей мисс округа Мэрион.
Джули поняла, что бесполезно делать вид, будто ничего не случилось. И лучше назвать самую очевидную причину.
– Прошлой ночью у меня украли машину, – сказала Джули и направилась в свой элегантно обставленный кабинет. Через плечо она добавила:
– Который час? Десять тридцать уже есть?
– «Ягуар»? – продолжила расспросы Мередит. – Господи, какой ужас! Тебе угрожали оружием? Или…