Страница:
Райдер остановился и обеими руками ухватился за край стены. Внизу до самого моря виднелась пестрая мозаика ухоженных лесов и полей. Ближе, на просторы реки Уайлд, ложилась тень от замка, повторявшая силуэт постройки. Райдер мог различить даже свою собственную тень на водной ряби движущейся воды, где она растекалась у подножия замка.
Позади послышалось легкое шуршание шелка. Райдер обернулся.
– Мама!
Герцогиня с минуту вглядывалась в его лицо, затем, приблизившись, встала рядом. Ленточки чепца развевались на ветру. Легкий бриз трепал несколько выбившихся прядей светлых волос, которые щекотали ей щеки.
– Всю жизнь я боролась за власть Уайлдшея и непрерывность рода Блэкдаунов, – проговорила она. – Это труд всей моей жизни. И он будет вознагражден.
Райдер повернулся спиной к раскинувшейся перед ним панораме и прислонился к зубцу стены.
– Где Миракл?
– Я отослала ее к герцогу. Блэкдаун, будучи мужчиной, не останется равнодушным к ее красоте и уму, хотя поспешность вашей свадьбы, разумеется, вызывает в нем досаду.
– Он сказал мне. Но это не имеет значения. Я завтра увезу Миракл отсюда.
– Вот как? Жаль! – Герцогиня грациозно пожала плечами. – Я только что устроила твоей жене маленькое, но тяжелое испытание, и мне не хотелось бы, чтобы мои усилия были потрачены зря.
– Чего, черт возьми, вы от нее хотели?
Зеленые глаза герцогини были устремлены в небо.
– Проникать в души других – неотъемлемое качество герцогини, и это испытание было абсолютно необходимо. Если вашей жене когда-нибудь придется занять мое место, она должна уметь успешно доиграть предназначенную ей роль до конца. К счастью, у нее есть гордость, так необходимая в ее положении, и твердость характера.
– Боже! Я и без того мог вам это подтвердить.
Герцогиня обратила к нему лицо:
– Только не хмурьтесь на меня, как дракон, сэр! Едва ли вы беспристрастны. Но Миракл умна, хорошо образована, имеет свое суждение и обладает свойственным ей от природы чувством собственного достоинства. И она действительно необычайно хороша собой, а это немаловажно, особенно когда дело касается мужчин.
– Не забыла ли она упомянуть, – спросил Райдер, – что умеет также петь, танцевать и играть на фортепьяно?
Герцогиня рассмеялась:
– Не будьте глупы, Райдер! Я пытаюсь втолковать вам, что приложу все усилия, чтобы сохранить ваш брак.
Сердце Райдера бешено колотилось. С минуту он молча смотрел на нее.
Мать взяла его под руку.
– У меня было гораздо больше опасений, когда вы собирались жениться на леди Белинде Кархарт. Есть такое моральное требование: жениться на непорочных девушках. Но ведь это сущий вздор. Я поддержу этот безрассудный брак, Райдер, лишь потому, что Миракл может справиться с отведенной ей ролью. Я сделаю так, что вашу жену не только примут в обществе, но еще и будут превозносить. Однако вы должны подавить свои опасения относительно ее прошлого, иначе уничтожите себя.
– Но я люблю ее, – сказал Райдер.
– Настолько, что освободите свое сердце от сомнений? Пока же, если я должна уберечь этот брак, нам с герцогом следует немедля отправляться в Лондон. Нужно создать новый миф, который сделает Миракл объектом восхищения и сочувствия, а не возмущения. Каждый, кто хоть раз видел ее на сцене или слышал ее имя, произносимое с презрением, должен стереть в своей памяти эти воспоминания.
– А Хэнли следует напомнить, что он не может безнаказанно преследовать члена семейства Сент-Джорджей.
– Вы мой сын, – ответила герцогиня. – Прежде чем Хэнли успеет навредить вам и вашей жене, я разорву его на части, а внутренности брошу собакам.
– Он был ее любовником, – сказал Райдер. – Он предал ее.
– И вы все никак не можете простить ему это, не правда ли? Даже при том, что ревность – смерть любви.
Райдер открыл перед герцогиней дверь:
– Боже мой, я не ревную к Хэнли.
– Мужчины всегда будут увиваться вокруг вашей жены. Еще хочу вам сказать, что ваши опасения относительно вашего брата не имеют под собой никаких оснований!
Герцог с герцогиней отбыли пять дней назад. Эти пять дней стали днями идиллического уединения Миракл и Райдера.
Они гуляли и катались верхом, осматривали местность, беседовали. Казалось, ничто не мешало им слиться в единое целое.
Когда шел дождь, и они не могли гулять на просторе, Райдер водил ее по странному лабиринту башен и комнат, внутренних дворов и садов, из которых состоял замок Уайлдшей.
Когда светило солнце, они ездили по полям и лесам, а иногда, привязав лошадей, уходили побродить по гальке под высокими скалами. И занимались любовью.
Шестое утро распустилось в потрясающе солнечный день, который к вечеру, подернувшись дымкой заката, растворился в ясных, теплых сумерках. Лошади осторожно ступали по каменистой тропе, которая вела к оконечности мыса.
Миракл остановила лошадь у подножия затененной круглой башни, построенной много веков назад на вершине скалы. Ее легкие заполнил соленый воздух.
Спрыгнув на землю, Райдер привязал своего коня к кольцу в каменной стене.
– Мы зовем это место Амброз-Фолли, – сказал он. – Позволь помочь тебе спуститься.
Райдер легко снял Миракл с седла и поцеловал чуть более глубоко, чем сейчас это было необходимо.
Она взяла его за руку и последовала за ним. Скрипучая лестница, спиралью поднимающаяся на верх башни, привела их на плоскую крышу в окружении зубчатых стен, Миракл неожиданно оказалась в пьянящем благоухании роз. Она опустила глаза – под ногами были рассыпаны белые лепестки. С каждым шагом в ночной воздух поднимался волшебный аромат.
Райдер поцеловал ее в шею.
– Сейчас вторая половина августа, – сказал он. – Пришло время метеоритного дождя, персеид[30]. Мы могли бы лечь спать здесь, под звездами, и наблюдать за ним.
Постель из шелковых подушек и одеял, брошенных посреди толстого ковра, влекла их к себе. На маленьком столике был накрыт легкий ужин, и стояло несколько бутылок вина.
– Будем пировать, как римские сенаторы, – сказала Миракл, – растянувшись на подушках.
Райдер со смехом потянул ее к себе. Откупорив бутылку вина, он ловким движением снял с блюд покров. Пока они трапезничали, на землю спустилась ночь. На небе показались планеты. Одна за другой стали зажигаться звезды, и летние созвездия начали обретать свои очертания.
Насытившись, Миракл склонила голову Райдеру на плечо и устремила взгляд в небо. Под гармонией переливающихся небес они медленно раздели друг друга. Далеко внизу, от подножия скалы и кверху набегали легкие волны.
Желание благоухающими розовыми потоками плыло по венам Миракл. Глубокую, гудящую ночную тишину нарушали лишь их тихие вздохи и негромкие стоны, когда Райдер дарил Миракл наслаждение. Простая любовь: бесхитростный обмен удовольствием. Ее руки двигались по его мускулам. Его рот в поцелуе обжигал ее страстью, а затем пульсировал в восторге, когда поцелуй становился глубже.
Упала первая звезда – стрелой пронеслась по ночному небу, похожая на бриллиант, выпавший из черного бархата и утонувший в море.
Райдер провел рукой вверх по ее бедру.
– Ты видела?
Миракл скользнула рукой по его спине и крепче прижалась к нему.
– Да, – ответила она. – О! Вот еще одна!
Его восставший член уперся ей в бедро. Райдер сжал ее подбородок. Его язык дразнил ее в глубоких поцелуях, полных звезд, тогда как в небе замелькали, оставляя за собой яркий свет, огромные самоцветы.
Она улыбнулась ему в ответ. И в это время необычайно яркая одинокая белая звезда стрелой пронеслась по небу, оставляя за собой длинный сверкающий хвост.
Охваченный восторгом, Райдер запрокинул голову. И Миракл обхватила его ногами, прижимая к себе, заставляя еще глубже проникнуть в ее лоно. В тот миг ей послышался отдаленный шипящий звук, будто последняя, самая большая падающая звезда угодила прямо в воды океана.
– Милорд, – обратился к Райдеру лакей, держа в руках серебряный поднос. – Человек лорда Бротона ожидает ответа.
Райдер вскрыл письмо и пробежал глазами. Миракл подняла голову от ожидавшего ее завтрака. С тех пор как она вернулась с Амброз-Фолли, вот уже три дня ее не покидал волчий аппетит.
Райдер читал послание молча. После метеоритного дождя Миракл чувствовала глубокое удовлетворение, словно во всем ее теле произошла некая перемена, которую она сама еще не до конца постигла. Она знала только то, что на ее раскрывшееся сердце снизошел покой и что она совершенно уверена в его любви.
– Увы, нашу идиллию нарушили, – сказал Райдер, отвечая на ее немой вопрос. – Красотка найдена. Грабители, которые ее увели, на следующей неделе предстанут перед судом. Лорд Бротон хочет, чтобы их повесили. Ему нужны мои показания.
– Повесили? – содрогнулась Миракл. – Ты опять поедешь в Дербишир?
– Есть и другие свидетели. Моего письма, вероятно, будет достаточно.
– Чтобы лишить жизни трех человек? Тебе даже не нужно присутствовать там?
Райдер поднялся, обошел вокруг стола и поцеловал Миракл.
– Не нужно, но я все равно поеду. Чтобы им смягчили наказание. Ведь они не лишили нас жизни, хотя и могли. Пусть живут. Меня не будет всего несколько дней. Надеюсь, с тобой будет все хорошо?
– За крепкими стенами Уайлдшея? Конечно!
– Очень не хочется тебя оставлять, но брать тебя с собой неразумно. Пока герцог с герцогиней не вернулись.
– Так поезжай! Твоя мать, без сомнения, уже нагнала страху на лорда Хэнли. Поскольку он знает, что мы не имеем понятия о его тайне, я не представляю для него угрозы. Разумеется, со мной все будет хорошо. А ты просто обязан привезти Красотку.
– Я знал, что ты поймешь меня, – сказал Райдер. – Можешь ли ты также понять, как сильна моя любовь к тебе?
Миракл с улыбкой заглянула ему в глаза:
– Думаю, да! Ведь я люблю тебя так же сильно.
Райдер горел от нетерпения, когда его экипаж катил назад домой, на юг, к Миракл. Он ехал, откинувшись на подушки и криво улыбаясь про себя.
Ему из Уайлдшея каждый день доставляли письма. Проехавшись с визитами по загородным поместьям, герцогиня вернулась в Лондон и тотчас начала бурные приготовления к их новой свадьбе. Влияние его матери в свете было огромным, что сказалось весьма кстати. Фортуна благоволит смельчакам!
Как видно, мать Миракл хорошо знала, что делала, когда назвала свою дочь таким именем.
Экипаж, покачиваясь, свернул на постоялый двор. Райдер вышел из коляски и огляделся. Это был «Белый лебедь», где однажды у них с Хэнли случился неприятный разговор за завтраком. Как и в прошлый раз, конюхи столпились вокруг его кареты.
Райдер, рассмеявшись, направился внутрь, намереваясь отобедать. Как только он вошел в зал, кареглазый человек в рединготе с пелериной схватил его за локоть. Это был Гай. Райдер увидел лицо кузена, и его сердце пронзил ужас.
– Райдер? Слава Богу, я тебя встретил! – воскликнул Гай. – Нет-нет, с Миракл ничего не случилось. Насколько мне известно.
– Однако у тебя такой вид, будто ты гнал верхом несколько дней кряду. В чем дело, черт возьми?
Гай выпустил руку Райдера и провел ладонью по волосам.
– Я нашел Филиппа Уилкота!
Глава 17
Позади послышалось легкое шуршание шелка. Райдер обернулся.
– Мама!
Герцогиня с минуту вглядывалась в его лицо, затем, приблизившись, встала рядом. Ленточки чепца развевались на ветру. Легкий бриз трепал несколько выбившихся прядей светлых волос, которые щекотали ей щеки.
– Всю жизнь я боролась за власть Уайлдшея и непрерывность рода Блэкдаунов, – проговорила она. – Это труд всей моей жизни. И он будет вознагражден.
Райдер повернулся спиной к раскинувшейся перед ним панораме и прислонился к зубцу стены.
– Где Миракл?
– Я отослала ее к герцогу. Блэкдаун, будучи мужчиной, не останется равнодушным к ее красоте и уму, хотя поспешность вашей свадьбы, разумеется, вызывает в нем досаду.
– Он сказал мне. Но это не имеет значения. Я завтра увезу Миракл отсюда.
– Вот как? Жаль! – Герцогиня грациозно пожала плечами. – Я только что устроила твоей жене маленькое, но тяжелое испытание, и мне не хотелось бы, чтобы мои усилия были потрачены зря.
– Чего, черт возьми, вы от нее хотели?
Зеленые глаза герцогини были устремлены в небо.
– Проникать в души других – неотъемлемое качество герцогини, и это испытание было абсолютно необходимо. Если вашей жене когда-нибудь придется занять мое место, она должна уметь успешно доиграть предназначенную ей роль до конца. К счастью, у нее есть гордость, так необходимая в ее положении, и твердость характера.
– Боже! Я и без того мог вам это подтвердить.
Герцогиня обратила к нему лицо:
– Только не хмурьтесь на меня, как дракон, сэр! Едва ли вы беспристрастны. Но Миракл умна, хорошо образована, имеет свое суждение и обладает свойственным ей от природы чувством собственного достоинства. И она действительно необычайно хороша собой, а это немаловажно, особенно когда дело касается мужчин.
– Не забыла ли она упомянуть, – спросил Райдер, – что умеет также петь, танцевать и играть на фортепьяно?
Герцогиня рассмеялась:
– Не будьте глупы, Райдер! Я пытаюсь втолковать вам, что приложу все усилия, чтобы сохранить ваш брак.
Сердце Райдера бешено колотилось. С минуту он молча смотрел на нее.
Мать взяла его под руку.
– У меня было гораздо больше опасений, когда вы собирались жениться на леди Белинде Кархарт. Есть такое моральное требование: жениться на непорочных девушках. Но ведь это сущий вздор. Я поддержу этот безрассудный брак, Райдер, лишь потому, что Миракл может справиться с отведенной ей ролью. Я сделаю так, что вашу жену не только примут в обществе, но еще и будут превозносить. Однако вы должны подавить свои опасения относительно ее прошлого, иначе уничтожите себя.
– Но я люблю ее, – сказал Райдер.
– Настолько, что освободите свое сердце от сомнений? Пока же, если я должна уберечь этот брак, нам с герцогом следует немедля отправляться в Лондон. Нужно создать новый миф, который сделает Миракл объектом восхищения и сочувствия, а не возмущения. Каждый, кто хоть раз видел ее на сцене или слышал ее имя, произносимое с презрением, должен стереть в своей памяти эти воспоминания.
– А Хэнли следует напомнить, что он не может безнаказанно преследовать члена семейства Сент-Джорджей.
– Вы мой сын, – ответила герцогиня. – Прежде чем Хэнли успеет навредить вам и вашей жене, я разорву его на части, а внутренности брошу собакам.
– Он был ее любовником, – сказал Райдер. – Он предал ее.
– И вы все никак не можете простить ему это, не правда ли? Даже при том, что ревность – смерть любви.
Райдер открыл перед герцогиней дверь:
– Боже мой, я не ревную к Хэнли.
– Мужчины всегда будут увиваться вокруг вашей жены. Еще хочу вам сказать, что ваши опасения относительно вашего брата не имеют под собой никаких оснований!
Герцог с герцогиней отбыли пять дней назад. Эти пять дней стали днями идиллического уединения Миракл и Райдера.
Они гуляли и катались верхом, осматривали местность, беседовали. Казалось, ничто не мешало им слиться в единое целое.
Когда шел дождь, и они не могли гулять на просторе, Райдер водил ее по странному лабиринту башен и комнат, внутренних дворов и садов, из которых состоял замок Уайлдшей.
Когда светило солнце, они ездили по полям и лесам, а иногда, привязав лошадей, уходили побродить по гальке под высокими скалами. И занимались любовью.
Шестое утро распустилось в потрясающе солнечный день, который к вечеру, подернувшись дымкой заката, растворился в ясных, теплых сумерках. Лошади осторожно ступали по каменистой тропе, которая вела к оконечности мыса.
Миракл остановила лошадь у подножия затененной круглой башни, построенной много веков назад на вершине скалы. Ее легкие заполнил соленый воздух.
Спрыгнув на землю, Райдер привязал своего коня к кольцу в каменной стене.
– Мы зовем это место Амброз-Фолли, – сказал он. – Позволь помочь тебе спуститься.
Райдер легко снял Миракл с седла и поцеловал чуть более глубоко, чем сейчас это было необходимо.
Она взяла его за руку и последовала за ним. Скрипучая лестница, спиралью поднимающаяся на верх башни, привела их на плоскую крышу в окружении зубчатых стен, Миракл неожиданно оказалась в пьянящем благоухании роз. Она опустила глаза – под ногами были рассыпаны белые лепестки. С каждым шагом в ночной воздух поднимался волшебный аромат.
Райдер поцеловал ее в шею.
– Сейчас вторая половина августа, – сказал он. – Пришло время метеоритного дождя, персеид[30]. Мы могли бы лечь спать здесь, под звездами, и наблюдать за ним.
Постель из шелковых подушек и одеял, брошенных посреди толстого ковра, влекла их к себе. На маленьком столике был накрыт легкий ужин, и стояло несколько бутылок вина.
– Будем пировать, как римские сенаторы, – сказала Миракл, – растянувшись на подушках.
Райдер со смехом потянул ее к себе. Откупорив бутылку вина, он ловким движением снял с блюд покров. Пока они трапезничали, на землю спустилась ночь. На небе показались планеты. Одна за другой стали зажигаться звезды, и летние созвездия начали обретать свои очертания.
Насытившись, Миракл склонила голову Райдеру на плечо и устремила взгляд в небо. Под гармонией переливающихся небес они медленно раздели друг друга. Далеко внизу, от подножия скалы и кверху набегали легкие волны.
Желание благоухающими розовыми потоками плыло по венам Миракл. Глубокую, гудящую ночную тишину нарушали лишь их тихие вздохи и негромкие стоны, когда Райдер дарил Миракл наслаждение. Простая любовь: бесхитростный обмен удовольствием. Ее руки двигались по его мускулам. Его рот в поцелуе обжигал ее страстью, а затем пульсировал в восторге, когда поцелуй становился глубже.
Упала первая звезда – стрелой пронеслась по ночному небу, похожая на бриллиант, выпавший из черного бархата и утонувший в море.
Райдер провел рукой вверх по ее бедру.
– Ты видела?
Миракл скользнула рукой по его спине и крепче прижалась к нему.
– Да, – ответила она. – О! Вот еще одна!
Его восставший член уперся ей в бедро. Райдер сжал ее подбородок. Его язык дразнил ее в глубоких поцелуях, полных звезд, тогда как в небе замелькали, оставляя за собой яркий свет, огромные самоцветы.
Она улыбнулась ему в ответ. И в это время необычайно яркая одинокая белая звезда стрелой пронеслась по небу, оставляя за собой длинный сверкающий хвост.
Охваченный восторгом, Райдер запрокинул голову. И Миракл обхватила его ногами, прижимая к себе, заставляя еще глубже проникнуть в ее лоно. В тот миг ей послышался отдаленный шипящий звук, будто последняя, самая большая падающая звезда угодила прямо в воды океана.
– Милорд, – обратился к Райдеру лакей, держа в руках серебряный поднос. – Человек лорда Бротона ожидает ответа.
Райдер вскрыл письмо и пробежал глазами. Миракл подняла голову от ожидавшего ее завтрака. С тех пор как она вернулась с Амброз-Фолли, вот уже три дня ее не покидал волчий аппетит.
Райдер читал послание молча. После метеоритного дождя Миракл чувствовала глубокое удовлетворение, словно во всем ее теле произошла некая перемена, которую она сама еще не до конца постигла. Она знала только то, что на ее раскрывшееся сердце снизошел покой и что она совершенно уверена в его любви.
– Увы, нашу идиллию нарушили, – сказал Райдер, отвечая на ее немой вопрос. – Красотка найдена. Грабители, которые ее увели, на следующей неделе предстанут перед судом. Лорд Бротон хочет, чтобы их повесили. Ему нужны мои показания.
– Повесили? – содрогнулась Миракл. – Ты опять поедешь в Дербишир?
– Есть и другие свидетели. Моего письма, вероятно, будет достаточно.
– Чтобы лишить жизни трех человек? Тебе даже не нужно присутствовать там?
Райдер поднялся, обошел вокруг стола и поцеловал Миракл.
– Не нужно, но я все равно поеду. Чтобы им смягчили наказание. Ведь они не лишили нас жизни, хотя и могли. Пусть живут. Меня не будет всего несколько дней. Надеюсь, с тобой будет все хорошо?
– За крепкими стенами Уайлдшея? Конечно!
– Очень не хочется тебя оставлять, но брать тебя с собой неразумно. Пока герцог с герцогиней не вернулись.
– Так поезжай! Твоя мать, без сомнения, уже нагнала страху на лорда Хэнли. Поскольку он знает, что мы не имеем понятия о его тайне, я не представляю для него угрозы. Разумеется, со мной все будет хорошо. А ты просто обязан привезти Красотку.
– Я знал, что ты поймешь меня, – сказал Райдер. – Можешь ли ты также понять, как сильна моя любовь к тебе?
Миракл с улыбкой заглянула ему в глаза:
– Думаю, да! Ведь я люблю тебя так же сильно.
* * *
Райдер отправил Красотку с грумом домой. Ненадолго заехал к Дилларду удостовериться, что мистер Дэвис держит дела шурина под контролем. Он был вынужден остановиться в Рендейле и не находил себе места от нетерпения. Судебное разбирательство продлилось гораздо дольше, чем он предполагал. В конце концов, он спас Здоровяка и его подельников от виселицы, хотя и сомневался, что семь лет ссылки вместо этого их обрадуют.Райдер горел от нетерпения, когда его экипаж катил назад домой, на юг, к Миракл. Он ехал, откинувшись на подушки и криво улыбаясь про себя.
Ему из Уайлдшея каждый день доставляли письма. Проехавшись с визитами по загородным поместьям, герцогиня вернулась в Лондон и тотчас начала бурные приготовления к их новой свадьбе. Влияние его матери в свете было огромным, что сказалось весьма кстати. Фортуна благоволит смельчакам!
Как видно, мать Миракл хорошо знала, что делала, когда назвала свою дочь таким именем.
Экипаж, покачиваясь, свернул на постоялый двор. Райдер вышел из коляски и огляделся. Это был «Белый лебедь», где однажды у них с Хэнли случился неприятный разговор за завтраком. Как и в прошлый раз, конюхи столпились вокруг его кареты.
Райдер, рассмеявшись, направился внутрь, намереваясь отобедать. Как только он вошел в зал, кареглазый человек в рединготе с пелериной схватил его за локоть. Это был Гай. Райдер увидел лицо кузена, и его сердце пронзил ужас.
– Райдер? Слава Богу, я тебя встретил! – воскликнул Гай. – Нет-нет, с Миракл ничего не случилось. Насколько мне известно.
– Однако у тебя такой вид, будто ты гнал верхом несколько дней кряду. В чем дело, черт возьми?
Гай выпустил руку Райдера и провел ладонью по волосам.
– Я нашел Филиппа Уилкота!
Глава 17
Райдер тупо уставился на кузена. Шум постоялого двора слился в одно невнятное гудение.
– Уилкота?
– Он жив.
Звуки снова стали различимыми. Миракл никогда не показывала ни своего сожаления об инциденте с Уилкотом, ни чувства вины за содеянное, и, видит Бог, ее поступок был полностью оправдан: она защищалась. Однако Райдер чувствовал, что случившееся по-прежнему тяготило ее. Но как, ради всего святого, он мог остаться в живых? Ликование боролось в Райдере с дурными предчувствиями.
Он повел Гая в гостиницу, заказал отдельный кабинет и приказал подать вина, а также хлеба и мяса. В карих глазах Гая застыла глубокая усталость. Гай буквально валился с ног, к тому же требовалось некоторое время, чтобы поменять лошадей.
Райдер наполнил бокалы и протянул один из них кузену:
– Ты не убил его, когда нашел?
– За то, что он сделал на яхте? Все оказалось не так-то просто! – Гай упал в кресло, а Райдер принялся мерить шагами комнату. – Он перехитрил меня. И опять скрылся.
– Однако, хвала Господу, Миракл не убийца! Но ведь она ударила его?
– Да! – Гай с жадностью выпил вино. На его лицо возвращался слабый румянец. – Все до этого момента было именно так, как она рассказывала. Мне в конце концов удалось это из него вытянуть. Хэнли, должно быть, нашел его после того, как Миракл уплыла в шлюпке. Не знаю, счел Хэнли его мертвым или нет, но он выбросил его за борт. Если бы Уилкот погиб тогда, Хэнли, а не Миракл можно было бы обвинить в убийстве. Однако, оказавшись в воде, Уилкот очнулся. Он начал тонуть как топор, но не смел позвать на помощь, опасаясь, что Хэнли просто пристрелит его как собаку.
– Он, должно быть, уже приготовился к встрече с Всевышним, – сухо сказал Райдер.
– Именно так все и было.
Райдер отломил кусочек булки. Ему стоило поддержать свои силы не меньше, чем Гаю, хотя охвативший его страх стремительно перерастал в настоящий ужас.
– Так что все-таки произошло?
– Он действительно встретился с Всевышним или ему так показалось? Уилкот плыл до тех пор, пока силы не покинули его, и он снова не ушел под воду. Тогда ему явился Господь в сиянии белого света. Объятый руками Господними, Уилкот понесся куда-то вниз по ярко освещенному туннелю, в конце которого был выброшен – как Иона – в глубины океана. Придя в себя, он обнаружил, что находится в маленькой лодочке в компании каких-то флибустьеров. Заключив по его плачевному состоянию, что он один из их собратьев, что-то не поделивший с таможенным судном, они взяли Уилкота с собой во Францию.
– Так где, черт возьми, ты его разыскал?
– На севере отсюда. Бог повелел ему выследить Хэнли и уничтожить его. Уилкот еще кое-что раскопал против Хэнли во Франции и вернулся в Англию. Узнав, что граф уехал в Дербишир, последовал за ним.
Райдер с трудом сдерживал жгучее нетерпение. Прежде чем предпринять что-либо, повинуясь возрастающему страху, он во что бы то ни стало хотел узнать факты.
– Он сказал тебе, чем именно шантажировал Хэнли?
– Не только сказал, но и показал документ. Существовало, очевидно, несколько копий.
– Что за документ?
Гай вытащил сложенную бумагу и бросил на стол:
– Французский брак. Четвертый граф Хэнли взял себе жену во Франции, а потом еще раз женился в Англии, став двоеженцем. Ившем Форбз Фробишер, таким образом, является незаконнорожденным сыном. Он такой же пятый граф Хэнли, как я.
Райдер резко обернулся, расплескав вино:
– Уилкот разыскивает Хэнли?
Сделав большой глоток, Гай кивнул:
– Он обнаружил, что Хэнли, то есть мистер Фробишер, уже вернулся в Лондон. Я преследовал его, когда увидел твой экипаж.
С замиранием сердца Райдер поставил бокал.
– Я знаю, тебе надобно отдохнуть и подкрепиться, Гай, но поесть и поспать ты можешь в моем экипаже. Мы должны ехать в Уайлдшей.
– В Уайлдшей?
Райдер сгреб кузена за лацканы и поставил на ноги.
– Ради Бога, Гай! Даже если Хэнли убьет Уилкота, в Лондоне найдется множество свидетелей, в том числе и ты, которые подтвердят, что недавно видели его живым. Миракл не убийца и никогда не была ею. Стало быть, у Хэнли ничего против меня нет. Но если Уилкот признает, что дал тебе эти бумаги, Хэнли поймет, что ты показал их мне.
Гай едва держался на ногах, однако нашел в себе силы завернуть хлеб с мясом в салфетку.
– Он не поверит, что ты будешь хранить молчание?
– Ни за что! Наша взаимная неприязнь имеет слишком глубокие корни.
– В таком случае, – сказал Гай, – живой Уилкот нарушил равновесие сил?
– Вот именно! Как только Уилкот до него доберется, Хэнли узнает, что у его злейшего врага имеется доказательство, которое может его уничтожить. Поскольку Миракл не совершала убийства, у него ничего против меня нет. Поэтому он будет мне мстить.
Миракл смотрела в темнеющее небо из окна спальни Райдера. Близилось время легкого ужина, но ей не хотелось есть. Последнее время она часто ощущала усталость.
Одолеваемая беспокойством после отъезда Райдера, Миракл по утрам вообще не могла смотреть на еду. С трудом заставляла себя проглотить маленький сухой гренок и выпить чаю. При виде пищи ее тошнило.
Миракл находила покой лишь в комнатах мужа, выходивших на галерею Уитчерч. Крыло Уитчерч было отделено от всего остального замка рядом внутренних двориков. Несмотря на величавость возвышавшейся над ним средневековой башни, в личных покоях Райдера, элегантных и простых, было спокойно, и они нравились Миракл.
Она лежала в одежде на кровати, которую они с Райдером делили каждую ночь с тех пор, как он впервые привез ее в свой дом, разве что кроме той сказочной ночи, проведенной на крыше Амброз-Фолли.
Сгущались сумерки. Миракл, обхватив руками подушку Райдера, уткнулась в нее лицом. Каждый день посыльный доставлял ей от мужа весточку, которая радовала ее искрящимся юмором и ироничными наблюдениями. Тоска Миракл по нему причиняла ей почти физическую боль. В день отъезда Райдера горничные сменили белье, но она продолжала ощущать его запах.
Кто-то коснулся ее плеча. Миракл открыла глаза. Над ней стояла, нервно теребя передник, одна из горничных.
– Джейн, что случилось?
– Ваш ужин готов, миледи, а еще вас желает видеть какой-то джентльмен. Он ждет в большом зале. Лакей доложил ему, что вы не принимаете, но он проявил настойчивость, сказал, что привез послание от лорда Райдерборна.
Сон как рукой сняло.
– Джентльмен назвал свое имя?
– Сказал, что вы с ним знакомы, миледи, что он уже бывал здесь раньше у герцогини. Он прибыл в богатой карете с гербом.
Миракл подошла к умывальнику, плеснула водой в лицо. Ее муж содержал целую армию верных ему людей, весьма сомнительно, чтобы какой-то джентльмен вез ей от Райдера послание. Неужто к ней снова пожаловало ее прошлое?
С минуту Миракл пристально разглядывала себя в зеркало. Ее лицо – ее благословение и в то же время проклятие. Лицо, которое спасло ее от голодной смерти. Лицо, благодаря которому она оказалась у сэра Бенджамина Троттера, любившего ее.
А потом еще у шести мужчин, которые ее не любили.
Одним из них был Гай, хотя сам он так не считал, и среди них был, конечно же, Хэнли. В ее памяти промелькнули имена остальных мужчин: Ричард Эйведон, лорд Дартфорд, сэр Робин Хэтчли, лорд Бернем. Ей нечего было опасаться кого-либо из них. Быть может, таинственный посетитель – пьяница Дартфорд, который продолжает считать, что в отсутствие ее мужа ему, некогда являвшемуся любовником Миракл, разумнее скрыть от прислуги свое имя.
Миракл не была расположена к приему гостей, однако с помощью Джейн привела в порядок прическу и переоделась.
Прежде чем выйти из комнаты, еще раз взглянула на себя в зеркало. Дамы полусвета больше нет. Есть леди Райдерборн, будущая герцогиня, которая шествует по замку в потрясающе элегантном наряде из белого атласа, а горничные и лакей вытягиваются перед ней по струнке.
Большой зал оказался пуст.
Экипаж угрожающе покачивался: кучер Джон, несмотря на позднюю ночь, гнал лошадей во весь опор на юг. Райдер, который все время подгонял возницу, рассказал Гаю все, что произошло с тех пор, как они расстались в Рендейле.
– Значит, ты полагаешь, что Хэнли попытается ей как-нибудь навредить? – спросил Гай. – Но она не станет с ним встречаться! В Уайлдшее тьма слуг, которые скорее свою жизнь положат, чем допустят, чтобы пострадал кто-либо из Сент-Джорджей.
– Слуги? Господи! Как бы ни были они нам преданы, что они, черт возьми, против графа?
– Хэнли не граф.
– Это никому не известно, кроме нас с тобой и Уилкота.
Гай устремил взгляд за окно. Он все еще был бледен.
– Отчего, черт побери, вы с ним так ненавидите друг друга?
Райдер откинулся на сиденье. Кровь бурлила от отвращения и гнева, заставляя сердце биться в каком-то необычном громовом ритме, стоило ему вспомнить о том, что случилось в Харроу. Он, почти совсем еще ребенок, оказался во власти мальчика постарше. Но этот мальчик, однако, уже вступил в права наследования титула, превратившись в лорда Хэнли, и следовательно, стал во всех отношениях истинным джентльменом.
Райдер похоронил эти воспоминания. Пока не спас женщину со следами побоев и не узнал, что она была любовницей Хэнли.
– Это не имеет значения, – сказал Райдер. – Дело прошлое.
Гай бросил взгляд на кузена.
– Хотелось бы в это верить.
– Забудь! Уилкот объяснил тебе, каким образом копия документов оказалась в Библии Иззи?
– Как выяснилось, на это свидетельство о браке, заключенном во Франции, он наткнулся случайно и начал шантажировать Хэнли. Уилкот предвидел, что тот при первой же возможности начнет обшаривать его комнаты, а потому отнес бумаги в квартиру Миракл. Спрятать их в комнате горничной, полагаю, было нетрудно.
– И он угадал: это место оказалось идеальным тайником до поры до времени, пока Хэнли, пораскинув умом, не догадался, как поступил Уилкот.
Гай потер глаза.
– Но какого черта ему понадобилось устраивать эту сцену на яхте?
– Вероятно, все произошло случайно. Миракл, даже сама того не желая, кого угодно может свести с ума. И вот когда Уилкот предложил Хэнли сделку – отдать ему проклятые бумаги в обмен на услуги Миракл, без сомнения, прибавив к этому кругленькую сумму денег, – тот, должно быть, ему поверил.
Кузен поднял голову:
– Думаешь, Хэнли замышлял двойной обман?
Райдер кивнул:
– Сколько ни заплати Уилкоту, разве можно поверить, что тот всю оставшуюся жизнь не раскроет рта?
Поэтому Хэнли, посулив денег и Миракл, решил выведать, где спрятаны документы, а затем посадить Уилкота в шлюпку без весел и оставить дрейфовать в открытом море в том месте, откуда течением его вынесет на скалы ближайшего мыса.
– Хотя Уилкот к тому времени, видимо, уже сказал Хэнли, что спрятал документы среди вещей Миракл.
– Думаю, он сказал ему об этом на яхте в ту ночь. В какой-то мере это было правдой. Объяснять, что и как, он, наверное, отказался до получения денег, но раскрыть хотя бы часть правды было необходимо, чтобы завоевать доверие Хэнли. Однако Миракл, вонзив нож в плечо Уилкоту, нарушила планы обоих. А теперь, Гай, вздремни немного! Сейчас нам не остается ничего другого, как молиться.
Гай натянул на плечи плед и устроился в углу экипажа. Несколько минут спустя он уже спал.
Закрыв лицо руками, Райдер попытался прогнать от себя страхи. Пытался даже молиться о Миракл, о ее любви. При взгляде на уснувшего Гая вдруг подумал о благородстве кузена, который готов на все ради женщины, принадлежащее другому.
Миракл, пожав плечами, обвела взглядом большой зал, где в разных вариантах присутствовали образы святого Георгия, поражающего дракона. Быть может, джентльмен раздумал?
Миракл обратилась к лакею:
– Дункан, а что джентльмен, который спрашивал меня, но не назвал своего имени?
– Наверное, он уже ушел.
– Ушел? А его карета уехала?
– Да, миледи. Несколько минут назад.
– Вы можете описать мне герб на ее дверце?
Лакей покачал головой и пошел справиться на конюшню. Миракл ждала с беспокойством. Появился Дункан.
– Карета была повреждена, миледи, но недавно отремонтирована. Старший конюх говорит, что дверца была прошита пулей. Он успел срисовать герб.
Слуга протянул Миракл листок бумаги. Миракл сразу поняла, кто дожидался ее в зале.
Экипаж катил дальше, прорезая в темноте фонарями бледную дорожку. Гай все еще спал. Райдер смотрел в окно на окутанный тьмой сельский пейзаж. Звезды скрывали плотные тучи. Сначала за одной, потом задругой зловещей темной громадой сверкнула молния и грянул гром.
Боже! Если бы можно было разорвать эту ночь и птицей полететь к Миракл!
Ехать быстрее было невозможно. Райдер заставил себя откинуться назад и закрыть глаза.
– Мы уже близко? – Кузен скинул с себя плед и потянулся. – Должно быть, скоро рассвет?
Райдер взглянул на часы.
– Еще не скоро, если верить часам. Проклятие! Они, видимо, остановились.
Наклонившись вперед, он посмотрел в окно, затем рывком опустил стекло. Сердце у него оборвалось.
– Какого черта?
Небо на юге пламенело багряным кровоподтеком, точно сам дьявол в облаках плавил железо. Несколько бесконечных мгновений, пока экипаж приближался, Райдер безмолвно вглядывался в даль. Наконец на фоне алого зарева различил мучительно агонизирующие очертания зубчатых башен. Остроконечные крыши башенок и флагштока. Наводящую ужас громаду башни Фортуны.
– Уилкота?
– Он жив.
Звуки снова стали различимыми. Миракл никогда не показывала ни своего сожаления об инциденте с Уилкотом, ни чувства вины за содеянное, и, видит Бог, ее поступок был полностью оправдан: она защищалась. Однако Райдер чувствовал, что случившееся по-прежнему тяготило ее. Но как, ради всего святого, он мог остаться в живых? Ликование боролось в Райдере с дурными предчувствиями.
Он повел Гая в гостиницу, заказал отдельный кабинет и приказал подать вина, а также хлеба и мяса. В карих глазах Гая застыла глубокая усталость. Гай буквально валился с ног, к тому же требовалось некоторое время, чтобы поменять лошадей.
Райдер наполнил бокалы и протянул один из них кузену:
– Ты не убил его, когда нашел?
– За то, что он сделал на яхте? Все оказалось не так-то просто! – Гай упал в кресло, а Райдер принялся мерить шагами комнату. – Он перехитрил меня. И опять скрылся.
– Однако, хвала Господу, Миракл не убийца! Но ведь она ударила его?
– Да! – Гай с жадностью выпил вино. На его лицо возвращался слабый румянец. – Все до этого момента было именно так, как она рассказывала. Мне в конце концов удалось это из него вытянуть. Хэнли, должно быть, нашел его после того, как Миракл уплыла в шлюпке. Не знаю, счел Хэнли его мертвым или нет, но он выбросил его за борт. Если бы Уилкот погиб тогда, Хэнли, а не Миракл можно было бы обвинить в убийстве. Однако, оказавшись в воде, Уилкот очнулся. Он начал тонуть как топор, но не смел позвать на помощь, опасаясь, что Хэнли просто пристрелит его как собаку.
– Он, должно быть, уже приготовился к встрече с Всевышним, – сухо сказал Райдер.
– Именно так все и было.
Райдер отломил кусочек булки. Ему стоило поддержать свои силы не меньше, чем Гаю, хотя охвативший его страх стремительно перерастал в настоящий ужас.
– Так что все-таки произошло?
– Он действительно встретился с Всевышним или ему так показалось? Уилкот плыл до тех пор, пока силы не покинули его, и он снова не ушел под воду. Тогда ему явился Господь в сиянии белого света. Объятый руками Господними, Уилкот понесся куда-то вниз по ярко освещенному туннелю, в конце которого был выброшен – как Иона – в глубины океана. Придя в себя, он обнаружил, что находится в маленькой лодочке в компании каких-то флибустьеров. Заключив по его плачевному состоянию, что он один из их собратьев, что-то не поделивший с таможенным судном, они взяли Уилкота с собой во Францию.
– Так где, черт возьми, ты его разыскал?
– На севере отсюда. Бог повелел ему выследить Хэнли и уничтожить его. Уилкот еще кое-что раскопал против Хэнли во Франции и вернулся в Англию. Узнав, что граф уехал в Дербишир, последовал за ним.
Райдер с трудом сдерживал жгучее нетерпение. Прежде чем предпринять что-либо, повинуясь возрастающему страху, он во что бы то ни стало хотел узнать факты.
– Он сказал тебе, чем именно шантажировал Хэнли?
– Не только сказал, но и показал документ. Существовало, очевидно, несколько копий.
– Что за документ?
Гай вытащил сложенную бумагу и бросил на стол:
– Французский брак. Четвертый граф Хэнли взял себе жену во Франции, а потом еще раз женился в Англии, став двоеженцем. Ившем Форбз Фробишер, таким образом, является незаконнорожденным сыном. Он такой же пятый граф Хэнли, как я.
Райдер резко обернулся, расплескав вино:
– Уилкот разыскивает Хэнли?
Сделав большой глоток, Гай кивнул:
– Он обнаружил, что Хэнли, то есть мистер Фробишер, уже вернулся в Лондон. Я преследовал его, когда увидел твой экипаж.
С замиранием сердца Райдер поставил бокал.
– Я знаю, тебе надобно отдохнуть и подкрепиться, Гай, но поесть и поспать ты можешь в моем экипаже. Мы должны ехать в Уайлдшей.
– В Уайлдшей?
Райдер сгреб кузена за лацканы и поставил на ноги.
– Ради Бога, Гай! Даже если Хэнли убьет Уилкота, в Лондоне найдется множество свидетелей, в том числе и ты, которые подтвердят, что недавно видели его живым. Миракл не убийца и никогда не была ею. Стало быть, у Хэнли ничего против меня нет. Но если Уилкот признает, что дал тебе эти бумаги, Хэнли поймет, что ты показал их мне.
Гай едва держался на ногах, однако нашел в себе силы завернуть хлеб с мясом в салфетку.
– Он не поверит, что ты будешь хранить молчание?
– Ни за что! Наша взаимная неприязнь имеет слишком глубокие корни.
– В таком случае, – сказал Гай, – живой Уилкот нарушил равновесие сил?
– Вот именно! Как только Уилкот до него доберется, Хэнли узнает, что у его злейшего врага имеется доказательство, которое может его уничтожить. Поскольку Миракл не совершала убийства, у него ничего против меня нет. Поэтому он будет мне мстить.
Миракл смотрела в темнеющее небо из окна спальни Райдера. Близилось время легкого ужина, но ей не хотелось есть. Последнее время она часто ощущала усталость.
Одолеваемая беспокойством после отъезда Райдера, Миракл по утрам вообще не могла смотреть на еду. С трудом заставляла себя проглотить маленький сухой гренок и выпить чаю. При виде пищи ее тошнило.
Миракл находила покой лишь в комнатах мужа, выходивших на галерею Уитчерч. Крыло Уитчерч было отделено от всего остального замка рядом внутренних двориков. Несмотря на величавость возвышавшейся над ним средневековой башни, в личных покоях Райдера, элегантных и простых, было спокойно, и они нравились Миракл.
Она лежала в одежде на кровати, которую они с Райдером делили каждую ночь с тех пор, как он впервые привез ее в свой дом, разве что кроме той сказочной ночи, проведенной на крыше Амброз-Фолли.
Сгущались сумерки. Миракл, обхватив руками подушку Райдера, уткнулась в нее лицом. Каждый день посыльный доставлял ей от мужа весточку, которая радовала ее искрящимся юмором и ироничными наблюдениями. Тоска Миракл по нему причиняла ей почти физическую боль. В день отъезда Райдера горничные сменили белье, но она продолжала ощущать его запах.
Кто-то коснулся ее плеча. Миракл открыла глаза. Над ней стояла, нервно теребя передник, одна из горничных.
– Джейн, что случилось?
– Ваш ужин готов, миледи, а еще вас желает видеть какой-то джентльмен. Он ждет в большом зале. Лакей доложил ему, что вы не принимаете, но он проявил настойчивость, сказал, что привез послание от лорда Райдерборна.
Сон как рукой сняло.
– Джентльмен назвал свое имя?
– Сказал, что вы с ним знакомы, миледи, что он уже бывал здесь раньше у герцогини. Он прибыл в богатой карете с гербом.
Миракл подошла к умывальнику, плеснула водой в лицо. Ее муж содержал целую армию верных ему людей, весьма сомнительно, чтобы какой-то джентльмен вез ей от Райдера послание. Неужто к ней снова пожаловало ее прошлое?
С минуту Миракл пристально разглядывала себя в зеркало. Ее лицо – ее благословение и в то же время проклятие. Лицо, которое спасло ее от голодной смерти. Лицо, благодаря которому она оказалась у сэра Бенджамина Троттера, любившего ее.
А потом еще у шести мужчин, которые ее не любили.
Одним из них был Гай, хотя сам он так не считал, и среди них был, конечно же, Хэнли. В ее памяти промелькнули имена остальных мужчин: Ричард Эйведон, лорд Дартфорд, сэр Робин Хэтчли, лорд Бернем. Ей нечего было опасаться кого-либо из них. Быть может, таинственный посетитель – пьяница Дартфорд, который продолжает считать, что в отсутствие ее мужа ему, некогда являвшемуся любовником Миракл, разумнее скрыть от прислуги свое имя.
Миракл не была расположена к приему гостей, однако с помощью Джейн привела в порядок прическу и переоделась.
Прежде чем выйти из комнаты, еще раз взглянула на себя в зеркало. Дамы полусвета больше нет. Есть леди Райдерборн, будущая герцогиня, которая шествует по замку в потрясающе элегантном наряде из белого атласа, а горничные и лакей вытягиваются перед ней по струнке.
Большой зал оказался пуст.
Экипаж угрожающе покачивался: кучер Джон, несмотря на позднюю ночь, гнал лошадей во весь опор на юг. Райдер, который все время подгонял возницу, рассказал Гаю все, что произошло с тех пор, как они расстались в Рендейле.
– Значит, ты полагаешь, что Хэнли попытается ей как-нибудь навредить? – спросил Гай. – Но она не станет с ним встречаться! В Уайлдшее тьма слуг, которые скорее свою жизнь положат, чем допустят, чтобы пострадал кто-либо из Сент-Джорджей.
– Слуги? Господи! Как бы ни были они нам преданы, что они, черт возьми, против графа?
– Хэнли не граф.
– Это никому не известно, кроме нас с тобой и Уилкота.
Гай устремил взгляд за окно. Он все еще был бледен.
– Отчего, черт побери, вы с ним так ненавидите друг друга?
Райдер откинулся на сиденье. Кровь бурлила от отвращения и гнева, заставляя сердце биться в каком-то необычном громовом ритме, стоило ему вспомнить о том, что случилось в Харроу. Он, почти совсем еще ребенок, оказался во власти мальчика постарше. Но этот мальчик, однако, уже вступил в права наследования титула, превратившись в лорда Хэнли, и следовательно, стал во всех отношениях истинным джентльменом.
Райдер похоронил эти воспоминания. Пока не спас женщину со следами побоев и не узнал, что она была любовницей Хэнли.
– Это не имеет значения, – сказал Райдер. – Дело прошлое.
Гай бросил взгляд на кузена.
– Хотелось бы в это верить.
– Забудь! Уилкот объяснил тебе, каким образом копия документов оказалась в Библии Иззи?
– Как выяснилось, на это свидетельство о браке, заключенном во Франции, он наткнулся случайно и начал шантажировать Хэнли. Уилкот предвидел, что тот при первой же возможности начнет обшаривать его комнаты, а потому отнес бумаги в квартиру Миракл. Спрятать их в комнате горничной, полагаю, было нетрудно.
– И он угадал: это место оказалось идеальным тайником до поры до времени, пока Хэнли, пораскинув умом, не догадался, как поступил Уилкот.
Гай потер глаза.
– Но какого черта ему понадобилось устраивать эту сцену на яхте?
– Вероятно, все произошло случайно. Миракл, даже сама того не желая, кого угодно может свести с ума. И вот когда Уилкот предложил Хэнли сделку – отдать ему проклятые бумаги в обмен на услуги Миракл, без сомнения, прибавив к этому кругленькую сумму денег, – тот, должно быть, ему поверил.
Кузен поднял голову:
– Думаешь, Хэнли замышлял двойной обман?
Райдер кивнул:
– Сколько ни заплати Уилкоту, разве можно поверить, что тот всю оставшуюся жизнь не раскроет рта?
Поэтому Хэнли, посулив денег и Миракл, решил выведать, где спрятаны документы, а затем посадить Уилкота в шлюпку без весел и оставить дрейфовать в открытом море в том месте, откуда течением его вынесет на скалы ближайшего мыса.
– Хотя Уилкот к тому времени, видимо, уже сказал Хэнли, что спрятал документы среди вещей Миракл.
– Думаю, он сказал ему об этом на яхте в ту ночь. В какой-то мере это было правдой. Объяснять, что и как, он, наверное, отказался до получения денег, но раскрыть хотя бы часть правды было необходимо, чтобы завоевать доверие Хэнли. Однако Миракл, вонзив нож в плечо Уилкоту, нарушила планы обоих. А теперь, Гай, вздремни немного! Сейчас нам не остается ничего другого, как молиться.
Гай натянул на плечи плед и устроился в углу экипажа. Несколько минут спустя он уже спал.
Закрыв лицо руками, Райдер попытался прогнать от себя страхи. Пытался даже молиться о Миракл, о ее любви. При взгляде на уснувшего Гая вдруг подумал о благородстве кузена, который готов на все ради женщины, принадлежащее другому.
Миракл, пожав плечами, обвела взглядом большой зал, где в разных вариантах присутствовали образы святого Георгия, поражающего дракона. Быть может, джентльмен раздумал?
Миракл обратилась к лакею:
– Дункан, а что джентльмен, который спрашивал меня, но не назвал своего имени?
– Наверное, он уже ушел.
– Ушел? А его карета уехала?
– Да, миледи. Несколько минут назад.
– Вы можете описать мне герб на ее дверце?
Лакей покачал головой и пошел справиться на конюшню. Миракл ждала с беспокойством. Появился Дункан.
– Карета была повреждена, миледи, но недавно отремонтирована. Старший конюх говорит, что дверца была прошита пулей. Он успел срисовать герб.
Слуга протянул Миракл листок бумаги. Миракл сразу поняла, кто дожидался ее в зале.
Экипаж катил дальше, прорезая в темноте фонарями бледную дорожку. Гай все еще спал. Райдер смотрел в окно на окутанный тьмой сельский пейзаж. Звезды скрывали плотные тучи. Сначала за одной, потом задругой зловещей темной громадой сверкнула молния и грянул гром.
Боже! Если бы можно было разорвать эту ночь и птицей полететь к Миракл!
Ехать быстрее было невозможно. Райдер заставил себя откинуться назад и закрыть глаза.
– Мы уже близко? – Кузен скинул с себя плед и потянулся. – Должно быть, скоро рассвет?
Райдер взглянул на часы.
– Еще не скоро, если верить часам. Проклятие! Они, видимо, остановились.
Наклонившись вперед, он посмотрел в окно, затем рывком опустил стекло. Сердце у него оборвалось.
– Какого черта?
Небо на юге пламенело багряным кровоподтеком, точно сам дьявол в облаках плавил железо. Несколько бесконечных мгновений, пока экипаж приближался, Райдер безмолвно вглядывался в даль. Наконец на фоне алого зарева различил мучительно агонизирующие очертания зубчатых башен. Остроконечные крыши башенок и флагштока. Наводящую ужас громаду башни Фортуны.