Страница:
– Джо, этот старый пердун ударил меня кулаком в лицо! – Шериф, сидевший верхом на сопротивлявшемся Кари, посмотрел на Джо снизу вверх. На его щеке отчетливо виднелась красная отметина, из небольшой ссадины в уголке рта сочилась кровь. – Он напился, как последний сапожник, но сел за руль и хотел ехать домой. Пришлось забрать его траханые ключи.
Шериф протянул Джо связку ключей. Тот не глядя сунул их в передний карман выцветших джинсов.
– К чертовой матери! Отпусти его, Томми. Я сам с ним разберусь.
– Я должен арестовать его.
– Да, знаю. Хватит. Завтра он придет к тебе извиняться.
– Скажи ему, что, если он ударит меня еще раз, я его арестую и не посмотрю, чей он отец. – Шериф угрюмо слез со своей необъезженной лошадки. Кари тут же перекатился на бок, а потом встал на колени.
– Как ты смеешь говорить, будто я не могу вести собственную машину! Сопляк, сующий нос не в свое дело! Я знаю тебя с пеленок.
Джо протянул руку, схватил отца за воротник мотоциклетной куртки и рывком поставил его на ноги. Увидев гневный взгляд сына, Кари на мгновение смутился, но быстро оправился и начал честить шерифа так, что Алекс только ахала.
– Черт побери, Джо, – снова начал Томми.
– Замолчи, отец, – угрюмо сказал Джо и встряхнул Кари. – Замолчи, и все! Томми, сними с него наручники.
– Джо, но…
– Сними, пожалуйста. Я отвезу его домой.
– А, будь оно все проклято! Я должен был бы посадить его в тюрьму. – Тем не менее, шериф снял со старика наручники и быстро отпрыгнул в сторону. Как оказалось, не напрасно, потому что Кари немедленно размахнулся, явно намереваясь драться. Но Джо поймал отца, развернул его, обхватил сзади и потащил к машине.
– Черт побери, ты мне не сын! Отпусти меня, ты…
– Джо, ты не сможешь довезти его в таком состоянии. Давай я сяду за руль, а ты подержи этого старого буяна.
Расстроенный шериф пошел за Джо и Кари к пикапу. Али, Джош, Алекс и Нили потянулись следом. Бледный и несчастный Али не сводил глаз с Джо. Алекс, все еще державшая в руке куртку Джо, волком смотрела на надувшуюся Нили.
Кари продолжал бушевать.
– Если ты, паршивый ублюдок, шериф недоделанный, мразь этакая, посмеешь сесть в мою машину, я тебе все зубы повышибаю!
– Папа, давай я поведу, – предложил Али, дрожащий голос которого был еле слышен из-за рева деда. Джо, все еще боровшийся с отцом, оглянулся, посмотрел на своего высокого сына (выражение лица которого было испуганным и смущенным одновременно) и покачал головой.
– Али, я не хочу, чтобы ты вел пикап. Садись в свою машину и поезжай домой.
– Папа, я не могу.
– Что ты хочешь этим сказать? – Голос Джо был тихим, но грозным. – Не приведи господь, если тебя не будет дома, когда я войду в дверь!
– Мой пикап остался у школы, а ты сам знаешь, что телеги не отправятся назад до трех часов ночи. Папа, если я пропущу ночевку в школе, тренер будет спрашивать, почему. Он выгонит меня из команды.
Голос Али дрожал.
– Черт побери! Джои, отпусти меня! – Кари пнул машину ногой и попытался вырваться из объятий сына.
– Вот дьявол! Ладно, Али, – сказал Джо сыну, одновременно пытаясь удержать отца. – Разберемся с этим завтра утром. Так и быть, оставайся на ночевку, но возвращайся пораньше. И будь готов к тому, что в ближайшее время ты из дома ни ногой.
– Папа, мне очень жаль.
Это было видно невооруженным глазом. Хмурый Джош стоял рядом с братом и пытался понять, что происходит.
– Поговорим завтра. Дома.
– Джо, разреши мне сесть за руль, – тихо предложила Алекс.
Джо одной рукой открыл дверь пикапа, а другой втолкнул в машину упиравшегося отца. Было ясно, что без посторонней помощи он не сумеет отвезти Кари домой, а коренастый шериф (следивший за этой сценой издали) – далеко не лучший кандидат на роль водителя.
Джо встретил ее взгляд.
– Хорошо. Спасибо. – Он вынул из кармана ключи и передал ей. А затем его взгляд упал на Али. – Ты слышал, что я сказал? Завтра утром.
Али с несчастным видом кивнул. Обходя пикап с другой стороны, Алекс остановилась рядом с Нили.
– Мы с тобой тоже поговорим завтра, – сказала она вполголоса, но чеканя каждое слово. – И если сегодня вечером ты учинишь что-нибудь еще или мы с тобой не найдем общего языка, завтра еще до наступления темноты ты отправишься в закрытую школу. Клянусь тебе всеми святыми, так и будет.
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
Шериф протянул Джо связку ключей. Тот не глядя сунул их в передний карман выцветших джинсов.
– К чертовой матери! Отпусти его, Томми. Я сам с ним разберусь.
– Я должен арестовать его.
– Да, знаю. Хватит. Завтра он придет к тебе извиняться.
– Скажи ему, что, если он ударит меня еще раз, я его арестую и не посмотрю, чей он отец. – Шериф угрюмо слез со своей необъезженной лошадки. Кари тут же перекатился на бок, а потом встал на колени.
– Как ты смеешь говорить, будто я не могу вести собственную машину! Сопляк, сующий нос не в свое дело! Я знаю тебя с пеленок.
Джо протянул руку, схватил отца за воротник мотоциклетной куртки и рывком поставил его на ноги. Увидев гневный взгляд сына, Кари на мгновение смутился, но быстро оправился и начал честить шерифа так, что Алекс только ахала.
– Черт побери, Джо, – снова начал Томми.
– Замолчи, отец, – угрюмо сказал Джо и встряхнул Кари. – Замолчи, и все! Томми, сними с него наручники.
– Джо, но…
– Сними, пожалуйста. Я отвезу его домой.
– А, будь оно все проклято! Я должен был бы посадить его в тюрьму. – Тем не менее, шериф снял со старика наручники и быстро отпрыгнул в сторону. Как оказалось, не напрасно, потому что Кари немедленно размахнулся, явно намереваясь драться. Но Джо поймал отца, развернул его, обхватил сзади и потащил к машине.
– Черт побери, ты мне не сын! Отпусти меня, ты…
– Джо, ты не сможешь довезти его в таком состоянии. Давай я сяду за руль, а ты подержи этого старого буяна.
Расстроенный шериф пошел за Джо и Кари к пикапу. Али, Джош, Алекс и Нили потянулись следом. Бледный и несчастный Али не сводил глаз с Джо. Алекс, все еще державшая в руке куртку Джо, волком смотрела на надувшуюся Нили.
Кари продолжал бушевать.
– Если ты, паршивый ублюдок, шериф недоделанный, мразь этакая, посмеешь сесть в мою машину, я тебе все зубы повышибаю!
– Папа, давай я поведу, – предложил Али, дрожащий голос которого был еле слышен из-за рева деда. Джо, все еще боровшийся с отцом, оглянулся, посмотрел на своего высокого сына (выражение лица которого было испуганным и смущенным одновременно) и покачал головой.
– Али, я не хочу, чтобы ты вел пикап. Садись в свою машину и поезжай домой.
– Папа, я не могу.
– Что ты хочешь этим сказать? – Голос Джо был тихим, но грозным. – Не приведи господь, если тебя не будет дома, когда я войду в дверь!
– Мой пикап остался у школы, а ты сам знаешь, что телеги не отправятся назад до трех часов ночи. Папа, если я пропущу ночевку в школе, тренер будет спрашивать, почему. Он выгонит меня из команды.
Голос Али дрожал.
– Черт побери! Джои, отпусти меня! – Кари пнул машину ногой и попытался вырваться из объятий сына.
– Вот дьявол! Ладно, Али, – сказал Джо сыну, одновременно пытаясь удержать отца. – Разберемся с этим завтра утром. Так и быть, оставайся на ночевку, но возвращайся пораньше. И будь готов к тому, что в ближайшее время ты из дома ни ногой.
– Папа, мне очень жаль.
Это было видно невооруженным глазом. Хмурый Джош стоял рядом с братом и пытался понять, что происходит.
– Поговорим завтра. Дома.
– Джо, разреши мне сесть за руль, – тихо предложила Алекс.
Джо одной рукой открыл дверь пикапа, а другой втолкнул в машину упиравшегося отца. Было ясно, что без посторонней помощи он не сумеет отвезти Кари домой, а коренастый шериф (следивший за этой сценой издали) – далеко не лучший кандидат на роль водителя.
Джо встретил ее взгляд.
– Хорошо. Спасибо. – Он вынул из кармана ключи и передал ей. А затем его взгляд упал на Али. – Ты слышал, что я сказал? Завтра утром.
Али с несчастным видом кивнул. Обходя пикап с другой стороны, Алекс остановилась рядом с Нили.
– Мы с тобой тоже поговорим завтра, – сказала она вполголоса, но чеканя каждое слово. – И если сегодня вечером ты учинишь что-нибудь еще или мы с тобой не найдем общего языка, завтра еще до наступления темноты ты отправишься в закрытую школу. Клянусь тебе всеми святыми, так и будет.
Глава 38
Хищник работал и насвистывал. Сегодня у него был действительно удачный день. Вчера вечером его осенило. Вместо того, чтобы на десять минут пробираться в спальню Александры, он придумал способ видеть ее все время.
Он находился в Уистлдауне, в ее комнате, и встраивал крошечные видеокамеры в потолок над кроватью и в потолок ванной. Когда работа будет закончена, у него появится своя личная телевизионная программа: «Александра двадцать четыре часа в сутки».
Она и ее сестра сейчас на празднике, который продлится до утра. Хищник точно знал это. Он сам был там и видел их. Как обычно, на опушке собрался весь город, включая ближайших соседей сестричек, Джо и его семью.
Время было еще детское, всего десять вечера, и Хищник мог находиться в спальне Александры сколько угодно, практически ничем не рискуя.
Рядом не было никого, кроме проклятого кота.
Подлый кот следил за ним. Несколько минут назад Хищник почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Ощущение было таким сильным и таким зловещим, что он стремительно обернулся.
Большой оранжевый кот, давно облюбовавший это место, неподвижно стоял на пороге и следил широко расставленными немигающими глазами за каждым его движением.
Хищник ненавидел этого кота. Он видел его в Уистлдауне и раньше. Казалось, тот всегда возникал ниоткуда, ходил за ним по пятам, однако, как Хищник ни старался, поймать гнусное животное не удавалось.
Он попытался сделать это еще раз, но тщетно: кот юркнул под кровать Александры.
Запыхавшийся Хищник поклялся себе, что в один прекрасный день расправится с этой подлой тварью.
Ах, теперь он часто будет наслаждаться, следя за Александрой. «Я люблю твой ясный взгляд, простую речь…» Он понял, что насвистывает именно эту мелодию, когда вставил последнюю деталь в последнее просверленное им крошечное отверстие, и широко улыбнулся.
Какой же он ловкий и сообразительный!
Когда все было закончено, он мгновение постоял, любуясь своим непревзойденным мастерством: дырочка над кроватью была не больше булавочной головки. И еще одна такая же крохотная – в ванной.
Александра никогда не увидит их, ничего не узнает и никогда не заподозрит, что он следит за каждым ее движением. Следит за тем, как она переодевается, следит за тем, как она принимает душ, следит за тем, как она спит…
Эта мысль так возбудила его, что он решил перед отходом ко сну навестить Кассандру.
Впрочем, Кассандра была не та, совсем не та, какую ему хотелось сегодня. Ее сухое, неотзывчивое тело вызывало у него изжогу, как пережаренный бифштекс. То ли дело шелковистая кожа и пышные формы Александры…
«Ну и ладно», – философски сказал он себе. И снова улыбнулся, поняв, что мурлычет песенку «Люби того, с кем ты сейчас».
Он находился в Уистлдауне, в ее комнате, и встраивал крошечные видеокамеры в потолок над кроватью и в потолок ванной. Когда работа будет закончена, у него появится своя личная телевизионная программа: «Александра двадцать четыре часа в сутки».
Она и ее сестра сейчас на празднике, который продлится до утра. Хищник точно знал это. Он сам был там и видел их. Как обычно, на опушке собрался весь город, включая ближайших соседей сестричек, Джо и его семью.
Время было еще детское, всего десять вечера, и Хищник мог находиться в спальне Александры сколько угодно, практически ничем не рискуя.
Рядом не было никого, кроме проклятого кота.
Подлый кот следил за ним. Несколько минут назад Хищник почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Ощущение было таким сильным и таким зловещим, что он стремительно обернулся.
Большой оранжевый кот, давно облюбовавший это место, неподвижно стоял на пороге и следил широко расставленными немигающими глазами за каждым его движением.
Хищник ненавидел этого кота. Он видел его в Уистлдауне и раньше. Казалось, тот всегда возникал ниоткуда, ходил за ним по пятам, однако, как Хищник ни старался, поймать гнусное животное не удавалось.
Он попытался сделать это еще раз, но тщетно: кот юркнул под кровать Александры.
Запыхавшийся Хищник поклялся себе, что в один прекрасный день расправится с этой подлой тварью.
Ах, теперь он часто будет наслаждаться, следя за Александрой. «Я люблю твой ясный взгляд, простую речь…» Он понял, что насвистывает именно эту мелодию, когда вставил последнюю деталь в последнее просверленное им крошечное отверстие, и широко улыбнулся.
Какой же он ловкий и сообразительный!
Когда все было закончено, он мгновение постоял, любуясь своим непревзойденным мастерством: дырочка над кроватью была не больше булавочной головки. И еще одна такая же крохотная – в ванной.
Александра никогда не увидит их, ничего не узнает и никогда не заподозрит, что он следит за каждым ее движением. Следит за тем, как она переодевается, следит за тем, как она принимает душ, следит за тем, как она спит…
Эта мысль так возбудила его, что он решил перед отходом ко сну навестить Кассандру.
Впрочем, Кассандра была не та, совсем не та, какую ему хотелось сегодня. Ее сухое, неотзывчивое тело вызывало у него изжогу, как пережаренный бифштекс. То ли дело шелковистая кожа и пышные формы Александры…
«Ну и ладно», – философски сказал он себе. И снова улыбнулся, поняв, что мурлычет песенку «Люби того, с кем ты сейчас».
Глава 39
– Али, мне действительно очень жаль, – сокрушенно сказала Нили.
Они сидели в пикапе, который несся по темному пустынному шоссе номер шестьдесят к Уистлдауну. После отъезда Алекс и Джо, которые повезли домой старого пьяницу, прошло около пятнадцати минут. Если они с Али поторопятся, думала Нили, то успеют опередить их. Она поднимется к себе в комнату и перепрячет склад наркотиков в другое место.
Потому что они, конечно, устроят обыск: Нили уже сталкивалась с этим в закрытой школе. Каждый раз, когда ее ловили на употреблении наркотиков и спиртных напитков, они устраивали обыск, пытаясь найти ее неприкосновенный запас. В Уистлдауне у нее хранились марихуана и кое-что еще – главным образом амфетамин, чтобы не толстеть, а также опий и барбитурат, когда требовалось успокоиться. Если Алекс их найдет, то будет писать кипятком. И, вероятно, зашлет в какую-нибудь закрытую школу с армейской дисциплиной до конца жизни. Если же их найдет кто-нибудь другой (например, Папа-Жеребец), то, возможно, вызовет копов. Поэтому она должна сделать все, чтобы убрать их и спасти свою задницу.
А требуется-то совсем немного: прошмыгнуть в дом, подняться по лестнице, схватить неприкосновенный запас и выбраться наружу. Пять минут, пообещала она Али, умоляя отвезти ее и объясняя, чем рискует.
Али ответил, что его пикап остался у школы, а до школы им добраться не на чем.
Но все решилось само собой, когда в разгар спора Нили увидела Синду Хоукинс из класса с углубленным изучением английского языка. Нили знала, что Синда прибыла с мальчиком постарше, заехавшим за ней специально. Когда Нили подбежала к ней и попросила подвезти до школы, Синда согласилась. Девочка была убеждена, что Нили и Али хотят получше воспользоваться временем, оставшимся до ночевки в школе.
Всю дорогу до школы Али молчал. Нили догадывалась, что он боится отца, и чувствовала себя слегка виноватой. Али не стал бы курить марихуану – во всяком случае, на празднике, – если бы она не взяла сигареты с собой. Он покуривал, но немного, а не пил совсем. Теперь, когда Нили увидела его деда, пьяного в стельку, она понимала, почему.
Алкоголизм был у них в роду. Собственно, как и в роду самой Нили, хотя это держалось в тайне. Много лет назад ее отец был таким же пьяницей, как дед Али. Сама Нили мало что об этом помнила, поскольку общалась с отцом редко, но зато слышала рассказы слуг и других людей.
«Может быть, поэтому я так люблю пиво, – думала она. – Может быть, со временем у меня тоже разовьется алкоголизм». Пока был жив отец, она надеялась, что в один прекрасный день так и случится. По крайней мере, тогда отец будет вынужден заниматься ею, будет вынужден что-то делать со своей нелюбимой дочерью, которой передал свою болезнь.
Впрочем, скорее всего отцу было бы глубоко наплевать и на это.
– Нили, мне эта идея не по душе, – мрачно заявил Али. – Отец уже и так взбесился. Что, если он застукает нас в Уистлдауне, в то время как я должен быть на празднике. О господи! Что угодно, только не это.
– Не застукает, – пообещала Нили. – Ты можешь выключить фары, а я клянусь тебе всем, чем хочешь, что обернусь быстро. Черт побери, Али, если я не вынесу наркотики из моей комнаты, их обязательно найдут. И тогда я погорела. А если в это дело вмешается полиция, то меня даже могут посадить в тюрьму.
– Ты слишком мала для тюрьмы, – хмуро возразил Али. – Разве что в исправительную колонию.
– Спасибо, утешил.
– А если они уже в доме? – беспокойно спросил Али. – Господи, я не хочу столкнуться с отцом. Он никогда мне этого не простит.
– Если они окажутся в доме, мы просто не станем входить. Но их там не окажется. Честное слово! Им будет нужно завезти домой твоего деда и остаться с ним, пока он не утихомирится. Они не смогут попасть в Уистлдаун раньше нас. Так что немного времени у нас будет.
– Хреново, Нили. Я сам не могу поверить, что сделал это. – У Али был такой несчастный вид, что Нили посмотрела на него с любопытством.
– Слушай, он тебя бьет, что ли?
Судя по виду Джо, она легко могла представить себе такую картину. Поскольку собственный отец совершенно Нили не интересовался, она просто не знала, как родители реагируют на такие вещи. Джо смотрел на своего сына так, словно был готов съесть его с потрохами.
Али бросил на нее недовольный взгляд.
– Нет, не бьет. Но может запереть меня в доме до конца жизни, отобрать ключи от машины и заставить пахать до седьмого пота на ферме или еще бог знает где. И будет говорить, что я его подвел. А это действительно так. Он всегда тревожился за Джоша, а не за меня. Мне он доверяет, вернее, доверял.
Али закончил на унылой ноте.
– Мне очень жаль, – снова сказала Нили и прижалась к нему еще теснее, что было довольно трудно, поскольку они и так сидели вплотную. – Кто бы мог подумать, что в роще мы напоремся на твоего отца?
– Да, – без воодушевления ответил Али.
– О господи, Али, ты пропустил поворот! – Нили оглянулась, когда машина миновала Филдс-лейн.
– Ты думаешь, что я поеду по улице? – сердито спросил Али. – А если они едут впереди, что тогда? Мы поедем через поля. Держись!
Пикап замедлил ход и спустя несколько секунд оказался на гравийном проселке. Али выключил фары. Дальше они ехали в темноте, подпрыгивая на ухабах.
– Ты хоть что-нибудь видишь? – прошипела Нили, обеими руками держась за приборную доску.
– Вижу Уистлдаун. Не волнуйся, я знаю, что делаю.
Нили тоже видела Уистлдаун – изящный квадратный контур на вершине холма. Окна светились: когда сестры уезжали из дома, и Нили, и Алекс предпочитали оставлять свет включенным. На подъездной аллее было пусто. Дом Уэлчей, стоявший немного ниже, освещен не был.
– Должно быть, они еще у дедушки, – с облегчением сказал Али, вторя ее мыслям.
– Я тебе говорила!
Пикап остановился у задней двери Уистлдауна. Нили порылась в сумочке, разыскивая ключи.
– Я останусь здесь и посторожу, – сказал Али. – А ты иди в дом и вытаскивай свои чертовы наркотики, да поживее!
Выслушав это напутствие, Нили выкарабкалась из машины.
Они сидели в пикапе, который несся по темному пустынному шоссе номер шестьдесят к Уистлдауну. После отъезда Алекс и Джо, которые повезли домой старого пьяницу, прошло около пятнадцати минут. Если они с Али поторопятся, думала Нили, то успеют опередить их. Она поднимется к себе в комнату и перепрячет склад наркотиков в другое место.
Потому что они, конечно, устроят обыск: Нили уже сталкивалась с этим в закрытой школе. Каждый раз, когда ее ловили на употреблении наркотиков и спиртных напитков, они устраивали обыск, пытаясь найти ее неприкосновенный запас. В Уистлдауне у нее хранились марихуана и кое-что еще – главным образом амфетамин, чтобы не толстеть, а также опий и барбитурат, когда требовалось успокоиться. Если Алекс их найдет, то будет писать кипятком. И, вероятно, зашлет в какую-нибудь закрытую школу с армейской дисциплиной до конца жизни. Если же их найдет кто-нибудь другой (например, Папа-Жеребец), то, возможно, вызовет копов. Поэтому она должна сделать все, чтобы убрать их и спасти свою задницу.
А требуется-то совсем немного: прошмыгнуть в дом, подняться по лестнице, схватить неприкосновенный запас и выбраться наружу. Пять минут, пообещала она Али, умоляя отвезти ее и объясняя, чем рискует.
Али ответил, что его пикап остался у школы, а до школы им добраться не на чем.
Но все решилось само собой, когда в разгар спора Нили увидела Синду Хоукинс из класса с углубленным изучением английского языка. Нили знала, что Синда прибыла с мальчиком постарше, заехавшим за ней специально. Когда Нили подбежала к ней и попросила подвезти до школы, Синда согласилась. Девочка была убеждена, что Нили и Али хотят получше воспользоваться временем, оставшимся до ночевки в школе.
Всю дорогу до школы Али молчал. Нили догадывалась, что он боится отца, и чувствовала себя слегка виноватой. Али не стал бы курить марихуану – во всяком случае, на празднике, – если бы она не взяла сигареты с собой. Он покуривал, но немного, а не пил совсем. Теперь, когда Нили увидела его деда, пьяного в стельку, она понимала, почему.
Алкоголизм был у них в роду. Собственно, как и в роду самой Нили, хотя это держалось в тайне. Много лет назад ее отец был таким же пьяницей, как дед Али. Сама Нили мало что об этом помнила, поскольку общалась с отцом редко, но зато слышала рассказы слуг и других людей.
«Может быть, поэтому я так люблю пиво, – думала она. – Может быть, со временем у меня тоже разовьется алкоголизм». Пока был жив отец, она надеялась, что в один прекрасный день так и случится. По крайней мере, тогда отец будет вынужден заниматься ею, будет вынужден что-то делать со своей нелюбимой дочерью, которой передал свою болезнь.
Впрочем, скорее всего отцу было бы глубоко наплевать и на это.
– Нили, мне эта идея не по душе, – мрачно заявил Али. – Отец уже и так взбесился. Что, если он застукает нас в Уистлдауне, в то время как я должен быть на празднике. О господи! Что угодно, только не это.
– Не застукает, – пообещала Нили. – Ты можешь выключить фары, а я клянусь тебе всем, чем хочешь, что обернусь быстро. Черт побери, Али, если я не вынесу наркотики из моей комнаты, их обязательно найдут. И тогда я погорела. А если в это дело вмешается полиция, то меня даже могут посадить в тюрьму.
– Ты слишком мала для тюрьмы, – хмуро возразил Али. – Разве что в исправительную колонию.
– Спасибо, утешил.
– А если они уже в доме? – беспокойно спросил Али. – Господи, я не хочу столкнуться с отцом. Он никогда мне этого не простит.
– Если они окажутся в доме, мы просто не станем входить. Но их там не окажется. Честное слово! Им будет нужно завезти домой твоего деда и остаться с ним, пока он не утихомирится. Они не смогут попасть в Уистлдаун раньше нас. Так что немного времени у нас будет.
– Хреново, Нили. Я сам не могу поверить, что сделал это. – У Али был такой несчастный вид, что Нили посмотрела на него с любопытством.
– Слушай, он тебя бьет, что ли?
Судя по виду Джо, она легко могла представить себе такую картину. Поскольку собственный отец совершенно Нили не интересовался, она просто не знала, как родители реагируют на такие вещи. Джо смотрел на своего сына так, словно был готов съесть его с потрохами.
Али бросил на нее недовольный взгляд.
– Нет, не бьет. Но может запереть меня в доме до конца жизни, отобрать ключи от машины и заставить пахать до седьмого пота на ферме или еще бог знает где. И будет говорить, что я его подвел. А это действительно так. Он всегда тревожился за Джоша, а не за меня. Мне он доверяет, вернее, доверял.
Али закончил на унылой ноте.
– Мне очень жаль, – снова сказала Нили и прижалась к нему еще теснее, что было довольно трудно, поскольку они и так сидели вплотную. – Кто бы мог подумать, что в роще мы напоремся на твоего отца?
– Да, – без воодушевления ответил Али.
– О господи, Али, ты пропустил поворот! – Нили оглянулась, когда машина миновала Филдс-лейн.
– Ты думаешь, что я поеду по улице? – сердито спросил Али. – А если они едут впереди, что тогда? Мы поедем через поля. Держись!
Пикап замедлил ход и спустя несколько секунд оказался на гравийном проселке. Али выключил фары. Дальше они ехали в темноте, подпрыгивая на ухабах.
– Ты хоть что-нибудь видишь? – прошипела Нили, обеими руками держась за приборную доску.
– Вижу Уистлдаун. Не волнуйся, я знаю, что делаю.
Нили тоже видела Уистлдаун – изящный квадратный контур на вершине холма. Окна светились: когда сестры уезжали из дома, и Нили, и Алекс предпочитали оставлять свет включенным. На подъездной аллее было пусто. Дом Уэлчей, стоявший немного ниже, освещен не был.
– Должно быть, они еще у дедушки, – с облегчением сказал Али, вторя ее мыслям.
– Я тебе говорила!
Пикап остановился у задней двери Уистлдауна. Нили порылась в сумочке, разыскивая ключи.
– Я останусь здесь и посторожу, – сказал Али. – А ты иди в дом и вытаскивай свои чертовы наркотики, да поживее!
Выслушав это напутствие, Нили выкарабкалась из машины.
Глава 40
Хищник спустился на первый этаж. Он собирался отправиться к Кассандре, но вспомнил, что оставил электродрель на кровати Александры. Уж дрель-то она непременно заметит. Ничего не поймет, но вызовет полицию.
На дрели остались отпечатки его пальцев. Если полиция приедет, если копы окажутся достаточно любопытными, если у них будет с собой набор для снятия отпечатков пальцев, то они смогут взять его след.
Такова жизнь. Последовательность «если». Если человек хочет добиться успеха, он должен глаз не спускать с этих «если».
Поэтому он вернулся за дрелью. Поднялся по задней лестнице, двигаясь быстро для человека его роста, потому что торопился побывать у Кассандры, а потом вернуться домой. Честно говоря, поздние прогулки, которые Хищник совершал в последнее время, утомляли его.
Может быть, ему следует начать принимать геритол[14]? Эта мысль заставила его улыбнуться. Он все еще улыбался, когда услышал приближавшиеся торопливые шаги.
Вот это да! Он стоял на лестничной площадке. Возвращаться было слишком поздно. Хищник обвел взглядом узкую лестничную клетку с гладкими стенами: спрятаться было негде. При мысли о том, что сейчас его обнаружат, в кровь Хищника хлынул адреналин. Страх в чем-то подобен сексу – он подстегивает тело. Разве не так он сам говорил Кассандре и всем остальным?
Он потянулся к заднему карману, вытащил свой электрошок и нажал на кнопку.
На лестничной площадке появилась младшая сестра Александры, Корнелия.
На дрели остались отпечатки его пальцев. Если полиция приедет, если копы окажутся достаточно любопытными, если у них будет с собой набор для снятия отпечатков пальцев, то они смогут взять его след.
Такова жизнь. Последовательность «если». Если человек хочет добиться успеха, он должен глаз не спускать с этих «если».
Поэтому он вернулся за дрелью. Поднялся по задней лестнице, двигаясь быстро для человека его роста, потому что торопился побывать у Кассандры, а потом вернуться домой. Честно говоря, поздние прогулки, которые Хищник совершал в последнее время, утомляли его.
Может быть, ему следует начать принимать геритол[14]? Эта мысль заставила его улыбнуться. Он все еще улыбался, когда услышал приближавшиеся торопливые шаги.
Вот это да! Он стоял на лестничной площадке. Возвращаться было слишком поздно. Хищник обвел взглядом узкую лестничную клетку с гладкими стенами: спрятаться было негде. При мысли о том, что сейчас его обнаружат, в кровь Хищника хлынул адреналин. Страх в чем-то подобен сексу – он подстегивает тело. Разве не так он сам говорил Кассандре и всем остальным?
Он потянулся к заднему карману, вытащил свой электрошок и нажал на кнопку.
На лестничной площадке появилась младшая сестра Александры, Корнелия.
Глава 41
Для Алекс поездка с Джо и Кари стала настоящим кошмаром. Кари изрыгал самые чудовищные ругательства и тщетно пытался вырваться из цепких объятий сына. Джо лишь изредка отпускал лаконичные реплики, а все остальное время приказывал отцу замолчать, хотя это помогало как мертвому припарки. Алекс, сосредоточившись на дороге, молчала.
Запах перегара, стоявший в тесной кабине, был таким сильным, что Алекс пришлось открыть окно, иначе ее стошнило бы. Наконец, они добрались до поворота на Филдс-лейн. Тут Кари умолк. Удивленная, Алекс оглянулась и увидела, что старик бессильно привалился к плечу сына.
– Он отключился, – хмуро сказал Джо.
Они проезжали мимо Уистлдауна. В окнах горел свет, который она всегда оставляла включенным, когда куда-нибудь уезжала вечером. Казалось, что дом ждет ее возвращения…
Мгновение спустя ее взгляд по сложившейся в последнее время привычке упал на галерею второго этажа. Там стоял человек – точно так же, как раньше. Его темная фигура была ясно видна на фоне освещенного окна.
– Ради бога, Алекс, следи за дорогой! – внезапно воскликнул Джо.
Переключив внимание, Алекс быстро выровняла машину, свернувшую к обочине, и, не удержавшись, обернулась еще раз. Человек на галерее исчез. Она моргнула и посмотрела снова.
Никого не было.
– Джо, – настойчиво сказала Алекс. – Человек на галерее. Я только что видела его опять.
– О господи, только не сегодня, – без всякого воодушевления сказал Джо.
Он посмотрел на дом, но, конечно, ничего не увидел. К тому времени они уже миновали особняк.
– Джо, но я его видела.
– Радость моя, давай по порядку, ладно? – В голосе Уэлча звучала неимоверная усталость.
Алекс быстро взглянула на его лицо и тут же умолкла. О том, что она видела, можно будет поговорить позже.
В данный момент у них есть дела поважнее. Может быть, увиденное и в самом деле лишь плод ее воображения. Или обман зрения.
Но она не верила в это.
Гравийная дорожка, которая вела к флигелю Кари, огибала сарай и уходила вдаль, к деревьям.
Когда они припарковались перед флигелем, Джо взвалил отца на плечо и попросил Алекс открыть дверь. Та кивнула, поднялась на две ступеньки и оказалась на узком крыльце. Потом, отперев дверь, распахнула ее настежь. Джо, неся Кари на плече, как куль с мукой, вошел в дом.
Алекс вошла за ним, закрыла дверь и стала искать выключатель; тем временем Джо, хорошо знавший дорогу, пошел вперед и скрылся за углом.
Она нашла выключатель и щелкнула им. Зажглась лампа, и Алекс поняла, что находится в гостиной. Дом был разделен на части невысокими перегородками. Одна из них, на которой стоял серый телефон и лежал справочник, отделяла гостиную от маленькой кухни. Кухня была очень практичной, с недорогой деревянной мебелью, белой плитой и маленьким круглым столом в центре.
Выгороженный коридорчик сворачивал налево. Поскольку Джо исчез именно там, Алекс решила, что проход ведет к спальням.
Гостиная была уютной. Стены, покрытые белой штукатуркой, удобный диван, обтянутый потертым красным вельветом, кресло с поношенной обивкой из золотистого твида и старинное кресло-качалка из гнутого дерева.
Алекс включила лампу с круглым плафоном, украшавшую сосновую тумбочку около дивана.
Перед диваном стоял длинный кофейный столик; у противоположной стены – телевизор с большим экраном. Там стояли фотографии в рамках, и Алекс подошла ближе, чтобы их рассмотреть.
Это были семейные снимки. На одном из них были запечатлены молодые Кари и Джо, рядом с ними стояли женщина и совсем юная девушка (Алекс догадалась, что это покойные мать и сестра Джо), на другом – Джо в черной шапочке и мантии во время вручения диплома об окончании университета. Были здесь и школьные фотографии всех трех внуков Кари. Внимание Алекс привлек портрет молодого и очень красивого Джо в темно-синем костюме и белой рубашке с красной бабочкой. Кроме него, на фотографии были запечатлены женщина и маленькие Али и Джош. Мальчики сидели у Джо на коленях, женщина стояла позади. Взрослые и примерно трехлетний Али улыбались, а малыш Джош был готов расплакаться. Жена Джо была красива, лет двадцати двух – двадцати трех, с пышными прямыми золотистыми волосами, достававшими почти до талии. Ее рука властно лежала у Джо на плече. Алекс изучала ее лицо, круглое, румяное, улыбающееся и очень юное.
Так вот она какая, мать Али, Джоша и Дженни. Бывшая жена Джо. Джо говорил, что ее звали Лорой.
Когда Джо вернулся, Алекс, все еще не отрываясь, смотрела на фотографию.
Широкоплечий и узкобедрый, в шерстяной рубашке и джинсах, он постоял несколько секунд молча, приглаживая иссиня-черные волосы. Он был таким красивым, таким милым и таким родным, что у Алекс часто забилось сердце и по телу разлилось тепло. Джо выглядел усталым и слегка встревоженным. Алекс поставила фотографию на место и подошла к нему.
– Уложил отца?
– Да. Спит как убитый. Раньше полудня не проснется, а потом будет мучиться похмельем. – Он посмотрел ей в глаза и криво усмехнулся: – О боже, ну и денек.
– Прости меня за Нили, – тихо сказала Алекс. Он не то засмеялся, не то фыркнул, затем поднес к губам ее руку и поцеловал в ладонь.
– «Ты не сторож сестре своей», – перефразировал он Библию и слегка улыбнулся.
Джо подвел Алекс к дивану, сел, посадил ее рядом, привлек к себе и обнял за плечи. Потом положил ноги в ботинках на кофейный столик, скрестил лодыжки, устало откинул голову на спинку дивана и искоса посмотрел на Алекс.
– Я понимаю, тебе с ней не справиться. Так же, как мне не справиться с Али. Когда дети достигают определенного возраста, они должны принимать решения самостоятельно. Мы надеемся, что их решения будут правильными, но поручиться за это невозможно. Я не виню твою сестру в том, что сделал Али. Он сам так решил.
– Что ты с ним сделаешь?
– Наверно, не выпущу из дома до окончания школы и заставлю работать на ферме до изнеможения, чтобы у него не оставалось сил на всякие фокусы. – Джо тяжело вздохнул и посмотрел в потолок; морщины у его глаз углубились. – Я готов был держать пари, что Али на такое не способен. Похоже, я что-то упустил.
– Джо, он чудесный мальчик.
Джо состроил гримасу.
– Никогда не знаешь, чего от них ждать. – Он снова посмотрел на Алекс. – А ты что будешь делать с сестрой?
Алекс беспомощно пожала плечами.
– Поговорю с ней. Скорее всего, снова отправлю в закрытую школу… Что я могу с ней поделать? На самом деле она вовсе не такая уж испорченная. Просто брошенная, в полном смысле этого слова. Мы имели все, что нам хотелось, но Нили была нужна только любовь. Которой, сказать по правде, ей доставалось не так уж много.
– Ты любишь ее.
– Да, но я ее сестра. Это не в счет. Ей была нужна любовь отца. Нили знала, что отец ее не любил.
– Иногда я думаю, что одной отцовской любви тоже недостаточно. Может быть, на самом деле детям нужна мать. Я не умею выбирать платья для Дженни, не умею выводить Джоша из постоянной хандры, а теперь Али начал курить «травку». – Он невесело рассмеялся. – Черт побери, я старался изо всех сил, но этого оказалось мало.
– По крайней мере, ты любишь их, и они это знают.
– Да, я люблю их.
– Джо…
– Что?
Голова Алекс уютно лежала на его сильном плече. От Джо пахло свежим воздухом, дымом костра и совсем чуть-чуть перегаром. Наверно, она и сама пропиталась этой мерзкой вонью, до отказа заполнявшей машину. Алекс повернулась, чтобы видеть выражение его лица.
– Расскажи о своем отце. Он всегда был таким – я имею в виду, пил – или?..
У Джо дернулся уголок рта, глаза уставились в потолок. Алекс обняла его за талию.
– Отец пил, сколько я себя помню. Наверно, еще до того, как я родился. Когда я был маленьким, это не так бросалось в глаза. Он напивался до отключки, но не слишком часто, примерно раз в два месяца. Кто-нибудь прикрывал его на это время. Он был тренером, причем знаменитым. Ты знала это? – Алекс покачала головой. – В Черчилл-Даунс у него была своя конюшня, битком набитая чистокровками. Однажды вечером он напился и уснул прямо в стойле, а когда проснулся, оказалось, что жеребец Винса Аткинсона, стоивший двенадцать миллионов, сломал ногу так, что нижняя часть висела на полоске кожи. Лошадь пришлось пристрелить, Аткинсон получил за нее страховку, но пошел слух, будто отцу заплатили, чтобы он на все закрыл глаза и позволил Аткинсону отхватить круглую сумму. Через несколько месяцев Аткинсон обанкротился, а отцу больше не доверяли дорогих лошадей. Его карьера покатилась под откос. Лошади были все хуже и хуже, жокеи и берейторы тоже, и в конце концов, все кончилось. Он оказался не у дел. Отцу просто некого было тренировать. Никто не доверил бы ему и четверти лошади. Конечно, отец должен был платить страховые взносы, но он плохо разбирался в таких вещах. И тогда он начал пить по-настоящему, а к тому времени, когда погибли мать и сестра, он стал тем, что называется «алкоголик по выходным». Теперь он пьет через день. Вот почему он живет здесь, а не со мной. Я не хочу, чтобы дети видели его в таком состоянии. Обычно он пьет здесь в одиночку и отрубается. Но каждые три-четыре месяца устраивает концерты вроде сегодняшнего. Скажу тебе честно, я уже сыт по горло. Ты видела лица Али и Джоша? Он позорит моих детей. Можешь не сомневаться, завтра я как следует поговорю с отцом. Он подает им дурной пример.
– А что потом?
В тихом голосе Алекс звучало сочувствие. Она гладила его мускулистую грудь, обтянутую мягкой шерстяной тканью. Уэлч, не замечавший этого, пожал плечами.
– Не знаю. Что я могу сделать? Только отругать его, когда это случится снова. – Джо покосился на нее, и выражение его лица стало мягче. Он снял ее руку со своей груди и поднес к губам. – Ты просто чудо.
Алекс улыбнулась и потянулась к нему, но Джо нежно положил палец на ее губы.
– Прежде чем мы продолжим, я должен тебе кое-что рассказать. Может быть, после этого ты передумаешь.
Алекс широко раскрыла глаза.
– Что?
– Сегодня утром Томми попросил меня приехать к нему в офис, – сказал Джо. – Заодно он пригласил туда адвоката, нашего общего друга Роба Мейхью. Потом шериф предъявил мне женскую сумку и туфли и сказал, что они нашли в пластиковом мешке для мусора останки, которые могут оказаться человеческими. – Джо посмотрел ей в глаза. – Сумка и туфли принадлежали Лоре. Томми считает, что и останки, возможно, тоже ее.
Запах перегара, стоявший в тесной кабине, был таким сильным, что Алекс пришлось открыть окно, иначе ее стошнило бы. Наконец, они добрались до поворота на Филдс-лейн. Тут Кари умолк. Удивленная, Алекс оглянулась и увидела, что старик бессильно привалился к плечу сына.
– Он отключился, – хмуро сказал Джо.
Они проезжали мимо Уистлдауна. В окнах горел свет, который она всегда оставляла включенным, когда куда-нибудь уезжала вечером. Казалось, что дом ждет ее возвращения…
Мгновение спустя ее взгляд по сложившейся в последнее время привычке упал на галерею второго этажа. Там стоял человек – точно так же, как раньше. Его темная фигура была ясно видна на фоне освещенного окна.
– Ради бога, Алекс, следи за дорогой! – внезапно воскликнул Джо.
Переключив внимание, Алекс быстро выровняла машину, свернувшую к обочине, и, не удержавшись, обернулась еще раз. Человек на галерее исчез. Она моргнула и посмотрела снова.
Никого не было.
– Джо, – настойчиво сказала Алекс. – Человек на галерее. Я только что видела его опять.
– О господи, только не сегодня, – без всякого воодушевления сказал Джо.
Он посмотрел на дом, но, конечно, ничего не увидел. К тому времени они уже миновали особняк.
– Джо, но я его видела.
– Радость моя, давай по порядку, ладно? – В голосе Уэлча звучала неимоверная усталость.
Алекс быстро взглянула на его лицо и тут же умолкла. О том, что она видела, можно будет поговорить позже.
В данный момент у них есть дела поважнее. Может быть, увиденное и в самом деле лишь плод ее воображения. Или обман зрения.
Но она не верила в это.
Гравийная дорожка, которая вела к флигелю Кари, огибала сарай и уходила вдаль, к деревьям.
Когда они припарковались перед флигелем, Джо взвалил отца на плечо и попросил Алекс открыть дверь. Та кивнула, поднялась на две ступеньки и оказалась на узком крыльце. Потом, отперев дверь, распахнула ее настежь. Джо, неся Кари на плече, как куль с мукой, вошел в дом.
Алекс вошла за ним, закрыла дверь и стала искать выключатель; тем временем Джо, хорошо знавший дорогу, пошел вперед и скрылся за углом.
Она нашла выключатель и щелкнула им. Зажглась лампа, и Алекс поняла, что находится в гостиной. Дом был разделен на части невысокими перегородками. Одна из них, на которой стоял серый телефон и лежал справочник, отделяла гостиную от маленькой кухни. Кухня была очень практичной, с недорогой деревянной мебелью, белой плитой и маленьким круглым столом в центре.
Выгороженный коридорчик сворачивал налево. Поскольку Джо исчез именно там, Алекс решила, что проход ведет к спальням.
Гостиная была уютной. Стены, покрытые белой штукатуркой, удобный диван, обтянутый потертым красным вельветом, кресло с поношенной обивкой из золотистого твида и старинное кресло-качалка из гнутого дерева.
Алекс включила лампу с круглым плафоном, украшавшую сосновую тумбочку около дивана.
Перед диваном стоял длинный кофейный столик; у противоположной стены – телевизор с большим экраном. Там стояли фотографии в рамках, и Алекс подошла ближе, чтобы их рассмотреть.
Это были семейные снимки. На одном из них были запечатлены молодые Кари и Джо, рядом с ними стояли женщина и совсем юная девушка (Алекс догадалась, что это покойные мать и сестра Джо), на другом – Джо в черной шапочке и мантии во время вручения диплома об окончании университета. Были здесь и школьные фотографии всех трех внуков Кари. Внимание Алекс привлек портрет молодого и очень красивого Джо в темно-синем костюме и белой рубашке с красной бабочкой. Кроме него, на фотографии были запечатлены женщина и маленькие Али и Джош. Мальчики сидели у Джо на коленях, женщина стояла позади. Взрослые и примерно трехлетний Али улыбались, а малыш Джош был готов расплакаться. Жена Джо была красива, лет двадцати двух – двадцати трех, с пышными прямыми золотистыми волосами, достававшими почти до талии. Ее рука властно лежала у Джо на плече. Алекс изучала ее лицо, круглое, румяное, улыбающееся и очень юное.
Так вот она какая, мать Али, Джоша и Дженни. Бывшая жена Джо. Джо говорил, что ее звали Лорой.
Когда Джо вернулся, Алекс, все еще не отрываясь, смотрела на фотографию.
Широкоплечий и узкобедрый, в шерстяной рубашке и джинсах, он постоял несколько секунд молча, приглаживая иссиня-черные волосы. Он был таким красивым, таким милым и таким родным, что у Алекс часто забилось сердце и по телу разлилось тепло. Джо выглядел усталым и слегка встревоженным. Алекс поставила фотографию на место и подошла к нему.
– Уложил отца?
– Да. Спит как убитый. Раньше полудня не проснется, а потом будет мучиться похмельем. – Он посмотрел ей в глаза и криво усмехнулся: – О боже, ну и денек.
– Прости меня за Нили, – тихо сказала Алекс. Он не то засмеялся, не то фыркнул, затем поднес к губам ее руку и поцеловал в ладонь.
– «Ты не сторож сестре своей», – перефразировал он Библию и слегка улыбнулся.
Джо подвел Алекс к дивану, сел, посадил ее рядом, привлек к себе и обнял за плечи. Потом положил ноги в ботинках на кофейный столик, скрестил лодыжки, устало откинул голову на спинку дивана и искоса посмотрел на Алекс.
– Я понимаю, тебе с ней не справиться. Так же, как мне не справиться с Али. Когда дети достигают определенного возраста, они должны принимать решения самостоятельно. Мы надеемся, что их решения будут правильными, но поручиться за это невозможно. Я не виню твою сестру в том, что сделал Али. Он сам так решил.
– Что ты с ним сделаешь?
– Наверно, не выпущу из дома до окончания школы и заставлю работать на ферме до изнеможения, чтобы у него не оставалось сил на всякие фокусы. – Джо тяжело вздохнул и посмотрел в потолок; морщины у его глаз углубились. – Я готов был держать пари, что Али на такое не способен. Похоже, я что-то упустил.
– Джо, он чудесный мальчик.
Джо состроил гримасу.
– Никогда не знаешь, чего от них ждать. – Он снова посмотрел на Алекс. – А ты что будешь делать с сестрой?
Алекс беспомощно пожала плечами.
– Поговорю с ней. Скорее всего, снова отправлю в закрытую школу… Что я могу с ней поделать? На самом деле она вовсе не такая уж испорченная. Просто брошенная, в полном смысле этого слова. Мы имели все, что нам хотелось, но Нили была нужна только любовь. Которой, сказать по правде, ей доставалось не так уж много.
– Ты любишь ее.
– Да, но я ее сестра. Это не в счет. Ей была нужна любовь отца. Нили знала, что отец ее не любил.
– Иногда я думаю, что одной отцовской любви тоже недостаточно. Может быть, на самом деле детям нужна мать. Я не умею выбирать платья для Дженни, не умею выводить Джоша из постоянной хандры, а теперь Али начал курить «травку». – Он невесело рассмеялся. – Черт побери, я старался изо всех сил, но этого оказалось мало.
– По крайней мере, ты любишь их, и они это знают.
– Да, я люблю их.
– Джо…
– Что?
Голова Алекс уютно лежала на его сильном плече. От Джо пахло свежим воздухом, дымом костра и совсем чуть-чуть перегаром. Наверно, она и сама пропиталась этой мерзкой вонью, до отказа заполнявшей машину. Алекс повернулась, чтобы видеть выражение его лица.
– Расскажи о своем отце. Он всегда был таким – я имею в виду, пил – или?..
У Джо дернулся уголок рта, глаза уставились в потолок. Алекс обняла его за талию.
– Отец пил, сколько я себя помню. Наверно, еще до того, как я родился. Когда я был маленьким, это не так бросалось в глаза. Он напивался до отключки, но не слишком часто, примерно раз в два месяца. Кто-нибудь прикрывал его на это время. Он был тренером, причем знаменитым. Ты знала это? – Алекс покачала головой. – В Черчилл-Даунс у него была своя конюшня, битком набитая чистокровками. Однажды вечером он напился и уснул прямо в стойле, а когда проснулся, оказалось, что жеребец Винса Аткинсона, стоивший двенадцать миллионов, сломал ногу так, что нижняя часть висела на полоске кожи. Лошадь пришлось пристрелить, Аткинсон получил за нее страховку, но пошел слух, будто отцу заплатили, чтобы он на все закрыл глаза и позволил Аткинсону отхватить круглую сумму. Через несколько месяцев Аткинсон обанкротился, а отцу больше не доверяли дорогих лошадей. Его карьера покатилась под откос. Лошади были все хуже и хуже, жокеи и берейторы тоже, и в конце концов, все кончилось. Он оказался не у дел. Отцу просто некого было тренировать. Никто не доверил бы ему и четверти лошади. Конечно, отец должен был платить страховые взносы, но он плохо разбирался в таких вещах. И тогда он начал пить по-настоящему, а к тому времени, когда погибли мать и сестра, он стал тем, что называется «алкоголик по выходным». Теперь он пьет через день. Вот почему он живет здесь, а не со мной. Я не хочу, чтобы дети видели его в таком состоянии. Обычно он пьет здесь в одиночку и отрубается. Но каждые три-четыре месяца устраивает концерты вроде сегодняшнего. Скажу тебе честно, я уже сыт по горло. Ты видела лица Али и Джоша? Он позорит моих детей. Можешь не сомневаться, завтра я как следует поговорю с отцом. Он подает им дурной пример.
– А что потом?
В тихом голосе Алекс звучало сочувствие. Она гладила его мускулистую грудь, обтянутую мягкой шерстяной тканью. Уэлч, не замечавший этого, пожал плечами.
– Не знаю. Что я могу сделать? Только отругать его, когда это случится снова. – Джо покосился на нее, и выражение его лица стало мягче. Он снял ее руку со своей груди и поднес к губам. – Ты просто чудо.
Алекс улыбнулась и потянулась к нему, но Джо нежно положил палец на ее губы.
– Прежде чем мы продолжим, я должен тебе кое-что рассказать. Может быть, после этого ты передумаешь.
Алекс широко раскрыла глаза.
– Что?
– Сегодня утром Томми попросил меня приехать к нему в офис, – сказал Джо. – Заодно он пригласил туда адвоката, нашего общего друга Роба Мейхью. Потом шериф предъявил мне женскую сумку и туфли и сказал, что они нашли в пластиковом мешке для мусора останки, которые могут оказаться человеческими. – Джо посмотрел ей в глаза. – Сумка и туфли принадлежали Лоре. Томми считает, что и останки, возможно, тоже ее.