Страница:
– Я спала? – спросила Миракл.
– Почти восемь часов. Уже далеко за полночь. Ты проголодалась?
– Я помню, ты когда-то уже спрашивал меня об этом…
– И полагаю, должным образом удовлетворил ваш аппетит, леди Райдерборн?
– Впредь только вы будете это делать, – ответила Миракл. – Однако свет уничтожит нас.
– Если моя мать не решит иначе.
Миракл, наклонившись к Райдеру, быстро поцеловала его и, выскользнув из постели, схватила пеньюар.
Он овладел ею сразу же, лишь только она появилась, словно желал стереть из ее памяти воспоминания о других мужчинах, с которыми она когда-то была близка. Хотя в этом не было необходимости. Она любила только его. Ему одному было дано освободить ее от всего наносного.
Однако такие женщины, как она, не выходят замуж за сыновей герцога. Общество устроено по-другому.
– Даже герцогиня не в силах изменить меня, – проговорила Миракл. – Тебе следовало бы прятать меня в замке, как поступал Генрих Восьмой с прекрасной Розамундой, пока его тайная любовница не была отравлена королевой Элеонорой.
Райдер печально улыбнулся:
– Боже мой, ведь я не король. Я даже еще не герцог. Граф Баркли женился на дочери мясника, и свет пережил это. С рассветом мы отправимся в Уайлдшей. Моя мать хочет с тобой познакомиться.
– Правда? Что-то сомнительно. Вы что, пригрозили ей адскими муками и напугали тем, что она потеряет вас? Как только представится возможность, она пошлет меня к дьяволу.
– Возможно, – сказал Райдер.
– Я проделала долгий путь в экипаже, и у меня было время подумать над этим, – продолжала Миракл. – Я должна спросить вас, Райдер: нас связывает еще что-то помимо страсти? Ведь мы знакомы так недавно.
– Достаточно для того, чтобы узнать правду.
– А правда в том, что я на этой самой кровати занималась любовью с Хэнли. Вы не можете отрицать этого, как бы вам ни казалось, будто вы меня любите. Вы изведете себя этой мыслью. Я вам наскучу…
Глаза Райдера горели страстью.
– Нет.
– Но тогда…
Раздался громкий стук. Райдер, как был без одежды, вскочил с постели. Он был великолепен: сплошные мускулы, подтянутый живот, крепкие ягодицы. Шум повторился. Райдер натянул брюки и босиком, обнаженный по пояс, вышел из спальни.
Миракл последовала за ним через гостиную в переднюю.
С папильотками в волосах из своей комнаты, располагавшейся напротив кухни, вышла Иззи и неподвижно встала, уставившись на дверь.
В дверь снова постучали. Райдер отворил.
На улице, барабаня по крышам домов, стеной лил дождь, потоки воды бежали вдоль тротуаров и по булыжной мостовой.
На пороге, покачиваясь, стоял джентльмен в длинном плаще.
– Боже милостивый! – воскликнул Райдер. – Дартфорд? Да вы пьяны, сэр!
– Весьма, – кивнул Дартфорд. – Пьян, как сапожник! Нужно повидаться с вами!
Райдер отступил назад.
– Вам лучше зайти внутрь и выпить кофе.
– Я не пью, только когда играю. Не могу позволить себе этого за игрой. У меня до вас дело, Райдерборн. Относительно Миракл.
Лорд Дартфорд вошел, и Миракл собрала пеньюар на шее. Райдер наблюдал, как она улыбнулась в ответ на дикую улыбку Дартфорда.
– Оденьтесь, пожалуйста, Иззи. И подайте горячий кофе в гостиную.
Иззи, сделав реверанс, юркнула в кухню.
Дартфорд сорвал с головы шляпу и стряхнул с себя воду. Нетвердой походкой приблизившись к Миракл, он отвесил неловкий поклон.
– Не хочу кофе, – заявил он. – Пришел предостеречь вас. Хэнли говорит, будто вы совершили убийство. Собирается до рассвета передать вас в руки полиции.
Глава 16
– Почти восемь часов. Уже далеко за полночь. Ты проголодалась?
– Я помню, ты когда-то уже спрашивал меня об этом…
– И полагаю, должным образом удовлетворил ваш аппетит, леди Райдерборн?
– Впредь только вы будете это делать, – ответила Миракл. – Однако свет уничтожит нас.
– Если моя мать не решит иначе.
Миракл, наклонившись к Райдеру, быстро поцеловала его и, выскользнув из постели, схватила пеньюар.
Он овладел ею сразу же, лишь только она появилась, словно желал стереть из ее памяти воспоминания о других мужчинах, с которыми она когда-то была близка. Хотя в этом не было необходимости. Она любила только его. Ему одному было дано освободить ее от всего наносного.
Однако такие женщины, как она, не выходят замуж за сыновей герцога. Общество устроено по-другому.
– Даже герцогиня не в силах изменить меня, – проговорила Миракл. – Тебе следовало бы прятать меня в замке, как поступал Генрих Восьмой с прекрасной Розамундой, пока его тайная любовница не была отравлена королевой Элеонорой.
Райдер печально улыбнулся:
– Боже мой, ведь я не король. Я даже еще не герцог. Граф Баркли женился на дочери мясника, и свет пережил это. С рассветом мы отправимся в Уайлдшей. Моя мать хочет с тобой познакомиться.
– Правда? Что-то сомнительно. Вы что, пригрозили ей адскими муками и напугали тем, что она потеряет вас? Как только представится возможность, она пошлет меня к дьяволу.
– Возможно, – сказал Райдер.
– Я проделала долгий путь в экипаже, и у меня было время подумать над этим, – продолжала Миракл. – Я должна спросить вас, Райдер: нас связывает еще что-то помимо страсти? Ведь мы знакомы так недавно.
– Достаточно для того, чтобы узнать правду.
– А правда в том, что я на этой самой кровати занималась любовью с Хэнли. Вы не можете отрицать этого, как бы вам ни казалось, будто вы меня любите. Вы изведете себя этой мыслью. Я вам наскучу…
Глаза Райдера горели страстью.
– Нет.
– Но тогда…
Раздался громкий стук. Райдер, как был без одежды, вскочил с постели. Он был великолепен: сплошные мускулы, подтянутый живот, крепкие ягодицы. Шум повторился. Райдер натянул брюки и босиком, обнаженный по пояс, вышел из спальни.
Миракл последовала за ним через гостиную в переднюю.
С папильотками в волосах из своей комнаты, располагавшейся напротив кухни, вышла Иззи и неподвижно встала, уставившись на дверь.
В дверь снова постучали. Райдер отворил.
На улице, барабаня по крышам домов, стеной лил дождь, потоки воды бежали вдоль тротуаров и по булыжной мостовой.
На пороге, покачиваясь, стоял джентльмен в длинном плаще.
– Боже милостивый! – воскликнул Райдер. – Дартфорд? Да вы пьяны, сэр!
– Весьма, – кивнул Дартфорд. – Пьян, как сапожник! Нужно повидаться с вами!
Райдер отступил назад.
– Вам лучше зайти внутрь и выпить кофе.
– Я не пью, только когда играю. Не могу позволить себе этого за игрой. У меня до вас дело, Райдерборн. Относительно Миракл.
Лорд Дартфорд вошел, и Миракл собрала пеньюар на шее. Райдер наблюдал, как она улыбнулась в ответ на дикую улыбку Дартфорда.
– Оденьтесь, пожалуйста, Иззи. И подайте горячий кофе в гостиную.
Иззи, сделав реверанс, юркнула в кухню.
Дартфорд сорвал с головы шляпу и стряхнул с себя воду. Нетвердой походкой приблизившись к Миракл, он отвесил неловкий поклон.
– Не хочу кофе, – заявил он. – Пришел предостеречь вас. Хэнли говорит, будто вы совершили убийство. Собирается до рассвета передать вас в руки полиции.
Глава 16
– Это может значить только одно. – Райдер начал одеваться, и по комнатам спальни заметались тени. Его голос был полон решимости. – Хэнли нашел проклятые бумаги, а стало быть, знает, что я блефовал. Раз он считает возможным угрожать вам, он, должно быть, не сомневается, что я не мог их нигде подсмотреть и, следовательно, не имею ни малейшего представления об их содержании.
Миракл охватил ужас, но она виду не подала. Присела на край кровати и натянула полусапожки.
– Ах! Жениться на скорую руку – на долгую муку. Вот только мучиться из-за этого на виселице я не собиралась.
– Этого не будет, Миракл. – Райдер пригладил рукой волосы. – Господи! Ты моя жена. И я буду тебя защищать.
Миракл улыбнулась, хотя сердце тревожно забилось. В комнату вошла Иззи, нервно теребя передник.
– Что тебе, Иззи? – обратилась к ней Миракл.
– Лорд Дартфорд заснул в кресле, миледи. Кофе подавать сюда?
– Будьте так добры, – ответила Миракл. – И принесите нам гренки с маслом.
– Слушаюсь, миледи! – Горничная повернулась, чтобы выйти.
– Постойте! – окликнул ее Райдер.
Иззи, вспыхнув, присела в реверансе:
– Да, милорд?
– Кто-нибудь бывал в этом доме за несколько дней до моего возвращения?
Миракл почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она поняла, почему Райдер об этом спросил. Лорд Хэнли, видимо, был уверен, что интересующие его бумаги здесь, иначе искал бы их где-нибудь еще.
– Сядьте, Иззи, и отвечайте лорду Райдерборну. Лорд Хэнли был здесь недавно? Он что-то искал?
Иззи плюхнулась на стул:
– Я ничего худого не хотела, миледи. Но его сиятельство пригрозил, что обвинит меня в воровстве, если я не отдам ему то, что он требует. А ведь это было мое!
– Что именно, Иззи? – спросил Райдер.
– Библия, милорд. Подарок моей матери, я почти не читала ее. Там слишком длинные слова, да и буквы чересчур мелкие.
– Вы отдали лорду Хэнли Библию вашей матери?
Иззи подняла на него залитые слезами глаза:
– Он явился сюда за день до возвращения вашей светлости. Сказал, что я держу у себя принадлежащую ему вещь. Какую-то книгу. Я ответила, что ничего такого у меня нет, а он пригрозил, что, если я не отдам ему это, меня повесят. Он дал мне три дня на раздумья и велел держать язык за зубами. – Голос девушки дрогнул. – А у меня была только Библия.
– Но вы испугались. И отдали ему свою Библию. Когда это было?
– Вчера ввечеру, милорд. Я так обрадовалась, что вспомнила про Библию. Лорда Хэнли на углу ждал человек. Лорд похвалил меня, сказал, что я хорошая девушка, и дал шиллинг. – Горничная вытерла слезы краем передника. – Я плохо поступила, да? Но я не хотела ничего худого!
– Все хорошо, Иззи, – успокоила ее Миракл. – Лорд Хэнли зол на меня и выместил свою злость на вас. А теперь ступайте, вытрите глаза и принесите нам кофе с гренками. Вы сделали так, как сочли нужным.
Горничная, кивнув, вышла из комнаты. Райдер задумался, потом пробежал пальцами по растрепавшимся волосам и рассмеялся.
– Ничего смешного! – в сердцах выпалила Миракл.
– Ошибаешься! Библию я Иззи верну, даже если для этого придется свернуть шею проклятому Хэнли.
– А я думала о своей шее. Значит, все это время его бумаги хранились у Иззи. Так что напрасно вы женились на мне.
Райдер посмотрел ей в лицо. Его веселье как ветром сдуло.
– Я женился на вас потому, что хотел этого. Жаль, что не подумал об Иззи. Это мое упущение. Ведь Хэнли был абсолютно уверен, что Уилкот здесь что-то спрятал, и обшарил все комнаты. Однако его поиски не увенчались успехом, и он предположил, что вы в спешке забрали бумаги с собой.
– Какое-то время он верил, что мы его раскрыли.
– Увы, актер из меня никудышный. И Хэнли сразу заподозрил, что я блефую. Тут-то он и вспомнил об Иззи.
– Пока вы находились в Уайлдшее, а я в пути с леди Эйр, он прямиком направился в Лондон, и его бумаги ускользнули у нас прямо из-под носа.
Райдер бросил в сумку что-то из личных вещей.
– Но как, черт возьми, Уилкот получил доступ к фамильной Библии вашей горничной и даже успел в ней что-то спрятать?
– Какое это имеет значение? – обронила Миракл. – Если Хэнли не блефует, он вернул свои документы и теперь ему нечего нас опасаться.
– Придется сделать так, чтобы опасался.
– Мало того! Несмотря на наш шотландский брак, он намерен вытащить меня из постели и бросить в тюрьму.
Райдер улыбнулся, поднимая ее на ноги.
– Хэнли может отважиться на это только в Лондоне, полагая, что предъявленное вам обвинение заставит меня развестись с вами.
– Что ж, это выход, – проговорила Миракл.
Райдер поднес ее руку к губам и, поцеловав обручальное кольцо на ее пальце, поднял на нее свои зеленые, как океан, глаза.
– Никогда!
Миракл обхватила его руку.
– А может, от радости его хватит апоплексический удар и все само собой разрешится?
– Никаких затруднений нет. Все станет на свои места, стоит нам лишь прибыть в Уайлдшей. Возможно, Хэнли уверен, что ему удастся скомпрометировать меня в глазах света. Но он не посмеет восстановить против себя герцога и герцогиню Блэкдаун, если они публично окажут вам свою поддержку. Впрочем, у него нет никаких доказательств против нас, так же как у нас против него, поскольку мы не знаем его тайны.
– Он, конечно, не глупец. Выходит, теперь моя жизнь в руках вашей матушки?
– Не тревожьтесь! Она вас полюбит.
Миракл привлекла его к себе и быстро поцеловала в губы.
– Глупый вы, глупый! Быть может, ее светлость меня и полюбит. И я полюблю ее. Но признать наш брак для нее так же невозможно, как выкрасить волосы в розовый цвет. К счастью, Уайлдшей находится на побережье, не так ли?
– До этого дело не дойдет, Миракл. Но если бы возникла необходимость, я бы отправился с вами.
Разумеется, Райдер лукавил. Возможно, он действительно так думал, но будущие герцоги не отказываются от богатства и титулов ради любовниц. Даже если узаконили свои отношения с ними браком. Если Райдеру придется выбирать между женой и наследством, Уайлдшей предпочтет наследство.
– Уже совсем светло, – сказала Миракл. – Нам нужно уехать до того, как сюда заявится лорд Хэнли.
– Благодаря Дартфорду так и будет. – Райдер, взяв сумку, направился к двери. – Он был одним из них, не правда ли?
– Не поняла.
– Одним из ваших любовников.
Сердце у Миракл упало.
– Как вы догадались?
– По улыбкам, которыми вы с Дартфордом обменялись у двери. – Райдер пристально смотрел на Миракл. – Казалось, вы сожалеете о том, что не сбылось. Надеюсь, что не дождусь от вас такой улыбки.
– Я вышла за вас замуж, – проговорила Миракл. – Мы дали друг другу обет любви. Вы никогда не увидите на моем лице такой улыбки, обращенной к вам, разве что сами попросите меня об этом.
– А Дартфорд просил вас о ней?
– Перестаньте, Райдер!
– Я просто рад, что ваш бывший любовник сохранил к вам такие теплые чувства. Даже пришел предупредить нас об опасности.
– Хорошо, что ваша догадка не заставила вас сразу же схватиться за шпагу.
– Я не особенно хорошо владею шпагой. – Смех Райдера плохо скрывал его боль. – Хотя весьма неплохо стреляю из пистолета.
– Я хочу, чтобы вы знали: я не люблю его. А он не любит меня. Мы расстались друзьями.
– К тому же, если бы я вызывал на дуэль каждого мужчину, которого вы знали, моя правая рука чертовски устала бы.
– Не стоило его убивать. Лорд Дартфорд славный человек.
Райдер улыбнулся, не скрывая радости, все следы горечи исчезли с его лица.
– Он славный, когда играет как одержимый, но трезв, или когда занят более достойным делом, но пьян в стельку? Не беспокойтесь! Он мне тоже нравится.
– Хотя в данный момент вам гораздо больше понравился бы кофе с гренками.
– Более всего мне понравилось бы, – ответил Райдер, – если бы мы с вами уже были в Уайлдшее.
– О да, – проговорила герцогиня, когда Миракл присела перед ней в реверансе, – вы действительно необыкновенная красавица! Разумеется, я не удивлена. Прошу вас, проходите и садитесь.
– Ваша светлость очень любезны.
Миракл прошла по толстому ковру и заняла указанное ей место. Они с герцогиней Блэкдаун находились одни в элегантной гостиной, наверху старинной круглой башни в Уайлдшее. Бойница давно была увеличена и превращена в более современное окно, однако каменное сердце средневекового донжона билось по-прежнему ровно в древних балках и старых резных орнаментах над камином.
– Мы сейчас в самой старой части замка, – сказала герцогиня. – Башня Фортуны построена в 1104 году Амброзом де Верраном на месте старого деревянного донжона, возведенного его дедом после норманнского завоевания. Этот остров был крепостью более семисот пятидесяти лет.
– Думаю, он и ныне остается ею, – проговорила Миракл.
Герцогиня улыбнулась не без одобрения, но и без радости. Щепетильная и настороженная, она подняла глаза на портрет над каминной полкой: то было изображение молодого человека в подбитой мехом мантии и украшенной драгоценными камнями тюдоровской шляпе. В одной руке он держал розу, а другой сжимал эфес шпаги.
– Не знаю, следует ли вам об этом говорить, но Амброз и его дед были в некотором роде разбойниками. А красивый молодой граф на этом портрете сколотил состояние на том, что оказывал помощь Генриху Восьмому в конфискации имущества у монастырей. Много поколений Сент-Джорджей никому не давали пощады.
Миракл сделала глубокий вдох. Она ожидала что-то вроде дуэли, но встретила направленный на нее обнаженный клинок.
– Вашей светлости нет нужды напоминать мне это, – отозвалась она. – Я, как никто, осознаю свое ничтожество перед могуществом рода Блэкдаунов.
– Я не сомневалась в вашем уме. – Мать Райдера внимательно посмотрела на Миракл. – Завоевать моего сына могла только очень умная женщина. Этот безрассудный брак, однако, не имеет права на существование: Вы, должно быть, сознаете, что расторгнуть его в моей власти?
Сердце у Миракл болезненно сжалось.
– Я хорошо понимала, что ваша светлость поступит именно так, и не стану чинить вам препятствий.
– Стало быть, вы не намерены мне противиться? – Герцогиня вскинула бровь. – Сколько денег вы хотите?
Миракл едва сдержала гнев и с нарочитой холодностью ответила:
– Я не богата, ваша светлость, но денег не возьму ни у вас, ни у вашего сына. Освобожу Райдера для его блага, но не для вашего.
– Ваша вызывающая смелость изумляет меня, мадам!
Ее тон призван был поразить Миракл в самое сердце.
Миракл почувствовала это, поднялась и посмотрела герцогине в глаза.
– Пусть я родилась в крестьянской семье, но давно поняла, что только сама могу себя защитить. Я сделала все, чтобы убедить вашего сына в нелепости нашего брака, и – если это возможно сделать, не причинив ему вреда – с радостью приму содействие вашей светлости для того, чтобы освободить его.
Герцогиня прошествовала к окну.
– Почему я должна вам верить?
– Я знаю жизнь.
– О, не сомневаюсь! Зачем же вы согласились на брак?
– Ваш сын порой бывает весьма упрям.
– Фамильная черта, – отозвалась герцогиня с некоторой иронией в голосе. – К сожалению, Райдер думает, что любит вас. Ему не хочется верить, что его любовь не сможет выстоять перед лицом вашего прошлого.
Миракл на минуту закрыла глаза, чтобы заглушить боль.
– Он сказал вам, что я бесплодна? Я не могу подарить ему сыновей. Он уверяет, будто это не заботит его, но с каждым годом это будет угнетать его все больше и больше…
– Я тоже так думаю. – Герцогиня обернулась. Луч солнца, блеснувший из-за туч, засиял в ее золотистых волосах. – Но если даже его любовь одержит победу, устоит ли ваша?
Обида жгла Миракл раскаленным железом, но она ничем не выдала своих чувств.
– Что творится в моем сердце, не имеет значения, ваша светлость. Привычный социальный порядок, видимо, всем на пользу. Мой отец был разнорабочим. Продал меня в рабство. Затем я выступала на сцене, продавала свои милости богатым господам. Я понимаю, этот брак лучше расторгнуть, пока он не принес Райдеру зла.
– Рада, что вы все понимаете.
– Я понимала это всегда, – сказала Миракл. – Понимала, что только один сорт людей рожден, воспитан и обучен, чтобы править. Прочное положение Англии зависит от разумных решений этих людей. К ним относится и ваш сын.
– Разумных решений, в числе которых – брак с женщиной, равной ему по положению. – Герцогиня шагнула вперед, освещенная сзади мерцающим светом, который проникал в окно. – Значит, вы не собираетесь переделывать общество, леди Райдерборн?
Граф эпохи Тюдоров презрительно взирал со стены, изогнув губы в легкой усмешке. Боль Миракл начала стихать. Герцогиня говорила правду. Если бы они объединили усилия, чтобы попытаться убедить в этом Райдера, возможно, он согласился бы с ними?
– Я скорее прагматик. Браки между равными по положению людьми помогают сохранить или умножить богатства, что идет на пользу народу. Кто, как не наследственная аристократия, будет трепетно лелеять свои поля и сажать деревья для следующих поколений? Это иерархическая система, но это реальность, которой нельзя пренебрегать. Правильно это или нет, но изменить ее не в моих силах.
Зеленые глаза герцогини, казалось, заключали в себе весь мир.
– Даже несмотря на то, что в палате лордов и в палате общин восседает группка надутых глупцов?
– Я знаю, – сказала Миракл с кривой усмешкой. – Не то с одним из них, не то с двумя я спала.
Герцогиня рассмеялась:
– И все-таки что бы вы изменили, будь на то ваша воля?
У Миракл возникло ощущение нереальности происходящего. Она ожидала от герцогини всего, чего угодно, только не дискуссии на политические темы. Впрочем, причиной создавшегося безвыходного положения было классовое неравенство. Сыновья герцога, как правило, не женятся на дочерях чернорабочих и уж тем более на куртизанках. Однако откровенность не могла ей повредить, и, честно отвечая на вопросы, Миракл ничего не теряла.
– Я бы хотела, чтобы мир был более справедливым к человеку. Однако я против того, чтобы отдать Англию на растерзание всякому сброду, который мне хорошо знаком. Среди него я родилась и выросла.
Мать Райдера задумчиво взглянула на портрет.
– Невзирая на то, что многие умные, находчивые и изобретательные люди родились не в той среде, где могли бы проявить свои таланты, которые оказались невостребованными?
– Половина представителей любого из классов не имеет возможности реализовать себя, ваша светлость, – отвечала Миракл. – Я знакома с трудами Мэри Уолстонкрафт[28], но не надеюсь, что доживу до того дня, когда женщины получат права. В Англии только мужчины имеют реальную власть. Все остальное – пустые разговоры.
Герцогиня взглянула на Миракл с неподдельным интересом и даже сочувствием.
– Ну, это чепуха, и вы, как никакая другая женщина, должны это знать. Мы только говорим, что мужчины сильны, но на самом деле сильный пол – это дамы. Ни один мужчина не мог реализовать свой потенциал полностью, не имея рядом достойной женщины.
– Насколько я понимаю, рядом с Райдером должна быть леди и непорочная девица.
– Безусловно! Ведь что станет с Англией, если принятые в обществе правила будут безнаказанно нарушаться, а аристократы выбирать себе спутниц жизни по любви?
– Не знаю, – ответила Миракл. – Возможно, в этом случае люди уделяли бы больше внимания и тепла своим детям и были бы более милосердны к неудачникам.
Герцогиня вернулась к окну.
– Вы считаете, я не люблю своих детей? Сядьте и ответьте мне со всей откровенностью, прошу вас.
Миракл опустилась на стул.
– То, что считаю я, не имеет значения, но Райдер убежден, что вы всегда больше любили его брата.
– Нет родителей, которые одинаково относились бы ко всем детям, – сказала герцогиня. – Райдерборн был крепким ребенком. И по своей сути он чистое золото. Его будущее было не просто надежным – оно было предопределено. С самого его рождения я знала, что из него выйдет прекрасный герцог. А лорд Джонатан, который младше его на пять лет, был хрупким, что так свойственно всем одаренным личностям, и в его душе таилась тень. Я все время боялась за него. Возможно, тревожась за младшего сына, я порой пренебрегала старшим. Вы так не думаете?
Миракл судорожно сжала кулаки.
– Об этом спросите у него, ваша светлость.
– Лорд Джонатан тоже когда-то был вашим любовником?
Миракл словно бы пронзили ножом. Она была близка к обмороку. Однако новый приступ гнева заставил ее подняться. И хотя жгучая обида не отпускала ее, она ответила:
– Я пыталась быть с вами откровенной, ваша светлость. Вы же в ответ на это расставили мне ловушку. С кем из джентльменов я в прошлом проводила время, вашей светлости не касается, и вы это отлично знаете. Однако не могу отказаться отвечать вам, ибо тогда вы решите, что угадали. И если вы скажете Райдеру, что его брат когда-то любил меня, а потом бросил, вы подпишете его душе смертный приговор.
– Решение за мной, а не за вами, – ответила мать Райдера с металлом в голосе. – Но я хочу слышать ваш ответ.
– Мой ответ: нет, ваша светлость. – Полная презрения, Миракл направилась к двери. – Я познакомилась с лордом Джонатаном много лет назад, но он никогда не был в моей постели. Вы несколько преувеличиваете мой порок. Я куртизанка с шестнадцати лет, но за все это время у меня было всего шесть мужчин. Шесть! В обществе немало дам, которые были куда более беспорядочны в своих связях, чем я.
– Без сомнения, – Герцогиня в этот момент походила на готовый к удару стальной клинок.
– Но, поскольку я была рождена для жизни на прядильной фабрике, поскольку мои соглашения с теми джентльменами не были освящены церковью, и деньги я получала за услуги, а не из приданого или по брачному договору, я осуждена навсегда. Я сделала все, что могла, чтобы не причинить боли Райдеру и не разбить его сердце. Я не хотела этого брака и не интриговала, чтобы его добиться. Но я не в силах была управлять им, да и не хотела этого. Он, выражаясь вашим языком, чистое золото и потому захотел спасти мою несчастную жизнь. Разве он не говорил вам, что я не только шлюха, но и убийца?
Герцогиня отвернулась от окна и насмешливо улыбнулась:
– Силы небесные! Обществу вовсе не трудно простить убийство. Как и неразборчивость в связях, если все это находится под покровом брачного обета. Нет, загвоздка заключается в искренности ваших прошлых связей.
– Никакой загвоздки нет, – сказала Миракл. – Ради спасения Райдера от ненужной боли я готова завтра же покинуть Англию.
– Покинуть Англию? Зачем? – Герцогиня шагнула ей навстречу. – Вы не верите, что я в силах спасти ваш брак, когда уже решилась на это?
Дверная ручка загорелась под холодными пальцами Миракл.
– Спасти?
– Дитя мое, я вам не враг, – мягко проговорила герцогиня. – Ведь мы с вами любим одного и того же человека.
У Миракл все поплыло перед глазами. Стараясь не упасть, она повернулась к двери спиной.
– Вы хотите сказать, что благословите наш брак?
– Именно это я пытаюсь до вас донести. – Герцогиня твердым шагом прошлась по ковру. В ее глазах были мудрость и терпимость. – Просто я решила сначала вас испытать. Надеюсь, вы меня простите?
– Но мне казалось, что общество придет в упадок, если будущие герцоги станут жениться на своих любовницах?
– Чепуха! Я не стану разбивать сердце собственного сына из-за каких-то замшелых ценностей прошлого века, тогда как его жизнь может продлиться почти до конца этого. Ветры перемен уже дуют по всей Англии. Лет через пять мы станем свидетелями реформы закона о праве голоса, и семьи вроде нашей подрастеряют свое могущество. Но, пока этого не случилось, нам придется потрудиться, чтобы сохранить ваш брак.
– Но меня никогда не примут в обществе!
Мать Райдера весело рассмеялась:
– Милое дитя, я однажды видела, как вы играли Порцию[29]. Вы блистательная актриса, а именно это и нужно, чтобы быть герцогиней.
– Наш с вами разговор не был актерством, ваша светлость. – Миракл била дрожь. – Вы сделали все возможное, чтобы вырвать из моего сердца правду, и преуспели в этом.
– Мне было необходимо понять, что вы собой представляете, леди Райдерборн, прежде чем сделать все возможное для вашего спасения.
Миракл нетвердой походкой приблизилась к креслу и села.
– Я не понимаю.
Герцогиня взмахнула рукой. Ее кольца с бесценными бриллиантами ослепительно блеснули на солнце.
– Я как-то раз объяснила лорду Джонатану свою точку зрения на выбор невесты для моих сыновей. Он должен зависеть от одной из двух возможных причин: блестящего положения в обществе или – за невозможностью первого – истинной любви. А вы любите моего сына, и он любит вас.
– Да, – сказала Миракл, чувствуя, будто с нее сорвали покров.
– Однако, если Райдер намерен сделать будущей герцогиней Блэкдаун всем известную куртизанку, нам следует убедиться, что жертва, которую ему придется принести, ему по силам. Нам надобно начать с еще одного венчания.
– Я ничего не смыслю в таких играх, ваша светлость. Что значит еще одно венчание?
– Моему сыну нельзя жениться второпях, Так, словно он стыдится своей невесты. Вы должны стать неуязвимы для сплетен. Первый шаг на пути к этому – устроить еще одну церемонию венчания здесь, в Уайлдшее, чтобы вся знать дралась за честь быть приглашенными на торжество.
– Вы можете это устроить?
– Дитя мое, герцогиня Блэкдаун может повелевать самим королем, если захочет.
Райдер беспокойно расхаживал по дозорной дорожке вдоль зубчатых стен. Какого черта он позволил Миракл встретиться с его матерью наедине? Его первым порывом было добиться согласия, чтобы сопровождать ее. Однако Миракл, демонстрируя непреклонность, пожелала предстать перед лицом герцогини одна.
Миракл охватил ужас, но она виду не подала. Присела на край кровати и натянула полусапожки.
– Ах! Жениться на скорую руку – на долгую муку. Вот только мучиться из-за этого на виселице я не собиралась.
– Этого не будет, Миракл. – Райдер пригладил рукой волосы. – Господи! Ты моя жена. И я буду тебя защищать.
Миракл улыбнулась, хотя сердце тревожно забилось. В комнату вошла Иззи, нервно теребя передник.
– Что тебе, Иззи? – обратилась к ней Миракл.
– Лорд Дартфорд заснул в кресле, миледи. Кофе подавать сюда?
– Будьте так добры, – ответила Миракл. – И принесите нам гренки с маслом.
– Слушаюсь, миледи! – Горничная повернулась, чтобы выйти.
– Постойте! – окликнул ее Райдер.
Иззи, вспыхнув, присела в реверансе:
– Да, милорд?
– Кто-нибудь бывал в этом доме за несколько дней до моего возвращения?
Миракл почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она поняла, почему Райдер об этом спросил. Лорд Хэнли, видимо, был уверен, что интересующие его бумаги здесь, иначе искал бы их где-нибудь еще.
– Сядьте, Иззи, и отвечайте лорду Райдерборну. Лорд Хэнли был здесь недавно? Он что-то искал?
Иззи плюхнулась на стул:
– Я ничего худого не хотела, миледи. Но его сиятельство пригрозил, что обвинит меня в воровстве, если я не отдам ему то, что он требует. А ведь это было мое!
– Что именно, Иззи? – спросил Райдер.
– Библия, милорд. Подарок моей матери, я почти не читала ее. Там слишком длинные слова, да и буквы чересчур мелкие.
– Вы отдали лорду Хэнли Библию вашей матери?
Иззи подняла на него залитые слезами глаза:
– Он явился сюда за день до возвращения вашей светлости. Сказал, что я держу у себя принадлежащую ему вещь. Какую-то книгу. Я ответила, что ничего такого у меня нет, а он пригрозил, что, если я не отдам ему это, меня повесят. Он дал мне три дня на раздумья и велел держать язык за зубами. – Голос девушки дрогнул. – А у меня была только Библия.
– Но вы испугались. И отдали ему свою Библию. Когда это было?
– Вчера ввечеру, милорд. Я так обрадовалась, что вспомнила про Библию. Лорда Хэнли на углу ждал человек. Лорд похвалил меня, сказал, что я хорошая девушка, и дал шиллинг. – Горничная вытерла слезы краем передника. – Я плохо поступила, да? Но я не хотела ничего худого!
– Все хорошо, Иззи, – успокоила ее Миракл. – Лорд Хэнли зол на меня и выместил свою злость на вас. А теперь ступайте, вытрите глаза и принесите нам кофе с гренками. Вы сделали так, как сочли нужным.
Горничная, кивнув, вышла из комнаты. Райдер задумался, потом пробежал пальцами по растрепавшимся волосам и рассмеялся.
– Ничего смешного! – в сердцах выпалила Миракл.
– Ошибаешься! Библию я Иззи верну, даже если для этого придется свернуть шею проклятому Хэнли.
– А я думала о своей шее. Значит, все это время его бумаги хранились у Иззи. Так что напрасно вы женились на мне.
Райдер посмотрел ей в лицо. Его веселье как ветром сдуло.
– Я женился на вас потому, что хотел этого. Жаль, что не подумал об Иззи. Это мое упущение. Ведь Хэнли был абсолютно уверен, что Уилкот здесь что-то спрятал, и обшарил все комнаты. Однако его поиски не увенчались успехом, и он предположил, что вы в спешке забрали бумаги с собой.
– Какое-то время он верил, что мы его раскрыли.
– Увы, актер из меня никудышный. И Хэнли сразу заподозрил, что я блефую. Тут-то он и вспомнил об Иззи.
– Пока вы находились в Уайлдшее, а я в пути с леди Эйр, он прямиком направился в Лондон, и его бумаги ускользнули у нас прямо из-под носа.
Райдер бросил в сумку что-то из личных вещей.
– Но как, черт возьми, Уилкот получил доступ к фамильной Библии вашей горничной и даже успел в ней что-то спрятать?
– Какое это имеет значение? – обронила Миракл. – Если Хэнли не блефует, он вернул свои документы и теперь ему нечего нас опасаться.
– Придется сделать так, чтобы опасался.
– Мало того! Несмотря на наш шотландский брак, он намерен вытащить меня из постели и бросить в тюрьму.
Райдер улыбнулся, поднимая ее на ноги.
– Хэнли может отважиться на это только в Лондоне, полагая, что предъявленное вам обвинение заставит меня развестись с вами.
– Что ж, это выход, – проговорила Миракл.
Райдер поднес ее руку к губам и, поцеловав обручальное кольцо на ее пальце, поднял на нее свои зеленые, как океан, глаза.
– Никогда!
Миракл обхватила его руку.
– А может, от радости его хватит апоплексический удар и все само собой разрешится?
– Никаких затруднений нет. Все станет на свои места, стоит нам лишь прибыть в Уайлдшей. Возможно, Хэнли уверен, что ему удастся скомпрометировать меня в глазах света. Но он не посмеет восстановить против себя герцога и герцогиню Блэкдаун, если они публично окажут вам свою поддержку. Впрочем, у него нет никаких доказательств против нас, так же как у нас против него, поскольку мы не знаем его тайны.
– Он, конечно, не глупец. Выходит, теперь моя жизнь в руках вашей матушки?
– Не тревожьтесь! Она вас полюбит.
Миракл привлекла его к себе и быстро поцеловала в губы.
– Глупый вы, глупый! Быть может, ее светлость меня и полюбит. И я полюблю ее. Но признать наш брак для нее так же невозможно, как выкрасить волосы в розовый цвет. К счастью, Уайлдшей находится на побережье, не так ли?
– До этого дело не дойдет, Миракл. Но если бы возникла необходимость, я бы отправился с вами.
Разумеется, Райдер лукавил. Возможно, он действительно так думал, но будущие герцоги не отказываются от богатства и титулов ради любовниц. Даже если узаконили свои отношения с ними браком. Если Райдеру придется выбирать между женой и наследством, Уайлдшей предпочтет наследство.
– Уже совсем светло, – сказала Миракл. – Нам нужно уехать до того, как сюда заявится лорд Хэнли.
– Благодаря Дартфорду так и будет. – Райдер, взяв сумку, направился к двери. – Он был одним из них, не правда ли?
– Не поняла.
– Одним из ваших любовников.
Сердце у Миракл упало.
– Как вы догадались?
– По улыбкам, которыми вы с Дартфордом обменялись у двери. – Райдер пристально смотрел на Миракл. – Казалось, вы сожалеете о том, что не сбылось. Надеюсь, что не дождусь от вас такой улыбки.
– Я вышла за вас замуж, – проговорила Миракл. – Мы дали друг другу обет любви. Вы никогда не увидите на моем лице такой улыбки, обращенной к вам, разве что сами попросите меня об этом.
– А Дартфорд просил вас о ней?
– Перестаньте, Райдер!
– Я просто рад, что ваш бывший любовник сохранил к вам такие теплые чувства. Даже пришел предупредить нас об опасности.
– Хорошо, что ваша догадка не заставила вас сразу же схватиться за шпагу.
– Я не особенно хорошо владею шпагой. – Смех Райдера плохо скрывал его боль. – Хотя весьма неплохо стреляю из пистолета.
– Я хочу, чтобы вы знали: я не люблю его. А он не любит меня. Мы расстались друзьями.
– К тому же, если бы я вызывал на дуэль каждого мужчину, которого вы знали, моя правая рука чертовски устала бы.
– Не стоило его убивать. Лорд Дартфорд славный человек.
Райдер улыбнулся, не скрывая радости, все следы горечи исчезли с его лица.
– Он славный, когда играет как одержимый, но трезв, или когда занят более достойным делом, но пьян в стельку? Не беспокойтесь! Он мне тоже нравится.
– Хотя в данный момент вам гораздо больше понравился бы кофе с гренками.
– Более всего мне понравилось бы, – ответил Райдер, – если бы мы с вами уже были в Уайлдшее.
– О да, – проговорила герцогиня, когда Миракл присела перед ней в реверансе, – вы действительно необыкновенная красавица! Разумеется, я не удивлена. Прошу вас, проходите и садитесь.
– Ваша светлость очень любезны.
Миракл прошла по толстому ковру и заняла указанное ей место. Они с герцогиней Блэкдаун находились одни в элегантной гостиной, наверху старинной круглой башни в Уайлдшее. Бойница давно была увеличена и превращена в более современное окно, однако каменное сердце средневекового донжона билось по-прежнему ровно в древних балках и старых резных орнаментах над камином.
– Мы сейчас в самой старой части замка, – сказала герцогиня. – Башня Фортуны построена в 1104 году Амброзом де Верраном на месте старого деревянного донжона, возведенного его дедом после норманнского завоевания. Этот остров был крепостью более семисот пятидесяти лет.
– Думаю, он и ныне остается ею, – проговорила Миракл.
Герцогиня улыбнулась не без одобрения, но и без радости. Щепетильная и настороженная, она подняла глаза на портрет над каминной полкой: то было изображение молодого человека в подбитой мехом мантии и украшенной драгоценными камнями тюдоровской шляпе. В одной руке он держал розу, а другой сжимал эфес шпаги.
– Не знаю, следует ли вам об этом говорить, но Амброз и его дед были в некотором роде разбойниками. А красивый молодой граф на этом портрете сколотил состояние на том, что оказывал помощь Генриху Восьмому в конфискации имущества у монастырей. Много поколений Сент-Джорджей никому не давали пощады.
Миракл сделала глубокий вдох. Она ожидала что-то вроде дуэли, но встретила направленный на нее обнаженный клинок.
– Вашей светлости нет нужды напоминать мне это, – отозвалась она. – Я, как никто, осознаю свое ничтожество перед могуществом рода Блэкдаунов.
– Я не сомневалась в вашем уме. – Мать Райдера внимательно посмотрела на Миракл. – Завоевать моего сына могла только очень умная женщина. Этот безрассудный брак, однако, не имеет права на существование: Вы, должно быть, сознаете, что расторгнуть его в моей власти?
Сердце у Миракл болезненно сжалось.
– Я хорошо понимала, что ваша светлость поступит именно так, и не стану чинить вам препятствий.
– Стало быть, вы не намерены мне противиться? – Герцогиня вскинула бровь. – Сколько денег вы хотите?
Миракл едва сдержала гнев и с нарочитой холодностью ответила:
– Я не богата, ваша светлость, но денег не возьму ни у вас, ни у вашего сына. Освобожу Райдера для его блага, но не для вашего.
– Ваша вызывающая смелость изумляет меня, мадам!
Ее тон призван был поразить Миракл в самое сердце.
Миракл почувствовала это, поднялась и посмотрела герцогине в глаза.
– Пусть я родилась в крестьянской семье, но давно поняла, что только сама могу себя защитить. Я сделала все, чтобы убедить вашего сына в нелепости нашего брака, и – если это возможно сделать, не причинив ему вреда – с радостью приму содействие вашей светлости для того, чтобы освободить его.
Герцогиня прошествовала к окну.
– Почему я должна вам верить?
– Я знаю жизнь.
– О, не сомневаюсь! Зачем же вы согласились на брак?
– Ваш сын порой бывает весьма упрям.
– Фамильная черта, – отозвалась герцогиня с некоторой иронией в голосе. – К сожалению, Райдер думает, что любит вас. Ему не хочется верить, что его любовь не сможет выстоять перед лицом вашего прошлого.
Миракл на минуту закрыла глаза, чтобы заглушить боль.
– Он сказал вам, что я бесплодна? Я не могу подарить ему сыновей. Он уверяет, будто это не заботит его, но с каждым годом это будет угнетать его все больше и больше…
– Я тоже так думаю. – Герцогиня обернулась. Луч солнца, блеснувший из-за туч, засиял в ее золотистых волосах. – Но если даже его любовь одержит победу, устоит ли ваша?
Обида жгла Миракл раскаленным железом, но она ничем не выдала своих чувств.
– Что творится в моем сердце, не имеет значения, ваша светлость. Привычный социальный порядок, видимо, всем на пользу. Мой отец был разнорабочим. Продал меня в рабство. Затем я выступала на сцене, продавала свои милости богатым господам. Я понимаю, этот брак лучше расторгнуть, пока он не принес Райдеру зла.
– Рада, что вы все понимаете.
– Я понимала это всегда, – сказала Миракл. – Понимала, что только один сорт людей рожден, воспитан и обучен, чтобы править. Прочное положение Англии зависит от разумных решений этих людей. К ним относится и ваш сын.
– Разумных решений, в числе которых – брак с женщиной, равной ему по положению. – Герцогиня шагнула вперед, освещенная сзади мерцающим светом, который проникал в окно. – Значит, вы не собираетесь переделывать общество, леди Райдерборн?
Граф эпохи Тюдоров презрительно взирал со стены, изогнув губы в легкой усмешке. Боль Миракл начала стихать. Герцогиня говорила правду. Если бы они объединили усилия, чтобы попытаться убедить в этом Райдера, возможно, он согласился бы с ними?
– Я скорее прагматик. Браки между равными по положению людьми помогают сохранить или умножить богатства, что идет на пользу народу. Кто, как не наследственная аристократия, будет трепетно лелеять свои поля и сажать деревья для следующих поколений? Это иерархическая система, но это реальность, которой нельзя пренебрегать. Правильно это или нет, но изменить ее не в моих силах.
Зеленые глаза герцогини, казалось, заключали в себе весь мир.
– Даже несмотря на то, что в палате лордов и в палате общин восседает группка надутых глупцов?
– Я знаю, – сказала Миракл с кривой усмешкой. – Не то с одним из них, не то с двумя я спала.
Герцогиня рассмеялась:
– И все-таки что бы вы изменили, будь на то ваша воля?
У Миракл возникло ощущение нереальности происходящего. Она ожидала от герцогини всего, чего угодно, только не дискуссии на политические темы. Впрочем, причиной создавшегося безвыходного положения было классовое неравенство. Сыновья герцога, как правило, не женятся на дочерях чернорабочих и уж тем более на куртизанках. Однако откровенность не могла ей повредить, и, честно отвечая на вопросы, Миракл ничего не теряла.
– Я бы хотела, чтобы мир был более справедливым к человеку. Однако я против того, чтобы отдать Англию на растерзание всякому сброду, который мне хорошо знаком. Среди него я родилась и выросла.
Мать Райдера задумчиво взглянула на портрет.
– Невзирая на то, что многие умные, находчивые и изобретательные люди родились не в той среде, где могли бы проявить свои таланты, которые оказались невостребованными?
– Половина представителей любого из классов не имеет возможности реализовать себя, ваша светлость, – отвечала Миракл. – Я знакома с трудами Мэри Уолстонкрафт[28], но не надеюсь, что доживу до того дня, когда женщины получат права. В Англии только мужчины имеют реальную власть. Все остальное – пустые разговоры.
Герцогиня взглянула на Миракл с неподдельным интересом и даже сочувствием.
– Ну, это чепуха, и вы, как никакая другая женщина, должны это знать. Мы только говорим, что мужчины сильны, но на самом деле сильный пол – это дамы. Ни один мужчина не мог реализовать свой потенциал полностью, не имея рядом достойной женщины.
– Насколько я понимаю, рядом с Райдером должна быть леди и непорочная девица.
– Безусловно! Ведь что станет с Англией, если принятые в обществе правила будут безнаказанно нарушаться, а аристократы выбирать себе спутниц жизни по любви?
– Не знаю, – ответила Миракл. – Возможно, в этом случае люди уделяли бы больше внимания и тепла своим детям и были бы более милосердны к неудачникам.
Герцогиня вернулась к окну.
– Вы считаете, я не люблю своих детей? Сядьте и ответьте мне со всей откровенностью, прошу вас.
Миракл опустилась на стул.
– То, что считаю я, не имеет значения, но Райдер убежден, что вы всегда больше любили его брата.
– Нет родителей, которые одинаково относились бы ко всем детям, – сказала герцогиня. – Райдерборн был крепким ребенком. И по своей сути он чистое золото. Его будущее было не просто надежным – оно было предопределено. С самого его рождения я знала, что из него выйдет прекрасный герцог. А лорд Джонатан, который младше его на пять лет, был хрупким, что так свойственно всем одаренным личностям, и в его душе таилась тень. Я все время боялась за него. Возможно, тревожась за младшего сына, я порой пренебрегала старшим. Вы так не думаете?
Миракл судорожно сжала кулаки.
– Об этом спросите у него, ваша светлость.
– Лорд Джонатан тоже когда-то был вашим любовником?
Миракл словно бы пронзили ножом. Она была близка к обмороку. Однако новый приступ гнева заставил ее подняться. И хотя жгучая обида не отпускала ее, она ответила:
– Я пыталась быть с вами откровенной, ваша светлость. Вы же в ответ на это расставили мне ловушку. С кем из джентльменов я в прошлом проводила время, вашей светлости не касается, и вы это отлично знаете. Однако не могу отказаться отвечать вам, ибо тогда вы решите, что угадали. И если вы скажете Райдеру, что его брат когда-то любил меня, а потом бросил, вы подпишете его душе смертный приговор.
– Решение за мной, а не за вами, – ответила мать Райдера с металлом в голосе. – Но я хочу слышать ваш ответ.
– Мой ответ: нет, ваша светлость. – Полная презрения, Миракл направилась к двери. – Я познакомилась с лордом Джонатаном много лет назад, но он никогда не был в моей постели. Вы несколько преувеличиваете мой порок. Я куртизанка с шестнадцати лет, но за все это время у меня было всего шесть мужчин. Шесть! В обществе немало дам, которые были куда более беспорядочны в своих связях, чем я.
– Без сомнения, – Герцогиня в этот момент походила на готовый к удару стальной клинок.
– Но, поскольку я была рождена для жизни на прядильной фабрике, поскольку мои соглашения с теми джентльменами не были освящены церковью, и деньги я получала за услуги, а не из приданого или по брачному договору, я осуждена навсегда. Я сделала все, что могла, чтобы не причинить боли Райдеру и не разбить его сердце. Я не хотела этого брака и не интриговала, чтобы его добиться. Но я не в силах была управлять им, да и не хотела этого. Он, выражаясь вашим языком, чистое золото и потому захотел спасти мою несчастную жизнь. Разве он не говорил вам, что я не только шлюха, но и убийца?
Герцогиня отвернулась от окна и насмешливо улыбнулась:
– Силы небесные! Обществу вовсе не трудно простить убийство. Как и неразборчивость в связях, если все это находится под покровом брачного обета. Нет, загвоздка заключается в искренности ваших прошлых связей.
– Никакой загвоздки нет, – сказала Миракл. – Ради спасения Райдера от ненужной боли я готова завтра же покинуть Англию.
– Покинуть Англию? Зачем? – Герцогиня шагнула ей навстречу. – Вы не верите, что я в силах спасти ваш брак, когда уже решилась на это?
Дверная ручка загорелась под холодными пальцами Миракл.
– Спасти?
– Дитя мое, я вам не враг, – мягко проговорила герцогиня. – Ведь мы с вами любим одного и того же человека.
У Миракл все поплыло перед глазами. Стараясь не упасть, она повернулась к двери спиной.
– Вы хотите сказать, что благословите наш брак?
– Именно это я пытаюсь до вас донести. – Герцогиня твердым шагом прошлась по ковру. В ее глазах были мудрость и терпимость. – Просто я решила сначала вас испытать. Надеюсь, вы меня простите?
– Но мне казалось, что общество придет в упадок, если будущие герцоги станут жениться на своих любовницах?
– Чепуха! Я не стану разбивать сердце собственного сына из-за каких-то замшелых ценностей прошлого века, тогда как его жизнь может продлиться почти до конца этого. Ветры перемен уже дуют по всей Англии. Лет через пять мы станем свидетелями реформы закона о праве голоса, и семьи вроде нашей подрастеряют свое могущество. Но, пока этого не случилось, нам придется потрудиться, чтобы сохранить ваш брак.
– Но меня никогда не примут в обществе!
Мать Райдера весело рассмеялась:
– Милое дитя, я однажды видела, как вы играли Порцию[29]. Вы блистательная актриса, а именно это и нужно, чтобы быть герцогиней.
– Наш с вами разговор не был актерством, ваша светлость. – Миракл била дрожь. – Вы сделали все возможное, чтобы вырвать из моего сердца правду, и преуспели в этом.
– Мне было необходимо понять, что вы собой представляете, леди Райдерборн, прежде чем сделать все возможное для вашего спасения.
Миракл нетвердой походкой приблизилась к креслу и села.
– Я не понимаю.
Герцогиня взмахнула рукой. Ее кольца с бесценными бриллиантами ослепительно блеснули на солнце.
– Я как-то раз объяснила лорду Джонатану свою точку зрения на выбор невесты для моих сыновей. Он должен зависеть от одной из двух возможных причин: блестящего положения в обществе или – за невозможностью первого – истинной любви. А вы любите моего сына, и он любит вас.
– Да, – сказала Миракл, чувствуя, будто с нее сорвали покров.
– Однако, если Райдер намерен сделать будущей герцогиней Блэкдаун всем известную куртизанку, нам следует убедиться, что жертва, которую ему придется принести, ему по силам. Нам надобно начать с еще одного венчания.
– Я ничего не смыслю в таких играх, ваша светлость. Что значит еще одно венчание?
– Моему сыну нельзя жениться второпях, Так, словно он стыдится своей невесты. Вы должны стать неуязвимы для сплетен. Первый шаг на пути к этому – устроить еще одну церемонию венчания здесь, в Уайлдшее, чтобы вся знать дралась за честь быть приглашенными на торжество.
– Вы можете это устроить?
– Дитя мое, герцогиня Блэкдаун может повелевать самим королем, если захочет.
Райдер беспокойно расхаживал по дозорной дорожке вдоль зубчатых стен. Какого черта он позволил Миракл встретиться с его матерью наедине? Его первым порывом было добиться согласия, чтобы сопровождать ее. Однако Миракл, демонстрируя непреклонность, пожелала предстать перед лицом герцогини одна.