Росс Джулия. Грешный любовник

   – Неразумно было приходить сюда, – заметил герцог. – Возможно, за вами установлена слежка.
   – За мной действительно следят, – ответила она. – Но меня проследили только до номера восемнадцать, третья дверь по следующей улице. Носильщики Давенби доставили меня туда в портшезе.
   – Носильщики Давенби?
   – Не стоит беспокоиться. Его людям не хотелось ждать под дождем. Так что когда я предложила им вернуться домой, они ушли.
   Он поднял брови.
   – В доме званый вечер, полно народу. С одной из дам, проживающей там на правах гостьи, леди Шарлоттой Рэмпол, я познакомилась несколько дней назад в гостинице «Королевский дуб» на дуврской дороге.
   – Вы все предусмотрели?
   – Дополнительная ищейка, которую мистер Давенби пустил по моему следу, имея в виду именно такой случай, все еще наблюдает за домом. Из осторожных расспросов, которым он подвергнет слуг, выяснится, что я удалилась, вернее, удалился из гостиной в обществе леди Шарлотты.
   Ившир рассмеялся.
   Сильвия повесила свой парик на спинку стула и приблизилась к камину.
   – Так что юный Джордж Уайт, упившийся вдрызг, крепко спит в кабинетике с очень удобными креслами. Между тем ваш дворец отыскать оказалось нетрудно. Давенби никогда не узнает, что я выходила из дома.
   – А если узнает...
   – Не узнает. Я, ваша милость, в своем деле профессионал. Как и вы. – Она взяла кочергу, поворошила угли, вспыхнувшие ярким пламенем, затем протянула ладони к теплу. – А вам к лицу звание герцога, даже в ночном наряде.
   – Смерть моего отца не стала неожиданной, хотя существовали обстоятельства, которые прискорбным образом ускорили ее. Конечно, мне нравится носить титул. Смешно притворяться, что нет.
   – Потому что вам всегда нравились неотделимые от титула раболепные поклоны и расшаркивания?
   На его лице появилась осторожная усмешка.
   – Положение старшего сына герцога тоже давало определенные преимущества.
   – Вне всякого сомнения, ваша милость, – заметила Сильвия с шутовской серьезностью. – Можно мне присесть?
   Взмахом руки он указал на кресло напротив своего.
   – Если желаешь бренди, наливай сама. По очевидным причинам я не могу позвать лакея.
   – Я уже выпила сегодня больше вина и бренди, чем в состоянии выдержать мой желудок.
   Она села и вытянула ноги к каминной решетке, и тут сообразила, что точно повторяет позу Давенби, когда тот также сел у камина в своей спальне. Пожав плечами, она ухмыльнулась и осталась сидеть как сидела.
   – В чем соль шутки? – спросил герцог.
   – Всего лишь в том, что, несмотря на навязчивую идею или благодаря ей, в мужском обличье чувствуешь себя очень свободно!
   Герцог откинулся в кресле и свел вместе кончики пальцев.
   – Мужской костюм показался мне наилучшим решением именно для такого задания, хотя в серебряном платье и в бриллиантах с головы до пят ты само очарование. Все лорды и принцы тогда на балу в Вене смотрели на тебя как зачарованные.
   – Бриллианты фальшивые, да и присутствие на балу – своего рода актерство, ваша милость. Вы знаете все не хуже меня.
   – В самом деле?
   Сильвия вернулась к более безопасной теме:
   – Я не могу не согласиться, что мужское платье делает путешествие менее опасным, однако я не раз задавала себе вопрос: почему вы с такой страстностью настаивали на нем? Не могли бы вы мне объяснить причину?
   Он не уклонился от ее взгляда.
   – Я не мог, не поступившись своей совестью, допустить, чтобы ты стала любовницей Давенби.
   – Ваша милость... – Ей пришлось остановиться и глубоко вздохнуть. Все равно в ее голосе прорвались язвительные нотки: – Вы даете мне задания. Вы платите мне очень щедро за ту информацию, которую я пересылаю вам. Но не в вашей власти решать, когда и с кем я буду делить постель.
   – Может быть. Но мне хочется все-таки, чтобы ты держалась подальше от постели этого чудовища.
   Пораженная, она не сводила с него глаз, и что-то тяжелое, как камень, опустилось внутри ее.
   – Чудовища?
   – Боже мой, мадам! – Он засмеялся. – Вы же не наивная мисс. Он очарователен. Привлекателен. Интересен. Остроумен. Храбр. Умен. Манеры его безупречны. Ну конечно. Но вам очень хорошо известно, что обаяние и привлекательность суть атрибуты дьявола, причем едва ли не самые полезные для него.
   Сильвия принялась одергивать свои манжеты, стремясь скрыть охватившую ее панику.
   – Я прибегаю к подобному маскараду только потому, что вам нужно, чтобы я вошла к Роберту Давенби в абсолютное доверие, – объяснила она. – Впрочем, если мужское платье убережет меня от черной мессы и сношений с Вельзевулом, тем лучше.
   – Я не шучу, мадам.
   – Я и не думала, что вы шутите. А вам известно, что он разъезжает на жеребце, которого зовут Абдиэль?
   Ившир непонимающе уставился на нее.
   – Что?
   – Жеребца зовут Абдиэль, как ангела в «Потерянном рае», того, который противился восстанию Сатаны. «Верный нашелся среди неверных, верный только он». По-моему, очень подходящее имя.
   Герцог встал, и золото волнами побежало по шлафроку от плеч вниз. Вдруг он грохнул кулаком по каминной доске.
   – Я не шучу, мадам!
   Сильвия еще раз набрала в грудь побольше воздуха.
   – Не волнуйтесь. Достаточно сказать, что я очень успешно освободила мистера Давенби от его могущественной любовницы и от одежды, стоившей целого состояния. Он очень раздосадован.
   – Сделанного недостаточно. Его нужно полностью уничтожить.
   Сильвия уставилась на герцога. Ни разу еще она не видела, чтобы его милость полностью потерял контроль над собой.
   – Но почему? Что Давенби такого сделал?
   Ившир прошелся по комнате, бесшумно ступая по ковру.
   – Из всех заданий, которые вы выполняли для меня в Европе... – Он умолк, опершись обоими кулаками о письменный стол и не сводя глаз с бумаг, разбросанных по нему. – Дело Давенби совсем другое. Мне нужно о нем больше сведений. Я должен знать все. Как он живет. Откуда берет деньги. Его привычки. Его слабости...
   – Вы не говорили мне, что моя миссия также связана для вас с чем-то личным! Хотя, наверное, мне следовало самой догадаться, учитывая размеры гонорара, который вы мне обещали.
   – Я вам говорю сейчас. Роберт Давенби – преступник. Он заслуживает смерти. Однако – да, ваше задание затрагивает лично меня самым непосредственным образом.
   – Мне необходимо знать, как именно, иначе я не в силах буду помочь вам, – продолжала гнуть свое Сильвия.
   Герцог прошелся по комнате и встал рядом с ней. Лицо его горело гневом столь же ярко, как и посверкивающая золотая нить в ткани шлафрока.
   – На Давенби лежит ответственность за смерть моего брата.
   – Простите меня, ваша милость, – промолвила Сильвия. – Я не знала.
   Сухожилия на его руках выступили отчетливо, как веревки, когда он, вцепившись в подлокотники своего кресла, сел.
   – Давенби разорил моего брата, затем устроил так, чтобы его хладнокровно убили. Моего младшего брата.
   Она подперла голову обеими руками, вспоминая явившееся незваным страстное желание, охватившее ее при виде Давенби.
   – Простите меня, – снова повторила она. – Как звали вашего брата?
   – Эдвард. Эдвард Фредерик Джордж. Мы были не слишком близки. Он младше меня на пять лет. Но он мой брат и считался любимцем моего отца.
   – Вы можете рассказать мне, как он умер?
   – Его забили до смерти. Тогда-то я и узнал, что это сделал Давенби. Моего отца хватил удар, когда весть дошла до него. Я должен осуществить его предсмертное желание – отомстить за брата.
   – Так поэтому вам нужно узнать все о Давенби?..
   – Я почитаю уничтожение этого человека своим священным долгом.
   Сильвия рывком поднялась на ноги и подошла к буфету. Не совсем твердой рукой она налила остро пахнувший бренди в стакан и, пройдя обратно к камину, вложила его в пальцы герцога. Он взял стакан и одним глотком выпил половину его содержимого. Красные пятна вспыхнули на его скулах.
   – Вам не следует бояться, что мои личные чувства каким-либо образом скомпрометируют нашу миссию, Сильвия. Роберт Давенби гораздо больше чем просто личный враг.
   – Но ему известно, что вы подозреваете его?
   – Я абсолютно уверен, что известно, именно потому ваша связь со мной должна оставаться тайной.
   – Вы говорите, что он преступник. Какого рода преступления он совершил?
   – В том-то и состоит ваша задача – все выяснить. Мне известно только, что он дурной человек, язва на теле общества. Благодаря Мег Грэнхем он свободно вращался в большом свете, однако я убежден, что он ведет двойную жизнь. Еще до смерти моего брата ходили кое-какие слухи...
   – Я не ребенок. Вы можете мне все сказать. На его лице появилось выражение неловкости.
   – Эдвард всегда защищал его – говорил, что на него клевещут, однако слухи не прекращались. Его обвиняли в неслыханных пороках, девушки, с которыми он встречался, исчезали бесследно...
   – Я поняла. Ничего не удалось доказать?
   – Я нанимал людей, чтобы они проследили за ним, и узнал, что Давенби свободно посещает такие районы города, в которые не осмелится показать нос ни один джентльмен. И все.
   – Какого рода места он посещает?
   – Всякий раз, когда я пускал по его следу человека, ему удавалось уйти от слежки. Моим людям устраивали засады, уводили по ложному следу, иногда даже нападали на них.
   Ей казалось, что кровь в ее жилах холодеет.
   – Вы полагаете, что я смогу сделать то, что не смогли другие?
   – Я в этом уверен, иначе никогда бы не предложил вам заняться таким делом. – Он снова отхлебнул бренди. – Я вовсе не ожидаю, что вы станете подвергать себя опасности, поскольку доверяю вашему благоразумию.
   «Подвергать себя опасности!» Она внимательно изучала лицо герцога и видела на нем страх за нее, который он пытался скрыть. Боже, как же хорошо она его знала!
   – Вы думаете, Давенби просто расскажет мне все свои тайны?
   – Я думаю, что вы не менее умны, чем он. Я думаю, что вы одна сумеете проникнуть в его душу.
   – Не укладываясь с ним в постель, продолжая выдавать себя за мужчину? – осведомилась она сухо.
   – Почему бы и нет? – Герцог запрокинул голову и допил остатки бренди. – И я на самом деле уверен, что вы сможете выполнить задание, не подвергая себя риску. Я никогда не смогу простить себе, если с вами что-нибудь случится, Сильвия.
   – Да, ваша милость, я знаю. Он улыбнулся.
   – Возможно, теперь вы понимаете, почему мужчины время от времени с излишним усердием отдают должное бренди?
   – Вы не должны забывать, ваша милость, что я знаю мужчин очень хорошо. – Сильвия забрала у него пустой стакан.
   – А все-таки мы добьемся своего, и Давенби кончит жизнь на виселице, – услышала она зловещие слова Ившира.
   Сильвия вздрогнула. Она поставила пустой стакан герцога на буфет и взяла свой пудреный парик.
   – В доме он не держит ничего компрометирующего. Я уже все обыскала. Однако обещаю вам, что сумею все узнать, как только он наймет меня в качестве секретаря.
   Герцог так и подпрыгнул.
   – Он что, уже предложил вам место?!
   – Нет, – ответила она, натягивая парик поверх своих тщательно зашпиленных волос, – обязательно предложит.
   Не прошло и часа, как лакей принес ответ Мег. Дав прочел его, стоя возле своей пустой постели.
   «Какая назойливость с вашей стороны – отвлекать меня от моего нового и прехорошенького прожекта! Хартшем ужасно дуется. Вкладываю в это письмо то, что является ответом на ваш вопрос. Всегда ваша, преданная вам и исполненная сожалений, Мег Грэнхем».
   В надушенное лавандой письмо Мег вложила еще один листок. Дав разгладил сгибы и прочитал записку без подписи.
   «Ваша светлость поступит благоразумно, если нанесет визит одному известному вам господину, который та еще птица, сегодня днем. По его приглашению еще одна маленькая птичка собирается поселиться в гнездышке, которое ваша светлость привыкла считать своим».
   Дав позволил себе криво усмехнуться. Как он и предполагал, Мег вызвали специально и. с таким расчетом, чтобы именно она обнаружила в его спальне парочку незваных гостей. Мало того, ее тревогу подстегнули намеками, что она найдет в доме Дава молодую женщину, которая собирается занять место Мег. То, что в спальне обнаружилась довольно невзрачная француженка со своим лакеем, только усилило гнев и обиду Мег. Наверное, она чувствовала примерно то же, что и он сам, когда узнал, что его променяли на такого щенка, как Хартшем.
   Он перечитал записку вновь, затем подошел к камину, в котором сейчас весело горел огонь, прогонявший неприятный ночной холод, и бросил бумагу на угли, глядя, как она превращается в пепел. Струи дождя стекали по оконным стеклам. Через пять минут Дав потихоньку вышел из дома, закутанный в темный плащ поверх шелкового камзола.
   Дав шагал к тому неизвестному дому, адрес которого ему сообщили носильщики по возвращении. «Джордж» не позволила отнести ее на квартиру, которую он обеспечил ей, в то безопасное место, где юная Берта Дюбуа ждала ее сейчас в полном одиночестве. Она дала его людям адрес дома, расположенного на новой модной площади в фешенебельном районе.
   Он довольно быстро обнаружил своего шпиона. Тот терпеливо ждал, стоя под лесами строящегося дома в конце улицы. Завидев приближающегося к нему Дава, человек поднял голову. Воротник его промок насквозь, с подбородка капала вода.
   – Отвратительная ночь, – посочувствовал Дав.
   – Да, сэр, – ответил соглядатай. – Молодой человек остановился вот здесь, сэр. – И он кивком указал на восемнадцатый номер. – Лакей говорит, в доме званый вечер. Молодой человек явился сюда, чтобы сообщить о выполнении условия пари, заключенного им с леди Шарлоттой Рэмпол, которая проживает в доме на правах гостьи. Они познакомились, по словам лакея, в какой-то гостинице на дуврской дороге. Покинули гостей они вместе, но молодой человек заявил, что ему дурно. Сейчас он должен лежать внизу, в небольшом кабинете, дверь которого заперта. Судя по всему, он спит.
   – А окна?
   – Горничная, которая понесла ему тазик, хотела посмотреть на его миловидную наружность, но молодой человек не впустил ее. Выйдя позже во двор, она заглянула в окно, чтобы увидеть его. Но ей так и не удалось толком его разглядеть, однако свеча еще горела, а окно закрыто и заперто на задвижку.
   Дав ухмыльнулся.
   – Как кстати подвернулась такая любопытная горничная.
   – Да, сэр. Она к тому же клянется, что слышала храп молодого человека. Не может быть, чтоб он вышел из дома.
   Дав натянул треуголку пониже на лоб. Мокрая мостовая сверкала, с крыш капало. Не могла горничная ничего слышать в такой ливень.
   Шлепая сапогами по лужам, он обошел дом. Узкая полоска света мерцала меж ставен в одном из окон. Он тихо встал в темном углу подле конюшен и принялся ждать.
   Стало совсем поздно. Холод пробирал до костей. Стоять под дождем, превратившимся в мокрый снег, в лужах, покрывшихся корочкой льда, было чертовски неудобно. Наконец свеча в комнате, где предположительно почивала «Джордж», догорела и задняя часть дома погрузилась в еще большую тьму. Может, она, обогатившись на двести гиней, спит сейчас сном невинности, уютно устроившись на кресле-кушетке и в самом деле храпит. Может, все, что она рассказала ему, – истинная правда. Может, она действительно хотела всего лишь заполучить его галстук.
   Однако совсем нетрудно закрыть и открыть такое окно снаружи – достаточно всунуть лезвие ножа в щель между рамами, и можно поднять или опустить щеколду, в особенности если предварительно немного ослабить винты.
   Но Мег вызвали с расчетом.
   Он приготовился ждать всю ночь, если потребуется.
   Наконец раздались легкие шаги. Дав отошел еще глубже в тень, шаги все приближались, вот она подошла к дому. Он ухмыльнулся, увидев, как она воспользовалась перевернутым кверху дном тазиком, чтобы уберечь парик от дождя. Она окинула взглядом темные дома, затем вытащила нож для разрезания бумаг из кармана камзола. Ему даже показалось, что он расслышал тихий щелчок щеколды. Ни разу более не оглянувшись, она подняла раму и шагнула через подоконник внутрь.
   Ставни тут же затворились. На сей раз, вне всякого сомнения, железный брус опустился в предназначенные для него скобы, надежно запирая окно. Она проникла в дом с быстротой, обличавшей в ней профессионала, и Дава такое обстоятельство встревожило.
   Итак, она уже успела перехитрить его один раз. Теперь невозможно узнать, куда она ходила, и нельзя признаться, что он сам прятался здесь по темным углам как какой-нибудь ночной дух.
   Размашисто шагая, Дав вернулся на площадь, где выдал своему шпиону обещанную монету и отпустил его. В следующий раз он посадит ей на хвост двух человек. Или отправится следить за ней сам. Дома его поджидала пустая постель и обыск во всем доме. Теперь ясно, что он и интересная молодая особа вступили в весьма опасную игру.
   И он – так как все карты у него на руках – победит.
   Но, сорвав с нее маску, он безжалостно откроет в ней жар женской страстности, который она носит скрытым в своей груди.
   И если его подозрения сколько-нибудь основательны, тогда он в первый раз в жизни будет заниматься любовью с врагом.
   Со стороны фасада окна восемнадцатого номера все еще сияли светом, и из них доносился гомон голосов. Дав подошел к парадному крыльцу и стукнул дверным молотком. Лакей отворил входную дверь и уставился на нежданного посетителя, с треуголки которого так и лилась вода, а из-под мокрого плаща посверкивала шпага.
   – Добрый вечер, – поприветствовал Дав лакея и вложил в его руку свою визитную карточку. – Будьте так любезны, передайте леди Шарлотте Рэмпол...
   Она проснулась от холода и каких-то тихих звуков. В кабинете стояла арктическая стужа. Едва повинующимися пальцами она принялась шарить в поисках своего огнива, и наконец желанный язычок пламени затрепетал над свечкой на маленьком столике возле кушетки. Тени заметались по выстуженным темным углам. Сапоги ее оставались все еще сырыми, а затопить камин она не могла.
   Сильвия напялила парик и влезла в мятый камзол, прежде чем отпереть дверь. Весь коридор ярко освещали настенные светильники. Стрелки часов стояли по стойке «смирно»: шесть утра. Рассветет еще не скоро, хотя прислуга уже поднялась и, покинув свои постели на чердаке, спустилась вниз, чтобы вновь зажечь свечи и приняться за растопку каминов и плиты. Начнут они, разумеется, с кухни и спален, а не с холодного кабинета с оледеневшей кушеткой.
   Она вернулась в комнатку греть ладони над свечкой и дрожать.
   «Но вам должно быть очень хорошо известно, что обаяние и привлекательность суть атрибуты дьявола, причем едва ли не самые полезные для него».
   Слова герцога показались ей всего лишь мелодраматичными вчера в его кабинете, но сейчас, в прозаическом холоде зимнего утра, они звучали как похоронный звон.
   «Я почитаю уничтожение Давенби своим священным долгом».
   В тщетной попытке согреться Сильвия принялась расхаживать по комнатке. Она начала работать на Ившира много лет назад, задолго до того, как его отец умер и он стал герцогом. Франция и Англия находились в состоянии войны. Она отсылала Ивширу информацию о планах французов, о неосторожных или глупых англичанах, сообщала о слухах, ходивших при европейских дворах, и о признаках неудовольствия в германских государствах. Она считала такой способ зарабатывать себе на жизнь интересным и довольно прибыльным, хотя и совершалось все ради блага страны, которую она едва помнила.
   Она хмуро посмотрела на свое отражение в зеркале над камином.
   – Так ты и на себя самого смотришь сердито? – раздался голос в дверях. – Право, юноша, я сам себе удивляюсь, что с тобой связался.
   Сильвия, у которой дыхание сперло, а сердце так и заколотилось при звуке знакомого голоса, подскочила как ошпаренная и обернулась.
   Облаченный в свой опаловый шелковый камзол, в аккуратном серебристом парике и при свежем галстуке, изящно повязанном на шее, Роберт Давенби стоял в открытых дверях. Грозный. Требовательный. Улыбающийся. В одной руке он держал подсвечник. Пламя ярко освещало его скулы и линию челюсти. Похоже, ночью он отнюдь не мерз и не испытывал неудобств в отличие от нее.
   Он поймал взгляд Сильвии, и тут улыбка его стала еще шире. Он перевел взгляд на свою спутницу.
   Леди Шарлотта – с волосами, премило рассыпавшимися по плечам, с раскрасневшимся лицом, – стояла возле него. На плечи она набросила шлафрок, подбитый абрикосового цвета мехом, и меховая оторочка как рама окружала ее белое лицо и нежно ласкала щиколотки и запястья. Наряд производил впечатление небрежно накинутой домашней одежды, хотя не исключено, что такого впечатления добивались, обычно стоя часами перед зеркалом. Впрочем, глаза леди Шарлотты оставались еще сонными, в них мягко сияло удовлетворение, как если б она только что встала из теплой постели.
   Пальцы Дава легко коснулись ее руки. Женщина подняла на него глаза. Радостная покорность засияла в ее полуулыбке и проявилась в нежном повороте шеи.
   Сильвии показалось, что что-то хрупкое треснуло у нее в сердце.
   – Вы слишком добры, леди Шарлотта, – вымолвил Дав. – Я должен извиниться еще раз за моего молодого друга, который так необдуманно потревожил вас вчера вечером.
   – Вовсе нет, мистер Давенби, – возразила леди Шарлотта. – Мальчик не имел в виду ничего дурного.
   – Мадам, я совсем не сожалею, что поступок молодого друга привел меня сюда и тем самым позволил насладиться вашим восхитительным обществом.
   – Но разве вы не останетесь завтракать, сэр?
   – После дивного пиршества, которым мы угощались вчера вечером? – Дав наклонился поцеловать ее пальцы. – еще не испытываю голода. Возвращайтесь в постель, миледи. А я разберусь с нашим молодым негодяем.
   Леди Шарлотта вспыхнула как девочка.
   – До следующей встречи, – промолвила она, и вот уже шаги ее туфелек стихли в коридоре.
   – Красивая женщина, – небрежно сообщил он, прислонясь плечом к косяку.
   Сильвия не сводила с него глаз. Ее одолела какая-то слабость, почти изнеможение.
   – Она влюблена в вас?
   – Вряд ли! Последние несколько лет она провела за границей. Вчера мы встретились впервые после ее возвращения. – Он поставил подсвечник на стол.
   – Так вы явились вслед за мной сюда вчера вечером?
   – Я поспел как раз к ужину: час хотя и не ранний и даже несколько интимный, однако вполне приличный для посещений. Леди Шарлотта заслужила небольшое вознаграждение за то, что ты использовал ее столь недостойным образом, не так ли? – Он открыл серебряную табакерку и взял понюшку. – Ты почувствовал серьезное недомогание, насколько я понял, и потому пропустил ужин. Напрасно!
   – Так вы провели с ней ночь?
   Глаза его смотрели холодно и вместе с тем весело, как если б он обращался к назойливому слуге.
   – Где и как я провожу свои ночи, сэр, вас не касается.
   – Это, черт возьми, меня очень даже касается, – заявила она, откидываясь на спинку кресла и вытягивая обутые в сапоги ноги. – Леди Шарлотта предложила мне пари и проиграла его. Она пообещала мне вексель на две сотни гиней. А теперь все, похоже, благополучнейшим образом предано забвению.
   – Долг леди аннулирован. Ты знал еще в «Королевском дубе», что такое пари бесчестно.
   – Ничего подобного!
   – Ну пусть не знал, но я именно так объяснил дело леди Шарлотте. Уж не думаешь ли ты, что я вступил бы в сговор с тобой, для того чтобы обмануть даму? Ты не смог успешно украсть мой галстук. Я сам отдал его тебе. Я удивлен, что ты не счел нужным должным образом объяснить ее милости, как обстояло дело. Теперь она склонна полагать, что пари – просто шутка, за которую она тебя уже простила.
   – Вы за меня отказались требовать выигранный мною заклад из-за какой-то чепуховой смехотворной тонкости в вопросах чести? Вы что ж, нарочно решили оставить меня без гроша в кармане?
   – Я мог бы упрятать вас в тюрьму за долги, сэр. Но я довел до сведения леди Шарлотты, что ты сегодня же поступаешь ко мне на службу в качестве секретаря. Жалованье я тебе платить не собираюсь, но ты получишь стол и кров в моем доме и будешь служить мне до тех пор, пока не погасишь весь свой долг мне.
   Тут она и вовсе перестала дышать. Он предложил ей именно то, чего она добивалась! Она глубоко вздохнула и немного пришла в себя.
   – С чего бы вам вдруг предлагать мне место?
   Он внимательно рассматривал картину на стене – вороной конь, косящий глазом на миниатюрного конюха.
   – Ты образованный молодой человек, не лишенный остроумия и изобретательности. Мне нужен секретарь. Тебе нужно место. Ты, кроме того, должен мне изрядную сумму денег. Идеальное решение проблемы.
   – Но вы же считаете, что я способен на бесчестный поступок!
   – Полагаю, ты попал в отчаянное положение. Если ты попытаешься надуть меня, я тебя поколочу.
   «Стол и кров в моем доме...» Он вошел прямехонько в расставленную ею ловушку, так откуда же у нее чувство, что ее перехитрили?
   – А как же Берта Дюбуа?
   – Мне понадобятся рубашки. Она также может поселиться под моей крышей и отработать свое содержание иголкой. Она умеет шить?
   – Да.
   Он повернулся и улыбнулся ей.
   – Итак, все улажено. Пошли?
   – Постойте. – Она встала и заглянула ему в лицо. – Разве у вас нет уже одного секретаря?
   – Я отослал его лорду Хартшему, которому не повредит чуть-чуть лоска.
   – Кому-кому?
   Его взгляд пронзал как удар шпаги.
   – Новому любовнику леди Грэнхем. Подходящий жест, как по-твоему?