Баста снова посмотрел на Джули, мельком бросил взгляд на Джозефину, и его рот презрительно дернулся:
– А она откуда взялась?
– Она была в машине, когда мы застряли.
Он хмыкнул и забыл о собачке.
– Так где оно? То, о чем мы говорили?
– Мне придется тебе показать. Баста ухмыльнулся и многозначительно повел пистолетом вниз. Джули судорожно перевела дух.
– Честное слово. Это место… довольно трудно описать.
– А ты попытайся, – посоветовал Баста, недобро щурясь.
Черт, что же ей делать?
– Если я скажу, ты меня отпустишь?
Она прекрасно знала ответ, но в ее задачу входило заговаривать ему зубы как можно дольше. Где же полиция? Макс сказал, что он их вызвал Конечно, само по себе это еще ничего не значило. Вдруг они придут и окажутся на стороне плохих парней?
В последнее время ее вера в блюстителей закона сильно пошатнулась
Баста улыбнулся. Это была жуткая улыбка, от которой у нее кровь застыла в жилах.
– Конечно, отпущу. Почему бы и нет? Слушай, ты же знаешь, лично против тебя я ничего не имею. Теперь, когда Сид мертв, какой тебе смысл умирать? Ровно никакого. Сид просто захотел избавиться от тебя, потому что гулял с девчонкой, которую ты знаешь, вот и решил, что, если ты их накроешь, обязательно подашь на развод. А если ты связан с бандой, развод не приветствуется. Сразу всякие крючкотворы начнут совать нос в твои финансы, чтоб содрать с тебя алименты пожирнее. Мало ли что они там смогут найти. Но теперь Сида нет, стало быть, и причина отпала
Джули перевела дух. Она вдруг почти успокоилась. Все ее чувства притупились, она больше не ощущала страха. Ветерок, задувавший с озера, заставил ее зябко поежиться, хотя ночь стояла жаркая.
– А почему Келли была убита? Она тоже хотела подать на развод?
Баста покачал головой:
– Келли сделала глупость. Она тоже думала, что Сид ей изменяет. Однажды она оставила у него в кабинете на работе магнитофончик, приводимый в действие голосом. Ей не удалось записать, как Сид назначает кому-то свидание, но зато удалось кое-что другое. Она записала, как мы с Сидом и его отцом обсуждаем кое-что, о чем ей знать не полагалось.
– Что? – спросила Джули.
– Одного покойника. – Его глаза грозно прищурились, пистолет вновь нацелился ей в лоб. – Вот и с тобой будет то же самое, если не скажешь мне сию же минуту, где эта чертова кассета. Сию же минуту, слышишь?
– Она… она…
Язык вдруг перестал слушаться Джули: он еле ворочался во рту. Ветер опять поднялся, и ей стало так холодно, что зубы начали выбивать дробь Никогда в жизни ней не было так страшно.
– Где пленка? – прорычал он.
– Если я скажу, ты меня убьешь, – прошептала она в ответ.
– Говори! – Он наставил пистолет на Макса. – Если не скажешь, я застрелю его.
Джули бросила взгляд на Макса и обнаружила, что он следит за ней, прищурив глаза.
О боже, она не могла позволить Басте убить Макса! Но если она скажет ему хоть что-нибудь, он убьет их обоих.
– Даю последний шанс, – сказал Баста.
– Я…я…
Внезапно их разговор был прерван неизвестно откуда прозвучавшим телефонным звонком. Ошеломленный Баста потянулся к карману свободной рукой. Джозефина, сидевшая на коленях у Джули, напряглась и зарычала. Вдруг собачка спружинила, вихрем взвилась с колен Джули, в мгновение ока преодолела расстояние в три фута и вцепилась в ногу Басты.
– А-а-а-а! – взвыл Баста и запрыгал на одной ноге, пытаясь стряхнуть Джозефину. – Пшла вон, проклятая псина! Брысь, чертова сука, брысь!
На мгновение Джули застыла, словно парализованная.
«Беги!» – Это был уже не шепот, а крик у нее в голове.
Она вскочила на ноги, потянув за собой окровавленную рубашку Макса.
– Макс!
Макс вскинул голову и, сделав над собой невероятное усилие, поднялся на корточки, а потом и на ноги.
Джули схватила его за руку.
«В озеро».
Ее внутренний голос, как всегда, оказался прав. Джули моментально убедилась, что это единственный путь к отступлению. Она побежала, увлекая за собой Макса. Он хромал и нетвердо держался на ногах, но тем не менее не отставал от нее.
– Сука! Сволочь! – истерически надрывался Баста, все еще сражаясь с Джозефиной.
Земля у них под ногами оборвалась. Глубоко внизу сверкали в лунном свете темные воды озера. Последнее, что увидела Джули, это как Баста грубым пинком отшвырнул от себя Джозефину и повернулся в их сторону, держа пистолет обеими руками…
Но Джули и Макс уже летели в темноту. Сзади раздавались громкие хлопки. Джули догадалась, что это пули, только когда увидела, как они белыми фонтанчиками взрывают воду.
Макс издал хриплый крик и как будто застыл в воздухе. О боже, неужели он снова ранен? Тут они ударились о поверхность озера и погрузились в глубину. Макс ушел под воду вместе с ней и крепко схватил ее за руку. У Джули отлегло от сердца.
Ей хотелось вынырнуть на поверхность, но Макс поплыл под водой, увлекая ее за собой. Так они плыли, пока не ощутили острую необходимость глотнуть воздуха.
– Тебя ранило? – Это было первое, что ей хотелось узнать.
– Да, немного зацепило. Не волнуйся, я в порядке.
Она волновалась бы куда меньше, если бы его голос не казался сдавленным от боли.
Опять вокруг них засвистели пули. Фонтанчик брызг окатил лицо Джули. Она глотнула воздуха и нырнула, утянув за собой Макса. Они опять поплыли под водой, стараясь не высовываться как можно дольше. Джули цеплялась за его руку, как за собственную жизнь, ужасаясь при мысли, что он может потерять сознание. Джули не знала, хватит ли ей сил удержать его на плаву. Макс такой тяжелый, а она никогда не была профессиональной пловчихой.
Потом они вынырнули еще раз, задыхаясь и жадно глотая воздух. Макс все еще был рядом с ней, а утес оказался далеко-далеко.
– У тебя не кружится голова? – спросила она с беспокойством.
Темнота не давала ей разглядеть лица Макса, поэтому трудно было судить о его состоянии. Но он тяжело дышал, а его тело как будто оседало в воде.
– Не бойся, в обморок я не упаду.
– Куда тебя ранило?
– В левую ногу. Не думай об этом, пока не выберемся из воды.
И он отдернул ногу, к которой она инстинктивно потянулась.
Они были довольно далеко от берега, во всяком случае, надеялась Джули, вне досягаемости пуль. К тому же их защищала темнота. Вряд ли кто-то сможет разглядеть их на таком расстоянии. Как бы то ни было, стрельба вроде бы прекратилась. Но и завидным их положение назвать было нельзя: если Макс не сможет двигаться сам, Джули сомневалась, что сумеет благополучно доставить его на сушу.
Макс перевернулся на спину, чтобы экономить оставшиеся силы. Джули медленно плыла рядом с ним, прислушиваясь к его дыханию. Оно казалось затрудненным, а его движения – ужасно замедленными.
– Да я в порядке, – сказал Макс настолько бодро, что до некоторой степени успокоил ее. – Держись ко мне поближе, и мы выберемся.
Вдруг в небе появился вертолет, скользя по водам озера лучом прожектора. Макс и Джули попали в круг света. В отдалении, со стороны утеса, Джули услышала вой сирен, хлопанье автомобильных дверей и крики:
– Стой! Полиция!
– Полиция! – раздался громовой голос с неба, усиленный мегафоном.
Стальная стрекоза сделала низкий вираж над озером, от ветра, поднятого мощными винтами, по воде побежали расходящиеся круги. Луч прожектора, вцепившийся в Макса и Джули, не отпускал их. Через несколько секунд в мегафоне раздался голос:
– Говорит Грег Раис. Макс, это ты там внизу?
– Где тебя черти носили? – любезно откликнулся Макс.
С вертолета сбросили два спасательных жилета.
Схватив один из них, Джули поняла, что они наконец-то действительно спасены.
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
– А она откуда взялась?
– Она была в машине, когда мы застряли.
Он хмыкнул и забыл о собачке.
– Так где оно? То, о чем мы говорили?
– Мне придется тебе показать. Баста ухмыльнулся и многозначительно повел пистолетом вниз. Джули судорожно перевела дух.
– Честное слово. Это место… довольно трудно описать.
– А ты попытайся, – посоветовал Баста, недобро щурясь.
Черт, что же ей делать?
– Если я скажу, ты меня отпустишь?
Она прекрасно знала ответ, но в ее задачу входило заговаривать ему зубы как можно дольше. Где же полиция? Макс сказал, что он их вызвал Конечно, само по себе это еще ничего не значило. Вдруг они придут и окажутся на стороне плохих парней?
В последнее время ее вера в блюстителей закона сильно пошатнулась
Баста улыбнулся. Это была жуткая улыбка, от которой у нее кровь застыла в жилах.
– Конечно, отпущу. Почему бы и нет? Слушай, ты же знаешь, лично против тебя я ничего не имею. Теперь, когда Сид мертв, какой тебе смысл умирать? Ровно никакого. Сид просто захотел избавиться от тебя, потому что гулял с девчонкой, которую ты знаешь, вот и решил, что, если ты их накроешь, обязательно подашь на развод. А если ты связан с бандой, развод не приветствуется. Сразу всякие крючкотворы начнут совать нос в твои финансы, чтоб содрать с тебя алименты пожирнее. Мало ли что они там смогут найти. Но теперь Сида нет, стало быть, и причина отпала
Джули перевела дух. Она вдруг почти успокоилась. Все ее чувства притупились, она больше не ощущала страха. Ветерок, задувавший с озера, заставил ее зябко поежиться, хотя ночь стояла жаркая.
– А почему Келли была убита? Она тоже хотела подать на развод?
Баста покачал головой:
– Келли сделала глупость. Она тоже думала, что Сид ей изменяет. Однажды она оставила у него в кабинете на работе магнитофончик, приводимый в действие голосом. Ей не удалось записать, как Сид назначает кому-то свидание, но зато удалось кое-что другое. Она записала, как мы с Сидом и его отцом обсуждаем кое-что, о чем ей знать не полагалось.
– Что? – спросила Джули.
– Одного покойника. – Его глаза грозно прищурились, пистолет вновь нацелился ей в лоб. – Вот и с тобой будет то же самое, если не скажешь мне сию же минуту, где эта чертова кассета. Сию же минуту, слышишь?
– Она… она…
Язык вдруг перестал слушаться Джули: он еле ворочался во рту. Ветер опять поднялся, и ей стало так холодно, что зубы начали выбивать дробь Никогда в жизни ней не было так страшно.
– Где пленка? – прорычал он.
– Если я скажу, ты меня убьешь, – прошептала она в ответ.
– Говори! – Он наставил пистолет на Макса. – Если не скажешь, я застрелю его.
Джули бросила взгляд на Макса и обнаружила, что он следит за ней, прищурив глаза.
О боже, она не могла позволить Басте убить Макса! Но если она скажет ему хоть что-нибудь, он убьет их обоих.
– Даю последний шанс, – сказал Баста.
– Я…я…
Внезапно их разговор был прерван неизвестно откуда прозвучавшим телефонным звонком. Ошеломленный Баста потянулся к карману свободной рукой. Джозефина, сидевшая на коленях у Джули, напряглась и зарычала. Вдруг собачка спружинила, вихрем взвилась с колен Джули, в мгновение ока преодолела расстояние в три фута и вцепилась в ногу Басты.
– А-а-а-а! – взвыл Баста и запрыгал на одной ноге, пытаясь стряхнуть Джозефину. – Пшла вон, проклятая псина! Брысь, чертова сука, брысь!
На мгновение Джули застыла, словно парализованная.
«Беги!» – Это был уже не шепот, а крик у нее в голове.
Она вскочила на ноги, потянув за собой окровавленную рубашку Макса.
– Макс!
Макс вскинул голову и, сделав над собой невероятное усилие, поднялся на корточки, а потом и на ноги.
Джули схватила его за руку.
«В озеро».
Ее внутренний голос, как всегда, оказался прав. Джули моментально убедилась, что это единственный путь к отступлению. Она побежала, увлекая за собой Макса. Он хромал и нетвердо держался на ногах, но тем не менее не отставал от нее.
– Сука! Сволочь! – истерически надрывался Баста, все еще сражаясь с Джозефиной.
Земля у них под ногами оборвалась. Глубоко внизу сверкали в лунном свете темные воды озера. Последнее, что увидела Джули, это как Баста грубым пинком отшвырнул от себя Джозефину и повернулся в их сторону, держа пистолет обеими руками…
Но Джули и Макс уже летели в темноту. Сзади раздавались громкие хлопки. Джули догадалась, что это пули, только когда увидела, как они белыми фонтанчиками взрывают воду.
Макс издал хриплый крик и как будто застыл в воздухе. О боже, неужели он снова ранен? Тут они ударились о поверхность озера и погрузились в глубину. Макс ушел под воду вместе с ней и крепко схватил ее за руку. У Джули отлегло от сердца.
Ей хотелось вынырнуть на поверхность, но Макс поплыл под водой, увлекая ее за собой. Так они плыли, пока не ощутили острую необходимость глотнуть воздуха.
– Тебя ранило? – Это было первое, что ей хотелось узнать.
– Да, немного зацепило. Не волнуйся, я в порядке.
Она волновалась бы куда меньше, если бы его голос не казался сдавленным от боли.
Опять вокруг них засвистели пули. Фонтанчик брызг окатил лицо Джули. Она глотнула воздуха и нырнула, утянув за собой Макса. Они опять поплыли под водой, стараясь не высовываться как можно дольше. Джули цеплялась за его руку, как за собственную жизнь, ужасаясь при мысли, что он может потерять сознание. Джули не знала, хватит ли ей сил удержать его на плаву. Макс такой тяжелый, а она никогда не была профессиональной пловчихой.
Потом они вынырнули еще раз, задыхаясь и жадно глотая воздух. Макс все еще был рядом с ней, а утес оказался далеко-далеко.
– У тебя не кружится голова? – спросила она с беспокойством.
Темнота не давала ей разглядеть лица Макса, поэтому трудно было судить о его состоянии. Но он тяжело дышал, а его тело как будто оседало в воде.
– Не бойся, в обморок я не упаду.
– Куда тебя ранило?
– В левую ногу. Не думай об этом, пока не выберемся из воды.
И он отдернул ногу, к которой она инстинктивно потянулась.
Они были довольно далеко от берега, во всяком случае, надеялась Джули, вне досягаемости пуль. К тому же их защищала темнота. Вряд ли кто-то сможет разглядеть их на таком расстоянии. Как бы то ни было, стрельба вроде бы прекратилась. Но и завидным их положение назвать было нельзя: если Макс не сможет двигаться сам, Джули сомневалась, что сумеет благополучно доставить его на сушу.
Макс перевернулся на спину, чтобы экономить оставшиеся силы. Джули медленно плыла рядом с ним, прислушиваясь к его дыханию. Оно казалось затрудненным, а его движения – ужасно замедленными.
– Да я в порядке, – сказал Макс настолько бодро, что до некоторой степени успокоил ее. – Держись ко мне поближе, и мы выберемся.
Вдруг в небе появился вертолет, скользя по водам озера лучом прожектора. Макс и Джули попали в круг света. В отдалении, со стороны утеса, Джули услышала вой сирен, хлопанье автомобильных дверей и крики:
– Стой! Полиция!
– Полиция! – раздался громовой голос с неба, усиленный мегафоном.
Стальная стрекоза сделала низкий вираж над озером, от ветра, поднятого мощными винтами, по воде побежали расходящиеся круги. Луч прожектора, вцепившийся в Макса и Джули, не отпускал их. Через несколько секунд в мегафоне раздался голос:
– Говорит Грег Раис. Макс, это ты там внизу?
– Где тебя черти носили? – любезно откликнулся Макс.
С вертолета сбросили два спасательных жилета.
Схватив один из них, Джули поняла, что они наконец-то действительно спасены.
ГЛАВА 37
К тому времени, как Макса на носилках загрузили в «Скорую помощь» и повезли в больницу, силы его были уже на исходе. Но вот наконец подействовало болеутоляющее. Он чувствовал себя одурманенным, чего в обычной жизни избегал, но сейчас остался доволен. Ему поставили капельницу, и она неустойчиво раскачивалась на крюке, реагируя на неровности дороги, оказавшиеся не по зубам даже сверхмощным рессорам реанимобиля. От воя сирены закладывало уши.
Но были и светлые моменты в его нынешнем положении, думал Макс. Их было целых три.
Во-первых, с ним была Джули – вымокшая и грязная, но целая и невредимая, закутанная в мужскую рубаху, одолженную ей одним из полицейских. Она сидела рядом с ним и держала его за руку. Джозефина лежала, свернувшись клубочком, у ее ног. Как Джули удалось протащить ее в машину, Макс даже вообразить не мог и решил не ломать себе голову над разгадкой: присутствие животных в машине «Скорой помощи» строго воспрещалось. А главное, собака была цела, и это тоже следовало считать плюсом.
В эту ночь Джозефина с лихвой искупила все свои былые провинности. Никогда в жизни он больше не будет вспоминать о собачьих приютах после очередной ее шалости. Она заработала себе постоянное место в его семье.
То же самое относилось и к Джули. Вот только он еще не успел ее об этом известить.
Второй светлый момент заключался в словах Грега Раиса: оказывается, благодаря их с Хинклом усилиям была разоблачена самая крупная сеть организованной преступности на юго-востоке страны. Им предлагалось с почетом вернуться на работу в полицию, начальство готово было принести все надлежащие извинения.
Макс решил обдумать это предложение и не спешить с ответом: работа частного детектива оказалась весьма увлекательной, не говоря уж о доходах. В добавление ко всему, его заверили, что ему не будет предъявлено никаких обвинений за избиение двух представителей охраны правопорядка. Дорси и Николе в самом деле оказались грязными полицейскими, и это послужило смягчающим обстоятельством.
Третьим козырем стало то, что Роджера Басту взяли живым. Он пока молчал, но Макс считал, что надолго его не хватит. Баста запоет как миленький, когда ознакомится с предъявленными обвинениями.
Хотя Макс теперь точно знал, что Дэниэл мертв, он все равно хотел найти брата, а Баста был в этом деле ключевой фигурой. Баста знал, где его тело.
Мысль о брате всегда приносила ему боль, а сейчас Максу не хотелось страдать, поэтому он посмотрел на Джули и крепче сжал ее руку. Ему очень многое надо было ей сказать, но, застеснявшись санитара, сидевшего по другую сторону от носилок и следившего за показаниями разных гудящих и попискивающих приборов, Макс решил пока воздержаться.
Вместо этого он сказал:
– Между прочим, это была блестящая мысль: запудрить мозги Басте, будто ты знаешь, где спрятана пленка, которую он искал. Иначе он просто пристрелил бы нас обоих на месте. Пиф-паф – и привет.
Джули внимательно посмотрела на него. Ее огромные карие глаза казались измученными и воспаленными, и все равно это были несравненно прекрасные глаза. И сама она была несравненной красавицей.
– Я никому не пудрила мозги. Я действительно знаю, где спрятана пленка. То есть я почти уверена. Я сразу поняла, как только узнала, что речь вдет о кассете, где она может быть. Когда отец пришел навестить меня в тот последний раз, он подарил мне плюшевого мишку. Это был его единственный подарок за всю жизнь, и я хранила его все эти годы. Он сказал, что это подарок на день рождения и что я должна его беречь. А еще он сказал, что через пару недель вернется и проверит, как я забочусь о своем мишке. Конечно, он больше не приходил: через несколько дней он умер. Но даже тогда я подумала, что это странно: он давно уже не показывался, а тут вдруг пришел, да еще с подарком. И потом… странно ведь дарить плюшевого медведя взрослой девушке! Это был мягкий, пузатый мишка. Поначалу я пыталась спать с ним в обнимку, но это было неудобно, потому что под всеми этими мягкими слоями прощупывалось что-то твердое. Теперь я понимаю, что размером оно напоминало магнитофонную кассету. Но тогда я думала, что это просто внутренности медведя – что-то вроде каркаса. А теперь держу пари на что угодно – кассета у мишки в брюхе.
Макс не мог поверить своим ушам. Все эти долгие годы Джули владела ключом к запутанной и кровавой загадке, сама о том не подозревая!
– И где же теперь этот мишка?
– На тумбочке возле моей кровати. Я держала его там все эти годы, но никогда никому не рассказывала, откуда он у меня. – Лицо Джули приняло печальное выражение. – Понимаешь, это был день рождения Бекки, а не мой. А мне стало так обидно, что он вспомнил Бекки, а меня не вспомнил, что я ни слова не сказала ей про мишку. Просто присвоила его себе.
Такое горькое раскаяние было написано на ее лице, что он чуть было не прослезился.
– Послушай. – Макс поднес ее руку к губам, мысленно послав к чертям санитара, и поцеловал ладонь. Она выглядела по-прежнему несчастной, и он послал к чертям мужскую гордость вместе с санитаром. – Джули, я люблю тебя.
Она улыбнулась ему неуверенной, пробивающейся сквозь слезы улыбкой, подобной солнцу, выходящему из-за облаков.
– Я тоже тебя люблю.
Санитар сидел как каменный, занятый только своими приборами. Макс перецеловал по одному ее длинные точеные пальцы, которые сжимал в руке. Потом его одолело любопытство, и он поднял голову.
– И ты никогда не рассказывала Сиду о мишке?
Если бы она рассказала, Сид моментально заподозрил бы, что это оно и есть, и разорвал бы мишку на части.
Джули отрицательно покачала головой, и в ее глазах вдруг появилась насмешливая искорка.
– Он всегда так гнусно отзывался о моей семье… Как я могла ему признаться, что мой родной отец даже не смог отличить меня от Бекки?
Макс засмеялся. Все это время Джули владела ключом к разгадке, а Сид так и не сумел выманить у нее этот ключик, только потому что был таким говнюком! Ну разве не существует на свете высшей справедливости?
– Надо рассказать Грегу. – Макс даже попытался привстать, но обнаружил, что его удерживает ремень, застегнутый поперек груди.
– Я уже сказала. – Джули мягко подтолкнула его обратно, положив руку ему на грудь, и Макс снова лег. – Он сказал, что немедленно пошлет кого-нибудь за мишкой. И знаешь, что он мне пообещал? Даже если они найдут пленку, он позаботится, чтобы мишка вернулся ко мне как новенький. – Она всхлипнула. – Наверное, теперь мне придется отдать его Бекки и сказать ей всю правду.
– Знаешь что? – усмехнулся Макс. – От тебя обалдеть можно.
Она улыбнулась ему, и он вдруг почувствовал, что взлетает под облака. И наркоз тут был совершенно ни при чем. Это было воздействие Джули.
Тут их доставили в больницу, Макса вытащили из машины и вкатили в отделение неотложной помощи. Им занялись врачи, и больше у них не было возможности поговорить.
Но были и светлые моменты в его нынешнем положении, думал Макс. Их было целых три.
Во-первых, с ним была Джули – вымокшая и грязная, но целая и невредимая, закутанная в мужскую рубаху, одолженную ей одним из полицейских. Она сидела рядом с ним и держала его за руку. Джозефина лежала, свернувшись клубочком, у ее ног. Как Джули удалось протащить ее в машину, Макс даже вообразить не мог и решил не ломать себе голову над разгадкой: присутствие животных в машине «Скорой помощи» строго воспрещалось. А главное, собака была цела, и это тоже следовало считать плюсом.
В эту ночь Джозефина с лихвой искупила все свои былые провинности. Никогда в жизни он больше не будет вспоминать о собачьих приютах после очередной ее шалости. Она заработала себе постоянное место в его семье.
То же самое относилось и к Джули. Вот только он еще не успел ее об этом известить.
Второй светлый момент заключался в словах Грега Раиса: оказывается, благодаря их с Хинклом усилиям была разоблачена самая крупная сеть организованной преступности на юго-востоке страны. Им предлагалось с почетом вернуться на работу в полицию, начальство готово было принести все надлежащие извинения.
Макс решил обдумать это предложение и не спешить с ответом: работа частного детектива оказалась весьма увлекательной, не говоря уж о доходах. В добавление ко всему, его заверили, что ему не будет предъявлено никаких обвинений за избиение двух представителей охраны правопорядка. Дорси и Николе в самом деле оказались грязными полицейскими, и это послужило смягчающим обстоятельством.
Третьим козырем стало то, что Роджера Басту взяли живым. Он пока молчал, но Макс считал, что надолго его не хватит. Баста запоет как миленький, когда ознакомится с предъявленными обвинениями.
Хотя Макс теперь точно знал, что Дэниэл мертв, он все равно хотел найти брата, а Баста был в этом деле ключевой фигурой. Баста знал, где его тело.
Мысль о брате всегда приносила ему боль, а сейчас Максу не хотелось страдать, поэтому он посмотрел на Джули и крепче сжал ее руку. Ему очень многое надо было ей сказать, но, застеснявшись санитара, сидевшего по другую сторону от носилок и следившего за показаниями разных гудящих и попискивающих приборов, Макс решил пока воздержаться.
Вместо этого он сказал:
– Между прочим, это была блестящая мысль: запудрить мозги Басте, будто ты знаешь, где спрятана пленка, которую он искал. Иначе он просто пристрелил бы нас обоих на месте. Пиф-паф – и привет.
Джули внимательно посмотрела на него. Ее огромные карие глаза казались измученными и воспаленными, и все равно это были несравненно прекрасные глаза. И сама она была несравненной красавицей.
– Я никому не пудрила мозги. Я действительно знаю, где спрятана пленка. То есть я почти уверена. Я сразу поняла, как только узнала, что речь вдет о кассете, где она может быть. Когда отец пришел навестить меня в тот последний раз, он подарил мне плюшевого мишку. Это был его единственный подарок за всю жизнь, и я хранила его все эти годы. Он сказал, что это подарок на день рождения и что я должна его беречь. А еще он сказал, что через пару недель вернется и проверит, как я забочусь о своем мишке. Конечно, он больше не приходил: через несколько дней он умер. Но даже тогда я подумала, что это странно: он давно уже не показывался, а тут вдруг пришел, да еще с подарком. И потом… странно ведь дарить плюшевого медведя взрослой девушке! Это был мягкий, пузатый мишка. Поначалу я пыталась спать с ним в обнимку, но это было неудобно, потому что под всеми этими мягкими слоями прощупывалось что-то твердое. Теперь я понимаю, что размером оно напоминало магнитофонную кассету. Но тогда я думала, что это просто внутренности медведя – что-то вроде каркаса. А теперь держу пари на что угодно – кассета у мишки в брюхе.
Макс не мог поверить своим ушам. Все эти долгие годы Джули владела ключом к запутанной и кровавой загадке, сама о том не подозревая!
– И где же теперь этот мишка?
– На тумбочке возле моей кровати. Я держала его там все эти годы, но никогда никому не рассказывала, откуда он у меня. – Лицо Джули приняло печальное выражение. – Понимаешь, это был день рождения Бекки, а не мой. А мне стало так обидно, что он вспомнил Бекки, а меня не вспомнил, что я ни слова не сказала ей про мишку. Просто присвоила его себе.
Такое горькое раскаяние было написано на ее лице, что он чуть было не прослезился.
– Послушай. – Макс поднес ее руку к губам, мысленно послав к чертям санитара, и поцеловал ладонь. Она выглядела по-прежнему несчастной, и он послал к чертям мужскую гордость вместе с санитаром. – Джули, я люблю тебя.
Она улыбнулась ему неуверенной, пробивающейся сквозь слезы улыбкой, подобной солнцу, выходящему из-за облаков.
– Я тоже тебя люблю.
Санитар сидел как каменный, занятый только своими приборами. Макс перецеловал по одному ее длинные точеные пальцы, которые сжимал в руке. Потом его одолело любопытство, и он поднял голову.
– И ты никогда не рассказывала Сиду о мишке?
Если бы она рассказала, Сид моментально заподозрил бы, что это оно и есть, и разорвал бы мишку на части.
Джули отрицательно покачала головой, и в ее глазах вдруг появилась насмешливая искорка.
– Он всегда так гнусно отзывался о моей семье… Как я могла ему признаться, что мой родной отец даже не смог отличить меня от Бекки?
Макс засмеялся. Все это время Джули владела ключом к разгадке, а Сид так и не сумел выманить у нее этот ключик, только потому что был таким говнюком! Ну разве не существует на свете высшей справедливости?
– Надо рассказать Грегу. – Макс даже попытался привстать, но обнаружил, что его удерживает ремень, застегнутый поперек груди.
– Я уже сказала. – Джули мягко подтолкнула его обратно, положив руку ему на грудь, и Макс снова лег. – Он сказал, что немедленно пошлет кого-нибудь за мишкой. И знаешь, что он мне пообещал? Даже если они найдут пленку, он позаботится, чтобы мишка вернулся ко мне как новенький. – Она всхлипнула. – Наверное, теперь мне придется отдать его Бекки и сказать ей всю правду.
– Знаешь что? – усмехнулся Макс. – От тебя обалдеть можно.
Она улыбнулась ему, и он вдруг почувствовал, что взлетает под облака. И наркоз тут был совершенно ни при чем. Это было воздействие Джули.
Тут их доставили в больницу, Макса вытащили из машины и вкатили в отделение неотложной помощи. Им занялись врачи, и больше у них не было возможности поговорить.
ГЛАВА 38
Три недели спустя Макс снова оказался на вершине утеса, нависающего над озером Моултри. Стоял жаркий день, небо было синим, как сапфир, и изливало на землю яркий солнечный свет. В такой день приятно есть на ходу сосиски в тесте, запускать воздушного змея и гулять по пляжу. Но для Макса этот прекрасный день был окрашен грустью. Подъемный кран вытаскивал из воды проржавевшие останки «Пумы». Он сразу узнал эту машину. Дэниэл купил ее за два месяца до своего исчезновения.
Сердце Макса разрывалось от боли, пока он следил за поднимающимся к ясному небу остовом, с которого стекала вода.
Баста сказал им, где надо искать. Оказалось, что Баста много лет жил двойной жизнью, и в первой, официальной своей жизни он занимал высокий пост в Агентстве по контролю за наркотиками. Он работал на агентство больше тридцати лет и за эти годы успел прогнить насквозь. Сначала он «шустрил» по мелочи: толкал наркотики, брал взятки, подстраивал «глухие» и «висячие» дела. По собственному признанию Басты, он окончательно перешел на темную сторону, когда начал брать дань с оптовиков наркоторговли, работавших на Джона Карлсона.
Узнав, кто он такой и чем занимается, Карлсон использовал полученные сведения, чтобы прижать Басту и заставить его работать на себя. В конце концов Джон Карлсон купил Роджера Басту с потрохами. Помимо всего прочего, Карлсон использовал специальную подготовку и таланты Басты, сделав его своим личным «чистильщиком», и прибегал к его услугам всякий раз, когда надо было устранить любого, вставшего на пути организации.
Макс был приятно удивлен и даже горд, когда узнал, что Дэниэл тоже был агентом отдела по борьбе с наркотиками. По словам Басты, Дэниэл был рекрутирован сразу после армии, где он, как впоследствии и сам Макс, прошел подготовку в подразделении «тюленей».
Зная Сида с детства, Дэниэл давно подозревал, что Карлсоны замешаны в наркоторговле. Молодой, переполненный энтузиазмом агент Макуорри выложил все свои соображения старшему по званию. А старшим по званию для Дэниэла был Роджер Баста. Баста не мог помешать Дэниэлу начать расследование, иначе у его молодого подчиненного могли возникнуть подозрения. С той самой минуты, как Дэниэл начал свою работу под прикрытием по расследованию деятельности Карлсонов, он подписал себе смертный приговор.
Потом Келли Карлсон случайно записала разговор Басты, Сида и Джона Карлсона об убийстве, только что совершенном Бастой по наущению Карлсона. Прослушав пленку, Келли в испуге позвонила Дэниэлу, с которым встречалась до того, как вышла замуж за Сида, и рассказала ему о пленке. Голоса третьего человека, записанного на пленке, она не знала. Дэниэл связался с Бастой, Баста тут же насторожился и велел Дэниэлу достать кассету. Дэниэл послушно взял кассету у Келли, но прослушать пленку не успел. Он уже готов был передать кассету Басте, когда вновь позвонила Келли. Она была в панике. Что-то в поведении Сида подсказало ей, что он знает о существовании кассеты. Поэтому Дэниэл спрятал кассету и отправился к Келли.
Дэниэл и Келли были убиты той же ночью.
Баста добавил, что Майку Уильямсу, работавшему у Карлсонов мальчиком на побегушках, а официально числившемуся в корпорации «Рэнд» водителем грузовика, с самого начала было поручено следить за каждым шагом Дэниэла. Уильямс видел, где Дэниэл спрятал кассету, вытащил ее из тайника и прослушал. Как и Келли, он испугался того, что услышал. Он знал, что его убьют, если узнают, что ему известно. Он сбежал, прихватив пленку с собой.
Несмотря на допрос с пристрастием, Дэниэл так и не сказал Басте, где кассета, вернее, сказал не правду: кассету так и не нашли. Майк Уильямс мог бы уцелеть, но его погубила жадность.
Пять лет спустя он вернулся и совершил роковую ошибку, попытавшись шантажировать Карлсонов ее содержимым. Кассету он спрятал в плюшевом мишке и отдал его на хранение Джули. Когда его поймали и попытались выбить из него информацию о местонахождении кассеты, он отвечал туманно, но сболтнул достаточно, чтобы они заподозрили, что Джули что-то знает. А потом Баста перестарался от нетерпения, и у Майка во время дальнейшего допроса не выдержало сердце. Баста замаскировал смерть как несчастный случай на воде. Это и стало официальной версией.
И вот тогда Сид вошел в жизнь Джули. Все остальное было уже известно.
Теперь кассета попала в руки федералов, и выяснилось, что содержимое пленки даже теперь, пятнадцать лет спустя, является настоящей бомбой. Речь шла об убийстве Генри Джекобса, старейшего федерального судьи. Это было одно из самых громких дел за последние два десятилетия. Оно так и осталось нераскрытым, пока не была найдена кассета. Запись на пленке неопровержимо доказывала, что убийство совершил Баста, Джон Карлсон заплатил ему, а Сид был в курсе всего происходящего.
Когда полиция, открыв багажник «Пумы», обнаружила тела Дэниэла и Келли, история наконец закончилась. Во всяком случае, для Макса. Увидев черные пластиковые чехлы, Макс отвернулся, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Он тяжело оперся на костыли, которыми вынужден был пользоваться после выписки из больницы, и закрыл глаза.
«Ах, Дэниэл, – думал он. – Я так любил тебя, братец».
Увидев, как он расстроен, Джули встала перед ним, обняла за талию, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Ее рот был сладок и нежен, как и вся она, и Макс торопливо и жадно ответил на поцелуй. Его поразило, что он хочет ее даже в такую минуту, когда со всех сторон их окружали воспоминания о трагической гибели. Наверное, это и есть торжество жизни.
– Мне так жаль, Макс, – прошептала Джули, оторвавшись от его губ.
Ее глаза были затуманены слезами. Макс вдруг подумал, что слишком часто видит слезы в ее глазах в последнее время: на похоронах Сида, на похоронах Джона Карлсона, на похоронах Карлин Скуабб. Он больше никогда не хотел видеть слезы в ее глазах. Ну разве что слезы радости. Мысленно он дал себе клятву сделать все возможное, чтобы она никогда больше не плакала.
– Все хорошо, – сказал он. – В глубине души я давно знал, что Дэниэла нет в живых. Найти его и похоронить – это последнее, что я мог сделать для него. Он был моим братом.
– Как жаль, что я его не знала.
Макс выдавил из себя улыбку. Она получилась невеселой, но он решил, что и так сойдет. Не было смысла углубляться в прошлое. Живые должны продолжать жить.
– Он попытался бы тебя отбить. Шикарные цыпочки – это было его хобби.
Джули рассмеялась от неожиданности, и этот смех помог ему прогнать боль, чего не смогли сделать все разумные рассуждения, которыми он пытался себя успокоить. Макс посмотрел на нее и понял, что для него исход трагедии оказался счастливым: он нашел Джули, любовь своей жизни. Он охватил взглядом ее блестящие черные волосы, мягкими волнами падающие на плечи, красивое лицо, бесподобное тело. На ней было короткое бледно-желтое платьице без рукавов, она напоминала солнечный лучик, сошедший с неба на землю. А под платьем ее длинные загорелые ноги были голыми.
Ему ужасно нравилось, что у нее голые ноги.
– Пошли домой, – сказал Макс.
Они жили вместе у него дома, потому что Джули, и мысли не допуская, чтобы переступить порог своего собственного, выставила его на продажу.
Как только они вошли в дверь, Джозефина приветствовала их веселым тявканьем. Макс подозрительно осмотрелся кругом, но никаких явных разрушений не заметил. Когда бабушка навестила его в больнице, он пожаловался ей на странности в поведении Джозефины. Старушка ужасно смутилась и призналась, что ей следовало предупредить его вовремя, но у нее просто вылетело из головы, после чего поведала внуку совершенно необыкновенную историю о том, что ее обожаемая собачка впадает в неистовую ярость, заслышав телефонный звонок.
Впервые столкнувшись с неприятным явлением, она немедленно отвезла Джозефину к собачьему психиатру. Его диагноз был таков: в прошлом Джозефина перенесла некую психологическую травму, поэтому любой телефонный звонок она воспринимает как угрозу и отвечает нападением. Сама бабушка решила проблему очень просто: приобрела телефонный аппарат, издававший вместо обычного звонка мелодичный колокольный перезвон.
Выписавшись из больницы, Макс немедленно сделал то же самое. В глубине души он считал, что столь простое решение не может быть эффективным, но с тех пор, насколько ему было известно, Джозефина больше ничего не изжевала и не изгрызла.
Войдя в дом и убедившись, что по крайней мере на первый взгляд никаких следов собачьих бесчинств не видно, Макс бросил Джозефине припасенное угощение, которое принес из машины, прислонил костыли к стене и, балансируя на здоровой ноге, совершенно позабыв о собачке, привлек к себе Джули.
Если бы он мог просить у судьбы один-единственный подарок на все оставшиеся ему годы жизни, он попросил бы только одно: Джули.
– Я люблю тебя, – сказал Макс. – Выходи за меня замуж.
Он с замиранием сердца стал ждать своего приговора.
Джули почему-то не спешила с ответом.
– А Джозефина входит в сделку? С дурными привычками, розовым ошейником и всем прочим?
– Безусловно, – улыбнулся он.
– Тогда – да. Да, я выйду за тебя замуж.
Макс наклонил голову и поцеловал ее. И тут земля повернулась вокруг своей оси, золотистые пушинки заплясали, закружились в воздухе. А сам воздух сгустился и превратился в дрожащее марево, подогретое их страстью. Он любил ее с неистовым пылом, лучше всяких слов говорившим о том, какие чувства она у него вызывает. А когда она окончательно перестала ощущать себя и отдалась в его власть, он начал все сначала.
Сердце Макса разрывалось от боли, пока он следил за поднимающимся к ясному небу остовом, с которого стекала вода.
Баста сказал им, где надо искать. Оказалось, что Баста много лет жил двойной жизнью, и в первой, официальной своей жизни он занимал высокий пост в Агентстве по контролю за наркотиками. Он работал на агентство больше тридцати лет и за эти годы успел прогнить насквозь. Сначала он «шустрил» по мелочи: толкал наркотики, брал взятки, подстраивал «глухие» и «висячие» дела. По собственному признанию Басты, он окончательно перешел на темную сторону, когда начал брать дань с оптовиков наркоторговли, работавших на Джона Карлсона.
Узнав, кто он такой и чем занимается, Карлсон использовал полученные сведения, чтобы прижать Басту и заставить его работать на себя. В конце концов Джон Карлсон купил Роджера Басту с потрохами. Помимо всего прочего, Карлсон использовал специальную подготовку и таланты Басты, сделав его своим личным «чистильщиком», и прибегал к его услугам всякий раз, когда надо было устранить любого, вставшего на пути организации.
Макс был приятно удивлен и даже горд, когда узнал, что Дэниэл тоже был агентом отдела по борьбе с наркотиками. По словам Басты, Дэниэл был рекрутирован сразу после армии, где он, как впоследствии и сам Макс, прошел подготовку в подразделении «тюленей».
Зная Сида с детства, Дэниэл давно подозревал, что Карлсоны замешаны в наркоторговле. Молодой, переполненный энтузиазмом агент Макуорри выложил все свои соображения старшему по званию. А старшим по званию для Дэниэла был Роджер Баста. Баста не мог помешать Дэниэлу начать расследование, иначе у его молодого подчиненного могли возникнуть подозрения. С той самой минуты, как Дэниэл начал свою работу под прикрытием по расследованию деятельности Карлсонов, он подписал себе смертный приговор.
Потом Келли Карлсон случайно записала разговор Басты, Сида и Джона Карлсона об убийстве, только что совершенном Бастой по наущению Карлсона. Прослушав пленку, Келли в испуге позвонила Дэниэлу, с которым встречалась до того, как вышла замуж за Сида, и рассказала ему о пленке. Голоса третьего человека, записанного на пленке, она не знала. Дэниэл связался с Бастой, Баста тут же насторожился и велел Дэниэлу достать кассету. Дэниэл послушно взял кассету у Келли, но прослушать пленку не успел. Он уже готов был передать кассету Басте, когда вновь позвонила Келли. Она была в панике. Что-то в поведении Сида подсказало ей, что он знает о существовании кассеты. Поэтому Дэниэл спрятал кассету и отправился к Келли.
Дэниэл и Келли были убиты той же ночью.
Баста добавил, что Майку Уильямсу, работавшему у Карлсонов мальчиком на побегушках, а официально числившемуся в корпорации «Рэнд» водителем грузовика, с самого начала было поручено следить за каждым шагом Дэниэла. Уильямс видел, где Дэниэл спрятал кассету, вытащил ее из тайника и прослушал. Как и Келли, он испугался того, что услышал. Он знал, что его убьют, если узнают, что ему известно. Он сбежал, прихватив пленку с собой.
Несмотря на допрос с пристрастием, Дэниэл так и не сказал Басте, где кассета, вернее, сказал не правду: кассету так и не нашли. Майк Уильямс мог бы уцелеть, но его погубила жадность.
Пять лет спустя он вернулся и совершил роковую ошибку, попытавшись шантажировать Карлсонов ее содержимым. Кассету он спрятал в плюшевом мишке и отдал его на хранение Джули. Когда его поймали и попытались выбить из него информацию о местонахождении кассеты, он отвечал туманно, но сболтнул достаточно, чтобы они заподозрили, что Джули что-то знает. А потом Баста перестарался от нетерпения, и у Майка во время дальнейшего допроса не выдержало сердце. Баста замаскировал смерть как несчастный случай на воде. Это и стало официальной версией.
И вот тогда Сид вошел в жизнь Джули. Все остальное было уже известно.
Теперь кассета попала в руки федералов, и выяснилось, что содержимое пленки даже теперь, пятнадцать лет спустя, является настоящей бомбой. Речь шла об убийстве Генри Джекобса, старейшего федерального судьи. Это было одно из самых громких дел за последние два десятилетия. Оно так и осталось нераскрытым, пока не была найдена кассета. Запись на пленке неопровержимо доказывала, что убийство совершил Баста, Джон Карлсон заплатил ему, а Сид был в курсе всего происходящего.
Когда полиция, открыв багажник «Пумы», обнаружила тела Дэниэла и Келли, история наконец закончилась. Во всяком случае, для Макса. Увидев черные пластиковые чехлы, Макс отвернулся, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Он тяжело оперся на костыли, которыми вынужден был пользоваться после выписки из больницы, и закрыл глаза.
«Ах, Дэниэл, – думал он. – Я так любил тебя, братец».
Увидев, как он расстроен, Джули встала перед ним, обняла за талию, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Ее рот был сладок и нежен, как и вся она, и Макс торопливо и жадно ответил на поцелуй. Его поразило, что он хочет ее даже в такую минуту, когда со всех сторон их окружали воспоминания о трагической гибели. Наверное, это и есть торжество жизни.
– Мне так жаль, Макс, – прошептала Джули, оторвавшись от его губ.
Ее глаза были затуманены слезами. Макс вдруг подумал, что слишком часто видит слезы в ее глазах в последнее время: на похоронах Сида, на похоронах Джона Карлсона, на похоронах Карлин Скуабб. Он больше никогда не хотел видеть слезы в ее глазах. Ну разве что слезы радости. Мысленно он дал себе клятву сделать все возможное, чтобы она никогда больше не плакала.
– Все хорошо, – сказал он. – В глубине души я давно знал, что Дэниэла нет в живых. Найти его и похоронить – это последнее, что я мог сделать для него. Он был моим братом.
– Как жаль, что я его не знала.
Макс выдавил из себя улыбку. Она получилась невеселой, но он решил, что и так сойдет. Не было смысла углубляться в прошлое. Живые должны продолжать жить.
– Он попытался бы тебя отбить. Шикарные цыпочки – это было его хобби.
Джули рассмеялась от неожиданности, и этот смех помог ему прогнать боль, чего не смогли сделать все разумные рассуждения, которыми он пытался себя успокоить. Макс посмотрел на нее и понял, что для него исход трагедии оказался счастливым: он нашел Джули, любовь своей жизни. Он охватил взглядом ее блестящие черные волосы, мягкими волнами падающие на плечи, красивое лицо, бесподобное тело. На ней было короткое бледно-желтое платьице без рукавов, она напоминала солнечный лучик, сошедший с неба на землю. А под платьем ее длинные загорелые ноги были голыми.
Ему ужасно нравилось, что у нее голые ноги.
– Пошли домой, – сказал Макс.
Они жили вместе у него дома, потому что Джули, и мысли не допуская, чтобы переступить порог своего собственного, выставила его на продажу.
Как только они вошли в дверь, Джозефина приветствовала их веселым тявканьем. Макс подозрительно осмотрелся кругом, но никаких явных разрушений не заметил. Когда бабушка навестила его в больнице, он пожаловался ей на странности в поведении Джозефины. Старушка ужасно смутилась и призналась, что ей следовало предупредить его вовремя, но у нее просто вылетело из головы, после чего поведала внуку совершенно необыкновенную историю о том, что ее обожаемая собачка впадает в неистовую ярость, заслышав телефонный звонок.
Впервые столкнувшись с неприятным явлением, она немедленно отвезла Джозефину к собачьему психиатру. Его диагноз был таков: в прошлом Джозефина перенесла некую психологическую травму, поэтому любой телефонный звонок она воспринимает как угрозу и отвечает нападением. Сама бабушка решила проблему очень просто: приобрела телефонный аппарат, издававший вместо обычного звонка мелодичный колокольный перезвон.
Выписавшись из больницы, Макс немедленно сделал то же самое. В глубине души он считал, что столь простое решение не может быть эффективным, но с тех пор, насколько ему было известно, Джозефина больше ничего не изжевала и не изгрызла.
Войдя в дом и убедившись, что по крайней мере на первый взгляд никаких следов собачьих бесчинств не видно, Макс бросил Джозефине припасенное угощение, которое принес из машины, прислонил костыли к стене и, балансируя на здоровой ноге, совершенно позабыв о собачке, привлек к себе Джули.
Если бы он мог просить у судьбы один-единственный подарок на все оставшиеся ему годы жизни, он попросил бы только одно: Джули.
– Я люблю тебя, – сказал Макс. – Выходи за меня замуж.
Он с замиранием сердца стал ждать своего приговора.
Джули почему-то не спешила с ответом.
– А Джозефина входит в сделку? С дурными привычками, розовым ошейником и всем прочим?
– Безусловно, – улыбнулся он.
– Тогда – да. Да, я выйду за тебя замуж.
Макс наклонил голову и поцеловал ее. И тут земля повернулась вокруг своей оси, золотистые пушинки заплясали, закружились в воздухе. А сам воздух сгустился и превратился в дрожащее марево, подогретое их страстью. Он любил ее с неистовым пылом, лучше всяких слов говорившим о том, какие чувства она у него вызывает. А когда она окончательно перестала ощущать себя и отдалась в его власть, он начал все сначала.