Страница:
И хотя Соня пыталась убедить себя, что отношения со Стивом — всего лишь временный эпизод, она жестоко ревновала ко всем этим безликим безымянным женщинам, которых он может встретить и которыми, возможно, будет обладать… так же небрежно и легко, как ею, никогда не отдаваясь целиком, позволяя себя любить.
Соня Брендон приняла приглашение генерала Батлера, надеясь, что Стив тоже будет на балу. Он приехал, но всего лишь вежливо поклонился и весь вечер держался подальше от нее. Сам генерал взял на себя труд развлечь Соню, представил ее старшим офицерам, но она была в отчаянии.
В зале было полно народу, играла музыка, подали превосходный ужин. Но Соня не встретила никого из друзей, зато видела много черных и коричневых лиц — офицерыянки позволяли себе открыто развлекаться с мулатками и квартеронками.
Соня танцевала вальс с майором Хартом, тяжеловесным мужчиной, обращавшимся с ней с почтительным вниманием, когда заметила Стива, танцующего с ослепительной, прелестной девушкой, по всей видимости, квартеронкой. Он прижимал ее к себе с издевательской улыбкой, которую Соня так любила и ненавидела… Глаза девушки не отрывались от его лица, она смеялась весело и счастливо.
Соня заметила, что партнер недоуменно уставился на нее, и взяла себя в руки.
— Извините… я никак не могу привыкнуть к этому.
— Прекрасно вас понимаю, мадам, я сам уроженец Теннесси, и там подобные вещи не очень-то любят. Но вы знаете — именно за их свободу мы боремся!
Соня пила пунш, стоя с полковником Бимишем, но тут мимо прошел Стив, и она воспользовалась представившейся возможностью.
— Да, это тот милый капитан, которого генерал Батлер послал охранять меня! Вам здесь нравится, капитан Морган?
Он вежливо поклонился, но Соня заметила оценивающий блеск в его глазах.
— Да, мэм. Рад вас видеть, мэм!
«Как прекрасно он разыгрывает деревенщину!» — злобно подумала Соня, вынуждая себя улыбнуться.
— Собираетесь проводить меня после бала? — осведомилась она, зная, что сегодня Стив свободен от дежурства.
— По-моему, майор Харт уже взял на себя эту приятную обязанность, мэм, — отозвался он, и на этот раз веселые искорки в его глазах невозможно было не заметить.
Полковник Бимиш откашлялся, и Соня ослепительно улыбнулась:
— Разве все ваши молодые офицеры настолько застенчивы, полковник? Представьте, я вижусь с капитаном Морганом каждый день, а он даже не пригласил меня танцевать!
На этот раз она зажала Стива в угол — не мог же он теперь отказаться. Морган окинул полковника извиняющимся взглядом; тот нетерпеливо проворчал:
— Ради всего святого, Морган, нельзя же, чтобы миссис Брендон посчитала нас невоспитанными дикарями!
Музыканты снова заиграли вальс, Стив Морган низко поклонился:
— Окажите мне честь, мэм.
Он танцевал хорошо, хотя не прижимал Соню к себе так близко, как квартеронку. Она ожидала, что Стив рассердится, но тот, казалось, только забавлялся.
— Ты мог бы и раньше пригласить меня на танец, — надулась она, но Стив только усмехнулся:
— Ты жена сенатора. Простой капитан не имеет права.
— Слишком много на себя берешь, — отрезала Соня, но Стив отказался быть вовлеченным в спор.
— Не думал, что ты приедешь сегодня, — объяснил он весело. — Разве это прилично, когда муж в отъезде?
— Уильям обо всем знает. Я написала ему, и он согласился, что необходимо проявлять дружелюбие, особенно потому, что сам генерал послал приглашение. Он знаком с Уильямом.
— Рад, что у тебя столь понимающий муж.
Соня резко вскинула голову, но лицо Стива было абсолютно бесстрастным. И против воли Соня вновь спрашивала себя: «Уж не хочет ли он поскорее вернуться к той девице, может, он просто вежлив со мной?»
Хотелось бы думать иначе, но, когда Соня вспоминала, как Стив прижимал к себе квартеронку, как та улыбалась ему, в жилах закипала кровь. Как он может?!
Как смеет?! И все же к тому времени Соня узнала Моргана достаточно хорошо, чтобы держать свои мысли при себе.
Стив Морган больше не приглашал ее танцевать, и домой ее провожал майор Харт. После его ухода Соня долго лежала без сна, хотя понимала, что Стив не приедет.
Война все не кончалась, весна медленно перетекла в лето, а роман по-прежнему тянулся. Соня постоянно получала письма от мужа, занятого делами в Калифорнии. Политика и другие дела препятствовали его возвращению. Путешествовать было чрезвычайно опасно, особенно женщинам, и Уильям советовал ей оставаться в Новом Орлеане, хотя, конечно, скучал по ней.
«Что я делаю?» — иногда с отчаянием спрашивала себя Соня.
Но отвечать почему-то не было сил. Она стала любовницей капитана Моргана, его случайным увлечением, и хотя чувствовала, что это именно так, отказывалась признаться в подобном позоре самой себе, а поскольку нуждалась в разуверениях, иногда допытывалась у Стива, как тот к ней относится, хотя уже успела узнать, что он либо избегает ответов на подобные вопросы, либо отделывается ничего не значащими репликами. О себе он тоже ничего не говорил. Правда, иногда Соне удавалось из его слов узнать обрывочные сведения, интриговавшие ее еще больше. Он был, конечно, моложе ее и послан в Новый Орлеан, потому что говорил по-французски. Очевидно, Стив много путешествовал, но подробностей Соня не знала, хотя как-то он упомянул, что жил во Франции два с половиной года. Соня удивилась. Как это удалось Стиву? Неужели у него родственники во Франции?
Тот язвительно усмехнулся, но промолчал.
— Моя… моя падчерица живет в Париже, — объяснила Соня. — Уильям говорит, что пошлет за ней, когда война закончится.
— Да? — спросил он безразлично, притягивая ее к себе, так что больше разговора на эту тему не возникало.
Как-то Стив опоздал на свидание в лесу и появился из-за спины так неслышно, что перепугал Соню до смерти.
— Господи, ты ходишь как кошка… или индеец.
— Я и есть индеец, — пошутил он, зарывшись лицом в ее груди. — Жил с команчи три года и, если бы увидел тебя тогда, снял бы скальп и носил эти чудесные волосы на поясе.
Соня вздрогнула, почти поверив ему.
— Ты и вправду дикарь! Есть в тебе что-то непокорное, буйное. Мне кажется, у тебя нет ни совести, ни понятия о приличиях… и это меня пугает.
Стив только рассмеялся, расстегивая по одному крючку ее платье; губы прижались к нежной коже, и Соня забыла о всех страхах.
Соня Брендон часто думала, как опасна эта связь, сознавала, что рано или поздно она должна кончиться ради спокойствия и спасения семейной жизни, и она оказалась совершенно неподготовленной к тому моменту, когда все это произошло… и к обстоятельствам, вызвавшим столь внезапную перемену.
Обычно они каждый день ездили на прогулку верхом, ни от кого не скрываясь, но в то утро Стив не пришел. Вместо него появился незнакомый сержант.
— Где капитан Морган?
Соня к тому времени пришла в ярость, и гнев заставил ее забыть об осторожности. Она не поняла, почему солдат так смущен и что-то невнятно бормочет. Наконец ей удалось вытянуть из него правду: вчерашним вечером состоялась дуэль из-за женщины. Капитан серьезно ранил своего начальника — майора Харта.
— Господи! — охнула Соня, не в силах сдержать свои чувства. — Что они с ним сделали? Где он сейчас?
Неловко переминаясь, сержант объяснил, что капитан Морган находится под арестом в каторжной тюрьме. И если майор умрет, его, вероятно, казнят.
— О Боже, — повторила она. — Эта женщина, из-за которой они дрались… Кто она?
Сержант, очевидно, не хотел ничего объяснять, но, когда Соня пригрозила пойти к генералу и расспросить обо всем, сдался.
У капитана была женщина — ходили слухи, что он содержит ее, хотя это все не правда. Так или иначе, они вместе шли по улице, причем капитан был в штатском, когда появился майор. Никому не было известно, что произошло, — говорят, майор бросил какую-то уничтожающую реплику, последовал обмен оскорблениями, капитан вызвал его на дуэль, и оба стрелялись с двадцати шагов во дворе заброшенной церкви. Только позже от новоорлеанских друзей Соня узнала подробности скандала, так занимавшего городских сплетников. Женщина, послужившая причиной дуэли, была квартеронкой;
Долгие годы надлежащего строгого воспитания, понятия об этикете и сдержанности, присущие леди-южанке, помогли Соне выглядеть спокойной и безмятежной. Брезгливо пожав плечами, она ответила, что всегда недолюбливала этого человека и не доверяла ему.
— Дорогая… — приятельница с фальшиво-участливым лицом наклонилась вперед, — думаю, вы должны считать себя счастливой, что избавились от него. Никто не знает, что может прийти в голову подобным людям!
— Совершенно верно, — согласилась Соня.
Но под маской величественного спокойствия бушевало пламя бешеной ярости. Как она презирала Стива Моргана! Хоть бы его повесили — поделом ему! И еще Соня молилась, чтобы поскорее вернулся муж и увез ее подальше от этого кошмара.
Глава 3
Часть II
Глава 4
Глава 5
Соня Брендон приняла приглашение генерала Батлера, надеясь, что Стив тоже будет на балу. Он приехал, но всего лишь вежливо поклонился и весь вечер держался подальше от нее. Сам генерал взял на себя труд развлечь Соню, представил ее старшим офицерам, но она была в отчаянии.
В зале было полно народу, играла музыка, подали превосходный ужин. Но Соня не встретила никого из друзей, зато видела много черных и коричневых лиц — офицерыянки позволяли себе открыто развлекаться с мулатками и квартеронками.
Соня танцевала вальс с майором Хартом, тяжеловесным мужчиной, обращавшимся с ней с почтительным вниманием, когда заметила Стива, танцующего с ослепительной, прелестной девушкой, по всей видимости, квартеронкой. Он прижимал ее к себе с издевательской улыбкой, которую Соня так любила и ненавидела… Глаза девушки не отрывались от его лица, она смеялась весело и счастливо.
Соня заметила, что партнер недоуменно уставился на нее, и взяла себя в руки.
— Извините… я никак не могу привыкнуть к этому.
— Прекрасно вас понимаю, мадам, я сам уроженец Теннесси, и там подобные вещи не очень-то любят. Но вы знаете — именно за их свободу мы боремся!
Соня пила пунш, стоя с полковником Бимишем, но тут мимо прошел Стив, и она воспользовалась представившейся возможностью.
— Да, это тот милый капитан, которого генерал Батлер послал охранять меня! Вам здесь нравится, капитан Морган?
Он вежливо поклонился, но Соня заметила оценивающий блеск в его глазах.
— Да, мэм. Рад вас видеть, мэм!
«Как прекрасно он разыгрывает деревенщину!» — злобно подумала Соня, вынуждая себя улыбнуться.
— Собираетесь проводить меня после бала? — осведомилась она, зная, что сегодня Стив свободен от дежурства.
— По-моему, майор Харт уже взял на себя эту приятную обязанность, мэм, — отозвался он, и на этот раз веселые искорки в его глазах невозможно было не заметить.
Полковник Бимиш откашлялся, и Соня ослепительно улыбнулась:
— Разве все ваши молодые офицеры настолько застенчивы, полковник? Представьте, я вижусь с капитаном Морганом каждый день, а он даже не пригласил меня танцевать!
На этот раз она зажала Стива в угол — не мог же он теперь отказаться. Морган окинул полковника извиняющимся взглядом; тот нетерпеливо проворчал:
— Ради всего святого, Морган, нельзя же, чтобы миссис Брендон посчитала нас невоспитанными дикарями!
Музыканты снова заиграли вальс, Стив Морган низко поклонился:
— Окажите мне честь, мэм.
Он танцевал хорошо, хотя не прижимал Соню к себе так близко, как квартеронку. Она ожидала, что Стив рассердится, но тот, казалось, только забавлялся.
— Ты мог бы и раньше пригласить меня на танец, — надулась она, но Стив только усмехнулся:
— Ты жена сенатора. Простой капитан не имеет права.
— Слишком много на себя берешь, — отрезала Соня, но Стив отказался быть вовлеченным в спор.
— Не думал, что ты приедешь сегодня, — объяснил он весело. — Разве это прилично, когда муж в отъезде?
— Уильям обо всем знает. Я написала ему, и он согласился, что необходимо проявлять дружелюбие, особенно потому, что сам генерал послал приглашение. Он знаком с Уильямом.
— Рад, что у тебя столь понимающий муж.
Соня резко вскинула голову, но лицо Стива было абсолютно бесстрастным. И против воли Соня вновь спрашивала себя: «Уж не хочет ли он поскорее вернуться к той девице, может, он просто вежлив со мной?»
Хотелось бы думать иначе, но, когда Соня вспоминала, как Стив прижимал к себе квартеронку, как та улыбалась ему, в жилах закипала кровь. Как он может?!
Как смеет?! И все же к тому времени Соня узнала Моргана достаточно хорошо, чтобы держать свои мысли при себе.
Стив Морган больше не приглашал ее танцевать, и домой ее провожал майор Харт. После его ухода Соня долго лежала без сна, хотя понимала, что Стив не приедет.
Война все не кончалась, весна медленно перетекла в лето, а роман по-прежнему тянулся. Соня постоянно получала письма от мужа, занятого делами в Калифорнии. Политика и другие дела препятствовали его возвращению. Путешествовать было чрезвычайно опасно, особенно женщинам, и Уильям советовал ей оставаться в Новом Орлеане, хотя, конечно, скучал по ней.
«Что я делаю?» — иногда с отчаянием спрашивала себя Соня.
Но отвечать почему-то не было сил. Она стала любовницей капитана Моргана, его случайным увлечением, и хотя чувствовала, что это именно так, отказывалась признаться в подобном позоре самой себе, а поскольку нуждалась в разуверениях, иногда допытывалась у Стива, как тот к ней относится, хотя уже успела узнать, что он либо избегает ответов на подобные вопросы, либо отделывается ничего не значащими репликами. О себе он тоже ничего не говорил. Правда, иногда Соне удавалось из его слов узнать обрывочные сведения, интриговавшие ее еще больше. Он был, конечно, моложе ее и послан в Новый Орлеан, потому что говорил по-французски. Очевидно, Стив много путешествовал, но подробностей Соня не знала, хотя как-то он упомянул, что жил во Франции два с половиной года. Соня удивилась. Как это удалось Стиву? Неужели у него родственники во Франции?
Тот язвительно усмехнулся, но промолчал.
— Моя… моя падчерица живет в Париже, — объяснила Соня. — Уильям говорит, что пошлет за ней, когда война закончится.
— Да? — спросил он безразлично, притягивая ее к себе, так что больше разговора на эту тему не возникало.
Как-то Стив опоздал на свидание в лесу и появился из-за спины так неслышно, что перепугал Соню до смерти.
— Господи, ты ходишь как кошка… или индеец.
— Я и есть индеец, — пошутил он, зарывшись лицом в ее груди. — Жил с команчи три года и, если бы увидел тебя тогда, снял бы скальп и носил эти чудесные волосы на поясе.
Соня вздрогнула, почти поверив ему.
— Ты и вправду дикарь! Есть в тебе что-то непокорное, буйное. Мне кажется, у тебя нет ни совести, ни понятия о приличиях… и это меня пугает.
Стив только рассмеялся, расстегивая по одному крючку ее платье; губы прижались к нежной коже, и Соня забыла о всех страхах.
Соня Брендон часто думала, как опасна эта связь, сознавала, что рано или поздно она должна кончиться ради спокойствия и спасения семейной жизни, и она оказалась совершенно неподготовленной к тому моменту, когда все это произошло… и к обстоятельствам, вызвавшим столь внезапную перемену.
Обычно они каждый день ездили на прогулку верхом, ни от кого не скрываясь, но в то утро Стив не пришел. Вместо него появился незнакомый сержант.
— Где капитан Морган?
Соня к тому времени пришла в ярость, и гнев заставил ее забыть об осторожности. Она не поняла, почему солдат так смущен и что-то невнятно бормочет. Наконец ей удалось вытянуть из него правду: вчерашним вечером состоялась дуэль из-за женщины. Капитан серьезно ранил своего начальника — майора Харта.
— Господи! — охнула Соня, не в силах сдержать свои чувства. — Что они с ним сделали? Где он сейчас?
Неловко переминаясь, сержант объяснил, что капитан Морган находится под арестом в каторжной тюрьме. И если майор умрет, его, вероятно, казнят.
— О Боже, — повторила она. — Эта женщина, из-за которой они дрались… Кто она?
Сержант, очевидно, не хотел ничего объяснять, но, когда Соня пригрозила пойти к генералу и расспросить обо всем, сдался.
У капитана была женщина — ходили слухи, что он содержит ее, хотя это все не правда. Так или иначе, они вместе шли по улице, причем капитан был в штатском, когда появился майор. Никому не было известно, что произошло, — говорят, майор бросил какую-то уничтожающую реплику, последовал обмен оскорблениями, капитан вызвал его на дуэль, и оба стрелялись с двадцати шагов во дворе заброшенной церкви. Только позже от новоорлеанских друзей Соня узнала подробности скандала, так занимавшего городских сплетников. Женщина, послужившая причиной дуэли, была квартеронкой;
Долгие годы надлежащего строгого воспитания, понятия об этикете и сдержанности, присущие леди-южанке, помогли Соне выглядеть спокойной и безмятежной. Брезгливо пожав плечами, она ответила, что всегда недолюбливала этого человека и не доверяла ему.
— Дорогая… — приятельница с фальшиво-участливым лицом наклонилась вперед, — думаю, вы должны считать себя счастливой, что избавились от него. Никто не знает, что может прийти в голову подобным людям!
— Совершенно верно, — согласилась Соня.
Но под маской величественного спокойствия бушевало пламя бешеной ярости. Как она презирала Стива Моргана! Хоть бы его повесили — поделом ему! И еще Соня молилась, чтобы поскорее вернулся муж и увез ее подальше от этого кошмара.
Глава 3
По мере того как близилась к концу нестерпимо долгая вторая неделя заключения, Стив Морган тоже начал молиться о том, чтобы произошло хоть что-нибудь. Майор по-прежнему находился между жизнью и смертью. Стив оставался в тесной камере, откуда его выпускали на прогулку все-то лишь на час ежедневно.
Лишение свободы было хуже любой казни. Всю жизнь Стив привык жить на воле, наслаждаться свежим воздухом и простором, и вот теперь из-за собственной несдержанности заперт здесь.
Он целыми днями непрерывна мерит шагами камеру и иногда вынуждал себя взять в руки книгу. Стив не читал с тех пор, как уехал из Парижа, где учился в университете. Он вспомнил доктора-индуса, которого встретил в Лондоне, мягкого, доброго философа, рассказавшего о древней религии — йоге;
Они вместе посетили Италию и Германию, и Гопал, пытался научить Стива искусству медитации. Но в те дни он не был готов к философии и образу жизни, заключавшемуся в отстранении от самой жизни. Зато теперь времени было хоть отбавляй. Стив все больше и больше думал о Гопале и его учении Сила. Сила человека возникает а нем самом и, из сознания, что он часть всего сущего на земле.
— Мы не ждем помощи от высшей силы, — объяснял Гопал. — Для нас каждый, человек — бог. Только нужно вонять, какие возможности заложены в его душе.
«Беда в том, — с сожалением думал Стив» — что до этого меня никогда не сажали в тюрьму. Но и это долго не продлится…»
Он почти мечтав, чтобы майор Харт умер» тогда со всем этим будет покончено.
Единственными посетителями Стива были его верный капрал, каждый день сообщавший о здоровье майора и о настроении генерала, и Дениз, идеальная любовница — не требовательная, не капризная и совершенно не сдерживающая никаких инстинктов. Она тоже приходила каждый день, не обращая внимания на плотоядные взгляды и вольные шуточки солдат-охранников, приносила книги, свежие фрукты и каждый раз плакала.
Они говорили по-франнузеки, так, чтобы не поняли окружающие: Дениз винила себя, а Стив нетерпеливо и подчас раздраженно убеждал ее в обратном. Иногда, устав от бесконечных слез, он искренне желал, чтобы она не возвращалась, но, конечно, Дениз по-прежнему приходила.
Соня Брендон не появлялась и не прислала даже письма, впрочем, Стив и не ожидал от нее ничего. В конце «концов, ее ледяная неприступность и привлекала его сначала, а потом — поразительная самозабвенная страсть. Но Соню беспрерывно терзали угрызения совести, и к тому же она вечно дулась, многого требовала, и от нее было почти невозможно отвязаться. Стив смог легко, без всякого чувства вины выбросить ее из головы. В конце концов, единственной женщиной для него, кроме матери, которую Стив так и не смог забыть, была его жена из племени команчи. Он женился, когда ей было всего пятнадцать… но она погибла при набеге апачей. С тех пор у Стива было много женщин, но он не любил ни одну. Стив удовлетворял их, доставлял наслаждение себе, и если брал на себя труд возбудить женщину, то лишь потому, что предпочитал иметь готовую на все, страстную партнершу в постели. Дениз по крайней мере ничего не требовала и не пыталась притворяться.
К концу второй недели майор Харт все-таки скончался.
Стив провел вечер, пытаясь написать письмо деду, единственному оставшемуся в живых родственнику. Генерал Батлер без обиняков сообщил заключенному, что, если майор умрет, приговор приведут в исполнение незамедлительно — необходимо преподать урок не только оккупантам-северянам, но и жителям завоеванного города.
Стив Морган бесстрастно признал правоту слов генерала. Он так часто бывал близок к гибели, что сама мысль об этом его не пугала. В натуре Стива жило неистребимое стремление к риску, готовность играть со смертью. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что приходится умирать вот так, как пойманному животному.
Когда на следующее утро за ним пришли, Стив уже был одет и ждал. Бросив письмо на стол, Морган попросил одного из солдат отдать его Дениз. Он оставил ей короткую записку, вложив туда все наличные деньги. Теперь, когда все было готово, Стив, не оглядываясь, вышел из камеры, ожидая, что сейчас (То выведут во двор и расстреляют, но, к собственному удивлению, оказался в личном кабинете генерала.
Явно рассерженный, генерал Батлер поднялся из-за стола. Человек среднего роста, без особых примет, в гражданской одежде, стоявший у окна, повернулся и изучающе взглянул на Стива.
— Вот этот человек, мистер Бишоп, — резко объявил генерал. — Упрямый, недисциплинированный негодяй, по моему мнению, конечно, но, возможно, именно тот, кто нужен вам. Мистер Бишоп, — добавил генерал сухо, — работает в департаменте обороны — в спецотделе. Похоже, он уже давно изучает ваше досье!
Слегка невесело улыбнувшись, Бишоп спокойно сел за стоя.
— Ну что ж, капитан Морган, здесь у меня собраны все сведения о вас. Но я хотел бы задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
С первого взгляда Джим Бишоп казался бесцветным и обыкновенным. К концу беседы Стив, хоть и неохотно, признал, что собеседник заслуживает уважения и не только обладает холодным умом, но поразительно проницателен и многое знает. Казалось, Бишопу было известно о Стиве Моргане больше, чем кому-либо на свете. Стив был откровенен с этим человеком — ведь терять все равно нечего. Очевидно, Бишоп что-то задумал — вряд ли он предпринял бы утомительное путешествие из Вашингтона, если бы попусту интересовался историей Стива. И, сознавая это, Морган, все-таки не веря своим ушам, выслушал предложение Бишопа, педантично объяснявшего, сколько трудностей и опасностей может встретиться на его пути.
— Технически, капитан Морган, вас объявят дезертиром, что никого не удивит, поскольку все знают, что вы приговорены, но фактически вы сохраните чин, службу в армии, только не будете носить мундир. Вы много путешествовали, и в этом ваше преимущество. Возможно, потребуется ехать в Европу, где шпионы конфедератов пытаются найти поддержку своему делу, а кроме того, побывать в западных штатах. Вы сами — уроженец Запада, и эта территория будет вашей опорной базой. Время от времени вас будут посылать в Мексику.
Иногда к вам будут приходить люди с поручениями от меня. Несомненно, опасность велика, но, думаю, вы привыкнете. Конечно, необходимо понять, что, если вас поймают, мы будем отрицать, что каким-либо образом связаны с вами.
Он вопросительно взглянул на Стива, но тот лишь пожал плечами и обронил:
— Естественно.
Бишоп по-прежнему сухо усмехнулся:
— Прекрасно! Думаю, мы начинаем друг друга понимать.
После того как вы «сбежите», один из наших… экспертов объяснит суть вашего поручения. Кроме того, вы должны приобрести репутацию наемника, человека, готового за деньги на все. Но старайтесь не выходить за рамки закона. Если придется убивать, делайте это в честной драке, перед свидетелями. Вам ясно?
— Абсолютно, сэр, — вежливо кивнул Стив.
— Ну что ж, — довольно улыбнулся Бишоп, — думаю, это… поручение больше соответствует вашему темпераменту.
Слушайте внимательно: сегодня ночью мы организуем ваш побег. Вы покинете Новый Орлеан в плоскодонке. О деталях поговорим после завтрака. Через два месяца встретимся в Лос-Анджелесе.
Стив отдал честь и повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздался голос Бишопа:
— Кстати, капитан Морган, не забудьте, когда будете бежать: пули у солдат настоящие. Постарайтесь быть осторожнее.
Лишение свободы было хуже любой казни. Всю жизнь Стив привык жить на воле, наслаждаться свежим воздухом и простором, и вот теперь из-за собственной несдержанности заперт здесь.
Он целыми днями непрерывна мерит шагами камеру и иногда вынуждал себя взять в руки книгу. Стив не читал с тех пор, как уехал из Парижа, где учился в университете. Он вспомнил доктора-индуса, которого встретил в Лондоне, мягкого, доброго философа, рассказавшего о древней религии — йоге;
Они вместе посетили Италию и Германию, и Гопал, пытался научить Стива искусству медитации. Но в те дни он не был готов к философии и образу жизни, заключавшемуся в отстранении от самой жизни. Зато теперь времени было хоть отбавляй. Стив все больше и больше думал о Гопале и его учении Сила. Сила человека возникает а нем самом и, из сознания, что он часть всего сущего на земле.
— Мы не ждем помощи от высшей силы, — объяснял Гопал. — Для нас каждый, человек — бог. Только нужно вонять, какие возможности заложены в его душе.
«Беда в том, — с сожалением думал Стив» — что до этого меня никогда не сажали в тюрьму. Но и это долго не продлится…»
Он почти мечтав, чтобы майор Харт умер» тогда со всем этим будет покончено.
Единственными посетителями Стива были его верный капрал, каждый день сообщавший о здоровье майора и о настроении генерала, и Дениз, идеальная любовница — не требовательная, не капризная и совершенно не сдерживающая никаких инстинктов. Она тоже приходила каждый день, не обращая внимания на плотоядные взгляды и вольные шуточки солдат-охранников, приносила книги, свежие фрукты и каждый раз плакала.
Они говорили по-франнузеки, так, чтобы не поняли окружающие: Дениз винила себя, а Стив нетерпеливо и подчас раздраженно убеждал ее в обратном. Иногда, устав от бесконечных слез, он искренне желал, чтобы она не возвращалась, но, конечно, Дениз по-прежнему приходила.
Соня Брендон не появлялась и не прислала даже письма, впрочем, Стив и не ожидал от нее ничего. В конце «концов, ее ледяная неприступность и привлекала его сначала, а потом — поразительная самозабвенная страсть. Но Соню беспрерывно терзали угрызения совести, и к тому же она вечно дулась, многого требовала, и от нее было почти невозможно отвязаться. Стив смог легко, без всякого чувства вины выбросить ее из головы. В конце концов, единственной женщиной для него, кроме матери, которую Стив так и не смог забыть, была его жена из племени команчи. Он женился, когда ей было всего пятнадцать… но она погибла при набеге апачей. С тех пор у Стива было много женщин, но он не любил ни одну. Стив удовлетворял их, доставлял наслаждение себе, и если брал на себя труд возбудить женщину, то лишь потому, что предпочитал иметь готовую на все, страстную партнершу в постели. Дениз по крайней мере ничего не требовала и не пыталась притворяться.
К концу второй недели майор Харт все-таки скончался.
Стив провел вечер, пытаясь написать письмо деду, единственному оставшемуся в живых родственнику. Генерал Батлер без обиняков сообщил заключенному, что, если майор умрет, приговор приведут в исполнение незамедлительно — необходимо преподать урок не только оккупантам-северянам, но и жителям завоеванного города.
Стив Морган бесстрастно признал правоту слов генерала. Он так часто бывал близок к гибели, что сама мысль об этом его не пугала. В натуре Стива жило неистребимое стремление к риску, готовность играть со смертью. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что приходится умирать вот так, как пойманному животному.
Когда на следующее утро за ним пришли, Стив уже был одет и ждал. Бросив письмо на стол, Морган попросил одного из солдат отдать его Дениз. Он оставил ей короткую записку, вложив туда все наличные деньги. Теперь, когда все было готово, Стив, не оглядываясь, вышел из камеры, ожидая, что сейчас (То выведут во двор и расстреляют, но, к собственному удивлению, оказался в личном кабинете генерала.
Явно рассерженный, генерал Батлер поднялся из-за стола. Человек среднего роста, без особых примет, в гражданской одежде, стоявший у окна, повернулся и изучающе взглянул на Стива.
— Вот этот человек, мистер Бишоп, — резко объявил генерал. — Упрямый, недисциплинированный негодяй, по моему мнению, конечно, но, возможно, именно тот, кто нужен вам. Мистер Бишоп, — добавил генерал сухо, — работает в департаменте обороны — в спецотделе. Похоже, он уже давно изучает ваше досье!
Слегка невесело улыбнувшись, Бишоп спокойно сел за стоя.
— Ну что ж, капитан Морган, здесь у меня собраны все сведения о вас. Но я хотел бы задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
С первого взгляда Джим Бишоп казался бесцветным и обыкновенным. К концу беседы Стив, хоть и неохотно, признал, что собеседник заслуживает уважения и не только обладает холодным умом, но поразительно проницателен и многое знает. Казалось, Бишопу было известно о Стиве Моргане больше, чем кому-либо на свете. Стив был откровенен с этим человеком — ведь терять все равно нечего. Очевидно, Бишоп что-то задумал — вряд ли он предпринял бы утомительное путешествие из Вашингтона, если бы попусту интересовался историей Стива. И, сознавая это, Морган, все-таки не веря своим ушам, выслушал предложение Бишопа, педантично объяснявшего, сколько трудностей и опасностей может встретиться на его пути.
— Технически, капитан Морган, вас объявят дезертиром, что никого не удивит, поскольку все знают, что вы приговорены, но фактически вы сохраните чин, службу в армии, только не будете носить мундир. Вы много путешествовали, и в этом ваше преимущество. Возможно, потребуется ехать в Европу, где шпионы конфедератов пытаются найти поддержку своему делу, а кроме того, побывать в западных штатах. Вы сами — уроженец Запада, и эта территория будет вашей опорной базой. Время от времени вас будут посылать в Мексику.
Иногда к вам будут приходить люди с поручениями от меня. Несомненно, опасность велика, но, думаю, вы привыкнете. Конечно, необходимо понять, что, если вас поймают, мы будем отрицать, что каким-либо образом связаны с вами.
Он вопросительно взглянул на Стива, но тот лишь пожал плечами и обронил:
— Естественно.
Бишоп по-прежнему сухо усмехнулся:
— Прекрасно! Думаю, мы начинаем друг друга понимать.
После того как вы «сбежите», один из наших… экспертов объяснит суть вашего поручения. Кроме того, вы должны приобрести репутацию наемника, человека, готового за деньги на все. Но старайтесь не выходить за рамки закона. Если придется убивать, делайте это в честной драке, перед свидетелями. Вам ясно?
— Абсолютно, сэр, — вежливо кивнул Стив.
— Ну что ж, — довольно улыбнулся Бишоп, — думаю, это… поручение больше соответствует вашему темпераменту.
Слушайте внимательно: сегодня ночью мы организуем ваш побег. Вы покинете Новый Орлеан в плоскодонке. О деталях поговорим после завтрака. Через два месяца встретимся в Лос-Анджелесе.
Стив отдал честь и повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздался голос Бишопа:
— Кстати, капитан Морган, не забудьте, когда будете бежать: пули у солдат настоящие. Постарайтесь быть осторожнее.
Часть II
НАЧАЛО
Глава 4
Четыре прошедших года, несомненно, принесли немало перемен. Пьер Дюмон, обедавший с друзьями у «Максима», меланхолично отметил этот факт.
— Он все еще страдает по своей крошке-кузине, — вмешался Жан-Жак Анрио, подмигивая виконту де ла Риву.
— Хоть она и упряма, все равно мне ее не хватает, — признался Пьер.
— Да! Еще бы, — рассмеялся Рене дю Гар.
— Лицо куртизанки, тело женщины — ты, кажется, так утверждал четыре года назад.
— Да, это было верно… тогда. И кроме того, я говорил, что она совсем ребенок, но с тех пор Джинни стала слишком умна, даже для меня.
— И бессердечна, — полунасмешливо вставил виконт, взглянув на покрасневшего друга. — Не стоит расстраиваться, старик. Сам знаешь, я честно предложил ей руку, а она отказала! Заявила, что только практиковала на мне искусство флирта, якобы кто-то предостерег, что она становится «синим чулком» и ни один мужчина на нее не взглянет.
— Виновен, — признался Пьер. — Боялся, что успех и поклонники испортят Джинни. Но… она на меня не захотела смотреть, хотя я знал: ни к чему это не приведет, ведь мы кузены.
— Ну да, ты влюбился, а она обвела тебя вокруг пальца, — ехидно сообщил Рене. — Помнишь, как она затащила тебя в отдельный кабинет ресторана только для того, чтобы поиграть в даму полусвета.
— Господи! — взорвался Пьер. — Зачем напоминать об, этом?! Хорошо еще, родители ни о чем не узнали!
— Ты никогда не рассказывал об этом, — нахмурился виконт. — Черт… Я хотел бы, чтобы она не была твоей кузиной, Пьер.
— Какое эта теперь имеет значение? — вмешался Жан-Жак. — Она уехала из Франции, возможно, выйдет за грубого дикаря американца и народит ему кучу детишек! Где она живет?
— В каком-то Богом забытом месте, Калифорнии, кажется. Там полно индейцев и никакой цивилизации.
— Ах да, по каждому поводу — драка на пистолетах, и все носят оружие…
Началось оживленное обсуждение трудностей жизни в Америке. Только Пьер угрюмо молчал. Почему они заговорили о Вирджинии? Дьявол их побери, де ла Рив сказал правду — если бы только она не была его кузиной! Где сейчас Джинни, что делает? Бедная милая Вирджиния, каково ей приходится в этой дикой стране? Может, она уже жалеет, что покинула Францию… и его.
Пьер был бы крайне поражен, узнав, что кузина в этот самый момент действительно думает о нем с симпатией и с чем-то вроде ностальгии.
— Он все еще страдает по своей крошке-кузине, — вмешался Жан-Жак Анрио, подмигивая виконту де ла Риву.
— Хоть она и упряма, все равно мне ее не хватает, — признался Пьер.
— Да! Еще бы, — рассмеялся Рене дю Гар.
— Лицо куртизанки, тело женщины — ты, кажется, так утверждал четыре года назад.
— Да, это было верно… тогда. И кроме того, я говорил, что она совсем ребенок, но с тех пор Джинни стала слишком умна, даже для меня.
— И бессердечна, — полунасмешливо вставил виконт, взглянув на покрасневшего друга. — Не стоит расстраиваться, старик. Сам знаешь, я честно предложил ей руку, а она отказала! Заявила, что только практиковала на мне искусство флирта, якобы кто-то предостерег, что она становится «синим чулком» и ни один мужчина на нее не взглянет.
— Виновен, — признался Пьер. — Боялся, что успех и поклонники испортят Джинни. Но… она на меня не захотела смотреть, хотя я знал: ни к чему это не приведет, ведь мы кузены.
— Ну да, ты влюбился, а она обвела тебя вокруг пальца, — ехидно сообщил Рене. — Помнишь, как она затащила тебя в отдельный кабинет ресторана только для того, чтобы поиграть в даму полусвета.
— Господи! — взорвался Пьер. — Зачем напоминать об, этом?! Хорошо еще, родители ни о чем не узнали!
— Ты никогда не рассказывал об этом, — нахмурился виконт. — Черт… Я хотел бы, чтобы она не была твоей кузиной, Пьер.
— Какое эта теперь имеет значение? — вмешался Жан-Жак. — Она уехала из Франции, возможно, выйдет за грубого дикаря американца и народит ему кучу детишек! Где она живет?
— В каком-то Богом забытом месте, Калифорнии, кажется. Там полно индейцев и никакой цивилизации.
— Ах да, по каждому поводу — драка на пистолетах, и все носят оружие…
Началось оживленное обсуждение трудностей жизни в Америке. Только Пьер угрюмо молчал. Почему они заговорили о Вирджинии? Дьявол их побери, де ла Рив сказал правду — если бы только она не была его кузиной! Где сейчас Джинни, что делает? Бедная милая Вирджиния, каково ей приходится в этой дикой стране? Может, она уже жалеет, что покинула Францию… и его.
Пьер был бы крайне поражен, узнав, что кузина в этот самый момент действительно думает о нем с симпатией и с чем-то вроде ностальгии.
Глава 5
Джинни лежала в постели, настоящей постели, впервые за много дней утомительного путешествия. Со времени прибытия в Америку она постоянно находилась в пути и сейчас была измучена, перевозбуждена и не могла уснуть. Даже с закрытыми глазами она ощущала покачивание экипажа. Правда, в нем удобнее, чем на корабле, доставившем ее из Франции, и в этих грязных, измазанных сажей поездах, в которых она добиралась из Нью-Йорка до Луизианы.
Перед глазами всплыло лицо Пьера. Бедняжка, он выглядел таким несчастным!
— Я буду часто писать тебе, — пообещала она, но Пьер только упрямо качал головой:
— Не будешь. Ты, дорогая кузина, легкомысленная девчонка. Найдешь десяток поклонников и забудешь обо мне еще на полпути в Америку.
— Но это совсем другое! Ведь ты мой кузен и хорошо знаешь меня, — смеясь, возразила Джинни. — О Пьер, я ведь никогда не стремилась очаровать тебя. Ты притворялся… потому что я нравлюсь твоим друзьям… Вспомни, ты всегда считал меня надоедливой девчонкой и «синим чулком», к тому же сам это мне говорил! Кроме того, я всю жизнь тебе исповедовалась! С кем еще мне поговорить?
Но несмотря на шутливый тон, Джинни помнила, что с детства была влюблена в Пьера. Сколько всего случилось с тех пор!
Заложив руки за голову, Джинни думала о стране, в которой очутилась. Здесь все такое новое, интересное… а когда она встретила отца и мачеху, все сомнения и страхи исчезли!
Отец, похоже, был искренне рад видеть ее после долгой разлуки. А Соня, его жена, оказалась поразительно молодой, миниатюрной блондинкой, милой и дружелюбной. Невозможно было не полюбить ее.
— Зови меня Соней, — прошептала она, после того как Джинни в третий раз обратилась к ней «мадам». А отец только снисходительно улыбнулся. Он любил дочь, явно гордился ею и доверял. Разве он не рассказал Джинни все, чтобы показать, что полностью принял ее?
Девушка улыбнулась в темноте. Именно планы и замыслы отца делали жизнь столь волнующей.
Как-то на балу в Вашингтоне Джинни подслушала разговор незнакомцев, называвших ее отца честолюбивым оппортунистом. Но вместо того чтобы рассердиться, почувствовала гордость за отца, поняв, что эти люди просто завидуют его богатству и могуществу. Брендон был из тех, кто добивается всего, чего захочет, и Джинни восхищалась отцом, как, впрочем, и Соня. И подумать только, он взял на себя труд все объяснить ей.
— Я хочу создать свою «империю», Вирджиния. Другие этого достигли. Сейчас самое время, поскольку у многих людей не осталось цели в жизни после того, как закончилась война. Можно приобретать огромные территории за бесценок.
«Ну что ж, — думала Джинни, — почему бы нет? Почему отец не должен заниматься тем, чем занимаются другие люди?»
Императором Мексики стал Максимилиан при пособничестве французской армии, и Джинни была счастлива узнать, что отец поддерживает с французами дружеские отношения. С Мексикой граничили штаты Техас и Калифорния, но между ними простирались огромные территории Аризоны и Нью-Мексико. Кто знает, чего можно будет достичь с помощью французов-союзников и, конечно, Максимилиана?! Поистине сильный человек может всего добиться.
Примером тому служит Наполеон. Вирджиния была не только взволнована, но и польщена тем, что ей доверяется играть, пусть хоть и небольшую, роль в планах отца.
Сейчас Джинни Брендон находилась в Сан-Антонио, штат Техас, очень старом городе, выстроенном, как объяснял отец, еще испанцами и завоеванном позже жителями Техаса. Это был город контрастов — древние кирпичные и каменные здания соседствовали с наспех воздвигнутыми деревянными постройками. Рядом с красивыми отелями и особняками стояли дешевые салуны и игорные заведения. Богатый город, полный веселья, возбуждения… и опасности, где по улицам бродили индейцы, бандиты, забияки, игроки, дезертиры. Но конечно, все это мало касалось Джинни и Сони — ведь Уильям Брендон, их защитник, уже нанял нескольких человек для охраны.
Через несколько дней, когда сенатор завершит свои дела, Джинни и Соня отправятся вместе с караваном фургонов в Калифорнию, а Брендону придется возвратиться на время в Вашингтон. Он купил небольшое стадо скота новой породы, которое необходимо перегнать на ранчо в Калифорнию. Но самое волнующее — это груз золота в слитках, спрятанный в фальшивом дне фургона, в котором будут ехать Соня и Джинни. В другой фургон погрузят оружие и боеприпасы для армии.
Необходимо помочь французам. Луи Наполеон последнее время совсем не платил войскам, и Максимилиан будет благодарен за поддержку.
Внезапный взрыв хохота из соседней комнаты заставил Джинни вернуться к реальности. Девушка нахмурилась, уже не впервые пожалев, что ее комната находится не рядом со спальней отца, а расположена на другом конце коридора.
Ночь была жаркой и душной, приходилось держать окно открытым. Жильцы соседнего номера, без сомнения, сделали то же самое, и звуки пьяного веселья долетали даже сюда.
Раздраженная, Джинни села в постели, глядя на небольшой топчан, где крепким сном спала ее горничная Тилли. Бедняжка, она так тяжело работала и, должно быть, устала. Джинни решила, что не будет беспокоить ее и сама закроет окно.
Она услышала доносившийся из соседней комнаты громкий визгливый женский голос и неодобрительно поджала губы. Какая приличная женщина будет просиживать в компании мужчин ночи напролет! В этой части света все особы женского пола делились на «плохих» и «порядочных», и между этими двумя категориями не было элегантных, образованных куртизанок.
Джинни видела этих «порядочных» женщин, одетых в уродливые, старомодные платья, выглядевших гораздо старше своих лет, и украдкой бросала взгляды на крикливо одетых «плохих» женщин в огромных шляпах с перьями, самого неприятного вида. Джинни сама пользовалась румянами в Париже, наносила еле заметные мазки на щеки и губы, но эти девицы были буквально раскрашены — яркие, уродливые пятна резко выделялись на бледной коже. Да, она видела таких женщин в Нью-Йорке, Вашингтоне, Новом Орлеане и Галвестоне.
Одна из подобных особ в соседнем номере начала петь, и Джинни решительно поднялась с постели. Это уж слишком! Завтра она скажет отцу, и тот велит дать ей другую комнату. Хотя жаль, конечно, — эта такая большая, удобная, с окнами, выходящими на улицу, и даже с узким балконом!
Перед глазами всплыло лицо Пьера. Бедняжка, он выглядел таким несчастным!
— Я буду часто писать тебе, — пообещала она, но Пьер только упрямо качал головой:
— Не будешь. Ты, дорогая кузина, легкомысленная девчонка. Найдешь десяток поклонников и забудешь обо мне еще на полпути в Америку.
— Но это совсем другое! Ведь ты мой кузен и хорошо знаешь меня, — смеясь, возразила Джинни. — О Пьер, я ведь никогда не стремилась очаровать тебя. Ты притворялся… потому что я нравлюсь твоим друзьям… Вспомни, ты всегда считал меня надоедливой девчонкой и «синим чулком», к тому же сам это мне говорил! Кроме того, я всю жизнь тебе исповедовалась! С кем еще мне поговорить?
Но несмотря на шутливый тон, Джинни помнила, что с детства была влюблена в Пьера. Сколько всего случилось с тех пор!
Заложив руки за голову, Джинни думала о стране, в которой очутилась. Здесь все такое новое, интересное… а когда она встретила отца и мачеху, все сомнения и страхи исчезли!
Отец, похоже, был искренне рад видеть ее после долгой разлуки. А Соня, его жена, оказалась поразительно молодой, миниатюрной блондинкой, милой и дружелюбной. Невозможно было не полюбить ее.
— Зови меня Соней, — прошептала она, после того как Джинни в третий раз обратилась к ней «мадам». А отец только снисходительно улыбнулся. Он любил дочь, явно гордился ею и доверял. Разве он не рассказал Джинни все, чтобы показать, что полностью принял ее?
Девушка улыбнулась в темноте. Именно планы и замыслы отца делали жизнь столь волнующей.
Как-то на балу в Вашингтоне Джинни подслушала разговор незнакомцев, называвших ее отца честолюбивым оппортунистом. Но вместо того чтобы рассердиться, почувствовала гордость за отца, поняв, что эти люди просто завидуют его богатству и могуществу. Брендон был из тех, кто добивается всего, чего захочет, и Джинни восхищалась отцом, как, впрочем, и Соня. И подумать только, он взял на себя труд все объяснить ей.
— Я хочу создать свою «империю», Вирджиния. Другие этого достигли. Сейчас самое время, поскольку у многих людей не осталось цели в жизни после того, как закончилась война. Можно приобретать огромные территории за бесценок.
«Ну что ж, — думала Джинни, — почему бы нет? Почему отец не должен заниматься тем, чем занимаются другие люди?»
Императором Мексики стал Максимилиан при пособничестве французской армии, и Джинни была счастлива узнать, что отец поддерживает с французами дружеские отношения. С Мексикой граничили штаты Техас и Калифорния, но между ними простирались огромные территории Аризоны и Нью-Мексико. Кто знает, чего можно будет достичь с помощью французов-союзников и, конечно, Максимилиана?! Поистине сильный человек может всего добиться.
Примером тому служит Наполеон. Вирджиния была не только взволнована, но и польщена тем, что ей доверяется играть, пусть хоть и небольшую, роль в планах отца.
Сейчас Джинни Брендон находилась в Сан-Антонио, штат Техас, очень старом городе, выстроенном, как объяснял отец, еще испанцами и завоеванном позже жителями Техаса. Это был город контрастов — древние кирпичные и каменные здания соседствовали с наспех воздвигнутыми деревянными постройками. Рядом с красивыми отелями и особняками стояли дешевые салуны и игорные заведения. Богатый город, полный веселья, возбуждения… и опасности, где по улицам бродили индейцы, бандиты, забияки, игроки, дезертиры. Но конечно, все это мало касалось Джинни и Сони — ведь Уильям Брендон, их защитник, уже нанял нескольких человек для охраны.
Через несколько дней, когда сенатор завершит свои дела, Джинни и Соня отправятся вместе с караваном фургонов в Калифорнию, а Брендону придется возвратиться на время в Вашингтон. Он купил небольшое стадо скота новой породы, которое необходимо перегнать на ранчо в Калифорнию. Но самое волнующее — это груз золота в слитках, спрятанный в фальшивом дне фургона, в котором будут ехать Соня и Джинни. В другой фургон погрузят оружие и боеприпасы для армии.
Необходимо помочь французам. Луи Наполеон последнее время совсем не платил войскам, и Максимилиан будет благодарен за поддержку.
Внезапный взрыв хохота из соседней комнаты заставил Джинни вернуться к реальности. Девушка нахмурилась, уже не впервые пожалев, что ее комната находится не рядом со спальней отца, а расположена на другом конце коридора.
Ночь была жаркой и душной, приходилось держать окно открытым. Жильцы соседнего номера, без сомнения, сделали то же самое, и звуки пьяного веселья долетали даже сюда.
Раздраженная, Джинни села в постели, глядя на небольшой топчан, где крепким сном спала ее горничная Тилли. Бедняжка, она так тяжело работала и, должно быть, устала. Джинни решила, что не будет беспокоить ее и сама закроет окно.
Она услышала доносившийся из соседней комнаты громкий визгливый женский голос и неодобрительно поджала губы. Какая приличная женщина будет просиживать в компании мужчин ночи напролет! В этой части света все особы женского пола делились на «плохих» и «порядочных», и между этими двумя категориями не было элегантных, образованных куртизанок.
Джинни видела этих «порядочных» женщин, одетых в уродливые, старомодные платья, выглядевших гораздо старше своих лет, и украдкой бросала взгляды на крикливо одетых «плохих» женщин в огромных шляпах с перьями, самого неприятного вида. Джинни сама пользовалась румянами в Париже, наносила еле заметные мазки на щеки и губы, но эти девицы были буквально раскрашены — яркие, уродливые пятна резко выделялись на бледной коже. Да, она видела таких женщин в Нью-Йорке, Вашингтоне, Новом Орлеане и Галвестоне.
Одна из подобных особ в соседнем номере начала петь, и Джинни решительно поднялась с постели. Это уж слишком! Завтра она скажет отцу, и тот велит дать ей другую комнату. Хотя жаль, конечно, — эта такая большая, удобная, с окнами, выходящими на улицу, и даже с узким балконом!