Робардс Карен. Секс лучше шоколада

   Но Макс не мог этого доказать. Никто из начальства не заинтересовался его расследованием. В Южной Каролине Карлсоны считались Особо Важными Персонами, имели влиятельных друзей, и никому не хотелось навлекать гнев власть имущих на свою голову. Все хором твердили Максу одно: заткнись, молчи в тряпочку, забудь о своем брате, найди себе другое занятие. Дэниэл годами якшался с темными личностями по ту сторону закона, и это никак не способствовало продвижению дела. Как и то, что бывшая жена Сида была родом из Калифорнии, этого рассадника дегенератов, куда она, по всей видимости, и вернулась, оставив мужа.
   В конце концов ему напрямую дали понять, что, кроме сплетен и слухов, у него на Сида ничего нет. А когда он уперся и попытался добыть доказательства незаконной деятельности магната, кончилось тем, что его с позором выперли из полиции.
   И вот теперь, благодаря капризу судьбы, в которую Макс почти перестал верить, ему был дарован второй шанс получить ответы на кое-какие вопросы. Королева красоты, вторая жена Сида, сидит с ним в его машине, хорошенькая как картинка в своем мини-прикиде из розового атласа, выгодно подчеркивающем все выпуклости, и деться ей некуда, потому что она попала в переплет и до смерти боится мужа, а от него, Макса, ждет помощи.
   Боги вдруг начали улыбаться ему.
   Он выудил свой сотовый телефон из-за выреза блузки – телефон был спрятан в комке спортивных носков, составлявших его правую грудь, в то время как «глок» в кобуре был втиснут в такой же ком слева, – набрал номер, а другой рукой одновременно завел машину. Кондиционер швырнул ему в лицо поток раскаленного воздуха. Макс переключил его на минимум и опустил оконные стекла.
   – Минуточку, – с беспокойством заговорила Джули Карлсон и бросила на него настороженный взгляд.
   Господи, до чего же она хорошенькая! Сиду всегда незаслуженно везло, и его жена была лучшим тому подтверждением.
   – Сидите тихо. – Макс послал ей ободряющую улыбку, даже не подозревая, что в обрамлении кроваво-красных губ и платиновых локонов она наводит ужас. Не успела Джули возразить, как он перевел «Блейзер» на задний ход и заговорил по телефону с Хинклом:
   – Алло! Планы изменились. Поезжай на Дьюмснил-стрит, 85 и нащелкай там пару-тройку снимков. Эдвардс устраивает там пирушку, и я хочу получить фотоальбом.
   – Я? – возмутился Хинкл. – А почему не ты? Ты же с ним закорешился! А как дошло до дела, хвост поджал, цыплячья твоя душа?
   – Мне машину помяли, надо с этим разобраться. Достань мне эти картинки.
   Машина тронулась, и в салон ворвался ветерок, сделавший атмосферу почти терпимой, но его пассажирку это ничуть не утешило: с каждой секундой ее страх становился все заметнее. Макс еще раз улыбнулся ей. Жена Сида свалилась ему в руки как спелая груша. Такой удачи у него давно уже не было, и он намеревался задействовать ее по полной программе.
   – Эдвардс не отличит меня от своего дерьма, – продолжал разоряться Хинкл. – И как, по-твоему, я должен туда проникнуть?
   – Купи пиццу, сделай вид, что ты ее доставляешь, никто ничего не заподозрит. Эдвардс пьян в дупель, и вообще там будет целая толпа народу и тонна кокаина. Все пройдет как по маслу.
   Воспользовавшись паузой в потоке машин, Макс выехал на улицу, пристроился за белым «Кадиллаком» и направился на юг. Если «Ягуар» угнали профессионалы – а в этом он почти не сомневался, – значит, с ним можно проститься навсегда. Но оставался все-таки призрачный шанс, что машину взяли подростки – просто покататься. В этом случае «Ягуар» могли бросить где-то неподалеку.
   – Не думаю, что это удачная мысль, – сказала Джули Карлсон. – Будьте добры, отвезите меня обратно на стоянку.
   Макс перехватил ее взгляд, поднял вверх палец – это была просьба подождать минуту – и снова дружески улыбнулся ей. Он заметил, как она взглянула на мобильник у себя в руке и заколебалась, потом увидел, как ее правая рука тянется к ручке двери. Неужели она собирается выпрыгнуть на ходу? На самоубийцу вроде не похожа. Улица была забита машинами, и можно было не сомневаться, что в этот час ночи большинство водителей уже под газом. Будь Макс по-прежнему полицейским, он смог бы за час собрать на этом перекрестке месячную норму штрафов.
   – Хочешь сказать, что никто не обратит внимания на черного гетеросексуала, щелкающего фотокамерой на вечеринке белых педиков? Да меня прогонят пинками! – продолжал нудеть в трубку Хинкл. – Черт бы тебя побрал! Вот каждый раз так выходит! Каждый раз!
   – Мне пора, – ответил Макс.
   Он остановил машину на красный свет, увидел, как пальцы Джули Карлсон сомкнулись на ручке дверцы, и прервал связь.
   – О чем шла речь? – спросила она.
   – Я должен был сделать несколько фотографий на одной вечеринке, а теперь из-за вас не могу туда попасть. Меня подменит друг.
   Макс сложил телефон и сунул его за вырез блузки. Его до чертиков раздражал проклятый бюстгальтер с нежным названием «Девичья грудь», грозивший в эту самую минуту перерезать его пополам, но одно надо было признать: чертова удавка служила прекрасным тайником для мобильника и пистолета. Этот эластик выдерживал все. Надо бы сообщить о нем в НАСА.
   Он многозначительно взглянул на ее ладонь, лежащую на дверной ручке.
   – Собираетесь выпрыгнуть?
   – Н-нет… – Вид у нее был до ужаса виноватый. Она положила руку на колено.
   – Ну и отлично. А то учтите, это опасно.
   Она побледнела.
   – Вы могли бы попасть под машину, – пояснил он.
   Светофор переключился, и Макс пересек перекресток, направляясь в район Бэттери – самое подходящее место, по его мнению, где можно было искать брошенный автомобиль. Воздух, выходящий из щелок кондиционера, стал прохладным, поэтому Макс включил его на полную мощность и нажатием кнопки поднял стекла. Джули затаила дыхание.
   – А куда мы едем? – очень вежливо спросила она.
   Теперь ее руки, сложенные на коленях, стискивали сотовый телефон, она покусывала нижнюю губу. Жутко сексуально. Макс даже пожалел, что обратил на это внимание. В его планы не входила секс-зависимость от аппетитной женушки Сида Карлсона.
   – Боитесь, что я вас умыкну? – вдруг догадался Макс, и ему стало смешно.
   Она перестала покусывать нижнюю губку, ее взгляд метнулся к его лицу.
   – Может быть. А вы умыкаете? Надо было признать, что она не из трусливых. В ее вопросе, как и в брошенном на него взгляде, читался вызов. Макс передвинул свою оценку жены Сида на одно деление вверх, хотя это означало, что Сиду засчитывается очко за хороший вкус.
   – Нет. Со мной вы в полной безопасности, как со своей мамочкой, поверьте, – успокоил ее Макс и повернул направо.
   – Послушайте, Дебби, теперь, когда у меня было время все обдумать, я считаю, что лучше просто позвонить в полицию. – Джули демонстративно подняла телефон, занеся палец над клавишами, но не касаясь их.
   Дебби? Макс не сразу понял, что Джули обращается к нему, потом вспомнил о своем маскараде и усмехнулся. Дебби – так звали его бывшую жену. Это имя спонтанно пришло ему в голову, когда он взглянул на себя в зеркало в дамском туалете бара «Розовая киска». При его росте и ширине плеч называть себя «Дебби» было по меньшей мере странно. Неудивительно, что Джули нервничает.
   – Вы же говорили, что муж не должен знать о вашей ночной прогулке.
   Опять она начала покусывать нижнюю губку, доводя его до исступления. Макс принялся сосредоточенно оглядывать обе стороны улицы в поисках украденного и брошенного «Ягуара». Рука, державшая мобильник, дрогнула.
   – Так и есть, – сказала она тихо, – но…
   – Так, может, вместе поищем вашу машину?
   Она судорожно перевела дух и заглянула ему в лицо.
   – Думаете, есть хоть один шанс на миллион ее найти?
   Макс почувствовал укол совести. Брак с Сидом вряд ли можно было назвать ложем из розовых лепестков. Она попала в беду. Она нуждалась в помощи и доверилась ему: грех морочить ей голову Но он и в самом деле собирается ей помочь, успокоил Макс просыпающегося в душе рыцаря в сверкающих доспехах. Он ей непременно поможет, хотя у него есть и скрытые мотивы. Он постарается вернуть ей ее машину и сделает для этого все возможное. Никаких других обещаний он пока не давал.
   Слишком долго он охотился за Сидом, и теперь ничто не сможет ему помешать. Тем более такой пустяк, как вспышка сочувствия к его жене.
   – Не исключено. Я думаю, кто-то «заказал» ваш «Ягуар». Ну, не лично ваш, но эту марку и модель. Может, на запчасти, а может, кто-то хочет купить краденую машину по дешевке. Хотя я бы оставил на запчасти.
   – «Заказал»? Кто-то «заказал» мою машину? – В ее голосе прозвучало недоверие, но она выпустила из рук мобильник, положила его на колени.
   Макс свернул на Бэй-стрит и обогнал одну из конных повозок, катавших туристов по городу в любое время дня и ночи и служивших постоянным проклятием для водителей. Вдалеке открылся вид на бухту. Вода казалась черной, как сырая нефть. Лишь кое-где поблескивали цепочки огней, обозначавшие корабли. Послышался предупредительный вой противотуманной сирены.
   – Такое бывает сплошь и рядом, особенно с шикарными тачками вроде вашей.
   Он заметил, что ее колени плотно сжаты. Длинные узкие точеные бедра, выступающие из крошечных атласных шортиков, колени, икры, не прикрытые ничем, кроме золотистой кожи, цветом напоминающей мед. Разглядывая ее ноги – тут уж он не в силах был удержаться, – Макс подумал про себя: «Интересно, а какова эта кожа на вкус, если коснуться ее языком?» Раздраженный ходом собственных мыслей, он отвел взгляд и взялся за свой собственный мобильник.
   – Номера? – спросил он кратко, набирая цифры на панели телефона.
   Она сообщила ему номер своей машины, и он кивнул.
   – Алло? – послышался в трубке ворчливый голос Мозера Джонса.
   Мозер был тем человеком, к которому следовало обращаться с любыми вопросами о местных угонщиках; будучи полным рвения желторотым новичком в полиции, Макс дважды арестовывал его за два первых месяца своей службы и страшно удивлялся, а потом и возмущался, обнаружив, что в обоих случаях Мозер оказывался на свободе и вновь при деле в течение суток после ареста.
   Потом Максу в двух словах объяснили, что к чему, и он все понял, так и не успев существенно навредить ни делу Мозера, ни своей собственной карьере. К счастью, Мозер оказался незлопамятным парнем, и в конце концов они пришли к своего рода взаимному уважению, с годами переросшему даже в нечто вроде дружбы. Если кто-то мог что-либо разузнать о только что угнанном «Ягуаре» в южной части Чарлстона, то это Мозер.
   – А тебе-то что? – осторожно спросил Мозер, когда Макс выложил ему все в деталях.
   Дружба дружбой, но Мозер никогда не забывал, что Макс одно время работал по ту сторону баррикад.
   – Леди, у которой украли машину, мой личный друг. Ее муж взбесится, когда узнает, что она позволила отнять «Ягуар», и вот она сиди, бедняжка, прямо рядом со мной и плачет горючими слезами, что он побьет ее, когда она вернется домой.
   Джули Карлсон выпрямилась и бросила на него возмущенный взгляд. Макс покачал головой, жестом предупреждая ее, чтобы она помалкивала.
   – Черт, – протянул Мозер, сокрушенно прищелкнув языком, и Макс понял, что нажал на нужные кнопки. Мозер был образцовым семьянином, любящим отцом шести дочерей. – Я такому гаду даже имени не подберу. Если мужик готов поднять руку на женщину, надо ему задницу распахать, вот и все.
   – Да уж, – согласился Макс. – Ты можешь нам помочь?
   Наступила пауза.
   – Если смогу, ты знаешь, чего это будет стоить.
   – Без проблем.
   Макс решил, что Джули Карлсон потянет такой расход. Видит бог, у Сида денег – лопатой не перекидать.
   В трубке послышалось кряхтение.
   – Я сделаю пару звонков, посмотрим, чем тут можно помочь. Потом дам тебе знать. Какой у тебя номер?
   Макс сообщил ему номер своего сотового, отключился и взглянул на свою недовольную пассажирку.
   – Вам это обойдется в кругленькую сумму. Если хотите вернуть машину, придется выложить пару тысяч. Если это вообще возможно.
   – Я так и поняла, – ответила Джули с негодованием. – Поверить не могу, что мне придется платить, чтобы вернуть мою же собственную машину.
   – Не хотите – как хотите. Я отзвоню Мозеру и дам отбой.
   – Нет. – В ее голосе вдруг зазвучали панические нотки, она опять стиснула обеими руками свой сотовый. – Нет, я хочу.
   Макс поджал губы. Она явно боялась Сида. Сочувствовать ей при сложившихся обстоятельствах было бы ошибкой, но он ничего не мог с собой поделать.
   – Мозер потребует оплаты при доставке. Если нам, конечно, вообще повезет и мы найдем машину.
   Она еще больше встревожилась.
   – Я могу выписать чек, если он доставит обратно и мою сумку тоже. Она была в машине.
   Чек. Смехота!
   – Дорогая, он потребует наличных.
   Теперь вид у нее был просто убитый.
   – В сумке у меня было всего долларов пятьдесят. Я могу пойти в банкомат, когда получу ее обратно, но, кажется, больше двухсот долларов за раз снять нельзя.
   Макс вспомнил об авансе наличными, выданном ему женой Эдвардса всего несколько часов назад. Деньги хранились в сейфе у него дома, он собирался положить их в банк завтра с утра пораньше. Он представил себе, что скажет Хинкл, если узнает, но решил идти до конца и мысленно послал Хинкла ко всем чертям.
   – У меня все схвачено. Если, конечно, вы вернете мне все сполна. Вы ведь покроете такую сумму?
   Жене Сида, безусловно, можно было поверить в долг, и у нее, безусловно, были веские причины скрыть от Сида свои ночные приключения. Ее легкомысленный розовый костюмчик говорил сам за себя. Нет, она не сбежит, не заплатив.
   – Да-да, конечно. Спасибо вам.
   – На здоровье, – сухо ответил Макс.
   Мысль о том, что Джули Карлсон наставляет рога мужу, взбодрила его – с учетом того, за кем она была замужем, – но, увы, она взбодрила его несколько больше, чем ему бы хотелось. Опять его понесло в запретную зону. Джули Карлсон – горячая штучка, тут двух мнений быть не могло, но Максу пришлось строго-настрого напомнить себе, что эта штучка не для него. Во всяком случае, не в постели.
   Чем она действительно может для него стать – если боги сохранят свое доброе расположение, – так это источником информации, чтобы наконец нарыть компромат на Сида. Он поможет ей выпутаться из передряги, а между делом выкачает из нее все, что ему нужно.
   Макс улыбнулся и повернул на свою улицу, заставленную с обеих сторон тихими маленькими одноэтажными домиками с черепичными крышами. Все они содержались во вполне приличном состоянии, хотя и знавали лучшие дни. Как и все его безгаражные соседи, он поставил машину у тротуара.
   – Где мы? – опять встревожилась Джули.
   – У меня дома. Дело в том, что у меня как раз имеется заначка наличными. Если Мозер найдет вашу машину, нам придется за ней подъехать. Будет лучше для моей репутации, если он не застанет меня в таком виде. – И Макс широким жестом повел рукой по воздуху, охватывая всю свою «красоту» в целом.
   – А-а. – Она посмотрела на него с пониманием, даже с сочувствием. – Он что… не знает?
   – Нет, – ответил Макс, не желая признавать, как красит ее этот полный участия взгляд. – Он не знает. Вы зайдете в дом? Можете подождать в машине, если вам так удобнее.
   Джули оглядела темную улицу, совершенно пустынную, если не считать старого мистера Лейфермана, терпеливо ждавшего на углу под фонарем, пока его терьер справит свои нужды, и отрицательно покачала головой.
   – Я зайду в дом, если вы не против.
   Именно такого ответа он и ждал.
   Джули открыла дверцу и выскользнула из машины. Макс сорвал с себя парик, бросил его на заднее сиденье и энергично почесал голову. Потом он тоже вышел из машины, запер ее и направился к входной двери. Джули шла рядом, и в ночной тишине ему был слышен тихий шелест розового атласа. Он попытался не замечать этот соблазнительный звук.
   Открыв дверь, он вежливо посторонился и пропустил ее вперед. Когда она переступила порог и вошла в темную прихожую, невеселая усмешка скривила его губы. Дэниэл, живший отдельно, редко приглашал к себе младшего братишку, но, когда это все же случалось, всякий раз приговаривал:
 
   «Приходи ко мне ты в гости», –
   Мухе предложил паук.

ГЛАВА 4

   Белый пуделек, встретивший их восторженным тявканьем, почти полностью рассеял опасения Джули. Собачка в розовом, усеянном стразами ошейнике и с двумя розовыми бантиками, завязанными над ушками, была просто обворожительна.
   Ни один нормальный мужчина (не говоря уж о сексуальном маньяке-убийце) не завел бы себе такую собаку.
   – Привет, милая. – Джули присела на корточки и дала пудельку обнюхать свои пальцы.
   Мужчина по имени Дебби тем временем зажег лампу. Обнюхав Джули, собачка положила передние лапки ей на колени и завиляла хвостиком с такой силой, что чуть не свалилась наземь от усердия. Потом она потянулась вперед всем телом и попыталась лизнуть Джули в лицо. Этот пушистый клубок собачьей любви и нежности сразу вознес мнение Джули о Дебби на недосягаемую высоту. Блескучие одежки и чудовищно вульгарный парик были прощены и забыты.
   – Это ваша собака?
   – Угу. Познакомьтесь с Джозефиной.
   Что-то в голосе Дебби заставило Джули вскинуть на него настороженный взгляд. Она с удивлением заметила, что он где-то посеял свой парик. Его собственные волосы, тоже светлые и сильно вспотевшие под париком, слиплись и встали дыбом по всей голове. В сочетании с вечерним макияжем они придавали ему вид не менее экстравагантный, чем раньше, хотя и несколько иной: теперь он был похож на Боя Джорджа.
   Судя по косому взгляду, брошенному хозяином на свою питомицу, Джозефина явно пребывала в немилости. Как любил говаривать Сид, собаки были бы всем хороши, если бы не лаяли, не разводили блох и не гадили на пол. И все-таки этот Дебби был не такой, как ее муж. Сколько бы он ни ворчал и ни бросал косых взглядов, Джули не сомневалась, что он любит собаку: Джозефина была безупречно ухожена, выхолена от помпончика на хвосте до покрытых розовым лаком коготков на задних и передних лапках. Да и ее восторженное дружелюбие не оставляло сомнений в том, что так может себя вести только домашняя любимица.
   – Она просто прелесть, – искренне сказала Джули.
   – Ну, это как посмотреть. Сегодня утром она сжевала одну из моих туфель. – Дебби бросил на Джозефину грозный взгляд и сделал приглашающий жест. – Располагайтесь. Я скоро вернусь.
   Он скрылся в задней части дома, стуча своими чудовищными каблуками и по пути зажигая всюду свет, а Джули оглядела комнату, в которой он ее оставил. Стены покрыты белой штукатуркой, голые деревянные полы, золотистые парчовые шторы на единственном окне, выходящем на улицу, плотно задернуты, большой диван покрыт таким же золотистым чехлом, перед ним прямоугольный кофейный столик резного дуба и кресло с откидной спинкой, обитое коричневым велюром. Почетное место у стены занимал телевизор. Рядом с креслом беспорядочной грудой были свалены газеты и журналы. На стенах висели ничем не примечательные офорты.
   Хозяин дома явно не принадлежал к числу вдохновенных декораторов. Странно, если учесть его экстравагантные вкусы в одежде.
   Джули присела на диван, а Джозефина вспрыгнула и улеглась рядом, просунув кудрявую головку ей под локоть. Поглаживая жестковатые, туго закрученные кудряшки на голове Джозефины, Джули уловила идущий от собачки слабый запах какой-то цветочной эссенции. «Как мило», – подумала она, прощаясь с последними остатками подозрений насчет убийцы-маньяка, в руки которого она якобы попала. Нет, кое-какие сомнения у нее все-таки остались – что ни говори, он был извращением, значит, мог оказаться и особо извращенным маньяком, – но знакомство с пуделихой убедило Джули в том, что сомнения следует толковать в пользу обвиняемого.
   Избавившись от одного опасения, Джули тут же вспомнила о другом и начала оглядываться в поисках часов.
   Сид обычно возвращался домой не позже трех пятнадцати утра. Джули это точно знала: слишком много ночей она пролежала без сна, ожидая его возвращения. И теперь, если она хочет, чтобы ее попытка проследить за мужем осталась незамеченной, ей надо вернуться домой к трем, причем вместе с «Ягуаром».
   Стоит ли на это рассчитывать?
   Нигде в комнате часов не было. Не в силах усидеть на месте, Джули встала и пошла на кухню. Верная Джозефина последовала за ней, цокая по полу розовыми коготками. Узкая, загибающаяся в форме буквы L кухня была обставлена с тем же отсутствием воображения, что и гостиная. Короткий конец L, теоретически предназначенный для приема пищи, был превращен в маленький рабочий кабинет. Здесь стоял легкий металлический столик с компьютером, стул, пара канцелярских шкафчиков, а на стене висели часы.
   Без двух минут два. У нее оставалось чуть больше часа, чтобы найти машину и вернуться домой.
   Нервно покусывая ноготь, она вернулась в коридор и глянула в сторону дальней комнаты, спальни, где скрылся хозяин дома. В этот самый момент Дебби шагнул в спальню из смежного помещения – вероятно, ванной, потому что он вытирал голову полотенцем.
   Он был в джинсах, но без рубашки.
   Его грудь без накладных буферов выглядела очень мужественно: широкая, загорелая, украшенная щедрой порослью каштановых волос. Руки с рельефными бицепсами казались сильными и цепкими. Старые джинсы, низко сидящие на бедрах, оставляли открытым плоский живот и плотно облегали стройные бедра.
   Короче, в этом человеке не осталось ничего общего с Дебби. Джули изумленно заморгала.
   Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что в эту самую минуту опустил полотенце, и их глаза встретились. Макияж исчез. Волосы больше не стояли копной. Только что вымытые, слегка взлохмаченные, они, высыхая, приобретали светлый песочный оттенок. Лицо у него было точеное, красивое, волевое. Без бирюзовых теней и туши его глаза под густыми темными ресницами оказались голубыми, ясными, почти прозрачными. Прямой нос, крупный, выразительный рот, упрямый подбородок. Словом, умереть – не встать.
   Джули на мгновение застыла, пока в голове у нее мелькали беспорядочные, совершенно неподобающие мысли.
   – Слушай, а ты и вправду гей?
   Вопрос вырвался сам собой, и ей тут же захотелось откусить себе язык. Он долго молчал, не сводя с нее испытующего взгляда, его глаза прищурились, а подбородок словно окаменел.
   – А это имеет значение?
   Теперь он смотрел на нее холодно, немного настороженно, его мысли невозможно было прочитать. Может, она совершила бестактность? Какой-то непростительный грех? Очень может быть. Вероятно, у трансвеститов существует свой кодекс поведения, о котором она понятия не имеет.
   – Нет-нет, конечно же, нет, – торопливо заверила его Джули. – Я считаю, что все люди имеют право быть собой. Свободно выражать свою сущность.
   Ей действительно было все равно, гей он или нет, разве что с чисто женской точки зрения было жалко, что столько мужской красоты пропадает зря. А с другой стороны, обдумав и взвесив все хорошенько, она решила, что это даже к лучшему, что он педераст. Иначе он представлял бы собой слишком сильное искушение, особенно для сексуально неудовлетворенной женщины, чей брак расползается по швам. И вообще ей будет легче видеть в нем подругу. Можно любоваться его физическими данными, не рискуя соблазниться ими. Это даже здорово.
   Подруга-громила. Эта мысль вызвала у Джули улыбку.
   – Ну, как скажешь.
   Он посмотрел на нее с прищуром, словно оценивая ее искренность, и скрылся в глубине спальни, а через полминуты вновь появился, натягивая на себя линялую, выношенную до полупрозрачности черную футболку с рекламой пива «Курз» на груди.
   Джули наморщила лоб. Так вот как одеваются «голубые королевы» во внерабочее время? Кто бы мог подумать? А впрочем, откуда ей знать? Она же не специалист.
   – Мне пора домой, – сказала Джули, – честное слово. Как ты думаешь, долго нам еще ждать?
   – Недолго. Мозер позвонит, как только что-то узнает. Хочешь, я отвезу тебя домой, а потом позвоню, когда станет известно о машине?
   – Нет. – Джули закусила нижнюю губу и задумалась. – Сид заметит, что «Ягуар» пропал, как только вернется. Я должна сама вернуться с машиной. И мне надо вернуться до трех.
   – Ты что, боишься этого парня?
   В его голосе внезапно прозвучали жесткие нотки, и Джули взглянула на него с удивлением.
   – Сида? Конечно, нет!
   Она энергично замотала головой. Может, слишком энергично? Пожалуй, да. «Леди слишком щедра на уверенья».
   – Как правило, нет, – уточнила Джули, слегка поморщившись. – Просто… скажем так: Сид не обрадуется, если по возвращении домой обнаружит, что меня нет.
   Это можно было считать самым опрометчивым высказыванием года.
   – Ты гуляешь от мужа?
   Вопрос был задан самым задушевным тоном. При этом он окинул ее оценивающим и полным мужского восхищения взглядом, чему Джули очень удивилась: она не ожидала ничего подобного от Дебби. Но, как бы то ни было, этот взгляд заставил ее вспомнить, что на ней надето, вернее, чего не хватает. Трусов, например, или бюстгальтера. Нормальной одежды. Она вдруг остро почувствовала, что соски просвечивают через тонкую ткань сорочки, ноги голые, и попка едва прикрыта.