Страница:
— Физически, возможно, нет. Пока… — В голосе снова зазвучал гнев:
— Жинетт… Почему ты не понимаешь? Ты завладела мной! Не могу есть и спать, все время думаю о тебе, о твоем теле, вкусе губ, .. Ты преследуешь меня, а я так ужасно ревную, что…
— Нет, Мишель!
— Да, Жинетт! Выслушай меня. Я ревную… и вовсе не из-за этих твоих обожателей, нет, уверен, они значат для тебя не больше, чем я! Я ревную к твоему мужу, чье имя заставляет тебя рыдать… имя, которое ты повторяешь во сне… словно вонзаешь мне нож в сердце! Пойми, я схожу с ума!
Ревновать к мертвецу! О Господи, если бы я только смог верить тебе!
Тронутая неподдельной искренностью Мишеля, Джинни бросилась ему на шею;
— Дорогой Мишель, не надо! Я недостаточно хороша для тебя! Я не хотела тебя мучить!
— Но ты не любишь меня, так ведь? Испытываешь ко мне лишь благодарность. Благодарность! Но пойми, это я благодарен тебе за то, что ты сделала тогда, в тот день, когда спасла мне жизнь! Это я твой должник, это мне ты сделала честь, став моей!
Джинни осыпала нежными поцелуями лицо Мишеля, и он не смог противостоять бушевавшему желанию.
— О, ты колдунья, — простонал он. — Ты очаровала меня, и я потерял голову!
Он отнес ее на постель, дрожащими руками распахнул пеньюар, но, даже утолив голод, не мог заглушить терзавшие сердце муки. Никогда Джинни не будет ему принадлежать!
Все друзья, даже Эгнес дю Сальм, были поражены, когда было официально объявлено о помолвке графа д'Арлинже и мадам Дюплесси.
Полковник Лопес исходил злобой — он уже предвкушал победу над прекрасной куртизанкой — и вот теперь победа ускользала из рук.
Граф сделался всеобщим посмешищем, жаловался Лопес княгине:
— Где это видано — жениться на собственной любовнице?!
— Думаю, он по-настоящему любит ее, — мило улыбнулась Эгнес. — И вообще, почему бы нет? Она такого же благородного происхождения, как и граф. Уж мне-то хорошо известно! Почему бы им не пожениться? Мигель, дорогой, вы же знаете, даже ваше влияние на императора не помешает этой свадьбе. Французы вот-вот уйдут, только храбрые солдаты вроде вас и такие наемники, как мой муж, останутся защищать Мехико. Так что займитесь лучше войной, а не любовью!
Выдавив улыбку, Мигель сжал руки княгини:
— О Эгнес, мы же такие старые друзья! Устройте нам свидание, умоляю! Пусть она выходит замуж и становится графиней, но я хочу ее и думаю, она согласится, если только удастся повидаться с ней наедине! Жених ничего не узнает, даю слово.
Несмотря на все отказы, он продолжал умолять Эгнес, — Посмотрим, — наконец сдалась она, и Мигель уже предвкушал победу.
Княгиня под строгим секретом рассказала ему историю Джинни, и полковник был заинтригован, узнав, какую интересную, полную приключений жизнь она вела. Он твердо решил обладать Джинни любой ценой.
Отступление французов началось в августе. Придворные Максимилиана во всем винили американцев, Заставивших французского короля отозвать войска. Сам император, заболевший дизентерией, был в ужасном состоянии. Ходили слухи, что Шарлотта встречалась в Париже с императором Луи Наполеоном и его женой Евгенией, но те отказались ее выслушать, тогда она, не желая сдаваться, отправилась в Ватикан к Папе. Шептались о странной «болезни»
Шарлотты, о ее безумных обвинениях в том, что французский император пытался ее отравить и подсылал наемных убийц.
«Бедный-Макс, — думала Джинни. — Что он теперь будет делать?»
Она действительно жалела императора. Такой хороший, добрый человек! Что ждет его?
Поддавшись просьбам Эгнес, Джинни умолила Мишеля остаться в Мехико до последнего дня. Она и сама полюбила эту страну, и, кроме того, в Мехико по-прежнему царило веселье, устраивались балы, вечеринки и маскарады. Даже Мишель, казалось, меньше тревожился, обрел некоторую уверенность в себе и часто говорил о Париже и о жизни, которая их ожидает.
— Ты и сама в душе парижанка, — шутил он. — Подумай, как будут счастливы твои тетя и дядя, когда ты вернешься! Хотел бы я видеть лицо Пьера!
Мишель старался занимать Джинни, повсюду сопровождал ее, когда был в городе, но она все больше нервничала — ходили слухи, что войска хуаристов совсем близко. Кроме того, она волновалась за судьбу асиенды дона Франсиско.
Невозможно представить, что этот несгибаемый старик может бежать, бросив все на произвол судьбы. А Ренальдо! Получил ли он ее письмо? Она ничего не знала ни о нем, ни о семье Альварадо. Все новости, услышанные в последнее время, относились лишь к победам хуаристов. Порфирио Диас, которого Стив когда-то называл своим другом, сумел ускользнуть из тюрьмы в Оаксасе и теперь вел в бой огромную армию. Талыщко пал, за ним — Гвадалахара. Единственным верным императору городом остался Веракрус, и дипломатический корпус начал медленно, незаметно покидать Мехико.
В октябре Эгнес примчалась к Джинни с плохими новостями.
— Боже! Только что пришла телеграмма! Шарлотта действительно сошла с ума, врачи это подтверждают!
Ее брат нашел сиделок присматривать за ней!
— Какой ужас, — потрясение прошептала Джинни. Бедный Макс! Теперь он, наверное, должен отречься!
— Не знаю! Никто не знает! Его пытаются уговорить, но думаю, он понимает, что происходит. Кстати, двор отправляется в Оризабу, а мы все приглашены на маленькую асиенду Макса в Халапилье — в прелестное, мирное местечко!
Ты должна ехать со мной, Джинни! Пожалуйста! Не останешься же ты в Мехико без друзей.
— Но Мишель — его снова послали в Дуранго!
— Ба! Мишель поймет! Я уже говорила с маршалом Базеном, и он пошлет Мишеля в Оризабу, как только тот вернется. Соглашайся, Джинни, умоляю!
Кто мог устоять перед Эгнес дю Сальм? Как только княгиня решила, что Джинни должна ехать с ней, ничто не могло заставить ее отступить. Кроме того, Эгнес была права — Мишель все поймет и, конечно же, приедет в Оризабу, как только узнает, где невеста. И нельзя же оставить бедного Макса на произвол судьбы!
— Ну хорошо, хорошо, — устало пробормотала Джинни. Дай мне время сложить вещи и написать письмо Мишелю.
— Я буду здесь с экипажем через два часа, — предупредила Эгнес. — Поспеши, дорогая, хотя у нас будет эскорт, не стоит путешествовать по ночам!
Несмотря на страхи Эгнес, путешествие оказалось спокойным и неспешным. Среди сопровождающих оказался немец-иезуит, отец Фишер. Джинни поморщилась — она никогда не любила тощего лысого человека в черной сутане.
Но еще больше она расстроилась, узнав, что Мигель Лопес тоже едет с ними.
Эгнес, как обычно, была окружена поклонниками. Ее фаворитом в этот момент был блестящий молодой гусарский офицер-австриец в безукоризненно белом мундире. Она и Джинни ехали в двух легких открытых колясках, и было похоже, что они просто отправляются на пикник. Вся обстановка крайне раздражала Джинни. Они останавливались на каждом шагу и были вынуждены провести ночь в Пуэбло.
Единственное, на что не могла пожаловаться Джинни, — безупречное поведение Мигеля Лопеса по отношению к ней. Почти против воли она была вынуждена признать, что полковник — настоящий джентльмен. Верно, он целый день ехал рядом, помогал ей выходить из экипажа, но в разговоре касался лишь общих тем, а комплименты были вежливыми, отнюдь не дерзкими, как раньше.
«Может, он изменился и больше не интересуется мной», — думала Джинни, не понимая, почему испытывает при этом легкое раздражение, и ругала себя за то, что становится неисправимой кокеткой. В конце концов, она невеста Мишеля и будет с ним счастлива. Зачем добиваться внимания любого встречного мужчины?! Кроме того, Лопес уже пытался объясниться и был отвергнут. Хорошо, что он недолго пробудет в Оризабе!
Они уехали из Пуэбло рано утром, закутанные в плащи, — с гор дул ледяной ветер. Джинни почти жалела, что приходится покидать этот великолепный город-крепость: как было бы интересно побывать в его бесчисленных древних соборах!
Обернувшись, она заметила два вулкана, возвышавшихся над городом, — двойные стражи Пуэбло; вечно белоснежные вершины золотило восходящее солнце.
Но тут рядом оказался Лопес, и минута печали прошла, сменившись почти лихорадочным весельем. Джинни невольно подумала о том, как очарователен полковник, когда не пытается доказать свое мужское превосходство. Кроме того, он прекрасно знает местность и может рассказать о том, что ждет впереди.
Дорога шла в гору все выше и выше, почти до облаков.
Потом начался медленный спуск, и стало теплее. Дамы сняли плащи и даже осмелились пригубить текилы из крохотных серебряных рюмок, предложенных полковником Лопесом. Экипажи то и дело останавливались — солдаты отправлялись на разведку, опасаясь нападения хуаристов.
— Самое подходящее место для засады, — нервно пробормотал кто-то из австрийцев. — Здесь все они сторонники хуаристов.
— Подожди, пока доберемся до Оризабы, — пообещала Эгнес. — Там такая красота — настоящие тропики!
И улыбнулась, заметив, что подруга приняла от Мигеля крошечный букетик и засунула в вырез платья. Вскоре им встретился тяжело груженный караван фургонов под охраной вооруженных солдат.
— Это серебро с ближайших рудников, — пояснил Мигель. — Сначала его везут в Пуэбло, а потом в Веракрус.
— Шахты? Здесь? Это невозможно, — удивилась Джинни, но полковник мило улыбнулся:
— Именно за этим мои предки являлись в Мексику — золото, серебро, драгоценные камни здесь повсюду. Но труд на рудниках адский, работают в основном каторжники. Туда отправляют и некоторых заключенных-хуаристов.
Он пронзительно взглянул на Джинни, словно ожидал ответа, но она только пожала плечами и отвернулась. К чему говорить о неприятных вещах в такой прекрасный день? Война казалась дурным сном, и она не желала ни о чем думать.
Какая красота вокруг! Джинни не думала, что Мексика — такая чудесная страна! Приятно путешествовать с удобствами, в компании очаровательных спутников и любимой подруги.
Когда до Оризабы осталось совсем недалеко, Эгнес и Джинни решили проехаться верхом. Эгнес в темно-красной бархатной амазонке, отороченной соболем, была похожа на юную богиню Диану.
— Возьми черную кобылу, — велела она Джинни, — а я сяду на белого жеребца. — Глаза Эгнес смеялись. — Покажи этим мужчинам, — добавила она, — что женщины сидят на лошади не хуже их!
По правде говоря, Джинни была рада вновь оказаться в седле. По настоянию Эгнес, она даже надела новую, очень дорогую амазонку, заказанную Мишелем специально для нее, и позволила Мигелю подсадить ее на смирную черную кобылку. Джинни показалось даже, что в его глазах блеснул огонек желания — по-видимому, она прекрасно выглядела!
Амазонка была из белого муара и облегала фигуру, не скрывая ни одной детали. Единственным цветовым пятном была отделка из зеленой ленты. Маленький белый цилиндр задорно сидел на сияющих волосах.
— Ангел… видение… — прошептал Лопес, стискивая ее руку и тут же разжимая пальцы.
Езда верхом, как всегда, возбуждала Джинни: ей хотелось петь, смеяться, пришпорить лошадь! Как не хватало ей ветра, бьющего в лицо!
Дорога становилась все шире; все больше встречалось тяжело груженных повозок — по-видимому, принадлежавших беженцам, спасавшимся от хуаристов.
— Почему бы им не дождаться, пока не будет построена железная дорога? Словно крысы, бегущие с кораблей, — фыркнул один из бельгийцев.
— Но дорога кончилась в Пасо-дель-Маго! — удивился кто-то.
— Да, но наши доблестные французские союзники послали своих инженеров, и они спешат проложить как можно больше рельсов — если повезет, может быть, скоро доберутся до Пуэбло.
— Да, если захочет Бог и хуаристы, — бросил мексиканский офицер.
Лопес нахмурился:
— Конечно, построят! В конце концов, за все заплачено мексиканским серебром! Правда, и тут приходится применять труд заключенных, но у нас их много — теперь мы больше не казним хуаристов, а посылаем их работать на серебряные рудники или класть рельсы — так практичнее, а кроме того, они все равно мрут как мухи.
Заметив, как вздрогнула Джинни, он улыбнулся:
— Ах, вы и в самом деле ангел — даже хуаристов жалеете! Хотел бы я, чтобы вы были так же благосклонны к своим обожателям!
— А вы, полковник, разве относитесь к таковым? Вы мне льстите!
— А вы играете со мной, — тихо сказал он. — Хотел бы я отыскать ключ к вашему сердцу, хоть на мгновение!
— Может, у меня нет сердца, — вздохнула Джинни, не отводя глаз.
— Кроме жестокости, вы обладаете еще и мужеством, которым нельзя не восхищаться, — признался Лопес. — Но может, наступит время, когда вы смягчитесь. Я человек терпеливый.
— Да, и прекрасно играете роль поклонника, — сухо бросила Джинни. — Кстати, не можем ли мы ехать быстрее ведь до Оризабы недалеко.
— Терпение, малышка, мы почти добрались! — широко улыбнулся подскочивший француз, друг Мишеля. — Черт, жарко становится, не так ли?
Мигель вежливо кивнул:
— Нет смысла загонять лошадей — вспомните, асиенда императора — в Халапилье, это чуть дальше Оризабы. Посмотрите лучше вокруг! Какое живописное место!
Позади маленькой деревушки, мимо которой они проезжали, расстилался огромный фруктовый сад.
— Очень мило. Как называется эта деревня? — спросила.
Джинни.
— Это не деревня, а часть асиенды графа де Валмеса.
Скоро мы увидим высокую каменную ограду, окружающую дворец графа. Вы ведь знакомы с ним?
— Сутуловатый человечек с седыми волосами и огромными усами? Тот самый граф, которого мы прозвали тенью Макса?
— Совершенно верно! Но он слишком занят ролью придворного, чтобы управлять асиендой. Это он предоставляет жене. Говорят, очень молода и энергична.
— Не может быть! И она хорошенькая, эта графиня? Он запирает ее здесь или она иногда приезжает в город?
— Ах, наконец-то я ухитрился возбудить ваше любопытство! — засмеялся Мигель. — Соледад редко приезжает в Мексику, считает, что там слишком скучно, но у нее здесь много дел и развлечений тоже хватает.
— Не шути, Мигель, — засмеялась раскрасневшаяся Эгнес, осадив жеребца. — Он не говорит правды, потому что сам дальний родственник графини, ведь так, Мигуэлито? Но ты знаешь меня, я люблю посплетничать! Ее считают привлекательной… розой в полном цвету. А что касается развлечений — недостатка в поклонниках у нее нет! И все молодые и красивые! Соледад питает поистине материнские чувства к хорошо сложенным юношам. Ты, дорогая, возможно, встретишь ее в Халапилье! Ее обязательно пригласят, хотя старый зануда муж сейчас болен и лежит в Мехико, в окружении докторов. Графиня не скучает по нему.
Раздался взрыв хохота, даже полковник засмеялся.
— Вы невозможны, дорогая Эгнес! — пробормотал он.
— Да, — кокетливо улыбнулась та, — и к тому же прирожденная интриганка.
Сверкнув глазами, полковник молча наклонил голову.
Веселая компания с шумом появилась на окраине Оризабы. Даже Джинни лишь мельком взглянула на строй оборванных грязных людей, прикованных цепями друг к другу, нога к ноге. Их просто отогнали к обочине и велели ждать, пока не проедет кавалькада.
— Эти жалкие отбросы и строят дорогу? — удивился австриец.
— Странно, что у кого-то из них хватает сил поднять крик! Бедняги! — вздохнув, заметила Эгнес.
— Мне их тоже жаль, — вставила Джинни. — Но лучше бы им не позволяли смотреть на нас. По-моему, они месяцами не видят женщин и к тому же весьма опасны.
Лопес поднес к губам ее руку, нежно поцеловал.
— Это вы опасны, — пробормотал он.
— А вы слишком дерзки, — парировала Джинни, но голос звучал совсем не сердито, а губы улыбались.
Всадники продолжали свой путь.
Глава 42
— Жинетт… Почему ты не понимаешь? Ты завладела мной! Не могу есть и спать, все время думаю о тебе, о твоем теле, вкусе губ, .. Ты преследуешь меня, а я так ужасно ревную, что…
— Нет, Мишель!
— Да, Жинетт! Выслушай меня. Я ревную… и вовсе не из-за этих твоих обожателей, нет, уверен, они значат для тебя не больше, чем я! Я ревную к твоему мужу, чье имя заставляет тебя рыдать… имя, которое ты повторяешь во сне… словно вонзаешь мне нож в сердце! Пойми, я схожу с ума!
Ревновать к мертвецу! О Господи, если бы я только смог верить тебе!
Тронутая неподдельной искренностью Мишеля, Джинни бросилась ему на шею;
— Дорогой Мишель, не надо! Я недостаточно хороша для тебя! Я не хотела тебя мучить!
— Но ты не любишь меня, так ведь? Испытываешь ко мне лишь благодарность. Благодарность! Но пойми, это я благодарен тебе за то, что ты сделала тогда, в тот день, когда спасла мне жизнь! Это я твой должник, это мне ты сделала честь, став моей!
Джинни осыпала нежными поцелуями лицо Мишеля, и он не смог противостоять бушевавшему желанию.
— О, ты колдунья, — простонал он. — Ты очаровала меня, и я потерял голову!
Он отнес ее на постель, дрожащими руками распахнул пеньюар, но, даже утолив голод, не мог заглушить терзавшие сердце муки. Никогда Джинни не будет ему принадлежать!
Все друзья, даже Эгнес дю Сальм, были поражены, когда было официально объявлено о помолвке графа д'Арлинже и мадам Дюплесси.
Полковник Лопес исходил злобой — он уже предвкушал победу над прекрасной куртизанкой — и вот теперь победа ускользала из рук.
Граф сделался всеобщим посмешищем, жаловался Лопес княгине:
— Где это видано — жениться на собственной любовнице?!
— Думаю, он по-настоящему любит ее, — мило улыбнулась Эгнес. — И вообще, почему бы нет? Она такого же благородного происхождения, как и граф. Уж мне-то хорошо известно! Почему бы им не пожениться? Мигель, дорогой, вы же знаете, даже ваше влияние на императора не помешает этой свадьбе. Французы вот-вот уйдут, только храбрые солдаты вроде вас и такие наемники, как мой муж, останутся защищать Мехико. Так что займитесь лучше войной, а не любовью!
Выдавив улыбку, Мигель сжал руки княгини:
— О Эгнес, мы же такие старые друзья! Устройте нам свидание, умоляю! Пусть она выходит замуж и становится графиней, но я хочу ее и думаю, она согласится, если только удастся повидаться с ней наедине! Жених ничего не узнает, даю слово.
Несмотря на все отказы, он продолжал умолять Эгнес, — Посмотрим, — наконец сдалась она, и Мигель уже предвкушал победу.
Княгиня под строгим секретом рассказала ему историю Джинни, и полковник был заинтригован, узнав, какую интересную, полную приключений жизнь она вела. Он твердо решил обладать Джинни любой ценой.
Отступление французов началось в августе. Придворные Максимилиана во всем винили американцев, Заставивших французского короля отозвать войска. Сам император, заболевший дизентерией, был в ужасном состоянии. Ходили слухи, что Шарлотта встречалась в Париже с императором Луи Наполеоном и его женой Евгенией, но те отказались ее выслушать, тогда она, не желая сдаваться, отправилась в Ватикан к Папе. Шептались о странной «болезни»
Шарлотты, о ее безумных обвинениях в том, что французский император пытался ее отравить и подсылал наемных убийц.
«Бедный-Макс, — думала Джинни. — Что он теперь будет делать?»
Она действительно жалела императора. Такой хороший, добрый человек! Что ждет его?
Поддавшись просьбам Эгнес, Джинни умолила Мишеля остаться в Мехико до последнего дня. Она и сама полюбила эту страну, и, кроме того, в Мехико по-прежнему царило веселье, устраивались балы, вечеринки и маскарады. Даже Мишель, казалось, меньше тревожился, обрел некоторую уверенность в себе и часто говорил о Париже и о жизни, которая их ожидает.
— Ты и сама в душе парижанка, — шутил он. — Подумай, как будут счастливы твои тетя и дядя, когда ты вернешься! Хотел бы я видеть лицо Пьера!
Мишель старался занимать Джинни, повсюду сопровождал ее, когда был в городе, но она все больше нервничала — ходили слухи, что войска хуаристов совсем близко. Кроме того, она волновалась за судьбу асиенды дона Франсиско.
Невозможно представить, что этот несгибаемый старик может бежать, бросив все на произвол судьбы. А Ренальдо! Получил ли он ее письмо? Она ничего не знала ни о нем, ни о семье Альварадо. Все новости, услышанные в последнее время, относились лишь к победам хуаристов. Порфирио Диас, которого Стив когда-то называл своим другом, сумел ускользнуть из тюрьмы в Оаксасе и теперь вел в бой огромную армию. Талыщко пал, за ним — Гвадалахара. Единственным верным императору городом остался Веракрус, и дипломатический корпус начал медленно, незаметно покидать Мехико.
В октябре Эгнес примчалась к Джинни с плохими новостями.
— Боже! Только что пришла телеграмма! Шарлотта действительно сошла с ума, врачи это подтверждают!
Ее брат нашел сиделок присматривать за ней!
— Какой ужас, — потрясение прошептала Джинни. Бедный Макс! Теперь он, наверное, должен отречься!
— Не знаю! Никто не знает! Его пытаются уговорить, но думаю, он понимает, что происходит. Кстати, двор отправляется в Оризабу, а мы все приглашены на маленькую асиенду Макса в Халапилье — в прелестное, мирное местечко!
Ты должна ехать со мной, Джинни! Пожалуйста! Не останешься же ты в Мехико без друзей.
— Но Мишель — его снова послали в Дуранго!
— Ба! Мишель поймет! Я уже говорила с маршалом Базеном, и он пошлет Мишеля в Оризабу, как только тот вернется. Соглашайся, Джинни, умоляю!
Кто мог устоять перед Эгнес дю Сальм? Как только княгиня решила, что Джинни должна ехать с ней, ничто не могло заставить ее отступить. Кроме того, Эгнес была права — Мишель все поймет и, конечно же, приедет в Оризабу, как только узнает, где невеста. И нельзя же оставить бедного Макса на произвол судьбы!
— Ну хорошо, хорошо, — устало пробормотала Джинни. Дай мне время сложить вещи и написать письмо Мишелю.
— Я буду здесь с экипажем через два часа, — предупредила Эгнес. — Поспеши, дорогая, хотя у нас будет эскорт, не стоит путешествовать по ночам!
Несмотря на страхи Эгнес, путешествие оказалось спокойным и неспешным. Среди сопровождающих оказался немец-иезуит, отец Фишер. Джинни поморщилась — она никогда не любила тощего лысого человека в черной сутане.
Но еще больше она расстроилась, узнав, что Мигель Лопес тоже едет с ними.
Эгнес, как обычно, была окружена поклонниками. Ее фаворитом в этот момент был блестящий молодой гусарский офицер-австриец в безукоризненно белом мундире. Она и Джинни ехали в двух легких открытых колясках, и было похоже, что они просто отправляются на пикник. Вся обстановка крайне раздражала Джинни. Они останавливались на каждом шагу и были вынуждены провести ночь в Пуэбло.
Единственное, на что не могла пожаловаться Джинни, — безупречное поведение Мигеля Лопеса по отношению к ней. Почти против воли она была вынуждена признать, что полковник — настоящий джентльмен. Верно, он целый день ехал рядом, помогал ей выходить из экипажа, но в разговоре касался лишь общих тем, а комплименты были вежливыми, отнюдь не дерзкими, как раньше.
«Может, он изменился и больше не интересуется мной», — думала Джинни, не понимая, почему испытывает при этом легкое раздражение, и ругала себя за то, что становится неисправимой кокеткой. В конце концов, она невеста Мишеля и будет с ним счастлива. Зачем добиваться внимания любого встречного мужчины?! Кроме того, Лопес уже пытался объясниться и был отвергнут. Хорошо, что он недолго пробудет в Оризабе!
Они уехали из Пуэбло рано утром, закутанные в плащи, — с гор дул ледяной ветер. Джинни почти жалела, что приходится покидать этот великолепный город-крепость: как было бы интересно побывать в его бесчисленных древних соборах!
Обернувшись, она заметила два вулкана, возвышавшихся над городом, — двойные стражи Пуэбло; вечно белоснежные вершины золотило восходящее солнце.
Но тут рядом оказался Лопес, и минута печали прошла, сменившись почти лихорадочным весельем. Джинни невольно подумала о том, как очарователен полковник, когда не пытается доказать свое мужское превосходство. Кроме того, он прекрасно знает местность и может рассказать о том, что ждет впереди.
Дорога шла в гору все выше и выше, почти до облаков.
Потом начался медленный спуск, и стало теплее. Дамы сняли плащи и даже осмелились пригубить текилы из крохотных серебряных рюмок, предложенных полковником Лопесом. Экипажи то и дело останавливались — солдаты отправлялись на разведку, опасаясь нападения хуаристов.
— Самое подходящее место для засады, — нервно пробормотал кто-то из австрийцев. — Здесь все они сторонники хуаристов.
— Подожди, пока доберемся до Оризабы, — пообещала Эгнес. — Там такая красота — настоящие тропики!
И улыбнулась, заметив, что подруга приняла от Мигеля крошечный букетик и засунула в вырез платья. Вскоре им встретился тяжело груженный караван фургонов под охраной вооруженных солдат.
— Это серебро с ближайших рудников, — пояснил Мигель. — Сначала его везут в Пуэбло, а потом в Веракрус.
— Шахты? Здесь? Это невозможно, — удивилась Джинни, но полковник мило улыбнулся:
— Именно за этим мои предки являлись в Мексику — золото, серебро, драгоценные камни здесь повсюду. Но труд на рудниках адский, работают в основном каторжники. Туда отправляют и некоторых заключенных-хуаристов.
Он пронзительно взглянул на Джинни, словно ожидал ответа, но она только пожала плечами и отвернулась. К чему говорить о неприятных вещах в такой прекрасный день? Война казалась дурным сном, и она не желала ни о чем думать.
Какая красота вокруг! Джинни не думала, что Мексика — такая чудесная страна! Приятно путешествовать с удобствами, в компании очаровательных спутников и любимой подруги.
Когда до Оризабы осталось совсем недалеко, Эгнес и Джинни решили проехаться верхом. Эгнес в темно-красной бархатной амазонке, отороченной соболем, была похожа на юную богиню Диану.
— Возьми черную кобылу, — велела она Джинни, — а я сяду на белого жеребца. — Глаза Эгнес смеялись. — Покажи этим мужчинам, — добавила она, — что женщины сидят на лошади не хуже их!
По правде говоря, Джинни была рада вновь оказаться в седле. По настоянию Эгнес, она даже надела новую, очень дорогую амазонку, заказанную Мишелем специально для нее, и позволила Мигелю подсадить ее на смирную черную кобылку. Джинни показалось даже, что в его глазах блеснул огонек желания — по-видимому, она прекрасно выглядела!
Амазонка была из белого муара и облегала фигуру, не скрывая ни одной детали. Единственным цветовым пятном была отделка из зеленой ленты. Маленький белый цилиндр задорно сидел на сияющих волосах.
— Ангел… видение… — прошептал Лопес, стискивая ее руку и тут же разжимая пальцы.
Езда верхом, как всегда, возбуждала Джинни: ей хотелось петь, смеяться, пришпорить лошадь! Как не хватало ей ветра, бьющего в лицо!
Дорога становилась все шире; все больше встречалось тяжело груженных повозок — по-видимому, принадлежавших беженцам, спасавшимся от хуаристов.
— Почему бы им не дождаться, пока не будет построена железная дорога? Словно крысы, бегущие с кораблей, — фыркнул один из бельгийцев.
— Но дорога кончилась в Пасо-дель-Маго! — удивился кто-то.
— Да, но наши доблестные французские союзники послали своих инженеров, и они спешат проложить как можно больше рельсов — если повезет, может быть, скоро доберутся до Пуэбло.
— Да, если захочет Бог и хуаристы, — бросил мексиканский офицер.
Лопес нахмурился:
— Конечно, построят! В конце концов, за все заплачено мексиканским серебром! Правда, и тут приходится применять труд заключенных, но у нас их много — теперь мы больше не казним хуаристов, а посылаем их работать на серебряные рудники или класть рельсы — так практичнее, а кроме того, они все равно мрут как мухи.
Заметив, как вздрогнула Джинни, он улыбнулся:
— Ах, вы и в самом деле ангел — даже хуаристов жалеете! Хотел бы я, чтобы вы были так же благосклонны к своим обожателям!
— А вы, полковник, разве относитесь к таковым? Вы мне льстите!
— А вы играете со мной, — тихо сказал он. — Хотел бы я отыскать ключ к вашему сердцу, хоть на мгновение!
— Может, у меня нет сердца, — вздохнула Джинни, не отводя глаз.
— Кроме жестокости, вы обладаете еще и мужеством, которым нельзя не восхищаться, — признался Лопес. — Но может, наступит время, когда вы смягчитесь. Я человек терпеливый.
— Да, и прекрасно играете роль поклонника, — сухо бросила Джинни. — Кстати, не можем ли мы ехать быстрее ведь до Оризабы недалеко.
— Терпение, малышка, мы почти добрались! — широко улыбнулся подскочивший француз, друг Мишеля. — Черт, жарко становится, не так ли?
Мигель вежливо кивнул:
— Нет смысла загонять лошадей — вспомните, асиенда императора — в Халапилье, это чуть дальше Оризабы. Посмотрите лучше вокруг! Какое живописное место!
Позади маленькой деревушки, мимо которой они проезжали, расстилался огромный фруктовый сад.
— Очень мило. Как называется эта деревня? — спросила.
Джинни.
— Это не деревня, а часть асиенды графа де Валмеса.
Скоро мы увидим высокую каменную ограду, окружающую дворец графа. Вы ведь знакомы с ним?
— Сутуловатый человечек с седыми волосами и огромными усами? Тот самый граф, которого мы прозвали тенью Макса?
— Совершенно верно! Но он слишком занят ролью придворного, чтобы управлять асиендой. Это он предоставляет жене. Говорят, очень молода и энергична.
— Не может быть! И она хорошенькая, эта графиня? Он запирает ее здесь или она иногда приезжает в город?
— Ах, наконец-то я ухитрился возбудить ваше любопытство! — засмеялся Мигель. — Соледад редко приезжает в Мексику, считает, что там слишком скучно, но у нее здесь много дел и развлечений тоже хватает.
— Не шути, Мигель, — засмеялась раскрасневшаяся Эгнес, осадив жеребца. — Он не говорит правды, потому что сам дальний родственник графини, ведь так, Мигуэлито? Но ты знаешь меня, я люблю посплетничать! Ее считают привлекательной… розой в полном цвету. А что касается развлечений — недостатка в поклонниках у нее нет! И все молодые и красивые! Соледад питает поистине материнские чувства к хорошо сложенным юношам. Ты, дорогая, возможно, встретишь ее в Халапилье! Ее обязательно пригласят, хотя старый зануда муж сейчас болен и лежит в Мехико, в окружении докторов. Графиня не скучает по нему.
Раздался взрыв хохота, даже полковник засмеялся.
— Вы невозможны, дорогая Эгнес! — пробормотал он.
— Да, — кокетливо улыбнулась та, — и к тому же прирожденная интриганка.
Сверкнув глазами, полковник молча наклонил голову.
Веселая компания с шумом появилась на окраине Оризабы. Даже Джинни лишь мельком взглянула на строй оборванных грязных людей, прикованных цепями друг к другу, нога к ноге. Их просто отогнали к обочине и велели ждать, пока не проедет кавалькада.
— Эти жалкие отбросы и строят дорогу? — удивился австриец.
— Странно, что у кого-то из них хватает сил поднять крик! Бедняги! — вздохнув, заметила Эгнес.
— Мне их тоже жаль, — вставила Джинни. — Но лучше бы им не позволяли смотреть на нас. По-моему, они месяцами не видят женщин и к тому же весьма опасны.
Лопес поднес к губам ее руку, нежно поцеловал.
— Это вы опасны, — пробормотал он.
— А вы слишком дерзки, — парировала Джинни, но голос звучал совсем не сердито, а губы улыбались.
Всадники продолжали свой путь.
Глава 42
Маленькая асиенда императора Максимилиана оказалась именно такой прекрасной, как представляла Джинни. Но все же ее почему-то терзала странная, почти болезненная неудовлетворенность. Император казался угрюмым и серьезным и постоянно уединялся с отцом Фишером или с кем-нибудь из генералов. И Джинни постепенно поняла, как устала от бесконечных развлечений.
Мишель не появлялся, и от него не было ни строчки.
Зато Лопес не отходил от нее: невозможно было предсказать, каким он будет сегодня — веселым, дерзким, язвительным или очаровательным. Друзья начали принимать как должное, что красивый полковник повсюду сопровождает Джинни — в Кордобу, колонию поселенцев с юга Соединенных Штатов, или Оризабу, где собрались дипломаты, ожидающие, что предпримет Максимилиан. Отречется? Или останется императором Мексики до конца? Джинни считала, что самым лучшим для него будет покинуть страну. Бедный Макс, бедный, нерешительный человек!
Эгнес постоянно требовала от подруги, чтобы та улыбалась, выглядела жизнерадостной, больше занималась собой.
— Страдаешь по Мишелю? Что-то не верится! Ты ведь не влюблена в него, признайся!
— О Эгнес, конечно, я люблю Мишеля. Иначе зачем мне выходить за него?
— Ради положения и титула, наверное? — лукаво бросила Эгнес. — Ах, брось, дорогая, не хмурься! Почему не развлечься немного! Заведи любовника — может, именно это , тебе и нужно. Кроме того, Мигель всегда рядом.
Да, Мигель был рядом. Джинни утомляла постоянная необходимость отбиваться от него. Мигель пытался поцеловать ее руку, украсть поцелуй, клялся в любви и верности.
— Неужели вы выходите по любви, красавица? — спросил он ее как-то, когда они поехали кататься верхом. — Или капитан Реми — просто замена призрака? В этом секрет вашей холодности?
— Что вы имеете в виду? Вы всегда говорите загадками, полковник.
Джинни нерешительно закусила губу, но Мигель жестко рассмеялся:
— Через кого, по-вашему, Эгнес послала письмо Ренальдо Ортеге? Я — единственный, у кого связи в обоих лагерях! Не нужно так злиться, конечно, я прочитал его! Все молодые дворяне в здешних местах — сторонники хуаристов, откуда я знал, что вы не шпионка? Конечно, я не был знаком с вами! Поверьте, я немало потрудился, чтобы собрать о вас сведения.
— Какая мерзость! Чего вы надеялись добиться этим?
Какое вам дело до моей жизни?
Взбешенная Джинни окинула полковника презрительным взглядом, но тот только улыбнулся, показывая белые зубы под узкими усиками.
— Гнев вас только красит! И позвольте объяснить, я просто хотел узнать вас получше. Да-да! Кто бы мог подумать, что блестящая мадам Дюплесси провела несколько месяцев в роли заложницы головореза! И умудрилась очаровать его настолько, что он женился на ней! Но самое интересное то, что у вас, как видно, не было даже брачной ночи!
— Прекратите! — охнула она. — Чего вы добиваетесь своими обличениями?! Я прекрасно знаю, что произошло, и пытаюсь забыть!
— Все, дорогая? Даже вечную любовь, которую питали к мужу?
— Оставьте его в покое!
— Попытаюсь объяснить, почему так околдован вами. Я знаю, что вы леди — по манерам, внешности и воспитанию.
Но что кроется там, в глубине души? Ведь когда-то вы были… кем-то вроде маркитантки? Жили в солдатском обозе… перенесли много ужасных минут, подвергались немыслимым издевательствам. Я спрашивал себя: действительно ли в этой женщине горит страсть, с которой она отдается дикой цыганской музыке? И способна ли она так же до конца и самозабвенно подарить себя мужчине? Неужели не понимаете, Жинетт, как мучаете меня?
Джинни уставилась на Лопеса широко раскрытыми непонимающими глазами, словно видела его впервые:
— Что вы за человек? Неужели у вас совсем нет совести?
— Никакой, если речь идет о том, чего я хочу.
Джинни неожиданно вонзила каблуки в бока лошади, пустив ее в галоп.
— Не желаю ничего слышать! — бросила она не оборачиваясь. — Не смейте меня преследовать!
Но Лопес, все еще смеясь, поскакал следом.
— Еще посмотрим, маленькая загадка, еще посмотрим!
Итак, полковник готовился схватить добычу… а от Мишеля — по-прежнему ни слова.
Одеваясь этим вечером на вечеринку под открытым небом, Джинни невольно спрашивала себя, сколько она сможет выдержать осаду. Такой человек, как Лопес, не остановится ни перед чем. Сегодня Эгнес сопровождала мужа, и Джинни, спустившись по ступенькам, ведущим в ярко освещенный сад, увидела Мигеля: в темных глазах испанца блеснул насмешливый огонек.
— Очень мило, что у тебя такой преданный поклонник, дорогая, — пронзительно засмеялась Эгнес. — Если будешь тосковать по Мишелю, совсем не останется времени повеселиться.
— Вы очень жестоки: зачем напоминать о том, что у такой красавицы есть жених! Кстати, мадам, вы обещали мне все вальсы, помните? — прошептал он, поднося к губам руку Джинни.
Все четверо поспешили присоединиться к императору и его свите. Как всегда, когда Джинни нервничала, она выпила слишком много шампанского, и во время танцев Мигель слишком сильно прижимал ее к себе, шепча на ухо нежные слова, пока Джинни не начала задыхаться.
— Да вы, кажется, боитесь меня, — усмехнулся он. — Меня или себя? Никогда не встречал подобной женщины!
Неужели я так и не смогу растопить ваше ледяное сердце?
— Ах, бросьте, полковник Лопес! Подумайте, как бы вы разочаровались, сдайся я слишком легко, — какое же удовольствие от такой охоты?!
— Означает ли это, что вы когда-нибудь сдадитесь? Или это очередная жестокая игра?
Что-то вроде ужасного предчувствия на мгновение сжало сердце, но Джинни спокойно ответила:
— По-моему, именно вам нравится играть! Я и в самом деле чуть-чуть боюсь!
Лопес удовлетворенно рассмеялся, стиснув ее талию:
— Хороший знак, снежная королева. По крайней мере я вам не безразличен!
Но Джинни сама не знала, что в действительности испытывает к преданному, внимательному красавцу поклоннику Мигелю Лопесу. Он не отходил от нее и позже, когда по просьбе императора Джинни босиком танцевала у пруда, не сводил с нее глаз. Но чего он хотел, прибавить еще одну победу к длинному списку завоеваний?
Когда танец кончился, Мигель подхватил ее на руки, завернул в плащ и унес, словно какой-нибудь средневековый рыцарь — завоеванную в бою добычу.
— Полковник Лопес… Мигель… вы с ума сошли! Отпустите! Куда вы тащите меня?
— Сегодня, дорогая, хотела этого или нет, но ты танцевала для меня. Ты ощущала мой взгляд и предлагала себя… манила… бросала вызов. И сегодня наконец я решил его принять!
— Нет! Прекратите!
Джинни бешено сопротивлялась, но Лопес только смеялся.
— Неужели не понимаете? Моя репутация будет погублена! Все гости… все наши друзья видели эту ужасную сцену.
У Джинни перехватило горло, когда она увидела, где они очутились: у крохотного заброшенного летнего домика, обнаруженного ими во время прогулки верхом. Тогда он небрежно бросил, что этот домик — просто идеальное место для любовных свиданий! Крыша провалилась, и луна висит над самой головой…
Мигель внес ее в дом, положил на импровизированный диван, среди мягких шелковых подушек!
— Роскошное ложе для прелестной куртизанки… Вы бы сделали честь гарему любого восточного султана, Жинетт!
Джинни невольно испугалась решительного выражения на лице Лопеса, когда он начал раздевать ее… О, если бы его глаза были чуть темнее, цвета грозового неба! Может, тогда она бы и почувствовала страсть, самозабвенную, яростную… но почему, почему она вечно думает о Стиве, когда оказывается в постели с другими мужчинами?
— Ты так молчалива! Не бойся, маленький цветок, моя зеленоглазая цыганка!
Она почувствовала прикосновение умелых пальцев, заставившее забыть стыд и желание сжаться в комок. Нельзя допустить, чтобы призрак Стива преследовал ее! Муж забыт, забыт навеки. И вот так, заглушая рвущиеся из горла рыдания, Джинни отдалась полковнику Лопесу, загадочному, настойчивому, упрямому человеку. Его первые слова после того, как они, разомкнув объятия, тяжело дыша, легли рядом, еще более поразили Джинни.
— Значит, это правда. Ты одна из тех… прирожденная куртизанка. Я надеялся встретить нечто совершенно другое в женщине столь необычной судьбы, как ты, Жинетт!
— Что?! — Джинни приподнялась на локте и непонимающе уставилась в посуровевшее лицо Лопеса. — Что ты имеешь в виду? Какая муха тебя укусила?
— Меня? Да никакая… разве что я не из тех мужчин, которые утешаются заученными ласками и покорным женским телом. Да-да! — добавил он с бешенством, перебрасывая через нее ногу, чтобы не дать подняться. — Да, малышка, у меня было достаточно женщин, чтобы понять, как для женщины важно увлечься мужчиной, отдаться ему сердцем и умом. Но в тебе нет тепла: твои танцы — ложь, подделка, в точности как твоя притворная страсть!
Джинни задохнулась от гнева.
— Вы слишком многого ожидали, полковник Лопес! — взорвалась она. — Унесли меня сюда, словно я трофей, подобранный на поле битвы! Чего же вы ожидали от женщины, которую сами назвали прирожденной куртизанкой?! Ваша наглость и дерзость невероятны!
— А мне очень жаль, что такой огонь и такая страсть, скрытые где-то в глубине души, пропадают зря, крошка, растрачены впустую. Нет-нет, не пытайтесь освободиться — немного честности хоть раз в жизни не помешает, особенно между нами. Вы способны на такое?
Лицо с застывшей издевательской улыбкой нависло над ней, и Джинни попыталась отвернуться.
— О Мигель, пожалуйста! Чего еще тебе нужно от меня?
Чтобы я изображала чувства, которые давно умерли? Хочешь, чтобы продолжала играть?
— Признай правду, дорогая, да-да. Будь искренна хотя бы с собой! Ты не влюблена в капитана Реми и не стала бы флиртовать со мной! Но любила ли когда-нибудь? И вообще, способна на такое? Или не можешь забыть мужа?
Мишель не появлялся, и от него не было ни строчки.
Зато Лопес не отходил от нее: невозможно было предсказать, каким он будет сегодня — веселым, дерзким, язвительным или очаровательным. Друзья начали принимать как должное, что красивый полковник повсюду сопровождает Джинни — в Кордобу, колонию поселенцев с юга Соединенных Штатов, или Оризабу, где собрались дипломаты, ожидающие, что предпримет Максимилиан. Отречется? Или останется императором Мексики до конца? Джинни считала, что самым лучшим для него будет покинуть страну. Бедный Макс, бедный, нерешительный человек!
Эгнес постоянно требовала от подруги, чтобы та улыбалась, выглядела жизнерадостной, больше занималась собой.
— Страдаешь по Мишелю? Что-то не верится! Ты ведь не влюблена в него, признайся!
— О Эгнес, конечно, я люблю Мишеля. Иначе зачем мне выходить за него?
— Ради положения и титула, наверное? — лукаво бросила Эгнес. — Ах, брось, дорогая, не хмурься! Почему не развлечься немного! Заведи любовника — может, именно это , тебе и нужно. Кроме того, Мигель всегда рядом.
Да, Мигель был рядом. Джинни утомляла постоянная необходимость отбиваться от него. Мигель пытался поцеловать ее руку, украсть поцелуй, клялся в любви и верности.
— Неужели вы выходите по любви, красавица? — спросил он ее как-то, когда они поехали кататься верхом. — Или капитан Реми — просто замена призрака? В этом секрет вашей холодности?
— Что вы имеете в виду? Вы всегда говорите загадками, полковник.
Джинни нерешительно закусила губу, но Мигель жестко рассмеялся:
— Через кого, по-вашему, Эгнес послала письмо Ренальдо Ортеге? Я — единственный, у кого связи в обоих лагерях! Не нужно так злиться, конечно, я прочитал его! Все молодые дворяне в здешних местах — сторонники хуаристов, откуда я знал, что вы не шпионка? Конечно, я не был знаком с вами! Поверьте, я немало потрудился, чтобы собрать о вас сведения.
— Какая мерзость! Чего вы надеялись добиться этим?
Какое вам дело до моей жизни?
Взбешенная Джинни окинула полковника презрительным взглядом, но тот только улыбнулся, показывая белые зубы под узкими усиками.
— Гнев вас только красит! И позвольте объяснить, я просто хотел узнать вас получше. Да-да! Кто бы мог подумать, что блестящая мадам Дюплесси провела несколько месяцев в роли заложницы головореза! И умудрилась очаровать его настолько, что он женился на ней! Но самое интересное то, что у вас, как видно, не было даже брачной ночи!
— Прекратите! — охнула она. — Чего вы добиваетесь своими обличениями?! Я прекрасно знаю, что произошло, и пытаюсь забыть!
— Все, дорогая? Даже вечную любовь, которую питали к мужу?
— Оставьте его в покое!
— Попытаюсь объяснить, почему так околдован вами. Я знаю, что вы леди — по манерам, внешности и воспитанию.
Но что кроется там, в глубине души? Ведь когда-то вы были… кем-то вроде маркитантки? Жили в солдатском обозе… перенесли много ужасных минут, подвергались немыслимым издевательствам. Я спрашивал себя: действительно ли в этой женщине горит страсть, с которой она отдается дикой цыганской музыке? И способна ли она так же до конца и самозабвенно подарить себя мужчине? Неужели не понимаете, Жинетт, как мучаете меня?
Джинни уставилась на Лопеса широко раскрытыми непонимающими глазами, словно видела его впервые:
— Что вы за человек? Неужели у вас совсем нет совести?
— Никакой, если речь идет о том, чего я хочу.
Джинни неожиданно вонзила каблуки в бока лошади, пустив ее в галоп.
— Не желаю ничего слышать! — бросила она не оборачиваясь. — Не смейте меня преследовать!
Но Лопес, все еще смеясь, поскакал следом.
— Еще посмотрим, маленькая загадка, еще посмотрим!
Итак, полковник готовился схватить добычу… а от Мишеля — по-прежнему ни слова.
Одеваясь этим вечером на вечеринку под открытым небом, Джинни невольно спрашивала себя, сколько она сможет выдержать осаду. Такой человек, как Лопес, не остановится ни перед чем. Сегодня Эгнес сопровождала мужа, и Джинни, спустившись по ступенькам, ведущим в ярко освещенный сад, увидела Мигеля: в темных глазах испанца блеснул насмешливый огонек.
— Очень мило, что у тебя такой преданный поклонник, дорогая, — пронзительно засмеялась Эгнес. — Если будешь тосковать по Мишелю, совсем не останется времени повеселиться.
— Вы очень жестоки: зачем напоминать о том, что у такой красавицы есть жених! Кстати, мадам, вы обещали мне все вальсы, помните? — прошептал он, поднося к губам руку Джинни.
Все четверо поспешили присоединиться к императору и его свите. Как всегда, когда Джинни нервничала, она выпила слишком много шампанского, и во время танцев Мигель слишком сильно прижимал ее к себе, шепча на ухо нежные слова, пока Джинни не начала задыхаться.
— Да вы, кажется, боитесь меня, — усмехнулся он. — Меня или себя? Никогда не встречал подобной женщины!
Неужели я так и не смогу растопить ваше ледяное сердце?
— Ах, бросьте, полковник Лопес! Подумайте, как бы вы разочаровались, сдайся я слишком легко, — какое же удовольствие от такой охоты?!
— Означает ли это, что вы когда-нибудь сдадитесь? Или это очередная жестокая игра?
Что-то вроде ужасного предчувствия на мгновение сжало сердце, но Джинни спокойно ответила:
— По-моему, именно вам нравится играть! Я и в самом деле чуть-чуть боюсь!
Лопес удовлетворенно рассмеялся, стиснув ее талию:
— Хороший знак, снежная королева. По крайней мере я вам не безразличен!
Но Джинни сама не знала, что в действительности испытывает к преданному, внимательному красавцу поклоннику Мигелю Лопесу. Он не отходил от нее и позже, когда по просьбе императора Джинни босиком танцевала у пруда, не сводил с нее глаз. Но чего он хотел, прибавить еще одну победу к длинному списку завоеваний?
Когда танец кончился, Мигель подхватил ее на руки, завернул в плащ и унес, словно какой-нибудь средневековый рыцарь — завоеванную в бою добычу.
— Полковник Лопес… Мигель… вы с ума сошли! Отпустите! Куда вы тащите меня?
— Сегодня, дорогая, хотела этого или нет, но ты танцевала для меня. Ты ощущала мой взгляд и предлагала себя… манила… бросала вызов. И сегодня наконец я решил его принять!
— Нет! Прекратите!
Джинни бешено сопротивлялась, но Лопес только смеялся.
— Неужели не понимаете? Моя репутация будет погублена! Все гости… все наши друзья видели эту ужасную сцену.
У Джинни перехватило горло, когда она увидела, где они очутились: у крохотного заброшенного летнего домика, обнаруженного ими во время прогулки верхом. Тогда он небрежно бросил, что этот домик — просто идеальное место для любовных свиданий! Крыша провалилась, и луна висит над самой головой…
Мигель внес ее в дом, положил на импровизированный диван, среди мягких шелковых подушек!
— Роскошное ложе для прелестной куртизанки… Вы бы сделали честь гарему любого восточного султана, Жинетт!
Джинни невольно испугалась решительного выражения на лице Лопеса, когда он начал раздевать ее… О, если бы его глаза были чуть темнее, цвета грозового неба! Может, тогда она бы и почувствовала страсть, самозабвенную, яростную… но почему, почему она вечно думает о Стиве, когда оказывается в постели с другими мужчинами?
— Ты так молчалива! Не бойся, маленький цветок, моя зеленоглазая цыганка!
Она почувствовала прикосновение умелых пальцев, заставившее забыть стыд и желание сжаться в комок. Нельзя допустить, чтобы призрак Стива преследовал ее! Муж забыт, забыт навеки. И вот так, заглушая рвущиеся из горла рыдания, Джинни отдалась полковнику Лопесу, загадочному, настойчивому, упрямому человеку. Его первые слова после того, как они, разомкнув объятия, тяжело дыша, легли рядом, еще более поразили Джинни.
— Значит, это правда. Ты одна из тех… прирожденная куртизанка. Я надеялся встретить нечто совершенно другое в женщине столь необычной судьбы, как ты, Жинетт!
— Что?! — Джинни приподнялась на локте и непонимающе уставилась в посуровевшее лицо Лопеса. — Что ты имеешь в виду? Какая муха тебя укусила?
— Меня? Да никакая… разве что я не из тех мужчин, которые утешаются заученными ласками и покорным женским телом. Да-да! — добавил он с бешенством, перебрасывая через нее ногу, чтобы не дать подняться. — Да, малышка, у меня было достаточно женщин, чтобы понять, как для женщины важно увлечься мужчиной, отдаться ему сердцем и умом. Но в тебе нет тепла: твои танцы — ложь, подделка, в точности как твоя притворная страсть!
Джинни задохнулась от гнева.
— Вы слишком многого ожидали, полковник Лопес! — взорвалась она. — Унесли меня сюда, словно я трофей, подобранный на поле битвы! Чего же вы ожидали от женщины, которую сами назвали прирожденной куртизанкой?! Ваша наглость и дерзость невероятны!
— А мне очень жаль, что такой огонь и такая страсть, скрытые где-то в глубине души, пропадают зря, крошка, растрачены впустую. Нет-нет, не пытайтесь освободиться — немного честности хоть раз в жизни не помешает, особенно между нами. Вы способны на такое?
Лицо с застывшей издевательской улыбкой нависло над ней, и Джинни попыталась отвернуться.
— О Мигель, пожалуйста! Чего еще тебе нужно от меня?
Чтобы я изображала чувства, которые давно умерли? Хочешь, чтобы продолжала играть?
— Признай правду, дорогая, да-да. Будь искренна хотя бы с собой! Ты не влюблена в капитана Реми и не стала бы флиртовать со мной! Но любила ли когда-нибудь? И вообще, способна на такое? Или не можешь забыть мужа?